Однажды, когда оба конунга1 сидели в одной палате и пировали, случилось так, что приехал туда Арнор Скальд Ярлов. Он тогда как раз сложил хвалебные песни о них обоих. И вот когда скальд смолил свой корабль, к нему являются посланцы от конунгов и просят его прийти и исполнить песни. Он тотчас же отправляется к ним, даже не смыв с себя смолу.
Подойдя к палате, он говорит привратникам:
— Дорогу скальду конунгов! — после чего проходит внутрь, направляется прямиком к Магнусу конунгу и Харальду конунгу и говорит:
— Да здравствуют оба властителя!
Тогда Харальд конунг говорит:
— И о ком же ты собираешься произнести песнь сперва?
Он отвечает:
— О том, кто моложе2.
Конунг спрашивает:
— Отчего же сперва о нем?
— Оттого, государь, — отвечает тот, — что говорят: молодежь нетерпелива.
Однако каждый из них считал для себя более подобающим, чтобы первой была исполнена песнь в его честь.
И вот скальд начинает песнь, и первым делом говорит в ней о ярлах, что правят на западе за морем, а там поминает и о своих странствиях.
И когда доходит до этого, Харальд конунг говорит, обращаясь к Магнусу конунгу:
— Что же ты сидишь, государь, и слушаешь эту песнь? Разве ты не слышишь, что он сложил ее о своих поездках да о ярлах с западных островов?3
Магнус конунг отвечает:
— Наберемся терпения, родич. Сдается мне, прежде чем он успеет досказать эту песнь до конца, ты решишь, что я получил свою хвалу сполна.
Тут скальд сказал:
Магнус, слушай стих могучий,
лучше вас не знаю князя,
ютов конунг4, доблесть вашу5
я восславлю в песни плавной.
Ты, друг хёрдов6, точно сокол7,
ровни нет тебе средь равных,
быть твоей удаче выше
всех, пока не треснет небо8.
Харальд конунг сказал тогда:
— Хвали этого конунга сколько хочешь, — говорит он, — однако не оскорбляй при этом других конунгов.
И вот скальд сказывает свою песнь дальше и произносит такие висы:
Гнать горазд, гроза обручий9,
в бурны дали влаги вепря10,
на корме, замаран морем,
коротаешь жизнь, о княже.
Зубр11 взрезает зыбь проворно,
словно сокол12, друг мой славный,
витязя не влек вовеки
краше быстрый струг по волнам.
Позабыть тебя не сможет
род людской, гонитель татей13,
не страшит в буране дротов14
ни клинок, ни пламя князя.
Что светило в ясном небе,
дивен твой скакун буруна15,
славлю, ворог вора16, ладной
я ладьи твоей величье.
Харальд конунг отозвался на это так:
— Стремительно сочиняет17 этот человек, и я не знаю, чем он закончит.
Любо зреть, как лыжи хляби
конунг мчит по склонам Мейти18,
словно сонмы ратей тверди
князя19 по волнам летели.
На земле, что Бог на небе,
чтим погонщик — помнить будут
воинство твое вовеки —
табуна межи моржовой20.
А после того как эта песнь была досказана до конца, скальд принялся произносить песнь о Харальде. Она была названа Драпой Черных Гусей21, и это была хорошая песнь.
И когда драпа была закончена, у Харальда конунга спросили, как он считает, которая из этих песней лучше.
Он отвечает:
— Нетрудно заметить разницу между этими песнями. Песнь в мою честь скоро предадут забвению, так что никто не будет ее знать, зато драпу, которая была сложена о Магнусе конунге, будут рассказывать, пока люди населяют Северные Страны.
Харальд конунг дал скальду выложенное золотом копье, а Магнус конунг сперва наградил его золотым обручьем. И когда тот шел вдоль палаты к выходу, он продел наконечник копья в золотое обручье и сказал:
— Надобно высоко носить каждый из конунговых даров!
Харальд конунг сказал тогда:
— Все же этот краснослов кое-чего добился, — говорит он.
Скальд пообещал Харальду конунгу, что, если только переживет его, сложит о нем поминальную драпу22. А Магнус конунг дал ему потом еще торговый корабль с грузом и сделался его добрым другом.
1 …оба конунга… — норвежские конунги-соправители, Магнус Добрый и его дядя по отцу, Харальд Суровый. Олав сын Харальда Гренландца (Олав Святой), отец Магнуса, и Харальд Суровый, сын Сигурда Свиньи, были единоутробными братьями — сыновьями Асты дочери Гудбранда (см. примеч. 4 к «Пряди об Эймунде сыне Хринга»).
2 — О том, кто моложе. — Т. е. о конунге Магнусе, который в то время должен был быть немногим старше 20 лет (род. ок. 1025).
3 Разве ты не слышишь, что он сложил ее о своих поездках да о ярлах с западных островов? — Харальд, таким образом, недоволен тем, что содержание вводных стихов хвалебной песни, сложенной Арнором в честь Магнуса, не имеет отношения к теме панегирика, поскольку скальд говорит в них не об адресате песни, а об оркнейских ярлах, которым он служил, и о собственных морских странствиях. Не исключено, что этот упрек Харальда, слывшего большим знатоком скальдической поэзии, и дал впоследствии основание автору «Третьего грамматического трактата» Олаву Белому Скальду (1212–1259) проиллюстрировать фрагментом из вступления к «Драпе о Магнусе» Арнора (иначе именуемой «Хрюнхендой»; см. примеч. 17) один из риторических «промахов», описанных в латинской поэтике, которые он почерпнул из «Ars major» («Большой грамматики») Доната, а именно «макрологию» (macrologia — «многословие»). Как сказано в «Третьем грамматическом трактате» (Den tredje og fjærde grammatiske afhandling i Snorres Edda / Udg. B.M. Ólsen. København, 1884. S. 81 f.: [9]): «Макрологией называется длинное высказывание (langt sæn), в котором к тому, о чем говорит скальд, прибавляются ненужные вещи, и эта фигура часто стоит в начале песни, как сказал Арнор в драпе о Магнусе: “Мой медведь каната (= корабль) опоздал, / когда безобразная волна выбила весло” (Sæinkvn varð þa ær hlæbarð hanka / hnika ár hin Ijota bára). Здесь он говорит о своих неудачных поездках, а это не относится к конунговой хвале». В дальнейшем в трактате приводится еще один фьордунг (двустишие) Арнора, несомненно принадлежащий к этому же вступлению: «Я гнал мой корабль с крепкими бортами / разбивать волны в торговой поездке» (klivfa let ec i kaupfǫr dvfv / knarra minn við borðin stinnv) (Ibid. S. 88: [7]). Эти фрагменты начальных строф песни Арнора известны исключительно благодаря Олаву Белому Скальду — они не сохранились ни в одном другом источнике, где приводятся цитаты из «Хрюнхенды». «Макрологические» вступления к панегирическим песням не противоречили, однако, реальной скальдической практике, а потому они не должны были восприниматься как нарушение традиционной поэтической нормы (см. подробнее: Гуревич Е. А. О макрологии // Атлантика: Записки по исторической поэтике. М., 1999. Вып. IV. С. 74–89).
4 …ютов конунг… — т. е. конунг датчан. Магнус Добрый получил власть над Данией в 1042 г.
5 …доблесть вашу… — В «Третьем грамматическом трактате» (Den tredje og fjærde grammatiske afhandling. S. 77: [13]) эти стихи цитируются в качестве примера солецизма (soloecismus) — синтаксической погрешности (нарушения согласования), в данном случае выражающейся в переходе от единственного числа ко множественному. Это варьирование в обращении к конунгам и иным знатным лицам, как известно, представляет собой одну из характерных черт исландской прозы. Вероятно поэтому автор «Четвертого грамматического трактата» (Ibid. S. 135: 12 [12–14]) приводит эти же стихи Арнора для иллюстрации поэтической категории lepos (букв.: изящество) — почтительного обращения к могущественному лицу во множественном числе как проявления «вежества» (kurteisi); при этом в трактате отмечается неуместность подобного обращения к незнатным людям: к последним обращение на «вы» характеризуется как солецизм.
6 …друг хёрдов… — норвежский конунг (здесь: Магнус); хёрды — жители Хёрдаланда (совр. Хордаланн), области на западе Норвегии.
7 …точно сокол… — Комментаторы отмечают (ср.: SkP II, 185), что уподобление Магнуса соколу (Haukr réttr estu) — очень редкий в скальдических стихах пример метафорического сравнения: как правило, прославляя правителей, скальды прибегают к кеннингам.
8 …пока не треснет небо. — Устойчивая формула (unz himinn rifnar), по-видимому получившая широкое распространение, о чем может свидетельствовать ее присутствие (с некоторыми вариациями) на шведских рунических камнях того же времени (например, Skarpåker sten, начало XI в.; см.: SkP II, 185 f.). Мотив раскалывающегося неба, известный в первую очередь из эддической песни «Прорицание вёльвы» (строфа 52/8), встречается, помимо этого, в другой поэме Арнора — «Драпе о Торфинне» (строфа 24), а также в более ранней «Поминальной драпе об Олаве сыне Трюггви» (строфа 29) Халльфреда Трудного Скальда (ок. 1001).
9 …гроза обручий… — муж (здесь: щедрый правитель).
10 …влаги вепря… — Вепрь влаги — корабль.
11 Зубр — корабль Магнуса Доброго, построенный еще его отцом, конунгом Олавом Харальдссоном. Согласно «Саге об Олаве Святом», это был огромный корабль с золоченой головой зубра на носу (см.: КЗ, 307).
12 …словно сокол… — См. примеч. 7.
13 …гонитель татей… — конунг.
14 …в буране дротов… — в битве.
15 …скакун буруна… — корабль.
16 …ворог вора… — муж.
17 — Стремительно сочиняет… — Харальд, по всей видимости, имеет в виду необычный, доселе незнакомый ему «льющийся» ритм поэмы Арнора, сочиненной в хрюнхенте (hrynhent, hrynjandi háttr, от глагола hrynja — «течь, литься»), размере, о свойствах которого сам скальд упомянул в первой из процитированных здесь строф. Этот восьмисложный размер с четырьмя ударными слогами в строке ритмически приближается к четырехстопному хорею. За использованный в ней размер драпа Арнора в честь Магнуса получила название «Хрюнхенда».
18 …лыжи хляби конунг мчит по склонам Мейти… — Лыжи хляби — корабль; по склонам Мейти — по морю (Мейти — морской конунг, т. е. предводитель викингов). Прием согласования кеннингов, выстраиваемых в развернутую метафору, в скальдической поэтике получил наименование nýgerving «новообразование» (см.: Snorri Sturluson. Edda: Háttatal / Ed. A. Faulkes. L., 1999. P. 6–7).
19 …тверди князя… — Князь тверди — Бог.
20 …погонщик (…) табуна межи моржовой. — Моржовая межа — море; табун моря — флотилия кораблей, ее погонщик — муж, конунг.
21 Драпа Черных Гусей («Blágagladrápa») — эта хвалебная песнь не сохранилась. Не исключено, что под «черными гусями» подразумеваются «птицы битвы» — вороны; о драпе см. примеч. 12 к «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде».
22 …сложит о нем поминальную драпу. — После гибели Харальда Сурового в битве при Стэмфорд Бридж (1066) Арнор исполнил свое обещание (см. выше).
Перевод и примечания Е. А. Гуревич
Источник: Исландские пряди. — М.: Наука, 2016.
«Прядь об Арноре Скальде Ярлов» («Arnórs þáttr jarlaskálds») сохранилась в «Гнилой Коже» в «Саге о Магнусе Добром и Харальде Суровом» (Morkinskinna / Udg. Finnur Jónsson. København, 1932. S. 116–118); подобно другим вставным рассказам об исландцах, помещенным в эту книгу, эпизод об Арноре не имеет в ней соответствующего заглавия и введен в повествование под рубрикой «Fra konvngom» («О конунгах»). Помимо этой основной рукописи, прядь присутствует также в трех других средневековых собраниях, в которые была включена та же сага, — в «Hulda» (XIV в.), «Hrokkinskinna» (XV в.) и в «Книге с Плоского Острова» (в последней эпизод озаглавлен «Um ueizlu konunga» — «О пире конунгов»).
Герой рассказа, Арнор Скальд Ярлов (род. ок. 1011 — ум. после 1073) — один из виднейших исландских поэтов XI в. Биографические сведения о нем довольно скупы. Известно, что Арнор был одним из пяти сыновей скальда Торда сына Кольбейна с Мыса Хит в западной Исландии и Оддню по прозвищу Светоч Острова, о которых рассказывается в «Саге о Бьёрне Бойце Долины Хит» («Bjarnar saga Hítdœlakappa»), повествующей о соперничестве из-за Оддню двух скальдов, Бьёрна сына Арнгейра (Бьёрн Боец Долины Хит) и Торда сына Кольбейна. Сам Арнор упоминается в этой саге лишь однажды, когда отец после поэтического состязания просит его оценить произнесенные им и его противником Бьёрном любовные висы (гл. 23). В одном из эпизодов «Саги о Греттире» (гл. 60) Арнор по поручению отца участвует в вылазке бондов против Греттира (местные жители были недовольны тем, что тот повадился угонять их скот себе на мясо), однако, увидев печальную участь своих людей, многие из которых были либо убиты, либо покалечены Греттиром, остерегается вступить с ним в бой, за что, по сообщению саги, его потом очень осуждали.
По-видимому, по достижении двадцатилетнего возраста или несколькими годами позднее Арнор покидает Исландию. Помимо фрагментарно сохранившегося, но немалого поэтического наследия — в собраниях «королевских саг», «Саге об оркнейцах» и в «Младшей Эдде» полностью или частично цитируется 90 строф из принадлежащих Арнору поэм, а также одна отдельная виса, — о его путешествиях и пребывании у правителей разных скандинавских стран приходится судить на основании «Перечня скальдов» («Skáldatal»). Согласно последнему, еще до своего появления в Норвегии Арнор складывал хвалебные песни в честь датского конунга Кнута Могучего (ум. 1035; стихи Арнора о нем до нас не дошли), а также оркнейских ярлов Рёгнвальда сына Бруси (ок. 1036–1045) и Торфинна сына Сигурда (ум. ок. 1065), родича и соперника Рёгнвальда. За пребывание на службе у последних Арнор и получил свое прозвище Скальд Ярлов. При этом его связывали с правителями Оркнейских островов и более близкие отношения: как упоминается в одной из строф «Драпы о Рёгнвальде» («Rǫgnvaldsdrápa»), поминальной песни (erfidrápa), сложенной Арнором после смерти Рёгнвальда в 1045 г., скальд вступил с ярлом в свойство через женитьбу на его родственнице. Тогда как от поминальной песни в честь Рёгнвальда осталось не более десятка стихотворных строк, «Драпа о Торфинне» («Þorfinnsdrápa»), также поминальная песнь, увековечивающая славу покойного предводителя, сохранилась значительно лучше — из нее известно 16 строф и 9 хельмингов (полустроф).
Действие анекдота, описывающего прибытие Арнора в Норвегию и исполнение им хвалебных песней в честь Магнуса Доброго и Харальда Сурового должно относиться к 1046 или 1047 г. — краткому периоду совместного правления этих конунгов. Как и большинство «прядей о скальдах», повествующих о занимательных происшествиях из жизни прославленных исландских поэтов, рассказ сообщает о достопамятном событии — исполнении панегирической песни, сложенной в неслыханном доселе размере хрюнхент. Неизвестно, был ли Арнор создателем хрюнхента: долгое время наиболее ранним образцом этого размера считали анонимную песнь, сочиненную неким христианином с Гебридских островов, «Hafgerðingadrápa» («Драпа о буре на море»), которую было принято датировать самым началом XI в. и из которой сохранились лишь фрагменты двух строф. Впоследствии были высказаны аргументы в пользу более поздней датировки этой песни (конец XI в.; см.: Jakob Benediktsson. Hafgerðingadrápa // Specvlvm Norroenvm: Norse Studies in Memory of Gabriel Turville-Petre / Ed. U. Dronke et al. Odense, 1981. P. 27–32), и исследователи стали склоняться к мнению, что хрюнхент был введен в скальдический обиход именно Арнором (ср.: Fidjestøl B. Arnórr Þórðarson: Skald of the Orkney Jarls [1984] // Fidjestøl B. Selected Papers / Ed. O.E. Haugen, E. Mundal, transl. P.G. Foote. Odense, 1997. P. 93–116). Как бы то ни было, он первым применил этот новый размер в придворной панегирической поэзии, и, как следует из рассказа об исполнении драпы, сложенной в честь Магнуса Доброго, ее «стремительный» ритм (см. примеч. 17) произвел сильное впечатление на большого ценителя поэзии и также умелого скальда — конунга Харальда. Что же до недовольства и замечаний в адрес сочинения Арнора, которые Харальд высказывал по ходу исполнения этой песни (см. примеч. 3), то можно не сомневаться в том, что они были вызваны как решительным и независимым нравом скальда, так и ревностью к молодому сопернику, которому тот отдал предпочтение, ведь каждый из конунгов «считал для себя более подобающим, чтобы первой была исполнена песнь в его честь».
Известно, что в дальнейшем Арнор посвятил Магнусу Доброму еще одну песнь, поминальную «Драпу о Магнусе», сложенную в традиционном скальдическом размере дротткветт («Magnússdrápa», в сагах об этом конунге из нее приводятся 19 строф), а также выполнил обещание, данное им Харальду Суровому, и сочинил после его гибели «Драпу о Харальде» («Haraldsdrápa»), из которой сохранилось 17 строф. Нет сведений о том, где и при каких обстоятельствах были исполнены эти песни, как ничего не сообщается и о последующих приездах или пребывании Арнора в Норвегии. Однако, поскольку мы располагаем свидетельствами о том, что он сочинил по меньшей мере две песни на смерть своих соотечественников, именитых исландцев: Хермунда сына Иллуги Черного (ум. ок. 1055), брата Гуннлауга Змеиного Языка, от которой до нас дошел небольшой фрагмент, и, согласно сообщению «Саги о людях из Лососьей Долины» (гл. 78), Геллира сына Торкеля и Гудрун, дочери Освивра (ум. 1073), можно предположить, что последние годы своей жизни Арнор провел в Исландии.
Перевод выполнен по изд.: Íslendinga sögur og þættir. I–III / Ritstj. Bragi Halldórsson o. fl. Reykjavík, 1987. III. bindi. Bls. 2080–2082. (Svart á hvítu). На русский язык прядь переводится впервые.