Е. А. Гуревич

Структура и функции описания внешности героев исландских саг

Описания внешности героев в исландских сагах привлекают внимание своей необычностью, заключающейся прежде всего в том, что традиционная для средневековой литературы схематичность странным образом сочетается в них с самыми неожиданными подробностями. Однако проблема изображения внешности в сагах изучена мало. В посвященных ей работах рассматривается, как правило, вопрос о происхождении описаний внешности, которое априорно связывается с влияниями и прямыми заимствованиями из римской и средневековой латинской литературы1. Такой подход представляется малообоснованным, так как вряд ли возможно изучать проблему происхождения описаний внешности, не исследовав их семантику и функции в саге. Равно невозможно рассматривать лишь отдельные виды описаний внешности — так называемый «литературный портрет» — безотносительно к другим их видам.

В центре внимании данной статьи находится проблема структуры и семантики описаний внешности в исландских родовых сагах2, которая является составной частью более обширной проблемы — поэтики «саг об исландцах».

Наряду с подробными описаниями внешности (собственно, и составляющими литературный портрет») в сагах3 часто встречаются неподробные описания. В композиции саги существенным оказывается и место описаний, в зависимости от которого описания могут быть подразделены на вводные, т. е. даваемые при введении героя в сагу, и последующие, встречающиеся по ходу повествования. Таким образом, теоретически возможны следующие виды описаний: 1) описания вводные неподробные; 2) описания последующие неподробные; 3) описания вводные подробные; 4) описания последующие подробные.

1. Описания вводные неподробные

Герои вводятся в сагу при помощи вводных характеристик. Вводное описание внешности — только одна из них. Внимательное прочтение саги показывает, что не все герои саги снабжены вводными характеристиками. Вводные характеристики обязательны лишь для героев, призванных сыграть определенную сюжетную роль. Здесь намечается особая иерархия героев саги по отношению к сюжету. Если называние (…hét maðr «жил человек по имени…») служит в саге необходимым приемом при введении в повествование любого персонажа, то вводные характеристики присутствуют только тогда, когда вводятся герои определенного типа, т. е. эти характеристики выполняют преимущественно функцию выделения определенной группы героев из всех прочих персонажей саги. Поэтому вводные характеристики можно обозначить как выделяющие. В одной из исследуемых саг, «Саге о Гисли», вводные характеристики отсутствуют, и разграничение персонажей здесь не проводится.

Как уже говорилось выше, вводная характеристика внешности — лишь одна из существующих вводно-выделяющих характеристик. Обычно такие характеристики не отделены друг от друга в тексте — они тесно переплетаются, образуя как бы одну характеристику, строящуюся до схеме a ok b, c ok d и т. д. или a ok b, (ok) c и т. д. Например: «Hrútr hét bróðir hans. Hann bjó á Hrútsstöðum. Hann var sammæðr við Höskuld. Faðir hans var Herjólfr. Hrútr var vænn maðr, mikill ok sterkr, vígr vel ok hógværr í skapi, manna vitrastr, harðráðr við óvini sína, en tillagagóðr inna stærri mála» (Njála, 1) «Его брата звали Хрут. Он жил Хрутовом дворе. Хрут и Хёскульд были единоутробными братьями. Отцом Хрута был Херьольв. Хрут был красивый, рослый и сильный человек, искусный в бою, спокойный, очень умный, беспощадный к врагам и хороший помощник в любом большом деле».

Рядоположенность столь разнородных для современного читателя признаков как бы уравнивает их, ставит на одну плоскость внутреннее и внешнее, устанавливает между ними соответствие.

Описания внешности вводные неподробные — это всегда формула типа mikill maðr ok sterkr ok fríðr sýnum «высокий, сильный и красивый человек», часто встречающаяся либо буквально в таком виде, либо заполняющаяся словами, синонимичными приведенным. Формула может выступать в полном (трехчленная формула) или неполном виде (отсутствие одного или двух компонентов). Описания первого типа чаще всего включают в себя два компонента: mikill ok sterkr. Хотя на русский язык это сочетание переводится обычно как «высокий и сильный», семантика его не исчерпывается такой чисто внешней характеристикой. Mikill по-исландски означает, очевидно, не только рост. Слова mikill ok sterkr указывают не только на внешние, но и на внутренние черты героя: могучий и сильный герой обладает и внутренними качествами, отвечающими внешним, — он смел, благороден, искусен, от него многого ожидают в будущем. Внутреннее и внешнее в таком описании героя находятся в соответствии и не противопоставляются. Поэтому внешность является знаком внутреннего состояния.

Отсутствие какого-либо компонента формулы не означает ее разрушения. Формула и в этом случае обладает семантической полнотой. То, что герой могуч (высок) и силен, предполагает и то, что он красив (fríðr sýnum). И наоборот: красота подразумевает могучее телосложение, поэтому неполные варианты формулы несут ту же семантическую нагрузку и полностью соответствуют ее основному выражению. Перед нами эпическая формула, не предполагающая какой бы то ни было индивидуализации. Функция выделения, которую эта формула выполняет, нередко приводит к тому, что она семантически опустошается и наделяется чисто сюжетным значением выделения важного для саги героя4. Такая способность к десемантизации находится, конечно, в связи с самой формульностью вводных неподробных описаний.

2. Описания последующие неподробные

Описания второго типа, как правило, соответствуют рассмотренным выше описаниям по своему лексическому наполнению, но формула в данном случае почти не выступает в своем полном виде: обычно присутствуют только два ее компонента — mikill и sterkr. Отличие последующих описаний от вводных заключается в том, что герой воспринимается здесь глазами не только автора (как во вводных описаниях), но и других персонажей саги. Например, переодетого Греттира замечает другой герой: Þorbjǫrn ǫngull litask þá um ok sá, hvar maðr sat, mikill vexti, ok sá ógløggt í andlit honum» (Grettis saga, 72) «Торбьёрн Крючок посмотрел кругом и увидел человека, большого ростом, а лика не разобрать». Знаменательно, что в описаниях второго типа гораздо чаще употребляется mikill vexti «высокий», чем mikill, т. е. присутствует чисто внешняя характеристика. Так как герой видим всегда другому персонажу, то тот, кто на него смотрит, обращает внимание прежде всего на бросающиеся в глаза черты его внешности, благодаря которым он отличается от окружающих. Так, о Греттире говорится: «Ok er hann kom til kirkju, litu þeir margir til hans, er fyrir váru, ok tǫluðu þeir, at hann væri ólíkr flestum mǫnnum fyrir sakar afls ok vaxtar» (Grettis saga, 39) «И когда он вошел в церковь, многие, кто там был, глядели на него и говорили, что он непохож на прочих людей своею силой и ростом».

Характеристики, полностью лишенные какой бы то ни было индивидуализации в описаниях первого типа, приобретают ее в последующих описаниях и благодаря этому перестают быть формульными по своему содержанию. Конечно, их нельзя назвать в полной мере индивидуализированными описаниями: как правило, они касаются только обозначения роста и силы и повторяются от героя к герою, но все же достаточны для того, чтобы вполне определенный герой был узнан другими персонажами.

Другое важное различие между описаниями первого и второго типа заключается в том, что если вводные описания всегда значимы для всей саги в целом, то последующие описания имеют значение только для тех эпизодов, в которых они содержатся.

3. Описания вводные подробные

Если описание первого типа представляет собой формулу типа mikill ok sterkr ok fríðr sýnum, то описание третьего типа всегда больше этой формулы. Рассмотрим одно из таких описаний — вводную характеристику внешности Гуннлауга.

«Svá er sagt frá Gunnlaugi, at hann var snimmendis bráðgørr» «Рассказывают о Гуннлауге, что он рано возмужал,

mikill ok sterkr, был высок и силен, — формула

ljósjarpr á hár имел светло-каштановые волосы — конкретизация формулы

ok fór allvel и был здоровый,

svarteygr ok nokkut nefljótr черноглазый, и имел несколько уродливый нос, — отклонение от формулы

ok skapfelligr í andliti, был приятен лицом, — конкретизация формулы

miðmjór ok herðimikill тонок в поясе и широк в плечах, — конкретизация формулы

kominn á sik manna bezt…» был хорош собой…» — формула (Gunnl. 4).

Далее о Гуннлауге говорится, что он был высокомерен, упрям и честолюбив и был хороший скальд. В приведенном описании обращает на себя внимание прежде всего то, что в него входит уже знакомая нам формула. Почти все остальное, выходящее за пределы формулы, является ее конкретизацией, т. е. не противоречит указанным в ней качествам: красоте, могучему телосложению и силе — и раскрывает их с помощью нескольких подробностей. Говоря о конкретизация формулы, необходимо отметить, что она распространяется лишь на внешность героя, тогда как формула в равной мере есть характеристика как внешняя, так и внутренняя. Это замечание, впрочем, касается только семантики слов: внешность в описаниях даже третьего типа всегда отражает черты характера героя. Помимо конкретизации формулы в данное описание входит и отклонение от нее, явно противоречащее одному из обязательно входящих в формулу качеств — красоте. Речь идет об упоминании, что у Гуннлауга был уродливый нос.

Исходя из того, что существуют описания третьего типа, в которые входит формула, можно составить предварительную логическую классификацию всех возможных подробных описаний. Они образуют две группы: описания, содержащие формулу, и описания, не содержащие ее. Описания, входящие в первую группу, в свою очередь, подразделяются на следующие подгруппы: 1) формула конкретизируется, отклонения от формулы; 2) формула конкретизируется, отклонений от формулы нет; 3) формула и отклонение от нее, конкретизации нет (случай, когда дана формула, но нет ни конкретизации ее, ни отклонений, невозможен в данной классификации, так как это описание первого типа); 4) формула частично разрушается.

Под частичным разрушением формулы понимается не отсутствие одного или двух ее компонентов, а замена их на противоположные, например: «Steinarr var allra manna mestr ok rammr at afli, ljótr maðr, bjúgr í vexti, fóthár ok miðskammr. Steinarr var uppivöðslumaðr mikill ok ákafamaðr, ódæll ok harðfengr, hinn mesti kappsmaðr» (Egils saga, 83) «Стейнар был очень высокий и сильный, уродливый, горбатый, длинноногий и с коротким туловищем. Стейнар был очень буйный и заносчивый человек, дерзкий и очень горячий».

Во вторую группу войдут описания, в которых формула разрушается полностью (все три компонента заменены на противоположные), т. е. не входит в описания внешности.

Исследование материала саг по указанной здесь классификации приводит к неожиданным выводам: во-первых, среди описаний, включающих в себя формулу, нет таких, которые не содержали бы отклонений от нее; во-вторых, описаний второй группы не существует, т. е. формула никогда не разрушается полностью. Таким образом, в основе всех вводных подробных описаний лежит формула, но формула или имеющая при себе отклонения (1), или частично разрушающаяся (2).

1. Обратимся к описаниям, содержащим отклонения от формулы. Тут же возникают вопросы: если в описание обязательно входит отклонение, то не ради ли этого отклонения дается описание? Что означает отклонение? Ответить на эти вопросы помогают переводы исландских саг на русский язык. Вернемся к приведенному выше описанию Гуннлауга. О Гуннлауге говорится, что он был «nokkut nefljótr ok skapfelligr í andliti», что означает: «имел несколько уродливый нос и был приятен лицом». На русский язык это переведено иначе: «…был хорош собой, несмотря на несколько некрасивый нос»5.

Такая оговорка появляется в переводах регулярно6 и не случайно, и гораздо труднее объяснить ее отсутствие в оригинале, чем наличие в переводах на русский язык. Можно было бы предположить, что в сознании средневековых исландцев некоторые уродливые черты внешности человека вовсе не мешали ему быть красивым. Но если отклонениям такого рода придавалось столь мало значения, то зачем же о них упоминается? Обычно это объясняют «реализмом» саг, освобождением портрета от шаблонности7. Проявляется же это в изображении какой-либо неправильности, уродливости персонажа: если о Гуннлауге говорится, что у него был уродливый нос (nefljótr), то о Скарпхедине сказано, что у него был уродливый рот (munnljótr). Шаблонность в изображении красоты соседствует с не меньшей шаблонностью в изображении неправильности. Объяснить же «реализмом» портретизации обязательное присутствие отклонения от формулы и отсутствие при этом «но» невозможно. Исландский идеал красоты явно не допускал включения в него уродливости, иначе не было бы противопоставления fríðr sýnum — ljótr (красивый — уродливый) в описаниях, где формула частично разрушается, как не было бы и упоминаний об отклонениях. Объяснить же это странное соположение, а также непротивопоставление красоты и отклонения от нее, по-видимому, можно только тем, что такого рода отклонения в описаниях не относятся к внешности.

Как уже говорилось при рассмотрении описаний первого типа, внешнее в сагах находится в непосредственной связи с внутренним. Описаниями третьего типа, содержащими формулу и отклонения от нее, снабжены чаще всего главные герои саги. Их внешность отражает присущие героическому характеру внутренние качества — смелость, благородство, щедрость. Все это задано формулой и подробностями, ее конкретизирующими. А поскольку отклонения не относятся к внешности, они не являются и знаком внутренних отклонений. Очевидно, это знак трагической судьбы героя, того, что ожидает его в будущем. Главные герои саг — герои гибнущие, и основное содержание каждой саги — распря и гибель героя, которая предрешена с самого начала саги: ее предвещают сны, слова мудрых и ясновидящих людей, ту же функцию выполняют и отклонения во внешности, например уродливый нос Гуннлауга и уродливый рот Скарпхедина. Специфика саги как жанра эпического заключается в том, что судьба героя заранее известна и автору, и его аудитории. Поэтому отклонения во внешности героя аудитория воспринимает как сюжетный знак, не имеющий отношения к собственно внешности, и не нуждается в каких бы то ни было «но». Тот факт, что, не существует описаний, которые не содержали бы отклонений, заставляет предположить, что именно ради таких отклонений и дается описание и что основная функция описаний третьего типа, содержащих отклонение от формулы, — указание на трагическую судьбу героя.

2. Описания третьего типа, включающие в себя формулу в частично разрушенном виде, принадлежат чаще всего резко «отрицательным» героям (ср. описание Стейнара в «Саге об Эгиле›). Внешние отклонения в этом случае являются знаками внутренних отклонений; как правило, это люди недостойные, не принадлежащие к героическому типу. Например, о сыновьях Хильдирид в «Саге об Эгиле» говорится: «Þeir voru menn fríðir sýnum, litlir vexti» (Egils saga, 7) «Они были красивы, маленького роста…». Несколько по-другому обстоит дело с Эгилем, который был уродлив (ljótr), о чем речь пойдет ниже.

Таким образом, описания третьего типа, содержащие отклонения от формулы, и описания, включающие в себя формулу в частично разрушенном виде, существенно различаются по своей семантике и функциям.

4. Описания последующие подробные

Описания этого типа встречаются в сагах чрезвычайно редко. Как и для описаний второго типа, для них необходимо. чтобы герой был видим глазами других персонажей. В отличие от описаний второго типа, всегда ограниченных формулой, эти описания выходят за пределы формулы. После убийства Хёскульда сыновья Ньяля ходят на тинге по землянкам и ищут себе поддержки. Они посещают пятерых знатнейших людей Исландии, и те один за другим отказывают им в помощи, притворяясь при этом, что не знают Скарпхедина, и произносят примерно одни и те же слова: «Hverr er sá inn mikli ok inn feiknligi, er fjórir menn ganga fyrri, fölleitr ok skarpleitr, ógæfusamligr ok illmannligr?» (Njála, 120) «Кто этот высокий и зловещий человек, что идет пятым; у него резкие черты лица и он бледен, неудачлив и зол с виду?» На эти слова Скарпхедин отвечает каждому из них оскорблением. Знаменательно, что в этой сцене нет авторских ремарок, указывающих на то, что речь идет именно о Скарпхедине. Нет фраз типа «он посмотрел на Скарпхедина и сказал…». Как и в описаниях второго типа, герой здесь должен быть узнан по его внешности, но встречающие Скарпхедина персонажи делают вид, будто не знают его. Героя узнает автор и аудитория: черты внешности, названные в этих описаниях Скарпхедина, уже известны нам: они даются при введении героя в сагу.

Однако описание Скарпхедина в данном случае не сводится только к функции узнавания. Главное здесь не в этом. Каждый из тех, кто смотрит на Скарпхедина, видит по его лицу, что счастье ему изменило, и жить этому человеку осталось недолго. Судьба накладывает свой отпечаток на внешность героя. То, что говорилось о внешности Скарпхедина при введении его в сагу, получает теперь другой смысл. Здесь не упоминается отклонение во внешности героя (munnljótr), являющееся знаком его судьбы (это лишний раз доказывает, что такого рода отклонения не относятся к внешности; а потому и не видны окружающим). Данную функцию начинают выполнять другие черты внешности героя, прежде ее не имевшие, но приобретающие ее по мере приближения к трагической развязке. То, о чем знали вначале только автор и герои, обладающие даром ясновидения, отныне становится известным всем остальным персонажам саги. Вскоре после тинга Скарпхедин погибает вместе с Ньялем и другими сородичами в собственном доме, сожженном врагами.

Одно из самых знаменитых описаний внешности в сагах об исландцах — это описание Эгиля на пиру у конунга Адальстейна после того, как в бою был убит брат Эгиля, Торольв. Эгиль находится в очень плохом расположении духа и то вытягивает до половины меч из ножен, то вкладывает его обратно. «У Эгиля было крупное лицо, широкий лоб, густые брови, нос не длинный, но очень толстый, нижняя часть лица огромная и длинная, подбородок и скулы — широченные. У него была толстая шея и могучие плечи. Он выделялся среди других людей своим суровым видом, а в гневе был страшен. Он был статен и гораздо выше других людей. Волосы у него были цветом как у волка и густые, и он рано стал лысеть. В то время как он сидел, как раньше говорилось, одна бровь у него опустилась до скулы, а другая поднялась до корней волос. У Эгиля были черные глаза и сросшиеся брови. Он не пил, когда ему подносили брагу, и то поднимал, то опускал брови» (Egils saga, 55).

Это описание необычно во всех отношениях: во первых, оно гораздо подробнее вводного описания Эгиля и всех существующих вводных описаний; во-вторых, оно не отвечает главному требованию последующих описаний: Эгиля видит и описывает только автор, и большая часть описания относится не столько к данному эпизоду, сколько ко всей саге. Поразительна и гротескность этого портрета. Из всего этого следует, что классифицировать приведенное описание как «последующее» было бы очень большой натяжкой, его вообще невозможно включить в систему описаний внешности, что связано главным образом со спецификой «Саги об Эгиле». В отличие от других саг об исландцах, она повествует не о трагической судьбе героя, а об истории знаменитого рода. В центре внимания саги — прежде всего значительный герой, все поступки которого удивительны и способствуют его прославлению настолько же, насколько удивительна сама внешность героя. Именно поэтому уродливость Эгиля не воспринимается отрицательно ни автором, ни его аудиторией. Перед нами единственное в рассматриваемой здесь группе саг описание внешности, даваемое ради него самого.

Подведем некоторые итоги. В основе всех описаний внешности персонажей исландских саг лежит формула, подразумевающая определенный героический идеал. Внешность героев соответствует их внутренним качествам и воспринимается как отражение характера и достоинств персонажа. Таким образом, изображение внешности не есть самоцель, а всегда указывает на нечто, вовсе не имеющее отношения к собственно внешности, а именно на принадлежность к группе сюжетно важных персонажей, на внутренние достоинства или недостатки, на трагическую судьбу героя. Как и все другие элементы саг об исландцах, так называемые описания внешности подчинены главной задаче, разрешаемой в саге, — изображению распри и гибели героя.

Примечания