Жил человек по имени Лосось, он был сыном Кетиля, ярла из Наумудаля1. Мать Кетиля ярла звали Храфнхильд, она была дочерью Кетиля Лосося с Храфнисты2. Лосось был человек знатный. Он поссорился с Харальдом конунгом Воспитанником Доври3 из-за убийства сыновей Хильдирид4 и был вынужден бежать из страны. Лосось поплыл на запад за море в Исландию. Когда они увидали землю, они были к югу от нее. Они зашли в широкое речное устье, поднялись на кораблях вверх по реке и причалили к восточному берегу. Эта река называется теперь Бычья Река5. Они стали осматривать тамошние земли.
Первую зиму Лосось провел на западном берегу Кривой Реки, а весной занял все земли от гор до моря, что лежат между Бычьей Рекой и Лесной Рекой, и поселился в Капище на восточном берегу Кривой Реки. Жену его звали Ингунн. Весной она родила сына, которого назвали Храфном. Лосось раздавал земли тем, кто приехал с ним в Исландию, а некоторым продавал. Всех их назвали первыми поселенцами.
Второго сына Лосося звали Херьольв. Его сыном был Сумарлиди. Третьего сына звали Хельги, четвертого — Вестар. Храфн сын Лосося был первым законоговорителем в Исландии6. Он жил в Капище после своего отца. Его дочерью была Торлауг, которая стала женой Ёрунда годи7. У Лосося был и пятый сын по имени Сторольв. Говорят, он был самым рослым из его сыновей, а Храфн — самым знатным. Сторольв был женат на Торарне, сестре Торбьёрна Скольма8, того, что был отцом Торальва. Сторольв жил на дворе Пригорок, который с тех пор зовется Сторольвов Пригорок9.
Сторольв был силен, как никто, и о нем шла молва, будто он оборотень10. Человек он был мудрый и сведущий во многих вещах, и поэтому его называли колдуном. У них с Торарной, его женой, был сын, которого звали Орм11. Он рано возмужал и стал рослым и сильным и во всем искусным, так что, когда ему было семь лет от роду, он ничуть не уступал в силе и сноровке самым могучим людям. Отец его недолюбливал — и впрямь был он строптив и отлынивал от работы, — мать же его очень любила. Орм был не из тех, кто валяется у очага12.
Так он рос, пока ему не минуло двенадцать зим. Сторольв был человек работящий и не сидел без дела. Как-то раз летом Сторольв взялся заготавливать сено, при нем было четыре лошади. Сам Сторольв работал, стоя наверху на стоге, однако не хватало рук, чтобы подбрасывать ему сена, а ему показалось, что собирается дождь. Тогда он позвал на подмогу Орма, своего сына, и попросил его подкинуть ему сена. Орм так и сделал. Но поскольку сгущались тучи, Сторольв заторопился и принялся подзадоривать Орма, чтобы тот как следует поднатужился и пустил в ход всю свою силу, говоря, что тот-де и слабак, и лентяй и что росту в нем куда больше, чем силы и выносливости. Тогда Орм разозлился и живо сгреб целую охапку сена, а как раз в это время подходит лошадь. Схватил тут Орм поклажу вместе с лошадью и со всей сбруей и забросил их наверх на стог, да так проворно, что старик Сторольв свалился между стогами. При падении он так сильно ушибся, что сломал три ребра13. Сторольв сказал тогда:
— Не дело подзуживать дерзких14. По всему видно, что ты вырастешь человеком своевольным.
Все сочли, что для такого юнца, как он, это был немалый подвиг.
Рассказывают также, что однажды Сторольв обратился к Орму, своему сыну, и велел ему отправляться на луг косить — «потому что работники этим летом не поспевают справляться со всем».
— Где коса, которой я должен косить? — сказал Орм.
Сторольв дал ему косовище и новый клинок, оба были сработаны на славу. Орм согнул в руках и разломил пополам лезвие, а потом наступил ногой на косовище, так что оно разлетелось на куски, и заявил, что ничего из этого ему не подходит. Затем он ушел, раздобыл две четверти железа15, отправился в кузницу и изготовил себе клинок. После этого он взял бревно из поленницы и приладил к нему две большие рукояти так, чтобы они подходили ему по росту. Он насадил на это косовище новый клинок, закрепил его, обмотав железной проволокой, и пошел вниз на луг.
Местность там была бугристая, однако травы густые и сочные. Орм принимается за дело и косит весь день напролет до самого вечера. Сторольв посылает туда своих служанок сгребать за Ормом свежескошенную траву. И вот приходят они на луг и видят, что все сено, которое накосил Орм, лежит длинными полосами. Они приступают к работе и хотят перевернуть сено, но тут оказывается, что сделать это не так просто, как они рассчитывали, и ни руками, ни граблями им не удается сдвинуть с места ни одной кучи. Тогда они пошли домой и рассказали хозяину, как обстояло дело. Вечером он приехал на луг и увидал, что Орм срезал там все бугры, а землю свалил вперемешку с полосами скошенной травы. Сторольв велел ему остановиться, чтобы не учинять еще большего разорения. Орм так и сделал. Лезвие его косы было стерто по самый обух. Орм скосил тогда поле, которого хватило бы на восемь стогов, и это — единственные ровные луга на Сторольвовом Пригорке. Говорят, что каждый прокос там был никак не меньше того, что один человек может накосить за день16. Следы этого видны и по сей день.
Жил человек по имени Дуфтак17. Он жил на дворе, который называли В Лесу, а с тех пор он стал называться В Дуфтаковом Лесу. Дуфтак был велик ростом, и у него была такая колдовская сила, что он мог принимать разные обличья18. Они со Сторольвом не очень-то ладили, но все же порой относились друг к другу неплохо, да только в конце концов это не закончилось добром, так как поговаривают, что это Дуфтак убил Сторольва.
Так продолжалось, пока Орму не минуло восемнадцать лет. В тот год стояла такая суровая зима, что замерзли пастбища. У Сторольва было очень много скота, и со временем запасы сена у него стали иссякать, да так быстро, что он уже подумывал о том, что, если не найти выхода из положения, придется ему зарезать свою скотину. Ни у кого в округе сена было не достать, только у Дуфтака его было в избытке, однако он не желал ни с кем делиться. В ту пору отношения между ними были не слишком дружеские.
Позднее зимой, когда скотина изрядно изголодалась, Сторольв посылает Орма, своего сына, к Дуфтаку раздобыть у него сена. И вот Орм отправляется повидаться с Дуфтаком и просит его продать ему сена, но тот отвечает, что у него ничего нет на продажу. Орм, однако, продолжал настаивать, и тогда Дуфтак сказал, что, если ему так хочется, он может получить столько сена, сколько способен унести, — «и если каждый в округе даст тебе столько же, все же вам кое-что перепадет».
— Не больно-то щедрое предложение, но я согласен. Откуда брать сено?
— На дворе стоят два стога, — говорит Дуфтак, — в одном — четыре сажени в обхвате, в другом — две, да поперек будет добрых две сажени и почти столько же в вышину, разве что он успел немного осесть. Возьми себе сена из того стога, что поменьше.
— Схожу-ка я прежде домой за веревкой.
Он так и сделал и рассказал своему отцу, как обстоит дело.
— Это всего лишь жалкая подачка, — говорит Сторольв, — и он за нее ничего не получит. Но сдается мне, будет разумнее, если я пойду за сеном вместо тебя, потому что я способен унести больше.
— Нельзя, — сказал Орм, — ведь он готов дать столько сена, сколько смогу унести я.
— Хоть ты и мало на что годишься, придется тебе на этот раз напрячь все силы, — говорит Сторольв.
Орм уходит, идет в кладовую, берет десяток веревок из конского волоса, снимает с них пряжки и связывает их в длину и в толщину так, что из них получилась одна. Потом он возвращается в Лес19, заворачивает во двор, где стояло сено, и заходит туда, поломав ворота. Он направляется прямиком к стогу, что побольше, и сбрасывает с него торф и подгнившее сено. Затем он наклоняется, приподымает стог над землей, подсовывает под него веревку, продевает ее в пряжку и перетягивает ею сено. После этого он присел и взвалил эту связку себе на плечи — некоторые рассказывают, что прежде он водрузил на нее тот стог, что поменьше. С этой поклажей он отправился домой на Сторольвов Пригорок. Хозяин был на дворе и увидал его. Он сильно удивился, и ему пришлось признать, что сам он не смог бы дотащить такую ношу20. Сено внесли в амбар, и он был заполнен до самого верху. Этого сена хватило так надолго, что весной Сторольву не пришлось забивать скотину. С той поры отношения между отцом и сыном пошли на лад, оттого что Сторольв увидал, каким недюжинным человеком был Орм.
Когда же старик Дуфтак немного погодя вышел на двор и увидал, что произошло — что оба его стога исчезли, а то, что от них осталось, валялось затоптанным и ни на что не годилось, а еще увидал, как Орм выходит за ограду, неся оба стога, — он подивился тому, какую большую ношу Орм мог утащить на себе. А весной Дуфтак поехал на Пригорок и потребовал от Сторольва платы за сено, но ничего не получил. Он считал, что за сено должно быть уплачено никак не меньше стоимости шести коров21. Это привело к долгой неприязни и вражде между ним и Сторольвом, о чем будет рассказано позднее22.
Когда Орму было двадцать лет, он, по своему обыкновению, поехал на альтинг. Тинг в тот раз выдался многолюдный. Прибыл на него с севера со двора У Темной Реки, что в Долине Капищной Реки, и Торальв сын Скольма, родич Орма. С ним был человек по имени Мелкольв. Сила у него была как у шестерых. Все они остановились в одной землянке23 с Ёрундом годи, свояком Орма24.
Ёрунд годи получил в подарок подковы. Они были так велики и на их изготовление пошло столько железа, что и без гвоздей они весили полфунта25. Их пустили по кругу, и все их рассматривали. Когда очередь дошла до Торальва, он взял четыре подковы, сложил их вместе, подержал в руках некоторое время, а затем протянул Орму, и все они оказались прямыми, точно свечи. Орм взял у него подковы и выгнул их назад, все четыре разом, и все сочли, что это было большим испытанием силы для них обоих26.
А днем, когда они вышли, то увидали, что у пивоварни стоит котел, который вмещал два бочонка27. Они наполнили его доверху песком. Затем к нему подошел Мелкольв и поднял его одной рукой. После него подошел Торальв и поднял его двумя пальцами. Последним подошел Орм. Он продел под ручку котла мизинец и приподнял его не выше щиколотки, а потом быстро спрятал руку под плащ.
Торальв сказал:
— Покажи-ка палец.
— Не хочу, — говорит Орм.
— Я тоже мог бы пораниться, если бы пожелал, — говорит Торальв, — только мне не захотелось.
Все решили, что он, верно, разорвал себе мясо и сухожилия до самой кости.
После этого люди разъехались с тинга по домам, и Орм сидел спокойно у себя в усадьбе. Все очень дивились подвигам Орма, как тем, что он совершил раньше, так и тем, что впоследствии, а они делались все значительнее, чем старше он становился. Все, и друзья его, и враги, в один голос говорили, что ни в их времена, ни прежде не было в Исландии большего силача, чем он, среди тех, кто не менял своего обличья.
Одного человека звали Вирфиль. Он был управителем в одной деревне в Дании, в местности, которая называется Вендильскаги28. Они были братьями с Весети с Боргундархольма29. Вирфиль был женат, и у него был сын по имени Асбьёрн. С ранних лет был он статен, хорош собой и владел всякими искусствами. Не было человека более благородного, чем он, поэтому его прозвали Асбьёрн Горделивый.
В те времена в обычае было, что по стране ходили женщины, которых называли вёльвами, и предсказывали людям, что им суждено, какой выдастся год и прочие вещи, которые им хотелось узнать. Одна из них явилась со своими людьми30 к Вирфилю бонду, и ей был оказан хороший прием, так как угощение там было на славу.
Вечером, когда люди сидели все вместе, вёльву попросили что-нибудь предсказать, и она сказала, что Вирфиль проживет там до самой старости и будет пользоваться всеобщим уважением, — «но тому молодому человеку, что сидит подле тебя, бонд, стоило бы послушать, что ему суждено, потому что он будет много странствовать по свету, и повсюду его будут считать большим человеком, и он совершит много славных дел и умрет в старости, если только не отправится в Северный Мёр, что в Норвегии, или еще дальше на север этой страны».
— Я думаю, — говорит Асбьёрн, — что там я буду ничуть не ближе к смерти, чем здесь.
— Не тебе об этом судить, что бы ты ни думал, — сказала вёльва и произнесла такие стихи:
Сколько б ни гнал ты
в даль волн гнедого31,
в просторы моря
струг увлекая,
на севере все же
ждет смерть у Мёра —
гибель неминуча32.
Молчать мне лучше.
После этого вёльва пробыла там еще некоторое время, как было условлено, а затем была отпущена с богатыми дарами.
Асбьёрн рос, и как только он вошел в возраст, отправился в путь. Он совершает поездки в разные страны и узнает там обычаи других людей, и куда бы он ни приезжал, его очень ценят хёвдинги. Род его матери происходил с севера Норвегии, из Хёрдаланда и Северного Мёра, это были потомки Кари Бобра33. Асбьёрн подолгу гостил у своих родичей с материнской стороны, и те очень ценили его за его способности и умения.
Теперь надо вернуться к рассказу о том, что Орм сын Сторольва находился в Исландии. А когда ему минуло тридцать лет34, он договорился с человеком по имени Эцур из Хёрдаланда, чей корабль стоял на якоре в Бычьей Реке, и уехал вместе с ним из страны. Эцур владел усадьбой в Хёрдаланде, и Орм провел у него зиму. Асбьёрн Горделивый был в то время в Хёрдаланде, и они с Ормом частенько встречались. Они хорошо поладили и вскоре подружились. Они часто устраивали состязания, и выходило, что они ни в чем не уступали друг другу, если только не мерились силой: тогда победа доставалась Орму, так как он был гораздо сильнее. В конце концов они принесли обет побратимства по древнему обычаю35 и поклялись, что тот из них, кто проживет дольше, отомстит за другого, если он примет смерть от оружия.
Весной Асбьёрн сказал Орму, что хотел бы поехать на север в Мёр и встретиться со своими родичами, Эйвиндом Ужом и Бергтором Бестилем36.
— А кроме того, мне не терпится проверить, — говорит он, — не расстанусь ли я и впрямь с жизнью, стоит мне только там оказаться, как наговорила эта жалкая вёльва.
Орм сказал, что готов отправиться в эту поездку, — «однако, я не думаю, что в твоих силах поспорить с этим, потому что таким людям, как она, многое ведомо».
Затем они поплыли на двух кораблях на север в Мёр. Эйвинд и Бергтор оказали своему родичу Асбьёрну теплый прием, поскольку они были двоюродные братья. Это произошло в конце правления ярла Хакона из Хладира37.
Там Асбьёрн узнал, что севернее лежат два острова и оба они носят название Овечьи Острова. Правителем дальнего острова был великан по имени Бруси. Будто бы это был огромный тролль и людоед, и считалось, что людям его ни за что не одолеть, как бы много их ни было. Но еще того хуже было иметь дело с его матерью. То была огромная черная как уголь кошка размером с самого большого жертвенного быка38. Из-за этой нечисти тамошним жителям не было никакого проку ни от одного из тех островов.
Асбьёрну очень захотелось побывать на этих островах, однако Орм был против. По его словам, мало что могло быть хуже, чем иметь дело с этакой нежитью, так что из этой поездки ничего не вышло. Летом они поплыли на юг в Данию и зазимовали у Вирфиля. А когда зима закончилась и наступила весна, они отправились в поход на пяти кораблях и плавали повсюду между островами и в дальних шхерах, одерживая победы и захватывая добычу везде, где бы ни появлялись. Никто в то время не снискал себе большей славы в викингском походе, чем они.
В конце лета они направились в Гаутланд39 и принялись разорять его. В то время там правил ярл по имени Херрёд40. Они сражались во множестве битв и подчинили себе всю страну. Там они провели третью зиму41.
Зимой там устраивались пиры и было большое веселье. Как-то раз зимой, когда Асбьёрн с Ормом сидели за брагой, Асбьёрн сказал такую вису:
Предрекла мне вёльва:
стопы на пагубу
в Мёр свои направлю,
пропела, на север.
Несведуща ведьма:
буду жив и весел
я в Державе Гаутской.
К троллям речи вруньи!
Весной Орм с Асбьёрном уехали, не пожелав дольше там оставаться. Летом они направились на север Дании, а оттуда в Норвегию, и четвертую зиму провели у Эцура из Хёрдаланда.
Весной побратимы принялись совещаться. Асбьёрн хотел отправиться в поход, а Орм — вернуться в Исландию, поэтому они расстались, сохранив, однако, свою любовь и дружбу. Орм уехал в Исландию с Эцуром из Хёрдаланда; их плаванье было удачным, и они привели свой корабль в Глинистый Залив под Пустошью42. Орм узнал тогда новость о том, что старик Сторольв, его отец, погиб из-за своей распри с Дуфтаком. Мало кто горевал о нем. Затем Орм поехал домой на Сторольвов Пригорок и поселился там. Он жил там долгое время, после того как отомстил за Сторольва, своего отца, о чем рассказывается в Перечне исландцев43.
Вскоре после того как Орм с Асбьёрном расстались, Асбьёрну во что бы то ни стало захотелось отправиться на север на Овечьи Острова. И вот он поплыл с двадцатью четырьмя спутниками на одном корабле на север от Мёра. Однажды на исходе дня они пристают к дальнему из Овечьих Островов, сходят на берег и ставят шатер. Они заночевали там, не встретив ни души.
На другой день рано поутру Асбьёрн встает, одевается, берет свое оружие и поднимается на остров, приказав своим людям дожидаться его. А спустя какое-то время после ухода Асбьёрна видят они, что ко входу в шатер подошла страшная кошка. Она была черна как уголь и весьма свирепа с виду. Казалось, что из ноздрей и пасти у нее вырывается пламя. Глаза у нее тоже не были добрыми. Люди были немало поражены этим зрелищем и преисполнились ужаса. Тут кошка прыгнула в шатер, набросилась на них и принялась хватать их одного за другим, и рассказывают, что кое-кого она проглотила, а иных растерзала своими когтями и клыками44. За короткое время она убила двадцать человек, троим же удалось выбраться наружу45, и они бежали на корабль и поспешно отплыли.
Асбьёрн же идет, пока не приходит к пещере Бруси. Недолго думая, он заходит внутрь. Он не мог ничего разглядеть из-за того, что в пещере было очень темно. Не успел Асбьёрн опомниться, как был схвачен и поднят в воздух, а затем брошен оземь с такой силой, что не сразу пришел в себя от удивления. Догадывается он тут, что это не кто иной, как великан Бруси, — а тот и вправду был великоват с виду.
Тогда Бруси сказал:
— Ты приложил немало стараний, чтобы пробраться сюда, и убедишься нынче, что делал это не зря, потому что ты лишишься здесь жизни, и притом в таких великих мучениях, что это отвадит других от того, чтобы являться в мой дом с враждебными намерениями.
Затем он сорвал с Асбьёрна одежду, поскольку разница в силе между ними была столь велика, что ётун мог в одиночку принимать все решения за них обоих. Асбьёрн увидал, что пещеру разделяла широкая перегородка, а посреди нее было большое отверстие. Чуть поодаль от перегородки стоял могучий железный столб.
— А теперь поглядим, — говорит Бруси, — насколько ты выносливее других людей.
— Недолго проверять, — говорит Асбьёрн. — Удача оставила меня, коли я не смог никак защититься, так что я, похоже, обречен.
И он сказал такую вису:
Силе своей
доверять не должно.
Мощь подведет,
не хватит отваги.
Так в смертный час
изменит удача,
доблесть подспорьем
не станет мужу46.
После этого Бруси вспорол Асбьёрну живот, вытащил конец его кишок и привязал его к железному столбу. Затем он принялся водить Асбьёрна вокруг столба, и тот так и ходил кругами, покуда все кишки его не намотались на столб47. Все это время он произносил такие висы:
Знать, лебяжье белой
курган кудрей48 сыну
расчесывать гребнем
не судьба, скажи ей.
Дал зарок я в Данмёрк49
наведаться летом.
Остролезый нынче
меч пронзит героя.
То ли дело прежде—
радостны от браги
корабль уводили
прочь от брега хёрдов50;
за пивом в беседах
время коротали.
Нынче к троллю в лапы
один угодил я.
То ли дело прежде —
в путь стремились струги,
Сторольвов питомец51
стоял, храбр, на штевне;
в Эйрасунд52 бесстрашный
вел вола прибоя53.
Нынче предан подло54 я
в плену у троллей.
То ли дело прежде —
поил вороного
Гейтира55 Орм в шторме
Хильд56, длил алчный сечу.
Скормил лихой вдоволь
волку плоти вражьей,
разил дланью тяжкой
в устье Ивы57 витязь.
То ли дело прежде —
не щадил я в шхерах
мужей, жвачки волчьей58
мог отведать каждый.
Споро Орм слал стрелы,
полегла у Эльва59
Мидьюнга недвижна
родня60 в граде дротов61.
То ли дело прежде —
держались мы вместе:
Гаут и Гейри,
Глум и Старри,
Сам и Сэминг,
сыны Оддвёр,
Хаук и Хама,
Хрок и Токи.
То ли дело прежде —
бороздили море
Храни и Хёгни,
Хьяльм и Стевнир,
Грани и Гуннар,
Грим и Сёрквир,
Туми и Торви,
Тейт и Гейтир62.
То ли дело прежде —
стойкий в стоне копий63
отступать не думал,
рад разить я рати
шипом щита64 вражьи:
охоч был до сечи.
Вел мужей в сраженье
всегда Орм бесстрашный65.
Хмуро Орм взирал бы,
верно, на муку эту,
когда б мог видеть.
Плохо придется троллю,
коль он о пытке прослышит, —
и поделом.
Затем Асбьёрн расстался с жизнью мужественно и с большим достоинством.
Теперь надо рассказать о том, что те трое, которым удалось спастись, гребли что есть силы без передышки, пока не добрались до материка. Они поведали о том, что произошло во время их поездки, и сказали, что Асбьёрн, по их мнению, мертв, хотя они и не могут ничего рассказать об обстоятельствах его гибели. Они уплыли на корабле вместе с торговыми людьми и прибыли на юг в Данию. И вот эта весть разносится повсюду, и все находят ее весьма удивительной.
В то время в Норвегии сменился правитель — Хакон ярл умер и в страну явился Олав сын Трюггви и начал проповедовать всем правую веру66.
Орм сын Сторольва получил в Исландии известие о поездке и предполагаемой гибели Асбьёрна и счел это величайшей утратой. Он не пожелал дольше оставаться в Исландии, взошел на корабль в Китовом Фьорде67 и уехал из страны. Они высадились на севере Норвегии, и он провел зиму в Трандхейме. К тому времени Олав уже три зимы был конунгом Норвегии.
Весной Орм снарядился в поездку на Овечьи Острова. У него на корабле было почти столько же народу, сколько у Асбьёрна. Они причалили к меньшему из Овечьих Островов поздно вечером, разбили шатер на берегу и заночевали там. Рассказывают, что Орм принял неполное крещение68 в Дании, а затем крестился в Исландии.
А когда Орм уснул, он увидал, что в шатер вошла женщина, статная и решительная, она была нарядно одета и пригожа лицом. Она приблизилась к тому месту, где лежал Орм, и остановилась. Орму привиделось, что он поздоровался с нею и спросил ее имя, а она ответила, что ее зовут Менглёд69 и она дочь Офотана из Офотансфьорда70, что на севере:
— Мы с Бруси единокровные брат и сестра, так что у нас один отец, однако у меня мать — женщина, а у него — черная как уголь кошка, что живет в его пещере. Но хотя мы и состоим в родстве, нравом мы несхожи. Он правит дальним островом, и тот остров намного лучше этого. Соседство с ним доставляет мне столько неприятностей, что я подумываю о том, чтобы уехать отсюда. Мне известно, зачем ты явился: ты намерен отомстить за Асбьёрна, твоего побратима, и тебя нельзя за это винить, потому что он был храбрец, каких мало. Ты, верно, не прочь узнать, как он был убит, однако, кроме меня и Бруси, об этом мало кто может рассказать.
Тут она начала свой рассказ и поведала все о гибели Асбьёрна, а также сказала все висы, которые тот произнес:
— И я не могу предвидеть, что окажется сильнее — ворожба Бруси и его матери или твоя удача. Но ты — единственный человек, которого он страшится, и он уже сделал все приготовления на тот случай, если ты вздумаешь пожаловать к нему. Он приволок скалу и загородил ею вход в пещеру, так что, пока она там стоит, никто не сможет проникнуть внутрь, и, несмотря на всю твою силу, тебе не одолеть Бруси и не отодвинуть эту скалу. Однако у меня есть для тебя рукавицы: у них такое свойство, что тот, на чьи руки они надеты, никогда не испытывает недостатка в силе71. Если выйдет так, что тебе удастся победить Бруси, я требую, чтобы ты отдал мне власть над Овечьим Островом. Я решила тебе помочь, потому что ты мне приглянулся, хотя нам и не придется насладиться друг другом из-за твоей веры72.
После этого женщина исчезла, а Орм проснулся, и рукавицы были подле, и он припомнил все висы. Тут Орм встал, разбудил своих спутников и отплыл на остров. Там он поднялся на берег и приказал своим людям дожидаться его на корабле до завтрашнего дня, а если он не возвратится к этому же времени, — уплыть.
И вот Орм идет, пока не приходит к пещере. Тут он замечает огромную скалу, и вид у нее такой, что, кажется ему, ни одному человеку не под силу будет убрать ее оттуда. И все же он натягивает рукавицы, подарок Менглёд, хватает скалу и оттаскивает ее от входа. Думается Орму, что никогда еще его сила не подвергалась такому великому испытанию.
Затем он заходит в пещеру, положив у входа свой меч, на котором были насечены тайные знаки73. Не успел он войти, как видит, что на него мчится кошка с разинутой пастью. У Орма были с собой лук и колчан. Он положил стрелу на тетиву и выпустил в чудище три стрелы, однако она поймала их зубами и перекусила. Тогда она набрасывается на Орма и вонзает ему в грудь когти, да так, что Орм падает на колени, а ее когти проникают сквозь одежду и пронзают его плоть до самых костей. Потом она пытается укусить его в лицо. Понимает он тут, что ему, похоже, несдобровать, и взывает к самому Богу и святому апостолу Петру, обещая, что если он победит эту кошку и сына ее Бруси, то совершит паломничество в Рим. После этого Орм замечает, что у кошки поубавилось силы. Тогда он хватает ее одной рукой за горло, а другой за хребет, перегибает назад, переламывает ей хребет пополам и бросает ее мертвую.
После этого Орм замечает широкую перегородку, которая стояла посреди пещеры. Он идет вглубь, а когда подходит к перегородке, то видит, что из нее торчит большущее копье. Было оно и толстое, и длинное. Орм хватается за копье и пытается вытащить его. Тогда Бруси тянет копье к себе, но оно сидит крепко и не поддается. Бруси удивился и выглянул сверху из-за перегородки. И как только Орм увидал его, он ухватился обеими руками за его бороду, а Бруси отпрянул. Принялись они тут тянуть изо всех сил каждый в свою сторону поверх перегородки. Орм накрутил бороду Бруси себе на руку и потянул с такой силой, что вырвал ее с корнем, а впридачу к ней подбородок, обе челюсти и кожу с обеих щек до самых ушей. Вместе с кожей сошло все мясо до самых костей74. Бруси нахмурил брови и скорчил ужасную гримасу.
Тут Орм перемахнул через перегородку. Они схватились и начали бороться, и это продолжалось довольно долго. Бруси вскоре выдохся из-за потери крови и стал отступать. Тогда Орм собирается с силами, прижимает Бруси к перегородке и запрокидывает его над нею.
— Давно уже мое сердце подсказывало мне, — сказал Бруси, — стоило мне только услыхать о тебе, что ты доставишь мне кое-какие неприятности, и так оно и случилось. Я бы предпочел, чтобы ты покончил с этим поскорее и снес мне голову. И то правда: я долго мучил Асбьёрна Горделивого, когда я вывернул наружу все его кишки, однако он не дрогнул до самой смерти.
— Ты совершил большое злодейство, — говорит Орм, — доставив столь жестокие мучения такому храбрецу, как он, и в напоминание об этом ты кое-что получишь.
Он выхватил кинжал и вырезал у него на спине кровавого орла — удалил все ребра, а потом вытащил легкие75. Так Бруси лишился жизни, и это был довольно бесславный конец.
Потом Орм развел огонь и сжег дотла и Бруси, и кошку. Покончив с этим, он покинул пещеру с двумя сундуками, наполненными золотом и серебром. Все же прочие ценности вместе с островом он отдал Менглёд, и они расстались большими друзьями. Орм воротился к своим людям в назначенный час, и они отплыли на материк. Орм провел в Трандхейме вторую зиму.
Летом Орм собрался в паломничество в Рим, и его путешествие было удачным. Осенью, после битвы при Свёльде76, он вернулся с юга в Данию и там услыхал о том, что произошло. Тогда он отправился в Норвегию на встречу с Эйриком ярлом. Он застал его в Хладире77, явился к нему и приветствовал его. Ярл принял его хорошо и спросил, как его зовут. Тот назвался Ормом. Ярл спросил:
— Так ты Орм Силач?
— Можете называть меня так, государь, если вам угодно. А дело у меня такое: я хотел бы погостить у вас этой зимой.
Ярл сказал, что он может остаться, и отвел ему место на главной скамье поближе к выходу78. Зимой Орм был молчалив и держался особняком.
Как-то раз речь зашла о битве при Свёльде и о том, с какой отвагой защищались воины Олава конунга и как нескоро была одержана победа над Змеем79, а также о том, сколь яростен был натиск Эйрика ярла, раз ему удалось одолеть корабль, который все считали непобедимым в открытом море.
Орм сказал на это:
— Будь я среди воинов конунга, с Великим Змеем пришлось бы биться подольше.
И вот ярлу докладывают, что Орм, мол, разглагольствовал о том, что Великий Змей был бы непобедим, когда б на нем был он. Ярл посылает тогда за Ормом и спрашивает его, правда ли, что он говорил, будто победа над Змеем никогда не была бы одержана, если бы он был там.
— Нет, государь, — говорит Орм, — я сказал только, что, будь я там, Змей был бы побежден не так скоро.
Ярл отвечает:
— От одного человека мало что могло зависеть, когда там было собрано столько могучих воинов. Но все же давай-ка проверим. Ты взойдешь на корабль один, а на тебя нападут пятнадцать боевых кораблей, и это — лишь малая часть той флотилии, что была при Свёльде.
— Вам решать, государь, — сказал Орм, — однако я не намерен сдаваться, пока не буду побежден.
Орм вышел и взял толстенную палицу длиной в тринадцать локтей80. Затем он взошел на борт и отплыл. После этого собрали людей на пятнадцати боевых кораблях, и они все разом напали на Орма. Рассказывают, что за короткое время Орм потопил семь кораблей, все они были разбиты в щепы. Тогда ярл приказал им прекратить эту игру, и они так и сделали. Почти все люди были спасены.
Потом ярл повелел, чтобы шестьдесят человек выступили против Орма в открытом поле, и это было исполнено. У Орма не было при себе другого оружия, кроме палицы, и он вертел ею над головой, словно это была дощечка, так что никто не смел приблизиться к нему: они видели, что каждому, кто окажется рядом, грозит верная смерть. Тогда ярл распорядился прекратить эту игру, и они так и сделали81.
Ярл сказал:
— Не думаю, Орм, что было преувеличением сказать, что, будь ты на Великом Змее, он бы продержался подольше, потому что он ни за что не был бы побежден, если бы его защищал ты.
После этого Орм сделался дружинником Эйрика ярла и благодаря своим достоинствам пользовался большой любовью ярла.
Как-то раз Орм отправился посетить усадьбы своих друзей в Трандхейме, места, где он уже бывал прежде. По дороге он заехал в Гимсар. Эйнар82 тогда был дома. Это случилось, когда Эйнар был в церкви. Лук его стоял снаружи перед церковными дверями. Орм подошел и поднял его. Он положил стрелу на тетиву, оттянул ее назад так далеко, что наконечник стрелы уперся в лук, и так и оставил стрелу стоять в луке. Затем он положил лук на прежнее место и ушел.
А когда Эйнар вышел, он увидал, что сталось с его луком, и очень изумился. Он принялся расспрашивать, кто брал его лук, но ему долго не удавалось ничего выяснить, пока Орм сам не сказал ему. Эйнар ответил, что знал, что тот, кто смог растянуть его лук на длину стрелы до самого ее острия, уж точно был не слабак.
Эйрик ярл ездил по пирам83 на востоке в Вике. Орм был тогда с ярлом. Когда же они прибыли в то место, где был разрушен Великий Змей84, там лежала его мачта. Ярлу захотелось проверить, сколько людей потребуется, чтобы взвалить ее на плечи. Орма он поставил посредине. Мачту подняли шестьдесят человек. Затем ярл приказал, чтобы те, кто стояли по краям, отходили один за другим. Так продолжалось, пока под мачтой не остался стоять один Орм. Тогда он прошел с нею три шага, а потом опустил ее на землю. Говорят, Орм после этого был уже не тот, что прежде.
Орм пробыл у ярла несколько зим, а потом уехал в Исландию и поселился на дворе у Сторольвова Пригорка. Все считали его недюжинным человеком. Он умер в глубокой старости и до конца оставался приверженным своей вере.
1 …человек по имени Лосось, он был сыном Кетиля, ярла из Наумудаля. — Лосось — не имя, а прозвище. Согласно другим источникам — «Книге о заселении страны», «Саге о Кетиле Лососе», «Саге об Эгиле», этот исландский первопоселенец носил то же имя, что и его знаменитый предок, а именно Кетиль Лосось (см. след. примеч.), тогда как имя его отца, ярла из Наумудаля, было не Кетиль, а Торкель.
2 …Кетиля Лосося с Храфнисты. — О легендарном герое Кетиле Лососе с острова Храфниста (неподалеку от Наумудаля в Норвегии; совр. Рамста) сохранилась одноименная сага, входящая в особый цикл «саг о древних временах», который принято называть «сагами о людях с Храфнисты» (Hrafnistumanna sögur). Помимо «Саги о Кетиле Лососе», в этот цикл входят «Сага о Гриме Бородатом», «Сага об Одде Стреле» и «Сага об Ане Лучнике», герои которых — потомки Кетиля. К этому роду принадлежали и многие именитые исландцы, в том числе Эгиль сын Скаллагрима. О происхождении прозвища Лосось рассказывается в одном из начальных эпизодов саги о Кетиле (гл. 1): ребенком Кетиль убивает дракона, однако, отвечая на расспросы своего отца, Халльбьёрна, утверждает, что убил лосося, за что и получает от него это прозвище.
3 …Харальдом конунгом Воспитанником Доври… — Харальд Прекрасноволосый, сын Хальвдана, первый норвежский конунг, чья власть распространялась на всю страну (см. примеч. 100 к «Пряди о Норна-Гесте»). Установлением единовластия этого правителя саги традиционно объясняют переселение в Исландию многих знатных норвежцев. С конца XIII в. имеет хождение легенда, согласно которой будущий конунг находился на воспитании у великана Доври (см.: Flat. I, 565–566).
4 …из-за убийства сыновей Хильдирид… — Братьев Харека и Хрёрека приближенных конунга, Лосось убил из мести за своего друга и родича Торольва, сына Квельдульва. Об этом конфликте рассказывается в «Саге об Эгиле» (гл. 9–23).
5 Бычья Река — Тьёрса, река на юге Исландии. Владения Лосося находились на юге страны.
6 Храфн сын Лосося был первым законоговорителем в Исландии. — Законоговоритель — главная выборная должность в Исландии в эпоху народоправства. Законоговоритель избирался на три года, и его обязанностью было возглашать законы на ежегодном народном собрании (альтинге). Согласно «Книге об исландцах» (гл. 3) Ари Торгильссона, первым законоговорителем был Ульвльот, который составил самый ранний исландский свод законов и по совету которого в 930 г. был учрежден альтинг; в том же году эта должность перешла к Храфну сыну Лосося.
7 Годи — см. примеч. 11 к «Пряди о Торстейне Бычья Нога».
8 Торбьёрн Скольм — в других источниках Торгейр Скольм или Скольм (ср. «Сага о Греттире», гл. 58), значение этого прозвища не установлено.
9 Это название и по сей день сохраняется на юге Исландии. Принято считать, что изложенные в начальном разделе пряди генеалогические сведения, как и весь рассказ о переселении Лосося в Исландию, были почерпнуты из «Саги об Эгиле» (см. гл. 23), о чем может свидетельствовать целый ряд текстуальных совпадений (при этом соответствующее сообщение саги пересказывается в пряди с некоторыми вариациями и сокращениями). В то же время кое-какие из приведенных здесь сведений известны исключительно из «Пряди об Орме»: так, нигде больше не упоминается имя жены Сторольва, Торарны.
10 …будто он оборотень. — Как явствует из саг, людей, которые превосходили окружающих ростом и силой, нередко подозревали в оборотничестве (ср. замечание о силачах в гл. 4). О том, что Сторольв был оборотнем, упоминается и в «Книге о заселении страны», где приводится соответствующий рассказ (см. примеч. 18). Один из родичей Сторольва, Ульв, дед скальда Эгиля, за оборотничество был прозван Квельд-Ульвом — Вечерним Волком: поскольку вечерами он делался сонливым и рано ложился спать, считалось, что в это время он покидал свое тело и превращался в волка (см. примеч. 62 к «Пряди о Торстейне Бычья Нога»).
11 …был сын, которого звали Орм. — Сообщаемая в пряди генеалогическая информация несколько отличается от соответствующей записи в «Книге о заселении страны» (Land., 348), согласно которой, помимо Орма, у Сторольва были и другие дети — сын Откель и дочь Храфнхильд, вышедшая замуж за Гуннара сына Бауги, их внуком (и, стало быть, правнуком Сторольва) был Гуннар с Конца Склона, герой «Саги и Ньяле».
12 Орм был не из тех, кто валяется у очага. — Т. е. не был в детстве увальнем-запечником, отстававшим в развитии и считавшимся дураком. При том что Орм, как и ряд других персонажей, впоследствии совершавших необычайные подвиги, в юные годы не подавал больших надежд (с чем связан и еще один присутствующий в пряди распространенный фольклорный мотив — неприязнь к такому герою отца и любовь матери), автор пряди считает необходимым провести различие между ним и героями, подобными его предку Кетилю Лососю. Любимым занятием последнего было проводить дни у очага, и в детстве его называли Дураком с Храфнисты (см. «Сагу о Кетиле Лососе», гл. 1).
13 Ср. параллели к этому эпизоду в «Саге о Кетиле Лососе» (гл. 1): там отец также заставляет юного героя убирать сено, и тот обнаруживает необычайную для своих лет силу и сноровку, за день собрав сено с двух полей, которого хватило на восемь стогов; в следующем эпизоде саги Кетиль, подбадриваемый попреками отца, с такой силой столкнул лодку в воду, что старик Халльбьёрн едва не вывалился на каменистый берег и «не поломал себе все кости».
14 — Не дело подзуживать дерзких. — Ср. дословную параллель в «Саге о Греттире», гл. 14 (ИС I, 593). Связь начальных эпизодов пряди с рассказом о юных годах Греттира прослеживается и в описании выходок Орма, который так же неохотно принимает участие в хозяйственной жизни родительской усадьбы и совершает при этом свои первые подвиги.
15 …две четверти железа… — т. е. двадцать фунтов: «четверть» в качестве меры веса равнялась десяти фунтам (примерно 4,5 кг).
16 …того, что один человек может накосить за день. — Считалось, что за целый день работник мог скосить сено на площади в три четверти акра.
17 …человек по имени Дуфтак. — Судя по его имени (ср. ирл. Дубтах) — ирландец по происхождению.
18 …мог принимать разные обличья. — Дуфтак и Сторольв упоминаются вместе также и в «Книге о заселении страны» (Land., 355–356), где, как и в пряди, говорится, что они оба были оборотнями. В подтверждение приводится сообщение о том, что их видели на Сторольвовом Поле после захода солнца яростно бьющимися друг с другом в обличьях медведя (Сторольв) и быка (Дуфтак). Победа досталась Сторольву, оба противника были изранены, а наутро оказалось, что на месте их поединка образовался овраг.
19 …в Лес… — Ранее было сказано, что двор Дуфтака назывался В Лесу. Расстояние между двумя дворами составляло не менее трех километров.
20 …не смог бы дотащить такую ношу. — По подсчетам комментатора пряди, Э. Фолкса, Орм нес больше 12 тонн сена.
21 …стоимости шести коров. — В XIV в., когда был записан этот рассказ, стоимость одной коровы равнялась «сотне» (= 120) локтей домотканого сукна, или составляла 3⅓ унции серебра.
22 …о чем будет рассказано позднее. — Обещанное автором продолжение рассказа о ссорах между Сторольвом и Дуфтаком в пряди отсутствует, в дальнейшем лишь упоминается о гибели Сторольва.
23 …остановились в одной землянке… — См. примеч. 37 к «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде».
24 …с Ёрундом годи, свояком Орма. — Как было сказано ранее, Ёрунд был женат на Торлауг, дочери Храфна Законоговорителя, брата Сторольва. От Ёрунда происходил знатный род людей из Одди (Oddaverjar), к которому принадлежали многие именитые исландцы, в том числе Сэмунд Мудрый; среди потомков Ёрунда был и Снорри Стурлусон.
25 …они весили полфунта. — Фунт в то время равнялся 12 современным.
26 …большим испытанием силы для них обоих. — Ср. в «Саге о Греттире» (гл. 58): «…большинство людей… считает, что Греттир был самый сильный человек в Исландии с тех самых пор, как тягались силой Орм, сын Сторольва, и Торальв, сын Скольма» (ИС I, 699). Торальв сын Скольма упоминается и в других сагах (в «Круге Земном» он назван Торальвом Могучим), кроме того, о нем сохранился отрывок скальдической песни.
27 …котел, который вмещал два бочонка. — По обычаю, пиво для приехавших на альтинг варилось в больших количествах (см. «Прядь о Пивном Капюшоне» в наст. изд.).
28 Вендильскаги — совр. Скаген.
29 Они были братьями с Весети с Боргундархольма. — Вирфиль и его сын Асбьёрн не упоминаются в других источниках; предполагается, что это вымышленные персонажи, однако имена их родичей встречаются в сагах. Так, Весети с Боргундархольма (о. Борнхольм) известен из «Саги о йомсвикингах» и «Круга Земного».
30 …называли вёльвами (…) явилась со своими людьми… — Считается, что следующий за тем рассказ о пророчестве основан на аналогичном эпизоде из «Саги об Одде Стреле» (гл. 2), где Одду, вопреки его желанию, приходится выслушать от вёльвы (провидицы) Хейд предсказание о том, что после своих многолетних странствий он погибнет дома от укуса змеи, выползшей из черепа его коня Факси (ср. сказание о вещем Олеге). Тогда как в «Пряди об Орме» свита вёльвы лишь упоминается, в саге об Одде сказано, что провидицу сопровождали 15 девочек и 15 мальчиков, которые участвовали в совершаемых ею ночных колдовских обрядах. Подробное описание наряда и поведения вёльвы, а также ритуала, предшествующего произнесению пророчеств, содержится в «Саге об Эйрике Рыжем» (гл. 4).
31 …волн гнедого… — Гнедой волн — корабль.
32 Сколько б ни гнал ты (…) гибель неминуча. — Виса провидицы, судя по всему, имеет своим прообразом стихи, обращенные к Одду Стреле вёльвой Хейд (ср.: «Сколько б ты ни плавал по широким фьордам и не пересекал длинные заливы, даже если на тебя будут накатывать волны, все равно быть тебе сожженным в Берурьоде»).
33 Кари Бобер — помимо прочих источников («Книги о заселении страны» и др.), это имя упоминается также в «Пряди о Торстейне Бычья Нога», имеющей ряд параллелей с рассказом об Орме. Согласно ее сообщению, составитель первого исландского свода законов, лагман Ульвльот, приходился внуком с материнской стороны Аслаку Бивру-Кари (= Кари Бобру), сыну Арнора.
34 …когда ему минуло тридцать лет… — Согласно внутренней хронологии пряди, Орм впервые покидает Исландию в 990 или 991 г., таким образом, годом его рождения надо считать 960 г. (эта дата приводится и на полях «Книги с Плоского Острова», в которой записана прядь). Между тем, судя по генеалогической информации, содержащейся в разных источниках, он должен был появиться на свет примерно 30 годами ранее. В пользу более ранней даты рождения героя говорит и то обстоятельство, что, как утверждается не только в пряди, но и в «Саге о Греттире», Орм был современником Торальва сына Скольма, о котором известно, что ок. 960 г. он сражался вместе с конунгом Хаконом Воспитанником Адальстейна в битве при Фитьяре (см.: КЗ, 84 и след.).
35 …принесли обет побратимства по древнему обычаю… — Обряд заключения побратимства подробно описан в нескольких сагах, в том числе в «Саге о Гисли», гл. 6: «…вырезают длинный пласт дерна, так, что оба края его соединяются с землей, ставят под него копье с тайными знаками такой длины, что стоя как раз можно достать рукою до того места, где наконечник крепится к древку. Им (…) надо было, всем четверым, пройти под дерном. Потом они пускают себе кровь, так что она течет, смешиваясь, в землю, выкопанную из-под дерна, и перемешивают все это, кровь и землю. А потом опускаются все на колени и клянутся мстить друг за друга, как брат за брата, и призывают в свидетели всех богов» (ИС I, 510–511). Затем все принимавшие обет подали друг другу руки.
36 …Эйвиндом Ужом и Бергтором Бестилем. — Имена этих родичей Асбьёрна также стоят рядом в перечне воинов, находившихся вместе с конунгом Олавом Трюггвасоном на Великом Змее в битве при Свёльде (КЗ, 156).
37 …ярла Хакона из Хладира. — См. примеч. 1 к «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде».
38 …с самого большого жертвенного быка. — Для жертвоприношений богу плодородия Фрейру выбирались самые крупные быки (см. «Прядь о Торстейне Бычья Нога»).
39 Гаутланд — Западный и Восточный Гаутланд, области на юге Швеции.
40 …ярл по имени Херрёд. — По-видимому, вымышленный персонаж, чье имя могло быть почерпнуто либо из «Саги о Рагнаре Лодброке», либо из «Речей Вороны» (строфа 5), см. примеч. 57.
41 Там они провели третью зиму. — Т. е. третью зиму после того, как Орм покинул Исландию.
42 …в Глинистый Залив под Пустошью. — Т. е. под Пустошью Мшистой Горы (Mosfellsheiðr). Глинистый Залив — небольшой залив к северу от Рейкьявика.
43 Перечень исландцев (Íslendingaskrá) — об этом сочинении ничего не известно; по-видимому, речь идет об утраченной книге XII или XIII в., содержавшей генеалогические сведения. Не исключено, что именно из этого источника была почерпнута и прочая информация о родичах Орма, которая отсутствует в «Саге об Эгиле» (см. примеч. 9).
44 …растерзала своими когтями и клыками. — Предполагается, что эта сцена (как и описанный позднее поединок Орма с матерью великана Бруси) восходит к известному эпизоду «Саги об Одде Стреле» (гл. 20), повествующему о нападении на спутников героя свирепого монстра — полуженщины-полузверя, матери заклятого врага Одда, викинга-колдуна Эгмунда. В истории Одда чудище (finngálkn — этим словом также обозначался кентавр) наделено человечьей головой, огромными клыками, когтями и могучим хвостом, и, как и в «Пряди об Орме», в отсутствие героя убивает десятки его людей.
45 …двадцать человек, троим же удалось выбраться наружу… — Ранее было сказано, что Асбьёрн отправился на остров «с четырьмя и двадцатью» спутниками. Видимо, ошибка писца, принявшего порядковое числительное við fjórða, употребленное в значении «сам четвертый», за количественное — við fjóra («с четырьмя»).
46 Образцом для этой строфы Асбьёрна послужили аналогичные стихи Халльмунда из «Саги о Греттире» (гл. 62), как и в «Пряди об Орме», предпосланные его предсмертной песни: помимо общего сходства, на это указывает дословное совпадение 6-го и 8-го стихов обеих вис (ср. в переводе О.А. Смирницкой: «Я узнал, / Что нельзя мужу / Слишком в свои / Силы верить. / В смертный час / Изменит удача, / Но и дух / Воина дрогнет», ИС I, 709).
47 …покуда все кишки его не намотались на столб. — Ср. аналогичное описание казни викинга Бродира, убийцы ирландского короля Бриана, в «Саге о Ньяле», гл. 157 (ИС II, 363; этот же эпизод содержится в «Саге о Торстейне сыне Халля с Побережья»), которое, как считается, послужило образцом для данного эпизода пряди. Вопреки утверждению некоторых исследователей о том, что изображенная в этих исландских текстах жестокая расправа восходит к реальной практике, причем весьма распространенной в средневековой Европе (ср.: Two Icelandic Stories: Hreiðars þáttr, Orms þáttr / Ed. A. Faulkes. P. 100), надежных подтверждений тому, что пытки такого рода применялись в действительности, не обнаружено. Описания этого метода казни известны преимущественно из церковной агиографии и связанной с ней иконографии (ср. Страсти св. Эразма), откуда они, по всей видимости, и черпались авторами иных средневековых сочинений, как, например, сообщение о муках, причиняемых христианам ваграми и полабами в «Славянской хронике» (Cronica Slavorum, кн. I, гл. 52) Гельмольда (начало XII в.). Согласно Якобу Гримму, в позднее Средневековье в судебниках разных областей Германии казнь такого рода (exenterare) предписывалась в качестве наказания за порчу коры деревьев и кражу плуга, однако, по его же сообщению, нет ни одного упоминания, которое свидетельствовало бы о назначении или исполнении такой экзекуции (см.: Grimm J. Deutsche Rechtsalterthümer. 4. Ausg. Leipzig, 1899. Bd. 2. S. 39 f., 269 f.). Предполагается, что в Скандинавию этот мотив был занесен из Англии, где он впервые засвидетельствован в начале XII в. в «Истории англов» («L’Estoire des Engleis») Жеффрея Гаймара в описании казни сына короля Этельреда II Альфреда Этелинга (1036 г.), где сообщение об этом событии, в отличие от других сочинений (в том числе «Англо-саксонской хроники»), было расцвечено ужасающими подробностями, почерпнутыми из житий святых страстотерпцев. Это описание казни Альфреда Этелинга послужило затем образцом для изображения смертных мук вновь обретенного святого — Амфибала при создании во второй половине XII в. латинского «Жития св. Альбана и св. Амфибала» Уильяма Сент-Альбанского. Как было установлено, появление культа св. Амфибала основано на недоразумении: фраза sub sancti abbatis amphibalo («под облачением святого аббата») в рукописи «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского была ошибочно истолкована и скопирована как sub sancto abbate amphibalo («под святым аббатом Амфибалом»), вследствие чего из священнического одеяния и возник новоявленный святой (см.: Frankis J. From Saint’s Life to Saga: The Fatal Walk of Alfred Ætheling, Saint Amphibalus and the Viking Bróðir // Saga-Book of the Viking Society. 1999. Vol. XXV. P. 121–137). Судя по всему, именно к описанию страстей св. Амфибала и восходят эпизоды «смертной прогулки», появляющиеся в исландской литературе XIII–XIV вв. В Норвегии (а затем и в Исландии) житие этого фиктивного святого скорее всего получает известность в середине XIII в., благодаря английскому хронисту Матвею Парижскому, монаху Сент-Альбанского монастыря и автору англо-нормандской поэмы «La Vie de Seint Auban», живописующей мученическую смерть св. Амфибала, который в качестве папского посланца в 1248 г. посетил бенедиктинские монастыри на Хольме (рядом с Нидаросом) и в Селье (откуда происходит относящееся к этому времени изображение страстей св. Амфибала на дереве).
48 …курган кудрей… — голова.
49 Данмёрк — Дания.
50 Хёрды — жители Хёрдаланда, области на западе Норвегии.
51 Сторольвов питомец… — т. е. Орм.
52 Эйрасунд, или Эйрарсунд (совр. Эресунн) — пролив между островом Зеландия и Скандинавским полуостровом.
53 …вола прибоя — корабля.
54 Нынче предан подло… — Ни о каком предательстве в пряди не упоминается.
55 …вороного Гейтира… — Гейтир — великан, «конь великана» — волк. Употребление этого кеннинга вместо традиционного для классической скальдической поэзии наименования волка «конь великанши» лишний раз подтверждает позднее происхождение предсмертных вис Асбьёрна.
56 …в шторме Хильд… — в битве; Хильд — валькирия.
57 …в устье Ивы… — неизвестная река, название которой автор стихов мог почерпнуть из «Речей Вороны» («Krákumál», строфа 4). Считается, что образцом для предсмертных стихов Асбьёрна послужила эта анонимная песнь XII в., которая якобы была произнесена легендарным датским викингом Рагнаром Лодброком в сходных обстоятельствах, а именно в змеином рву, куда он был брошен пленившим его английским королем Эллой. Обе песни сложены в одной и той же метрической разновидности основного скальдического размера дротткветт («дружинный размер»), носящей название háttlausa (букв.: безразмерная — в ней отсутствуют регулярные внутренние рифмы), и имеют повторяющийся из строфы в строфу одностишный зачин (при этом непосредственным источником для такого зачина в песни Асбьёрна послужил начальный стих 14-й висы «Саги о Греттире»; о влиянии поэзии из этой саги на «Прядь об Орме» см. также примеч. 46). Кроме того, наблюдается определенное сходство в содержании «Речей Вороны» и вис Асбьёрна: вслед за повествованием о подвигах героев высказываются пожелания отмщения врагам, подвергшим их жестоким пыткам, и называются будущие мстители.
58 …жвачки волчьей… — т. е. меча; кеннинг восходит к эддическому мифу, согласно которому, связав волка Фенрира, асы вставили ему в пасть меч, чтобы он не мог никого укусить, и с ним он дожидается конца света.
59 Эльв — река Гаут-Эльв (совр. Ёта-Эльв) в Западном Гаутланде.
60 …Мидьюнга (…) родня… — Кто такой Мидьюнг, не установлено, возможно, стихи отсылают к какому-то неизвестному эпизоду легенды об Орме. Поскольку это имя присутствует в перечне великанов в ряде рукописей «Младшей Эдды», не исключено, что «родня Мидьюнга» — кеннинг великанов.
61 …в граде дротов — в битве.
62 Гаут и Гейри (…) Тейт и Гейтир. — Подобные поэтические перечни (обычно именуемые «тулами»), в том числе перечни имен боевых сподвижников, весьма распространены в древнегерманской поэзии.
63 …в стоне копий… — в битве.
64 …шипом щита… — мечом.
65 То ли дело (…) Орм бесстрашный. — Вопреки скальдическому канону, требующему, чтобы восьмистишная виса делилась на два завершенных как в смысловом, так и в синтаксическом отношении четверостишия (хельминга), в данной строфе это структурное правило не соблюдается. Во всей поэтической традиции скальдов известны только два случая его нарушения, другой пример — в относящейся к началу XI в. заключительной строфе «Поминальной драпы об Олаве Трюггвасоне» Халльфреда Трудного Скальда (ср.: Skj B I, 156, 29).
66 …в страну явился Олав сын Трюггви и начал проповедовать всем правую веру. — См. примеч. 8 к «Пряди о Рёгнвальде и Рауде».
67 Китовый Фьорд — фьорд на востоке Исландии (см. примеч. 19 к «Пряди о Торстейне Бычья Нога»). Непонятно, почему Орм, чья усадьба находилась на юго-западе страны, отправляется в плавание из восточной четверти Исландии.
68 …принял неполное крещение… — См. примеч. 7 к «Пряди о Норна-Гесте». Упоминая о последующем крещении Орма в Исландии, рассказчик, по-видимому, относит это событие к миссии священника Тангбранда (997 г.).
69 Менглёд — это имя известно также из двух поздних эддических песней — «Речей Многомудрого» («Fjölsvinnsmál») и «Заклинаний Гроа» («Grógaldr»), где оно принадлежит красавице-невесте (как иногда предполагают, Фрейе), охраняемой свирепым великаном, которую добывает герой Свипдаг.
70 Офотан из Офотансфьорда — великан, живший на севере Норвегии, он упоминается также в «Саге о Кетиле Лососе».
71 …рукавицы: у них такое свойство, что тот, на чьи руки они надеты, никогда не испытывает недостатка в силе. — Как и явление чудесной помощницы — распространенный сказочный мотив; можно, однако, вспомнить атрибуты Тора: пояс силы и железные рукавицы (МЭ, 41).
72 …не придется насладиться друг другом из-за твоей веры. — Орм не может взять Менглёд в жены, поскольку он христианин, она же, будучи дочерью великана, не может стать христианкой.
73 …меч, на котором были насечены тайные знаки. — Употребленное в оригинале слово (málajárn) может обозначать как меч с рукоятью, украшенной резьбой, так и оружие с вырезанными на нем магическими рунами. Соответственно и поступок героя, положившего меч при входе в пещеру, допускает разные толкования: Орм мог либо попросту избавиться от меча, поскольку он был бесполезен в поединке с троллями, либо закрыть им вход в пещеру, дабы не подвергнуться нападению с тыла или не дать бежать Бруси и его матери.
74 …ухватился за его бороду обеими руками (…) до самых костей. — Эта сцена в большинстве деталей и порой дословно повторяет описание поединка Одда с полутроллем Эгмундом («Сага об Одде Стреле», гл. 23), в ходе которого последний лишается бороды, лица, обеих щек и лба до «самой макушки», отчего впоследствии вынужден носить маску.
75 …вырезал у него на спине кровавого орла (…) вытащил легкие. — Долгое время считалось, что такой вид казни действительно практиковался в эпоху викингов и был связан с жертвоприношением Одину (последний, как известно, мог выступать в обличье орла): согласно описаниям этого обычая, «кровавого орла» изображали вынутые из рассеченной спины и оттянутые вперед в виде крыльев ребра предаваемого смерти. Помимо «Пряди об Орме» упоминания этой экзекуции содержатся еще в семи текстах: в «Деяниях датчан» Саксона Грамматика (кн. IX), в «Саге о Рагнаре Лодброке» (гл. 17) и в «Пряди о сыновьях Рагнара» (гл. 3) — во всех случаях речь идет о мести английскому королю Элле за убийство Рагнара; в «Саге об оркнейцах» (гл. 8) и в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» (гл. 32, см. КЗ) — в обеих сагах рассказывается о расправе над Хальвданом Высоконогим, сыном Харальда Прекрасноволосого, учиненной оркнейским ярлом; в эддических «Речах Регина» (в позднее добавленной строфе 26) и в основанном на этой песни эпизоде «Пряди о Норна-Гесте» (гл. 6) — здесь говорится о мести Люнгви, сыну Хундинга, взятому в плен Сигурдом (см. в наст. изд.). Ни один из этих письменных памятников не старше конца XII в., и содержащиеся в них описания «кровавого орла» (нередко повторяющиеся почти дословно) относятся к эпохе, когда об обычаях викингов сохранились одни лишь предания, сами же они, как и вся скандинавская старина, стали объектом возрождающегося в это время антикварного интереса к языческой древности. Судя по всему, изображения этой жестокой расправы во всех известных средневековых текстах восходят к рассказу о мести сыновей Рагнара Лодброка королю Англии, рассказу, в свою очередь опирающемуся на более раннее поэтическое «свидетельство» — процитированную вслед за описанием казни Эллы и призванную удостоверить его правдивость полустрофу из «Драпы о Кнуте» скальда Сигвата, сложенную ок. 1038 г. Как убедительно показала Р. Франк, ошибочная интерпретация этих стихов автором саги (а вслед за ним и позднейшими комментаторами) привела к тому, что в традиционное для скальдической поэзии и совершенно условное описание поверженного в бою противника, чью плоть терзают когтями и клювами вороны и орлы — «птицы битвы» (Ok Ellu bak, / at lét hinn’s sat, / Ívarr, ara, / lórvík, skorit. — букв.: И Ивар, что жил в Йорке, дал орлу резать спину Эллы), без каких-либо на то оснований было «вчитано» новое и еще более зловещее содержание: «Ивар велел вырезать на спине Эллы орла» (см.: Frank R. Viking atrocity and Skaldic verse: The Rite of the Blood-Eagle // English Historical Review. 1984. Vol. 99. P. 332–343). Таким образом, всего вероятнее, что приписываемого викингам кровавого обычая в действительности никогда не существовало, а все последующие сообщения о нем — результат «тиражирования» ошибки, допущенной рассказчиком одной из саг: во всяком случае, в настоящее время нет никаких сколько-нибудь надежных свидетельств, которые подтверждали бы подобную практику.
76 Битва при Свёльде — морское сражение при о-ве Свёльд (по-видимому, в проливе Эресунд) в 1000 г., в которой пал Олав Трюггвасон, самая знаменитая битва в истории Норвегии. Противниками норвежского правителя и победителями в ней были датский конунг Свейн Вилобородый (ок. 986–1014), шведский конунг Олав (ок. 995 — ок. 1022) и сыновья норвежского ярла Хакона Могучего, Эйрик (ум. ок. 1023) и Свейн.
77 …с Эйриком ярлом (…) в Хладире… — Среди норвежских земель, отошедших ярлу Эйрику в результате победы над Олавом Трюггвасоном, был Трандхейм с расположенной в нем старинной резиденцией хладирских ярлов. Хотя после гибели конунга Олава Норвегия была поделена между всеми победителями, фактическим правителем в ней в 1000–1013 гг. был ярл Эйрик.
78 …отвел ему место на главной скамье поближе к выходу. — Ярл усаживает Орма на скамью, посреди которой находилось почетное сиденье, занимаемое самим правителем, однако отводит ему место подальше от себя, не оказывая ему таким образом того уважения, на которое он рассчитывал. Замкнутость Орма поэтому может объясняться не только тем, что он, как явствует из дальнейшего, был приверженцем Олава Трюггвасона, но и его уязвленной гордостью.
79 …победа над Змеем… — Великий Змей — корабль Олава Трюггвасона (см. примеч. 18 к «Пряди о Сёрли»).
80 …взял толстенную палицу длиной в тринадцать локтей. — В средневековой Исландии локоть равнялся 48 см, так что палица, которой запасся Орм, достигала внушительных размеров. Употребленное в оригинале наименование этого орудия (berlings-áss) не встречается в других исландских текстах, однако все комментаторы сходятся во мнении, что речь идет о корабельной принадлежности, скорее всего о рангоуте, круглом деревянном брусе, к которому прикрепляются паруса и снасти, или шесте (ср. современное шведское bärling — наименование длинного шеста, которым отталкивают от пристани корабли). Предполагается, что прообразом для обороны Орма (если направление заимствования не было обратным, см. след. примеч.) мог послужить эпизод из «Большой Саги об Олаве Трюггвасоне» (ÓT II, 284), в котором фигурирует другой исландский силач, Торстейн Бычья Нога, один из участников битвы при Свёльде. В саге рассказывается, что, защищая конунга от натиска воинов ярла Эйрика, Торстейн сперва сбрасывает в море одного из нападающих ударом кулака, а затем в ярости хватает рангоут (beiti-áss) и начинает отбиваться им от врагов. Это вызвало неудовольствие конунга Олава, который сказал Торстейну: «Возьми свое оружие и защищайся им, потому что оружие на то и существует, чтобы люди сражались им в битвах, вместо того чтобы наносить удары руками или палками». Торстейн послушался и взял свой меч. Сохранилась отдельная прядь о Торстейне Бычья Нога (см. в наст. изд.), в которой, как и в рассказе об Орме, описываются его необычайная сила и подвиги, однако этот эпизод в пряди отсутствует; нет его и в описании битвы при Свёльде в «Круге Земном».
81 Именно этот подвиг Орма прославляется в одной из строф «Драпы об исландцах» скальда Хаука Вальдисарсона (XII или XIII в.), где дословно сказано следующее: «Погоняющий Тротт (т. е. Один) оленя волн (= муж, имеется в виду Орм; олень волн — корабль), Орм сын Сторольва, вызвал на поединок четверых и восьмерых людей ярла; великолепный, храбрый в обращении с мечом Эйрик велел мужам остерегаться, когда разоритель огня фьорда (= муж, т. е. Орм; огонь фьорда — золото) принялся размахивать брусом перед воинами» (строфа 15). В пряди число противников Орма увеличено в пять раз, однако все остальные детали совпадают.
82 Эйнар — Эйнар Брюхотряс, зять ярла Эйрика (см. о нем «Первую прядь о Халльдоре сыне Снорри» и «Прядь об Эйндриди и Эрлинге» в наст. изд.). Описываемый в рассказе об Орме эпизод с луком неслучайно связан с именем Эйнара: судя по всему, он содержит намек на один из эпизодов «Саги об Олаве Трюггвасоне». Эйнар был самым метким стрелком в войске Олава и самым молодым воином на Великом Змее (во время битвы при Свёльде ему было всего 18 лет). Именно в качестве отменного стрелка он и фигурирует в одной из наиболее ярких сцен саги об Олаве Трюггвасоне в «Круге Земном» (гл. 108): «…Эйнар пустил стрелу в Эйрика ярла и попал в верх руля над самой головой ярла. Стрела глубоко вонзилась в дерево. Ярл увидел стрелу и спросил, не знают ли его люди, кто пустил стрелу. Но тут же другая стрела пролетела так близко от ярла, что прошла между его бедром и рукой и насквозь пронзила спинку сиденья кормчего. Тогда ярл сказал человеку — он был отличным стрелком, — о котором одни говорят, что его звали Финн, а другие — что он был финном: “А ну-ка пусти стрелу в того ражего детину на корме Змея”. Финн выстрелил, и стрела попала в середину лука Эйнара в то мгновение, когда тот натягивал свой лук в третий раз. Лук с треском разломился надвое. Тогда Олав конунг спросил: “Что это лопнуло с таким треском?” Эйнар отвечает: “Лопнуло дело твое в Норвегии, конунг”. — “Никогда не бывало такого громкого треска, — говорит конунг. — Возьми-ка мой лук и стреляй”. И он бросил ему свой лук. Эйнар взял лук, растянул (его) перед острием стрелы (dró þegar fyrir odd örvarinnar — точно так же описываются в пряди и действия Орма: dró fyrir odd — растянул (лук) перед острием. — Е.Г.) и сказал: “Слаб, слишком слаб лук конунга”. И он бросил лук, взял свой щит и свой меч и стал сражаться» (КЗ, 163–164). В более раннем жизнеописании Олава Трюггвасона монаха Одда Сноррасона (конец XII в.), на которое опирался Снорри, этот эпизод представлен несколько иначе: Эйнар посылает в ярла Эйрика две стрелы, после чего ярл говорит, что «не склонен ждать третью», и велит меткому стрелку Финну сыну Эйвинда, который и изготовил лук Эйнара, пронзить его своей стрелой. Тот отвечает, что не может сразить Эйнара, однако попытается лишить его лука, и как раз в тот момент, когда Эйнар готовится послать третью стрелу, расщепляет его лук своей стрелой. Далее следует такой же обмен репликами между конунгом и Эйнаром, однако в качестве реакции на знаменитые слова Эйнара о том, что лопнуло его дело в Норвегии, конунг Олав уже не предлагает юному воину свой лук, но в гневе отвечает: «Guð man þvi raða, en eigi bogi þinn» («Это уж как решит Бог, а не твой лук»; см.: Saga Óláfs Tryggvasonar af Oddr Snorrason munk / Udg. af Finnur Jónsson. København, 1932. S. 227–228). Налицо, таким образом, различия в трактовке причин гибели конунга и возможности его спасения: тогда как автор ранней саги не склонен связывать поражение Олава с утратой самого эффективного оружия — лука Эйнара, поскольку участь конунга зависит исключительно от Бога, Снорри, напротив, лишний раз подчеркивает, сколь много могли значить в судьбе Олава меткий стрелок и доброе оружие. Окажись у Эйнара в руках подходящий лук, он, возможно, смог бы защитить конунга. Эту же мысль в серии эпизодов пряди последовательно проводит и автор рассказа об Орме, когда представляет своего героя в качестве превосходящего всех защитников Великого Змея непобедимого воина, чье присутствие на корабле непременно привело бы к благоприятному исходу битвы и спасению конунга. В данном эпизоде, повторяя действия, которые Эйнар в свое время произвел с луком конунга Олава, Орм, судя по всему, был призван одержать верх над лучшим норвежским лучником, поскольку, в отличие от «слабого» королевского лука (заметим, впрочем, что и Олав Трюггвасон был отличным стрелком, ср., к примеру, «Прядь об Эйндриди Широкостопом»), растянутый Ормом лук Эйнара, несомненно, был под стать его владельцу.
83 …ездил по пирам… — В обязанности норвежских бондов (свободных хозяев) входило устраивать угощения — «вейцлы» (veizla) для государя и его дружины. Правитель разъезжал по стране, посещая пиры, бывшие необходимым средством не только прокормления дружины, но и социального общения населения с государем (о «вейцле» см.: Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967. С. 117 и след.).
84 …в то место, где был разрушен Великий Змей… — После битвы при Свёльде Великий Змей достался ярлу Эйрику сыну Хакона. В «Большой Саге об Олаве Трюггвасоне» сообщается, что вскоре после возвращения ярла в Норвегию корабль был разрушен по его приказу, поскольку имел крен.
Перевод и примечания Е. А. Гуревич
Источник: Исландские пряди. — М.: Наука, 2016.
«Прядь об Орме сыне Сторольва» («Orms þáttr Stórólfssonar») сохранилась в трех средневековых исландских рукописях. Наиболее ранняя из них — «Книга с Плоского Острова» («Flateyjarbók»), в которой рассказ об Орме включен в «Сагу об Олаве Трюггвасоне» (т. е. в первую часть компиляции, написанную в 1387–1388 гг. священником Йоном Тордарсоном) и помещен в заключительном разделе саги, повествующем о событиях, последовавших за гибелью этого конунга (Flat. I, 521–532). В «Flateyjarbók» рассказу предпослано заглавие: «Her er þaattr Orms Storolfssunar» («Это прядь об Орме сыне Сторольва»). Две другие рукописи — это созданная в середине XV в. GKS 2845 4to, и фрагмент AM 567 V 4to, восходящий к концу XV в. (в последнем уцелели лишь начальные главы рассказа). В отличие от «Книги с Плоского Острова», в рукописях XV в. прядь присутствует в качестве отдельного, не связанного с «королевской сагой» повествования. При этом все три рукописи содержат одну и ту же редакцию «Пряди об Орме»: обнаруженные в них разночтения весьма незначительны и в основном сводятся к ошибкам переписчиков. Помимо названных средневековых рукописей, рассказ об Орме сохранился не менее чем в 26 поздних бумажных списках, что свидетельствует о его немалой популярности. О том же говорят и поэтические переложения истории Орма за пределами Исландии — две записанные в конце XVIII в. фарерские баллады («Ormar Tóraldssons kvæði» — «Песнь об Орме Торальдссоне» и «Brúsajøkils kvæði» — «Песнь о великане Бруси»; см.: Hammershaimb V.U. Færöiske Kvæder. København, 1855. Bd. II. N 11, 12), а также две шведские баллады («Essbjörn Prude och Ormen Stark» — «Эссбьёрн Горделивый и Орм Силач» и «Ulf den Starke» — «Ульв Силач»; см.: Arwidsson A.I. Svenska Fornsånger. Stockholm, 1834–1842. N 8, 9), записанные в 1670–1680 гг.
Временем создания пряди принято считать середину или последнюю треть XIV в. На сравнительно позднее происхождение указывают как ее жанровые особенности, характерные для постклассической эпохи исландского сагописания (выбор непобедимого героя-богатыря; структурирование сюжета вокруг подвигов протагониста; склонность рассказчика к гиперболизации; введение в повествование сверхъестественного и фантастического), так и обилие прямых заимствований из произведений XIII–XIV вв., в первую очередь «саг о древних временах» (см. комментарии, а также статью: Гуревич Е. А. Рассказ об Орме Силаче и его литературная предыстория // Мировое древо. М., 2010. Вып. 16. С. 230–259).
При том что наиболее заметные свершения главного персонажа пряди, прославившие его в веках, — победа над великаном Бруси и его матерью, свирепым чудовищем, принявшим облик гигантской кошки, — скорее характеризуют его как героя легендарной саги, Орм сын Сторольва — лицо, по всей видимости, не вымышленное. Помимо «Книги о заселении страны» он упоминается в ряде саг, созданных прежде, чем была написана прядь («Сага о Ньяле», «Сага об Эгиле»), где его имя сопровождает прозвище Могучий (inn sterki) — свидетельство того, что репутация Орма Силача должна была восходить к отдаленным временам; о том же, по-видимому, говорит и сравнение Орма с Греттиром в саге о последнем. Оба эти богатыря упоминаются вместе и в более позднее время: в сочиненном ок. 1588 г. латинском описании Исландии «Qualiscunque descriptio Islandiae», автором которого, по-видимому, явился будущий епископ Скальхольта Одд Эйнарссон (1559–1630), имя Орма поставлено рядом с Греттиром — самым любимым в Исландии героем: «К числу знаменитейших воинов, рожденных в Исландии, принадлежат Орм сын Сторольва, живший около 1002 года, и Греттир сын Асмунда, родившийся в 1005 году, чья сага была подробно рассказана его современниками и спасена от забвения…» (цит. по: Vésteinn Ólason. Dialogues with the Viking Age. Narration and Representation in the Sagas of the Icelanders. Reykjavík, 1998. P. 242).
Перевод выполнен по изд.: Two Icelandic Stories: Hreiðars þáttr, Orms þáttr / Ed. by A. Faulkes. L., 1968. (Viking Society for Northern Research). Ранее перевод был опубликован в журнале: Мировое древо. М., 2010. Вып. 16. С. 205–229.