Россия имеет (правда, не всегда удовлетворительные) переводы тех немногих памятников эпической поэзии, которые являются достоянием всего культурного человечества.
Таковы «Гомеровские поэмы», песнь о Роланде, песнь о Нибелунгах, Калевала, Божественная комедия… Только «Эдду» нельзя было включать в этот список; до самого последнего времени на русском языке имелись лишь разрозненные переводы и переложения произвольно выбранных отрывков. Большинству же читателей, несомненно, приходилось удовлетворяться пересказами немецких переводов, помещенными в различных устарелых учебниках истории литературы — пересказами часто безграмотными и почти всегда безвкусными.
Между тем, древнескандинавская литература решительно вошла в круг зрения русской университетской науки, и потребность в русском пособии по «Эдде» ощущается с каждым годом все явственнее.
Перевод С. Свириденко является первым и пока единственным полным переводом «Старшей Эдды». В 1917 году вышла только первая книга («Песни о божествах»), но и по ней можно судить о достоинстве всего.
Во введении упомянуто о статье проф. Ф. А. Брауна, которая предпосылается всему труду, причем замечено, что в ней читатель найдет ряд специальных историко-филологических сведений относительно Эдды. Статья эта, очевидно, будет помещена во II т. Потому С. Свириденко считает возможным ограничиться в своем введении необходимыми сжатыми указаниями. Некоторые части этого введения воспроизводят уже написанное С. Свириденко в статье «Исландская литература» (Новый Энциклопедическ. Словарь Брокгауз-Ефрона).
Введение дает очень краткий обзор истории исландской литературы, а затем общие замечания относительно Эдды и северной мифологии.
В «Предисловии», следующем за «Введением», автор дает обстоятельный разбор предшествующих русских переводов и пересказов отрывков из «Эдды» и показывает, какая ничтожная доля их отвечает своему назначению. Далее указываются существенные особенности эддической метрики и те основные принципы, которыми должен руководствоваться русский переводчик, желающий достигнуть максимальной близости к скандинавскому подлиннику. Говоря об аллитерации в русском стихе, автор правильно замечает, что здесь речь идет «о создания известного звукового сочетания, предназначенного действовать на слух». Но почему, в таком случае,
С. Свириденко считает, что между «у» и «ю» аллитерации нет? Почему аллитерация «щ» с «сч» считается «погрешностью», хотя и «позволительной»? Почему, далее, говоря об аллитерации в русской (древней и новейшей) поэзии, автор, не давая ни одного примера, ссылается только на Слово о Полку Игореве, на Вяч. Иванова, Бальмонта и… Чешихина (стр. 55), не упоминая вовсе об аллитерации у Пушкина и у Тютчева?
Самый перевод сделан с древнескандинавского, размером подлинника,
с сохранением аллитерации и деления на строфы. Компетентный русский германист, проф. Ф. А. Браун, замечает по поводу перевода С. Свириденко: «<Автор перевода> доказал на деле, что применение аллитерации в русском стихе возможно, что она дает и здесь, как в древнегерманском стихе, такие яркие и сильные созвучия, что они невольно врезываются, сами навязываются слуху и действительно становятся носителями известного музыкального принципа».
Каждая строфа (а иногда и двустишие) обнимает законченную мысль или дает полный, завершенный образ; их наиболее легко запомнить именно в этом виде.
Таковы изречения «народной мудрости»:
«Тратить не бойся добро, что добудешь:
Счастья не скопит, кто скуп!
В меру быть мудрым для смертных уместно,
Многого лучше не знать.»
(«Изречения Высокого»).
Или — «матери мертвой завет», пропетые на святом камне заклятия:
«Долог твой путь — и опасный, и дальний —
Но держится дольше любовь!
Доблестен будь — и желанное сбудется,
Если не враг тебе Рок.»
(«Заклинания Провидицы Гроа»)
Или образец задушевного лиризма (в «Песни о Скирнире»):
«Длинна одна ночь, длиннее две ночи!
Не знаю, как выдержать три.
Месяц не раз мне короче казался,
Чем ожидания час!»
Или, наконец, по выражению В. Шерера, «меланхолический взор, устремленный из мрачного, бурного Настоящего в лучшее Будущее»:
«Знаю я, вижу, как снова возникнет,
Вновь зеленея, из моря земля.
Бьют водопады; орлы за добычей
Станут к водам на лету припадать.
…Станут хлеба вырастать без посевов.
Горе забудется; Бальдр возвратится.
…Вижу чертог, затмевающий солнце,
Золотом крытый, украсил он Гимли.
Только достойные там обитают,
В вечном блаженстве жизнь проводя.
(«Прорицание Провидицы»).
Веский ритм, строгая звучность резко разграниченных строф, не говоря о суровой красоте своеобычного стиля, перенесены в русский стих почти без ущерба. Автору приходилось преодолевать при этом труднейшие препятствия; таковы, например, «Речи Гримнира», «Песнь о Гимире», испещренная метафорическими эпитетами, или «Песнь об Альвиссе», во многих стихах которой каждое слово оригинала должно найти себе место в переводе. Иногда (но не часто) заметно некоторое насилие над русской стихотворной речью: такие стихи, как «Молоко ея — неиссякающий мед» или «Что выпросила у невесты запястья» не отвечают требованиям четырех’ударной строки (в «выпросила» — ударения на «вы» и на «ла», что недопустимо).
Мешает временами злоупотребление скандинавскими именами собственными; напр. в «Прорицании Провидицы»: Нагльфар [50, IX] — можно было прямо перевести «Ладья из ногтей мертвецов»; иностранное слово мало у кого вызовет жуткий образ «корабля мертвых»; также Идавалльр, Гампахэллир — эти звучные наименования можно иной раз опустить или заменить конкретными образами; я не говорю о таких местах, как поразительное перечисление карлов в «Прорицаниях Провидицы» — здесь самая вереница этих суровых, странно звучащих имен подкрепляет художественную убедительность: все они были, были, и люди никогда не забудут их! Обойти их — было бы то же, что выпустить список кораблей в «Илиаде».
Особенной выразительностью и художественностью отличаются переводы: «Песнь о Путнике», «Песнь о Скирнире», «Песнь об Альвиссе» и «Песнь о Свиндагре». Им надо войти в хрестоматии, наряду с русской «Одиссеей», с «Калевалой» Л. Бельского и «Песнью о Роланде» графа Ф. де ла Барта, потому что это — образцовые русские переводы мирового эпоса.
Источник: «Эдда». Скандинавский эпос. Том I. Пер. и коммент. С. Свириденко [Рец.] // Ученые записки Астраханского Государственного Университета. Вып. 1. Астрахань, 1919. — С. 107–109
Текст подготовил к публикации на сайте Евгений Островский.