Сложена такая басня:
хитрецов остерегайся,
умом, мудрый, защищайся,
так спасёшь и честь, и жизнь;
от обманщика подалее держись.
Дорогой Сверрир!
В Исландии жизнь всегда была довольно-таки однообразной, особенно в сельской местности. Так было и в Средневековье, и в более поздние эпохи, но, наверное, тяжелее приходилось как раз в старину, когда невозможно было скататься в Рейкьявик развеяться или походить по магазинам. Мало что в таких местах радует ум и взор: здесь лишь застывшие космы лавы да голые чёрные пески, зияющие пропасти под обрывами да острые как лезвия горные хребты, недобрые своенравные ледниковые реки, однообразная растительность (подразделяющаяся на траву и мхи). А хуже всего вот что: нет в этих пустынных краях промысловых зверей на потеху молодцам, да и зоопарков тоже нет, вообще нет никакого дикого зверья, — кроме лис. (Потому что полевую мышь диким зверем не назовёшь).
Лисам как раз и будет посвящена эта крошечная статейка или, если угодно, обзор, или комментарий к цитатам. Но я не буду здесь говорить о пушном звероводстве, т.е. разведении лисиц на зверофермах, не буду приводить истории об охотниках, сутками карауливших у норы, чтобы наконец одолеть вредного хищника, — нет, я собираюсь говорить о том, что представляет интерес для учёных вроде тебя, в связи с персонажами саг об исландцах, получивших прозвища в честь лисы (особенно в двух сагах), а в конце приведу несколько примеров упоминания этого хищника в снах, поговорках и фразеологизмах. А это поле у нас почти не возделано, там растёт от силы пара травинок. Здесь не будет говориться, например, о чисто лисьей хитрости людей, в т.ч. Снорри Годи — той изворотливости, которую исландцы всегда предпочитали другим чертам характера (ср. современные политики-пройдохи). Я также не скажу ничего о связи Локи, сотворённого этим Снорри, со средневековыми и классическими «лисьими» текстами. Тем более, я не буду обращаться к Skaufhalabálka или Skíðarímu [названия рим]. В этом составленном в свободной форме обзоре, я, разумеется, обращаюсь к подготовленному тобой изданию саг и прядей2, но также исхожу и из нескольких вскользь оброненных замечаний, которые ты однажды изложил нескольким ископаемым, занимавшимся, в частности, сагой о Рэве3.
Имена персонажей в сагах об исландцах часто сообщают нам подозрительно много о характере и роли того или иного человека и кажутся исключительно авторской игрой — неизвестно, носили ли их на самом деле люди из плоти и крови. В этой связи можно вспомнить Свалу из «Саги о Союзниках», которая сперва была замужем за Оспаком [óspakr — букв.: неспокойный], который был весьма неуравновешенным, а потом за Маром, братом Бьяльва Полудурка. В этой саге главным инициатором торговли был Одд [oddur — острие], а Офейг направлял всё в нужное русло. Или взять имена в «Саге о Хаварде»: «Имя Бьяргэй указывает в том числе на то, что она в этой саге выступает в роли судьбы и спасения, она организует отмщение4». Ей помогают трое её братьев: Вальбранд, Торбранд и Асбранд. «Имена Хаварда Хромого и братьев по имени Вакр и Скарв также прозрачны, и к тому же, свидетельствуют о тонком юморе. В конце Хавард возвышается над своими противниками: прыгает хромой на возвышенность, Вакр («резвый») скор на злые деяния и слова; Скарв («баклан») выделяется среди своих совершающих злодеяния родственников: среди них он — просто какая-то диковинная птица, или сердце у него птичье»5. В «Саге о жителях Озёрной долины» (Vatnsdæla) есть зловещие сын и мать — Хроллейв и Льот. Многие рабы носят имя Сварт («чёрный»), и так далее. То же справедливо и для людей, носящих в древних сагах имя лисицы (refur, melrakki): их имена указывают на изворотливость; общее у этих персонажей то, что они оказываются гораздо находчивее других; а некоторые из них могут быть коварны и вероломны.
Стиг Викандер написал весьма многоученую статью о происхождении трёх рассказов о визитах к королевскому двору, в которых речь так или иначе идёт о подарках и щедрости. Это истории о Refo, Bero и Ulvo у Саксона Грамматика в восьмой книге; об Аудуне с Западных фьордов, путешествовавшем с белым медведем, и наконец о Рэве-Дарителе сыне Реннира (Gjafa-Refr Rennisson) из «Саги о Гаутреке»6. Он пишет, что в этих трёх рассказах «в свободной форме пересказываются три басни из первой книги Панчатранты (или чрезвычайно похожие истории), которые все повествуют о том, как кто-то завоёвывает расположение царя льва, подарив ему то животное, которое ему необходимо именно в тот момент — соответственно, быка и верблюда»7. Восточные звери были заменены на людей, а зерно сюжета, по мнению Викандера, осталось тем же8. И всё же он не связывает эти свои рассуждения с «Сагой о Хитром Рэве», а Фредерик Амори, явно считающий подобные этимологии «неясными», пишет, что «в «Саге о Хитром Рэве» невозможно вычленить никаких мотивов басен о животных»9. В его представлении «родословная» этой саги выглядит немного по-другому, он возводит её к бродячим сюжетам типа «Счастливчика Ганса», но всё-таки связывает друг с другом упомянутый рассказ Саксона Грамматика в «Деяниях датчан», «Сагу о Хитром Рэве», «Прядь об Аудуне» и «Сагу о Гаутреке». Но какой бы замечательной ни была теория Амори (а также несмотря на то, что сам он приходится нашему имениннику другом), я настаиваю на том, что многое в поведении и биографии Рэва весьма схоже с известными сюжетами о животных из континентальной Европы, а также и с образом жизни самого того зверя, в честь которого он прозван, и что сущность этого персонажа не исчерпывается амплуа запечника, который, как водится в народных сказках, вырастает в умельца. Корни сказок о лисах можно проследить до самой Индии или до Эзопа, ведь и в древности, и в средневековье лисицы присутствуют в сказках гораздо больше, чем другие звери. Самый знаменитый образец «литературы о лисах» — цикл историй, во Франции известный под названием „Roman de Renard“, а в Германии — „Reinhard Fuchs“10. Происхождение этих историй, в 12 — 13 вв. вошедших в моду, спорно, и о нём, как это нередко бывает, отчаянно дискутируют сторонники учёной книжной традиции и сторонники устной традиции. Например, многие вспоминают знаменитые басни Эзопа, где в т.ч. говорится о плутнях лисицы, которые она не в последнюю очередь использует в своей давней вражде с волком, или об уловках, которые она постоянно применяет ко льву, царю зверей11. Например, можно назвать латинскую поэму „Ysengrimus“ (сложенную ок. 1150 г. фламандцем Нирвадусом), в которой лис — не только хитрый обманщик, но и угроза счастливому браку, донжуан-обольститель, который даже предал своего родича волка, соблазнив его жену12. Самые ранние сохранившиеся рассказы о лисе Ренарде датируются концом 12 века, а время их расцвета во Франции длится до середины 13 века. В области распространения немецкого языка эти истории первоначально происходят от соответствующих французских, но в позднее средневековье достигают расцвета и становятся острым оружием, обращённым против несправедливости духовных и светских властей, — в стихах или в прозе. Истории о находчивом лисе впервые были напечатаны незадолго до 1500 г. и быстро переведены на другие языки, например, на английский в 1481 г., на датский в 16 веке, а на шведский в 17 веке.
Конечно же, Хитрый Рэв — это не тот самый знаменитый хитрый лис, но от героев других саг об исландцах он отличается тем, что одерживает победы с помощью хитрости и красноречия, а не с помощью оружия и ярости. Он не бросается убивать своего противника очертя голову, а выжидает подходящий момент, и тогда он «уверенно и организованно принимается за дело. После убийства он прежде всего думает о том, как сберечь свою жизнь, поэтому во всех без исключения случаях убегает с места поединка и перебирается в более безопасное для себя место. (…) Всё поведение Рэва и его характер напоминают зверя, имя которого он носит»13. Также можно обратить внимание на плотницкое искусство Рэва, заставляющее вспомнить лисов-искусников из зарубежных сказок о животных, а его крепость в Гренландии «может быть частью той символической картины, которая связана с лисицей и её поведением. Другими словами, это его «лисья нора»14». Очевидно, эту нору можно назвать технологичной.
Хитрый Рэв явно взял что-то от того, кто дал ему имя — от исландской лисицы. Но было бы банально предполагать, что составитель этой саги был как-то знаком с зарубежными историями о хитрых лисах, принимавших сторону простого народа в спорах с сильными мира сего и побеждавших с помощью уловок и красноречия.
В «Саге о Гисли» упоминаются два Рэва — два лиса, а третьим лисом можно назвать самого Гисли, когда он прозябает в скверных условиях в своём тесном логове. Первый Рэв упомянут только в более краткой версии саги, это мастер, которому Скегги велел «сделать фигурки Гисли и Кольбьёрна, «и пусть один стоит позади другого, и пусть этот срам навсегда останется здесь им в поношение»15. (2:854)16
Второй из них — бонд Рэв, пришедший на выручку Гисли, когда за тем по пятам гнался Бёрк со своими людьми (27:884–885). Рэв назван «хитрейшим из всех людей», и у него есть забавная жена по имени Альвдис, «женщина собою красивая, но уж такая сварливая, сущая ведьма». Рэв придумывает спрятать Гисли в кровати под Альвдис,а ей велит быть «как можно сварливее и буйствовать, как только она может17». Когда входят люди Бёрка, бонд Рэв встречает их во дворе двусмысленной речью, но добровольно приглашает обыскать свой дом. И они обыскивают дом, «но намного хуже, чем могли бы, если бы не поносила их хозяйка», и уходят ни с чем. После этого Гисли живёт у Рэва и его жены полмесяца, пока не отправляется в Гейртьовсфьорд к своей жене.
Не будет неверным предположить, что автор «Саги о Гисли» здесь, как и далее в своём повествовании, держал в уме аллегорическое толкование (ср., напр., споры женщин из снов в сознании героя): Гисли просит милости у лиса и обретает убежище в его логове (на самом деле в двух смыслах: с одной стороны, в его жилище, с другой — в его постели под боком у хозяйки). Так что не удивительно, что эти люди не упоминаются в других источниках.
Здесь наконец будет рассказано о других «Лисах» из саг об исландцах, но более детальный рассказ о них будет отложен до шестидесятилетия нашего юбиляра. Первым надо назвать Рэва Торстейнссона с хутора Стюккисвеллир в долине Брюньюдаль, сына Торбьёрг Катлы, которая была «превеликой колдуньей». («Сага о Хёрде и островитянах» 24:1279). Ему принадлежит не последняя роль в победе над Хёрдом и его шайкой (он убил Торда Кота), — хотя в западню их заманил не он, а его брат Кьяртан.
Двое носят прозвище „melrakki“: Торд из «Саги о битве на Пустоши» и Торлейв в саге о жителях Долины Дымов и о Скуте-Убийце (Reykdæla saga og Víga-Skútu). Первый из них упоминается в саге мало, в основном в связи с небольшим каламбуром о хвосте, который оборачивается подстрекательством к мести (18:1369). О втором Давид Эрлингссон написал интересную заметку в сборник, посвящённый юбилею Хатльфреда Э. Эйрикссона18. Там он, в частности, доказывает, что рассказ о краже овец и её последствиях, связанных с Торлейвом Лисой (Þorleifur Melrakki), «получил важные черты в своём облике от сказок (очевидно, многих) о лисе и других животных. Эти черты настолько ясны, что позволяют говорить о формировании саги также и из этих источников. Будь они слабее, было бы достаточно назвать их флёром сказок о животных. Очевидно, существовала общая идея о лисе, которая ходит в гости к другим животным и осуществляет свои намерения, и формирование сказки о животных следует этой идее»19.
Под конец приведём небольшой перечень мест в сагах, где упоминаются лисы (refir, skollar, melrakkar) и волки (vargar). Сперва перечислены сны, в которых фигурируют лисы, затем — те немногочисленные другие места, в которых названы эти животные. Во снах волки обычно являются зловещим предвестием нападения из засады или убийств20:
a) Сага о Ньяле 62:197 (сон Гуннара); b) Сага о сыновьях Дроплауг 10:357 (сон Хельги); c) Сага о Гисли (короткая версия) 14:865; (длинная версия) 18:919 (сон Гисли); d) Сага о Гисли (короткая версия) 33:892; (длинная версия) 26:947 (сон Гисли); е) Сага о хёрде и островитянах 31:1286 (сон Торбьёрг); f) Сага о Хаварде с Западных Фьордов 20:1330 (сон Атли из долины Отрадаль); g) Сага о битве на Пустоши 26:1380 (сон Гисли); h) Сага о Торде Пугале 3:2016 (сон Торда); i) Сага о Торде Пугале 8:2029 (сон Торда); j) Сага о Торстейне сыне Халля со склона 5:2069 (сон Торхадда).
Несколько других мест, где упоминаются лисы21:
a) «Оказался я в том же положении, что волчище. Они грызутся до тех пор, пока не останется один хвост, а вовремя этого не смекают22». (Офейг в своей речи Союзникам; сага о Союзниках (М) 10:20). «Сдаётся мне, что со мной выйдет как с волком. Они не чувствуют ничего, когда грызут себя, пока не доберутся до хвоста». (Сага о Союзниках (К) 10:42); b) «А мне что-то не хочется, чтобы меня выкуривали как лисицу из норы»23. (Сага о Ньяле, 128:278, Скарпхедин24); с) «Эйвинд совершил убийство в святилище и стал «волком» (…) (Eyvindur hafði vegið í véum og var hann vargur orðinn) (Сага об Эгиле, 49:429)25; d) когда Греттир селится на острове Дрангэй, он называется «vargur» (71:1064); е) «Хороший совет следует принять, пусть он и вынут из мешка из лисьей шкуры» (Hafa skal góð ráð þó að úr refsbelg komi) (Gull-Þoris saga 18:1139); f) «Коли сила тебе дана по росту, ты вряд ли уступишь моим молодцам, и тебе будет кстати переведаться с ними и накормить голодного волка в поле». (Сага о Гуннаре Дурне с Болотной Горы 12:1161); g) «…ты в этом деле велик, как у лисицы хвост». (…þú ert mestur í málinu sem refurinn í halanum). (Сага о Хаварде с Западных Фьордов 3:1305, Бранд); h) «Мне также кажется недостойным мужа, чтоб меня взяли, как овцу из стада или как лисицу из западни»26. (Сага о людях из Лососьей долины 40:1595, Кьяртан Олавссон); i) «И тогда вступил Клауви в бой и бился окровавленной головой в обе стороны сильно и часто, и тогда люди Льотольва обратились в бегство. Это было больше всего похоже на то, когда лисица забегает в стадо овец». (Сага о жителях Сварвдаля 20:1810); j) «Я скажу, что нам больше пристало держаться вместе, чем вы будете перебиты, словно лисы в своих норах (…)» (Сага о Валла-Льоте 7:1838); k) «Сдаётся мне, что это лихая смерть: согреть в своём жилище, словно лисицы (…)» (Сага о Торстейне сыне Халля со Склона 3:2065, Хельги). l) И наконец, сравнение с лисицей и её норой приводится в «саге о людях из Лососьей долины», когда на Хельги Хардбейнссона совершено нападение в домике на горном пастбище: «Храпп тотчас вскочил на крышу хижины и спросил, внутри ли лиса (skolli). Хельги отвечал: «Ты сейчас увидишь, что тот, кто здесь живёт, довольно опасен, и что он может кусаться, если подойти к нему слишком близко» (64:1634) — и пронзил Храппа копьём. Это единственный пример употребления в сагах об исландцах слова «skolli».
1 Dæmisögur Esóps í ljóðum. Fyrri hlutiþ Grímur M. Helgason bjó til prentunar. Reykjavík 1967, 178.
2 Íslendinga sögur og þættir I–II. Ritstj. Bragi Halldórsson, Jón Torfason, Sverrir Tómasson og Örnólfur Thorsson. Reykjavík 1987.
3 Эти замечания за давностью лет сохранились лишь в форме смутного воспоминания, и, разумеется, в рассказах об этом много противоречий. Хотя сам я слышал эту твою речь, мне приходится опираться на устные рассказы о ней тех людей, которые тоже присутствовали там или слышали её от других, а уже в 13 веке все знали, что такое ни к чему хорошему не приведёт, как ты сам отмечаешь в своём труде: Formálar íslenskar sagnaritara á miðöldum. Stofnun Árna Magnússonar á Íslandi. Rit 33. Reykjavík 1988; 194–201 o.s.v.
4 Hávarðar saga Ísfirðings. Inngangur. Sígildar sögur 2. Skýringar. Höfundur efnis: Sverrir Tómasson o.fl. reykjavík 1987; 108.
5 Op.cit., 108
6 Stig Wikander. Från indisk djurfabel till isländsk saga. Vetenskaps-Societeten i Lund. Årsbok 1964, 89–114.
7 Op.cit., 110
8 Многие удивлялись, как же в Исландии мало сказок о животных. Давид Эрлингссон проследил, как зарубежная сказка о животных может превратиться в исландские римы, а действующие в ней звери — в людей. (Seint borguð kiðin. Skírnir (149) 1975, 57–72). Возможно, такое очеловечивание зверей было частью местной традиции, и ещё больше сюжетов зарубежных сказок о животных всё ещё скрыто от нас.
9 Frederic Amory. Pseudoarchaism and fiction in Króka-Refs saga.Medieval Scandinavia (12) 1988; 12.
10 См.напр.: Bruno Boesch. Lehrhafte Litteratur. Grundlagen der Germanistik 21. Berlin 1977, 207–216; Fritz Peter Knapp. Dan lateinische Tierepos. Erträge der Forschung 121.Darmstadt 1979, 90–122; Jessie crosland. Medieval French Literature. Westpoet, Connecticut 1976 (перв.изд. 1956) 249–257.
11 Эти басни существуют в различных переводах (на исландский язык). Один из старейших — стихотворный перевод пастора Гвюдмунда Эрлендссона (1595–1670). Однако Эйнар из Эйдалир, Стефаун с Ватланеса и Паутль Видалин также переложили многие басни в стихи. Стейнгрим Торстейнссон перевёл 168 басен и издал их в 1895 г., в 1904 к ним прибавилась ещё 81 басня. Позднее издавались в т.ч. переводы Фрейстейна Гюннарссона и Торсетйна фрау Хамри. Эта часть поэтического наследия Гвюдмунда Эрлендссона издана Гримом Хельгасоном: Dæmisögur Esóps í ljóðum. Fyrri hluti. Reykjavík 1967.
12 Cp. Jessie Crosland. Medieval French Literature, 253–254.
13 Króka-Refs saga. Inngangur. Sígildar sögur 2. Skýringar. Höfundur efnis: Sverrir Tómasson o.fl. Reykjavík 1987, 197.
14 Op.cit. 199.
15 Цитируется в переводе О.А.Смирницкой. (O.A.M.)
16 Вьестейнн Оуласон говорил о фразеологизме «Skjóta einhverjum ref fyrir rass» [«превзойти кого-л.», буквально: «подставить кому-л. лисицу к заду» ], что в нём слово refur — метафорическое обозначение мужского детородного органа. По его мнению, это может означать «направить лисицу на чей-либо зад», и он вспоминает в этой связи фигурку, сделанную Тордом в «Саге о Бьёрне богатыре с Хит-реки», весьма напоминающую те фигуры Гисли с Кольбейном, которые велели сделать мастеру Рэву. Здесь мы не будем рассуждать, вспомнил ли автор «Саги о Гисли» значение слова „refur“, о котором говорит Вьестейн, когда давал этому герою такое имя.
17 Цитируется в переводе О.А.Смирницкой. (O.A.M.)
18 Sauðahausar, Hrafnar, Melrakki og Hánefur. Höggvinhæla gerð Hallfreði Erni Eiríkssyni fimmtugum. 28 desember 1982. Reykjavík 1982, 12–23.
19 Op.cit. 22
20 Ингер М. Боберг в своём указателе мотивов мало пишет о лисах, но всё же в одном месте говорит: “В147.1.2.1. Fox as beast of ill-omen. Eyrb.ch. 54“ (Motif-Index of Early Icelandic Literature. Bibl. Arnam. XXVII. Kaupmannahöfn 1966, 43). Очевидно, здесь Боберг посчитала странный хвост, портивший сушёную рыбу на хуторе Фродау, лисьим хвостом, но такая трактовка весьма произвольна, т.к. он был «подобен опалённому бычьему хвосту. Он был проворным и длинным» (54:607), а Кьяртан Оттоуссон считает, что в этом месте описан хвост Дьявола. (Fróðárundur í Eyrbyggju. Studia Islandica (42) 1983, 104–105). Впрочем, Боберг могла перепутать слова rófa («хвост») и refur.
21Слово tófa встречается лишь в одном месте: Tófa hlíðarsól hjalskona Helga (Сага о сыновьях Дроплауг (9:355), которая горько плакала.
22 Цитируется в переводе А.В.Циммерлинга. (О.А.М.)
23 Цитируется в переводе С.Д,Кацнельсона/В.П.Беркова/М.И.Стеблин-Каменского. (О.А.М.)
24 Ср.: Valla-Ljóts saga 7:1838; Þorsteinn saga Síðu-Hallssonar 3:2065. В «Саге о Стурле» (66:81 в издании Сверрира Тоумассона) есть выражение «быть убитым как лисица у норы» (að vera drepinn sem melrakki hjá greni).
25 Торви Тулиниус говорил мне, что в старофранцузских законах встречается выражение „wargus sit“ — приговаривание к изгнанию тех, кто совершил преступление. То есть, к французам можно возвести не только дела об откровенности.
26 Цитируется в переводе В.Г.Адмони и Т.И.Сильман. (O.A.M.)
© Ольга Маркелова, перевод с исландского
Из сборника Lygisögur sagðar Sverri Tómassyni fimtugum 5. Apríl 1991. Reykjavík 1991, bls. 100–106.