Старшая1 сага о епископе Торлаке

Þorláks saga biskups hin elzta

AM 379 4to (1654)

I

В то время, когда христианской верой управлял папа Анаклет2, а Норвегией правили конунги Магнус Сигурдарсон3 и Харальд Гилли4, в хераде5 в Исландии, что зовётся Фльотсхлид6, родился святой Торлак. Это произошло на хуторе под названием Хлидаренди7 в тот самый год, когда скончался епископ Торлак Рунольвссон8. Имена их совпали не потому, что мальчика назвали в честь епископа Торлака, но потому, что Всеведущий и Всемогущий пожелал воздать почёт первому Торлаку, дабы имя его всегда было любимо и почитаемо всеми, кому довелось услышать и узнать о славе блаженного епископа Торлака. Всемогущий Бог даровал этому имени такую славу, о которой прежде говорил мудрый Соломон9: «Доброе имя лучше большого богатства»10. И воистину добрым было то имя, что освятилось в святом крещении, а затем благословилось епископским саном. Сбылось в этом изречение: «То, что предрекают мудрые, — есть пророчество»11, ибо ныне имя это для многих стало дороже злата, если призывают его в нужде. Ныне же явлено и ещё одно, как говорит Писание: «Доброе имя лучше дорогой масти»12, ибо часто ныне случается, что по призыву имени его свершается скорое исцеление, чего прежде не могли добиться ни елеем, ни врачеванием, к коим прибегали люди.

II

Отцом Торлака был Торхалль, а матерью — Халла; они пользовались уважением и были людьми состоятельными. Он был торговцем, прежде чем осел на хуторе, а она — женщиной предприимчивой и любознательной. Оба они происходили из доброго рода и были потомками знатных людей. И ныне явно видно, как прекрасно исполнил Бог то, что предрёк устами пророка Давида: благословенно будет потомство праведных13; и можно видеть, что это в полной мере осуществилось в жизни блаженного епископа Торлака.

Ближайшие родичи Торлака были людьми справедливыми и рассудительными, владели большими стадами, но не имели избытка богатства. Торлак был ещё юн, когда его отец и мать покинули свой хутор. Он отличался от большинства молодых людей своим воспитанием: был сговорчив и покладист во всём; кроток и приветлив со всеми; немногословен и не скрытен; способен и жаден до знаний даже в юные годы. Он выучил псалтирь ещё до того, как дети его матери и отца разошлись по миру, но вначале мало занимался иными книгами. Однако уже в отрочестве он был так внимателен, что многие мудрые люди говорили о нём. И хотя в детстве он не получил обширного образования, по его поведению казалось, будто он усвоил почти всё, что могло бы пригодиться ему впоследствии.

Он не склонялся к играм и пустым забавам; был бдителен и благонравен, и уже в ранние годы дал понять, что желает следовать тому наставлению, которому учит Давид в псалтири: чтобы человек уклонялся от зла и творил добро, искал мира и стремился к нему14.

III

Когда его мать, по своей мудрости и по промыслу Божию, увидела, каким славным мужем может стать Торлак благодаря своим добрым качествам, если обучение его продолжится, то они вдвоём отправились на главный хутор [höfuðstad] Одди15, к священнику Эйольву Сэмундссону16. Тот обладал как великим авторитетом, так и глубокой учёностью, был щедр и превосходил умом большинство других. [И мы слышали, как блаженный Торлак сам свидетельствовал о нём, что едва ли встречал столь достойного мужа, каким был Эйольв, и впоследствии показал это, не желая упускать наставлений о своём учителе, подобно тому, как блаженный апостол Павел говорил своим ученикам: «Подражайте мне, как я Христу»17]. Ибо часто случалось, когда мы взирали на его добрые дела, что он говорил: «Так было принято у Эйольва, моего воспитателя, сына Сэмунда». Достойно было с его стороны воздавать ему такую хвалу в своих речах, ибо это было ему в награду18.

Эйольв ценил Торлака выше всех своих учеников во всём, что касалось учёности, ибо прозрел своим умом и понял по его поведению — как потом и оказалось — что он превзойдёт всех их в том, о чём будет сказано далее. Торлак принял все посвящения в юном возрасте, вплоть до диакона, от епископа Магнуса19; а когда епископ скончался, ему было пятнадцать лет. Посвящения его совершались быстро, ибо наставники видели: он сам усердно размышлял и тщательно соблюдал все обязанности, связанные с каждой степенью, которую принимал. И по мере того, как продвигались его обучение и посвящения, он с твёрдой решимостью проявлял в себе все качества, подобающие духовному сану.

Ещё в юности, при меньшей учёности и низших степенях, он запомнил слова епископа Исидора20, мудрого и святого: «Полезно и много учиться, и жить праведно, но если нельзя достичь обоих сразу, то почётнее — жить достойно21». Он помнил также, что хотя низшим степеням пристало более смирение и служение, нежели мирские почести, но хранил все добродетели, подобающие даже малому чину, а когда был возведён на высшие степени с большими обязанностями и почётом — тем более.

В юные годы он проводил долгое время за книжным учением, часто писал, чередуя это с молитвой, а в свободные часы учился у матери тому, что она могла преподать: родословным и преданиям о людях.

IV

Когда епископ Магнус скончался, в Скальхольте22 некоторое время не было епископа, и учителей стало мало. Тогда решили просить епископа Бьёрна23 совершить рукоположения на альтинге24, и он согласился по просьбе людей. Тогда был рукоположен в священники Торлак, а также многие другие клирики.

Став священником и взяв на себя обязанности по совершению богослужений, он вскоре явил себя крайне усердным и внимательным к своим службам и всему, что было вверено ему с этим саном. Он по-прежнему вёл себя скромно, как и прежде, и в первые годы довольствовался малыми приходами, получая с них небогатые доходы. Однако это принесло ему не только средства, но и уважение, ибо почти каждое дитя, бывшее при нём, проникалось к нему сердечной привязанностью. Многие добрые примеры являл блаженный Торлак, редко встречавшиеся у других: он был одновременно и юн, и стар — молод годами, но мудр советом. Тогда же он украсил себя новыми добродетелями, и более всего теми, о которых Давид сказал, что они подобают учителю в высшей степени: «Да облекутся они в милосердие и правду25». И во всю свою жизнь он показывал, что это было ему даровано свыше, когда требовалось действовать, и все, кто был рядом, пользовались этим.

Когда прошло некоторое время и он уже приобрёл достаток, в нём пробудилось желание отправиться за море, чтобы познать обычаи других добрых людей. Он покинул Исландию, и о его путешествии ничего неизвестно, пока он не достиг Парижа, где учился в школе26 столько, сколько считал нужным для того знания, которое хотел там обрести. Оттуда он отправился в Англию, был в Линкольне27 и там также приобрёл великую учёность, полезную как для себя, так и для других. Теперь он мог передавать в своих наставлениях гораздо больше, чем прежде, когда был менее подготовлен.

Пробыв шесть лет вдали от Исландии, он вернулся к своим родичам и на родину28. Родные и названые братья встретили его с радостью, как и все его друзья, а мать и сёстры — тем более, ибо больше всего тосковали по нему и сильнее всех скорбели бы, если бы что-то помешало его возвращению. Мать с тех пор неотлучно была при нём, а он с любовью заботился о сёстрах: Рагнхейд29, матери Паля30, который впоследствии стал епископом после Торлака, и Эйвёр31. Долго испытывал он терпение из-за их нрава, не схожего с его характером, но, в конце концов, по милости Божьей и благодаря доброму участию причастных к этому людей, а также их собственной воле, всё устроилось к лучшему.

Он сохранил то же смирение (ещё большее), вернувшись из странствия, какое имел прежде, и не искал ни роскоши, ни мирской пышности, как многие другие, которые в чужих землях обретали меньше славы и удачи, чем он. Обычно люди, возвращаясь из путешествий, щеголяют дорогим оружием и одеждами, получив больше возможностей для этого, чем прежде. Но Торлак привёз с собой в дар учёность, смирение и многие добрые обычаи, которые он перенял у достойных людей — епископов, учёных мужей и мудрых советников, близких к тому, чем была сильна христианская вера в изначальные времена и чем крепла после.

V

Торлак некоторое время оставался среди своих родичей, имея при себе немалые средства. Многие мудрые люди, бывшие рядом с ним, видели, что теперь он был гораздо лучше подготовлен к великим и благим делам, чем до своего отъезда.

Но вскоре родственники стали уговаривать его устроить свою жизнь прочнее, чем прежде, и более всего желали, чтобы он женился. Им казалось, что он [будет] хорошим хозяином и рачительным человеком во всём. Однако христианская вера уже давно укрепилась, и обязанности клириков возросли из-за церковных предписаний. В те времена начальствующие не слишком строго следили, берут ли священники в жёны вдов, но ныне это запрещено32. А тогда в хераде самыми желанными невестами считались именно вдовы.

Торлака склонили к этому решению, и он вместе с родичами отправился на хутор, называемый Хав33, чтобы посвататься к одной почтенной вдове, жившей там. Их приняли с великим радушием. Но когда после щедрого угощения они заснули той же ночью, Торлаку во сне явился благородный муж величавой наружности, в прекрасных одеждах, и спросил:

— Какой замысел привёл тебя сюда, если тебе дано выбирать?

Торлак ответил:

— Не знаю, чем это обернётся.

Явившийся сказал:

— Я знаю, что ты пришёл просить себе жену. Но не доводи этого дела до конца, ибо оно не свершится. Тебе уготована другая Невеста, куда более возвышенная, и ни с кем иной тебе не сочетаться.

Сказав это, он исчез. Торлак проснулся и настолько охладел к своему намерению, что с тех пор никогда более не сватался.

Они уехали, оставшись добрыми друзьями на всю жизнь. Родные сначала удивились его внезапной перемене, но потом, узнав причину, всё поняли.

После этого случая сердце его не возгордилось, хотя Бог дал ему знать, что уготовил ему судьбу куда более высокую, чем задумывали родственники и чем он сам был готов принять. Напротив, он ещё глубже смирил себя, следуя примеру лучших людей: ибо, чем выше человек вознесён в очах Божьих, тем смиреннее он должен быть — по наставлению Всемогущего, Который говорит: «Всякий, унижающий себя, возвысится34» и «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой душам вашим35».

И когда он шёл этим путём недолгое время, вскоре стало ясно, что готовилось в его судьбе.

VI

В то время в усадьбе Киркьюбэ36 на Побережье жил славный священнослужитель по имени Бьярнхедин37, муж весьма почтенный в глазах народа. Был он мудр и любим, щедр и красноречив, кроток и весьма учён. Когда они с Торлаком узнали друг о друге, оба возжелали жить вместе, и Бог, как обычно поступает с благоразумными мужами, исполнил их праведное желание. Так Торлак отправился в Киркьюбэ и прожил там шесть лет.

Тогда они познали истину слов Господних: «Иго Мое благо, и бремя Мое легко38». Ибо хотя ярмо возложили на них тяжкое, несли они его легко, ибо взяли на себя почти все заботы людей того херада, что жили поблизости. С подвластными же им людьми они поступали так: снимали с них тяжкое бремя грехов, наложенное непокорностью и злословием против Бога и добрых людей, и послушанием дьяволу, а взамен возлагали бремя Божие — легкое и мягкое, в виде милостивых епитимий и нетрудных искуплений.

Достойно носили они имя, которым Всемогущий Бог нарек Своих апостолов — «свет мира», ибо указывали путь милосердия к вечному блаженству как прекрасными наставлениями, так и славными примерами. В повседневной жизни их было видно, что они редко забывали слова Христа ученикам: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного39».

Тем, кто жил рядом с ними, казалось, что почти не было момента, когда от них нельзя было бы почерпнуть что-то доброе. Они были единодушны в благих делах, как Лука писал об апостолах, и, казалось, имели одно сердце и одну душу. По всей округе разошлась молва, сколь непохожи они в своем поведении на большинство людей. Уже тогда мудрые люди говорили, что нигде нельзя было найти лучших советников для самых важных дел в Исландии, и, как показало будущее, они не ошиблись.

VII

В том же хераде, неподалёку от усадьбы, находилось другое знатное поместье40, которым владел человек по имени Торкель41. Богатый имуществом и мудрый разумом, он, приблизившись к старости и не имея близких родственников для наследования, щедро одарил своих родичей, оставив себе лишь часть состояния — немалую и прекрасную. Тогда он объявил, что избирает Христа и Его святых наследниками всего оставшегося имущества и желает основать монастырь в Тюкквабэ.

Однако это дело требовало устроения, и прежде всего — найти человека, способного установить устав для тех, кто пожелает принять монашеский обет. Тогда он отправился в Киркьюбэ и призвал Торлака взять эту задачу на себя. Торлак не счёл это слишком трудным, ибо уже имел в сердце намерение оставить мир и принять монашеский устав, следуя словам Всемогущего Бога, Который сказал, что никто не может быть Его истинным учеником, если не оставит всего ради Господа и не станет служить Ему с чистым сердцем.

Тем не менее, он посоветовался со священником Бьярнхедином, как тот смотрит на это и насколько благоразумным считает принять возложенную на него задачу. Бьярнхедин ответил, что день ухода Торлака из Киркьюбэ будет для него великой потерей, но не стал отговаривать его, видя в этом благо для многих.

Так был основан монастырь в Тюкквабэ по решению епископа Клэнга42 и всех жителей херада, и Торлак отправился туда, где было учреждено каноническое братство. В день, когда он окончательно покинул Киркьюбэ, множество людей провожали его за ворота, и всем было тяжело расставаться с ним.

Когда Бьярнхедин вернулся домой, он увидел ложе Торлака и с великой скорбью сказал, что это место никогда более не будет устроено так же хорошо, если не им самим. И сам Торлак впоследствии часто говорил, что никогда не находил такого устроения в жизни, как за те шесть лет, что провёл в Киркьюбэ, — ни для самого себя, ни для тех, кем управлял. И многие великие почести были возданы тому месту, и это было справедливо43, ибо можно полагать, что там всё было устроено наилучшим образом, где он чувствовал себя наиболее на своём месте.

Торлаку было около тридцати пяти лет, когда он поселился в Вере, и прожил там семь лет44. Сначала он принял монашеский постриг и был поставлен приором над братией, сразу же устроив их жизнь так прекрасно, что мудрые люди говорили: нигде не было столь доброго порядка, даже там, где уставное житие существовало гораздо дольше.

После этого епископ Клэнг посвятил Торлака в аббаты Верского монастыря45, и он с новым усердием принял управление над вверенными ему братьями. Он призывал их хранить между собой любовь и единодушие, напоминая им, как велико обетование Сына Божия: «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них»46. Во всём он был для них примером благочестия, а им было дано во всём преуспевать.

VIII

Мать Торлака, Халла, пребывала с ним всю свою жизнь, пока была жива. Еще до принятия монашеского обета он обеспечил приданое обеим своим сестрам. Ко всем родственникам он сохранил прежнюю любовь, но для тех, кто был вверен его попечению, стал духовным отцом.

Он запрещал братии пустословие и все путешествия, не вызванные необходимостью, и повелевал им сохранять единомыслие в добрых делах их служения, согласно наставлениям апостола Павла в его посланиях. «Молитесь непрестанно, — говорил он, — и за все воздавайте благодарение Богу»47. Так же говорит и Сам Сын Божий, что спасен будет всякий, кто пребудет в добром деле до конца жизни своей. Он строго наставлял их хранить молчание, когда то было необходимо, но вести благочестивые беседы, когда дозволялось говорить; ибо, как говорил он, скверные слова, по учению апостола Павла, растлевают добрые нравы. Видно, как важно в этой жизни воздерживаться от мирских и дурных речей, ибо даже когда следует молчать, а говорится благое, оно становится злом, по слову Давида в Псалтири: «Я смирился, — сказал он, — и безмолвствовал даже о добром»48. Поэтому он считал себя смиренным, ибо всегда охотнее говорил доброе, нежели худое, хотя часто по воле Божией говорил и то, и другое.

В монастырь аббата Торлака приходили люди из других монашеских обителей, как местные, так и иноземные, чтобы увидеть и перенять добрые обычаи. И каждый уходил оттуда с убеждением, что нигде не видел столь прекрасно устроенной жизни, как в обители, которой управлял Торлак. Многие впервые посещавшие его находили, что в нем было много доброго для созерцания, ибо другие не могли столь щедро делиться той благодатью, которой обладал он. Многие исцелялись после его благословения и молитв, придя к нему с различными недугами.

С ним случалось и многое другое, что люди сразу признавали чудесами. Так, однажды, когда он находился там, в доме вспыхнул пожар, но когда пришел Торлак и благословил, огонь угас. Если заболевал скот, он всегда выздоравливал после его молитв, если был предназначен для жизни. Совершаемые им освящения воды были особо действенны, принося исцеление, как людям, так и скоту. Если скот окропляли водой, освященной Торлаком, его почти не поражали ни болезни, ни непогода, ни дикие звери. Если мыши портили пищу или одежду, они гибли или вовсе исчезали после окропления этой водой, и все происходило так, как он предначертал. Освященная вода быстро распространилась по всем окрестным областям, а после того как Торлак стал епископом — по всей Исландии, ибо люди повсюду находили в ней помощь в самых насущных нуждах.

Однако, мудрые люди осторожно высказывались, называя это явными чудесами или приписывая исключительно его святости, ибо Священное Писание говорит: «Не хвали человека при жизни его; хвали его после смерти и возвеличивай по исходе души!»49 И сказано так потому, что это может стать бременем как для тех, кто произносит похвалы, ибо конец жизни еще не известен в полноте, так и вызвать в самом человеке тщеславие. Ныне же видно, как разумно поступили те, кто последовал этому наставлению — немногие превозносили его чрезмерно при жизни. Но теперь стремитесь восхвалять и прославлять его всеми способами, ибо вам ведома его слава и святость.

IX

Когда советы и жизнь святого Торлака сияли таким цветом его чистоты и добродетели, а также прекрасной заботы о других делах, как было рассказано ранее, всемогущий Бог дал свершиться тому, что Он заранее предначертал: чтобы слава его возросла и укрепилась в том, что тогда произошло.

А случилось это так: когда епископ Клэнг сильно одряхлел от старости, его поразила тяжкая болезнь — ноги его покрылись язвами, и из-за недуга он стал почти неспособен исполнять свои обязанности. Однако он уже получил разрешение от архиепископа Эйстейна50 на то, чтобы после него был избран новый епископ51.

Епископ Клэнг отправился на альтинг и обратился к своим друзьям с просьбой избрать человека для поездки за рукоположением, и тогда были назначены сроки. В то же лето на альтинг прибыл, словно посланный Богом, аббат Торлак, ибо считал это необходимым, так как он никогда не покидал дома без веской причины.

Когда началось обсуждение этого дела, трое мужей были названы в числе избираемых — те, кто считались достойнейшими из всех. Одним из них был аббат Торлак. Вторым — аббат по имени Огмунд, человек весьма решительный52. Третьим был священник по имени Паль, ученый муж и великий хозяин.

Каждый из них получил прекрасные свидетельства, ибо каждый желал того, кто был ему наиболее знаком. Но о Торлаке говорили, что он не стремился к почестям, называемым самовозвеличиванием, и более ценил свои добрые дела перед очами Божьими, чем перед людьми. Также отмечали, что он более других отличался своей добродетелью, хотя для недалеких людей это могло быть не столь очевидно.

И так вышло, что многим он казался наименее знакомым из тех, кто был в выборе. И это было простительно, ибо он не жил близко ко многим людям ни по херадам, ни по местам проживания.

Торлак на том собрании был немногословен, тогда как многие другие говорили много — те, кому эти высокие речи подходили куда меньше, чем ему.

Тогда обратились к Торкелю Гейрасону, известному своей правдивостью и лучше других знавшему дела Торлака среди мудрых и благородных мужей, — спросили, каков Торлак в речах, великий ли оратор.

Торкель ответил:

— «Торлак более склонен, — сказал он, — делать всё наилучшим образом, чем говорить как можно больше».

Эти слова пришлись по душе собравшимся, и многие тут же прониклись к Торлаку большей любовью, услышав столь достойное свидетельство о его нраве от столь мудрого и рассудительного мужа.

В итоге дело завершилось тем, что выбор был предоставлен епископу Клэнгу, дабы он избрал из тех, кто был в списке. И он избрал Торлака для поездки за рукоположением, чтобы тот принял епископский сан после него, со всеми сопутствующими обязанностями.

Господин аббат Торлак покинул [аль]тинг53 и вернулся в свой монастырь, но просил епископа Клэнга управлять кафедрой и владениями в течение того полугода.

Но затем финансовые дела в Скальхольте ухудшились: расходы54 были велики, а доходы малы. Он не мог объехать все владения, и подаяния прекратились. И так продолжалось недолго, пока не потребовались значительные дополнительные средства.

Х

После Йоля из Скальхольта были посланы люди за избранным епископом, и он отправился на восток в долгий путь, а с ним — Йон Лофтссон55, который в то время был самым могущественным хёвдингом56 в Исландии. Они прибыли в Скальхольт за полмесяца до Пасхи, и там их встретил Гицур Халльссон57. Там же находились и другие мужи — друзья епископа и главные люди херада.

Тогда Торлак принял на себя управление епископской кафедрой, и сразу же возникли большие долги из-за необходимых приготовлений. Ему сразу пришлось испытать тяготы — как от пребывания множества людей, так и от прочих неудобств, с которыми ему пришлось столкнуться, но он переносил всё с терпением.

Епископ Клэнг лежал в постели, почти лишившись сил, а Торлак оставался в Скальхольте, потому что люди не хотели, чтобы он отплывал за море из-за вражды, которая тогда существовала между Норвегией и Исландией. Дело в том, что между странами не были урегулированы конфликты, возникшие из-за убийств и захвата имущества58, и из-за этого его отъезд задержался на несколько лет.

Но когда епископ Клэнг скончался, и настало время, когда, как ему казалось, нельзя было дольше оставлять Скальхольт без епископа (ибо прошло уже слишком много времени), — тогда Торлак больше не медлил с отплытием59. Ничто не могло его остановить, хотя его и пытались удержать из-за продолжающейся вражды.

В день святого Павла он произнес такие слова:

«Не бойтесь страха перед злыми людьми!» — сказал он.

После этого он приготовился к отплытию, желая взять с собой мало денег (по сравнению с тем, что брали другие) и небольшую свиту. Его путешествие прошло благополучно, пока они не достигли Норвегии.

XI

Когда Торлак, избранный епископ, предстал перед60 Эйстейном архиепископом, тот принял его с исключительным почтением и сразу дал понять, что со своей стороны готов милостиво исполнить всё, что считал обязанным, но не намерен даровать ему епископское достоинство без согласия конунга.

В то время Норвегией правили отец и сын — конунг Магнус61 и ярл Эрлинг62. Они отнеслись к делу Торлака с недоверием, и оттуда последовали угрозы, сулившие опасность как имуществу, так и людям. Но Торлак мало заботился об этом и проявил здесь всю свою решимость, следуя тому, чему учит Давид в Псалтири: «Лучше уповать на Господа, чем на князей»63. И он позволил этому пройти мимо себя.

Архиепископ же чувствовал себя в затруднении, ибо желал угодить обеим сторонам. Он стремился соблюсти то, чему учит апостол Павел в своём послании: «Бойтесь Бога, почитайте царя»64. И во всём было видно, что он тщательно старался соблюсти баланс в этом деле. Тогда архиепископ отправил посредников между ними, а также других благорасположенных мужей, и в конце концов конунг и ярл согласились, чтобы Торлак принял епископское посвящение.

Между ними установились дружеские отношения, и они обменялись дарами перед расставанием. И конунг Сверрир65, будучи мудрым и проницательным, часто говорил впоследствии, что в те времена, когда между отцом и сыном царило согласие, а Торлак находился рядом, все дела шли наилучшим образом — и в тяжбах, и почти во всём остальном.

Торлак был рукоположен в епископы Эйстейном архиепископом в дни папы Александра66, через три ночи после дня мученичества апостола Петра67. При его хиротонии присутствовали:

— Эйрик из Ставангера68, епископ, впоследствии ставший архиепископом в Трондхейме после Эйстейна;

— Павел69, епископ Бергена, человек великой решимости, который с тех пор оставался другом епископа Торлака всю свою жизнь.

Торлак пробыл у архиепископа недолго после рукоположения, ибо знал, как скоро его присутствие потребуется в Исландии и тем «овцам», над которыми он был поставлен.

Когда Торлак расстался с архиепископом, другие епископы спросили, как он оценивает Торлака. Тот ответил: «Я не рукополагал ещё ни одного епископа, который, как мне кажется, в равной мере обладал бы всеми добродетелями, подобающими епископу, — как говорит апостол Павел в послании к Титу: «Епископ должен быть непорочен и учён, не горделив и не пристрастен к вину, щедр и не сребролюбив, ясен умом и кроток нравом, добр и гостеприимен, справедлив и рассудителен, чист житием и мудр в советах, верен и твёрд в вере, милостив и твёрд в слове, любящий народ, но строгий к нерадивым». И можно видеть, что таков удел святого мужа — быть таким. «Могу сказать вам вот что: его нрав показался мне столь мудрым, — сказал архиепископ, — что я бы желал каждому своему последнему дню быть подобным любому его дню».

И теперь можно судить, сколь мудр и прозорлив был архиепископ в отношении блаженного епископа Торлака.

XII

Когда установилась благоприятная погода, Торлак взошел на корабль и отправился в море со своей свитой. Плавание прошло удачно, и они достигли гавани в желаемом месте. Епископ прибыл в Скальхольт накануне дня святого Лаврентия. Люди чрезвычайно обрадовались его возвращению, и он сразу же начал мудро управлять всеми делами, которые к нему поступали.

Хотя он стал епископом, Торлак по-прежнему строго соблюдал монашеский устав во всем, что было в его силах: в одежде, бдениях, постах и молитвах. Он начал вновь упорядочивать обычаи домочадцев и образ жизни в усадьбе, которые во многом сохранялись в его дни.

Епископ Торлак питал особую любовь и расположение к тем священникам и клирикам, которые жили благочестиво и соблюдали свои обеты согласно установленным правилам. Он оказывал им всяческое уважение и обеспечивал их по мере возможностей. Тех же ученых мужей, кто менее заботился о благочестии и небрежно относился к своим обязанностям, он мягко увещевал, побуждая исправиться, направить свои помыслы на верный путь и заботиться о тех, за кого они несли ответственность.

Если же мягкие увещевания не помогали, он обличал их строгими словами и кроткими наставлениями, как учил апостол Павел Тимофея: «Увещевай, обличай, наставляй со всяким долготерпением и учением»70.

Он тщательно заботился о владениях кафедры и всегда ставил во главе управления имуществом таких людей, чтобы самому по возможности не отвлекаться на эти заботы, но при этом чтобы дела шли наилучшим образом, согласно имеющимся средствам, хотя всего необходимого всегда было в достатке.

Столь мудро он вел хозяйственные дела, что все разумные люди сразу замечали, как хорошо у него всё было устроено. Но если он уделял много внимания распоряжению имуществом, чтобы всё шло наилучшим образом, то наибольшую заботу он проявлял о том, что касалось Церкви, чтобы клирики были обеспечены всем необходимым как можно лучше.

Он также тщательно следил за исполнением богослужений клириками и с любовью наставлял их во всех обязанностях, которые они должны были исполнять согласно своему сану. На главные праздники он собирал ученых мужей в Скальхольте и указывал каждому, что делать, чтобы всё было совершено прекрасно перед очами Божьими, как они и обязаны были.

И если он строго требовал от других, то сам исполнял всё наилучшим образом, так что все могли видеть разницу между ним и большинством других ученых мужей — как превосходно он совершал перед Богом всякое служение, на которое было отрадно смотреть и которое было отрадно слушать.

Епископ Торлак часто проповедовал, и это было для него большим испытанием, ибо речь ему давалась с трудом. Но слова его были столь сладостны и хорошо составлены, что у слушавших его проповеди всегда возникало в сердце то, о чем говорит Давид в Псалтири: «Слаще слов Твоих, Господи, в гортани моей, — говорил он, — нежели мед и сот в устах моих71».

Столь же прекрасно епископ Торлак возвещал слово Божие, подкрепляя его столь добрыми примерами из своей жизни, что никто из его современников не мог сравниться с ним в этом.

Епископ Торлак долго бодрствовал по ночам, когда другие спали, и усердно молился, чтобы удостоиться того, о чем сказал Господь: «Блажен тот раб, которого господин найдет бодрствующим, когда придет к нему»72. Ибо так заповедано в слове Божьем, где Сам Господь говорит: «Бодрствуйте, ибо не знаете, в который час Господь ваш придет»73.

И стало очевидно, что Торлак редко выпускал эти часы из сердца, ибо сбылось для него то, что Бог обещал тем, кого часто заставал в благоговейном бдении: «Он поставит их над всеми благами Своими в жизни будущей»74.

XIII

Святой епископ Торлак строго соблюдал посты, находясь у себя на кафедре, и помнил слова самого Господа в Евангелии: что есть некий род бесов, который нельзя изгнать иначе как постом и молитвой; и в своей жизни он соединял это так, чтобы преодолеть все искушения дьявола.

Он утешал тех, кто пребывал в печали, и напоминал им слова самого Господа: «Блаженны плачущие ныне, ибо они утешатся»75; и в другом месте Евангелия, где Он говорил ученикам: «Печаль ваша в радость будет»76.

Епископ Торлак примирял тех, кто прежде гневался и враждовал, и говорил им то, что было сказано и что истинно: гнев сильно затмевает правый суд человека, пока длится, ибо апостол Павел говорит: «Праведность Божия не совмещается с гневом человеческим»77, а в другом месте: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром»78 — то есть побеждай гнев терпением и добротой.

Епископ Торлак часто обращался к священным книгам и перечитывал священные писания, ибо не забывал слов апостола Иоанна в его книге: «Блажен читающий и слушающий слова книги сей и соблюдающий написанное в ней»79. Он часто учил клириков, как читать книги и прочим полезным для них наукам, ибо видел, как велика нужда в добром учении, по слову Давида в Псалтири: «Придите, дети, послушайте меня: научу вас страху Господню»80.

Он постоянно был занят письмом и всегда переписывал священные книги, следуя примеру апостола Павла, который сказал в своем послании: «Не пишем вам ничего другого, кроме того, что вам необходимо читать и знать»81.

И чем бы епископ Торлак ни занимался, уста его никогда не переставали славить Бога и молиться, ибо он размышлял о словах апостола Иакова в его послании: «Много может усиленная молитва праведного»82; и его молитвы принесли великую пользу как ему самому, так и многим другим.

Епископ был кроток и мягок во всех добрых советах и мудр во всем, к чему приступал. И ныне он обрел то, что Бог обещал тем, кто таков по духу, как сказано в Евангелии: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»83.

XIV

Епископ Торлак ежедневно служил мессу, как для собственного спасения, так и ради других, постоянно помня о страданиях Сына Божьего. Ныне он получил прекрасную награду за свое служение, ибо совершал это таинство чаще и благоговейнее, чем большинство других.

Он уделял особое внимание любви к бедным: одевал нагих, кормил голодных, и было очевидно, что он редко забывал о том, что́ в день суда будет поставлено в заслугу — как сказано: «Что́ вы сделали одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне»84.

Он поступал и так — сверх того, что делали многие благочестивые мужи прежде: приказывал созывать бедняков на великие праздники — двенадцать, или девять, или семь человек, — тайно омывал им ноги и отирал их своими волосами, давая каждому щедрую милостыню85 перед уходом. Он следовал скорее примеру Бога, чем людей, ибо Тот омыл ноги Своим ученикам86, а затем претерпел муки для искупления всего человечества.

И сказал Сын Божий, омыв ноги ученикам Своим: «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам»87. Потому блаженный епископ Торлак совершал омовение ног как дар милосердия.

Его близкие друзья и доверенные лица после его смерти не могли умолчать о том, что, как они точно знали, он тайно совершал подвиги и добрые дела, скрывая их ото всех, по слову Божьему: «Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая»88. И друзья епископа не осмеливались раскрывать то, что он сам желал сохранить в тайне.

Епископ Торлак часто беседовал с благочестивыми мужами, перенимая их обычаи и укрепляя их добрыми советами, дабы они пребывали в добродетели. Он также строго следил за теми, кто осознавал свои грехи, отвращая их от дурных помыслов и возвращая на путь праведный, даже если прежде они не стремились к добру. Ибо сказал Господь: «Не хочу смерти грешника, но чтобы он обратился от пути своего и жив был»89.

Блаженный епископ Торлак являл это всем кающимся в своих прегрешениях. Если они следовали его наставлениям, он радовался за них и милосердно назначал им легкие епитимьи, согласно словам пророка Божьего: «В какой день грешник обратится, в тот и спасется»90.

Но тех, кто не желал внять его кротким увещеваниям и не исправлял своих пороков после строгих предупреждений, он отлучал от Церкви, а некоторых предавал анафеме, по слову Христа, заповедавшего ученикам: «Вразумляй брата твоего с любовью; если же не послушает, да будет он тебе, как язычник и мытарь»91.

Он терпеливо сносил людские злодеяния, но глубоко скорбел об их пороках, никогда не потворствуя беззаконию нечестивых. Ибо он желал услышать слова Господа: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими»92.

Непокорность людей огорчала его, ибо он врачевал душевные раны своих подопечных, подобно тому, как апостолу Павлу было дано в дни христианства — никому не во вред и не в печаль, ибо он по любви к ним брал на себя все их немощи.

XV

Святой епископ Торлак осуществлял вверенную ему при рукоположении власть скреплять и расторгать союзы между людьми от имени Бога так, что мудрые и праведные мужи видели в этом равную меру строгости и милосердия — без гнева и небрежения. И никогда он не был столь суров или мягок в трудных случаях, чтобы это не могло быть истолковано скорее как кротость и милосердие, даже если он долго ожидал от многих исправления, когда того требовала справедливость.

Он часто вспоминал слова Давида: «Господь любит милость и суд, и изливает славу и щедрость»93 94.

Следует также упомянуть, что епископ Торлак особенно любил то место, где находился Скальхольт, который он прежде украсил своим присутствием. Он поставил аббатом в Вере Гудмунда Бьяльвасона95, человека доброго и праведного, щедрого и чуждого тщеславия. Торкель Гейрасон, о котором уже шла речь, принял монашеский устав и строго соблюдал его до самой смерти, скончавшись на девятом году96 епископства Торлака.

Во дни епископа Торлака было установлено праздновать дни святых Амвросия97, Цецилии98 и Агнессы99, а также соблюдать ночные бдения перед апостольскими праздниками и днём святого Николая100. Он строго повелел соблюдать пост в пятницу, запретив вкушать скоромное в этот день, кроме одной лишь пасхальной недели. Сам он постился в пятницы так строго, что ел лишь сухую пищу, если был здоров, но проявлял снисхождение в болезни, вкушая молочное в постные дни, если его об этом просили, подавая пример тем, кто ныне желает поступать так, как, вероятно, угоднее всего в очах Божьих.

Однажды на Рождество, пришедшееся на пятницу, епископ Торлак был болен и слаб, но всё же воздержался от мяса в тот день, показывая, что так поступать лучше.

Он прилагал большие усилия, чтобы сохранять браки, освящённые Церковью, но возлагал тяжёлые епитимьи и денежные взыскания на тех, кто грубо их нарушал. Ему казалось, что в этом Богу было бы наибольшее противление, если бы попускалось то, что Он даровал людям в этом мире по Своей любви, милосердию и снисхождению к человеческим слабостям, и если бы это попиралось и осквернялось несправедливо, как смертный грех.

Те же деньги, что люди платили за свои проступки, он никогда не смешивал с прочими средствами, но употреблял их на то, чтобы бедные супруги, желавшие жить вместе, могли это сделать. И это служило им некоторым утешением и исправлением их неразумных поступков, из-за которых они лишились имущества.

Епископ Торлак расторгал все браки в свои дни, которые считал заключёнными против закона, будь то среди знатных или простых людей. Он не всегда находил общий язык с некоторыми мужами или хёвдингами, ибо соглашался с ними лишь в том, что было справедливо. Ему казалось, что гораздо большим падением христианства было бы, если бы могущественные люди безнаказанно преступали закон.

Он не считал их более заслуживающими снисхождения в том, чтобы удерживаться от неповиновения, ибо они уже получили от Бога великие дары — и богатства, и почёт101.

XVI

Теперь следует рассказать о повседневных обычаях блаженного епископа Торлака, сколь ровным был его нрав в добрых делах. Он никогда не произносил слова, которое не приносило бы какой-либо пользы, если к нему обращались. Он был столь осмотрителен в речах, что никогда не порицал погоду, как делают многие, и ничего из того, что не заслуживало порицания, видя, что всё происходит по воле Божьей. Он не тосковал ни по каким временам. Лишь немногих он приветствовал особо — разве что на альтинге и в дни посвящений. На альтинге — потому что видел, как многие там сбиваются с пути в своих делах, даже те, кто достоин уважения и кому, как ему казалось, следовало бы быть осмотрительнее. А в дни посвящений — потому что считал великой ответственностью рукополагать людей, пришедших издалека, когда он видел их малоподготовленными — и из-за недостатка учёности, и по другим причинам, не соответствовавшим, по его мнению, сану. Однако он едва ли мог отказать — как из-за их собственной бедности, так и ради тех, кто их направил или дал за них рекомендации. Но каждому из них он ясно объяснял, какие обязанности налагает рукоположение, и возлагал ответственность как на них самих, так и на тех, кто их послал.

Торлак часто велел произносить проповеди, ибо видел, что, даже если их не всегда слушают с должным вниманием, как следовало бы слушать чтение Писания, они всё же удерживают многих от бесполезных дел. В посте, бдении и молитвах он был столь постоянен — дома или в пути, — что всегда можно было ожидать от него одного и того же. Он вкушал так мало пищи, что казалось, будто он чаще всего воздерживается именно тогда, когда это было наиболее уместно.

С питьём у него было так, что никогда нельзя было заметить, чтобы оно на него влияло, даже если он пил хмельное. Однако он был столь воздержан, что пиво, которое он благословлял, осеняя крестным знамением, никогда не иссякало, когда нужно было угостить всех. На пирах, где подавали хмельное, он был столь неприхотлив и общителен, что принимал всё, что не было явно дурным. Когда же Торлак пил воду или безалкогольные напитки, он делал это с великой умеренностью — отпивал три, пять или семь глотков и почти никогда не прерывал трапезу, если только это не было общим застольем.

Епископ Торлак никогда не был полностью здоров в годы своего епископства, и, как и следовало ожидать, исполнились слова апостола Павла: «Сила совершается в немощи»102. Он часто прибегал к помощи врачей, чтобы облегчить свои недуги, показывая тем самым, что Бог установил врачевание, дабы по Своей воле они могли исцелять долгие страдания кратковременными средствами.

Торлак имел особый порядок молитв, отличный от большинства людей. Сначала он пел Credo и Pater noster, осенив себя крестным знамением, затем гимн «Jesu nostra redemptio», давая понять, что всегда помнит об искуплении, дарованном человечеству Богом, об истинной любви к Богу и людям, о стремлении к вечному блаженству и единению с Богом, о страхе перед Судным днём и пришествием Творца судить весь род человеческий. Всё это возвещает этот гимн.

Пока одевался, он пел молитву святого Григория, затем первый псалом из Псалтири, никогда не забывая мудрых наставлений, содержащихся в нём: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его».

Придя в церковь, он сначала воспевал славу Святой Троице, затем славословил святых, во имя которых была освящена церковь, где он находился, и где хранились святые мощи. После этого он читал Mariutíðir (Часы Богородицы), а затем простирался ниц перед алтарём, если не было службы, и долго молился за всех христиан.

Каждый день он прочитывал треть Псалтири сверх обычного правила, дома или в пути, и пел больше псалмов между кафизмами, чем другие. Сначала он пел «Gloria Patri» во славу Святой Троицы, затем «Miserere mei Deus», а после — «Salvum fac pater et domine» за весь христианский народ.

Если его одолевали трудности, он пел стих, которым мудрый Соломон взывал к Богу: «Пошли, Господи, помощь от святаго»103. Вставая из-за стола, он пел: «Благословлю Господа во всякое время»104, а раздеваясь ко сну — псалом, где Господь напоминает о Своём обетовании, что те, кто хранит правду и не причиняет зла другим ни словом, ни делом, будут в безопасности («Господи! кто может пребывать в жилище Твоём?»)105.

Ему доставляло великую радость соблюдать такие обычаи, и он надеялся, что кто-нибудь последует его примеру. Он находил удовольствие в рассказах и стихах, во всех музыкальных инструментах и песнях, в беседах с мудрыми людьми и толковании снов, и во всём, что служило благородным развлечением, кроме игр, ибо считал, что они поощряют праздность дурных людей.

XVII

Епископу Торлаку приснился сон на альтинге: будто бы он шел от церкви на тинге к своей землянке, неся в руках главу святого Мартина106. Паль священник из Рейкьяхольта, муж досточтимый, истолковал этот сон так, что сам Торлак будет повсюду нести с собой главу святого епископа107, и ныне всем явно, что это правда.

Когда блаженный Торлак пятнадцать лет просидел на кафедре в Скальхольте, украшая ее достоинством и светлым цветением всяческих добродетелей, любимый Богом и добрыми людьми, милосердный и рассудительный, смиренный, справедливый и терпеливый, утомленный противлением людей и к тому же многочисленными недугами, он попросил у друзей позволения сложить епископский сан и вновь удалиться под монашескую дисциплину. Но всемогущий Бог не допустил этого, ибо видел, что его чистота жизни и добродетельность сами по себе достаточны для святости, хотя достоинство, дарованное ему108, ничуть не уменьшилось в глазах людей.

XVIII

Блаженный епископ Торлак отправился в свою последнюю поездку по диоцезу, когда болезнь уже приближалась к нему. Он вернулся в Скальхольт в крайнем изнеможении и пролежал три месяца в постели, страдая от тяжкого недуга, но даже в самых мучительных приступах сохранял ясность ума, чтобы распоряжаться делами по своему усмотрению. В Скальхольте находился тогда Гицур Халльссон, знатный муж, мудрый и добросердечный. Он часто укреплял блаженного Торлака прекрасными примерами тех людей, кто мужественно переносил страдания ради Бога.

Паль, его племянник, пришел навестить его во время болезни, ибо епископ любил его больше всех родственников. Многие друзья и почитатели епископа приходили к нему, чтобы получить добрый совет и выразить свою любовь. Среди них был Торвальд Гицурарсон109, знатный муж. Блаженный Торлак отчитался перед клириками и хёвдингами о состоянии церковного имущества, которое значительно приумножилось под его управлением, и с их согласия выделил часть средств своим бедным родственникам.

Свои лучшие облачения он завещал епископу, который займет его место, другие — священникам, а самые скромные — беднякам, ибо никогда не забывал о них, раздавая дары друзьям. Золото он подарил епископу Бранду, а свое посвятительное кольцо — племяннику Палю, что стало предзнаменованием его будущего сана, ибо он стал епископом после Торлака. Все получили что-то доброе из того, чем он владел.

За семь ночей до кончины он призвал к себе ученых мужей, чтобы принять соборование. Перед помазанием, несмотря на затрудненную речь, он произнес длинную речь: «Я лежал в болезни, почти без сил, не помазанный, — сказал он, — и тогда повелел, чтобы все, на кого я наложил епитимию, получили прощение, если я умру. Я думал, что это будет милостью для них, а не осуждением для меня. Но они сочли, что я слишком строго поступил с теми, кого отлучил за грехи, не пожелавшие внять законным увещеваниям, и просили разрешить их, когда я уже готовился к смерти. Теперь же я повелеваю вам: все мои решения остаются в силе, если только они не примут предложенное мною разрешение, иначе пусть ждут суда епископа, который придет после меня».

Затем он помолчал и снова обратился к присутствующим: «Я прошу у вас прощения, если в чем-то поступил несправедливо». Все ответили, что им не в чем его упрекнуть. Тогда Гицур Халльссон от лица всех сказал: «Мы просим у вас, владыка, прощения за все наши прегрешения против вас, а их было много и великих». Блаженный Торлак милостиво даровал им прощение.

Тогда Гицур произнес слова, явно вдохновленные Святым Духом: «Мы молим, владыка, чтобы, хотя вы теперь телесно разлучаетесь с нами, вы оставались нашим духовным отцом, ходатаем милости перед всемогущим Богом, ибо твердо веруем, что в духовной жизни вы будете иметь у Бога не меньшую власть, чем теперь». Епископ Торлак ничего не ответил, подражая Сыну Божьему, Который молчанием подтверждал то, о чем не находил слов, но ныне исполняет все просьбы, с какими к Нему тогда обращались. Из смирения он не хотел явно показать, что способен на это.

Немногие из присутствующих могли сдержать слезы. Видя это, епископ сказал: «Не скорбите о нашей разлуке, ибо я иду по предначертанному пути. Я всегда был малоспособен, если другие не помогали мне. Для вас небольшая потеря — лишиться меня, и после меня придет достойный владыка. Хочу утешить вас: я твердо знаю, что Бог не осудит меня на адские муки».

Затем он обратился к клирикам и благословил их перед помазанием. После соборования он говорил лишь о самом необходимом, а уста его непрестанно шептали молитвы, пока он был жив.

Через семь ночей после помазания он рано утром попросил переменить ему одежду. Священник Орм, его капеллан, ответил: «Нам кажется, владыка, рискованно беспокоить вас. Или вы не желаете быть погребенным в этих одеждах, если жизнь ваша скоро пресечется?» Епископ ответил: «Меня можно беспокоить, но я надеюсь на милость Божию благодаря помазанию, а не этим одеждам».

Ему принесли другие одежды, и весь день он сохранял все свои добрые привычки. Когда закончили вечерню, силы начали покидать его. Подняв глаза, он спросил: «Куда ушел Торкель?» Мудрейший Гицур Халльссон понял, что Торкель явился епископу перед смертью, ибо тот наиболее ясно наставлял его оставить мирскую жизнь ради чистоты.

Когда наступил смертный час, епископ попросил пить. Когда поднесли, он склонился и мирно уснул в Боге. Господь даровал ему славу — испытывать жажду перед смертью, как Самого Сына Божьего, ибо ничто не должно было остановить его, пока он не достигнет духовной жизни, где Бог являет Себя жаждущим Его.

Бог явил в кончине блаженного епископа Торлака то, о чем сказал устами Давида: «Драгоценна смерть святых Его», ибо всем было отраднее рядом с ним умершим, чем со многими живыми. После смерти лицо его стало намного светлее, чем у других людей, а глаза сияли, как у зрячего живого человека. Много ран, больших и малых, было на его теле, но все зажили сразу после смерти, что всем казалось великим чудом, а Гицуру — особенно, ибо он разумел больше других.

Тело приготовили к погребению и остригли волосы. Многие получали исцеления от этих святых мощей. Епископ Торлак скончался в четверг, в ночь перед сочельником110, шестидесяти лет от роду, пробыв епископом пятнадцать лет. От Рождества Христова тогда прошло 1186111 лет.

XIX

После кончины епископа тело его было перенесено в церковь и три ночи находилось в хоре в ожидании погребения. В день Рождества он был предан земле при участии священника Паля, его родственника, ставшего епископом после него, и многих других ученых мужей. Туда же принесли тело одного бедняка, разбитого параличом, которого епископ взял из нищеты и содержал до смерти. Бог пожелал явить одно из его многочисленных деяний милосердия.

Прежде чем разойтись от могилы блаженного епископа Торлака, Гицур Халльссон, согласно обычаю, произнес надгробное слово о знатных мужах112. Он рассказал сначала, сколь полезен был епископ Торлак как церковным людям, так и всем жителям страны. Затем он обратился с несколькими словами в честь епископов, занимавших кафедру в Скальхольте до Торлака. После этого он сказал: «Хорошо вспомнить по нашим свидетельствам и рассказам предков о епископах, бывших до нашей памяти, что каждому кажется лучшим тот, кто ему более знаком. И хотя все они были достойными мужами на своем посту, Торлак превзошел всех в подготовке к епископскому служению. Всю жизнь он был чист, благочестив и безупречен, щедр и справедлив, милосерден и мудр, смиренен и рассудителен, кроток с истинной любовью к Богу и людям. В детстве он принял посвящение, и мудрейшие мужи способствовали возвышению его сана, пока было возможно. В юности он принял монашеский устав и соблюдал его до смерти. Хотя и запрещено нам судить о судьбах людей, немногие усомнятся, что он достиг полного блаженства, ибо и при жизни он был не похож на других своими добродетелями». Он закончил свою речь красноречивыми словами.

Церковные люди и жители страны повсюду сильно скорбели о кончине блаженного епископа Торлака, ибо считали, что он отошел от людей больше, чем оказалось на деле. До епископа Торлака ничьи святость и чудеса не были явлены в Исландии, хотя многие получали утешение во вразумляющих снах, пока Бог не явил его заслуги явнее. Однако наступили великий голод и бедствия: в стране остался один епископ113, да и тот преклонных лет, а с севера началась война.

В Ватнсдале произошел такой случай: одному правдивому бонду приснилось, будто он вышел наружу и увидел человека, идущего с юга через пустошь. Он спросил, как поживает епископ Торлак. Тот ответил: «Теперь его зовут не Торлак, а Радвальд у Бога». Бонд рассказал сон аббату Карлу114, и тот истолковал, что епископ умер и обрел славу у Бога.

Гицуру Халльссону вскоре после смерти Торлака приснилось, будто он видит его сидящим на церкви в Скальхольте в епископском облачении и благословляющим народ. Он истолковал этот сон так, что Торлак по-прежнему покровительствует своей пастве. Многие мудрые мужи говорили, что либо должна проявиться святость епископа Торлака, либо Исландии не суждено такое, как свидетельствовал архиепископ Эйрик в письме к епископу Палю, говоря: «Наш славный брат епископ Торлак доброй памяти, мы верим, был свят при жизни, а ныне — сияющая драгоценность чудес перед Богом и великий заступник».

XX

Один священник с севера по имени Торвальд видел сон через четыре года115 после смерти епископа Торлака. Тот явился ему и сказал, что погода скоро улучшится (зима тогда была суровой): «Даю совет, — сказал он, — чтобы летом люди вскрыли мою могилу и извлекли мое тело из земли. И если обнаружатся какие-либо признаки святости, пусть установят в мою честь праздник и пост по своему усмотрению». Затем он исчез. Священник рассказал сон епископу Бранду и предложил принести клятву в истинности своих слов.

В ночь перед Крещением после смерти епископа Торлака один бонд по имени Свейн увидел такой яркий свет над могилой Торлака в Скальхольте, что едва мог разглядеть саму церковь.

Священник Орм отправился на альтинг следующим летом по поручению епископа Бранда, чтобы рассказать о чудесах, явленных святостью епископа Торлака в тех областях. Однако в пути его лошадь так изнемогла, что не могла идти. Но как только он призвал имя епископа Торлака, конь вскочил на ноги, и он проехал полный дневной переход до тинга. Когда этот и другие случаи были рассказаны, люди возрадовались этим повествованиям, и многие сразу стали призывать епископа Торлака в своих нуждах, находя явную помощь. Хотя тогда это еще не было официально разрешено епископами.

XXI

Тем же летом епископ Бранд отправил священника Орма с другими своими клириками на альтинг116, передав с ними письма епископу Палю и другим хёвдингам. В них содержались свидетельства многочисленных чудес епископа Торлака. Тогда были созваны собрания по этому вопросу, но епископ Паль проявил нерешительность и несогласованность в этих делах, как и во многих других, по сравнению с прочими хёвдингами страны, в вопросах принятия этой благой вести.

По совету людей и с посланием епископа Бранда, епископ Паль объявил на Лёгретте117 в день св. Петра, что всем разрешается приносить обеты блаженному епископу Торлаку. Людям предписывалось служить мессы в день его кончины. В день Петра и Павла Торлак был избран118 епископом, и тогда же было разрешено приносить ему обеты. На следующее лето после этих событий празднование его дня было внесено в закон119. В знак того, что это не было чрезмерным перед Богом, чудеса сразу же стали явными на том же самом тинге120.

XXII

Муж по имени Тьёрви получил тяжёлое повреждение руки. Руки его одеревенели и были поражены параличом, так что он не мог пошевелить ни одним пальцем, и страдал от этого недуга пятнадцать лет. Он воззвал к блаженному епископу Торлаку, прося исцеления, затем уснул. Когда же он проснулся и хотел умыться, руки его оказались здоровы. Он показал руки всем присутствующим, и тогда запели «Te Deum». Когда весть об этом чуде распространилась, каждый стал один за другим призывать святого епископа Торлака, и неудивительно, что сила чудес была столь велика: помощь приходила чуть ли не прежде, чем её успевали испросить.

На том же тинге случилось, что аббат Йон из Вера схватил тяжёлый недуг в горле, которое распухло так сильно, что он не мог ничего глотать и едва мог говорить так, чтобы его слышали. Тогда он воззвал к блаженному епископу Торлаку, прося исцеления, тут же уснул и проснулся совершенно здоровым. Об этом случае было рассказано епископу Палю.

Муж по имени Гудмунд Поросёнок, свойственник епископа Паля, тяжело заболел. Он не мог есть и был так слаб, что многие считали его безнадёжным. Тогда он воззвал к своему другу, епископу Торлаку, прося ему у Бога такого здоровья, какое тот сочтёт для него наилучшим. Как только он дал обет, ему стало лучше с каждым днём, и он полностью выздоровел к тому времени, когда догорела свеча, которую он велел зажечь в Скальхольте. Он сам рассказал об этом чуде епископу Палю и многим другим.

Восточный житель по имени Сигват, знатного рода, схватил такую сильную боль в глазах, что думал, будто они вот-вот лопнут, если боль не утихнет. Он воззвал к блаженному епископу Торлаку. Тотчас после обета он погрузился в сон, а когда проснулся, боль в глазах полностью прошла, хотя веки оставались красными и опухшими — свидетельство мучительной боли, что была в глазах.

Унас — имя ещё одного мужа. На тинге он тяжело заболел: весь распух, живот вздулся до груди, сопровождаясь ужасной болью, так что он едва мог терпеть. Тогда он с благоговением воззвал к святому епископу Торлаку, прося исцеления, и тотчас заснул. Во сне он увидел святого епископа Торлака, а с ним — блаженного отрока Витуса. Епископ сказал ему: «Не в том польза для тебя, чтобы ты выздоровел, а в том, что ныне настало время Божьей милости в дарах исцеления людям». Проснувшись, он был здоров.

Ещё один северный житель на том же тинге схватил ужасный недуг: приступ такой, что тут же лишился чувств. Другие воззвали за него к блаженному епископу Торлаку, и он тотчас выздоровел.

Почтенный священник по имени Торд тяжело заболел при исполнении тинговых обязанностей, и люди беспокоились о нём, ибо он был уважаемым мужем. Тогда он воззвал к блаженному епископу Торлаку, прося исцеления, и слабость его так быстро прошла, что он смог покинуть тинг вместе с другими, а вскоре и вовсе выздоровел, славя Бога за своё исцеление и святого епископа Торлака.

На тинге случилось так, что один северный житель потерял добротный ремень, искали тщательно, но не нашли. Когда уже отчаялись найти, он воззвал к блаженному епископу Торлаку, чтобы ремень нашёлся, — и тотчас нашёл его там, где искали чаще всего. Все славили Бога и святого епископа Торлака.

Был один почтенный муж по имени Арни. Он страдал жестокой и опасной внутренней болезнью под рёбрами. Он воззвал к святому епископу Торлаку, прося исцеления, и тотчас выздоровел.

ХXIII121

После тинга случилось так, что Орм, родственник блаженного епископа Торлака и брат епископа Паля, находился в бане в Скальхольте и размышлял о том, что возлюбит святость своего родича ещё больше, если испытает на себе какое-либо знамение. В тот же миг он порезал правую руку бритвой, и хлынула такая сильная кровь, что её не могли остановить. Тогда он воззвал к своему родичу и заступнику, епископу Торлаку, чтобы тот остановил кровь — и с тех пор не вытекло ни капли.

Священника по имени Торви, знатного рода и женатого на достойной женщине (о которой ещё будет сказано в этом повествовании122), на обратном пути с тинга одолела сильная боль в глазах. Ночью в Скальхольте он не мог уснуть, воззвал к святому епископу Торлаку, был отведён в церковь и во время мессы получил исцеление от своих недугов, после чего уехал совершенно здоровым.

Одна благочестивая женщина также страдала сильной глазной болью. Она воззвала к епископу Торлаку и тотчас исцелилась.

Магнус Гицурарсон, воспитанник блаженного епископа Торлака, имел доброе и прибыльное хозяйство, но случилась беда: большая часть овец разбрелась и не находилась, что грозило немалым убутком — стадо могло пропасть, лишив его дохода. Тогда он поступил мудро, как часто делал: воззвал к святому епископу Торлаку, своему воспитателю. После этого все овцы вернулись с пустошей невредимыми, прямо к тому, кто их искал.

Одного юношу одолела жестокая глазная боль, страдал он так сильно, что упал без чувств на руки матери. Та взяла свечной нагар, положила ему на голову и воззвала к святому епископу Торлаку — и он тотчас выздоровел.

Бедняк потерял добротный ремень в обширных травянистых болотах, где найти его надежды не было. Он воззвал к святому епископу Торлаку, чтобы ремень нашёлся, — и тотчас нашёл его, к великой радости бедняка.

Один юноша неосторожно ехал там, где были горячие источники, и ноги его коня так обожглись, что все думали — падёт. Тогда воззвали к святому епископу Торлаку, и конь за несколько дней полностью выздоровел. Они возблагодарили Бога и святого епископа Торлака за это чудо.

Один муж схватил сильный нарыв в горле и лишился речи. Он обратился мыслью к обету святому епископу Торлаку, и в ту же ночь нарыв лопнул, а через несколько дней он был здоров.

Был один человек настолько слеп, что различал лишь очертания своих пальцев, и так длилось долго. Он воззвал к святому епископу Торлаку о своих глазах — и тотчас прозрел.

У одного юноши распухла рука так, что лекари ничем не могли помочь. Но как только воззвали к святому епископу Торлаку, рука стала здоровой.

В бурных паводках потерялись два сундука — один полный железа и инструментов, другой с одеждой. Хозяин воззвал к епископу Торлаку, и сундуки нашлись невредимыми, со всем содержимым.

В одном месте люди подошли к бурной реке. Те, кто воззвал к епископу Торлаку, переправились благополучно, а другие — нет.

Одну девушку мучили такие сильные боли, что её едва могли удержать. Но как только за неё воззвали к епископу Торлаку, она тотчас исцелилась.

Одна женщина много лет страдала от такой сильной боли в руке, что не могла ею пользоваться. Она воззвала к святому епископу Торлаку, и на следующую ночь исцелилась.

Купцы в Исландии никак не могли поднять якорь. Но как только воззвали к епископу Торлаку, он освободился.

Многие плыли на корабле с Вестманских островов, когда налетел шторм и огромные волны, грозя гибелью. Они воззвали к епископу Торлаку о помощи — и тотчас настал штиль, море утихло, и они благополучно достигли гавани.

Одна женщина потеряла золото. Его искали повсюду и многократно, но не нашли. Она воззвала к святому епископу Торлаку — и золото тотчас нашлось там, где искали чаще всего.

Одна женщина так сильно заболела, что лишилась дара речи и сознания. Но как только за неё воззвали к святому епископу Торлаку, она исцелилась.

Один старый священник вывихнул себе лодыжку, отчего возникли боль и опухоль, так что он не мог ходить. Он воззвал к святому епископу Торлаку — и скоро выздоровел.

Один человек продал бедняку слепую овцу и не хотел возмещать ущерб, когда тот обнаружил это. Бедняк воззвал к епископу Торлаку — и овца прозрела.

В одном селении воры украли много добра. Пострадавшие воззвали к епископу Торлаку, чтобы он возместил их убыток. В то время был сильный голод. Но им выпала удача: они пошли ловить рыбу сетью и сразу же поймали столько больших лососей, что сочли свой убыток с лихвой возмещённым123.

XXIV124

Реку, что зовётся Холтаватн запрудило так, что песок поднялся над ней на тридцать фатомов125 в высоту, что грозило большим ущербом для владельцев лугов у реки. Один бонд воззвал к святому епископу Торлаку, чтобы прокоп прошёл лучше, чем обычно, — и на следующий день река прорвала затор, и вода ушла в море.

Из-за шторма и прилива судно было унесено прочь от владельца, но тот, кто его потерял, воззвал к епископу Торлаку, и на следующее утро корабль вернулся к тому же причалу.

Один юноша упал в огонь и сильно обжёг руку. Его отец и мать воззвали к епископу Торлаку за него, и в течение трёх ночей рука полностью зажила.

Мальчик упал в бочку с кислым молоком и казался мёртвым, когда его вытащили. Отец и мать с великой скорбью воззвали к святому епископу Торлаку, чтобы он вернул ему жизнь. Как только обет был произнесён, на щеках появился румянец, и спустя некоторое время он вскочил совершенно здоровым.

Один муж сильно распух, живот его вздулся, став толстым, как у быка. Его жена воззвала за него к святому епископу Торлаку, и он скоро выздоровел.

Когда епископ Паль впервые повелел читать на альтинге126 о чудесах епископа Торлака, присутствовавший там слепой прозрел, а глухой обрёл слух.

Одна женщина упала в горячий источник в Рейкьяхольте и так сильно обожглась, что мясо и кожа отставали вместе с одеждой. Люди воззвали за неё к епископу Торлаку, чтобы не отпали ноги, — и в течение месяца она полностью выздоровела.

Одна женщина сломала ногу, отчего возникла сильная боль и опухоль. Она долго лежала в постели, и лекари не могли ей помочь. Она воззвала к святому епископу Торлаку, и той же ночью он явился ей во сне, коснулся ноги руками, — и она проснулась здоровой.

Один муж потерял большую железную кувалду в морском льду на глубине. Он воззвал к епископу Торлаку и на следующий день нашёл кувалду на берегу.

Несколько купцов с Оркнейских островов попали в шторм у Фарер, где были скалы и буруны, и все считали свою гибель неизбежной. Они воззвали к святому епископу Торлаку, и погода тотчас переменилась, послав им попутный ветер.

Другие купцы в Английском море были на грани гибели из-за шторма и высоких волн. Они воззвали к епископу Торлаку и тотчас получили попутный ветер и тихую погоду, а затем благополучную гавань.

XXV

Один муж страдал головокружением и глазной болью. Он воззвал к святому епископу Торлаку, прося исцеления, но не выздоровел. Долго мучился он этим недугом, пока однажды ночью ему не приснился епископ Торлак, который сказал: «Услышал я твой зов ко мне, но исцеления не получишь, ибо не исповедал грехи свои. Ныне покайся перед священником, если желаешь здоровья». Проснувшись, он исповедался и тотчас исцелился.

Одна женщина тридцать лет страдала тяжёлой болезнью живота от ужасного нарыва. Она воззвала к святому епископу Торлаку, прося исцеления, а в ночь перед тринадцатым днём ей явился во сне епископ Торлак, и она проснулась совершенно здоровой.

Юноша во время игры вывихнул руку, и её с трудом вправили. Затем начались боль и опухоль, так что он не мог двигаться. Он воззвал к епископу Торлаку, и тот явился ему во сне, сказав: «Ты часто даёшь обеты, но не исполняешь их». Проснувшись, он вспомнил, что действительно давал обет епископу, но не выполнил. Тогда он исполнил обещанное и вскоре полностью выздоровел.

Один конь так пострадал от кастрации, что от ударов копытами у него загнил весь живот. Хозяин дал обет отдать епископу Торлаку половину коня, и менее чем через полмесяца тот полностью выздоровел.

Один муж страдал болезнью ноги: язвы до кости были полны крови и гноя, и лекари не могли их излечить. Он воззвал к епископу Торлаку, прося исцеления, и во сне тот явился ему, коснувшись ноги. Проснувшись, он был здоров.

Один юноша подхватил смертельную болезнь, так что живот его разорвался. Отец, мать и [родственники] воззвали за него к епископу Торлаку, и он тотчас исцелился.

Люди также воззвали к епископу Торлаку о попутном ветре и получили его. Когда они плыли из фьорда, им навстречу шло другое судно с попутным ветром — его команда тоже воззвала к епископу Торлаку о ветре. К вечеру оба корабля достигли желаемых гаваней.

XXVI

Две женщины в зимний день пошли по льду фьорда в сильный мороз и непогоду. Одна из них была беременна, далеко от поселений. Они воззвали к епископу Торлаку о помощи, тогда подошли люди и доставили их на хутор. Ребёнок сильно пострадал от мороза: кости скрючились, один глаз вытек на щёку, а по телу пошли раны. Мать в горе воззвала к святому епископу Торлаку о милости для дитяти. Затем она приложила к глазу ребёнка землю с его могилы, уложила спать — был полдень. К полуночи дитя проснулось совершенно здоровым: глаз вернулся на место, став синим и зрячим. Все раны зажили, узлы на теле разгладились, а повреждённый глаз стал лишь чуть меньше здорового.

На хуторе во Фьордах вспыхнул пожар, грозивший уничтожить все постройки. Дома были лишь малые дети. Один ребёнок воззвал к епископу Торлаку о помощи — и тотчас с неба хлынул такой ливень, что огонь погас. Дождь шёл только над этим хутором.

Муж упал со скалы, повредив коленную чашечку и ногу. Он воззвал к епископу Торлаку и вскоре полностью выздоровел.

Бедная хозяйка воззвала к епископу Торлаку, чтобы он дал её детям еды, ибо был великий голод. Она пошла к берегу и увидела большого тюленя. Он лежал неподвижно, будто прирос к камню, когда она подошла. Она убила его, и этого хватило на пропитание.

Один гостеприимный бонд не мог накормить гостей из-за голода. Он воззвал к епископу Торлаку о помощи, и вскоре к его берегу прибило кита, на который претендовали многие. Они привязали кита, но возник спор о разделе. Затем налетел шторм, верёвки порвались, и кита унесло в море, но вскоре он снова выбросился на берег — уже на участке только этого бонда.

Бедный бонд воззвал к епископу Торлаку о пище во время голода. Вечером он поставил сети у берега, а утром нашёл там кита длиной в эти сети.

Муж ловил рыбу с лодки и поднял крупный улов. Сеть порвалась, и рыба с крюком ушла в море. Он воззвал к епископу Торлаку, и вскоре нашёл ту самую рыбу выброшенной на берег — с крюком и сетью.

Корова бедняка упала со скалы и разбилась. Бедняк воззвал к епископу Торлаку, и корова быстро выздоровела.

Одна женщина была одержима дьяволом. Когда ей в рот влили масло, освящённое епископом Торлаком, она тотчас исцелилась.

Большое дерево упало на женщину, покалечив её. Её муж воззвал за неё к епископу Торлаку. Ей явился во сне святой, и она проснулась здоровой.

ХXVII

Когда столь многочисленные и небывалые чудеса епископа Торлака были явлены и оглашены, все хёвдинги страны — как духовные, так и светские — единодушно постановили извлечь его тело из земли127. Епископ Паль созвал в Скальхольт учёных мужей и хёвдингов: среди них были епископ Бранд из Холара, священник Гудмунд Арасон (впоследствии ставший епископом), братья епископа Паля — Сэмунд и Орм, Халль, Торвард и Магнус Гицурарсоны, Торлейв из Хитардаля и многие другие хёвдинги. В то время по всей стране стояли большие паводки, но по воле Божьей это никому не помешало добраться до кафедры. Когда все собрались, они провели ночь в бдении, славя Бога и святого Торлака.

На следующий день святые мощи были извлечены из земли и с пением гимнов, хвалебных песнопений и прекрасной процессией перенесены в церковь со всеми почестями и уважением, какие только можно было оказать в этой стране. Раку поставили в хоре, где учёные мужи пропели «Te Deum». Больные подползали к раке, и многие получили исцеление. Один знатный и мудрый муж по имени Торстейн, долго страдавший от мучительной каменной болезни, полностью исцелился — камень вышел из него величиной не меньше боба, и от того камня впоследствии произошло много чудес. Муж по имени Уни, ходивший на деревянной ноге128 из-за паралича, стал там полностью здоров. Одна девушка, страдавшая параличом с детства, исцелилась, и Бог исцелил многие другие болезни и недуги по заслугам Своего славного друга. Юноша, долго страдавший головокружением, обрёл там здоровье. Затем рака со святыми мощами епископа Торлака была перенесена на то место, где он долго почитался.

Один бедняк собирался в Скальхольт на этот праздник, ибо все пальцы его были скрючены в ладони, а рука сильно иссохла. Но он не смог добраться и услышал от людей, возвращавшихся из Скальхольта, много радостных вестей. Он опечалился, что не удостоился там побывать, и со слезами воззвал к святому Торлаку — и следующей ночью полностью исцелился. В тот же год, когда святые мощи епископа Торлака были извлечены из земли, произошло множество чудес, о которых я расскажу кратко.

XXVIII

Многие больные получали исцеление от всяких недугов, если призывали его имя. Находились ли люди в море или на суше, в любой опасности — они получали скорую помощь в своих бедах, как только взывали к нему: ветры стихали, море утихало, пожары гасли, воды спадали, нарывы вскрывались, находились потерянные вещи. Когда прикладывали землю с его могилы к ранам, опухолям или язвам — наступало быстрое исцеление. Всякий скот излечивался от болезней, стоило лишь дать обет ему.

От этих многочисленных чудес святого епископа Торлака, о которых я рассказал, в Скальхольт стекались богатые дары со всех земель, где было известно его имя: больше всего из Норвегии, много из Англии, Швеции, Дании, Гёталанда, Готланда, Шотландии, Оркнейских островов, Фарер, Кейтнесса, Шетландских островов, Гренландии, но более всего — внутри страны. И можно судить о любви людей к нему по тому, что в первые времена, когда ему служили мессы в кафедральном соборе, там горели тридцать восковых свечей из сотни.

Епископ Паль повелел сделать раку для святых мощей епископа Торлака тому золотых дел мастеру, что звался Торстейн, — ту самую, что стоит и поныне. И ныне эта рака возвышается над главным алтарём в Скальхольте, где по его заслугам совершаются всевозможные чудеса129: слепые обретают зрение, глухие — слух, хромые выпрямляются, прокажённые очищаются, немые получают дар речи, бесноватые и лишённые рассудка — полное исцеление, пленники освобождаются во всех землях, где призывают его имя; безгласные обретают голос, и всевозможные внутренние болезни и недуги исцеляются там. И нет такой беды у людей или скота, на море или на суше, чтобы Бог не даровал здоровья и помощи по ходатайству Своего благословенного друга, епископа Торлака, как только к нему взывают.

Молим же ныне, да ходатайствует он за нас перед всемогущим Богом о мире и благоденствии, о добром завершении дней этой жизни, а затем да приведёт нас в обители Царства Небесного, избавив от всякой власти дьявола, по своему предстательству, чтобы с ним жили мы блаженно с Богом в небесных чертогах во веки веков без конца. Аминь.

Примечания