Сага о Битве на Пустоши

Heiðarvíga saga

Breviarum

deperditi illius Fragmenti membranacei Historiae Styrianae, conscriptu, primo Hafniae A0 MDCCXXIX, deinde vero notis qualibuscunque et appendice Historico aliquanto auctios redditum A0 MDCCXXX.

L(ectori) S(alutem).1

Здесь записан пересказ той мембраны, которая была фрагментом Саги о Стюре Убийце, аппендикс коей есть Сага о битве на Пустоши. Эта мембрана была дана на время шведами асс.(ессору) Ауртни Магнуссону, и я переписывал ее для него на рубеже 1727 и 1728. Она была таких размеров: две тетради в размере кварто, перевязанные пенькой: в одной было 8 листов, а в другой 4. В некоторых местах кожа была повреждена, а всего более на последнем листе. Заглавные буквы были красными, а номеров у глав не было. Она была написана хорошими и ровными буквами, очень похожими на печатные латинские литеры. Записана она была здесь около 1360, по словам асс. Ауртни. Вместе с его книгами она потом сгорела в Копенгагене во время пожара 1728. Из того, что касается убийства берсерков и дел Торхалли со Стюром, я не помню больше того, что здесь сказано. Из истории про убийство Стюра и мести за него не забыто ничего из того, что было в мембране, и об этом там больше ничего не рассказывалось. И там, где начинается Убийство на Пустоши, все тоже очень сходно с тем, что здесь изложено. Относительно имен тех людей, которые упоминаются в саге, я указывал, когда не помнил их точно, и так же о названиях хуторов. Мне было затруднительно запомнить их, потому что я никогда не был ни на Песчаном Побережье, ни во Фьорде Городища, о которых в саге рассказывается больше всего, и места там все мне незнакомые. К тому же я читал мембрану только один раз, когда ее записывал, и с тех пор прошел целый год и несколько месяцев. Мне нужно было прочесть сагу еще один раз, чтобы ее события крепко засели в моей голове. Все же решился записать тогда другой экземпляр саги заново. Предпринял я это для того, чтобы люди лучше знали, как велик был этот фрагмент, и каково было его содержание, и те, кто хотят этого, не будут презирать мой труд и оценят его по достоинству, чего я и жду.

Ваш покорнейш. друг           Йоун Оулафссон

Пересказ Йоуна Олафссона:

Глава I

Атли стоял в сенях,1a и его убил некий человек, с которым они повздорили из-за коньковой балки. Балку тот увез прочь.

Глава II

Далее2 рассказывается о том, как убивший погиб от руки Стюра;3 имя его было Тормод, или вроде того.4 Тот жил с оглядкой и надеялся ускользнуть от Стюра. Он уже начал съезжать с хутора и хотел перебраться в другое место.

Стюру стало об этом известно. Тогда он выехал из дома с четырьмя людьми; было это ночью либо в сумерках. Стюр справлялся в двух местах о том, где ночевал этот человек, однако оба бонда не желали выдавать того. И Стюр поехал вслед за ним вверх по дороге. Это случилось вечером: ему повстречались люди, которые рассказали, что видели всадников, ехавших поодаль от общей тропы. Тогда Стюр поспешил в погоню и обнаружил их поблизости от дороги в каком-то кустарнике или в рощице. Он тотчас поскакал туда, и они не сказали друг другу много слов до того, как Стюр убил его. Там, у дороги, он и захоронен.

Глава III

Жил человек по имени Вермунд, по прозвищу Вермунд Тощий. Он жил в Ледовом Фьорде5 на хуторе, который называется Горячее Жилье. Он был братом Стюра. Вермунду казалось, что хутор его совсем обветшал и вот-вот рухнет. Поэтому он отправился в Норвегию добывать себе строевой лес.

Норвегией в то время правил ярл Хакон. Вермунд поехал туда, где ярл зимовал, и встретился с ним. Вскоре он вошел к ярлу в милость, подарив ему серые шкуры и меха, которые привез с собой. Он оставался у ярла всю зиму, и тот благоволил к нему.

В дружине ярла было двое берсерков. Один звался Халли, другой — Лейкнир, он был из них младшим.6 Ярл держал их для дел особенных, потому что они были люди видные и своенравные, а силой превосходили прочих людей. Ничто не могло остановить их, если они были раздражены или в гневе, и никто не мог совладать с ними, когда на них находило подобное бешенство. Поэтому всем казалось, что иметь с ними дело нельзя.

Весной, когда купцы собирались в Исландию, а Вермунд уже снарядил свой корабль, ярл подзывает его к себе и просит Вермунда выбрать себе такую вещь из его владений, к которой у него больше всего лежит душа.

Вермунд отвечает, что есть у него на примете большое сокровище, но что он боится, что ярл с ним не расстанется. Ярл спрашивает, что же это. Вермунд отвечает, что это те двое могучих людей в его дружине: он уверен, что если ярл отпустит их с ним, он, Вермунд, обретет большое сокровище — ведь они надежно защитят его от врагов, а их у него много.

Ярл отвечает, что не ждал от Вермунда подобной просьбы, и что для него найдутся более нужные вещи: нрав берсерков Вермунду ведом, и бонд не сумеет их обуздать, если что-то придется им не по нраву. Он будет считать себя виноватым, если из-за берсерков случится беда или какая-нибудь пакость, — и ярл предлагает Вермунду выбрать еще раз.

А Вермунд не хочет ничего иного и уверяет, что все эти затруднения не столь велики, чтоб он не мог поладить с людьми так, как их бы это устроило.

Ярл отвечает, что пусть будет, как тот просит; однако ему кажется важным, чтобы с берсерками обходились хорошо. Вермунд ручается за это, и кончается тем, что берсерки едут с ним. Летом им выдается попутный ветер до самой Исландии, и Вермунд тут же начинает перестраивать свой дом и использует берсерков для тяжелых работ. Скоро обнаружился нрав берсерков: они не любили работать, зато были склонны к убийствам и подвигам. Они сказали Вермунду, что ярл дал их ему для защиты от врагов, а не для работы. Настроение у них испортилось и они сделались для Вермунда обузой. Теперь он раскаивается в том, что выпросил себе у ярла такой подарок. Все узнали, что Вермунд получил от ярла берсерков, и враги Вермунда думают о нем теперь вдвое хуже, чем раньше.

У Вермунда была взрослая дочь. Она приглянулась Халли, и он стал часто беседовать с ней. Скоро об этом пошли сплетни, и Вермунд об этом узнал, однако не подал вида.

Во второй половине зимы Вермунд посылает человека на Лавовую Пустошь к своему брату Стюру Убийце, и приглашает его к себе. Стюр вначале отвечает на приглашение холодно, но все же говорит, что приедет. Он говорит, что раньше за его братом не водилось обычая приглашать его, и все это, наверняка, неспроста, ведь до этого они между собой не ладили. Все же он выезжает из дома с несколькими людьми и едет на запад в Ледовый Фьорд, к Горячему Жилью. Вермунд отменно его принимает и благодарит за приезд. Стюр гостит там три ночи, и к нему относятся радушно: это называлось в прежнее время навестки.

В тот день, когда Стюр должен был уезжать, братья сидели за пивом: теперь оба вполне довольны, и между ними все гладко.

Тут Вермунд сказал:

— Теперь должно отблагодарить тебя, брат, за то, что ты принял мое гостеприимство. А раз ты не бывал здесь раньше, я бы хотел, чтобы ты уехал не с пустыми руками. Вот подарок, который, по-моему, придется тебе по душе. Это два берсерка, которые сейчас живут у меня. Я знаю, что у тебя повсюду много супротивников, которые могут напасть на тебя.

Стюр сказал:

— Это дорогой подарок, и поскольку я не могу ничего предложить взамен, я не вижу иного выхода, кроме как вернуть тебе этих берсерков, так что лучше пользуйся ими сам.

Вермунд сердится и говорит, что Стюр напрасно думает о нем дурно, когда он с почетом предлагает ему столь ценный дар.

Стюр отвечает:

— Скажи прямо, брат, что раскаиваешься в том, что взял себе берсерков, и уже понял сам, что ты не тот человек, который может держать их у себя.

Вермунд признает, что это так, рассказывает теперь все как есть, и просит вызволить его из этой беды.

Стюр сказал, что опасается мести ярла, если с берсерками что-то случится, но он решится на это, если берсерки захотят с ним поехать, и тогда он вызволит брата из беды, ибо сделать это подобает именно ему.

Вермунд этому рад. Вот зовут берсерков и спрашивают их, хотят ли они следовать за Стюром. Вермунд говорит, что нрав Стюра очень сходен с их собственным, и они лучше подходят друг другу, потому что у Стюра большие помыслы и много врагов, а сам он, мол, больше озабочен домашними хлопотами.

Берсерки говорят, что ярл поручил им охранять одного Вермунда, но что Стюр выглядит как настоящий хёвдинг, так что они согласятся, но при условии, что он обещает оправдывать свой нрав и использовать их больше для мести врагам, чем для работ домашних. Под конец все прощаются с Вермундом и берсерки едут со Стюром.

Глава IV

Жил человек по имени Торбьёрн, по прозвищу Торбьёрн Дышло. Он жил во Фьорде Дышла. Они со Стюром долгое время враждовали, и Стюр не отомстил Торбьёрну так, как ему хотелось. Теперь ему кажется, что настал удобный случай использовать для этого берсерков, и этим завоевать их расположение. Он сообщает им о своем замысле, а им только того и надо.

Они приезжают к хутору ночью и стучатся в дверь, но так как все спали, никто к двери не подошел. Тогда Стюр велит сорвать дверь, и берсерки так и делают. Торбьёрн спал в горнице; он просыпается от грохота и спрашивает, кто это так грубо ломится к людям в дом по ночам. Стюр называет себя и говорит, что с ним сейчас люди, которые не побоятся взглянуть на Торбьёрна, и теперь-то он поквитается с ним за все оскорбления; долго они сходили Торбьёрну с рук, но сейчас час настал.

Торбьёрн отвечает, что не станет бежать или просить пощады. Он говорит, что быстро подымется на ноги; пусть они делают, что могут, а он намерен биться до последнего. Торбьёрн спал за очень крепкой загородью. Он соскакивает с постели, хватает висевший рядом меч и защищается.

Стюр вовсю подстрекает берсерков; от этого они приходят в ярость, ломают загородь и при этом поносят Стюра за то, что он подстрекает других, а сам не смеет подойти ближе. Тогда Стюр бросается вперед и наступает на Торбьёрна, и кончается тем, что Стюр наносит тому удар в живот, так что Торбьёрн пал.

Вот теперь берсеркам по душе отвага Стюра, и они говорят, что охотно пойдут за столь доблестным хёвдингом. Они отъезжают прочь и объявляют об убийстве. В саге упоминается о том, где они провели ночь. Всего их было четверо, а четвертый был с Лесистых Склонов.

Они приезжают к себе домой в Лавовую Пустошь, и все довольны друг другом. Стюр кажется им хорошим и храбрым вождем. Страх перед ним не пошел после этого убийства на убыль, и враги Стюра сочли, что он теперь неодолим. Так проходит зима.

У Стюра была дочка на выданье, по имени Асдис. У Лейкнира, младшего из берсерков, вошло в привычку разговаривать с ней и просиживать подолгу за шашками. Люди понемногу начали сплетничать, и это дошло до Стюра, но он сказал, что это пустяки и повел себя так, словно ничего не знал, хотя все отлично видел.

Некоторое время спустя Стюр заговаривает с берсерками и спрашивает, как им живется у него. Они отвечает, что по ним он — вождь что надо. Слово за слово, и вот Стюр спрашивает, не хотят ли они подыскать себе место для жилья и жениться. Лейкнир отвечает, что это было бы не худо. Стюр спрашивает, есть ли у него кто-нибудь на примете. Лейкнир отвечает, что это больше зависит от самого Стюра. Стюр говорит, что хотя они не во всем ровня друг другу, Лейкнир ему вполне по душе, но все же лучше подыскать то, что больше подойдет тому. Стюр спрашивает также и Халли, не лежит ли у него душа к какой-нибудь девушке. Халли говорит, что так и есть.

Стюр спрашивает:

— Кто же это?

Халли говорит, что здесь слово за Вермундом, а его согласия добиться нетрудно, если Стюр поедет с ним вместе. Стюр не отверг и это, и тут разговор кончается. Вскоре Лейкнир заводит ту же самую речь. Стюр сказал:

— Нрав твой меня устраивает, но все же не забывай, что тебе нечего выставить в заклад.

Лейкнир отвечает:

— Хоть я и человек неимущий, может статься, я сделаю для тебя по твоему слову такую работу, с которой другие не справятся, и это освобождает меня от заклада и делает меня и брата моего Халли тебе ровней. У тебя множество противников, и поэтому нужны верные люди; так что все-таки подыщи мне место для жилья.

Стюр сказал, что это правда, и он очень полагается на их мужество, но прежде хочет устроить им какое-нибудь испытание. Теперь берсеркам кажется, что надежды их не напрасны.

Весной Стюр едет к Святой Горе встречаться со Снорри: большая дружба была между ними. Снорри встретил его на пути, и они беседовали весь день; ни один человек не знал, о чем они говорили, и какие новости Стюр сообщил Снорри.

Берсерки же очень заняты мыслями о женитьбе, а более всего — Лейкнир. Стюр говорит, что подыскал ему кое-какой подвиг. Лейкнир готов к этому и спрашивает, что это.

Стюр отвечает:

— Здесь, у моего двора, есть непроезжая лавовая пустошь. Я часто подумывал расчистить ее и проложить здесь дорогу, но мне недоставало крепких рук. Теперь я хочу, чтоб это сделал ты.

Лейкнир говорит, что это не кажется ему столь трудным, если ему поможет его брат Халли. Стюр сказал, что тот может заняться этим вместе с Лейкниром. Вечером берсерки принимаются расчищать пустошь, и этим они заняты всю ночь. Они своротили целые скалы, там где это было нужно, и оттащили их прочь, а кое-где закопали громадные глыбы в землю; а поверху разровняли. Их обуяло тогда крайнее бешенство. К утру они закончили, и это один из величайших подвигов, какие знают люди, и дорога эта будет стоять вечно, пока существует Исландия. Теперь они должны ставить ограду и кончить работу до завтрака. В это время Стюр предлагает им баню, после того как они кончат с оградой, а днем должна быть свадьба Лейкнира.

Баня была устроена так, что внизу был сделан подпол, а над ним было окошко, в которое заливали воду. Баня была вырыта в земле, двери там на мощных столбах, и вся постройка срублена из нового и самого что ни на есть крепкого леса. От двери наверх вели ступеньки.

Утром Стюр велит Асдис одеться во все лучшее и запрещает ей предупреждать берсерков о том, что он замыслил. И прежде чем они закончили ставить ограду, она выходит из дома и идет кружным путем мимо берсерков. Лейкнир окликает ее и спрашивает, чего она хочет. Она не отвечает. Тогда Лейкнир сказал эту вису:7

[№ 1]
Липа льна, нелживо
Мне скажи, куда же
Путь торишь, прекрасна,
— по траве — как пава.
Ведь зимой из дому,
Вдаль досель не длила
Шаг, в узорной шали,
Дис дороги асов.8

Тут они закончили. Стюр выходит им навстречу и благодарит их за работу красивыми словами, и теперь он говорит им, что баня для них готова, и что, — «они сегодня совершили такой подвиг, который всем по душе, и память о нем никогда не изгладится».

Халли сперва не хочет идти в баню и спрашивает, зайдет ли с ними кто-нибудь еще. Стюр отвечает, что трудно заставить людей зайти в баню вместе с такими молодцами, как они, и Лейкнир хочет сделать все по воле Стюра.

Вот они усаживаются внутрь, и тогда подпол закрывают и обкладывают камнями. Двери тоже закрывают и ставят перед ними камни потяжелее, а на ступеньки постилают скользкую воловью шкуру. Когда берсерки немного посидели в бане, Стюр велит принести самого горячего кипятку и залить в оконце. Теперь берсерки смекают, что не все в порядке. Они начинают буйствовать и ломают дверь подпола. Лейкнир провалился внутрь, а Халли выбрался наружу. А когда он добрался до ступенек, то поскользнулся и упал на шкуру, а Стюр уже стоит с занесенной секирой, и рубит его по шее, так что Халли простился с жизнью.

После этого убийства Стюр велит пригнать к дому двух быков-двухлеток и забивает их, ибо в те времена верили, что если так сделать, то мстить не будут. Обо всем этом стало известно, и люди говорят об этом убийстве по-разному. Вскоре Стюр выдал свою дочь за Снорри Годи, и его врагам стало еще тяжелее сладить с ним после того, как они породнились.

Глава V

Вот слава и могущество Стюра возросли так, что почти всем он стал внушать ужас. Если ему случалось убить людей, он никогда не платил виры, и большинство поступало по его воле, потому что никто не был перед ним правым. Многие могущественные люди, родичи и друзья, поддерживали его, и лишь немногие решались ему в чем-нибудь не подчиниться.

Одного человека звали Эйнар. Против него Стюр вел несколько тяжб и принудил судей присудить в свою пользу крупные пени. Человек этот владел Пахотными Островами в Широком Фьорде:9 их Стюр объявил своей собственностью, и никто ему не перечил. Хозяин бежал со своего хутора и летом скрывался на разных островах Широкого Фьорда. Зимой он выехал на юг к Болотам, и Торхалли с Каменистой Гряды10 и еще один бонд из Железной Ограды приютили его, и он жил у них попеременно всю зиму. А весной он собрался ехать на юг к Фьорду Городища, и при нем один или двое слуг и несколько вьючных лошадей.

Стюр разведал об этом и выехал из дома с несколькими людьми. Он выяснил, где Эйнар провел ночь, поехал туда вслед за ним и увидел тех перед собой на маленьком пригорке. Обнаружив погоню, те свернули с общей тропы. Но поскольку они ехали с поклажей, а Стюр — без, он быстро нагнал их. Человек этот отпустил тогда своих слуг в надежде, что Стюр поскачет за ними, но Стюр разобрался, где Эйнар и поскакал именно за ним. Там, где они встретились, было топко, и ехать было опасно.

Стюр спрашивает, по чьей воле он решил покинуть свой хутор, и где он все это время жил. Тот отвечает, что всем ведомы могущество и крутой нрав Стюра и то, что многих он лишил жизни и за меньшие проступки. Стюр говорит, что об этом нужно было думать раньше, а сейчас у него достаточно причин, чтобы убить его, и это-то он и хочет ему сообщить.

Тот соскакивает с лошади и хочет бежать, а это было нелегко, ведь вокруг было болото: он вязнет в нем. К тому же преследователей было слишком много. Кончается их встреча тем, что Стюр убивает его, заваливает труп камнями, а после объявляет об убийстве.

Тогда же Стюр сказал вису, в которой он говорит, что убил вот уже тридцать три человека, за которых он не платил виры, и так вышло и в этот раз.

Глава VI

Теперь Стюр обвиняет обоих бондов, Торхалли и второго, в том, что они укрывали у себя его врага. Многие радели тогда о мирном исходе их тяжбы. Второй бонд отделался вирой, а с Торхалли Стюр потребовал большего, так как посчитал, что его вина серьезнее. Поладили на том, что Торхалли должен ставить Стюру угощение, когда тот захочет гостить у него, и на столько людей, сколько у того будет. Торхалли это обещает; он счел, что бороться со Стюром ему не под силу. Так проходит некоторое время, и Стюру кажется, что он подчинил себе всех, кого он оставил в живых.

Глава VII

Однажды осенью случилось так, что в горах пропало много овец, несмотря на то, что их искали дольше обычного. Люди приписывали пропажу скота объявленным вне закона, либо местным ворам, но чьих рук это дело, так и осталось невыясненным.

Стюр был тогда первым из хёвдингов округи, и он установил вместе с лучшими бондами, что каждый должен пользоваться одним тавром для своего скота и предъявить его своим соседям. Следующим летом вышло так, что Стюр должен был проезжать Каменистую Гряду. Там у хозяев был старый баран, который летом бродил по лугам и полям немеченный, так как он не ходил со стадом, но все время пасся возле хутора. Он часто проказничал с работницами и гадил в молоко. Его решили забить и угостить Стюра его мясом: баран был жирный. Это оказалось нетрудным, ведь баран был под рукой, и этим занялась хозяйка — ее звали Торгерд.11 Как решили, так и совершили.

Приезжает Стюр и остается там на ночь; ему, как и следовало ожидать, оказывают хороший прием. Утром, прежде чем уезжать, они идут завтракать. Вот приносят мясо барана, а с ним и баранью голову, и когда они сидят за столом, один из людей Стюра берет голову в руки и говорит, что это — отменно жирная овца.

Стюр осматривает ее, вертит голову в руках и говорит:

— Голова на диво большая. Но может быть, другим, как и мне покажется, что нигде не видно тавра на ухе?

Все говорят, что это так и есть.

Стюр сказал:

— Слышал ли ты, Торхалли, что мы, хёвдинги округи, учредили закон, чтобы каждый имел свое тавро?12 Ведь овца-то немеченная.

Торхалли говорит, что хорошо знает об этом, но добавляет, что овца эта весь свой век паслась возле дома, оттого люди и не позаботились пометить ее.

Стюр сказал, что все же ему придется позвать сюда своих соседей, чтобы заручиться их свидетельством.

Торхалли говорит, что никого звать не придется; овца эта — его законная собственность и паслась возле его дома у всех на виду.

Стюр говорит, что не подобает бонду столь явно пренебрегать словами хёвдинга, и что он порой не оставлял без последствий и меньшие проступки.

Тут входит Торгерд и говорит, что Стюр неправедно обвиняет своего бонда в воровстве и так воздает ему за радушный прием, в то время как его люди частенько позорно молчат перед ним. Она не сдерживает себя в речах. Стюр же отвечает мало, но приходит в гнев и говорит, что не позволит бонду нарушать закон безнаказанно, и так будет и в этот раз. Они расстаются, и оба крайне недовольны.

Теперь Торхалли думает о своем деле, и ему кажется, что трудно ждать хорошего, когда имеешь дело со Стюром. Родичи и зятья Торхалли жили во Фьорде Городища. Поздней осенью он едет на юг и просит совета у Клеппьярна, Иллуги Черного и у своего зятя Торстейна сына Гисли.13 Они советуют ему выехать из округи и долее не терпеть самоуправства Стюра, ведь никто не знает, не вздумает ли тот еще и лишить его жизни, и зовут его к себе на юг, где он будет в безопасности. Договорились, что он переедет следующей весной. Этот совет пришелся Торхалли по душе и кажется ему очень разумным, и он не стал долго раздумывать, поехал к себе на запад, и всю зиму провел дома. Свой замысел он держал в тайне.

Весна была холодной и ветреной, и людям пришлось туго. Трава взошла поздно, и корма для лошадей не хватало. Торхалли решил не медлить со своими делами и прямо во время тинга, когда Стюр будет в пути, перебраться на юг. Стюру же удалось об этом разведать.

Вот Торхалли узнает, что Стюр уехал на тинг. Спустя два дня он выезжает в первую поездку. Он берет с собой девять вьючных лошадей и одного работника, по имени Ингъяльд, а в следующий раз думает перевезти все свое добро с женой и детьми.

Стюр подозревал о намерениях Торхалли и свернул в сторону. Он остановился у одного холма на южной окраине пустоши, потому что знал, что путь Торхалли лежит там. Со Стюром было пять человек. Вот с запада из-за гор появляется Торхалли со своим работником. У работника зрение было острее, и он говорит, что на одном пригорке видит людей; он боится, что не все ладно, ведь это вполне может быть Стюр.

Торхалли говорит, что не боится этого. Когда они подъезжают немного ближе, Ингъяльд говорит, что это точно Стюр, и он наверняка замыслил дурное, если так далеко отъехал от своей дороги. Он говорит, что лучше всего для них повернуть вспять, ведь хотя лошади у них медленнее, может статься, им удастся добраться до хуторов и там, на западе, просить у людей подмоги.

Торхалли не хочет на это идти и говорит, что никогда не потеряет голову до такой степени, что бросится от людей наутек только от того, что их больше, и что нельзя зависеть от своих страхов. К тому же он не знает, чем он так провинился перед Стюром, за что его можно было лишить жизни. Ингъяльд все же хочет ехать назад; лошадь у него лучше, и он хочет набрать людей, ведь похоже, что помощь успеет, если их встреча со Стюром случится не так скоро.

Торхалли говорит, что тот может ехать, ведь если Стюр замыслил убийство, он скорее будет искать встречи с ним, а не с Ингъяльдом. Тогда Ингъяльд поворачивает вспять, а Торхалли погоняет лошадей по дороге и держится так, словно ничего не заметил. Когда те видят Торхалли, они вскакивают на своих лошадей и едут ему навстречу.

Вот они встречаются, и Торхалли по-дружески приветствует Стюра. Стюр спрашивает, по чьему наущению он предпринял все это, если, как по всему видно, он хочет уехать из своей округи.

Торхалли говорит, что решился на это по своей воле, так как подыскал себе лучшее место для жилья, и он говорит, что не рассчитывал встретить Стюра здесь.

Стюр говорит, что заранее знал, где они повстречают друг друга, и что эта их встреча — последняя.

Торхалли говорит, что не знает, в чем его вина, и почему он не может ехать, куда он хочет, и что он никак не ждал, что Стюр станет охотиться за его жизнью.

Стюр сказал, что пусть он припомнит, что ему было сказано в Каменистой Гряде на прощанье: он не даст ему оскорблять себя и нарушать закон, и теперь нет иного выхода, как защищаться.

Торхалли говорит, что и не собирался бежать. Тогда люди Стюра нападают на него, а сам Стюр в схватку не вмешивается. Торхалли защищается мужественно и наносит им множество ран, но при этом сильно устает, ведь он был уже пожилым человеком. Так продолжается некоторое время. Они наступают на него, но не могут одолеть, и изрядно выбиваются из сил. Тогда они зовут Стюра, чтобы он не сидел в стороне, но вставал и сам полез в пекло.

Тут Стюр вскакивает, и не успевают они обменяться многими ударами, как Стюр рубит Торхалли секирой по затылку и убивает его на месте. После этого он спешно отъезжает и велит гнать всех лошадей к себе в Лавовую Пустошь. Сам он едет своей дорогой на тинг, и не говорит об убийстве ни слова.

Несколько позже, летом, обо всем этом узнали на Фьорде Городища, и родичам и друзьям Торхалли кажется, что дело их близко затрагивает. Осенью там говорят про это много и резко. А когда об этом услышал Стюр, он сказал вису, в которой были такие слова: не все к дождю, что носится в воздухе, — и таковы, должно быть, угрозы людей с Фьорда Городища.

Глава VIII

В то время в стране случились благие события, и люди оставили древнюю веру и приняли праведные обычаи. Многие знатные бонды построили тогда возле своих дворов церкви. Среди них был и Стюр, и он велел возвести церковь возле Лавовой Пустоши. В те времена люди верили, что тот, кто построит церковь, может забрать в небесное царство стольких людей, сколько его церковь вмещает.

Торхалли оставил после себя двоих детей — сына по имени Гест и дочь Аслауг. Они были еще молоды, когда был убит их отец. Поэтому тяжбы никто не возбуждал, и так прошло некоторое время. Гест был мал ростом и не силен с виду, и потому людям казалось, что вряд ли из него будет толк. В Каменистой Гряде поселился тогда бонд по имени Торлейк, он обязался принимать Стюра у себя. Гест воспитывался у него.

Спустя какое-то время случается так, что из-за выгона лошадей поссорились два бонда, живших на Фьорде Городища к югу от Белой Реки.14 Один из них звался Халльдор: он жил на хуторе Переправа. Второго звали Хёскульд, он жил на соседнем хуторе. Лошади Халльдора часто убегали на земли Хёскульда и однажды, когда они нанесли там какой-то ущерб, Хёскульд пришел в бешенство, прискакал к дому Халльдора и стал поносить его. Еще немного, и Хёскульд убил бы этих лошадей, и они бы с Халльдором начали биться.

Стюр был большим другом Халльдора. Тот отдал дело на его суд, а Хёскульд с этим согласился. Халльдор посылает на запад известие Стюру, своему другу, и просит его уладить эту их распрю. Стюр говорит, что приедет, но просит ждать до тех пор, пока паводок не спадет и реки не покроются льдом. В начале зимы он выезжает из дома; с ним Торстейн, его сын, уже взрослый, и еще несколько человек. Как всегда по пути на юг, он останавливается на ночлег в Каменистой Гряде, и Торлейк его хорошо принимает. За едой он сказал Стюру:

— Люди считают, что ты из-за малых дел убил Торхалли: он достойно держал себя с тобой, и все знают, что то, в чем ты его обвинил, случилось из-за его простодушия, а не из злого умысла. Здесь сейчас его дети, которые смолоду стали сиротами. Было бы достойным хёвдинга делом утешить их чем-нибудь.

Стюр говорит, что хочет взглянуть на мальчика, и вот того привели к нему, и мальчик показался ему невзрачным с виду и неспособным на месть.

Стюр сказал:

— Никогда до сего дня не платил я виры за тех, кого убивал, а сейчас в первый раз это сделаю. Летом работницы сказали мне, что в стаде есть один шелудивый серый барашек, шерсть на нем больше не вырастет. Мне кажется справедливым, чтобы мальчик получил барашка как виру за отца, но большего он от меня не добьется.

Торлейк сказал:

— Это сказано дурно и недостойно хёвдинга, и я ждал от тебя других слов. Мало мальчику радости от таких обещаний.

Стюр велит ему замолчать и говорит, чтоб он не вздумал встревать в это дело: все останется так, как было сказано.

Затем Стюр едет оттуда на юг, но на хуторе ждут, что он вновь заночует там на пути домой. Он приезжает к Переправе к своему другу Халльдору, и улаживает их с Хёскульдом распрю без выплаты. Хёскульд отстается при своем, а Халльдор дарит Стюру на прощание доброго серого коня, из-за которого они с Хёскульдом больше всего спорили, и они расстались по-дружески. Стюр едет теперь к себе на запад.

Глава IX

Вот Гест сидит и думает как ему быть: был он мал ростом, но проворен. Он пас скот своего приемного отца. В тот день, когда Стюра ждали с юга, Гест пас овец и прилаживал рукоятку к секире. Тут он видит, что на рукоятку упало несколько капель крови. Тогда Гест сказал вису. Потом он идет домой, встречает на дворе свою сестру и рассказывает ей обо всем. Она говорит, что это, вернее всего, предвещает большие события, и ей хочется, чтоб удар пал на виновного. Он же сказал еще одну вису.

Пока они это говорят, на дворе появляются люди. Это Стюр и его спутники. Они провалились в реку Хит, а у Стюра лошадь была подкована шипами, и потому он не промок. День был морозным. Их заводят внутрь, стягивают с них штаны и башмаки и разводят огонь. Стюр сел у очага.

В тот день на хуторе варили бараньи головы, и на полу стояли котлы с отваром. Аслауг, сестра Геста, вешает на них штаны и придвигает котлы к стене. Горница была устроена так, что между стеной и перегородкой был проход, так что можно было зайти по нему людям за спину. В доме было две двери: одна выводила наружу, это была потайная дверь.

Спутники Стюра сказали, что тут, дескать, жалеют хвороста. Гест бежит наружу, собирает все древесные отбросы, которые находит, приносит полную охапку и бросает ее в огонь, а вслед за ней и вторую охапку. Тут в доме подымаются сильный дым и копоть. Тогда Гест забегает по проходу Стюру за спину и со всей силой рубит секирой ему голову возле правого уха, так что секира вошла по рукоятку, и со словами «Получай свое за серого барашка» выбегает из дому через потайную дверь и запирает ее на засов.

Стюр упал прямо в огонь. Торстейн подбегает к нему и когда видит, что он зарублен насмерть и уже не дышит, то выбегает наружу, и все они бегут за Гестом. Гест бежит от них к реке Хит. Река промерзла у берегов, но струилась в теснине. Но поскольку Гест был ловок, он перебирается через реку. Спутники Стюра повернули обратно на полпути: им не захотелось ступать босыми ногами по льду. Торстейн же бежит до самой реки: на другом берегу стоит Гест и не дает ему выбраться. Видит Торстейн, что напротив него стоит враг и угрожает ему: он решил, что прыгать в реку опасно и повернул домой.

Пока они гнались за Гестом, хозяин на хуторе прикрыл тело Стюра до того, как явится Снорри и осмотрит его раны, как полагается по закону. Гест ускользнул у них из рук. Тогда как можно скорее послали сообщить Снорри. Он приехал, назвал свидетелей при ранах Стюра и укрыл тело. После этого он уезжает оттуда и вечером приезжает к бонду по имени Снорри, жившему в Кобыльем Холме. Он сказал, что приехал с покойником, и просил принять их. Хозяин оказал им посильную помощь. Труп перед этим волокли через Реку Морского Фьорда, и он весь вымок: поэтому развели огонь, чтобы высушить его. Снорри просил всех вести себя тихо этой ночью.

У бонда было две дочери. Одна из них звалась Гудрид, ей было шестнадцать лет, а другой — четырнадцать: обе они спали на одной постели. Когда уже наступила ночь, и все уснули, старшая стала беспокойно вертеться и дергаться всем телом. Ее сестра спрашивает, в чем дело.

Та говорит, что очень много слышала о Стюре Убийце, но никогда не видела его, пока он был жив, и вот ничего не хочется ей сильней, чем пойти взглянуть на него.

Сестра ее говорит, что нельзя говорить такие глупости, и нечего смотреть на мертвеца, который всем внушал ужас еще при жизни, и просит сестру прекратить эти речи. Немного погодя та вновь заводит эту же речь и ведет себя еще беспокойней, чем раньше. Она говорит, что больше никогда не будет такого удобного случая взглянуть на него, кроме как сейчас. Младшая сестра хочет замять разговор, как и раньше, но больше решает все же старшая. Тут обе встают с постели: старшая идет впереди, а младшая за ней следом.

Стюр был зашит в звериную шкуру, но днем труп волокли через реку, и от головы шкура отошла. Дрова уже выгорели, но угли еще тлели. Верх дома был освещен, но снизу было темно. Они бесшумно входят, встают там, где лежит Стюр, и пристально на него смотрят: старшая уже близка к припадку. Им показалось, что Стюр приподнялся в своей шкуре и сказал вису.15

Снорри заметил, что кто-то на ногах. Он тотчас натягивает башмаки и идет в горницу, чтобы узнать, что тут происходит. Когда же девушка услышала вису, она истошно завопила и налетела на Снорри. Тут люди вскочили и прибежали держать ее, и она так безумствовала, что ее пришлось держать четверым. Она не переставая кричала всю ночь, а на рассвете умерла.

Снорри говорит бонду, что они скверно отблагодарили его за помощь, но не его вина, что случилось несчастье. Бонд отвечает, что Снорри здесь ни при чем, и всему виной дурость его дочки.

Снорри решает ехать как можно скорее и везет с собой труп. Тут поднимается сильная вьюга, и мороз крепчает. Когда день клонится к вечеру, лошади больше не могут тащить труп и злобно огрызаются. Труп сделался таким тяжелым,16 что они оставили его на песчаном холме возле какого-то заброшенного дома, принесли туда камни и засыпали его. После этого они едут домой, и больше об их поездке ничего не рассказывается.

Весной, когда снег стаял, Снорри едет за трупом, и в этот раз ничего не случилось. Тело похоронили в церкви на Лавовой Пустоши, которую велел построить сам Стюр.17 А некоторое время спустя, когда церковь сгорела, его кости выкопали и перевезли на Святую Гору.

Глава X

Теперь об убийстве Стюра узнают повсюду, и многим кажется удивительным, что столь молодой человек как Гест, никого до того не убивший, решился напасть на такого грозного воина, каким Стюр был при жизни, и который всем внушал страх. Люди сочли, что это дело будет иметь большие последствия.

Теперь следует рассказать, что было с Гестом после того, как они с Торстейном расстались. Гест бежит по тропе на юг к Фьорду Городища и приходит к Песчаному Холму. Того, кто там жил, звали Халльдор, а жена его была близкой родственницей Геста.18

Халльдор спрашивает, что привело его в их края. Гест излагает все про убийство Стюра и просит Халльдора о помощи. Халльдор приходит в сильный гнев и велит ему тотчас убраться с глаз долой и не ждать от него помощи, раз он совершил столь злосчастное дело, убив такого хёвдинга как Стюр. Хозяйка же держится с Гестом помягче. Гест негодует: он уверен, что Халльдор в самом деле думает, как говорит, но это оказалось далеко не так. Гесту тайно подводят коня, и теперь ему кажется, что дело пошло на лад, раз он уже сидит верхом.

Оттуда он скачет к Фьорду Городища так быстро, как только может. Пока он не перебрался на южный берег реки, он почти не ночует на хуторах. К вечеру он подъезжает к хутору Халльдора и стучится в дверь. Из дома выходит работник. Гест просит его вызвать Тордис, жену Халльдора: она приходилась ему двоюродной сестрой. Та выходит и сперва не узнает Геста. Гест говорит ей, кто он такой, и в какую беду он попал.

Она говорит, что поможет ему, но не знает, как на это посмотрит ее муж, ведь он был другом Стюра. Все же она попытается чего-нибудь от него добиться. На ночь она постилает Гесту в каморке, так что никто, кроме нее и работника, об этом не знал.

Утром Тордис встает раньше Халльдора и ведет себя с ним как нельзя ласковей. Тот говорит, что за такими ласками наверняка что-то кроется, и она намерена что-нибудь попросить. Она говорит, что так и есть, и раз он сам завел об этом речь, она скажет ему напрямую, чего она хочет, и говорит, что родич ее Гест приехал и ищет его поддержки. Она говорит, что он убил Стюра, мстя за своего отца.

Халльдор распаляется и кричит, что если бы ему только удалось схватить его, не ушел бы живым тот, кто совершил столь мерзостное дело, убив виднейшего из хёвдингов и его друга.

В доме вдоль стен был оставлен проход, а над постелью висел полог. Гест стоит за пологом у изголовья Халльдора, слышит весь их разговор и произносит вису того смысла, что он готов сыграть с Халльдором в ту же игру, что со Стюром, и обагрить обе щеки его в крови.

Лошадь его стояла снаружи оседланная. Он тотчас вскакивает на нее и скачет к Иллуги Черному в Крутояр, приветствует его и говорит, что он за человек.

Иллуги спрашивает, какие дела привели его сюда.

Гест сказал вису.

Тогда Иллуги спросил Геста, насколько велика рана, которую он нанес Стюру.

Тогда Гест сказал:19

[№ 2]
Незачем увечья
врачевать — секира
расколола Стюру
весь шелома цоколь;
с кровника надбровий
негодяя годи —
зрел я — низвергалась
язвы рябь багряна.20

Он просит у Иллуги защиты. Тот не отказывается, но говорит, что ему надо кормить стольких домочадцев, что он вряд ли сможет держать ради него такое множество народа, какое, похоже, понадобится, и сперва просит его поехать на Двор и поговорить с Торстейном сыном Гисли.

И вот Гест едет оттуда к Торстейну, приезжает к нему на склоне дня и стучится в дверь. К двери подходит какой-то работник. Гест просит его вызвать Торстейна. Торстейн выходит и спрашивает Геста об имени и о новостях.

Гест сказал вису того содержания, что он убил Стюра; после этого он просит у Торстейна защиты.

Торстейн говорит, что тяжело ему будет пойти против стольких видных людей, которые будут мстить убийце, и что от такого неудачливого человека, как Гест, у него будут одни беды. Все же он не говорит с ним враждебно.

Гест сказал вису, а за ней — еще одну.

Торстейн говорит, что висы Геста не доставляют ему удовольствия. Гест сказал еще. Торстейн просит его прекратить и говорит, что эту ночь Гест проведет у него.

Наутро он посылает Геста в Долину Дымов и просит Клеппьярна принять его. Клеппьярн говорит, что это, скорее, долг Торстейна, а он, мол, никогда не обязывался перед ним принимать разных смутьянов. Гест остается там на ночь, а потом едет обратно к Торстейну, и тогда тот хорошо его принял. Зимой он попеременно жил у Иллуги, Клеппьярна, или у Торстейна, но дольше всего — у Торстейна, и все они жили той зимой с большой оглядкой: у Торстейна редко бывало менее шестидесяти мужчин в ту зиму. И вот дело идет к весне.

Одного человека звали Тейт. О нем знали только дурное, и называли его Горным Тейтом, ибо он спал в горах и жил, словно был диким зверем, а не человеком. Клеппьярн был предводителем той округи. В то время ему пришло на ум объявить розыск Тейта и посадить его на цепь. Никто не знал, в чем тут дело, потому что прежде Клеппьярн никогда не разрешал трогать Тейта, даже тогда, когда его об этом настойчиво просили.21

Теперь следует сказать о Снорри: он возбуждает тяжбу против людей из Фьорда Городища, а они стали заранее собирать войско на случай, если он приедет.

Снорри выезжает из дома вместе со своими людьми, но прежде он шлет сообщить друзьям, чтобы они присоединялись к нему, и когда все собрались вместе, они едут на юг к Фьорду Городища. Жители Фьорда разведали об его походе и поставили ополчение у каждого брода до самого моря, чтобы не дать ему перейти реку.

Снорри подъезжает к реке с запада у Конца Кургана; у него восемь сотен людей, а у жителей Фьорда — двенадцать. В то утро Гест, перед тем как выехать из дома, сказал вису.22 Снорри подъезжает к реке и требует выдать убийцу. Те отвечают, что позаботились, чтобы ему не удалось заграбастать его. Из войска Снорри называют мужей воинственных, которые хотели биться,23 да и со стороны людей с юга были такие, кто считал нужным дать бой на другом берегу, но многие добрые люди приложили свои силы к тому, чтобы такое множество народу не сражалось между собой.

Обе стороны въезжают прямо в реку. А Снорри взобрался на островок посередине реки и сказал, что по закону полагается говорить оттуда, потому что место это равноудалено от враждующих. Он вызвал Геста на альтинг за убийство Стюра. Тогда из толпы людей с юга посыпались висы про Снорри, и большая часть их — от Геста.24

Снорри сказал, что ему нет дела до его нахальства, и неудивительно, что он столь храбр, когда говорит из толпы: на сей раз им не удастся вывести его из себя. С этим он повернулся и уехал со своим войском на запад.

Теперь приближается время альтинга. В Китовом Фьорде в Восточной Четверти зимовал кормчий: имя его было Хельги. Летом он собирался в Норвегию. Хельги был большим другом Клеппьярна. Люди с Фьорда Городища решили отправить Геста к нему, чтоб он вывез Геста из страны.

В то время в Норвегии произошла смена правителей, и ярл Эйрик сын Хакона пришел на место Олава сына Трюггви: в его дружине был тогда Торстейн сын Халля с Побережья,25 он был другом Клеппьярна. Клеппьярн посылает ему известие, чтоб тот принял Геста, и шлет вместе с ним памятное кольцо на тот случай, если Торстейн не поверит Гесту на слово. Торстейн и Клеппьярн снабжают его имуществом на дорогу, да и Тордис не подкачала: она дарит Гесту золотое кольцо и три марки серебра. На восток его должен вести Горный Тейт, потому что ему там были известны все тропы. Во время альтинга они едут на восток через горы далеко от всех обитаемых мест, и потому их никто не замечает.

Гест приезжает к кормчему Хельги, излагает ему свое дело и передает слова Клеппьярна. Хельги его хорошо принимает и берет Тейта с собой. Хельги велит Гесту остерегаться кое-кого из корабельщиков и не говорить им, кто он такой, потому что среди них есть друзья Стюра. Гест это обещает, и так проходит некоторое время. А потом все вышло наружу, и вот как это случилось: однажды, когда Гест сидел на сундуке, он сказал вису, из которой можно было понять, что он — убийца Стюра.26

[№ 3]
Гость протора Гейти
кончил полукровку
прорицаний тарчи
— ран капель кипела.27

Едва до корабельщиков дошло, что к чему, они бросаются на Геста и хотят убить, так что Хельги пришлось внести за него выкуп, чтобы они не сделали ему ничего дурного. Больше ничего за время поездки не произошло. Они выходят в море, им выдается попутный ветер, и они приезжают в Норвегию. Ярл находился тогда в Трандхейме, и Торстейн был с ним. Хельги не дает Гесту никуда отлучаться и везет его прямо к Торстейну. Он приводит ему Геста и передает слова Клеппьярна. Торстейн отнесся к этому сдержанно, пока не увидел знаков. Затем он говорит, что Гесту нигде нельзя жить подолгу из-за друзей Стюра. После этого Хельги прощается с Гестом и едет прочь, и вместе с ним едет Тейт, и больше о нем в этой саге речь идти не будет.

Гест провел эту зиму у Торстейна, а весной Торстейн отослал его к одной знатной вдове, которая жила на севере во Фьордах, оттого ли, что люди заметили его повадки, или же из-за друзей Стюра, которые жили там почти что в каждом доме. На альтинге тяжбе хода не дали.28 Покамест люди не знают твердо, что сталось с Гестом: поэтому в то лето из Исландии никто не выезжал мстить.29

Глава XI

Зимой стали говорить, что Гест не иначе как уехал из страны. Слух разнесся так широко, что в этом вполне уверились. Торстейн сын Стюра считал, что именно он должен мстить. Следующим летом он едет в Норвегию, везет с собой много серебра и зимой склоняет многих людей на свою сторону. Так ему удалось выведать, что Гест у вдовы. Весной он отправляется туда на север, и всего их на корабле семнадцать человек.

Хутор вдовы стоял в глубине фьорда. В тот день, когда Гест отправился на лодке удить рыбу, Торстейн и его товарищи поздно вечером вошли во фьорд, где жила вдова: места же были им сплошь незнакомые. Они правят прямо на подводный камень и корабль переворачивается вверх дном; им удается, однако, уцепиться за киль.

Гест был в лодке вместе другим человеком: он видит это. Они гребут к месту, где люди держатся на плаву. Гест спрашивает, хотят ли они, чтобы их спасли: он видел, что самим им не выбраться. Они с радостью соглашаются. Гест говорит, что сам распорядится, скольких ему брать за раз и везти на берег, и кого именно. Гест берет каждый раз не больше, чем двоих и рассчитывает все так, что Торстейна он берет последним. Тот сидит на одной скамье, а Гест на другой, и на нем меховой капюшон. Тут оба они признают друг друга.

Торстейн сказал, что теперь они встретились, и не так, как ему хотелось.

Гест сказал:

— С первого взгляда узнал я тебя: потому и устроил все так, чтоб спасти твоих людей прежде тебя. Я жду теперь, что ты в награду за свою жизнь не станешь отнимать мою.

Торстейну и его людям в этот вечер было не до мести: они очень нуждались в отдыхе после своего злоключения. Гест ведет их к вдове, и они устраиваются там на ночь. Но когда вдова узнает, зачем они сюда приехали, она сильно возмущается, что они из-за малых дел хотят лишить жизни ее человека и так воздают за добро злом. Поэтому она велит Гесту ехать той же ночью и посылает его к одному могущественному бонду в Раумарики, по имени Эйрик. Он был херсир по званию. К нему Гест и поехал. А Торстейн и его спутники встают поутру и ищут Геста, но нигде не находят. Вдова говорит им, что не судьба им, видно, стоять в головах над его трупом. Они едут домой не солоно хлебавши и думают, что поездка их прошла как нельзя хуже.

Некоторое время спустя Торстейн узнает, куда скрылся Гест. Тут же он едет в то место и приезжает туда ранним утром. Вышло так, что Гест пошел к воде умыться, и оба они стоят рядом. Гест не обращает на него никакого внимания, а Торстейн рубит его секирой и метит ему в грудь. Удар пришелся в бок. Гест слегка поранился, и рана была небольшая. Хозяин хочет тотчас схватить Торстейна и убить его. Гест просит его не делать этого, и говорит, что Торстейн вправе искать мести, —

а рана эта надолго меня не затруднит.

И благодаря просьбам и заступничеству Геста Торстейна отпускают, и вторая поездка кажется ему вдвое позорнее первой. Приходится ему с этим смириться и ехать домой.

Гест видит, что ему нельзя оставаться в Норвегии из-за покушений Торстейна, и с приходом весны едет на юг в Миклагард и вступает там в варяжскую дружину. Он надеется, что будет там в бо́льшей безопасности. Торстейну об этом донесли, и тем же летом он едет в Миклагард. В то время у варягов и норманнов30 был обычай днем устраивать игры и соревноваться в борьбе. Торстейн затесался в их толпу, а Гест не узнает его и не обращает на него никакого внимания.

Торстейн подходит бороться с ним и внезапно вытаскивает из-под плаща тесак и метит Гесту в голову. Удар пришелся в плечо, и это была пустяковая рана. Подтверждается тут древнее речение, что убивают лишь обреченного, и Гест почти что не пострадал. Варяги подбегают к ним, и Торстейна едва не убили на месте, потому что у них был обычай казнить того, кто покусится на чужую жизнь во время игр, не иначе, как смертью. Гест умоляет варягов и отдает им половину своего имущества за жизнь Торстейна. Он рассказывает им весь ход дела и просит отпустить Торстейна. И некоторые другие вступились за него, чтобы ему сохранили жизнь, и сделали это те, кто знал, что Торстейн из хорошего рода и были согласны замолвить за него слово по просьбе Геста.

И вот Торстейн на свободе. Гест просит его оставить попытки убить его, ведь он и сам видит, что нет ему удачи. Слишком долго продолжается их распря, ведь и Стюр был убит им не без причины. Торстейн обещает это, но просит Геста больше никогда не появляться в Северных Странах, и Гест ему это обещал и сдержал свое слово. А так как Торстейн после всего этого совсем обнищал, Гест дает ему серебра на дорогу, и они мирно расстались.

Торстейн поехал в Норвегию и пробыл там следующую зиму. Летом он едет в Исландию, и родичам его кажется, что поездка его была несчастливой. А Гест никогда после этого не появлялся в Северных Странах и слыл у себя достойным человеком, каким и был. Не сообщается, были ли у него потомки. Торстейн поселился вслед за своим отцом на хуторе в Лавовой Пустоши и прожил там весь свой век. Вот проходит три зимы с тех пор, как Торстейн ездил мстить за отца, и больше о них с Гестом в этой саге идти речь не будет.

Теперь Снорри кажется, что дело приняло дурной оборот, если Торстейну не хватило удачи, чтобы отомстить за Стюра. Он думает, как ему лучше и безопасней отплатить родичам Геста, людям из Фьорда Городища, которые помогли Гесту ускользнуть. После того, как с гибели Стюра прошло много времени, они стали менее осторожны.

Случилось так, что летом к Островам подошло три корабля. Один из них был поврежден и для дальних плаваний в море непригоден: его купцы продали Торстейну сыну Гисли, и Снорри стало об этом известно. Когда торг был в самом разгаре, он шлет из Междуречья Обильной Долины двух людей к Островам, чтобы разведать о домашних делах Торстейна и прочих жителей Фьорда Городища. Одним из этих двоих был Кольскегг со Двора Ламби,31 и Снорри велит ему как можно меньше обращать на себя внимание, не говорить ни о ком дурно и самым тщательным образом прислушиваться ко всему, о чем будут говорить между собой. Те так и сделали. Они пробыли там два дня и сделали небольшие покупки. После этого они едут в Междуречье Обильной Долины так спешно, как только могут, и говорят Снорри, что Торстейн сын Гисли купил негодный корабль и собирается разобрать его в среду, а работники должны будут привезти лес на хутор в понедельник на третьей неделе, и в эти дни у Торстейна дома будет немного народа.

Снорри посылает сообщить своим родичам и друзьям,32 что они должны будут собраться в тот день, когда до начала зимы останется шесть недель, и Снорри подаст знак в последний месяц лета, а встретиться они должны будут у Лесных Ручьев в Долинах.

Глава XII

Рано утром Снорри садится завтракать, а лошади их стоят уже оседланные. У Снорри было три сына;33 один звался Халльдор, другой — Гудлауг, он был старшим, а Торд был младшим; ему было девять лет, и он должен был ехать с ними. Гудлауг любил сидеть дома, и Снорри предоставлял ему самому решать, чем ему заниматься. Он не слишком любил работать. Был он благочестив, набожен и крепок в вере. Люди его любили. Он был несхож нравом со своими братьями, а они были большие насмешники и издевались над ним.

Снорри идет к церкви, которую велел построить у себя; солнце светит с востока. А когда он входит внутрь, то встречает Гудлауга: тот выходил из дверей, совершив по своему обычаю утреннюю молитву.

Снорри спрашивает, не хочет ли он ехать с ним мстить за своего деда. Гудлауг отвечает, что он думает, что было бы лучше, если б его помощь не понадобилась, и говорит, что никогда не чувствовал склонности к убийствам. Пусть, мол, решает его отец, а сам он предпочел бы остаться дома.

Снорри сказал:

— До сих нор я не вмешивался в твои дела, а впредь ты будешь отвечать за них сам. Мне будет лучше, если ты никуда не поедешь, и будешь предаваться своим занятиям.

Снорри рассказывал, что никогда ни у кого не видел такого выражения лица, как у своего сына Гудлауга в тот раз, когда встретил его у церкви. Тот стал красным как кровь, и вид у него был такой, словно рядом произошло что-то жуткое. Гудлауг через несколько лет поехал в Англию, и его отец дал ему серебра на дорогу. Там он вступил в монастырь, вел благочестивую жизнь, и до самой смерти слыл примерным монахом.

Снорри и его спутники выезжают из дома. Остальные, как было условлено, встречаются с ним в Долинах; затем все вместе едут по Крутому Склону на юг. Это было в субботу. Когда они спустились с гор, уже занялись сумерки. Они едут выше хуторов.

Тут Снорри сказал:

— Туман, по-моему, был бы кстати.

Затем они едут на юг по Побережью Белой Реки. Тут местность застил туман, подул ветер с моря и началась изморось. Они соскакивают с лошадей и отпускают их попастись, а затем еще некоторое время едут. Небо яснеет, и туман рассеивается: они вглядываются в то, что происходит вокруг. Дома вместе с Торстейном были только его сыновья, подпасок и женщина, смотревшая за скотом.

Затем они переправляются через реку, и когда они подошли к хутору Торстейна настолько, что можно было разглядеть скот возле дома, Снорри спрашивает, видят ли они других лошадей, кроме тех трех, что пасутся на выгоне. Они говорят, что других не видят. Тогда Снорри сказал, что на хуторе вряд ли много народа. Они едут к хутору, и в этот миг всходит солнце, и они видят, что следы, которые они протоптали за ночь, тянутся за ними с другого берега.

У дома Снорри и его люди соскакивают с коней. Он говорит одному из тех, кто был с ним, что тот должен забраться на правую стену горницы — ему донесли, что Торстейн ложится там — и рвать крышу и выдирать солому, подражая лошади. Тот человек так и делает.

Торстейн просыпается и зовет подпаска, говоря ему, что тот, наверное, слишком рано пригнал лошадей с вечера, так что пусть встает и гонит их прочь. Тот напрочь все отрицает и спит дальше. Торстейн опять слышит, что кто-то грызет крышу, и вновь зовет подпаска, но тот продолжает спать.

Тогда Торстейн встает, чтобы выяснить, в чем дело, и на нем лишь холщовые штаны. Когда он выходит из дверей, то озирается, ничего не замечает и хочет обойти вокруг дома. В это мгновение люди Снорри набрасываются на него, так что он не успел и рта раскрыть. Они разят его одного вчетвером, один из ударов пришелся в живот, и он сразу же умер.

Теперь Торварду кажется, что отец его долго не возвращается,34 и он выходит наружу. Оружия при нем нет, и его ждёт тот же конец. Дома был и другой сын Торстейна; он звался Свейн, и было ему девять лет. Он заждался отца в доме, слышит снаружи какой-то шум и ничего не понимает. Он выходит из дверей, и в глазах его еще стоит сон.

Снорри сказал своему сыну Торду Кисе:

Видит ли кошка мышь?35 Пусть молодой разит молодого.

Торд, воспитанник Снорри,36 сказал:

— Не хватало еще, чтобы погиб столь юный ребенок, и оба мы с тобой умрем прежде.

Снорри говорит, что пусть будет по воле Торда, но он, мол, боится, что мальчик этот еще прорубит брешь в их роду.

С этим они покидают хутор, относят трупы на выгон, сваливают их там один на другой и спешат прочь. Со всем этим они управились быстро. На соседнем хуторе они объявляют об убийстве. Потом они отъезжают оттуда и едут вверх к Побережью Белой Реки. Там они соскакивают с лошадей, отпускают их на выпас, а сами ложатся в траву и дают лошадям и себе передышку. Спутникам Снорри кажется неразумным лежать в луговой траве вблизи от жилья. Снорри говорит, что вреда им не будет. Они лежат там до полудня и встречают какого-то пастуха. Снорри просит его передать людям из Фьорда Городища привет от Снорри Годи и сказать, что теперь они вполне поквитались за старое. Затем они едут через горы на запад, и каждый возвращается к себе домой: им кажется, что поездка удалась.

Теперь следует сказать, что случается на хуторе Торстейна. Жена его приезжает с торга домой в то же воскресное утром, немного позже того, как Снорри и его люди уехали прочь, и надеется привезти мужу и сыновьям новые рубашки. С ней были две молоденькие дочки. Они подъезжают к ограде, сходят там с лошадей и она просит дочерей ждать ее здесь. Она идет к хутору и видит на дороге следы. А когда она замечает, кто там лежит, то поворачивает назад, и не говоря дочерям ни слова о том, что она застала дома, вскакивает в седло. Они спрашивают, отчего она столь спешно вернулась обратно. Она говорит, что новость не терпит долгих проволочек, как можно быстрее скачет к соседнему хутору, который называется Ключи, находит там своего родича, монаха по имени Эльдъярн, и рассказывает ему, что произошло.

Эльдъярн сразу же собирается в дорогу, берет с собой людей осмотреть трупы и посылает сообщить на соседний хутор, и весть эта сразу облетает весь Фьорд Городища. По горячим следам выезжают искать Снорри и ищут его к западу от Побережья Белой Реки, там, где, как все считали, он должен был проезжать, но не находят его. Им кажется, что дело обстоит хуже некуда, раз Снорри ушел у них из рук, особенно когда они узнают, что он весь день пролежал в зарослях возле хутора: теперь до них доходит, что Снорри обвел их вокруг пальца. После этого они учредили закон, что каждый обязан искать убийцу на своей земле, когда в округе случается убийство.

Вот наступает и проходит зима и приближается время альтинга, и люди из Фьорда Городища собираются добиваться возмездия: еще не перевелись те, кто должен был вести это дело. Тяжбы решались на альтинге. Нашлось много людей, родичей и друзей Клеппьярна, которые хотели ему помочь, а Снорри один держал ответ за своих людей и не скупился на виры. По тяжбе выносится такой приговор, что убийства Стюра и Торстейна приравниваются друг к другу, а за сыновей Торстейна полагается три сотни серебра, и Снорри сам заплатил виру за своих людей. Четверо из них должны были уехать из страны и находиться в изгнании три года. Снорри выплатил деньги на том же тинге, и его люди уехали в то же лето. На этом распря временно прекратилась.

Глава XIII

Жил человек по имени Гудмунд.37 Хутор его звался Асбьёрнов Мыс и стоял на Озерном Мысу. Гудмунд в молодости был доблестным воином, но к тому времени, когда происходит эта сага, был уже стар. У него было трое сыновей:38 старшего звали Халль, второго — Барди, третьего — Стейнгрим. Халль часто ездил по торговым делам, был толковым и очень достойным человеком. Вышло так, что в то время, о котором рассказывается здесь в саге, его корабль, как обычно, стоял в Норвегии, и было это следующим летом после убийства Торстейна.

В Бергене находились тогда сыновья Харека, и там они узнают про Кольскегга, который, как упоминалось ранее, ездил вместе со Снорри убивать Торстейна. Когда сыновья Харека узнали, что он в городе, они стали искать его, чтобы отомстить ему за убийство Торстейна: Кольскегг к тому же был зятем Снорри. Кольскеггу удалось скрыться, и они захватили его имущество, но не его самого. Все это случилось весной. Остался он без своего добра и ему нечем платить за провоз; он упрашивает взять его на борт, но никто не берет. Так он встречает Халля, просит его о помощи и жалуется на свою долю и злоключения.39 Халль отдает ему свой корабль и кое-что из товара, и тот выходит в море и держит путь в Англию.

Халль ищет себе теперь корабль, но нигде не находит. Тогда он едет на север в Трандхейм и встречается с человеком по имени Торгильс: они раньше плавали вместе, но потом расстались. Халль просит Торгильса о провозе, но тот противится. Халль сказал, что он вправе был ждать от Торгильса большего, ведь уговаривались же они, когда плавали вместе, что каждый из них протянет другому руку, если тот будет в нужде. Торгильс соглашается взять его только при условии, что Халль купит себе половину корабля, и Халль так и делает.

Сыновья Харека узнают о том, что Халль помог Кольскеггу уехать, и про его уговор с Торгильсом. Видят они, что Кольскегг ушел у них из рук и решают отомстить Халлю. Люди Халля замешкались со сборами и поэтому упустили ветер: им пришлось стать у побережья Трандхейма возле острова, который называется Фольскн. Они стоят там несколько дней, поджидая попутный ветер. На этом острове проживал тогда мелкий бонд: это был неумный и жалкий человек. Ему принадлежал там отличный лес. Товарищи Торгильса поехали на остров и нарубили себе отборного леса. Бонду это пришлось не по душе, и он сильно брюзжал.

Сыновья Харека вызнали, что корабль Халля стоит возле острова. Они садятся в небольшую лодку и ввосьмером гребут от своего корабля к другой стороне острова. Они заговаривают с бондом и спрашивают, мирно ли ведут себя торговые люди, и сходит ли сам кормчий с корабля. Он сразу выкладывает им, что они ведут себя бестолково и очень вредят ему своими вырубками, а Халль запрещает им это делать, и потому он, мол, ему весьма по душе.

Они сделали вид, будто у них есть тайное дело к Халлю, и предлагают бонду сделку: они дают ему пол-марки серебра за то, чтобы он привел Халля к ним, и никого рядом не было. Бонд подумал, что это смахивает на предательство, да деньги кажутся ему больно хороши, и он берет их и обещает все устроить. После этого он едет к Халлю и расхваливает его благородство, тот ведь запрещает сводить его лес. Он, дескать, хочет отблагодарить его тем, что разрешит ему самому нарубить, сколько нужно, и там, где лес всего лучше.

Халль сперва отнесся к этому без охоты, но потом поддался на льстивые слова бонда и пошел за ним на ту поляну, где лес был всего лучше. Не простояли они там долго, как бонд покинул Халля, сказав, что у него неотложное дело, и оставил его одного. Едва бонд ушел, как сыновья Харека выскакивают из засады все вместе, набрасываются на Халля и тут же его убивают, так что он не успел сказать ни слова; к тому же он и не защищался. Убив его, они прячут тело, и, не мешкая, гребут прочь.

Товарищам Халля кажется, что он слишком долго не возвращается, и они спрашивают бонда, где тот с ним расстался, а бонд уверяет, что Халль ушел от него в лес. Они не верят бонду, хватают его и угрожают ему, так что он вынужден выложить все, как есть. Он показывает им, где они расстались. Они находят там Халля мертвым, прикрывают его труп камнями и сразу же вешают бонда.

Сыновьям Харека кажется, что они сильно преуспели с местью: они спешно плывут на юг вдоль берега и держат путь в Данию. В конце лета корабль их разбился у побережья Ютландии, и никому не удалось выбраться.

Глава XIV

Торгильс видит, что настичь убийц будет тяжело; он забирает все имущество Халля и смотрит за ним, а потом выходит в море, когда выдается попутный ветер. Летом они попадают под сильные встречные ветры, и плавание их — долгое и трудное. Поздней осенью они пристают на Восточном Побережье в Оружейном Фьорде. Зимой Торгильс созывает своих товарищей и настойчиво убеждает их скрыть гибель Халля; Торгильс был человек мудрый и предусмотрительный.

Летом Торгильс едет на тинг и везет с собой добро Халля: никто пока не знал о случившемся. Гудмунд, отец Халля, был на тинге. Перед самым концом тинга Торгильс идет к Скале Закона и рассказывает все про убийство Халля, а товарищи его подтверждают сказанное им. Имущество Халля при нем, и он хочет его отдать.

Известие так удручает Гудмунда, что он тут же пошел в свою землянку и слег, и Барди держит речь за него.

Барди спрашивает Торгильса, почему он так долго это скрывал.

Торгильс отвечал, что он сразу понял, что дело это сулит неприятности, а с рассказом он не торопился потому, что здесь замешаны видные люди, и ему не хотелось, чтобы слухи распространились до того, как все услышат правдивый рассказ о случившемся.

Барди сказал, что Торгильс поступил с умом, —

и ты отлично вел себя во всем этом деле.

Он предлагает ему самому взять то добро Халля, которое он привез с собой. А Торгильс отказывается напрочь, и не хочет брать ничего, говоря, что может статься, родичам Халля самим понадобиться его добро, чтоб покончить с делом. Барди хочет, чтоб он взял половину, и на этом они сошлись.

Когда Гудмунд вернулся с тинга домой, Турид, его жена, спрашивает, что нового слышно на тинге. Он горестно вздохнул и сказал вису о гибели их сына: она тоже отвечает ему висой. Горе так подкосило Гудмунда, что он прожил не больше месяца.

Той осенью однажды случилось так, что Барди сел на то место, на котором прежде всегда сидел Халль, когда бывал дома, потому что там сидел старший из братьев. Мать его входит в дом; как только она это видит, то дает ему крепкую оплеуху и велит тотчас слезть и не сметь садиться на место Халля, пока тот не отомщен. Барди говорит, что будет по ее воле.

Осенью все узнают, что Халль убит, а сыновья Харека утонули. Многим теперь кажется, что дело сильно осложнилось. Торгильс продал корабль своим спутникам и оставил поездки. Он взял себе хутор во Фьорде Городища, Гислунги же затаили на него зло.40 Тогда он заводит с ними беседу и говорит, что им не в чем его упрекнуть. И дело это не пошло дальше.

Теперь следует повести речь о том, что Барди обдумывает, как добиться возмездия, и это представляется ему нелегким. Торарином звался человек, мудрый и дальновидный; он жил в Тальниковой Долине у Слиянья Ручьев. Он был приемным отцом Барди. Вот приближается время следующего альтинга. По пути на тинг Барди заезжает к своему приемному отцу Торарину и спрашивает его, как возбуждать эту тяжбу.

Торарин сказал:

Вам придется тщательно подбирать слова, и понадобится запастись терпением, потому что неясно, кого выбрать ответчиком: все они близкие родичи.

Он советует Барди потребовать на альтинге виру с Харека за его сыновей, и даже если он не получит виры, он не должен давать себя подначивать, если хочет добиться успеха: тогда все отнесутся к нему благосклонно.

Барди поднимает на тинге требование об уплате. Харек не мог ему отвечать: он уже съехал со своего хутора и поручил все имущество своему брату Клеппьярну. Тот отвечает, что у него пока нет права распоряжаться имуществом, и поэтому заплатить он не может. Он перепоручает тяжбу своим родичам, и Барди не получает в этот раз никакого ответа и с тем уезжает домой.

Следующим летом Барди вновь просит совета у Торарина. Тот отвечает, что следует поступать так же, как прошлым летом, говорит, что надо набраться терпения, и, быть может, к третьему лету удастся решить, кому мстить, если все пройдет по его замыслу: пока же в роду ответчика можно избрать слишком многих.41

Барди так и делает, и перед концом тинга еще раз поднимает то же дело, и говорит так:

— Людям должно быть ведомо, что с нами случилось большое несчастье: сейчас уже доподлинно известно, как моего брата Халля лишили жизни. Прошлым летом мы просили у Харека, отца убивших, виры, и не получили ни ответа, ни объяснений: поэтому многие считают, что вы обошлись с нами не по справедливости. Теперь мы вновь обращаемся с той же просьбой, если вы разберетесь, кому из вас держать ответ.

Харека не было и близко — старость его подкосила, а те кто был на тинге, смотрели друг на друга, и все вышло так, как и прошлым летом. Но весь тинг хвалил выдержку, с которой Барди ведет тяжбу.

Жил человек по имени Гисли; он был сыном Торстейна.42 Гисли долго ездил по торговым делам, был очень надменен и в речах несдержан. Той осенью он приезжает в Исландию, едет к своим родичам во Фьорд Городища и узнает об этой тяжбе.

На третье лето, прежде чем отправиться на тинг, Барди едет в Слиянье Ручьев и спрашивает Торарина, как теперь быть.

Торарин сказал, что придется снова требовать виру, но впредь ему этот совет уже не понадобится: приехал, по его словам, тот человек, которого он ждал, и это — Гисли, —

слыхал я про Гисли, что он за бранным словом в карман не лезет, спесив и нахален. Есть у меня предчувствие, что он, во всяком случае, ответит тебе так, что дело продвинется.

Барди сказал, что у него не лежит душа к тому, чтобы еще раз требовать виру, но все так и будет, потому что советы Торарина, наверное, ему на пользу.

У Гислунгов был родич по имени Нарви.43 Он был негодяй, каких мало, злобен нравом, очень силен, лжив, и был со всеми на ножах. Он ни с кем не мог ужиться, особенно со своими родичами. Нарви избивал людей, если не получал от них, что хотел, и отнимал у них, что мог. Он жил в разных местах, и нигде ему не нравилось. Торарин велел Барди найти этого человека, если он будет на тинге, и взять его с собой на север, это, мол, им кое-что даст.

Барди приезжает на тинг. Там был Гисли, и с ним много его родичей, людей из Фьорда Городища. Однажды в разгаре тинга Барди идет к Скале Закона и говорит:

Так обернулось, что я дважды просил с этого места виру за убийство моего брата Халля — к этому меня толкала нужда — и оба раза моей просьбе уделяли мало внимания. Теперь у меня вновь появилась надежда получить ответ от такого человека, как ты, Гисли, и мне больше не придется пребывать в неведении. Большинство, наверное, согласится, что мы ведем нашу тяжбу без лишнего напора, и потому вам подобает дать надлежащий ответ.

Никто не отзывается быстрее Гисли: он говорит, опираясь на древко копьям

— Мы должны кое-что сказать тебе в ответ, раз уж ты этого так добиваешься, и раз уж ты открыто просил об этом меня, хотя я, по-моему, изначально в этой тяжбе не замешан. Прошлым летом я был в Англии в том месте, которое зовется Тувустейн.44 Там я сидел на торге и стерег свое серебро: рядом со мной лежал кошель, и в нем было семь марок серебра. По торгу проезжали какие-то смутьяны, и одному из них случилось повздорить со мной: он подцепил копьем мой кошель и ускакал с ним прочь; с тех пор я его не вернул. Этот кошель я и предназначаю тебе в виде виры за брата: кажется мне, что с ним обстоит точно так же, как с этой тяжбой, потому что то серебро неведомо где, а другого мы тебе не предложим.

Эйд сын Скегги45 сказал:

Предупреди великана, чтоб не сидел на костре голым задом. Неумно и скверно, что ссорятся столь видные люди как сейчас.

Гисли отвечает:

— Вот и подтверждается речение «рыщешь дальше, обрящещь рядом»: с тебя одного из наших родичей станется поддержать тяжбу так, как все сейчас слышали, — и он начинает поносить Эйда.

Тогда Эйд сказал:

Не к лицу нам браниться с тобой.

Люди очень хвалят речь Барди, и всем кажется, что ответ на столь разумное предложение был дурным.

Глава XV46

Хельгой звалась одна молодая вдова.47 Она жила на западе в Долинах. К ней посватался человек по имени Грим;48 он жил на севере в Островном Фьорде. Невеста была в родстве с Клеппьярном.49 Грим был на альтинге, и там их обручили. Свадьба должна была состояться осенью, за полмесяца до начала зимы. Барди однажды зашел в землянку Клеппьярна, и они условились о приданом невесты. Там Барди увидел Нарви и вскоре заговорил с ним. Он приглашает его к себе на север, и Нарви приглашение принял.

Когда Барди возвращается с тинга, он заводит с Торарином беседу, рассказывает ему ход тяжбы, и ему кажется, что надеяться не на что.

Торарин сказал:

— Вот и вышло, как я хотел: идет к развязке, и умные люди видят это не хуже нас. Теперь не так сложно понять, кому мстить.

Барди просил его позаботиться о будущем.

Тем летом вместе с Барди на тинг ездил человек по имени Торд, бонд с Марова Двора50 в Озерной Долине. У него были две лошади, сплошь белые, кроме ушей, а уши были черные. Эти лошади казались ему такой ценностью, что он не хотел менять их ни на каких других. Для Торда было большим несчастьем, что лошади его внезапно исчезли.

Нарви гостит в Слиянье Ручьев. Торарин принимает его с распростертыми объятиями, так что у Нарви дух взыграл.

Торольвом звался человек, он жил у Отбойного Ручья во Фьорде Городища. К тому времени, когда происходит эта сага, он был уже в весьма преклонном возрасте, но в молодости был большим удальцом. Он был женат: жили они с женой недружно, потому что каждый из них всегда хотел своего. Жена его была в речах несдержана и большим умом не отличалась.

У Торольва был добрый меч, он хранился в ларе с тех пор, как хозяин оставил бранные дела, и никто им не пользовался. Некоторое время спустя Торарин заговаривает с Нарви и спрашивает, дружит ли он со своими родичами. Тот отвечает, что они недолюбливают друг друга.

Не хочешь ли заключить со мной сделку? — говорит Торарин, — рассказывали мне, что у твоего родича Торольва есть хороший меч, и если ты мне его достанешь, я подарю тебе отличных племенных лошадей.

Нарви охотно на это соглашается. Торарин вручает ему большой нож, который нужно отдать жене Торольва, чтобы залучить ее на свою сторону, —

мне рассказывали, что меч этот приносит победу, и ты не скупись на ложь, какую сочтешь для себя подходящей, когда будешь просить оружие.

Нарви просил его на этот счет не беспокоиться: он уходит, довольный сделкой. После этого он спешно едет на юг через пустошь и к вечеру приезжает на Побережье Белой Реки к одному из своих родичей, который жил на хуторе Столбы. Он останавливается там на ночь и просит хозяина одолжить меч, и говорит, что некий норвежец в Секирной Долине на севере вызвал его на поединок из-за женщины, которой домогались оба, и что будто бы поединок через полмесяца, а он нигде не может достать оружия. Он говорит как можно правдоподобней о местах своих ночлегов.

Тот отвечает, что все это явная ложь, и что Нарви не получит от него никакого оружия.51 Нарви это крайне не по душе, и он спешит в низовья реки к Торольву, у которого был добрый меч,52 и говорит о своих ночевках так же, как в прошлый раз. На сей раз его хорошо приняли. Нарви просит Торольва одолжить ему оружие и говорит, что никогда не будет у него такой нужды в нем, как сейчас.

Торольв сказал, что лучше бы он не ввязывался, и неудивительно, что Нарви плохо ладит с людьми: пусть Нарви сам улаживает свои дела с женщинами, а он со своим мечом не расстанется. Тогда Нарви идет к его жене, излагает ей свое дело и дарит нож. Она взяла нож и подумала, что это хорошая вещь. Тут же она бежит к мужу и говорит с ним очень злобно. Она говорит, что это большой срам, когда не желают помочь родичу в нужде, —

да и зачем старому пердуну такое хорошее оружие, когда ты на ногах-то едва стоишь?

Она говорит, что меч зря ржавеет на дне сундука и сейчас, наверное, не многого стоит. Он отвечает, как и раньше, что ему не столь дорог Нарви, чтобы расставаться с мечом ради него, и добавляет, что положиться на Нарви не решится ни один человек.

Тогда она идет и открывает ларь, в котором лежит меч, вынимает его и вручает Нарви, а тот тотчас стремглав летит на север и отдает его Торарину. Торарин говорит, что Нарви отменно справился с поручением и просит его забрать лошадей и некоторое время побыть на севере, чтобы отдалить встречу со своими родичами. Нарви кажется, что дар хорош; он увозит своих лошадей прочь, и больше о нем в этой саге речь идти не будет.

Трое братьев Гислунгов должны были выкосить заливной луг у Белой Реки и отправиться на эту работу все вместе. Луг этот было принято выкашивать весь к известному времени после тинга.

В северных округах, Озерной и Тальниковой Долинах новостью сочли то, что после альтинга были отменены все сходки.

Летом в устье Мутной Реки пришел корабль: кормчий — его звали Эйнар53 — держал на берегу коня. Одного человека звали Халльдор: он был мелким бондом и жил в Песках54 на берегу Мутной Реки. Конь кормчего осенью пропал; он жалуется на это годи Хёскульду с Хёскульдова Двора: тот был человек добрый и справедливый. Далее рассказывается также о неком человеке, сыне Тордис Ведьмы с Ведьминой Горы,55 и больше о нем, нежели о ней.

[конец рассказа Иона Оулафссона]

…два дня.56 Вот Халльдор хватился своего коня, ищет его и находит; ему кажется, что с конем дурно обращались. Он ищет встречи с Торарином и, не поладив с ним, бьет его и наносит ему изрядные увечья: жизни они не угрожали, но были достаточно болезненны. Весть об этом вскоре доходит до Хёскульда с Эйливом, и они требуют виру за человека из своего годорда. Халльдор не идет им навстречу, и они не смогли договориться. Некоторое время все остается по-прежнему.

Глава XVI

Барди в то лето очень налегал на работу, и также его братья, и дела их идут быстрее, чем раньше,57 и подвигаются к концу. Вот прошло уже столько времени, что до конца лета остается семь недель. Тогда Барди едет в Слиянье Ручьев к Торарину, своему приемному отцу. Они часто подолгу беседовали наедине, и люди не знали, о чем именно.

— Скоро будет сходка, — говорит Торарин, — между Водостоком и Медвежачьим Озером в том месте, которое зовется Вечевые Пески, и я позаботился, чтобы перед тем других сходок не было. Ты должен будешь явиться туда и проверять настрой твоих друзей, ибо я надеюсь, что очень многим из тех, кто там будет, давно не терпится собраться вместе. Там должно быть людно. Надеюсь, что туда явится Халльдор, твой названный брат. Проси его быть твоим спутником и пособником, если у тебя есть желание выехать из округи мстить за своего брата.

Есть хутор, который называется Яр; это к северу от Медвежачьего Озера. Там живет женщина по имени Тордис; ее называют Удача, и она вдова. С ней живет человек по имени Одд. Это доблестный муж. Он не может похвастать богатством или знатностью рода, и все ж он человек прославленный. Его ты должен просить ехать с тобой: он дал обещание.

Местность вокруг зовется Болота; там стоит много дворов, и один из них называется Срединный Приют. Там живет человек по имени Торгисль, он двоюродный брат Одда Удачи. Он храбрый человек и хороший скальд. У него много скота, и он человек с именем. Проси его ехать с тобой.

Хутор называется У Кладовой Горы, он между Свиным Озером и Мутной Рекой — это на Взгорьях. Там живет человек по имени Эйрик, а по прозвищу — Тревога. Он скальд и человек заметный. Его ты должен упрашивать ехать с тобой.

В Длинной Долине есть хутор, который называется Двор Аудольва.58 Там живет человек по имени Аудольв, муж достойный и уважаемый. Есть у него брат Торвальд, но в поход его не зовут. Он живет на том месте, которое называется Плоской Долиной; это к северу от Свиного Озера. Есть два хутора с таким названием. Торвальд — сильнейший муж на севере страны. А в поход его не следует звать из-за дурного нрава.

Хутор называется У Свиного Озера, и там живет человек по имени Сумарлиди, а по прозвищу Ревун. Это богатый и славный человек. С ним дома сын его дочери. Его зовут Торльот Воспитанник Ревуна; он храбрый муж. Проси его быть твоим спутником.

Эйольвом. зовется человек, и живет он у Асмундовой Скалы: это между Тальниковой Долиной и Озером. С ним тебе надо встретиться — и проси его ехать с тобой: он наш друг.

— Теперь надеюсь я, — говорит он, — что недолго придется ждать после того, как ты все это доложишь людям на сходке, разведаешь, что у них на уме и скажешь, что они будут свободны от обещания, если ты не заедешь за каждым из них в следующую субботу к тому времени, когда до начала зимы останется шесть недель, — и что ты не возьмешь с собой тех, кто к этому не готов, потому что мало проку от того, кто в себе не уверен.

Потому надо тебе залучить именно этих, а не других, что они близкие родственники. И сами они, и их родичи — люди с достатком, но лучше, чтоб ехали эти, потому что они храбрейшие воины из всех, кто живет в Тальниковой Долине и всех наших местах, да и легче всего уговорить тех, кто больше всего с нами дружен. Не все равно, кто с тобой: крепкие и стойкие мужи, или же неопытные юнцы, от которых не жди добра, если придется туго.

Сговорены ехать с тобой также твои домочадцы и соседи — твои кровные и зятья — Эйольв с Городища, твой зять: он храбрый муж и хороший воин.

Хутор называется Западный Водосток, что у Крачечного Болота. Там живут двое братьев: одного зовут Тородд, а другого Торгисль, они сыновья Хермунда и приходятся Барди двоюродными братьями. Добра у них вдоволь, а сами они люди воинственные и отважные; они сговорены ехать с тобой.

Сговорены и вы, трое братьев. Еще называют двух братьев, которые выросли у Барди дома. Одного из них зовут Олав, а другого Даг: они сыновья его тетки и выросли в доме Гудмунда; они сговорены ехать с тобой.

Еще называют двоих. Один человек зовется Грис, по прозвищу Грис Башка. Он вырос на Асбьёрновом Мысу. Он человек работящий и был у них управителем; он давно стал им другом. Второй зовется Тордом, а по прозвищу Песец. Он воспитанник Турид и Гудмунда. Они взяли его маленьким ребенком, спасли от нищеты и вырастили. Он хваток и искусен во всем, и люди говорят, что он не даст никому спуску ни в словах, ни на деле. Родители Барди очень его любили и ставили его выше, чем ему полагалось; он сговорен ехать с тобой.

Здесь названы те люди, которые должны были ехать с Барди. После того, как они закончили таковую беседу, они расстаются.

Глава XVII

В среду Барди приезжает в Слиянье Ручьев и едет оттуда на сходку. А когда он приезжает туда, там уже очень много народа, и потеха идет на славу: люди хотели развлечься, потому что уже давно не встречались вместе. Ничего особого там не произошло, хоть люди и разговаривали друг с другом подолгу.

Вот названные братья, Халльдор и Барди, начинают беседу, и Барди спрашивает, не хочет ли тот как-нибудь осенью выехать вместе с ним из округи. Халльдор говорит, что:

— Мои слова вряд ли сочтут мужественными, если я признаюсь, что не готов ехать: теперь корабль мой снаряжен в путь, и я собираюсь плыть в оба конца. А пока я намерен, если выйдет так, как я хочу, предложить тебе помощь позднее — ведь очень похоже, что она тебе будет нелишней — ибо многие другие лучше подходят для того опасного путешествия, которое ты, по-моему, замышляешь.

Барди принимает все сказанное, как есть, и говорит, что Халльдор не перестал быть ему другом.

— Еще хочу попросить тебя об одном, — говорит Халльдор, — этим летом я поссорился с человеком по имени Торарин, и он пострадал от моих побоев. Сам он заслуживает мало внимания, но те люди, в чьем годорде он живет, потребовали с меня виру, и им-то, Эйольву с Хёскульдом, отказывать мне не подобает. Хочу я, чтобы ты уладил это дело за меня; самому мне это не к лицу, ведь прежде я отказывался от уплаты.

Барди тотчас идет к Хёскульду с Эйольвом и сразу заводит речь о деле Халльдора, и они назначают друг другу встречу, чтоб заключить мировую, за четыре недели до зимы на хуторе Торарина в Песках.

Вот Барди заговаривает с Оддом Удачи о том, не поедет ли тот с ним на юг к Фьорду Городища. Одд отвечает ему сразу, —

— и даже если бы сказал мне об этом на год, или на два раньше, то и тогда б я поехал.

Тогда Барди идет к Торгислю, двоюродному брату Одда, и заводит с ним тот же разговор. Тот отвечает:

— Люди будут говорить, что раньше ты молчал, когда не следовало, но я поеду, если ты этого хочешь.

Он встречает и Арнгрима, воспитанника Аудольва, и спрашивает, поедет ли он с ним. Тот отвечает:

— Я готов ехать, когда ты соберешься.

Такой же разговор он вел со всеми теми, кто назван был ранее, и все приняли его слова хорошо. И Барди сказал, что, —

— Вы держали себя со мной, как пристало мужам. Теперь я намерен явиться к вам в ту субботу, от которой до зимы останется пять недель, а если не приду, то вы мне ничем не обязаны.

Потом все едут со сходки к себе домой. Вот встречаются Торарин и Барди, и Барди рассказывает своему приемному отцу, чем кончился их разговор с Халльдором. Торарин был этим доволен и сказал, что даже если Халльдор и не поедет, большого урона их делу не будет, —

— но у него еще будет случай выручить тебя. Я дал знак о походе без предварения именно затем, что хотел, чтобы весть о нем пришла во Фьорд Городища как можно позже.

Глава XVIII

Вот начинается шестая неделя и наступает пятница. После полудня с сенокоса возвращаются работники Барди, и они почти кончили собирать сено. Барди и его братья стояли на дворе, когда те вернулись домой, и они приветствовали их, как должно. Каждый из работников держит при себе косу или серп, а Торд Песец тащит за собой свое косовище.

Барди сказал:

— Вот тащится песец, влача за собой хвост.

— Это верно, — отвечает Торд, — что я тяну за собой хвост, но это доставляет мне немного хлопот. Сдается мне, однако, что твой хвост будет тянуться за тобой еще очень долго, покуда ты не отомстишь за своего брата Халля.

И Барди не мстил ему за эти слова. Люди садятся обедать. Братья быстро покончили с едой и тотчас встали из-за стола. Барди подходит к Торду Песцу и заводит с ним разговор. Он поручает ему работу, с которой тот должен управиться за вечер и за следующий день, субботу. У Асбьёрнова Мыса оставалось сорок стогов сена, и Барди сказал, что их нужно сложить в одно место и покончить с этим до вечера, —

— а утром ты поедешь на поиски барана по кличке Верткий, вожака нашего стада, потому что бараны ушли с общинного пастбища обратно на наше, — так он дал ему понять, что с этим бараном сладить труднее, чем с прочими овцами, ибо он был проворнее, — утром же ты отыщешь в Долине Служанки пятилетнего вола, который принадлежит нам, и забьешь его, а днем отвезешь все мясо к Южному Городищу. Работы много, и если ты с ней не управишься, узнаешь по себе, кто из нас двоих раньше лишится своего хвоста.

Торд говорит в ответ, что знает цену его страшным угрозам, и они его не пугают. После этого вечером Барди с братьями уезжает в Слиянье Ручьев, и Барди с Торарином проводят вечер за беседой.

Глава XIX

Теперь следует рассказать о хлопотах Торда, и как они завершились. Он собрал все сено, какое еще оставалось у Тальникового Мыса. А когда он приезжает домой, оказывается, что пастух выгнал весь скот на пастбище, и Торд поехал на той же лошади, которая была у него вечером. Вот он находит баранье стадо, на которое ему было указано, но не может поймать барана до самого Стока Вод. Тут лошадь под ним пала. Тогда он берет другую и скачет в ту долину, куда лежит его путь. Он не делает привала ни днем, ни ночью. Ранним утром он приезжает на место, находит нужного вола, забивает его, разделывает и взваливает все на лошадь. После этого он поворачивает в обратный путь, приезжает домой, слезает с лошади и берет с собой баранье мясо. А когда он приходит обратно, одной ноги вола уже нет. Торд произнес нехорошие слова. Навстречу ему выходит тот, кто забрал мясо, и просит Торда не слишком вольничать в речах, если он не хочет, чтобы его прибили. После этого Торд берет остальное мясо и везет его к Южному Городищу, как ему было велено. Там мясо принимают Алов, сестра Барди и ее приемная мать: та тоже звалась Алов. Она была женщиной мудрой и вырастила Барди и других сыновей Гудмунда. Ее называли Кьяннок (Челюсть) и так различали двух женщин, у которых было одно имя.59 Алов, приемная мать Барди, была очень мудра и умела заглядывать в будущее. Она очень благоволила к сыновьям Гудмунда. Она ведала многое и была воспитана в древних обычаях.

Глава XX

Теперь следует рассказать, о чем говорили отец с сыном, Торарин и Барди, прежде чем Барди уехал прочь: они беседовали о многом.

Вот что случилось утром в субботу: Барди нужно было выезжать за своими людьми, которые должны были ехать с ним, А когда он уже собрался в путь, к дому пригоняют двух белых лошадей, а уши у обеих были черные. Эти лошади принадлежали Торду с Широкого Брода. Они убежали от него летом, во время тинга. Тут Торарин сказал:

— Вот лошади Торда. Ты поедешь и отвезешь их ему, а вознаграждения ты требовать не должен: я сам все подстроил так, чтобы они убежали, и я же их укрывал; вряд ли можно счесть, что лошади были в работе. А велел я угнать этих лошадей затем, что мне казалось правдоподобней разыскивать их, а не каких-нибудь кляч, и летом я часто посылал людей на юг к Фьорду Городища, чтобы узнать, нет ли их там. Такой повод казался мне достойным внимания, и я надеюсь, что никто нас не заподозрил. Недавно я вновь послал человека на юг, и завтра он должен вернуться с новостями из южных окраин.

В это время у Устья Белой Реки был торг, и незадолго до этого туда пришли корабли.

Глава XXI

Теперь Барди уезжает оттуда и приезжает к Яру, где жила Тордис; снаружи стояла оседланная лошадь и рядом был прислонен щит. Они едут к дому по выгону, и копыта громко стучат по твердому полю. На дворе были мужчина и женщина, и она мыла мужчине голову. Это были Тордис и Одд, и она уже почти покончила со своим занятием, но пену смыть еще не успела. И как только Одд видит Барди, он вскакивает и смеясь приветствует его. Барди отозвался на приветствие; он просит женщину закончить свою работу и дать Одду умыться самому. Она так и делает. Потом Одд собирается и едет с Барди.

Теперь они переправляются через Мутную Реку, едут к Широкому Броду и приводят Торду его лошадей. Следует рассказать, что в это самое время Торгисль сын Ари поехал на север к Островному Фьорду, и на той же неделе на Поперечной Реке должна была быть свадьба, а через неделю его ждали обратно с севера.

Торд очень обрадовался своим лошадям и предлагает взамен других хороших коней. Барди говорит, что не хочет себе награды. Он сказал, что ее предлагают тому, кто сам взял лошадей, а еще он сказал, что пусть лошади останутся у Торда, —

— они, — говорит он, — понадобятся твоему другу позднее.

Барди скачет в Длинную Долину и едет полем до самого хутора Аудольва. Вот видят они, как со двора выезжает человек, и узнают своего спутника Арнгрима, который дал обещание; дальше он едет с ними. Теперь они едут через Мутную Реку на запад к Эйрику Тревоге, и приезжают как раз тогда, когда скотине давали утренний корм. Они встречают пастуха и спрашивают, дома ли Эйрик. Тот отвечает, что он уехал на рассвете, —

— и мы не знаем точно, куда.

— А где, как тебе кажется, он может быть? — и им пришло на ум, что он ехать не хочет и скрылся. Но не подтвердилось то, что он решил скрыться. Видят они, как двое скачут со стороны Свиного Озера. С хутора было далеко видно, и они узнали Эйрика Тревогу и Торльота Воспитанника Ревуна. Они встречают их у реки, которая берет начало в Свином Озере и зовется Лососьей Рекой. Они радушно приветствуют друг друга и едут вместе, покуда не приезжают в Срединный Приют к Торгислю. Их приветствуют, как положено, и после этого все они долго едут по Ущельной Реке. Тут Барди сказал, что нужно послать людей к Асмундовой Скале встретить Эйольва сына Одда.

— Сюда скачет человек, — говорит он, — и при том быстро: похоже на то, что он выехал с хутора и едет вверх по реке. Надеюсь я — говорит он, — что это Эйольв; думаю я, что мы встретим его у брода, к которому сейчас подъезжаем, так что прибавим ходу.

Так они и сделали. Вот видят они, что у брода стоит человек, узнают Эйольва, подъезжают к нему, и они обмениваются приветствиями. После этого они едут дальше и приезжают на хутор, который называется У Ясеня: это в Тальниковой Долине. Тогда навстречу Барди и его спутникам выезжают трое в крашеных одеждах. Вскоре они встречаются с ними, а были это сыновья сестры Барди. Один из них звался Ламбкар, а другой — Хунн. А третий был из Озерной Долины. Все они прибыли в Тальниковую Долину с запада из-за моря. Гудбранд60 же, их отец, и Гудрун, их мать, жили в Тальниковой Долине на хуторе, который с тех пор стал называться Двором Гудбранда. Радостной была встреча родичей, и Барди приветствует своих племянников. Они сообщают друг другу новости, и Барди рассказывает им, куда он замыслил ехать. Им было тогда восемнадцать лет, и одну зиму они успели провести за морем. Они были люди самой благородной наружности, сильные, умелые и уже успели себя показать, хотя лишь совсем недавно вышли из детского возраста. Они совещаются между собой и решают ехать с Барди, а спутник их поехал в Озерную Долину.

Барди скачет дальше, пока не приезжает в Слиянье Ручьев, и тогда он рассказывает своему приемному отцу; как обстоят дела.

— Теперь ты должен ехать к себе домой на Асбьёрнов Мыс, а завтра я приеду к тебе вместе с моим сыном Торбергом: оттуда я выйду проводить вас.

Глава XXII

Вот Барди и его спутники возвращаются домой; они проводят эту ночь у него. Утром Грис Башка подает им завтрак. Тогда был обычай ставить еду прямо на столы, а блюд не было. Там случилось так, что пропали три меры еды. Грис подошел и сказал об этом Барди.

— Поставь столы, — говорит тот, — и не говори никому.

Турид же не велела подавать еду ее сыновьям, и сказала, что сделает это сама. И Грис сдвигает столы и ставит на них еду. Тут входит Турид и выделяет каждому из братьев его долю — воловью ногу, порубленную натрое.

Стейнгрим тогда сказал:

— Круто порублено, мать: раньше не водилось за тобой обычая подавать на стол столь грубую пищу. Большое от тебя беспокойство; ты ведешь себя, будто помешанная.

Она отвечает:

— Нет здесь ничего странного, и не стоит тут удивляться, потому что злее был изрублен ваш брат Халль, но я не слыхала от вас, что вы не можете этого вынести.

После этого она велит подать им к мясу три камня. Они спрашивают, что это означает. Она отвечает:

— Переварили вы, братья, то, что не лучше этих камней, ведь вы даже не пытались отомстить за такого человека, каким был ваш брат Халль. Вы совсем непохожи на ваших именитых предков — уж они бы не вынесли такого позора и поношений, какие терпите сейчас вы, выслушивая оскорбления от кого ни попало.

Она ходила от двери до двери, вся в бешенстве, и затем сказала вису:

[№ 4]
Барди, будь помянут,
бранью средь отборных
судей свар мерланга,
коли не окрасишь
клин земли налима
сукровицей вражьей
— слову люд да внемлет —
слыть тебе ублюдком.61

Тогда они опрокидывают столы со всем, что на них было, идут к своим лошадям и тут же собираются в путь. Стояло воскресенье, и оставалось пять недель до зимы. Вот они вскакивают в седла и отъезжают от выгона. Тут братья видят, что Турид, их мать, взобралась на лошадь по кличке Тащи Плуг и захватила с собой своего слугу: имени его не называют, но рассказывают, что он был порядочный разиня. Тогда Барди сказал:

— Не хватало того, чтоб она ехала с нами,62 и если мы не хотим этого допустить, нужно сейчас же найти случай от нее избавиться.

Тут он подзывает к себе своих домочадцев Олава и Дага.

— Сейчас вы поедете ей навстречу, — говорит Барди, — заговорите с ней почтительно и красиво и сделаете то, что я велю. Говорите, что хорошо, что она поехала с нами. Велите ее работнику охранять ее, как следует, и поддерживать ее со спины. Так вы будете ехать, пока не подъедете к Конскому Ручью; он вытекает из Западной Ложбины и впадает в Реку Тальниковой Долины. Оттуда ваш путь лежит прямо на север, и вы поедете по другому берегу. И тогда вы ослабите ей подпругу; пусть это сделает Даг и притворится при этом, будто он ее поправляет. Вы переправляетесь через ручей и даете ей упасть в воду, а вместе с ней и работнику. Лошадь же вы уводите с собой.

Вот они подъезжают к ней и почтительно ее приветствуют.

— Быстрей моих сыновей догадались вы поехать мне навстречу, — говорит она, — и уважить меня.

— Они просили нас сделать это, — говорят те.

Она говорит:

— Я собралась в путь потому, что хорошо знаю: когда доходит до больших дел, без понуканий никак не обойтись, и недостатка в них быть не должно.

Те уверяют ее, что им только прибавит славы то, что она едет с ними. Так они едут, пока не приезжают к Конскому Ручью.

Тогда Даг сказал:

— Скудоумен тот человек, который едет с тобой, Турид: не закрепил он твою подпругу, как следует. Большое несчастье, что у достойных женщин такие слуги.

— Тогда поправь подпругу сам, — говорит она, — а потом следуй за мною.

Тот берется за это и ослабляет подпругу у лошади старухи, и они с работником сваливаются в ручей, чего и следовало ждать. Ручей там был совсем неглубокий, и Турид выбирается на берег. А те едут прочь и уводят с собой лошадь. К вечеру она добирается со своим работником до дому, и была не рада тому, что поехала.

Глава XXIII

В это время Барди и его войско едут своей дорогой, пока не подъезжают близко к Городищу; тогда им навстречу выезжают двое, а были это Торарин Годи, приемный отец Барди, со своим сыном Торбергом. Они приветствуют друга друга, и Торарин с Барди сразу заводят такую речь:

— Отчего у тебя на коленях, отец, — говорит Барди, — лежит такой большой меч?

— А ты, столь памятливый и внимательный, раньше не видел у меня такого оружия? — спрашивает Торарин, — так и есть: раньше у меня его не было. А теперь мы с тобой поменяемся оружием, и я возьму себе то, которое при тебе, — и так они и сделали.

Тут Барди спросил, как этот меч к нему попал. Тот рассказывает со всеми подробностями, что произошло у них с Торви Кривдой, и как ему удалось добиться, чтобы тот привез ему оружие,

— А у Торберга, моего сына, есть второй меч, и он принадлежит Торбьёрну, а тот, что ты держишь — Торгауту. По-моему, они вполне заслужили, чтобы их же оружие пресекло их наглость и спесь; для того я и подстроил это дело, и тем самым ты расквитаешься с ними за поношение, которому они подвергли тебя и твоих родичей. Теперь я бы хотел, чтобы ты был мне послушен, и так долго, как мне кажется нужным.

Затем они въезжают на выгон у Городища, где жил Эйольв, зять братьев: когда Барди въехал во двор, у дверей уже стояли две взнузданные лошади. На одной из них была еда для братьев: она полагалась им на дорогу. Они догадались об этом, увидев свежее мясо, которое велел отвезти туда Барди.

Тут Эйольв садится на коня, и он уже готов тронуться в путь. В это время из дома выходит женщина. Она зовет Барди и просит его вернуться к дверям: у нее есть к нему дело. То была Алов, его сестра. Он попросил тогда всех ехать дальше и сказал, что долго не задержится.

Он подъезжает к двери и спрашивает, чего она хочет. Та просит его сойти с коня и проститься со своей приемной матерью. Он так и делает и заходит внутрь. Старуха лежала в постели и что-то говорила.

— Кто идет сюда? — спрашивает она.

Он отвечает:

— Здесь Барди. Чего ты хочешь от меня, мать?

— Зашел бы ты сюда, — говорит она, — вовремя ты явился. Сейчас я спала, — говорит она, — а ночью проснулась, чтобы приготовить вместе с твоей сестрой вам еду. Подойди ближе, — говорит она, — я хочу тебя обнять.

И Барди сделал, как она просила, потому что очень любил ее. Она касается его темени и обнимает его со всей силой. Барди сказал:

— Что видится тебе, и чем, по-твоему, кончится, если ты теперь сжимаешь меня так крепко?

— Хорошее видится мне, — сказала она, — не случится, думаю я, такой беды, какую я сочла бы большой.

Барди был могуч и велик ростом: толста была его шея, и она протягивает руку к его шее, снимает с себя большое ожерелье из камней, надевает ему на шею и поправляет на нем плащ.63 Барди носил на шее нож на перевязи; она оставляет нож там, где он был и просит его ехать с богом. Он едет тогда за своими спутниками. Она кричит ему вслед:

— Да исполнится то, чего я жду, и надеюсь я, что все так будет.

Глава XXIV

А он подъезжает к своему войску, и они едут своей дорогой. Торарин долго едет с ними и руководит их походом: ему кажется очень важным, чтобы все прошло по задуманному.

— Подыскал я вам ночлег, — говорит он, — в Скальной Долине, где вы и заночуете. Ньялем зовется бонд, который приютит вас на ночь. Рассказывают, что хозяин он не самый расторопный, а все ж добра у него вдоволь: поэтому я надеюсь, что он примет вас по моему указанию.64 И еще: со мной сейчас человек, который ночью приехал с юга из Фьорда Городища. Его я посылал на той неделе для того, чтобы узнать новости из той округи, и он смог рассказать мне немало. Он рассказал, что Хермунд сын Иллуги должен будет в конце этой недели поехать с множеством людей из округи на торг. Тебе, наверно, известно, что братьям, сыновьям Торгаута, нужно за лето выкосить тот луг, что зовется Золотым Лугом. Работа у них спорится, и они должны закончить ее в эту среду, и в этот день они будут дома. Узнал я и то, что у Гислунгов вошло в обычай приговаривать «не Барди ли это приехал?», когда кто-нибудь поднимает шум или громкий вопль, и это они обращают в насмешку и глумление над вами, чтобы злее поносить вас. Рассказывают также, и это очень похоже на правду, что люди из их округи решили между собой, что если в округе случится что-либо, связанное с насилием над людьми, то все обязаны гнаться за убийцами, и так у них заведено с тех пор, как Снорри Годи и его люди, совершив убийство, легли спать рядом с хутором. А тот, кто не исполнит этого, должен будет уплатить три марки, и это касается каждого, кто живет в годорде от Портовых Гор до Северной Реки, ведь туда входит большинство людей с Побережья и с Облачной Реки.

На следующий день вы покинете Ньяля и поедете не спеша. Заночуете вы в пустоши, — с тех пор она и получила свое имя и зовется Перепутьем — и вы должны выйти на две тропы, которые ведут от пустоши к югу и осмотреться, те ли это, о которых я говорю. Называется эта пустошь — Разлив; там много больших озер, и с северного края Разлива есть одно, в которое с суши вдается мыс. Он не широк, и в ряд там может стать не более девяти человек. По этому озеру проходит водораздел между нашими местами и пустошью; это место боя я предназначаю для вас. А другая тропа ведет к южному краю Разлива: мне бы не хотелось, чтобы вы ее занимали: там вам придется тяжелее, если понадобится принять бой. Там с суши в озеро вдается один мыс; на нем могут стать восемнадцать человек в один ряд, а к югу от него проходит водораздел между их округой и пустошью.

На третий день вы выходите к хижинам, которые выстроены по всей Кустарниковой Долине, но никого из людей там уже не будет: все это пастбища жителей Побережья, а они съехали со своих хижин еще накануне.

Надеюсь я, что вы попадете туда на склоне дня: пусть два человека из вашего войска спустятся с гор в ту округу, проедут по мосту через реку, а к хуторам подъезжают не иначе, как с южного берега. После этого вы должны подъехать к тому хутору, что зовется Двором Халльварда, спросить у бонда новости и справиться о тех лошадях, что сбежали из северной четверти. Вы будете расспрашивать и о торге. Оттуда вы увидите Золотой Луг, когда поедете вниз по реке, и вам будет видно, есть ли там те люди, которых вы ищете. Оттуда вы поедете к броду, и пусть бонд покажет вам путь. Потом вы вернетесь обратно на пустошь.

А в среду утром ты поедешь на мост, потому что оттуда тебе будет видно, что делается в округе, и ты поделишь свое войско на три части, так как всего вас восемнадцать; девятнадцатый должен остаться и стеречь лошадей. Пусть это будет Грис Башка, и лошади должны быть наготове, когда они вам понадобятся.

Шесть человек должны остаться на мосту: я сам решу, кого поставить, и как нужно поделить наших людей. Пусть это будут родичи, Торгисль из Срединного Приюта и Одд Удачи, Арнгрим, Эйрик Тревога, Торльот Воспитанник Ревуна и Эйольв с Асмундовой Скалы. Они должны остаться именно потому, что они самые сильные и умелые воины из всех, кто едет, и вам не подобает отказывать им в почете и уважении. А на полпути пусть остановятся другие шесть: братья Тородд и Торгисль с Крачечного Болота, двоюродные братья Барди, и с ними третий, который заменил Халльдора;65 там должны быть и сыновья твоей сестры, Ламбкар и Хунн, а шестым будет Эйольв, твой зять. Они будут тебе послушными и не такими своенравными, как те. Они должны сидеть там потому, что оттуда они заметят, как приближаются люди.

А вы шестеро поедете дальше, ты и твой брат Стейн, Стейнгрим, Олав, Даг и Торд: они будут тебе послушнее всего, и их вполне достаточно, чтобы справиться с теми, кто будет на лугу. Убив их, сразу отправляйтесь прочь, ибо погоня за вами не замедлит, и ее не придется ждать долго, если они увидят не больше шести человек: тогда у них не должно набраться много народа. И вот вы скачете как можно быстрее, пока не добираетесь до северной тропы, ибо тогда все ближайшие свидетели окажутся из северной четверти, что будет вам на суде большим подспорьем. Только есть у меня подозрение, что ты не успеешь добраться до нее из-за спеси тех, кто с тобой едет. На этом мы с тобой расстанемся, и да встретимся невредимыми.

Глава XXV

Вот Барди вечером приезжает к Ньялю со своим войском. Ньяль стоит на дворе и предлагает им всем ночлег, как друзьям. Они благодарят его, распрягают лошадей и усаживаются на обе скамьи. Ньяля с женой вечером в доме не было: они готовят гостям еду. А маленький их сынишка был дома и развлекал гостей. Барди спрашивает мальчика, нет ли у него какого-нибудь точила.

— Я знаю, — говорит мальчик, — что у моего отца есть точильный камень, но взять его не решаюсь.

— Я заключу с тобой сделку, — говорит Барди, — и отдам тебе за него нож на перевязи.

— Ладно, — говорит мальчишка, — почему же я должен отказываться?

Он ищет точильный камень, находит его и вручает Барди. Барди берет камень и снимает со своей шеи нож, и тогда-то ожерелье из камней, которое старуха надела ему на шею, немного съехало в сторону, и об этом зайдет речь дальше.66

Вот они точат свое оружие. Теперь мальчику кажется, что он поступил хорошо, если у них есть то, что им было нужно. Они остаются там на ночь, и им оказывают хороший прием. На следующий день они выезжают; стоит хорошая погода, и они едут не спеша. Барди спрашивает Эйрика Тревогу, как, по его мнению, окончится их поход.

Тот отвечает:

[№ 5]
Верю — пересекши,
С севера всю пустошь,
Мы сыча насытим
сукровицы в сече.
Дорого дорога
Обойдется с юга,
Да не вздрогнет гордый
Пред грозой грядущей.67

Потом они ночуют на пустоши, а на третий день приезжают в Кустарниковую Долину, и было это на склоне дня. После этого они некоторое время дают лошадям попастись, а потом двое из них едут вниз в ту округу, как велел Торарин, и они не встречают там никого и все время едут горной дорогой, пока не подъезжают к мосту, а миновав его, — ко Двору Халльварда. Им было видно, что делается на Золотом Лугу, и они увидели мужчин в рубашках, которые косили луг. Им показалось, что все идет так, как им было сказано. Они сочли, что работы здесь хватит на весь следующий день: раньше им рассказывали в точности то же самое. После этого они встречают бонда, заводят с ним разговор и спрашивают, что нового. Никто из них не мог сказать другому ничего особенного, и они справились о лошадях, которые раньше сбежали, а теперь их повсюду разыскивают. Тот ответил, что никогда и не знал, где они, и добавил, что их придется искать еще долго. Они спросили, какие новости с торга. Бонд ответил, что точно не знает, что там за дела, но он не думает, что там происходит что-то особенное. Они просили его показать дорогу к броду, и он так и делает. На этом они расстаются. Они едут обратно к своим спутникам и рассказывают им, как обстоит дело. Оставшуюся часть ночи они спят.

Глава XXVI

Теперь следует рассказать о людях из другой округи, к которым теперь переходит сага.68 Торбьёрн сын Бруни из Столбов встал рано утром. Он велит своему работнику вставать с ним вместе, —

— сегодня мы поедем в кузницу Торгаута и поработаем там.

Стояло раннее утро, и солнце еще не взошло. Он велел подать им завтрак. Хозяйка поставила для них на стол чан, но не рассказывается, что в нем было. Торбьёрн чувствует, что его не уважили; он берет чан и бьет жену промеж лопаток. Она оборачивается, принимается поносить его на чем свет стоит, и они оба в гневе.

— Почему же ты не уносишь это? — говорит он, — ведь там нет ничего, кроме крови, и странно, что ты этого не замечаешь.69

Она отвечает ему на это спокойно:

— Не принесла я ничего такого, что не было бы тебе кстати, но я не огорчаюсь тому, что пища кажется тебе кровью, ведь ты скоро попадешь в Хель, и видение предвещает твою смерть.

Торбьёрн сказал вису:

[№ 6]
Нашей Вёр достатка
Траур не пристанет —
Фольд бус лишь сгноить бы
Скальда, — коль я сгину.
Яблок Хель сулит мне
Пива подавала,
Да навряд осилит —
— дюже то негоже.70

Тогда она выбегает, хватает сырную голову и бросает ее перед ним на стол. Она садится на скамью напротив и плачет. Торбьёрн сказал другую вису:

[№ 7]
Мерина морского
конунга погонщик
Не подарит блага
Лжевдове плаксивой,
Ведь волчице шизой
Лишняя обуза —
Горевать о мертвом
Скул росой бирючьей.71

— Что-то странное мерещится мне теперь: мне чудится, что обе торцовые стены обвалились, и еще вижу я, как со стороны пустоши с севера на наш дом рухнула жердь.72 А сыр, который я ем, кажется мне на вкус вовсе не сыром, но сплошной землей.

Они опрокидывают столы, идут к своим лошадям, садятся на них и выезжают со двора.

Тут Торбьёрн сказал:

— Этой ночью я видел сон.

Работник спрашивает:

— Что же тебе снилось?

— Мне казалось, что я стою там, где не все ладно, и со мной меч, который я привык брать с собой, — но сейчас его со мной нет73 — и он разломился надвое, когда я нанес им удар. Еще я будто бы сказал две висы, и обе запомнил:

[№ 8]
Вот для висы повод:
раз колол полено
у околиц тарчи —
лишь сошлись сеч свахи,
Фенрир шлема треснул
надвое, воитель, —
довелось изведать,
как оно бывает.74

[№ 9]
Было бы не хило,
Ускоритель киля,
Кол не расколовши,
Уберечь мне череп;
Друг, угря угодья
разгрызать гораздый,
— им одним хранимы —
Кромок гром окормит.75

Тогда же, пока они ехали, их запомнил и его спутник. Вдруг он поворачивается лицом к Торбьёрну.

— Да, — говорит тот, — а железо-то мы оставили дома, или же оно у нас выпало по дороге. Поезжай-ка обратно искать его, и если найдешь его на дороге, поезжай прямо в кузницу. А не найдешь, так возвращайся к своим обычным делам.

Потом они расстаются, и работник не находит железа. А Торбьёрн едет в кузницу к своему родичу Торгауту и застает его, когда тот садился завтракать. Они приветствуют друг друга и спрашивают, что нового. Никто не мог сообщить другому ничего особенного.

Еще следует сказать о том, что сыновья Торгаута давно уже встали и отправились косить на Золотой Луг. Они решили между собой, что было бы хорошо, если б за день его удалось выкосить весь. Они подходят к лугу и снимают с себя оружие и верхнюю одежду. Гисли отошел немного в сторону и огляделся, а его братья начали косить. Он остановился и сказал вису:

[№ 10]
Вижу, словно вьяве,
Как в лосином стойле
Свора слуг шишиги
Налетит на скальда.
Моди гуда меди
Не пребудет в мире,
Факельщиков шквала
Хлёкк коня уколы.76

Он рассказывает им свой сон, о том, как ему снилось, что они стоят на Золотом Лугу и на них напало множество волков, и они яростно наседали на них, —

— и сон мой как будто оборвался на том, что я побежал вниз к нашему хутору.77

Они взялись за косы, и вот уже некоторое время косят.

Глава XXVII

Вот Барди делит свое войско на три части, как ему наказал приемный отец, и об этом рассказывалось раньше. Теперь же он открывает им всем свой замысел. Они приободрились и решили, что есть надежда исполнить задуманное. Слова его они поняли как приказ, но не преминули сказать, что действуя так, больших дел не дождешься.

Тогда у Побережья Белой Реки была большая роща: в то время лес в стране еще рос. Последние шесть человек расположились у верхних отрогов леса и смотрели оттуда, что происходит на Золотом Лугу. Теперь Барди размышляет, сколько всего тех, кто косит: он уже не уверен, не баба ли третий, тот, что бел лицом, —

— или это и есть Гисли?

После этого они выходят из лесу один за другим, и сперва сыновьям Торгаута показалось, что прошел один человек. Тормод, который косил последним, тогда сказал:

— С той стороны идут люди.

— А мне кажется, — говорит Гисли, — что идет один человек.

А те шли быстро, но не бежали.

— Не так это, — сказал Кетиль Кувшинное Рыло, — там люди, и их немало, — и он остановился и посмотрел вдаль.

Кетиль сказал:

— Не Барди ли это? Очень похоже, что да. Я совсем не умею различать людей, если это не он, ведь так он был одет летом на тинге.

Братья Кетиль и Тормод глядели вдаль, а Гисли косил и сказал им:

— Вы ведете себя так, словно Барди этим летом сидел за каждым кустом, а он так и не появился.

Барди и его люди заранее решили, что на каждого из братьев нападут двое. Барди со Стейном должны были убить Кетиля Кувшинное Рыло: тот был очень силен. Даг и Олав должны были напасть на Гисли, а Стейнгрим и Торд — на Тормода, и вот они побежали к ним.

Тут Кетиль сказал:

— Теперь уже нельзя отрицать, что Барди приехал.

Они хотели схватить свое оружие, но никто из них не успел. Когда они видят, как обернулось дело, Кетиль и Гисли решают бежать домой через выгон, и Барди побежал за ними, и с ним трое его спутников. А Тормод бросился вниз к реке, и Торд со Стейнгримом побежали за ним. Они загоняют его в реку и забрасывают камнями с берега; ему удается переправиться через реку и спастись. А двое братьев подбежали к ограде выгона: Кетиль оказался проворнее и перепрыгнул через нее. А когда настал черед Гисли прыгать через ограду, то дерн под ней провалился, и Гисли поскользнулся. Тут подоспел Барди: он оказался самым быстрым, и он наносит ему удар мечом Торгаута и разрубает лицо почти пополам. Барди тут же поворачивается к своим спутникам и говорит им, что вот кровь и пролилась. Они отвечали, что это дело пустячное, и гордиться тут нечем. Он сказал, что все останется как есть, —

— и мы должны поворачивать обратно.

Он настоял на своем, и это им очень не по душе.

Кетиль втаскивает тело Гисли на двор и забрасывает его себе на спину. Он побежал домой к хутору, и они не видели по нему, что ноша тяжела.

Торгаут и Торбьёрн были в кузнице и ждали работника Торбьёрна, который поехал за железом. Тут Торгаут сказал:

— Однако какой там шум! Неужели приехал Барди?

В этот миг в кузницу вбежал Кетиль, и он отвечает:

— Твоему сыну Гисли довелось узнать, что Барди-таки приехал, — и он бросает мертвеца ему под ноги.

Барди спешит навстречу своим спутникам и говорит, что теперь можно считать, что они с Гислунгами квиты. Они сказали, что убитые друг другу не пара, и что случилось пустячное дело, если убит всего один человек, а они ехали сюда так долго. А когда все собираются вместе, то те, кто сидел у моста, сказали, что они бы точно не поехали, раз уже можно собираться в обратный путь, и большей мести за понесенный ими урон не будет. Они сказали, что Гисли и Халль не ровня друг другу, и всячески поносили Барди. Они сказали, что если б там были они, то уж этим бы дело не ограничилось.

Затем они идут к своим лошадям и говорят, что хотят завтракать. Барди просил их не терять времени на еду. Они сказали, что поститься не намерены, — и мы все-таки не можем понять, что гонит тебя обратно, ведь ты еще не совершил ничего такого, что покрыло бы тебя славой.

Барди сказал, что его не волнуют их речи. Затем они садятся завтракать.

Глава XXVIII

Теперь Торгаут, Торбьёрн и Кетиль заводят между собой разговор. Торгаут говорит, что дело зашло далеко, —

— и велико мое горе. Кажется мне, однако, что и месть должна быть не меньшей, и я хочу, чтобы никто отсюда не уезжал.

Те говорят в один голос, что такого никогда не случится. Женщины услыхали, о чем идет речь, и Кетиль послал их ко Двору Фроди и к Прибрежным Холмам сообщить о том, что случилось и сказать, чтобы каждый передавал своему соседу вплоть до Склона Поперечной Реки и Долины Северной Реки, чтобы он выезжал в погоню за убийцами, если не хочет осуждения и утраты имущества. Сами они выходят, садятся на лошадей и едут к Высокой Горе к Арни сыну Торгаута. К нему тогда приехал его тесть: это был Торарин со Склона Поперечной Реки, отец его жены Астрид. Оттуда они поехали впятером.

Теперь следует рассказать о Тормоде. Он бежит по южному берегу, пока не приходит к Кряжу. В то время южный берег был заселен мало. В тот день дома оставались немногие: хозяева отправились на торг, а домочадцы на работу. Эйд сидел дома и играл в шашки со своими сыновьями: один из них звался Иллуги, а другой — Эйстейн. Тормод рассказывает о том, что случилось. Тогда, и долгое время спустя, выше Бьёрнова Водопада был мост. Эйд ехать не захотел, но его сыновья схватили оружие и поехали.

Вот братья приезжают к Торгислю со Двора Рубаки. С ним дома был его сын Эйольв: тем летом он вернулся из Норвегии. Тормод едет вверх по реке ко Двору Халлькеля. Он приезжает туда и рассказывает, что случилось. Тинд был в доме один,78 но в кузницу пришли мужчины с хуторов по соседству. Рядом жила женщина по имени Торфинна: ее называли Женщина-Скальд.79 Она жила на Дворе Торварда. У нее был сын по имени Эйольв и брат по имени Танни, которого называли Крепкоруким: он очень выделялся своей силой, как и его племянник Эйольв. Оба были людьми отважными. Они-то и оказались в кузнице Тинда.

А в Крутояр никто не поехал потому, что Хермунд вместе со своими работниками уехал к кораблю. С Тиндом поехало четверо — пятым был Тормод — но это было уже ближе к вечеру.

Сыновья Эйда заезжают к Торгислю Рубаке: тот собрался быстро, и они выехали оттуда вшестером. С ним был также Эйольв, сын Торгисля, и еще четверо людей.

Глава XXIX

Теперь следует рассказать, что предприняли Барди и его люди. Барди едет первым, и несколько быстрее, чем они, так что между ними образовался разрыв, а те ехали довольно медленно и кричали ему, что он, верно, дрожит от страха. Тут они обнаруживают за собой погоню и видят войско немногим меньшее, чем они сами. Спутникам Барди становится весело на душе, и они радуются тому, что за время их похода произойдет нечто памятное.

Тут Барди сказал:

— Проедем чуть-чуть вперед, и очень вероятно, что это лишь подстегнет погоню.

Тогда Эйрик Тревога сказал вису:

[№ 11]
Строились отрядом,
алчные до сечи,
вняв увещеваньям
ратоборца Барди
от южан не бегать
с бурей вихря дротов —
— сведущ люд на пустошь
наступает с юга.80

— Криво на сей раз излагаешь, — говорит Барди, — я велел каждому ехать во весь опор, пока мы не доберемся до той тропы, которую выбрал мой приемный отец, и там, на севере Разлива, мы примем бой.

Но все же Барди не удалось выйти к нужной тропе: его спутники объявили, что их и без того гнали слишком долго, довольно с них и того, что они дошли до южной окраины пустоши. Видит Барди, что уже ничего не изменишь, и тогда он поворачивает коня.

Он говорит своим, что жаждет избавиться от погони не больше, чем они, и они заключат уговор, —

— и пусть вина падет на того, кто его нарушит: никто сегодня вечером не должен бежать прочь, пока вы сами не сочтете, что иного пути нет, и вы заговорите об этом раньше меня. Упрашивать никто никого не станет: ни вы меня, ни я вас.

Вот теперь им легко на душе. Они оставляют лошадей позади себя на мысу и ставят там Гриса Башку стеречь их: он был человек мирный и к тому же немолодой.

Тут Эйрик сказал вису:

[№ 12]
Удержав державу,
рвется в бой дружина,
на рожон, желая
закалить ран жало.
Обождем — на юге
смерч мечей замечен —
— знать кольчуг кочевник
пустит кровь на пустошь.81

В тот же день поехали и за Хермундом, и посланные нашли его, когда тот был уже на пути с Мыса Тингов домой. Он бросает весь свой скарб на месте и велит всем своим спутникам ехать в погоню. Он набирает еще народу и едет за ними вслед.

Глава XXX

Теперь встречаются люди с юга и Барди; те спешиваются. Барди выстроил свое войско поперек мыса.

— Не сходите теперь с этого места, — говорит Барди, — есть у меня подозрение, что сюда явятся еще многие.

Так они стояли строем, восемнадцать человек поперек мыса, и ждали, пока те нападут на них.

— И по всему видно, что вам доведется испытать здесь ваше оружие, — говорит Барди, — и было бы лучше занять северное озеро. Говорю это не в поношение, а к тому, что сделай мы так, вести тяжбу впоследствии было бы легче. Но поддаваться страху не нужно.

Они стояли с обнаженным оружием: по правую руку Барди стоял Торберг, а по левую — Одд Удачи; далее стояли братья Барди. Теперь уже люди с юга не так в себе уверены, как раньше, ведь они против них оказалось большее войско, чем они могли ожидать. Предводителями у них были Торгаут, Торбьёрн и Кетиль.

Тут Торгаут сказал:

— Разумнее всего подождать подмоги. Они поступили умно, приехав в нашу округу в столь малом числе.

И они не идут дальше, и когда это увидели люди с севера, они думают, как им быть. Торберг говорит так:

— Тут ли Кувшинное Рыло?

Тот отвечает, что он здесь.

— Знаком ли тебе меч, который я держу?

Тот сказал, что этого он знать не может, —

— а кто ты такой?

— Меня зовут Торберг, а меч этот дал мне твой родич Торви Кривда, и он нанесет тебе сегодня много ран, если я этого захочу. Чего же вы не нападаете? Вы, по-моему, сегодня потрудились усердно: и поездили, и побегали.

Тот отвечает:

— Может статься, это и есть мое оружие, да только когда мы сегодня расстанемся, ты уже не сможешь нас попрекать.

Тогда Торберг сказал:

— Если ты настоящий мужчина, зачем тебе ждать подмоги?

И тут Барди говорит:

— Какие новости у вас в округе?

— Те новости, которые ты, должно быть, считаешь хорошими, — убийство Гисли, моего брата.

Барди отвечает:

— Уж это нас не расстроит: я думаю, не стоит сомневаться, что это моих рук дело. Или, может быть, ты, Кетиль, и твой отец, считаете, что вам пока не за что мстить нам? Помнится мне, что совсем недавно ты прибежал домой, Кетиль, с ношей на спине, и спешил поднести ее своему отцу. Но коли не помнишь, вот тебе свидетель, этот самый меч, — и он делает взмах мечом в его сторону, — кажется тебе, Кетиль, что некому мстить, — так посмотри сюда, ведь на нем еще не высохла кровь, — и он снова взмахивает мечом.

Этого те вынести не смогли, и вот начинается битва. Торбьёрн подбегает к Барди и рубит его по шее так, что раздался громкий треск. Удар пришелся как раз по тому камню в ожерелье, который съехал в сторону в тот раз, когда Барди снял с шеи нож и отдал сыну Ньяля; кровь брызнула из-под завязок шлема, но меч не вонзился.

Тогда Торбьёрн сказал:

— Ты тролль, раз тебя не берет железо.

Затем они разошлись, и после первого мощного удара Торбьёрн обращается против Тородда, и они бьются друг с другом. Навстречу Барди выступил Кетиль, а Торгаут сходится с Торбергом. Там не было недостатка в мощных ударах и боевом запале. У людей с юга войско было меньше, и сражались они хуже.

Сперва следует рассказать о схватке Барди и Кетиля. Кетиль был человек могучий и бесстрашный. Они бьются очень долго. Кончается тем, что Барди поражает его в бок, и разрубает надвое, так что Кетиль пал. А после этого Барди бросается к Торгауту и наносит ему смертельную рану, так что оба они приняли смерть от своего же оружия.

Теперь надо рассказать о Торбьёрне и Тородде. Они сражаются в другом месте, и оба рубят друг друга без жалости, так что мощных ударов было вдоволь; и раны тоже были немалые. Вот одним ударом Тородд отрубает Торбьёрну ногу у подъема, но тот не перестает сражаться и направляет меч Тородду в живот, тот оседает, и внутренности вываливаются наружу.

Торбьёрн видит, что родичи его убиты, и он не отходит в сторону, невзирая на свое увечье. Тут навстречу Торбьёрну бросаются сыновья Гудбранда. Он сказал им:

— Поищите себе другое занятие: не водилось раньше за людьми молодыми обычая связываться с нами.

После этого он бросается к Барди и бьется с ним. Тут Барди сказал:

— Ты сам кажешься мне троллем, если можешь сражаться так без ноги, и это больше похоже на правду, чем то, что ты сказал про меня.

Тогда Торбьёрн говорит:

— Нет ведовства в том, что муж терпит свою рану и не раскисает до такой степени, что не защищается, пока может. Это и называют мужеством, и лучше бы ты оставил о себе добрую память и прославился таким образом, чем побеждал людей колдовством. И прежде чем я склонюсь в траву, вам придется признать, что я умел обращаться с оружием.

Там он пал от руки Барди и заслужил себе добрую славу. Битва долго еще не стихает, но в конце концов люди с юга обращаются в бегство. Еще рассказывают, будто в их рядах был человек по имени Торльот, великий воин. Он жил у Столбов; некоторые говорят, что он был с Отбойного Ручья. Этот Торльот бился с Эйриком Тревогой, и прежде чем они сошлись, Эйрик сказал вису:

[№ 13]
Щит с щитом сшибить нам,
предстоит, воитель,
— не сулит затишья
бой с тобой, Отбойник.
Слышал: ты защиты
отродясь не ищешь, —
нешто брешут? проще
все шипом прощупать.82

Они сражаются очень долго, и по рассказам, немного было людей столь отважных. Оба были высоки ростом, очень сильны, воинственны и бесстрашны. Вот Эйрик рубит Торльота мечом, и меч ломается надвое. Тогда он хватает острие и поражает им Торльота. Рана была велика, и тот пал.83

Глава XXXI

Теперь наступает передышка, но вот они видят, как едут шесть человек. Это Торгисль Рубака со своим сыном Эйольвом и сыновья Эйда. Они видят, что их людям выпала тяжкая доля, а многих уже нет в живых, и это их печалит.

Сыновья Гудбранда высмотрели себе Эйольва и просят Барди отпустить их, чтобы отомстить за себя и убить врага. А причина была такова, что зимой, когда все они были в Норвегии, Эйольв столкнул их с лестницы в выгребную яму, и они выбрались оттуда порядком запачканные; теперь они жаждут мести, и для этого проделали путь на юг под началом Барди.

Барди говорит им:

— Вы люди храбрые и достойные, и велика будет утрата, если вы погибнете. И хотя мы должны дать вам случай отличиться, я прошу вас обоих оставаться в строю.

Их это не утихомирило, и вот они бегут по мшистым камням навстречу Эйольву, и начинается бой.

Эйольв был могучий воин, искусный во всем, как и его отец. Сил у него в избытке, он побывал во многих сраженьях, и бой их долог и жесток, и кончается он тем, что обе стороны лежат мертвые, так отчаянно и жестоко они бились.

Сыновья Эйда тоже сражаются стойко и выказывают отвагу и мужество; против них бьются Стейн со Стейнгримом. Тут все начинают биться друг с другом, не покладая рук, и сыновья Эйда пали и расстались с жизнью, ведь поблизости находился Барди.

Торгисль Рубака не щадит себя; ему кажется, что смерть сына — это большое горе. Торгисль был велик ростом и лучше других обучен владеть оружием. Он рубит обеими руками, и для него все равно — жизнь или Хель. В числе тех, кто сражался всего отважней, чаще других называют Торгисля, Эйрика и Тородда.

Торгисль рвется вперед без оглядки, и во всем Фьорде Городища не было никого, равного ему по отваге. Навстречу ему выступил Торгисль, брат Тородда, и они бьются друг с другом. Оба сражаются жестоко. Вот одним ударом Торгисль Рубака попадает тезке в лицо и обрубает нос от самых бровей донизу.

При этом он сказал:

— Вот ты и получил такую отметину, как тебе подобает: многие из вас еще получат подобные.

Торгисль отвечает:

— Отметина нехороша, но есть надежда, что у меня хватит храбрости снести ее, как положено мужу, а вы недолго будете этим хвастать, — и он поражает его и повергает наземь, так что тот стал неспособен к бою.

Тут наступает передышка, и люди перевязывают раны. Вот они видят, как едут четверо. Это были Тинд, Танни, Эйольв и Тормод, и когда они приезжают, то очень подстрекают своих к бою; они и сами были люди отважные. Битва начинается теперь в третий раз. Танни выступил против Барди, и там завязался бой что надо. Танни рубит часто и мощно, но и в этот раз, как и раньше, тяжело иметь дело с Барди, и кончается у них тем, что Танни пал от его руки.

Эйольв выступил против Одда, и они сходятся в схватке. Оба они были достойны друг друга. И вот Эйольв наносит Одду удар, и он приходится в щеку и в подбородок: это была большая рана.

Тут Эйольв сказал:

— Может статься, теперь вдове опротивеет целоваться с тобой.

Тот отвечает:

— Давно подурнело мое лицо, а теперь оно понесло немалый урон. Только ты, возможно, своей подружке об этом так и не расскажешь, — и он рубит Эйольва и наносит тому большую рану.

И в этот раз, как и раньше, Барди стоит рядом и добивает Эйольва.

Тормод сын Торгаута тоже был человек отважный и держался стойко. Против него выступил Эйольв с Городища и сильно ранил его. И хотя из людей с севера называют прежде всего этих, все они сражались стойко и доблестно, потому что войско у них был отборное. И когда пали те, кто был назван, битва прекращается. Тут Торберг сказал, что пора уходить: к этому времени пало восемь человек с юга и трое с севера.84

Барди спрашивает Тородда, может ли тот ехать с ними. Тот говорит, что на это надежды нет, и просит их уезжать. Барди осматривает его рану. В это время они замечают, что с юга из леса показывается войско. Барди спрашивает, не хотят ли его люди подождать: они говорят, что хотят ехать, и так и поступают. Обратно их едет шестнадцать человек, и большинство из них ранены.

Глава XXXII

Теперь следует рассказать об Иллуги. Он приезжает на поле боя и видит, что случились большие события, и притом нерадостные. Иллуги спросил, сколько же всего их было, и Тинд отвечал ему двумя висами:

[№ 14]
Ясеней осьмнадцать
омута лучины,
да в придачу ясень
затевали свару
тетивы, а против
были все пятнадцать
прожигал заклада,
коих пало девять.85

[№ 15]
Эйдова порода
в споре пала вскоре,
с Гудбранда сынами
сдобрив в брани почву;
после сбора тарчей
не пойдем на виру!
Преданную свиту
пеня ждет крупнее.86

Потом Тинд подходит туда, где лежал Тородд, видит, что тот жив, и тотчас отрубает ему голову. Узнав об этом, Иллуги сказал Тинду, что тот поступил дурно, убив лучшего свидетеля битвы, и раз уж они бежали прочь от этого человека, они обязаны были дать ему пощаду. Он призывает хулу на голову Тинда.

Затем Иллуги едет в погоню с сотней людей, но тут на горы спускается густая мгла, и приходится поворачивать обратно. Он велит отвезти тела павших на юг. Многие их люди были ранены. А Гислунги — Арни, Фроди, Тормод и Торарин87 — были ранены тяжело. Затем Иллуги отряжает людей сидеть возле павших, на тот случай, если северяне решатся поехать за телами своих людей. Для этого остаются шестьдесят человек: они разбивают шатер, сидят там и ждут, не приедут ли те в западню.

Барди же приезжает к Ньялю. Оттуда он едет в Слиянье Ручьев, и на нем та же одежда, что и прежде.88 Вот Барди и Торарин встречаются, и Барди доверяется приемному отцу и говорит, что они намерены ехать за телами. Торарин говорит, что со столь малым отрядом они павших не выручат, и что буря и непогода все равно заставят их повернуть вспять: закон к тому же обязывал людей с юга похоронить тела. Все выходит так, как предсказал Торарин, и они не смогли проехать через горы и повернули обратно.

Теперь Барди держит путь на Асбьёрнов Мыс. Они едут по своей округе, и всем кажется, что едут женщины. Оставалось четыре недели до начала зимы, и весть об их походе еще не распространилась повсюду, так что подозрений ни у кого не возникло.

Потом Барди едет к тем хёвдингам, которые условились с ним о встрече перед тем, как он выехал на юг. С ним была также его жена Гудрун: она должна была встретиться со своим отцом и узнать, чем он может помочь Барди. Она встречает отца и излагает ему то, что ей поручено. Тот отнесся к этому холодно. Барди и его люди не снимали своих облачений, а весть о походе еще ни до кого не дошла.

Хёскульд и Эйлив долго ждали в условленном месте, и решили, что Барди уже не приедет. С ними было много народа, и вот они собрались в путь. Хёскульд просил еще раз оглядеться. Выходит Торд89 и говорит, что видит странное зрелище: вроде бы едут женшины. Хёскульд говорит, что это, наверное, не так. Затем он выходит и видит, что это мужчины. Барди и его люди подъезжают к ним. Торд поджидает их. Навстречу выходят Хёскульд и Эйлив, и они начинают разговор: завязывается беседа.

Барди говорит:

— Не решишь ли ты это дело один?

Хёскульд отвечает:

— Я объявляю свое решение: я не стану взимать с тебя виру, но уважу своего человека сам. А за то, Барди, что ты проявил учтивость, мы дарим тебе две меры90 китового мяса; а куда думают податься твои спутники?

Барди говорит:

— Мы хотим сидеть на Асбьёрновом Мысу с нашими людьми и со всеми, кто пожелает примкнуть к нам.

Барди благодарит его за помощь… Хёскульд уезжает к себе домой, а Барди со своими едет дальше, и теперь они рассказывают всем о том, что произошло. Тогда Торд с Широкого Брода и Торвальд91 садятся на лошадей, едут им навстречу и приветствуют их.

— Барди, — сказал Торд, — видать не нужна была тебе моя помощь, раз ты не позвал меня с собой.

Тот отвечает:

— Я не знал, вправе ли я этого требовать. Но ты по-прежнему можешь крепко помочь нам.

— Я хочу подарить тебе вола и старую овцу.92

Торвальд дарит ему двенадцать баранов, и они расстаются друзьями.

Поздно вечером Барди приезжает к Реке Тальниковой Долины к Бьёрну,93 и тот приветствует его, но не предлагает ночлега. Затем Барди заговаривает со своей женой Гудрун. Та говорит, что испытала все средства, но Бьёрн не хочет помогать Барди ради нее.

— Бьёрн, — говорит Барди, — что ты можешь дать нам в придачу вот к этому скоту, если мы примем к себе новых домочадцев?

Бьёрн сказал:

— Ты от меня не получишь ничего, потому что я никому ничем не обязан.

Затем люди пробуют уговорить Бьёрна, но ничего путного не выходит.

Барди сказал:

— Никому из нас хорошо не будет, но поплатятся те, кто ни в чем не виновен. Ты сам выбрал такой исход, который навлечет на тебя наибольший позор.

Затем он называет своих свидетелей и объявляет о разводе с Гудрун, дочерью Бьёрна, —

— и я нахожу достаточным основанием для развода то, что ты слишком низкий человек, чтоб я мог быть твоим зятем. Ты никогда не увидишь приданого Гудрун, и я никогда не протяну тебе руку.

Глава XXXIII

Вот они слышат сильный шум, и к реке подъезжает множество народа. Это Торгисль сын Ари вернулся с севера со своей свадьбы. С ним был Снорри Годи, и всего восемьдесят человек; Тогда Барди сказал:

— Покроем голову плащами и въедем в толпу, но только по одиночке. Сейчас темно, и они ничего не разберут.

Барди надевает шлем с гребнем и едет туда, где был Снорри Годи. На переправе он заговаривает с ним и рассказывает ему новости. Затем они выезжают на другой берег.

Тут Снорри сказал:

— Торгисль, — говорит он, — здесь мы хотим устроить привал, отпустить лошадей и побеседовать перед тем, как разъедемся по домам.

Люди Барди ехали в общей толпе, и те ничего не распознали. Торгисль собирался вечером быть в Широком Жилье. И когда они присели, Снорри сказал:

— Рассказывали мне, Торгисль, — говорит он, — что ни один человек не говорит удачнее тебя клятвы о мире94 и не завершает тяжбы.

— Немногого стоят такие слова, — говорит Торгисль.

— Нет, — говорит Снорри, — ты, верно, очень искусен, коли все твердят в один голос.

Торгисль говорит:

— Никто не утверждает, будто я произношу клятвы о мире лучше, чем прочие люди, но они во всем соответствуют закону.

Снорри говорит:

— Я хочу, чтобы ты дал мне это услышать.

Тот говорит:

— К чему это? Разве здесь есть враги?

Снорри говорит, что ничего про это не знает, но это никогда не лишнее —

— и сделай так, как я прошу, ибо есть у меня предчувствие.

Торгисль говорит, что будет по его слову. Потом он начал говорить:

— Вот начало нашей клятвы, и оно в том, что все равны перед богом. Мы должны быть также равны и друг перед другом и доверять другому за брагой и за брашном, на тинге и на торге, в кирке божьей и в конунговых палатах, и везде, где встречаются люди, мы должны вести себя так, как если между нами никогда не было распри. Мы будем делить клинок и кровавое мясо и все, что у нас будет, как сродники, а не как супостаты. А если распря случится между нами, то пусть звенят деньги, а не летят дроты, а если кто из нас нарушит слово сговора и подымется на порукой укрытого, то влачить ему дней остаток, как волку повсюду, где люди вдаль волков отгоняют, рабы Христа в церковь ходят, язычники капище освящают, огонь вверх подымается, земля травой покрывается, сын зовет мать, ладья скользит по волнам, блестят щиты, свет солнца растапливает снег, финн бежит на лыжах, сосна ввысь тянется, ворон парит весенним днем, пусть ветер дует ему под оба крыла, небо вращается, мир заселяется, ветер веет, вода из озер вытекает в море, а селяне рожь сеют. Нет ему места в церквях и среди христиан, в доме Бога, и в доме бонда, и нет у него иного приюта, кроме Нифльхейма.95 Да поручится каждый из нас перед другом за себя и своих потомков, рожденных и нерожденных, славных и бесславных, именитых или безвестных, и да встретит он веру и верность навеки, верность во всем и перед всеми, и пусть ее не убудет, пока живы люди и твари земные.

Теперь мы равны и сговорены, и встретимся ли на суше, или на стрежне, на струге или на снегу, в соленых волнах или в седле, у переправы или у пробоины в борте, на гребной скамье или на палубе, мы поможем друг другу в нужде, как сын отцу, или как отец сыну, во всем. Протянем же в знак дружбы друг другу руку, и останемся друг другу верны по воле Христа и по желанию всех, внимающих сейчас слову сговора. Тому милость Бога, кто будет верен, и гнев Бога тому, что порвет с нашим правым делом, и милость тому, кто верен. Закончено наше слово, и да будем равны перед богом.

Глава XXXIV

И когда Торгисль кончил возглашать мир, Снорри сказал:

— Хвала тебе, друг. Сказано превосходно, и ясно, что тот, кто отступит от клятвы — предатель: не ровен час, такой здесь найдется.

Тут Снорри рассказывает новости и говорит, что Барди и его спутники смешались в пути с людьми Торгисля. Среди тех было много друзей южан и их близких родичей. А сам Торгисль был прежде женат на Гриме дочери Халлькеля, сестре Иллуги Черного.

Тогда Торгисль сказал:

— Мы вполне можем теперь расстаться с тобой, Снорри.

Тот отвечает:

— Не так это, милый друг. Произошло вполне достаточно бед, и пора остановиться.

И Торгисль не захотел нарушать мир, который сам же провозгласил. Затем они расстаются. Снорри отъезжает с двадцатью людьми прочь и едет к Слиянью Ручьев; вместе с ним едут Барди и его люди. Торарин их хорошо принимает, и всем теперь весело на душе. Вот они решили между собой, что… [лист испорчен].

…и девять старых96 … на… прода… к Слиянью Ручьев… и ничего в ту зиму не произошло… людей… было его войско хорошо вооружено и крепко на диво.

Глава XXXV

Теперь следует рассказать о сынах Гильса97 и об их родичах, что они сильно негодовали… велика была утрата… и полу… и подолгу гостят в Крутояре у Хермунда, ибо все они считали Иллуги своим предводителем… один к… тец… Барди… с севера к Высокой Горе …… себе… севе… слов… и… расст… X. …… быть… ся мог один огонь ……… он …… ночью встречаться с людьми и говорит, что он хочет идти к Скале Закона в среду, в разгар тинга, и хочет привести с собой много народа. На тинге не было других важных тяжб, но эта была у всех на устах: гадали, чем она может кончиться и много говорили о Барди.

В среду, в разгар тинга, Барди идет с девятью сотнями людей к Скале Закона, и вот там собрались хёвдинги. Сразу стало очень тихо, и говорили совсем не столько, сколько обычно в таком многолюдном собрании. Рассказывают, что Барди берет слово.

Глава XXXVI

— И вот, — говорит он, — может статься, люди решат, что мне так и не надоело говорить отсюда, со Скалы Закона. Не то, чтобы я человек речистый, скорее, напротив, тяжкая нужда заставляет меня говорить часто. Я надеюсь, что большинству теперь известно, как протекала наша распря с теми людьми, которые на нас ополчились. Мы убеждены, что проявили очень большое терпение при таком горе, в которое нас ввергли, и мы получили в ответ хулу и насмешки от тех, кто, глумясь, отказывал нам в вире за наших родичей. А к этому еще надо добавить презрение родичей и свояков, да и вообще всех вокруг, — за то, что мы не слишком спешили с местью.

Но когда мы больше не могли рассчитывать на виру, то решились на месть и отправились в чужую округу с немногими людьми скорее из гордости, чем по расчету. Потом вышло так, что нам выпало больше удачи, и это было справедливо. Теперь, может статься, нам захотят ответить те, кто ранее не вмешивался в эту тяжбу. И мы не будем отвечать им словами того рода, которыми раньше встречали нас самих, но доверимся суду людей мудрых и добропорядочных. Мы хотим завершить нашу тяжбу, передав ее из наших рук на суд тех, кто лучше всего ее разрешит и сможет погасить распрю.

Глава XXXVII

Тогда отвечает Тинд:

— Больше с тобой народу, чем возле Довановых Скал.98 За чужой спиной ты держишься поуверенней.

Барди говорит:

— Помнится мне, что ты пришел на нашу встречу самым последним, да и не покрыл себя на ней славой.

Затем Барди обнажает меч, который при нем был.

— Он, должно быть, тебе знаком, ведь им владели твои родичи и часто брали его с собой в битву. Неудивительно, что на нем много зазубрин — они появлялись тогда, когда я убивал твоих родичей и друзей.99 …Тебя же я отхлестал рукояткой меча, потому что не знал, что еще с тобой делать.

Тогда встает старый человек: это был Эйд сын Скегги, и он сказал:

— Нам крайне не по душе, что люди отсюда поносят друг друга, кто бы это ни делал, наши или чужие. Ни к чему хорошему это не ведет, и часто случается зло. С этого места люди должны говорить только то, что служит примирению. Мы полагаем, что никому здесь не пришлось хуже и не довелось пережить большего горя, чем мне, и все же нам кажется, что с распрей пора кончать. Поэтому мы не сочувствуем тем, кто затевает здесь свару. Недалеко, как и прежде, до беды, если опять раздаются бранные речи.

Его очень хвалили за эти слова. Теперь ищут тех, кто лучше других подходит для заключения мировой. Из тех, кто больше всего ратовал за примирение, называют Снорри: в то время он был уже очень стар.100 Еще называют Торгисля, друга Снорри: они были женаты на сестрах. Обе стороны договорились вести дело к внесению виры и подсчету павших, но родичи убитых оценивали свой урон дорого. Теперь мы не можем сказать больше того, что стали считать павших с каждой стороны, и Снорри с Гудмундом сыном Эйольва приняли дело у Барди, а Торгисль сын Ари и Иллуги — у людей с юга. Они обговаривают наилучший выход для всех.

Условились на том, что сыновей Эйда и сыновей Гудбранда следует приравнять друг к другу, также было с Тороддом сыном Хермунда и Торбьёрном: их сочли ровней. Но цену за Халля сына Гудмунда люди с Фьорда Городища сочли непомерной: как только они узнали, чего требует Барди, они пошли на попятный и отказались мириться. А об исходе дела следует рассказать, что сыновей Торгаута, Кетиля и Гисли, приравняли к Халлю сыну Гудмунда. Всего же погибло девять человек с юга, и четверых северян приравняли к пяти Гислунгам: их род был далеко не столь знатен, и на меньшее родичи Барди соглашаться не хотели. Все это обговорили с обеими сторонами, чтобы учесть их мнение.

Оставалось четверо неоплаченных людей с юга: Торгисль Рубака, Эйольв, его сын, Танни Крепкорукий и его племянник Эйольв. Но Барди сказал, что он отнюдь не богач, равно как и его братья и родичи, —

— и мы не станем предлагать виру.

Снорри на это говорит:

— Однако разом избежать и виры, и изгнания здесь не удастся.

Барди отвечает, что он не будет возражать против того, чтобы люди их покинули страну с правом вернуться, даже если уедут многие, — но есть один из нас, кто ехать не может.101 Пусть за него будет внесена вира; впрочем, может статься, он сам выдвинет вам встречный иск. Грис, наш товарищ, пострадать не должен. Лошадиная Голова,102 103 что живет у Мыса Стад в Нагорном Фьорде — он взял его к себе — Грис его родич.

Кончается тем, что так и порешили: они уедут из страны, и их самих это вполне устраивает. Все сочли, что Барди только прибавляет почета, что он не торопится выкладывать виру, а им самим казалось, что слава их не уменьшится от того, что они уезжают, а распря быстрее угаснет. Люди мудрые полагали, что самолюбие южан будет скорее удовлетворено, если первое время их врагов не будет с ними рядом.

Из тех, кто был в Битве на Пустоши, должно было ехать четырнадцать человек: они должны были уехать на три года с правом вернуться на третье лето.104 А за право выезда платить было не нужно, и это было оговорено при заключении мировой. И общее мнение было таким, что Барди и те, кто ему помогал, добились всего, чего только можно, в столь невыгодном деле, как это.

Глава XXXVIII

Теперь Барди отряжает людей в свою округу. Братья заранее продали свою землю и хутор на тот случай, если к этому понудит исход тяжбы, но объявлено об этом не было. Был человек по имени Тородд, по прозвищу Бочонок; его не любили. Он должен быть держать их хутор три года. Тородд был человек богатый и родич сыновей Гудмунда. Теперь решено объявить об их сделке.

Вот с моря к устью Мутной Реки подходит корабль: хозяином его был Халльдор, названный брат Барди. В то время люди приезжают с альтинга. Едва Халльдор узнает, что Барди должен уезжать, он велит снести груз на берег и ведет корабль по Стоку Вод прямо к дому Барди. Радостной была встреча.

— Родич, — говорит Халльдор, — ты был ко мне добр и часто меня выручал. Ты не рассердился даже тогда, когда я не поехал с тобой. Ранее я обещал тебе кое-какую помощь, и сейчас ты о ней услышишь: этот корабль с парусом и оснасткой я дарю тебе.

Барди благодарит его, и ему кажется, что Халльдор проявил великодушие. Затем он снаряжает корабль в путь, и с ним едет двадцать пять человек. Они несколько замешкались со сборами, вышли в море и находились в пути одиннадцать суток. И вот их корабль терпит крушение на севере возле Корабельного Мыса, и они теряют много добра; люди спаслись.

Гудмунд Старый был на Гальмаровом Побережье:105 он узнает эти новости и спешит вернуться домой. А вечером Эйольв, его сын, сказал:

— Может статься, что это Барди, и он вздумает явиться сюда.

Многие стали говорить, что это весьма вероятно.

— Что ты думаешь делать, — говорит отцу Эйольв, — если именно его вынесло на берег?

Тот спрашивает:

— А что у тебя на уме?

Он, Эйольв, отвечает отцу:

— Пригласить их всех на зиму к нам: это было бы достойным такого человека, как ты.

Гудмунд отвечает:

— Помыслы твои велики. Но я не знаю, насколько это разумно.

Эйольв тогда говорит:

— Да будут благословенны твои уста: я могу поведать тебе, что Барди и его люди упустили попутный ветер и разбили корабль в щепы106 возле Корабельного Мыса, так что большая часть их добра погибла. Тебе же это прибавит славы, — и он зажимает отцу рот.

Гудмунду это радости не прибавило, но он просил Эйольва поступать по своему усмотрению.

Глава XXXIX

Эйольв отправляется в путь и гонит навстречу Барди двадцать пять лошадей. Он встречает их на Побережье. Эйольв радушно приветствует их и просит их ехать вместе с ним и погостить у его отца. Они так и делают, и зимой неизменно занимают одну из скамей целиком, а Гудмунд очень гостеприимен и ведет себя как великодушный и щедрый хозяин. Об этом узнают соседи. Эйнар сын Железного Скегги107 навещает их и просит почаще бывать у него, и они этому рады. Вот где сказался совет Торарина брать с собой мужей богатых и видных.

Они посылают к себе на запад отдать распоряжения по хозяйству, и рассчитывают уехать летом.

Глава XL

Зимой случилось так, что кто-то спросил скальда Эйрика об их походе, и сколько людей погибло.

Он сказал вису:

[№ 16]
По пути, вершитель
посшибал немало —
трупами на тропах
люд полег все ладный
здесь; доселе Гисли,
участью настигнут,
— Красен обод треснул —
бит в был буче борзой.108

Разговор продолжается, и вслед за этим спросили, сколько пало с каждой стороны. Он сказал вису:

[№ 17]
По троим в отряде
отправляем тризны,
северянам, в сваре
сталь вращавшим в ранах;
С юга девять вьюгой
битвы погубило
яворов каленых
ворожбы Видура.109

Тогда стали говорить, что южан пало не в пример больше,110 и тут Эйрик сказал вису:

[№ 18]
Сно́ров Стюр, да Снорри,
лезвий свод созвали:
волей стражей вьюги
строй южан низвержен.
Но была не меньше
брешь, где бил меч Барди;
— в гнете дротов быстро
гибли люди Гисли.111

Глава XLI

Вот они, товарищи Барди, собирают свой скарб, и готовятся вывезти с собой много добра. Барди и его братья посылают сообщить, что хотят получить от Тородда землю обратно, а потом — продать ее: они сильно нуждались в деньгах. Тот не желает освобождать землю и хочет, чтоб все шло по прежнему уговору, и теперь они перед выбором: либо лишиться денег, либо убить его. Тогда Эйольв говорит, что выдаст им столько денег, сколько стоят их земли, а Тородд будет иметь дело с ним. Он обещает либо убить его тем же летом, либо согнать с земель и хозяйствовать там самому.

Барди покупает корабль, который стоял на севере у Обжитого Залива; они отплывают, и Эйольв проводил их с честью. Плавание их удачно, и они пристают на севере в Трандхейме в Торговом Месте; Барди велит вытащить корабль на берег и закрепить его.

В то время Норвегией правил конунг Олав Святой; он находился в городе. Барди и его спутники предстают перед конунгом и приветствуют его, как подобает, —

— и ныне дело обстоит так, — говорит Барди, — что мы хотели бы зимой быть твоими гостями.

Конунг на это отвечает так:

— Мы ведаем о тебе, Барди, — говорит он, — что ты из знатного рода, и сам человек видный. Вы люди храбрые, и оказались замешаны в большие дела: вам удалось поквитаться за обиду, хотя вы и терпели ее слишком долго. Однако же вы прибегли к древним поверьям и к тем обычаям, которые нам противны, и поскольку мы отринули все это от себя, мы не хотим принимать вас.

— Но мы хотим быть вам другом, Барди, — говорит он, — и вас ждет не рядовая судьба. Но все же, когда случаются подобные распри и прибегают к древним поверьям, возникает ненужный шум, потому что люди слишком привержены им и верят в их силу.

Тогда Барди сказал:

— Нет человека, — говорит он, — кого бы мне больше хотелось иметь своим другом, чем Вас, а Вашу оговорку мы оцениваем по достоинству.112

Той зимой Барди оставался в городе и везде жил в почете. А весной он снаряжает корабль и плывет в Данию; там он проводит вторую зиму и пользуется уважением, но об этом подробно не рассказывается. После этого он ведет свой корабль в Исландию, и они пристают на севере страны. К этому времени они уже очень нуждались в деньгах.

Гудмунда уже не было в живых,113 а Эйольв выехал им навстречу и пригласил их к себе. Потом каждый возвращается в родные места, ведь все они были уже неподсудны.114 Эйольв отдает братьям их вотчину обратно, и в этом его благородство проявилось еще сильнее, чем прежде. Ни один человек не оказал им большей поддержки, чем он.

Барди едет к своему свояку Гудбранду: тот был и богат, и знатен, но слыл скуповатым. А братья Барди поехали к своему зятю Эйольву. В это время их приемная мать уже умерла. Теперь Эйольв выкупает для братьев всю землю и расплачивается с Барди деньгами. Те живут вместе на отцовской вотчине, и они умерли от старости и прослыли людьми домовитыми, но не столь видными, сколь знатен был их род. Оба были женаты, и многие возводят свой род к ним.

Глава XLII

Барди едет на тинг на следующее лето после того, как провел в стране зиму. Там он посватался к одной женщине: то была Ауд, дочь Снорри Годи, и вот ее обручили с ним, а свадьба должна быть осенью в Обильной Долине у ее отца Снорри. Не сообщается, сколь велико было приданое, но похоже, что ее выдали замуж с честью. Ауд была гордой девушкой, и Снорри ее очень любил. Матерью Ауд была Турид, дочь Иллуги Рыжего.

Барди уезжает с тинга в Озерную Долину к своим зятьям; он вполне доволен своей поездкой, и все ценят его высоко. Все вышло так, как предвидели люди мудрые: обе стороны держались того уговора, к которому пришли раньше, и больше об их распре ничего не рассказывают.

Осенью Снорри, как было условлено, задает пир; съезжается множество народа, и свадьба удалась на славу, чего и следовало ожидать. Барди с женой остаются там на зиму. А весной они уезжают со всем своим имуществом, и Барди со Снорри расстаются добрыми друзьями.

Барди едет теперь на север в Озерную Долину и гостит у Гудбранда, своего зятя. Следующей зимой он собирается в путь, покупает себе корабль и отплывает в Норвегию вместе со своей женой. По рассказам, плавание их было удачным. Они пристают на севере страны в Халогаланде и гостят зимой на острове Тьотта у Свейна сына Харека.115 Люди видели, что Барди — человек значительный, и хозяин высоко ставил их обоих.

Глава XLIII

Однажды утром случилось, что Барди с женой были в горнице вдвоем, и Барди хотелось спать, а ей хотелось разбудить его, и вот она хватает подушечку и вроде бы в шутку бросает ему в лицо. Он отшвыривает подушку, и так повторяется несколько раз. И один раз он швыряет в нее подушкой, а руку не отпускает. Она приходит в ярость, подбирает камень и швыряет в него. А днем после питья Барди встает, называет своих свидетелей и объявляет о разводе с Ауд. Он говорит, что не желает терпеть унижений ни от нее, ни от кого-либо другого: не стоит тратить слов на то, что скреплено делом.

Вот уже разделено их имущество, и весной он уезжает оттуда прочь, и не прерывает свой путь, покуда не приезжает в Гардарики.116 Там он вступил в дружину и ходил в битвы с Варягами. Все норманны ставили его высоко и очень любили. Всегда, когда надо оборонять державу конунга, он в его ополчении. Храбрость прославила его, и под началом Барди собралась большая дружина. И вот однажды, когда они плыли на стругах, охраняя державу своего конунга, на них напали враги. Начинается жестокая битва, и пало много людей конунга, так как пришлось сражаться с превосходящими силами, но прежде они совершили немало подвигов.117 Там пал и Барди, покрыв себя доброй славой, и до самой смерти он сражался как настоящий воин.

Ауд же выдали замуж за другого знатного человека, сына Торира Собаки,118 по имени Сигурд, и от них пошел род людей с острова Бьяркей, очень знатные люди.

Здесь кончается эта сага.


Примечания

1 «Пересказ утраченной мембраны пергамента, содержавшей фрагмент истории Стюра, начат в Копенгагене в 1729 г., завершен же и снабжен комментарием относительно содержания истории в 1730 г. Пр(ивет) чит(ателю)» (лат.).

1a Перед словами …Атли стоял в сенях стоит помета Йоуна Оулафссона: «так начинался фрагмент». Кто такой Атли, установить невозможно, так как первый лист саги был давно утрачен и недоступен уже Йоуну Оулафссону.

2 Действие начальных глав саги развертывается на полуострове Снайфельстрёнд на западе Исландии.

3 Характеристика хёвдинга Стюра Убийцы (ок. 935–1007 гг.) и эпизоды его биографии содержит «Сага о Людях с Песчаного Берега» (гл. XII, XVIII), второй главный источник сведений об этой одиозной личности.

Подлинное имя Стюра было Арнгрим: он был сыном годи Торгрима сына Кьяллака. Прозвище Стюр (т. е. «Раздор») он получил за агрессивный характер, и оно быстро вытеснило его личное имя, что видно из того факта, что за Стюром закрепилось новое прозвище Убийца (Víga-Styrr).

4 что Стюр убил этого самого человека, и что того звали Тормодом или что-то вроде того. Здесь Йоун оставляет примечание «возможно, тот был рабом Атли», но вскоре противоречит себе — «…а может быть его звали Торбьёрном, и это тот самый человек, которого „Книга о Заселении Земли“ называет братом Клеппьярна…». Об этом Клеппьярне рассказывается ниже (ср. гл. VII).

5 Говоря, что Вермунд Тощий жил в Ледовом Фьорде, рассказчик саги ошибается: в действительности Вермунд жил неподалеку от Стюра на вотчине предков в Бьярнархёбне. В Западные Фьорды, (к которым относится Ледяной Фьорд) Вермунд перебрался позже, женившись на Торбьёрг Толстой (см. «Сагу о Греттире», гл. LII). Поскольку Йоун в специальном примечании оговорил, что в рукописи местожительство Вермунда Тощего было обозначено именно так, а не в соответствии с указаниями «Саги о Людях с Песчаного Берега», приходится считать, что ошибка была уже в протографе.

6 В «Саге о Людях с Песчаного Берега» говорится, что берсерки Халли и Лейкнир были шведами; там же сказано, что Вермунд выпросил их у ярла именно для защиты от своего брата Стюра.

7 Йоун опознал в висе № 1 известную ему по «Саге о Людях с Песчаного Берега» вису берсерка, и указал, что в той саге она приписывалась не Лейкниру, а Халли.

8 Липа льна — кеннинг ЖЕНЩИНЫ, здесь — Асдис, дочь Стюра. Упоминание о появлении женщины в нарядной, льняной одежде часто служит конвенциональным сигналом опасности. Дис равнины асов — двойной кеннинг ЖЕНЩИНЫ, в котором зашифровано имя Асдис, поскольку равнина асов — это горный кряж, который по исландски называется Áss (Ac).

9 …Пашенные Острова в Широком Фьорде; в Брейдафьорде несколько островов с таким названием; неясно, какие именно имеет в виду сага.

10 …Торхалли с Каменистой Гряды — во всех других источниках данное лицо именуется Торхаллем.

11 …этим занялась хозяйка, ее звали Торгерд; здесь Йоун оставил помету «п.(о) м.(оему)». Скорее всего, он все-таки запамятовал: жену Торхалли звали Тордис.

12 Из слов Йоуна Оулафссона не вполне ясно, по какому праву Стюр придирается к Торхалли: тот жил слишком далеко от Стюра, чтобы входить в его годорд. Возможно, Стюр установил закон о тавре для скота не только у себя в округе, но на тинге в Торснесе; тогда он имеет право надзирать за его исполнением во всех округах между Долинами и Фьордом Городища.

13 …и просит совета… у своего зятя Торстейна сына Гисли — несмотря на то, что Йоун Оулафссон оговорил в примечании, что не уверен, что в саге вообще точные сведения о родстве Торхалли с хёвдингами из Фьорда Городища, вероятно, он их просто проглядел: по другим источникам получается, что жена Торхалли Тордис была сестрой Торстейна Гисласона.

14 …поссорились два бонда, живших к югу от Белой Реки — явная ошибка Йоуна, вызванная тем, что он плохо знал местность: по логике саги бонды могли жить лишь к западу от реки Хвитау.

15 …им показалось, что Стюр приподнялся и сказал вису — сами стихи Йоун не запомнил, но оставил подробное разъяснение: «эта была очень резкая (stirð) дротткветтная виса, весьма в духе рассказов о привидениях. Она была совсем не похожа на ту, которую рассказывают в наше время: Исчез красивый цвет (Horfinn er fagur farvi) и т. д., хотя начало у нее было в том же духе, однако там было слово краска (litr), а не цвет. Далее были слова в савана дом или вроде того, и он не предлагает ей поцеловать его, но говорит, что вскоре она будет жить вместе с ним в приюте жителей праха, или вроде того — таковы были последние слова висы». Виса о привидениях, которую имеет в виду Йоун, известна из исландских сказок — см. Jón Árnason, Íslenskar Þjóðsögur, I, 242.

16 Труп становится тяжелым, согласно поверьям древних исландцев, в том случае, если покойник при жизни был злодеем, либо умер при исключительных обстоятельствах. В дальнейшем такой покойник может проявлять агрессивность, выходить из могилы (обычно по ночам) и изводить живущих. Примеры подобного имеются в саговой литературе в изобилии. Так что соседи Стюра, несомненно, легко отделались (ср. фразу младшей девушки о том, что покойник всем внушал ужас еще при жизни). Можно думать, что минимальные жертвы при похоронах Стюра, по мнению рассказчика саги, объясняются тем, что Стюр успел принять христианство и даже выстроил церковь, как положено хёвдингу.

17 Исландские анналы датируют убийство Стюра 1008 г., но по хронологии самой саги его следует отнести, скорее, к 1007 г.

18 …жена его приходилась Гесту близкой родственницей — здесь Йоун оставил помету: «может быть, она была сестрой отца Геста».

19 Виса (Тор)Геста Торхалльсона [в саге — № 2] была известна Йоуну Оулафссону по рукописи, принадлежавшей пастору Магнусу Оулафссону с хутора Лейваус, и являвшейся списком одной из рукописей «Младшей Эдды» — Codex Wormianus.

20 Цоколь шелома — кеннинг ГОЛОВЫ. Багряна рябь язвы — КРОВЬ. Стюр назван кровником негодяя годи потому, что он был шурином Снорри Годи. Слово негодяй никоим образом не является поэтизмом — оно выражает личную оценку Снорри Годи Гестом. Возможно, несколько ироническое отношение рассказчика к висам Геста, объясняется тем, что они слишком открыты и изобилуют непоэтическими выражениями (ср. чуть ниже слова Торстейна сына Гисли о том, что «он не получает удовольствия от стихов Геста»).

21 Бродягам, рабам и умалишенным хёвдинги были вправе ограничивать свободу передвижения, поскольку соседи не приветствовали появление таких лиц у себя. Поэтому удивление окружающих должен был, скорее, вызвать тот факт, что окружной хёвдинг Клеппьярн ранее отказывался ограничивать полоумного Тейта, а не то, что он однажды решился посадить его на цепь.

22 В то утро Гест, перед тем как выехать из дома, сказал вису — помета Йоуна: «если не две».

23 …Из войска Снорри называют мужей воинственных, которые хотели биться — предводители этого похода названы поименно в «Саге о людях с Песчаного Берега».

24 …Тогда из толпы людей с юга посыпались висы про Снорри, и большая часть их — от Геста — примечание Йоуна Оулафссона гласит: «две из них точно приводились в саге, и в одной из них [Гест] называет Снорри трусливым (blauðan) и что «рыжебородый годи приехал с запада, низко нахлобучив шляпу».

25 ярл Эйрик сын Хакона пришел на место Олава сына Трюггви: в его дружине был тогда Торстейн сын Халля с Побережья — Йоун не был уверен, правильно ли он запомнил имя исландского дружинника, его примечание гласит: «кажется так, а не сын Эйда сына Скегги». Сын этого Эйда Эйстейн Эйдссон действительно упоминается далее в древней части саги (гл. XXVIII), и его кандидатура лучше подходит по хронологическим соображениям. С другой стороны, Торстейн сын Халля — более известная личность, так что в протографе вполне могло стоять и его имя.

26 …Гест сказал вису того смысла, что убийца Стюра — это он; первый хельминг этой висы Йоун опознал по тому же источнику — «Эдде с хутора Лейваус».

27 Гость протора Гейти — кеннинг, в котором зашифровано полное имя скальда — Торгест. Слово гость звучит по древнеисландски как Гест; Гейти (Гейтир) — морской конунг, а протор Гейти — МОРЕ. Гость моря — Торгест. Переводчик выбрал такой эквивалент, из которого вычленяется имя бога Тора, покровителя мореплавателей. Таким образом, Гость протора Гейти — Торгест. Полукровка прорицаний тарчи — нестандартный двойной кеннинг МУЖА. Тарча — синоним щита, прорицания тарчи — кеннинг БИТВЫ, Полукровка (в подлиннике — полувеликан) битвы — МУЖ, в данном случае, Стюр, убитый Торгестом. Капель ран — КРОВЬ.

28 …На альтинге тяжбе хода не дали — в «Саге о Людях с Песчаного Берега» сказано конкретнее «…Торстейн Гисласон дал отвод тяжбе Снорри».

29 …поэтому в то лето из Исландии никто не выезжал мстить — эти слова саги Йоун запомнил дословно, поэтому они отражают не его догадку, но исконную концепцию саги. В действительности экспедиции Торстейна Стюрссона в Норвегию и Миклагард и поход Снорри Годи в Боргарфьорд случились почти одновременно [см. Íslenskt Fornrit III, CXXV].

30 Формула «варяги и норманны» служит ценным свидетельством того, что это две категории наемников различались в Константинополе начала XI в.

31 Хутор Двор Ламби стоял в Лососьей Долине. Об отце Кольскегга со двора Ламби Ламби сыне Торбьёрна много рассказывается в «Саге о Людях из Лососьей Долины».

32 В «Саге о Людях с Песчаного Берега» (Eyrb, 154) говорится, что в поход со Снорри ездило 15 человек, но по именам названо лишь четверо хёвдингов.

33 …У Снорри было трое сыновей — Дети Снорри перечислены в «Житии Снорри Годи», поэтому легко установить, что рассказ Йоуна Оулафссона небезупречен. У Снорри было трое сыновей по имени Торд, и все они носили прозвище Киса (Kausi). Именно так звали старшего сына Снорри от Асдис дочери Стюра: в момент похода (1009–1012) он был уже взрослым. Двое других были сыновьями от наложниц, и именно один из них мальчиком ездил в поход вместе с отцом. Вторым по старшинству был упоминаемый в тексте Гудлауг Монах. Халльдор был одиннадцатым (и самым знаменитым) из детей Снорри; о нем сохранилась особая прядь — см. «О Халльдоре сыне Снорри».

34 …Торвард заждался своего отца. В «Саге о Людях с Песчаного Берега» и в «Книге о Заселении Земли» убитый людьми Снорри сын Торстейна Гисласона назван Гуннаром. Об убийстве второго сына Торстейна эти источники не сообщают.

35 видит ли кошка мышь? — игра слов; маленького сына Снорри зовут Торд Киса.

36 Торд, воспитанник Снорри — это Торд Кот (Þórðr Köttr), сын Гудрун, о котором рассказывается в «Саге о Людях из Лососьей Долины» (Laxd LXXXVIII).

37 Отцом главного героя саги был Гудмунд сын Сёльмунда: его хутор Асбьёрнов Мыс, вопреки тому, что говорит Йоун Оулафссон, входил в годорд Тальниковой Долины.

38 …У Гудмунда было трое сыновей — здесь Йоун запамятовал: у Гудмунда сына Сёльмунда было четыре сына, и четвертого звали Стейн (см. гл. XVI). Скорее всего, в древнем тексте сообщались и имена жены Гудмунда (Турид дочь Олава Павлина) и его дочерей Алов (гл. XIX) и Гудрун (гл. XXI).

39 Кольскегг со Двора Ламби не случайно обращается за помощью именно к Халлю сына Гудмунда: они были не только соседями, но и родичами. Неясно, оговаривалось ли это в саге.

40 Гислунги — род из Фьорда Городища, потомки первопоселенца Торгаута со Двора Торгаута: «у него было два сына, оба звались Гисли» («Книга о Заселении Земли», гл. 93). Сыном одного из них был враг Снорри Торстейн Гисласон, а сыном другого — Торгаут младший, впоследствии павший от руки Барди.

41 Фраза пока же в роду ответчика можно избрать слишком многих — означает, что мстить можно любому из родичей ответчика на равных основаниях, что нежелательно, поскольку убийство того, кто не был прямым участником распри, будет сочтено немотивированным.

42 …Жил человек по имени Гисли; он был сыном Торстейна; — это место пересказа Йоуна Оулафссона дало повод к большой дискуссии. Дело в том, что хотя в древней части саги Гисли назван сыном Торгаута (гл. XXIV), его отождествление с персонажем «Саги о Греттире» Гисли сыном Торстейна (Grett, LIX) лучше ложится в канву саги: вызывающее поведение Гисли легче понять именно в том случае, если он был сыном того Торстейна, которого убил Снорри Годи.

43 Нарви — Йоун запомнил, что отрицательный персонаж имел нетипичное, характерное, имя (в «Старшей Эдде» имя Нарви носит один из сыновей Локи), но все-таки исказил его: в основной части саги то же лицо названо Торви Кривдой.

44 Тувустейн — какой английский город имеется в виду, установить невозможно: топонимов скандинавского происхождения на -stein > -ston вообще крайне мало, ср. Sherston < *Skorsteinn (в графстве Уилтшир).

45 Эйд сын Скегги с хутора Кряж — знатный человек, известный своим миролюбием; его отцом был хёвдинг Скегги из Среднего Фьорда, упоминаемый, в частности, в «Саге о Хромунде Хромом».

46 В последней главе пересказа Иона Оулафссона резко возрастает количество неточностей и ошибок, что удивления не вызывает: вторая часть саги была Йоуну недоступна, поэтому он не мог оценить переписываемую информацию в надлежащем контексте. Кое-где, однако, ошибки Йоуна накладываются на погрешности изложения в древнем тексте, поэтому смысл саги оказывается сильно затемнен.

47 …Одну молодую вдову звали Хельга — комменаторы установили, что речь идет о Хельге, дочери Эйнара с Поперечной Реки. Генеалогия, вне сомнения, содержалась в первоначальном тексте, но Йоун Оулафссон ее пропустил, решив, что Хельга жила на западе в Долинах. В действительности Хельга жила на востоке страны вместе со своим мужем Льотом сыном Халля, и лишь после его гибели на альтинге временно переехала в Междуречье Обильной Долины к своей сестре Халльфрид, тогдашней жене Снорри Годи.

48 Из дальнейшего изложения выясняется, что человек, который посватался к Хельге дочери Эйнара — хёвдинг Торгильс сын Ари: в Грима под пером Йоуна Оулафссона он превратился явно потому, что первым браком был женат на Гриме, сестре Иллуги Черного.

49 Указание, что невеста «была в родстве с Клеппьярном» тоже на совести Йоуна; он не мог объяснить, почему помолвка произошла в землянке Клеппьярна. В действительности родственными узами с хёвдингами из Городищенского Фьорда был связан жених, Торгильс сын Ари (по своей первой жене), а не невеста.

50 Торд бонд с Марова Двора упоминается во второй части саги; Йоун Оулафссон правильно запомнил описание его лошадей, но все-таки исказил название хутора; в главе XX сообщается правильное имя: Торд с Широкого Брода.

51 Согласно Йоуну Оулафссону, посланец Торарина должен выманить два хороших меча на хуторах Столбы и Отбойный Ручей. Йоун утверждает, что успеха Нарви (т. е. Торви Кривде) удалось добиться лишь на втором хуторе. Это явная ошибка: из слов Торарина в гл. XXIII явствует, что Торви привез оба меча. Там же хозяевами мечей названы Торбьёрн сын Бруни со Столбов и Торгаут, отец Гисли.

52 Отбойный Ручей (Slœggjulœkur) во Фьорде Городища упоминается также и во второй части саги, но там хозяин хутора назван не Торольвом, а Торльотом (гл. XXXII): неясно, которая часть саги дает верные сведения.

53 …летом в устье Мутной Реки пришел корабль; у кормчего, по имени Эйнар, был конь… — здесь Йоун перепутал имена тех людей, которые были названы в саге впервые. Кормчий носил, как явствует из следующей страницы, имя Халльдор, а бонда, которому кормчий нанес побои, звали Торарин.

54 Хутор Торарина Йоун назвал Скалой (í Kleifum): это говорит о том, что он руководствовался прежде всего зрительной памятью, так как правильное название отличается лишь одной буквой — во второй части саги хутор назван Песчаниками (í Klífum).

55 Тордис Ведьма — эпизодический персонаж, нескольких родовых саг Северной Четверти. Ее имя, скорее всего, просто присутствовало в генеалогии кого-то из участников распри кормчего с бондом. Высказывалось мнение, что ссылку на Тордис умышленно вставили в текст родовой саги в связи с тем, что ее потомки оформили около 1200 г. дарственную монастырю в Тингэйрар на свои владения. Поэтому клирики из монастыря, записывавшие сагу, должны были благожелательно относиться к роду Тордис.

56 Со слов …два дня. Вот Халльдор начинается древний текст саги.

57 Начальная фраза главы (Барди в то лето очень налегал на работу) явно возвращает читателя к какой-то информации, которая содержалась где-то в утраченной части саги, но для современного читателя остается загадкой, поскольку Йоун Оулафссон ее пропустил и оставил без внимания.

58 Из дальнейшего изложения выясняется, что при перечислении спутников Барди выпало имя одного из них; указав на хутор Двор Аудольва, рассказчик забыл назвать ополченца с этого хутора — Арнгрима Воспитанника Аудольва.

59 Прозвище Кьяннок — ирландского происхождения и значит «челюсть»; упоминание о том, что прозвище старухи употреблялось для того, чтобы различать их с хозяйкой хутора, исторически достоверно: известно немало случаев, когда даже братья или сестры носили одно имя.

60 Гудбранд, зять Барди, отождествим с сыном персонажа «Саги о людях из Озерного Фьорда» Гудбрандом сыном Торстейна со Двора Гудбранда; в таком случае слова рассказчика [они] жили в Тальниковой Долине следует признать искажением первоначального жили в Озерной Долине.

61 Судьи свар мерланга — ЛЮДИ. Мерланг — морская рыба из семейства тресковых. В висе это слово используется как хейти МЕЧА, поэтому свара мерланга — это БИТВА, а Судьи Битвы — ЛЮДИ. Второй кеннинг висы — клин земли налима — тоже «рыбный»; налим — хейти МЕЧА, земля налима ЩИТ, поэтому клин щита — это, опять-таки, МЕЧ.

62 В семье Барди уже был прецедент участия женщины в кровавой мести: Торгерд дочь Эгиля, мать Турид и бабка Барди, сопровождала своих сыновей, когда они поехали убивать Болли сына Торлейка. В данной экспедиции, как рассказывается в «Саге о Людях из Лососьей Долины», гл. LV, принимал участие и сам Барди — ему было тогда восемнадцать лет.

63 Действия приемной матери Барди, помимо выражения любви к своему воспитаннику, имеют ритуальный смысл: накладывая руки на Барди, старуха произносит оберег. Именно это враги позже поставят Барди в вину — ср. слова Торбьёрна в гл. XXX и отказ конунга принять Барди в дружину — гл. XLI. Неясно, как относится к этим упрекам рассказчик саги — во всяком случае, он подчеркивает, что Барди зашел к няньке только по ее просьбе.

64 Имеется в виду, что Торарин поддерживает Ньяля материально, а тот является его лазутчиком.

65 Человек, который заменил Халльдора — это Торберг, сын самого Торарина.

66 О том, что ожерелье съехало в сторону, когда Барди надел на шею нож с перевязью, рассказчик саги упоминает с умыслом: ему важно подчеркнуть, что каменное ожерелье спасло Барди в битве не благодаря непосредственной помощи его приемной матери.

67 Сыч сукровицы — ВОРОН.

68 Теперь следует рассказать о людях из другой округи, к которым теперь переходит сага — временное смещение фокуса внимания с отряда Барди на дела людей из Фьорда Городища едва ли объясняется необходимостью сообщить о них необходимые в дальнейшем сведения. Данная глава саги почти не содержит действия, зато представляет значительный интерес благодаря древним висам и картинам пророческих видений.

69 Корыто, полное крови в кошмаре Торбьёрна — явный атрибут великанши или норны; его следует воспринимать скорее гиперболически, чем буквально: поэтому сообщение саги о том, что хозяйка якобы подала на стол корыто, недостоверно.

70 Вёр и Фольд — богини. Вёр достатка и Фольд бус — кеннинги ЖЕНЩИНЫ, в данном случае они относятся к жене Торбьёрна, она же названа далее подавалой пива. Все эти кеннинги стандартны, в отличие от выражения Яблоки Хель, т. е. плоды смерти, которое не имеет аналогов в скальдической поэзии. Метафора образована по аналогии с яблоками Идунн, т. е. плодами жизни.

71 Погонщик мерина морского конунга — двойной кеннинг МУЖА. Мерин морского конунга — КОРАБЛЬ, а погонщик корабля — МУЖ, здесь — сам Торбьёрн. Шизой волчицей скальд называет свою жену, которая, по его мнению, способна плакать лишь волчьими слезами, букв. росой бирючьих скул (нестандартный кеннинг СЛЕЗЫ). Вообще, первые две висы Торбьёрна Брунасона содержат ряд уникальных выражений, лежащих за пределами обычных скальдических штампов (яблоки Хель, волчица пасмурного цвета, тяжелые волчьи слезы). Эти выражения, однако, имеют параллели в некоторых рунических надписях, что дает основание предполагать, что мы имеем дело с остатками ритуальной экспрессивной лексики.

72 Видение рухнувшего хутора также предвещает смерть тому, кому оно открывается. Аналогичный мотив есть в эддических «Речах Атли» (Am, 26) и в «Саге о Ньяле» (гл. CXXVII), но там он более обоснован, поскольку враги вскоре сожгут Ньяля в его доме, в то время как Торбьёрн погибнет в бою.

73 Надежного меча при Торбьёрне нет потому, что у него его обманом выпросил Торви Кривда.

74 Полено, которое колет Торбьёрн сын Бруни во сне, это МЕЧ, он же назван Фенриром (волком) шлема. Свахи сеч — кеннинг ОРУЖИЯ. Околица тарчи — кеннинг ЩИТА.

75 Ускоритель киля — кеннинг МУЖА, он обращен к слушателю висы. Угодья угря (т. е. меча) — ЩИТ, гром кромок — БИТВА, друг, разгрызающий угодья угря и кол — опять-таки, МЕЧ.

76 Виса, приписываемая Гисли Торстейнссону, выдержана в том же темном стиле, что и висы Торбьёрна Брунасона. Не все ее слова в подлиннике понятны до конца.

Лосиное стойло — судя по контексту — горное пастбище. Шишига — ведьма, великанша, а слуги шишиги — ВОЛКИ (волк считается конем великанши). Моди — один из асов (сын Тора). Моди гуда меди — двойной кеннинг МУЖА; гуд меди — БИТВА, Моди битвы — МУЖ, здесь — Гисли сын Торгаута. Факельщики шквала Хлёкк — воины (тройной кеннинг), здесь — враги Гисли. Хлёкк — валькирия, шквал Хлёкк — БИТВА, факел битвы — МЕЧ, а факельщик — тот, кто пользуется мечом в битве.

77 Сон Гисли с мотивом нападения волков имеет точные параллели в исландской литературе, например, в «Саге о сыновьях Дроплауг» — Хельги сын Дроплауг видит сон перед своей гибелью в битве в Эйвиндовой Долине (998 г.) и в «Саге об исландцах» — Стурла Сигхватсон видит роковой сон перед битвой при Эрлюгсстадире (1238 г.).

78 Тинд был дома один — имеется в виду известный скальд Тинд сын Халлькеля, младший брат хёвдинга Иллуги Черного. Тинд родился около 960 г.

79 Прозвище Женщина-Скальд (skáldkona) обычно давалось не за сочинение стихов (хотя это в условиях массового владения скальдическим ремеслом не исключалось — ср. выше вису, приписываемую Турид, матери Барди), а за желчный характер и резкость в речах.

80 Ратоборец — хейти Вождя, в данном случае оно относится к Барди сыну Гудмунда. Буря вихря дротов — БИТВА.

81 Держава — здесь хейти ЗЕМЛИ; скальд Эйрик имеет в виду, что отряд Барди (дружина) прекратил отступление, спешился и занял оборону. Жало ран — МЕЧ. Смерч мечей — БИТВА. Кочевник кольчуг — МЕЧ.

82 Отбойник — прозвище Торльота. Шип — МЕЧ.

83 Торльот с Отбойного Ручья, согласно «Книге о Заселении земли», гл. 97, пал в Битве на Пустоши, что подтверждает и сага в главе XXXVII, но в описании битвы эта информация не содержится. Разнобой может быть вызван либо порчей текста, либо тем, что часть раненых умерла позже.

84 По рассказу самой саги о заключении мировой получается, что Торгисль Рубака и Эйольв сын Торфинны умерли от полученных ран, но из описания самой битвы это не следует.

85 Ясень омута лучины — МУЖ. Лучина, в данном случае — хейти МЕЧА, омут лучины — БИТВА, а ясень битв — МУЖ. Свара тетивы — БИТВА. Прожигала заклада — это МУЖ, поскольку заклад — это ЗОЛОТО, а воин должен раздаривать, т. е. прожигать богатство.

86 Эйдова порода — сыновья Эйда. Тарчи — щиты. После поражения Тинд настроен воинственно и мечтает о мести — более крупной пене, чем вира.

87 Гислунги — Арни, Фроди, Тормод и Торарин; неизвестно, кто такой Фроди; Торарин упоминался ранее в главе XXVIII: там он был назван тестем Арни сына Торгаута.

88 …на них та же одежда, что прежде — Барди и его спутники едут в женской одежде для маскировки. Указание об этом явно содержалось в предшествующей части первоначальной редакции саги, но было пропущено либо Йоуном Оулафссоном, либо писцом XIII–XIV вв.

89 …Выходит Торд…; Неясно, кого сага имеет в виду. Владельца хутора в Песчаниках, согласно главе XVII, зовут Торарин. Возможно, порча текста связана с контаминацией имен Торарина и упоминаемого ниже Торда с Широкого Брода, друга Барди.

90 Две весовых меры составляют десять пудов.

91 Торвальд с Плоской Долины — это тот человек, которого решено было не брать в поход из-за его плохого характера (см. главу XVI). Арнгрим Воспитанник Аудольва, брата Торвальда, ездил вместе с Барди.

92 — Я хочу подарить тебе вола и старую овцу — эта реплика принадлежит Торду. Торвальд, как человек более зажиточный, дарит Барди гораздо больше скота.

93 Бьёрн, тесть Барди, и Гудрун, жена Барди, ранее не упоминались. Скорее всего, их имена содержались в экспозиции саги, но Йоун Оулафссон не обратил на это внимания.

94 клятва о мире — ритуальный текст из аллитерированных формул; его произносили при заключении мировой или по окончании смуты в стране. Перечень аллитерированных формул внутри клятвы составляет описание мира; такой прием нужен для того, чтобы провозгласить обязательную силу и всеобщность клятвы для всех членов общины во всех мыслимых ситуациях.

95 Нифльхейм или Нифльхель — приют мертвых, царство Хель.

96 Со слов и девять старых начинается поврежденный лист, содержащий конец главы XXXIV, главы XXXV и XXXVI и начало главы XXXVII, чудом обнаруженный в 1951 г. Он был вырезан из рукописи еще до того, как ее вывезли из Исландии в Швецию в 1683 г. Лакуны оказались сравнительно небольшими, однако воссоздать связный текст не везде возможно. Мы предпочли передать не только отдельные слова, но и части слов, там где они восстанавливаются с высокой степенью вероятности.

97 сыны Гильса = Гислунги: формы Гильс и Гисль являются фонетическими вариантами.

98 Довановы Скалы — этот топоним неизвестен: из контекста, однако, ясно, что он относится к месту битвы на Пустоши.

99 В этом месте рукописи небольшая лакуна.

100 Снорри… был уже очень стар — на самом деле Снорри Годи было в то время около 50 лет. Эта и другие подобные фразы говорят не столько об иной оценке возраста в средние века, сколько о том, что реальная хронология событий у рассказчика саги несколько сдвинута.

101 Но есть один, кто ехать не может — неясно, кого именно Барди имеет в виду среди своих спутников: возможно, это Торгисль сын Хермунда, которому в битве нанесли тяжелое увечье.

102 Торд Лошадиная Голова с мыса Стад — отец первооткрывателя Америки Торфинна Карлсефни, героя «Саги о Гренландцах».

103 В нумерации примечаний в книге №103 пропущен — HF.

104 иметь право приезда на третье лето; различалось полное т. е. пожизненное и трехгодичное изгнание, предполагавшее право приезда. Кроме того, за право изгнанника выехать было принято платить дополнительно. Обычно это право не распространялось на объявленных вне закона: покинуть страну они могли лишь нелегально. Иногда устанавливались и дополнительные ограничения, такие как предельные сроки выезда и количества имущества, подлежащего вывозу.

105 Гудмунд Старый был на Гальмаровом побережье; эта фраза, скорее всего, говорит о порче текста, поскольку из дальнейшего изложения становится ясно, что на побережье выезжал не сам Гудмунд, а его сын Эйольв.

106 разбили корабль в щепы — в исландских законах была специальная оговорка о снятии ответственности в том случае, когда присужденный к изгнанию из округи или из страны не мог покинуть запретную для него территорию из-за неблагоприятного ветра, или же его выносило обратно на берег.

107 Упоминание Эйнара сына Железного Скегги, хёвдинга середины XI в., в рассказе о событиях 1018 г. является явным анахронизмом. Скорее всего, в событиях саги принимал участие его дед Эйнар с Поперечной Реки, брат Гудмунда Могучего, и имена родичей были спутаны.

108 Вершитель — Барди сын Гудмунда. Красен обод — крашеный щит. Буча — хейти битвы.

109 Видур — одно из имен Одина, ворожба Видура — БИТВА, яворы ворожбы Видура — ЛЮДИ, в данном случае, жители Городищенского Фьорда.

110 В подлиннике висы Эйрика говорится одиннадцать павших: названное число погибших в Битве на Пустоши не соответствует тому, что говорилось раньше в прозаическом тексте.

111 Свод лезвий — БИТВА. Стражи вьюги — ЛЮДИ, здесь — Стюр и Снорри Годи. Гнет дротов — Битва. Последний хельминг висы Эйрика приводится в 4-м грамматическом трактате.

112 а вашу оговорку мы оцениваем по достоинству — эта реплика Барди скорее дерзкая, чем смиренная: хваля лишь последние слова конунга, Барди дает понять, что уязвлен отказом принять его в дружину.

113 На самом деле Гудмунд Могучий пережил Барди и умер в 1031 г. Роль его сына Эйольва Хромого в поддержке Барди, несомненно, преувеличена. Рассказчик саги, судя по всему, относится к Гудмунду без особой симпатии и противопоставляет нерешительность Гудмунда великодушию его сына.

114 все они были уже неподсудны — согласно самой саге, Барди и его спутники провели за пределами страны только два года из положенных трех. Возможно, им зачли и первую зиму, которую они провели у Гудмунда. Вероятнее всего, покровители Барди возбуждали специальное дело об его амнистии, о чем, однако, сага умалчивает. Такая процедура называлась sýkna, т. е. «оправдание», «откуп».

115 Харек с острова Тьотта — один из врагов Олава Святого. Отцом Харека был известный скальд Эйвинд Погубитель Скальдов: все семейство было связано с Исландией давними дружескими связями (см. «Сагу об Эгиле», гл. XX) и покровительствовало знатным исландцам. Тот факт, что Барди остановился на острове Тьотта, отчетливо показывает, что он не был в лагере друзей конунга. В 1021–22 гг. на своей усадьбе на Тьотте должен был жить сам Харек, его сын Свейн в других источниках не упоминается. Скорее всего, рассказчик был убежден, что события саги произошли несколько позже, чем в действительности, и заменял имена хёвдингов 1020-х гг. именами их сыновей.

116 Гардарики («страна городов») — скандинавское название Руси.

117 Русские летописи не позволяют точно установить, в какой именно битве пал Барди. Это должно было случиться около 1025 г.

118 Торир Собака с острова Бьяркэй в Халогаланде — враг конунга Олава Святого, нанес конунгу смертельную рану в битве при Стикластадире.

Перевод: Циммерлинг А. В.

Источник: Исландские саги. — Studia philologica. «Языки русской культуры», 2000.

Сканирование: Halgar Fenrirsson

OCR: User Userovich

© Tim Stridmann