А. А. Сванидзе

О сопоставлении стадий складывания государства и возникновения городов в Швеции

В европейской медиевистике вопрос о соотношении государства и города — один из традиционных. Обычно он ставится на материале развитого государства — сословной, затем абсолютной 149 монархии, притом речь идет не столько о городе, сколько о сословии горожан. Применительно к раннему средневековью этот вопрос менее изучен, и, как правило, эта проблема обсуждалась только в связи с преемственностью в средние века античных традиций.

Город имел определенную роль, свои отношения с публичной властью, свое место в политической системе и среди общественных явлений в целом уже в период возникновения классового строя. В советской историографии неоднократно указывалось на невозможность уяснения проблем генезиса феодализма без учета раннего города.1 Недостаточно изучен процесс градообразования на большинстве территорий Европы (за исключением непосредственных греко-романских территорий). И если история средневекового государства рассматривается медиевистами от зарождения феодальной политической системы, то история средневекового города изучается преимущественно с момента складывания феодального строя, а элементарная стадия становления города как института практически опускается.

Значительные успехи, достигнутые в послевоенные десятилетия археологией, топонимикой и рядом других вспомогательных исторических дисциплин, позволяют реконструировать общий ход европейских урбанистических процессов раннего средневековья: возникновение городских ядер (эмбрионов), предгородских поселений и ранних городов, характерных для варварских государств. В свете этих данных очевидно, во-первых, что процесс расчленения города и деревни, предшествовавший формированию в X–XII вв. собственно феодальных городов, можно рассматривать и как первичный этап собственно городской истории. Во-вторых, эмбриональная и ранняя стадия города составляла часть процесса всеобщего разделения труда, функции и собственности, характерных для генезиса феодализма. В частности, очевидна связь между начальным градообразованием и ранней историей государства и государственных учреждений.2

Но каковы были параметры и функциональный характер этой связи, как изменялась она во времени? Ответ на эти вопросы требует не только углубленного конкретного исследования 150 всех вариантов означенной связи, но и постановки ее в круг более широких проблем, касающихся сущностных параметров феодального государства и города.

Особый интерес приобретает рассмотрение ранней истории государственности и градообразования на материале, отражающем первичные стадии соответствующих процессов, когда отношения между разными сторонами всеобщего разделения труда — классообразованием, складыванием государства, выделением городов — выявляется непосредственно, четко.

Своеобразной моделью для изучения таких первичных процессов общественной стратификации в средние века является, в частности, Швеция, которая миновала стадию развитого рабовладельческого строя и лишь средневековью, феодальной формации обязана своим первым классовым строем, первым государством и городами.

Ниже предлагается сопоставление стадий возникновения городов с этапами ранней эволюции государства в Швеции. Предлагается ряд определений и критериев, касающихся города как института средневекового общества, а также и стадий его ранней эволюции.

История возникновения и ранних этапов Шведского государства — объект еще не завершенной дискуссии; в нее включились и советские историки. Большинство ученых так или иначе связывает возникновение государства в Швеции с социальной и политической структурой общества эпохи викингов VIII–XI вв.3 Имеющиеся факты довольно отчетливо показывают общие контуры развития политической организации, начиная с элементов разложения родо-племенного строя.

Значительно в последние десятилетия продвинулось изучение ранней истории шведских городов. Итоги обширных археологических и топонимических изысканий были подведены на конференции историков в Тронхейме, где рассматривалась 151 и тема «Процессы урбанизации в Скандинавии (от возникновения городов до 30-х годов XX в.)».4

Опыт сопоставления стадий политической истории и градообразования начинается с обозрения двух линий факторов, в хронологическом порядке отражающих ход этих процессов до XIII в., когда (и в этом согласны, пожалуй, все историки) сложились феодальное Шведское государство и городской строй страны. Применительно к Швеции, источники по ранней истории которой чрезвычайно скудны, приходится привлекать материал, начиная с I в. Основная группа фактов относится к территории, заселенной племенами свеев, конфедерация которых стала ядром Древнешведского государства.

* * *

Сначала обратимся к политической истории.

Начальные столетия нашей эры были в шведской истории догосударственным временем, когда господствовала родо-племенная организация. Но в общественном строе уже имелись значительные элементы разделения функций, сопровождающегося имущественным, правовым и политическим неравенством. Свидетельства этого: наличие стабильного слоя рабов и выделение правящего рода Инглингов.5 Политическая организация может быть определена, видимо, как строй военной демократии.

В период с V до XIII в. система политической организации в стране прошла через два основных этапа. С V по конец X и начало XI вв. это было варварское государство, в рамках которого произошел расцвет военной демократии, затем ее разложение и складывание собственно государственной власти. С конца X — начала XI в. началась история собственно феодального Шведского государства.

I. Варварское государство. В Швеции, как и у всех германцев, наблюдалось две стадии: период формирования (V — середина VIII вв.) и завершение становления государства.

В V — середине VIII вв. создалась стабильная племенная общность свеев Свитьод, организованная по типу развитой военной 152 демократии.6 Там был единый выборно-наследственный конунг (rex — «король», «вождь») из самого богатого и знатного рода Инглингов, обладавший и сакральными функциями. Имелось народное собрание, где он «утверждался» конунгом; зачатки столицы (будущая Старая Упсала), территориального деления и обложения (кормления и др.). Имелись элементы домена, дружины, министериалитета. Социальная структура Свитьода была трехчленной: знать, свободные, рабы. Отмечалось усиление роли войны.7

В середине VIII в. началась так называемая эпоха викингов, в ходе которой в Скандинавии сложилась система элементов ранней государственности.8 Завершилось создание военно-морской, административно-территориальной и отчасти фискальной организации населения — ледунга; формируются «сотенные» и «корабельные» округа; закрепляется практика народных собраний — тингов. Фиксируется слой знати, создается ее совет. Конунг получает значительную военную, гражданскую и сакральную власть во время войны и мира, он имеет дружину, располагает кормлениями и данями, своим уделом. Возникают ввозные пошлины. В середине IX в. делаются первые попытки христианизации «сверху». Усиливаются политические связи: на рубеже IX–X вв. свеи добились даннических обязательств от Готланда, Вестерйётланда, Вермланда, Хельсингланда и Емтланда.9 К концу периода чеканятся первые серии шведских монет, что в условиях наплыва награбленной викингами зарубежной монеты было политическим шагом.10

Социальная структура, еще трехчленная, уже сильно изменилась. Внутри каждого слоя появились отчетливо различающиеся группы. В составе знати — представители высшего воинского контингента. Неравенство в среде свободных общинников (бондов) достигло такой степени, что в это время появились 153 уже безземельные лично свободные люди — наймиты и бобыли. Разделился и слой сервов. Помимо собственно рабов (трэлей — к концу периода преимущественно дворовых слуг) сложилась прослойка рабов, посаженных на землю (фостре), а также слой брюти — лично зависимых министериалов; эта структура стала основой трансформации всего слоя рабов.11 Возникли прослойки профессиональных купцов и ремесленников в правовом отношении, однако, еще не выделившихся. Дифференциация в среде населения имеет многоплановые параметры: функциональные (по занятиям), имущественные (размер личного имущества и степень соучастия в общественной собственности), политические (степень соучастия во власти), правовые (несвобода, свобода, привилегии в пределах свободы). Существенное значение приобретает земельная собственность. Перед нами — сложившееся варварское государство. Оно базируется на сильно развившемся социальном неравенстве, с элементами уже классовой структуры. Это государство располагает стабильной, хотя и ограниченной, королевской властью, примитивными формами налогов, административно-территориальным устройством, зачатками государственных органов и профессионального воинского контингента. Политические функции общества уже выделились, но они еще не развиты, и это проявляется не только в примитивности их, но и в слабой расчлененности.12

II. Генезис феодального государства. Возникновение Швеции.

Важный рубеж в истории государственности, одновременно обозначивший начало собственно Швеции, приходится на последнюю фазу эпохи викингов. Этот рубеж — правление свейского конунга Олафа Эрикссона Шётконунга (995–1022 гг.), который объединил свейские, ётские и другие земли в одно государство и стал первым «королем свеев и ётов».13 Это государство состояло из областей (ланды, со второй половины XII в. лагсаги), каждая имела свой тинг. Имелось общешведское народное ополчение, а затем войско. Известны договоры, заключенные от имени страны.14 Каждый новый король объезжал главные области всей страны, принимая вассальную присягу и произнося вступительную королевскую клятву; этот 154 путь — Эриксгата — был дорогой, соединявшей разные территории страны.15

Король имеет широкие права в вопросах войны и мира, дипломатии, суда и фиска, церковной администрации (инвеститура епископов); начали формироваться его регальные права в отношении земли и монетной чеканки.16 Тинг перестраивается, — он превращается в орган землевладельческой знати и местной администрации. В ландстингах теперь заседают только знатные люди, они же замещают появившиеся в этот период высшие государственные должности: герцога, канцлера, конюшего, военачальников. Средние и низшие нередко замещаются людьми простого происхождения, выдвинувшимися в походах. Процесс частичного вытеснения родовой знати новой, военнослужилой, характерен для складывающейся феодальной структуры, как и то, что свои позиции сохраняли те представители знати, которые превращались в крупных землевладельцев.17

При том же Олафе Эрикссоне было введено христианство, устроены церковные учреждения, а в 1164 г. установлено шведское архиепископство (в Упсале) появились первые монастыри. Выделение культовых функций и учреждений стало важным шагом процесса феодализации шведского общества.18

Социальная структура шведского общества стала характерной для складывающегося феодального строя. Его верхушку составил господствующий класс крупных землевладельцев, правителей, воинов, священнослужителей, судей. Сложился класс крестьянства; помимо составивших его основу общинников-собственников (лишь постепенно терявших полноправие и отчасти землю) он включал неполноправных держателей земли (ландбу19) и бесправных фостре. Создается характерная система сочетания (сверху и на местах) земельной собственности с функциями управления, суда и воинскими, возникают элементы вассальных отношений. Появилась и характерная прослойка горожан с присущими ей формами собственности и общественных связей. Выделение наиболее богатой и одновременно правящей группы населения сопровождалось расширением 155 контингента профессиональных воинов и превращением его в категорию населения, а также созданием подобной же особой категории высшей и низшей администрации наряду с обособлением и введением в русло социальной стратификации сакральных функций.

С XIII в. Шведское государство вступает в развитую феодальную фазу.

Рассмотрим теперь этапы предыстории и ранней истории городов.

Догосударственный период, т. е. I–V вв., характеризовался, как отмечалось, наличием элементов общественного разделения труда и функций; среди них можно обнаружить и ранние, очень слабые элементы будущего городского развития. Это, во-первых, отдельные урбанистические очаги — пункты и территории относительной концентрации ремесла и обмена, прежде всего транзита: в районе оз. Меларен (свеи), на о-вах Эланд (ёты) и Готланд (гуты).20 Во-вторых, у свеев выделяется также центр политических и сакральных функций на месте будущей Старой Упсалы, где располагалось капище Одина и Фрея, впоследствии богинь плодородия — дис, и где также был родовой центр Инглингов.21 Пункт, где концентрировался хотя бы один урбанистический элемент, функция, мог стать эмбрионом, первоначальным ядром городского развития. Таким ядром в догосударственный период и явилось поселение свеев на месте будущей Старой Упсалы.

I. Период варварского государства, V — конец X вв. К этому времени относятся истоки собственно градообразования в Швеции: появление серии предгородов и ранних городов.

Предгород — градообразное (урбанизированное) поселение, т. е. населенный пункт, обладающий несколькими городскими функциями. У свеев было по меньшей мере два предгорода. Первый имел функции общего центра публичной жизни — политической, религиозной, правовой, вероятно, и торговой; это была уже известная нам старая столица Свитьода.22 Второй тип предгорода представлял торгово-ремесленные поселения. У свеев таким поселением был, в частности, Хельгё (Святоостров, оз. Меларен), который возник в середине IV в., пережил расцвет в качестве торгового местечка в V–VII вв. и фиксируется почти до конца тысячелетия.23 156

В период сложившегося варварского государства, т. е. с середины VIII в., процесс градообразования значительно усилился. Предгорода стали возникать по всей территории Средней, Восточной, Южной Швеции. Наряду со старым центром упландских свеев, а затем общеплеменным центром Свитьода Старой Упсалой, у южных свеев — сёдерманов выросли предгорода Стренгнес и Телье; на территории ётских племен возникли Скара (у вестётов) и Линчёпинг (у эстётов). Это были предгорода первого типа: центры публичной жизни племен, где проводились народные собрания, религиозные отправления, ярмарки.24 Расширилось и развитие предгородов второго типа — чёпингов и виков, ранних рыночных местечек. Кроме Хельгё подобные местечки фиксируются на Готланде (Павикен), Эланде (Чёпингсвик)25 — торговых островах.

Расцвет варварской государственности ознаменовался и сложением первого раннего города. Ранний город — это поселение, обладающее совокупностью урбанистических функций: демографических, хозяйственных, политико-стратегических, административно-фискальных, идеологических. Им соответствуют и признаки раннего города. Численность и плотность его населения выше, чем в самом крупном аграрном поселении. Социально-профессиональная структура населения гетерогенна. Специфичен характер топографии (тесная застройка, наличие рыночной площади, определенных укреплений и др.). Хозяйственная жизнь отличается относительной концентрацией неаграрных занятий: торговли, в меньшей степени ремесла, а также товарных промыслов. Ранние города первого типа обычно занимали важное место в общей администрации страны, военной системе, аппарате фиска и др. Одновременно все они уже обладали специфическим, в той или иной мере автономным, политико-административным собственным устройством и элементами специального права. Естественно, что разные признаки, как и функции, могли быть выражены с неодинаковой полнотой.26

Первым ранним городом Швеции была, видимо, свейская Бирка. Она хорошо известна с VIII в., достигла расцвета в IX–X вв.; подробно описанный современниками, изученный несколькими поколениями историков и археологов (с 20-х по 70-е годы нашего века), этот ранний город, безусловно, имел своим предшественником торговое местечко, выросшее поблизости от центральной усадьбы свейского конунга.27 157

Процесс урбанизации в это время также проявлялся в дальнейшем возникновении отдельных ядер и очагов градообразования в разных местах страны, главным образом при усадьбах конунга (Агнефит около будущего Стокгольма, Сигтуна и др.),28 в постоянных ярмарочных местечках (около будущего Фальчёпинга, Морторп в будущем Кальмарском лене).29

II. Период складывания феодального государства, начало XI — начало XIII вв. Прежде всего необходимо отметить, что в начале этого периода многие (если не большинство) торговые местечки и городские эмбрионы эпохи викингов, равно как и первый ранний город той поры Бирка, либо исчезли, либо потеряли значение. Вместо них сложилась сеть новых ранних городов. Среди них было несколько преемников предгородов первого типа. Большинство городов были новообразованиями. Сеть их охватила все области страны: Сигтуна, Упсала, к началу XIII в. Энчёпинг и Фолькландстингстад — на свейских землях; Вестерос в Вестманланде; Стренгнес, Телье, возможно, Эскильтуна — в Сёдерманланде; у ётов, кроме Скары, затем (Старого) Людоса и Линчёпинга, также Сёдерчёпинг, возможно, Фальчёпинг, Шеннинге и Берга; в Смоланде — Йёнчёпинг, Кальмар, возможно, Векше и Вестервик; на Готланде — Висбю. Эмбрионы поселений, составивших сеть ранних городов, имели функцию торгового местечка, либо как основную, либо в качестве одной из основных.

Правда, письменные свидетельства о ранних городах периода складывания феодальных отношений и феодального государства пока единичны.30 Но из их сопоставления с материалами археологии видно,31 что будучи разными по размерам, уровню развития они обладали идентичными или сходными функциональными параметрами и признаками. Все они имели более значительное, плотное, профессионально и социально пестрое население. Почти все они были более или менее заметными политико-административными, реже церковными, центрами. Являлись важными узлами коммуникаций. Имели связи с морем или озерными системами, а также рыночную площадь и какие-то укрепления. Эти города были местом концентрации профессионального купечества, собирали сезонные ярмарки, а в ряде случаев и местные рынки. Они скрывали за своими стенами дворы крестьянского типа, но обязательно и дворы ремесленников немногих специальностей. 158

Ранние города имели специфические формы общностей, в частности купеческие гильдии. Свою администрацию и суд, либо определенные права и правообязанности в этих областях. Одновременно, уже с первых своих шагов город через префектов-фогдов был включен в сеть государственного контроля.

Комплексная концентрация выделившихся общественных функций при обязательном присутствии, но невыраженности функций промышленного центра и преобладании в хозяйственной сфере функций обмена, — таковы, видимо, были отличительные особенности раннего города.

Образование сети ранних городов, т. е. раннегородского строя, не исчерпывало процесс градообразования. Продолжалось выделение новых предгородов и урбанизированных поселений, прежде всего второго типа, т. е. торговых местечек: Экеторп на Эланде, местечко на о. Дракон (около будущего Худиксвалля),32 ряд поселений с названием на «чёпинг» (место торговли), из которых выросли многие города XIII и XIV вв. Кроме того стали выделяться местечки с промысловым уклоном (в районах горных промыслов особенно с XII в.). Эмбрионы городских поселений стали возникать в местах проведения ярмарок, на пересечениях границ нескольких сотенных округов и др.

Отнюдь не все они превратились в города. Но важно отметить, что градообразовательный процесс не завершился, а, напротив, продолжался после складывания первой сети городов.

О муниципальной жизни ранних городов известно крайне мало. Общегородское право XIII в., по господствующему мнению, ведет ряд традиций городского строя еще со времен Бирки. В первой половине XIII в. было хорошо известно понятие городского полноправия, и по меньшей мере 15 городов в это столетие имели полное городское право (в том числе почти все, сложившиеся в XI и XII вв.).33 Это предполагает наличие традиции, в том числе в формах управления. Выдвижение в Биркрэтте на первый план фигуры городского фогда, напоминавшей 159 префекта Бирки, свидетельствует, что города держались королевской властью в поле зрения и включались в систему государственного контроля.

* * *

Проведенное сопоставление показывает, что в период разложения родо-племенного и складывания классового общества этапы формирования государства и городов находились между собой в определенной внутренней взаимосвязи. Это ни в коем случае не означает, что город был обязан своим возникновением государству или государство — городу. Но оба эти института имеют истоком общую стадию разделения труда, нашедшего свое выражение в сложности классовых отношений.

Как и в других германских странах, Шведское государство в своей начальной эволюции прошло через два этапа. Первый — переходный, «варварский», когда первобытные отношения в главных своих чертах разложились и возникли основные элементы классовых отношений. В условиях, когда рабовладельческий строй (в масштабах европейского континента) был изжит, переходный период в Швеции получил именно феодальные тенденции. Затем произошло складывание раннефеодального общества и государства.

Процесс градообразования сопоставляется с этими стадиями. Для периода варварского государства было характерно вычленение градообразующих элементов, образование их очагов и комбинаций, городских эмбрионов. Вершиной градообразующего процесса того времени была редкая сеть единичных предгородов — общественных центров крупных областей, сформированных на базе племенных расселений, и виков, торговых местечек с отчетливыми функциями центра товарообмена, в том числе транзитного. Ранние города были уникальны. Затем, в период сложения феодального строя и государства, варварские предгорода в массе своей исчезли, сменившись новой системой — системой ранних городов, имевших уже раннефеодальные черты. Очевидно, что уровень, т. е. степень, градообразования не только совершенно определенно соотносится с уровнем (стадией) государства и общего процесса феодализации, но может рассматриваться, как один из важных критериев этих процессов.

Исследования показывают, что связь между государством и городом имела функциональный характер. Государство реализовывало, воплощало через развивающийся город значительную часть своих функций и учреждений, а это, в свою очередь, стало одним из важных факторов возникновения и развития города. Взаимное воздействие здесь не было однозначным. Можно констатировать, что на своей ранней стадии город 160 в Швеции был элементом централизаторских, а не сепаратистских тенденций.

По совокупности функций, сосредоточивавшихся в городе по мере его развития, можно определить город как общественный концентрат, воплощающий процесс всеобщего разделения труда на той или иной стадии развития классового общества. Поэтому процесс начального градообразования, а затем и эволюция раннего города являлись компонентами складывания и раннего развития феодальной системы.

На разных этапах истории средневекового города его функции, как это очевидно, были представлены и комбинировались по-разному. В раннем городе отчетливее выступали публичные функции, а экономические были как бы замаскированы, так что выглядели подчас сопутствующими; из экономических функций сильнее всего концентрировался товарообмен. Но если предгорода — торговые местечки периода варварского государства, не имевшие публичных функций, либо исчезали, либо на века оставались на данной стадии, не превращаясь в города, то в условиях системы ранних городов торгово-ремесленная основа градообразования стала выходить на передний план. Доминирующей, как известно, она стала уже при следующей волне градообразования, поднявшейся в условиях развитого феодализма и феодального товарного уклада.

Хотя особенности развитой стадии средневекового города — особая тема, выходящая за пределы настоящей работы, но относящийся к ней материал позволяет отметить основные признаки его зрелости и одновременно рубеж между ранней и зрелой стадией средневекового города. Для последней, в частности, характерно: складывание широкой системы городов, полное развитие экономических и социальных функций, т. е. превращение города не только в центр товарного обращения, но и ремесленного производства, сложение политического, административного и правового строя и соответственно особого сословия горожан. 161

Примечания