О священнике Йоуне и его спутниках

Frá Jóni presti og fylgdarmönnum hans

Йоуном звали священника на востоке в Муласисле (в Кольфрейюстаде?). Он был очень богат. Однажды у него украли монет на 1100 ригсдалеров. Он подозревал работника сислюманна, а сислюманн обвинил работника священника, но вмешиваться в это не захотел. Тогда священник поехал на юг и выхлопотал приказ амтманна для сислюманна начать разбирательство, что тот и сделал. Работник священника сознался, что совершил кражу вместе с работником сислюманна и ещё двумя людьми. Один из них тоже сознался в этом, но остальные ни в чём не сознавались. Те двое, кто сознались, были приговорены к тюремному заключению, но священник не получил никакого возмещения. Он был очень недоволен этим, снова поехал на юг, но теперь уже по дороге через Ватнаёкюль, чтобы сократить путь. С ним был мальчик тринадцати лет, которого звали Йоуном, сын другого работника священника. Они успешно добрались на юг и поехали обратно на восток тем же путём. Вероятно, они заблудились, поскольку одним осенним вечером вышли из ненаселённой местности к Хоулару, самой главной усадьбе в Бискюпстунгаре. С ними были двое спутников, которые всем показались странными. Они были в серой как мышь вязаной верхней одежде, в вязаных шапочках, и вся остальная одежда соответствующая. Они скакали на серых конях, и сёдла у них были жалкие, а чепраки безобразные. Ясоном звали бонда в Хоуларе1. Священник попросил для них приюта на ночь.

— Мы сами можем попросить за себя, — сказали его спутники.

— Тогда я прошу за себя, — говорит священник, — и за ребёнка, который со мной.

Ясон спросил спутников священника откуда они, а те ответили, что с севера. Ясону показалось, что они не похожи на других северян, и он спросил, из какой они сислы. Те ответили, что южан это не касается. Они остались там на ночь. Вечером на стол подали рыбу, масло и для всех, кроме священника и мальчика, водоросли. Старший спутник спросил, для чего принесли эту чёрную еду.

— Для того, чтобы её съели, — ответил бонд, — или на севере страны водоросли не едят?

— Ни в коем случае, — говорит тот.

Затем он сказал своему товарищу:

— Ты не должен пробовать эту проклятую чёрную пищу; никогда я не слышал, чтобы подобное клали себе в рот.

После ночных молитв подали молоко и скир, но священнику и мальчику наливали прямо в руки. Когда другие увидели это, то стали бросать на них злобные взгляды. Утром опустился непроглядный туман. Спутники священника оседлали своих лошадей. Ясон сказал, что не хочет, чтобы кто-либо покидал его дом в такой мрак. Те сказали, что он за них не в ответе, уехали в туман, и больше их не видели. После этого священника и мальчика сопровождали с хутора на хутор. На двоих у них было три лошади и при себе ничего, и они были одеты наихудшим образом для далёкого путешествия. Они пришли в Миннахов вскоре после зимних ночей. Тогда там жила Гюннхильд Йоунсдоуттир Старая2 со своими родителями. Она видела священника и слышала, как его расспрашивали о путешествии, но он не захотел говорить ни об этом, ни, тем более, о своих спутниках. Он сказал так:

— Насколько успешной была моя предыдущая поездка, настолько ужасной оказалась последняя. Я заблудился, но слава богу, отыскал верную дорогу.

Мальчик хотел поиграть с братом Гюннхильд, который был его ровесником, но священник не отпускал его от себя ни на шаг. Затем священник отправился дальше на восток, и больше о нём сказать нечего. Его работник по пути в тюрьму тоже ночевал в Миннахове. Люди считали достоверным, что спутники священника были людьми вне закона, и он, заплутав, забрёл к ним, они забрали у него всё ценное, но ради спасения жизни он дал клятву, что ничего о них не скажет, и тогда они отвели его к поселению. Они опираются в этом мнении на одеяние и обычаи его спутников, но в особенности на то, что священник не захотел говорить о них.

Примечания