Рассказывается, что в одно лето приехал в Норвегию из Исландии Бранд сын Вермунда из Озерного Фьорда1. Его называли Брандом Щедрым, и это прозвище подходило к нему как нельзя лучше. Бранд привел свой корабль в Нидарос.
Тьодольв скальд2 был другом Бранда и много рассказывал Харальду конунгу о том, какой тот достойный и великодушный человек. К тому же, говорил Тьодольв, едва ли сыщется в Исландии кто другой, кому бы больше пристало быть конунгом3, таковы его благородство и обходительность. А еще Тьодольв немало рассказывал о щедрости Бранда.
Тогда конунг сказал:
— Теперь недолго проверить, так ли он щедр, как ты говоришь: пойди к нему и попроси, чтобы он отдал мне свой плащ.
Тьодольв идет и приходит в один дом. Бранд был тогда в кладовой. Он стоял на полу и мерил полотно. На нем была алая рубаха, поверх которой был наброшен красный плащ, а на голове — повязка. Он отмерял полотно, а под мышкой держал золоченую секиру.
Тьодольв сказал:
— Конунг желает получить этот плащ.
Бранд продолжал делать свое дело и ничего не сказал в ответ, но сбросил плащ с плеч. Тьодольв поднимает его и отправляется к конунгу. Конунг спросил, как было дело. Тот ответил, что Бранд не вымолвил ни слова, а еще рассказал, чем он был занят и как был одет.
Конунг сказал:
— Видно, это человек гордый и незаурядный, раз он не счел нужным ничего ответить. Пойди к нему опять и скажи, что я хочу получить его золоченую секиру.
Тьодольв сказал:
— Не по душе мне это, государь. Не знаю я, как он примет то, что я хочу вынуть оружие из его рук.
Конунг сказал:
— Ты сам завел этот разговор и на все лады расхваливал его щедрость, вот теперь и отправляйся к нему. По мне, не будет он щедрым, коли не отдаст мне эту секиру.
Тьодольв идет к Бранду и говорит, что конунг хочет получить секиру. Тот протянул секиру и ничего не сказал. Тьодольв принес секиру конунгу и рассказал, как было дело.
Конунг сказал:
— Сдается мне, что этот человек способен на еще большую щедрость и нам нынче достанется немало ценных вещей. Пойди к нему опять и скажи, что я хочу получить ту рубаху, что на нем сейчас.
Тьодольв сказал:
— Не годится мне, государь, идти к нему опять с таким поручением. Как бы он не подумал, что я над ним насмехаюсь.
Конунг сказал:
— Разумеется, пойди к нему.
Тот опять идет и приходит в верхнее помещение того дома, где находился Бранд. Там он говорит Бранду, что конунг желает получить его рубаху. Бранд прерывает работу и молча снимает с себя рубаху. Он отрывает один рукав4 и отбрасывает рубаху прочь, а рукав оставляет себе. Тьодольв берет что ему нужно, отправляется к конунгу и показывает ему рубаху.
Конунг внимательно осмотрел ее и сказал:
— Человек этот и умен, и великодушен. Ясно мне, зачем он отпорол рукав: он, верно, думает, что у меня только одна рука, раз я все время беру, но ничего не даю взамен. Сходи, приведи его.
Тот так и поступил. Бранд явился к конунгу, и конунг принял его с почетом и наградил богатыми дарами. А все это делалось, чтобы испытать его.
1 …сын Вермунда из Озерного Фьорда. — Отец Бранда, Вермунд Тощий сын Торгрима, упоминается во многих сагах (см. прежде всего «Сагу о людях с Песчаного Берега», «Сагу о битве на Пустоши», «Сагу о Греттире», гл. 52). Озерный Фьорд — местность на северо-западе Исландии.
2 Тьодольв скальд — Тьодольв сын Арнора, главный скальд Харальда Сурового (см. о нем примеч. 3 к «Пряди о Халли Челноке»).
3 …едва ли сыщется в Исландии кто другой, кому бы больше пристало быть конунгом… — Вплоть до утраты независимости и подчинения норвежской короне (1262) в Исландии никогда не было верховного правителя. Однако, как было показано (см.: Hermann Pálsson. Brands þáttur örva // Gripla. Reykjavík, 1990. 7. árg.; Andersson Th.M. The King of Iceland // Speculum. 1999. Vol. 74. N 4), тема «исландский конунг» неоднократно возникает в средневековых текстах, причем всякий раз оказывается связанной с именем Харальда Сурового. Впервые она появляется в составленной в начале XIII в. краткой истории епископов Исландии «Hungrvaka» (см. примеч. 1 к «Пряди о епископе Ислейве»), где, в частности, содержится рассказ о втором из них, Гицуре сыне Ислейва (ум. 1118), принявшем сан в конце XI в. Согласно сообщению этой «епископской саги», грядущее рукоположение Гицура было предсказано Харальдом Суровым, который, встретившись с исландцем в его молодые годы, объявил, что по его виду можно заключить, что он будет достоин любого почетного звания. Когда предвидение Харальда сбылось и Гицур сделался епископом, он был столь почитаем в Исландии, что, как свидетельствует все тот же источник, «правильно было бы сказать, что пока он жил, он был надо всей страной и конунгом и епископом» (Byskupa sǫgur / Udg. Jón Helgason. København, 1938. H. I. S. 85). В более поздней «Гнилой Коже», также сообщающей о встрече Харальда Сурового с Гицуром, слова о том, что этот исландец «годится на то, чтобы стать конунгом», принадлежат уже самому правителю Норвегии. Таким образом, тема «исландский конунг» появляется в «Гнилой Коже» дважды: в первый раз этот титул примеряется к Бранду Щедрому, во второй — к епископу Гицуру. Этот же мотив мы затем находим в сцене суда в «Саге о союзниках» (гл. 10), где аналогичную оценку получает Бродди Бородач (Skegg-Broddi), однако здесь она носит не комплиментарный, а откровенно иронический характер («Правда ли, что, когда ты был у Харальда конунга сына Сигурда, он будто бы сказал, что ты, по его мнению, больше других людей в Исландии годишься на то, чтобы стать конунгом?» — «Конунг часто милостиво разговаривал со мной, однако не известно, всегда ли он думал то, что говорил». — «Быть тебе конунгом в другой тяжбе, потому что из этой я тебя исключаю…», ÍSÞ I, 20; см. эту сагу в переводе А.В. Циммерлинга в кн.: Исландские саги. М., 2004. Т. 2).
4 Он отрывает один рукав… — По мнению Херманна Паулссона (см.: Hermann Pálsson. Brands þáttur örva. Bls. 122 f.), образцом для описания этого действия Бранда мог послужить эпизод из жизнеописания св. Мартина («Martinus saga byskups I»): повстречав в морозный зимний день человека, не имеющего одежды, св. Мартин «взмахнул мечом и разрубил пополам свой плащ», после чего отдал одну половину нуждающемуся, а другую оставил себе. Кроме того, как считает Херманн Паулссон, на последний эпизод пряди могли повлиять известные слова Священного писания: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне» (Мф 6:3–4). Более того, и весь рассказ об испытании, которому подвергся Бранд, по мнению этого исследователя, мог быть замыслен как иллюстрация к средневековой латинской сентенции: «Nequaquam largus homo sive probus reputatur, / Cui, si quid dederit, res ingens esse videtur» («Не может считаться щедрым или достойным человек, которому покажется чрезмерным то, что он дал»), отзвуки исландского переложения которой можно усмотреть в словах Харальда Сурового: «По мне, не будет он щедрым, коли не отдаст…» Существенно, однако, что даже если совершаемые Брандом поступки и в самом деле следовали образцам, воспринятым из сочинений на религиозные темы, в том виде, в каком этот рассказ дошел до нас, он утверждает не христианские, а традиционные скандинавские ценности. В поведении исландца нет и тени смирения, напротив, Бранд ведет себя вызывающе, ни разу не удостаивая конунга ответом, а в конце концов еще и дает Харальду понять, что пора бы уже ему, как велит обычай, отплатить за полученные от него ценности встречными дарами.
Перевод и примечания Е. А. Гуревич
Источник: Исландские пряди. — М.: Наука, 2016.
«Прядь о Бранде Щедром» («Brands þáttr örva») сохранилась в составе «Саги о Магнусе Добром и Харальде Суровом» в трех средневековых рукописях: в созданной в последней четверти XIII в. «Гнилой Коже» (Morkinskinna / Udg. Finnur Jónsson. København, 1932. S. 194–195), в «Hulda» (XIV в.) и «Hrokkinskinna» (XV в.). В «Гнилой Коже» рассказ имеет заглавие: «Fra Haralldi konvngi ос Brandi orva» — «О Харальде конунге и Бранде Щедром».
В отличие от большинства «прядей об исландцах», включенных в «Гнилую Кожу», характерная черта которых — искусно выстроенные диалоги персонажей, нередко образующие ядро повествования, рассказ о Бранде Щедром знаменит тем, что на протяжении всего действия его герой ни разу не нарушает молчания, ограничиваясь скупыми, но в высшей степени красноречивыми жестами, понятными лишь ему и конунгу Харальду, — рассказ, таким образом, подтверждает характеристику этого правителя, как сильного разумом и прозорливого государя. Однако главная особенность «Пряди о Бранде Щедром» состоит в том, что это единственная история, в которой исландский купец и правитель Норвегии состязаются на равных, примеряя к себе и друг к другу образ эталонного государя, — ведь устроенное исландцу испытание было спровоцировано дерзким утверждением Тьодольва, что Бранд, как никто другой, был достоин сделаться конунгом Исландии, т. е. стать ровней самому Харальду (см. о теме «исландский конунг» в коммент.). Победа в этом заочном состязании остается за исландцем: не норвежский король-завоеватель Харальд, а исландский бонд Бранд обнаруживает истинно монаршие качества, показывая конунгу, как следует вести себя образцовому правителю.
Имя Бранда Щедрого, сына Вермунда Тощего из Озерного Фьорда, известно из целого ряда исландских текстов, неизменно говорящих о нем в самых превосходных выражениях, как об одном из самых уважаемых людей своего времени. Из них, в частности, следует, что за свою жизнь этот исландец повидал не одного норвежского государя. Помимо данного рассказа, Бранд Щедрый является одним из персонажей «Пряди о епископе Ислейве» (см. в наст. изд.), где он также оправдывает данное ему прозвище — рискуя вызвать неудовольствие Олава Святого, отдает безвестному исландскому священнику свой плащ, подаренный этим конунгом (см., однако, примеч. 2 к пряди об Ислейве). Согласно имеющимся источникам, это был не первый приезд Бранда в Норвегию. В «Саге о людях из Лососьей Долины» (гл. 40) и в «Саге об Олаве сыне Трюггви» (гл. 81 в версии «Круга Земного») рассказывается о прибытии Бранда в Нидарос по торговым делам в 999 г., в то время когда правителем страны был Олав Трюггвасон. Уже из этого сообщения можно заключить, что, хотя все персонажи нашего рассказа — реальные лица, изложенный в нем эпизод едва ли может претендовать на историчность, поскольку описанное в пряди происшествие должно было иметь место не ранее чем полвека спустя, когда ее главного героя либо уже не было в живых, либо преклонный возраст не позволил бы ему совершить путешествие в Норвегию. Кроме того, в «Саге о Финнбоги Сильном» (гл. 41–42) рассказывается о редком благородстве, проявленном Брандом при урегулировании его конфликта с Финнбоги, когда он отказался от законного возмещения за нанесенный ему ущерб, а «Сага о людях с Песчаного Берега» (гл. 65) сообщает о женитьбе Бранда на Сигрид, одной из дочерей могущественного исландского предводителя Снорри Годи (см. о последнем в «Пряди о Тородде сыне Снорри»). Самое примечательное упоминание о Бранде Щедром содержится, однако, в «Саге о Стурлунгах» (XIII в.), где его имя используется как символ старого доброго времени, причем, как и в пряди о нем, возникает тема «исландский конунг». В центральном произведении этого цикла, «Саге об исландцах» (гл. 190) Стурлы Тордарсона, в висе, которую произносит являющаяся во сне героиня древнескандинавского эпоса Гудрун дочь Гьюки, Бранд Щедрый противопоставляется тогдашним правителям Норвегии, стремящимся подчинить своей власти Исландию: «Тогда было лучше, когда властвовал над (золотыми) кольцами Бранд Щедрый и сын великодушного; теперь стали властителями над землями — и долго ими пребудут — конунг Хакон и его сыновья». Как указанные выше хронологические неувязки, так и характер упоминаний о Бранде в перечисленных текстах, позволяют предполагать, что лежащее в основе пряди предание (если этот рассказ вообще опирался на устную традицию; ср. Morkinskinna: The Earliest Icelandic Chronicle of the Norwegian Kings. P. 438 f.: издатели придерживаются мнения, что история о столкновении Бранда с Харальдом Суровым могла быть принесена в Исландию ее героями — Брандом или скальдом Тьодольвом Арнорссоном) едва ли восходит к некоему действительному происшествию. Скорее, оно отражает идеализированное представление о героическом прошлом и живших в прежние времена выдающихся исландцах, при случае не пасовавших и перед всесильными правителями Норвегии (о пряди о Бранде см. также: Гуревич Е. А. Древнескандинавская новелла. С. 140–149).
Перевод сделан по изд.: Íslendinga sögur og þættir. I–III / Ritstj. Bragi Halldórsson o. fl. Reykjavík, 1987. III. bindi. Bls. 2105–2106. (Svart á hvítu) (редакция Mork.). Ранее этот же перевод был опубликован в ежегоднике «Одиссей. 1997». М., 1998 (см. там же статью: Гуревич Е. А. Исландия: Щедрость и обмен дарами. С. 299–302) и в сб.: Корни Иггдрасиля. М., 1997; Исландские саги / Под ред. О.А. Смирницкой. СПб., 1999. Т.П. С. 503–505.