Сон Катлы

Kötludraumur

Жил человек по имени Маур; он был очень знатен и жил в западном Рейкхоуларе. У него была жена, которую звали Катла; она была из хорошей семьи. Как-то раз Маур, как обычно, поехал на альтинг, а Катла осталась дома. Пока Маура не было, однажды утром Катла пошла в свою светёлку и сразу уснула. Позднее другие женщины тоже пришли туда, а она продолжала спать. Ближе к полудню они хотели разбудить Катлу, но это было невозможно; они подумали, что Катла умерла, и сказали об этом её воспитателю. Когда он пришёл туда, где лежала Катла, то сказал, что она не мертва, поскольку из её груди вырывалось дыхание, но разбудить её он не смог; он непрерывно сидел над ней четыре дня и ночи. На пятый день Катла проснулась, и её переполняла скорбь, но никто не осмелился спросить её, в чём причина.

После этого Маур вернулся домой с тинга; Катла изменила своим обычаям, поскольку не вышла встречать его и не поклонилась ему, когда он пришёл. Тогда он поинтересовался у её горничных, чем это вызвано, но они ответили, что ничего не знают об этом, кроме того, что Катла проспала четыре дня, но никому не рассказала, что с ней случилось. Затем Маур наедине стал настойчиво расспрашивать свою жену, что с ней случилось во время этого сна, и сказал, что откровенность ей не навредит. Тогда Катла поведала ему всю историю.

Она втащила меня в лодку и поплыла со мной к какому-то островку.

— Мне приснилось, — говорит она, — будто ко мне в светёлку пришла женщина, похожая на хозяйку и с красивым голосом. Она сказала, что живёт в Тверау недалеко отсюда и попросила проводить меня в дорогу. Я так и сделала, а она положила свои перчатки там, где я сидела, и сказала, что они будут защищать это место. Затем мы вышли наружу и пришли к какому-то озеру; там плавала красивая лодка1. Тут она поблагодарила меня за сопровождение, а я пожелала ей доброго пути. Я уже узнала, что её зовут Альвёр; она попросила меня взять её за руку, и я сделала так. Тогда она втащила меня в лодку и поплыла со мной к какому-то островку; я почувствовала, что она имеет власть надо мной, но не я. Однако она была ласкова со мной и сказала, что была вынуждена прибегнуть к этому. «Но я верну тебя домой», — сказала она. Затем мы пришли к её жилищу на этом острове; это был такой прекрасный дом, что я никогда не видала краше. Она провела меня в комнату, где было несколько женщин, и там была приготовленная ванна и занавешенная кровать. После этого мне принесли выпить вина, и я легла спать.

Я проснулась от того, что рядом со мной положили накидку, украшенную чистым золотом, хозяйка принесла мне также другую вышитую золотом одежду; затем она набросила на меня свой плащ с капюшоном, он был из дорогой ткани, подбит серым мехом и украшен очищенным золотом. Она предложила мне владеть этими сокровищами, если я захочу, а кроме того запястьем из червонного золота, золотой диадемой, ожерельем, четырьмя кольцами и красивым поясом. Затем она попросила меня пойти в её горницу, и одна она имела власть надо мной. Мы пошли туда ввосьмером; там было пышно приготовлено: стены в позолоченных занавесях, на столах серебряные кубки и украшенные золотом рога для питья, и в этой комнате было много разодетых людей. На верхней семье почётного сидения я увидела постель; там лежал мужчина в шёлковой одежде; Альвёр коснулась его, разбудила и назвала именем Каури2. Он проснулся и спросил, почему она разбудила его и не принесла ли она ему какие-нибудь новости: «Или же Катла явилась сюда в хижину?» Тут он увидел, что так оно и было. Затем нас с Каури посадили на одной скамье, и Альвёр приказала людям называть Каури женихом; так и было сделано; теперь люди начали пить и пировали весь день. А когда наступил вечер, Альвёр сказала, что я должна спать с Каури, но я ответила, что это невозможно и я люблю Маура сильнее, чем могла бы наслаждаться с другим мужчиной. Альвёр сказала, что не видать мне вознаграждения, если я не подчинюсь воле Каури. Я растерялась из-за этих слов, потому что почувствовала себя одинокой среди волчьей стаи. Когда я пошла спать, пришёл туда ко мне мужчина и попросил меня забрать всё его золото и драгоценности, но я не дала ему никакой надежды на мою ласку. Каури велел мне тогда отпить из рога, из которого он пил раньше, и сказал, что скорее подвергнется мучениям, чем будет видеть меня грустной. Он попросил меня утешиться и пообещал, что скоро меня проводят обратно домой.

Так я провела там две ночи в печали; никто там не хотел огорчать меня, а только веселить. Затем Каури сказал мне, что надеется, что у нас будет сын. Он попросил меня назвать его Каури3. Взял он тогда прекрасный пояс и нож и вручил мне; он попросил меня передать его нашему сыну в качестве подарка за наречение. Он попросил меня положить мой праздничный наряд и все драгоценности в кожаный мешок и пожелал, чтобы они принесли мне благо. «Покажи всё это, — говорит он, — своему мужу Мауру и расскажи ему правду обо всём, даже если ты будешь чувствовать себя горько и мучительно. Вы возведёте новый дом в Тверау, и там ты найдёшь две кочки с птицами с двух концов моего жилища, в которых для вас будут спрятаны деньги. Там у вас останется много потомков, которые будут считаться знаменитыми. Теперь я должен расстаться с тобой и никогда больше не увижу тебя, потому не знаю, суждена ли мне отныне долгая жизнь». Затем полная скорби Альвёр вывела меня наружу; я услышала в хижине грохот, когда Каури умер от горя из-за меня.

Некоторые истории4 рассказывают, что она перевезла Катлу в той же самой лодке через озеро и проводила её домой и забрала свои перчатки с сидения. На прощание она сказала Катле: «Будь счастлива, Катла, хотя от моего сына у меня не осталось ничего, кроме одной печали, и наслаждайся своими драгоценностями».

— Это конец моего сна, — говорит Катла, — и я надеюсь, Маур, на твоё благородство, что ты простишь меня за всё, что я невольно сделала.

Маур попросил её показать ему драгоценности, и она сделала так. Следующей зимой незадолго до лета Катла родила необычайно красивого мальчика, и Маур посчитал, что мальчик этот будет удачливым. Его называли Каури, как предписал его отец, и Маур велел называть себя отцом этого мальчика и во всём хорошо относился к нему, но его мать всегда была с ним холодна. Теперь они с Мауром переселились туда, куда указала Катла, и супруги счастливо жили там вместе и очень любили друг друга5.

* * *

Более длинные рукописи о сне Катлы повествуют, что когда Альвёр и Катла переплыли через озеро, Альвёр обняла её обеими руками, и от этого у Катлы пропала любовь к Мауру. Затем Альвёр провела её в свою комнату, как рассказывалось раньше; там были женщины, и все будто бы узнали Катлу. Потом она прикоснулась к мужчине, которого назвала Каури, попросила его проснуться и сказала, что случилось кое-что новое, поскольку Катла явилась туда.

— Каури проснулся, — рассказывает Катла, — и пожелал мне быть здоровой и счастливой у него в гостях; он сказал, что я лишила его сна и что он умрёт от любви ко мне, когда я уйду оттуда. Тогда пришла Альвёр, велела приготовить мне ванну и дала мне выпить вина, прежде чем я легла в постель её сына. Она сказала, что на мою голову падёт проклятье, от которого я никогда не оправлюсь, если откажу её сыну. Она одна имела власть надо всем, поскольку я лишилась всего разума. Я оставалась там всё то время, пока меня не было тут.

Однажды утром Альвёр пришла к постели, где мы спали, и сказала, чтобы я одевалась, хотя это причинит её сыну горе. Каури громко стонал, когда я покинула его ложе, и я сама хотела остаться там подольше, но была вынуждена расстаться с ним. Тогда он сказал мне о сыне, который у нас ожидается, и вручил мне пояс, нож и третьим кольцо, которые я должна сохранить в подарок для нашего сына. «А тебе я подарю, — говорит Каури, — плащ из чистого золота, ожерелье и пряжку; большинство людей сочтёт это сокровищем; этими драгоценностями ты будешь владеть до старости». Затем я надела весь этот наряд и крайне неохотно рассталась с ним.

Каури из сокрытого народа попросил Катлу назвать их сына Каури, как рассказывалось ранее, так и было сделано. Прошёл год; тогда у Катлы родился второй сын, его она назвала Ари, поскольку сама хотела выбрать это имя. Оба брата росли вместе, и Катла часто была с Каури холоднее, чем с Ари, но Маур не делал между ними никакой разницы и порицал жену за это.

Вот прошло время, и ничего не случилось, пока братьям не исполнилось пять и шесть лет; однажды рано утром Маур отправился на рыбную ловлю вместе со своими работниками, поскольку погода была ясная, а Катла осталась спать в их кровати. Тогда ей привиделось, будто Альвёр с громким шумом подошла к её кровати и сказала так:

— Неравная у нас доля: ты счастливо живёшь со своим мужем, а я страдаю без моего сына. Поэтому выбирай одно из двух: или ты потеряешь Маура сегодня, или же твой сын опозорит тебя на словах6.

Катла сразу выбрала второе, и они расстались. Вечером Маур вернулся домой, и Катла опять была грустна. Он поинтересовался, в чём причина её печали. Она поведала ему всю историю. Маур попросил её быть весёлой.

— Мы найдём лекарство от этого недуга, — говорит он. — Мы устроим пир и пригласим туда твоих братьев; будь мила со всеми, но ни к кому не обращайся, пока к тебе не обратятся.

Вот настало время пира, и Маур остался дома. Когда братья Катлы должны были прибыть туда, Маур вышел им навстречу со множеством людей и радушно принял их; все они держали годорд. Катла тоже тепло встретила их, им предложили сесть и подали пиво. Катла была в том плаще, и на шее у неё было доброе ожерелье, подарок Каури. Когда люди заняли свои места и начали пить, Маур сказал:

— Пусть на время мира здесь стоит мир, и пусть его сохраняют те, кто пьёт, до самого окончания.

Все одобрили это и пообещали сохранять мир. Катла заняла своё место, а мальчики играли на полу. Тогда Каури попросил свою мать дать ему доброе ожерелье, чтобы позабавиться. Она отдала его ему. Ари увидел это и был весьма недоволен; он потребовал ожерелье у Каури, но тот отказал ему, не захотев расставаться с ним. Тогда Ари сказал:

— Отказываешься дать мне ожерелье, мерзкий сын шлюхи, когда мне одному здесь принадлежит всё имущество?

На этих словах мальчиков Катла встала с сидения и направилась к своей кровати, поскольку сердце её разрывалось от горя. Но когда она вышла, её братья подхватили слова мальчиков и очень разозлились, что их сестра так опозорила их семью, и сказали, что отомстят, если её кто-то обесчестил, поскольку мальчик не умеет лгать. Маур попросил их не обращать внимание на такой вздор от детей и сказал, что это неразумно. Но братья так разгневались из-за этого, что их нельзя было остановить, и сказали, что Маур с женой скрыли это хитростью, но общественное мнение для братьев очень важно. Маур сказал, что никогда не обсуждал это со своей женой.

— Но скажите мне, братья, — говорит он, — как быть с теми, кто случайно попадает в беду или даже видит во сне ложные видения?

Затем он ушёл из пиршественной палаты в каморку, где лежала Катла, и сказал:

— Теперь остаётся одно — расскажи братьям всю историю; это может как облегчить твои страдания, так и положить конец неприятностям и убийствам, которые иначе можно будет ожидать.

Катла сказала, что его совет очень целесообразен, хотя она предпочла бы дождаться смерти, чем говорить всем о своих печалях. Затем они с Мауром пошли к братьям, а те были в ярости. Тогда Маур призвал свою жену поведать им всё о своём положении, так она и сделала. Когда же они выслушали её историю, то были ошеломлены, но признали свою сестру невиновной. Затем все они подошли к Мауру, с признательностью поблагодарили его за то, как он хорошо повёл себя в этом деле, и клятвенно заверили его в своей дружбе. До и после Маур и Катла нежно любили друг друга, пока оба были живы.

Ари Маурасон стал большим человеком и почти во всём походил на своего отца, и от него произошло много людей. Каури они отдали на воспитание в Реннюдаль; они помогли ему хорошо жениться и дали достаточно средств, и там он построил дом. Каури стал богатым человеком, и считалось, что он обладает тайными знаниями. Он был осведомлён о течениях и звёздах.

Некоторые также рассказывают, будто Каури Каурасон часто посещал свою бабку, когда вырос, и узнал от неё различные премудрости, которые сокрытый народ использовал в древности, потому что мало что хорошего случалось с теми, кто хотел его обидеть; но таких было немного, поскольку он был обаятелен и снискал расположение у знати. Говорят, что когда Маур умер, Каури забрал обеих, свою мать Катлу и свою бабку Альвёр, и они обе жили у него и очень не ладили, так что Каури постоянно приходилось их мирить. Однажды он пришёл туда, где они ссорились; говорят, он очень рассердился, а это было непривычно. Но когда он постоял там некоторое время, из-под пола вырвался огонь, и его бабка Альвёр сгорела дотла, так что от неё ничего не осталось. Но не ясно, поджёг ли Каури свою бабку или старуха загорелась из-за своей вспыльчивости; однако некоторые распускали слухи, будто Каури убил свою бабку.

Осталось ещё рассказать о слухах, что Альвёр посещала Катлу дважды, как уже было сказано, и каждый раз это доставляло ей огорчение. После второго раза Катла велела развернуть двери хутора в Рейкхоуларе, так что они и по сей день обращены к горе, противоположно тому, как повёрнуты другие хутора в окрестностях Рейкхоулара. Катла сделала это для того, чтобы не видеть жилище Альвёр, вид на которое открывался из дверей хутора, пока они были обращены к югу, и это вызывало у неё печаль. Также рассказывают, что Катла не хотела ходить в купальню в Рейкхоулалёйге, что к югу от хутора, так как ей казалось, что это слишком близко к жилищу Альвёр, и потому ходила с хутора в обход и купалась в купальне, которая находилась отдельно, и с тех пор называется Кётлюлёйг (Купальня Катлы).

Примечания