Халлдоур Кильян Лакснесс

Герпла

Глава первая

Есть двое героев, ставших одними из самых знаменитых в Западных Фьордах. Это Торгейр, сын Хавара, и Тормод, сын Бесси, о которых, как и следует ожидать, часто рассказывают у Глуби, где они росли, а также в Ледниковых Фьордах и на Роговом Побережье: и в тех местах они тоже совершали свои подвиги. Еще не так давно ученые мужи там, на западе, да и памятливые женщины, могли порассказать об этих товарищах историй, которые на книжные страницы не попали, хотя о двух этих уроженцах Западных Фьордов написано немало хороших книг. Большинство рассказов об этих героях кажутся нам столь занимательными, что не лишним будет припомнить их еще раз. Потому мы и собрали в одном месте истории об их деяниях из многих книг, и первой среди них мы обязаны упомянуть великую «Сагу о названых братьях»; далее идут весьма поучительные пряди, каковые можно прочесть в исландских пергаментах, что веками лежали погребенные в книгохранилищах за рубежом; и, наконец, многие древние иностранные тома, в особенности в более поздней части повествования, где содержатся разные рассказы, правдивые и весьма подробные. Вместе с тем слышали мы и много историй от надежных людей, что жили на Роговом Побережье, прежде чем та местность пришла в запустение, а также и в Ледниковых Фьордах на западе, где поселение пустеет прямо сейчас1, ибо столь слабосильному народу, какой рождается теперь, не по плечу жестокость тамошних условий. Также и из многих тайных источников извлекли мы об этих названых братьях кое-какие сказания, которые показались нам ничуть не менее правдоподобными, нежели многие из тех, что более знакомы людям по ранее названным книгам. Герои же эти и дали название этой составленной нами книге, и называется она «Герпла»2. И мы будем только рады любому человеку, мужчине или женщине, которые знают больше и помнят лучше нашего, и пожелают внести какие-либо исправления и уточнения в то, что напечатано на этих страницах.

Среди ученых мужей всегда бытовал обычай первым делом называть властителей, которые правили во время описываемых событий. Последуем здесь их примеру и мы — тогда понятнее будет, как разворачивались действия, о которых повествуется в книге.

В те времена Западными Фьордами со стороны Широкого Фьорда владел Торгильс3, сын Ари; усадьба его была в Дымных Холмах. В юные годы Торгильс занимался мореплаванием и торговлей и из нищеты сумел нажить себе добра. Мир представлялся ему выгоднее грабежей; свое положение, также как и свою власть над людьми, он купил за серебро. На жертвоприношения он был не особо горазд, как оно и водится у людей, которые много странствовали и познакомились со многими богами, однако когда в страну пришло христианство, он извлек из своих сундуков две драгоценности: добротный крест с прибитым к нему Христом в венце, другом купцов, а также статуэтку его матери, путеводной звезды мореплавателей.

На севере Западных Фьордов, у Глуби Ледового Фьорда, в Ледниковых Фьордах и на Побережье, правил Вермунд, сын Торгрима; жилище его было в Озерном Фьорде. Был он человек древнего склада, язычник, и род свой вел от норвежских хёвдингов4. Доход свой он собирал натурой, сдавая землю внаем, и запасы скопил немалые. Он был хозяин рачительный и держал много работников, человек мудрый, хоть и немного суровый. У него было много женщин, а кого он сделал и наложницами. Кое-кто из них постоянно являлся в свободное время его повидать, и некоторые были отличной партией, но более всех — та женщина, за какую он уплатил брачный выкуп, Торбьёрг Толстая. О ней лучше стоит почитать в других книгах, ибо к этой саге она касательства имеет мало.

Вышло так, что двое этих хёвдингов поселились в Западных Фьордах в ранние дни правления в Норвегии ярла Хакона, сына Сигурда, а Торгейр с Тормодом были еще малышами в Западных Фьордах, когда датский конунг присвоил себе Норвегию после падения Олава, сына Трюггви.

О Хаваре, сыне Клеппа, отце бойца Торгейра, известно в основном то, что у него был небольшой хутор Ледниковая Топь в Узком Фьорде у Глуби, недалеко от поместья годи5 в Озерном Фьорде и на его же земле. В ранние времена конунга Олава Толстого викингские походы на запад, за море, начались вновь, хотя до этого в течение нескольких поколений дела обстояли потише. Но походы эти тогда для большинства людей не оказались прибыльными, и поговаривают, будто Хавар вернулся в Исландию из похода без гроша. Вместе с другими бродягами, своими приятелями, он явился к Вермунду и попросил у того помощи. Вермунд их принял и сделал кое-кого из них своими работниками, а других арендаторами. О храбрых деяниях бонда6 Хавара в викингских походах рассказов не осталось помимо его собственных, однако ходит молва, что доля хуторянина представлялась ему малозначимой в сравнении с мужественными и отважными подвигами, и людей убивать ему казалось более почетным, нежели таскать рыбу из воды, хотя по возвращении с грабежей у него не осталось иного оружия, кроме одной только дубины. Жену Хавара звали Торельв и она состояла в близком родстве с Торгильсом, сыном Ари, из Дымных Холмов. Она была женщина умная и деятельная, и столь сведущая, что могла пересказать большинство былин, какие рассказывают в землях Севера7 о героях древности и завоевывавших земли конунгах.

Бонд Хавар быстро проявил себя соседом неспокойным. Он забивал скот, забредавший к нему от соседей, рубил головы их курам или гусям, если те попадались под руку, а когда ему перечили, принимался размахивать дубиной. Большинство при этом убегало, сберегая тем самым свою жизнь, однако многие шли к Вермунду жаловаться. Когда бонд Хавар уходил работать, его сын Торгейр внимал дома стихам от своей матери и из-под ее крыла видел лишь тот мир, какой волнует героев: мир, в котором облаченные в шлемы герои возвышаются над простыми людьми, служа благородным конунгам и одолевая злодеев и колдунов, или же сражаются друг с другом, одинаково искусные, и слава их равна и в победе, и в поражении. А под вечер, когда бонд приходил домой, он рассказывал своему сыну о том, как он бился в Датском Королевстве один с двенадцатью берсерками и то ли уложил троих, прежде чем остальные сбежали, то ли все они полегли под его мечом — всякий раз по-разному. Поведал он также и о том, как одолел на поединке берсерка Соти к востоку от Эйсюслы8, и была то длинная история. К тому же бонд Хавар участвовал в восемнадцати грандиозных битвах за морем на западе в войске Адильса, конунга Уппсалы9 — и это также была великая былина. Торгейру его отец с малых лет стал казаться ровней величайшим героям из сказов своей матери.

О распрях Хавара, сына Клеппа, с людьми из Глуби в этой книге написано не будет, однако в конце концов годи Вермунд решил, что не может больше пропускать мимо ушей жалобы тамошних жителей. Он назначает Торгильсу, сыну Ари, встречу, говорит, что курам его людей житья не стало от этого его родича, и предлагает поселить его где-нибудь в другом месте. Нехорошо это, говорит он, когда люди возвращаются из похода безоружными, селятся в мирном округе и принимаются рубить чужих кур взамен тех ратных подвигов, какие им не довелось совершить в других землях.

Торгильс, сын Ари, воспринял эти слова хорошо и сказал, что знает о репутации Хавара, сына Клеппа.

— Это и впрямь большое несчастье, — говорит он, — что столь мудрая женщина как моя родственница Торельв вышла замуж столь неудачно.

Торгильсу показалось небезопасным, чтобы его свояк жил на его землях у Широкого Фьорда, и на ближайшем альтинге он купил немного земли у людей из Городищенского Фьорда, поставил там Хавару хутор и дал скота в придачу. Тем же летом Хавар, сын Клеппа, перевез свое хозяйство в Городищенский Фьорд, в место, которое с тех пор зовется Хаваровой Усадьбой, к югу от Горы у Гавани.

Вскоре выяснилось, что городищенцев прибытие Хавара, сына Клеппа, не особо порадовало. Округ в Городищенском Фьорде был обширный и процветающий, и обитало там много зажиточных людей. Они стали советоваться между собой, как бы им избавить свой чудесный округ от такого безобразия, когда туда направляют негодяев и никчемных людишек из других частей страны.

Теперь следует рассказать о том, что к северу от Горы у Гавани, на Ракушечном Склоне, жил человек, которого звали Ёдур, и был он сын Клёнга. О Ёдуре говорится, что он никогда не оставался в стороне, если в округе что-либо происходило; был он ко многим несправедлив, скор на расправу и редко возмещал людям убытки, однако пользовался поддержкой хёвдингов. Хутор у него был маленький и захудалый, и никто толком не знал, где он раздобывает себе пропитание. Был у него прославленный жеребец.

У Хавара, сына Клеппа, было мало работников, да и скота немного. Был у него один рыжий рабочий конь, которого он привез с собой с запада. Конь этот предпочитал пастись на туне10 или возле дома, а не на горе.

И вот в один прекрасный день по осени вышло так, что бонд Ёдур с Ракушечного Склона отправился вместе со своим взрослым сыном и одним работником на Полевой Мыс купить муки. И когда они по дороге остановились на привал у Хаваровой Усадьбы, Хавар принимается трясти у себя во дворе трещоткой, и поднимается ужасный шум. Тут жеребец убегает от Ёдура и его спутников на гору, и они не могут его поймать. А Рыжий бонда Хавара как раз стоял возле изгороди, повесив голову, и дремал.

Ёдур промолвил:

— Возьмите этого одра и привяжите в хвосте моего каравана — мне же нужно довезти с Полевого Мыса мою муку.

Его сын и работник сделали, как он велел.

Вечером они везли свою муку домой на Ракушечный Склон, куда путь пролегает мимо двора Хаваровой Усадьбы. Бонд Хавар стоял снаружи. Он тут же узнал своего коня под их мучными вьюками. Тогда он достал свою дубину, которую привез с собой из походов, и пошел через тун навстречу каравану. Он промолвил:

— Коня пора бы и возвратить. А вы — люди дерзкие, раз берете имущество бонда прямо у него на глазах без спроса и без разговоров. Не был я привычен к таким шуткам, когда жил в Западных Фьордах.

Ёдур промолвил:

— Слыхали мы о том, как тебя прогнали с запада за твои проступки и воровство кур, и просто диво, что люди пришлые в Городищенском Фьорде, вроде тебя, так задираются с нами, местными.

При этих словах бонд Хавар полоснул ножом по поводьям своего коня и отрезал его от каравана, а затем повел вместе с вьюками по направлению к хутору. Ёдур велел своим спутникам следовать за ним, сказав, что надо бы попробовать чуть поумерить заносчивость этого пришлого, который, по всей видимости, вознамерился отнять у городищенцев их муку. Они тут же отпустили вьючных лошадей и все разом мчатся на Хавара. Ёдур занес топор и рубанул бонда сзади по голове, так что тот спотыкается, а сын Ёдура Грим воткнул ему в бок копье, и оба этих события происходят одновременно. Бонд Хавар повалился наземь там же, где шел, ведя своего коня. Ёдур, сын Клёнга, соскочил с коня и принялся по северному обычаю рубить лежащего снова и снова, и кровь с мозгами забрызгали все вокруг. Хавар, сын Клеппа, давно уже не шевелился, когда Ёдур, сын Клёнга, унялся в своем неистовстве.

Решив, что уже достаточно потрудился, бонд Ёдур приказал своему работнику взять коня Хавара и вновь привязать его к хвосту каравана, потому как что это за убийство такое, если к нему не прилагается какая-нибудь добыча.

— Я же, — говорит он, — отправлюсь вместе с сыном объявить об убийстве.

Торгейр, сын Хавара, сидел на ограде туна и видел, как был сражен его отец. Под конец Ёдур, сын Клёнга, подъехал к мальчику и промолвил вот что:

— Иди домой, мальчуган, и скажи своей матери, что не будет больше твой отец трясти трещоткой перед нашими городищенскими лошадьми.

После этого Ёдур, сын Клёнга, поехал прочь. День близился к закату. Когда Ёдур уехал, мальчик поднялся на ноги и пошел туда, где лежал поперек дороги его отец, и осмотрел труп. Кровь и мозги кашей вытекли из того места, где была проломлена голова, а лицо оказалось все изуродовано ударом. Одна рука дернулась в плечевом суставе, когда тело обмякло после смерти, и движение это было его последним. Мальчик удивился, что его отца так легко убили, хоть он и с берсерком в Дании справился, и через заморские земли на западе с огнем и мечом прошел, ибо верил мальчик, что отец его был одним из величайших героев Севера. Торгейр, сын Хавара, долго простоял там, прежде чем пойти и рассказать о случившемся матери. Потом он пошел домой. Было ему тогда семь зим.

Примечания