Преподобный Хатльгрим Пьетюрссон

Séra Hallgrímur Pétursson

Однажды преподобный Хатльгрим Пьетюрссон1 проезжал к северу от Эльвисхёйга или Эльвера в Хабнарфьятле, и тогда его спутник завёл речь о том, что было бы весело поглядеть, как восстанет Эльвир, и попросил священника теперь воспользоваться тем, что тот могучий скальд. Тогда преподобный Хатльгрим произнёс:

Тогда стало видно призрака, и первой высунулась голова, показавшаяся им весьма безобразной. Затем он вылез наполовину. Тогда спутник пастора испугался и попросил его во что бы то ни стало произнести стихи и загнать драуга обратно под землю. Тогда священник сказал три висы, и вот одна из них:

До того, как преподобный Хатльгрим был рукоположен в священники, он однажды, как обычно, путешествовал по Боргарфьёрду, приехал там на хутор и попросил вынести ему попить. Дочь бонда находилась снаружи, когда он приехал, и немного узнала его, она зашла в дом и сказала, что из Акранеса прибыл скальд, хотя на скальда он вовсе не похож: чёрен он, и лицо у него злое, да и стихи его, наверняка, этому соответствуют. Хатльгрим услышал её болтовню, зашёл в двери и произнёс:

После этого он прошёл к ней вглубь дома, взял за руку и сказал:

И ещё так:

Рассказывают, что той женщине не было удачи до тех пор, пока Бьяртни Йоунссон из Байра в Боргарфьёрде не посоветовал ей переехать из той округи.

В другом рассказе о пасторе Хатльгриме говорится, как он стихами умертвил лисицу, а причиной этому было то, что та нападала на скот людей из округи, и то была величайшая из лис, её называли «стебниваргом»2 и никакими способами не могли одолеть. В одно воскресенье, когда священник проводил службу и в полном облачении стоял перед алтарём, он выглянул в окно в хорах и увидел, как лисица кусает овцу. И вдруг позабыв тогда, где находится, он сказал:

Это окончательно прикончило лисицу. Однако из-за того, что преподобный Хатльгрим употребил свой поэтический дар таким дурным образом, и это посреди службы, он напрочь утратил его до тех пор, пока не раскаялся в этом проступке и не пообещал сочинить что-нибудь во славу Господа, если тот возвратит ему дар. Так прошло некоторое время, пока одной осенью или зимой перед Рождеством не пора было начинать подвешивать мясо в кухне3. Этим занимался его работник, он забрался на кухонную балку и тянулся оттуда вместе с мясом к жердям. Никто не подавал работнику разделанные туши кроме священника. Тогда священник говорит:

— Скажи-ка мне что-нибудь, потому что сейчас мне кажется, что на меня снисходит дар.

Человек тогда говорит:

— Выше, выше! — и он имел в виду, что священнику нужно протянуть ему выпотрошенную тушу. Однако преподобный Хатльгрим, как говорят, использовал эти слова в первом стихе Страстных псалмов, которые он принялся тогда сочинять, и начинает он так:

Но другие рассказывают, что он уже закончил два первых псалма, когда произнёс стих, убивший лису, и использовал эти слова работника в первой строфе третьего псалма, который начинается так:

И считается, что это указывает на то, что между сочинением двух первых псалмов и третьего, у него был какой-то перерыв, и некоторые говорят, что причиной была в этом. Однако другие рассказывают, что Турецкая Гюдда4, его жена, которую всегда считали несколько смешанной в вере, могла спрятать или сжечь его рукопись, когда были закончены два первых псалма, и это так сильно подействовало на него, что он на некоторое время перестал работать над ними, но после некоторого перерыва вернулся и начал с третьего псалма.

И это, видимо, было не единственное, что Гюдда совершила назло своему мужу. Об этой пасторше ходила такая история, будто она привезла с собой одного алжирского идола, поскольку находилась там в плену, и долгое время не хотела перестать тайно почитать его, как бы священник её ни переубеждал и ни желал вывести из этого заблуждения. В одно воскресенье она сделала вид, будто собирается идти в церковь, но не пришла туда. Вот священник догадывается о её действиях, вбегает из церкви в дом и застаёт Гюдду там, где она поклонялась своему идолу. Тогда он выхватил его, и рассказывают, что он сжёг его у неё на глазах, а она после этого очень долго на него злилась.

Со слов пробста Вигфуса Йоунссона из Хитардаля5 известна история, будто в одну зиму лиса покусала овец священника, и её не удалось одолеть, хотя попытки и предпринимались. Гюдда часто с большой злобой и волнением говорила своему мужу об ущербе, который причиняет этот зверь, поскольку была очень резка и горяча нравом. Она попрекала преподобного Хатльгрима и говорила, что не похоже, что он могучий скальд, раз не может убить одну единственную лису. Священник долгое время терпел её подстрекательства, пока в один вечер, когда Гюдда в своём чулане взбивала молоко, к ней не вошла лисица, она уселась перед сосудом со взбитым молоком, страшно зевнула на пасторшу и затем повалилась мёртвой. Это настолько поразило Гюдду, что она упала в обморок и лежала так, пока её не обнаружил кто-то из домочадцев. После этого нападения лисы прекратились, рассказывают также, что Гюдда больше никогда не дразнила мужа так, как раньше. Хотя в историях о ней говорится, что однажды в воскресенье, когда священник проводил мессу, она велела нарвать прутьев и принести домой. Но, когда священник вернулся из церкви, он подошёл к штабелю прутьев и обошёл его кругом. В штабеле тут же заполыхал огонь, и тот сгорел дотла. Это следует понимать так, что штабель загорелся по просьбе священника, — столь страстно он молился.

Ещё о преподобном Хатльгриме рассказывается, что он ехал домой с юга вместе с двумя спутниками через бухту Бриньядальсвогар. Поскольку ожидался прилив, они решили переночевать у водопада в пещере Баурдархетлир, пока вода не спадёт вода и не выйдет из реки в течение ночи. Спутникам священника не нравился шум водопада и брызги, залетающие в пещеру. Один из них лежал ближе всех ко входу и не мог заснуть, потому что ему казалось, будто к ним приближается и входит в пещеру чудовище или какой-то злой дух. Тогда он попросил священника поменяться с ним постелью, и тот согласился. Теперь священник заметил то же, что и его спутники. Говорят, что тогда преподобный Хатльгрим спел хвалебную песнь с припевом, которая следует ниже, и что с каждым припевом чудовище отступало прочь из пещеры, хотя снова придвигалось ближе в промежутках, пока совсем не исчезло. Первая строфа звучит так:

и т.д.

Примечания