Вдова с Аульфтанеса

Ekkjan á Álftanesinu

Торкелем1 звали человека с севера из Хунаватнссислы; он был красивым и представительным. В возрасте двадцати лет он отправился на юг ловить рыбу; он был работящим, за что бы ни брался. Он поселился на Аульфтанесе [Лебяжий Мыс], летом был в услужении у датчан и хорошо поладил с ними, позволяя им распоряжаться собой для всего, чего они пожелают. Теперь у него завелись деньжата, и говорили, что он вступил в любовную связь с молодой вдовой с того мыса, красивой и зажиточной; а её считали гордой и заносчивой. Многие считали, что они подходят друг другу.

А в это время Торкель попал в большую милость у самого наместника2; он был предан ему, а не местным властителям и епископам. Вот наместник задумал вознаградить его за поддержку, пообещал ему собственную служанку и конфисковал в его пользу монастырь Тингэйраклёйстюр; весной Торкель должен был отправиться на север, чтобы распустить монастырь, а следующей весной — жениться. Однако эти намерения держали в тайне.

Когда Торкель собрался в дорогу, та вдова всё же заподозрила, что происходит, и спросила его, не обещал ли он жениться на другой женщине. Торкель дал ей неясный ответ. Она сказала:

— Так знай же, Торкель, что вскоре я узнаю правду, и если ведётся нечестная игра, я погублю ту датскую шлюху, которую ты ценишь больше, чем меня, а затем убью тебя самого; недолго ты будешь жить в милости у властителей, за которую ты заплатил своим достоинством.

О других их речах не упоминается. Торкель отправился на север и завладел монастырём Тингэйраклёйстюр.

Летом вдова пришла в Бессастадир; она встретилась с той датской девушкой и спросила, кто дал ей золотое кольцо, которое у неё на руке. Она сказала, что это сделал Торкель; тут она всё разболтала о своём положении, как обычно делают датчане. Она сказала, что ничто её так не волнует, как слова наместника о том, что он выдаст её замуж за своего исландского слугу. Вдова сказала:

— Не беспокойся из-за этого.

Затем она весьма холодно рассталась с ней, не попрощавшись.

Несколько дней спустя вдова умерла, и очень удивительным оказалось то, что тело исчезло в первую же ночь, когда осталось без присмотра. На следующую ночь датская девушка в Бессастадире так тяжело заболела, что не могла обрести покоя; через три ночи она умерла с ужасными страданиями. Это было в конце сенокоса, когда ночи начали темнеть.

Рассказывают, что некий работник-подёнщик с юга Аульфтанеса, весьма пожилой, осенью отправился на юг и путешествовал один. Этот человек был ясновидящ и настолько сведущ, что мог спасти себя от опасности. В сумерках он ехал вверх по Скутаэйрару, ведя другого коня под уздцы. Тут он увидел, что навстречу ему идёт женщина, и узнал в ней вдову. Ему показалось, что она делает весьма большие шаги и очень шумит; он понял, к чему всё идёт, поскольку догадывался, что произошло. Он отвёл коня с тропы. Но, проходя мимо её, он спросил:

— Куда ты сейчас направляешься?

— В Тингэйрар, — ответила она, — это не так далеко, чтобы я не поспела до отхода ко сну и смогла лечь в постель вместе с Торкелем, поскольку они, знать, ложатся спать поздно. Но ты поступил мудро, не преградив мне путь, ведь это не принесло бы пользы никому из нас.

В тот же вечер, когда Торкель подошёл к постели, ему показалось, будто его схватили; за этим последовал жесточайший приступ. Он так мучился, что кости проступали сквозь кожу, и часто между припадками людям слышалось, как он просит пощады. В этих страданиях он пролежал до Рождества, а потом скончался. Но хотя Торкель прожил не так долго, он всё-таки был первым представителем власти на Тингэйраре, и с тех пор там всегда был особняк.

Примечания