Первая прядь о Халльдоре сыне Снорри

Halldórs þáttr Snorrasonar hinn fyrri

Халльдор, сын исландского годи Снорри1, был с Харальдом конунгом сыном Сигурда, пока тот находился за пределами страны2, и оставался с ним долгое время после того, как тот сделался правителем Норвегии3, и конунг очень его ценил.

Как-то раз случилось так, что один исландец по имени Эйлив прогневил Харальда конунга и попросил Халльдора вступиться за него перед конунгом, и тот так и сделал. Халльдор мог быть запальчив и резок в своих речах, однако обыкновенно он бывал неразговорчив. Он попросил конунга примириться с Эйливом. Конунг наотрез отказался. Халльдор был упрям, подобно другим исландцам, и ему было не по нраву, если он не получал того, о чем просил.

После этого он оставил дружину, и Эйлив уехал вместе с ним. Они прибыли в Гимсар к Эйнару Брюхотрясу4, и Халльдор попросил его принять Эйлива и взять его под свою защиту. Эйнар ответил, что примет его, но лишь при условии, что Халльдор тоже останется у него.

Халльдор сказал:

— Куда ты намерен меня усадить?

Эйнар предложил ему занять почетное сиденье напротив него5.

Жену Эйнара звали Бергльот, она была дочерью ярла Хакона Злого из Хладира, сына Сигурда6. Халльдор часто наведывался к Бергльот и рассказывал ей множество историй, которые приключились во время их странствий с Харальдом конунгом за пределами страны7.

Одного человека звали Кали, он был молод и состоял в отдаленном родстве с Эйнаром. Человек он был злобный и завистливый, большой насмешник и бахвал. Он был слугой Эйнара и служил у него долгое время. Кали умело работал с золотом и серебром, и оттого его прозвали Кали Позолотчик. Он возвел напраслину на многих людей и был очень несдержан на язык, как в речах своих, так и в стихах. Он постоянно насмехался над Халльдором и подбивал других складывать о нем язвительные стишки, однако никто на это не решался. Тогда Кали сам взялся за сочинение поносных стишков о Халльдоре. Тому стало об этом известно.

Однажды он направился в покои Бергльот. А когда он подходит к дверям, то слышит за ними громкие голоса. То был Кали и с ним много других людей. Они исполняли перед хозяйкой дома хулительные стишки, которые Кали сложил о Халльдоре.

Бергльот велела им замолчать и сказала так:

— Дурное это дело высмеивать и поносить тех, кого не знаешь, — видать, тролли тянут вас за язык! Халльдор доказал, что он превосходит отвагой большинство норвежцев.

Кали сказал:

— Нам не страшен этот салоед8, как бы высоко ты его ни ставила, особенно же после того, как мы узнали, что он был брошен в темницу в Стране Греков и лежал там недвижимый и беспомощный на хвосте у змеи9.

Халльдор не стерпел оскорбления и, вбежав внутрь, подскочил к Кали и нанес ему смертельный удар. Когда Бергльот увидала это, она приказала охранять двери, чтобы никто не смог выйти прежде, чем она позволит.

После этого Халльдор сказал:

— Я хочу просить вас, госпожа, дать мне добрый совет, хотя я и не заслужил его.

Она отвечает:

— У меня немало близких родичей среди лендрманнов10, и я уверена, что любой из них, к кому бы я тебя ни отправила, примет тебя ради меня.

Халльдор сказал:

— Имей в виду: я не желаю, чтобы меня прятали, как преступника.

Бергльот говорит:

— Немного найдется в Норвегии людей, кроме самого Харальда, которые смогли бы уберечь тебя от Эйнара, ежели он решит тебя преследовать, так как он непременно дознается, где ты находишься. Есть и другой выход, — говорит она, — однако и он не лишен риска.

Халльдор сказал:

— Какой же?

Она отвечает:

— Чтобы ты без промедления отправился в пиршественную палату, поскольку теперь тебе грозит наказание за два проступка — одно за убийство, а другое за то, что ты не явился вместе со всеми к столу11, ведь люди уже сидят за трапезой. Ты можешь сейчас же предстать перед Эйнаром и сказать ему, что произошло, а после вручить ему свою голову и примириться с ним. Но если он не пожелает пойти на мировую, тебе от него уже никак не спастись.

Затем Халльдор пошел к Эйнару и сказал:

— Нечасто приходилось мне нести наказание за опоздание к столу, но сегодня случилось так, что мне нашлось чем заняться.

Эйнар отвечает:

— Ты имеешь в виду убийство Кали, моего родича?

Халльдор отвечает:

— Я и вправду виновен в этом, и потому я намерен вручить тебе свою голову. Делай с ней что хочешь.

— Убийство, которое ты совершил, — наихудшее из всего, что могло произойти, и оно меня близко касается. Только убийство Эйндриди, моего сына12, могло бы значить для меня больше.

Халльдор отвечает:

— Неравные это были бы потери.

Эйнар сказал:

— Братья Кали наверняка ожидают от меня, что я решу это дело с честью для них и добьюсь достойного возмещения за его гибель. И с моей стороны было бы низостью отнестись к случившемуся так, как если бы речь шла об убийстве собаки. Да и другим неповадно будет впредь совершать подобные злодейства, если за это будет воздано по заслугам. И все же нам следует прислушаться к мудрому совету Магнуса конунга сына Олава, моего родича13, — перво-наперво позабыть про свой гнев, ибо, когда гнев проходит, вещи зачастую предстают в ином свете, чем прежде. А теперь, Халльдор, ты должен отдать мне свой меч, я желаю получить его.

Халльдор отвечает:

— С какой стати я должен расстаться с моим оружием?

— Я потому хочу получить твой меч, — говорит Эйнар, — что вижу: если ты вдруг решишь, что ты загнан в угол, и в руках у тебя окажется оружие, ты станешь защищаться, покуда у тебя достанет сил, и тогда можно ожидать, что многие последуют за Кали, а мне это навряд ли понравится. Впрочем, может статься и так, что в случае нападения ты сумеешь уложить одного, а то и несколько человек, но мне в конце концов все же удастся одолеть тебя. Теперь же садись вместе со мной за стол, и позднее я объявлю, какое тебе будет назначено наказание, но пока я не обещаю тебе мира.

Халльдор так и сделал, и ел, и пил с Эйнаром как ни в чем не бывало, и вручил ему свой меч. Эйнар принял его. Друзья Халльдора просили его уехать, если только удастся.

Халльдор отвечает:

— Я не стану прятаться от Эйнара после того, как отдал себя в его власть.

А когда Халльдор насытился, он предстал перед Эйнаром и спросил, к какому решению тот пришел.

Эйнар отвечает:

— Ты узнаешь об этом позднее.

Тогда Халльдор ушел и рассказал Бергльот, как обстояло дело.

Она отвечает:

— Я не жду, что Эйнар прикажет убить тебя. Но если он дурно обойдется с тобой, обещаю тебе, что за этим последуют еще более серьезные события.

В тот же день Эйнар созывает многолюдную сходку. На этой сходке он встал и произнес:

— А теперь я намерен позабавить вас и рассказать о том, что произошло давным-давно, когда я плавал вместе с Олавом конунгом сыном Трюггви на Великом Змее14.

Мне было тогда восемнадцать лет от роду и мое присутствие на Змее было противозаконным, так как на нем не должен был находиться никто моложе двадцати и старше шестидесяти лет. Мои товарищи по скамье были Кольбьёрн Упплёндец и еще один человек по имени Бьёрн, которого прозвали Бьёрн Струп15. Он был стар, но все еще полон отваги. Со Змея спаслись девять человек16, но я собираюсь рассказать о нас, троих товарищах, о том, что мы прыгнули за борт со Змея после того, как конунг скрылся из виду, и над головой его было сияние. Датчане, люди Свейна конунга17, схватили нас и привели к конунгу, а он послал нас в Йотланд18, и там нас вывели на берег и приковали к бревну. Человек, который нас сторожил, захотел продать нас в рабство. Он пригрозил, что нам придется плохо, если мы не подчинимся, и он нас тогда покалечит. Мы просидели в лесу три ночи. Тот человек, что был нашим сторожем, назначил сходку, и туда явилось множество народу. На сходке этой выделялся своим видом один рослый человек, одетый, как монах, в черный куколь. Лицо его скрывал капюшон.

Этот человек подошел к нам и сказал нашему хозяину:

«Не продашь ли мне того старого раба?»

Тот отвечает:

«На что тебе старый и ленивый раб?»

Человек в капюшоне отвечает:

«Разве он не самый дешевый из твоих рабов?»

«Да, — говорит наш хозяин, — конечно, он стоит меньше всех».

«Тогда назначь ему цену», — говорит человек в капюшоне.

Хозяин оценил его в двенадцать эйриров серебра19.

Человек в капюшоне отвечает:

«По мне, ты запросил больно дорого за этого раба, ведь он, я вижу, очень стар, так что в хозяйстве от него немного проку. Кроме того, похоже, он долго не протянет. Даю тебе за него марку серебра20, если ты согласен на сделку».

— Затем человек в капюшоне подошел ко мне, — говорит Эйнар, — и спросил, кто меня купил.

«Я еще не продал его, — говорит хозяин, — но и он будет продан».

«Сколько он стоит?» — говорит человек в капюшоне.

Хозяин отвечает:

«Ты, верно, сочтешь, что он слишком дорог. Если согласишься, можешь купить его за три марки серебра».

«Это очень дорого, — говорит человек в куколе, — однако я уверен, что родичи и друзья охотно выкупили бы его за эту цену, вернись он в свою страну».

«Я знал, — говорит хозяин, — что ты не рискнешь купить его за такую большую плату, какую я за него положил».

Затем человек в куколе отошел и принялся расхаживать по площади, прицениваясь ко всяким товарам, но так ничего и не купил и возвратился к нам с такими словами:

«Я побывал на площади, но, поскольку мне не удалось заключить ни одной сделки, я опять пришел сюда. Я хочу узнать цену того раба, про которого не спрашивал прежде, потому что я вижу, что такие рослые и сильные люди, ежели захотят, втроем способны выполнять не такую уж маленькую работу. Поэтому я принял решение купить их всех».

Наш страж отвечает:

«У тебя, верно, большая нужда в работниках, раз ты один покупаешь трех рабов».

«Да будет тебе известно, — говорит человек в куколе, — что у меня бывало не меньше работников».

Кольбьёрн был оценен в две марки.

«Дороговаты эти рабы, — говорит человек в куколе, — и еще не известно, окупятся ли мои деньги и смогут ли они отработать то, что было за них уплачено».

Затем он высыпал серебро в полу его плаща и сказал:

«Вот, возьми свою плату. Я думаю, здесь не меньше, чем ты ожидал».

После этого человек в куколе освободил нас от оков, и мы решили, что в нашей участи произошли перемены к лучшему. Потом человек в куколе направился к лесу и приказал нам следовать за ним. А когда мы вышли на поляну, я спросил у него, как его зовут.

Он отвечает:

«Тебе ни к чему знать мое имя. Но я могу сказать тебе, что прежде мне уже доводилось с тобой встречаться, да и с остальными тоже».

И все же я желал узнать, чей я теперь раб, — «а ежели ты намерен вернуть нам свободу, мы бы хотели знать, кому мы должны будем отплатить за это».

«Сегодня тебе не удастся выведать, как меня зовут», — говорит он.

— Тогда я отвечаю ему, — говорит Эйнар:

«Но все-таки мне, а со мною и тем двоим довелось попасть к одному хозяину, на что датчане точно не рассчитывали».

Человек в куколе отвечает, слегка приподняв капюшон:

«Вы увидите, что я не собираюсь держать вас в рабстве, однако я намерен отпустить вас вовсе не оттого, что вы могли бы попытаться меня к этому принудить, ибо вас трое, а я один. Я покажу вам тропу, что ведет к кораблю, которым владеют норвежцы. Они примут вас и доставят в Норвегию. А теперь ты, Бьёрн, — говорит он, — раздели свою долю имущества и распорядись ею по своему разумению, да так, чтобы это всего больше пошло на пользу твоей душе, потому что после возвращения домой тебе останется жить не дольше половины месяца. Ты, Кольбьёрн, воротишься домой в Упплёнд, и тебя будут считать достойнейшим человеком повсюду, куда бы ты ни явился. Ты же, Эйнар, — говорит он, — займешь самое высокое положение из вас троих, проживешь дольше всех и преуспеешь куда больше других людей. А еще ты женишься на Бергльот, дочери Хакона ярла из Хладира, поселишься в Гимсаре и будешь пользоваться почетом до самой смерти. От тебя одного я желаю получить возмещение за то, что тебе были дарованы жизнь и свобода, потому что, по мне, всего важнее, чтобы из всех вас именно ты не был рабом».

Я отвечал, что это будет нелегко исполнить, раз мне неведомо ни то, кому я обязан заплатить выкуп, ни то, какое возмещение от меня требуется.

Он отвечает:

«Ты отплатишь мне тем, что если кто-нибудь нанесет тебе столь великий урон, что ты во что бы то ни стало пожелаешь лишить этого человека жизни, и случится так, что он окажется в твоей власти, то ты должен будешь даровать ему свободу точно так же, как я ныне дарую ее тебе. И это будет нетрудно исполнить, поскольку благодаря твоему богатству и многочисленным сторонникам мало кто осмелится пойти против тебя».

С этими словами человек в куколе отодвинул со своего лица капюшон и сказал:

«Как по-вашему: кто бы это мог ехать через лес и нет ли у них намерения схватить нас?»

Мы принялись озираться по сторонам, высматривая этих людей, а когда мы опять обернулись к нему, человек в капюшоне уже исчез, и больше мы его никогда не видели. Однако мы все отлично узнали его — то был Олав конунг сын Трюггви. Стоило ему в первый раз приподнять капюшон своей рясы, и я наверняка узнал его, а когда он поднял капюшон и открыл нам свое лицо, его узнали все. Мы стали говорить между собой, что это было очень неразумно с нашей стороны — даже не попытаться удержать его, но потом порешили: что́ толку винить себя в том, что все равно не вернуть. Затем мы пошли к морю по тропе, которую он нам указал, и нашли норвежский корабль, и в жизни каждого из нас все произошло точь-в-точь как он предсказывал.

— А теперь, — говорит Эйнар, — я должен сделать то, что мне повелел Олав конунг. Сдается мне, и, всего вероятнее, так и есть, что он имел в виду тебя, Халльдор, ведь ты находишься в моей власти.

Но прежде чем Эйнар закончил свой рассказ, на тинг явилась Бергльот, его жена, а с нею множество ее сторонников. Она привела этих людей для того, чтобы они сразились с Эйнаром и защитили Халльдора в случае, если ему не будет даровано прощение. Потом Эйнар уладил дело об убийстве Кали с его родичами, и они с Халльдором остались друзьями. А Халльдор отослал Эйлива в Исландию, но прежде он примирился с Харальдом конунгом. После этого Халльдор оставался с конунгом долгое время. Эйлив же обвинялся в том, что убил дружинника Харальда конунга и этим навлек на себя его гнев.

Примечания