Прядь о Тормоде

Þormóðar þáttr

1

Тормод Скальд Чернобровой1 был мужем доблестным и искусным во всем, а еще он был хороший скальд. Росту он был среднего и отличался бесстрашием. После смерти Торгейра, его побратима, ничто его не радовало.

В то самое лето, когда был убит Торгейр2, Тормод уехал из страны. Он вышел в море на западе у Брода3, и об их путешествии ничего не рассказывается, пока они не прибыли в Данию. Там тогда правил Кнут Могучий4, и ему доложили о Тормоде и сказали, что тот намного превосходит других как своей отвагой, так и удалью, и в придачу мастерски слагает стихи. И вот конунг посылает за Тормодом и велит явиться к нему. Тот не мешкая собирается в путь и отправляется к конунгу и, представ перед ним, учтиво его приветствует.

Конунг принимает Тормода с радушием и сразу же приглашает его к себе:

— О тебе идет молва, — говорит конунг, — будто бы ты вполне подходишь для того, чтобы стать дружинником конунга и служить знатным людям.

Тормод отвечает:

— Не по мне это, государь, так как не гожусь я на то, чтобы занять место прославленных скальдов, вроде тех, что были при вас раньше, да и никогда мне не приходилось складывать стихи о таких больших хёвдингах, как вы.

Конунг сказал:

— Мы желаем, чтобы ты принял решение остаться с нами.

Тогда Тормод отвечает:

— Навряд ли нам это подойдет, государь, поскольку люди мы несдержанные и, неровен час, не совладаем с собой. А я думаю, плохо будет, если из-за своего нрава я попаду в беду, так как зачастую я не могу противиться своему настроению. И еще я хотел бы попросить вас не гневаться на меня за то, что я сейчас скажу: поговаривают, что людям, которые с вами оставались, не всегда воздавалось по заслугам.

Конунг сказал:

— У нас побывал Торарин Славослов5.

Тормод отвечает:

— И то правда, государь, да вот только было время, когда казалось, что Торарину не удастся убраться отсюда целым и невредимым6. Кроме того, вам нетрудно будет убедиться в том, что я гораздо худший скальд, чем Торарин.

Конунг сказал:

— Долго же нам приходится убеждать тебя, Тормод, и настаивать на своем, но из этого должно быть ясно, что мы и вправду желаем, чтобы ты поступил к нам на службу.

— Да возблагодарит вас за это Бог, государь! — говорит Тормод. — Однако ж нам следует знать свою меру, как бы нам не было почетно служить вам.

— Раз так, я изъявлю тебе то, о чем уже говорил, — сказал конунг, — и ради того, чтобы ты все-таки поступил ко мне на службу, я положу тебе такое же вознаграждение, что и Торарину, а это — марка7 золота.

— Государь, — сказал Тормод, — если мы примем эти условия, нам, как никогда, понадобятся твои наставления и забота, поскольку, как я говорил вам, я и вправду весьма несдержан.

И вот Тормод принимает это предложение, идет в дружинники к Кнуту конунгу и живет там некоторое время в большом почете. Он часто развлекает конунга, и говорят, что никто не делал этого лучше него. Он то и дело произносил висы по всяким поводам8. Конунг благоволил к нему, однако не больше, чем он рассчитывал. Так проходит лето.

2. Тормод собирается в поход с Хареком

Рассказывают, что следующей зимой приезжает ко двору человек по имени Харек. Он был великий викинг и злодей, однако же Кнут конунг водил с ним дружбу. Тот всегда привозил ему из походов большую добычу и множество сокровищ, и конунг очень его ценил.

Как говорят, конунг принялся расспрашивать Харека, как у него шли дела прошлым летом. Тот отвечает, что в последнее время дела у него шли скверно и что он потерял человека, который стоял на носу его корабля:

— И я хочу просить вас, государь, чтобы вы дали мне вместо него другого воина, хотя, сдается мне, нелегко будет подыскать ему достойную замену, поскольку уж очень он был боек на язык, когда надо было держать ответ, и у него всегда была наготове как хула, так и похвала.

Конунг поразмыслил над этим, а в ответ сказал, что хотел бы пригласить Харека к себе, если только тот пожелает и будет готов оставить свои походы, и добавил, что такое решение кажется ему наилучшим. Однако Харек отвечал, что хочет и впредь промышлять тем же. На зиму он остается у конунга. Он питал приязнь к Тормоду и был к нему очень внимателен. В беседах с конунгом Харек частенько заводил речь о том, что тому следует дать ему человека вместо того, который раньше стоял на носу его корабля, но конунг не спешил исполнить его просьбу. У Тормода не нашлось завистников, как нередко бывает у тех, кто был недавно принят в дружину и пользовался большим почетом. И вот, дело завершилось тем, что Харек сообщает конунгу, что его выбор пал на Тормода. Конунг был не против, если этого захочет Тормод. Тогда спросили у Тормода, и тот отнесся к этому предложению довольно прохладно. В конце концов конунг сам заговаривает с ним об этом и говорит, что желает, чтобы Тормод отправился с Хареком.

Тормод отвечает:

— Мне гораздо больше пришлось бы по нраву остаться с вами, государь. Я ведь совсем не знаю этого Харека.

Тогда конунг просит Тормода, обещая ему, если тот отправится на лето в поход, свою дружбу.

Тормод отвечает:

— Я бы куда охотнее остался с вами, государь. Однако, коли вы сами просите меня об этом, я не стану отказываться наотрез, но все же выставлю кое-какие условия. Если я соберусь в этот поход вместе с Хареком, то пусть уж тогда мне решать, где нам приставать к берегу и когда отплывать.

Конунг дал на это свое согласие и сказал, что пускай будет так, как он просит. А когда Хареку и Тормоду подходит время уезжать, Тормоду так и не были пожалованы те дары, которые, как он считал, были ему обещаны ранее. И вот случилось так, что они с конунгом оказались рядом. Решил тут Тормод, что будет разумно как-нибудь напомнить конунгу о его обещании, и тогда он сказал такую вису:

Славослова9 тешил
славный — нам сулил лишь
леща леса ложе10
Фафнира подстилкой11.
Нешто недостоин
мзды и я, — Иначе
зачинатель сечи12?
гость нечастый буду.

Конунг тотчас же стянул со своей руки золотое обручье весом в полмарки и отдал Тормоду.

— Премного благодарен, государь! — говорит Тормод. — Только не пеняйте нас за дерзость, если я прибавлю к этому еще кое-что. Вы, помнится, говорили, государь, что в качестве вознаграждения я буду получать от вас марку золота.

Конунг отвечает:

— Твоя правда, скальд, и не стоит с этим тянуть.

Тут конунг снимает второе запястье и отдает ему. И когда Тормод принял оба обручья, он сказал такую вису:

Обе длани скальду
— люд глядит — украсил
князь хоромов хмурых
штевня ясным блеском13.
Юным оплатил я
пламень волн14 владыке,
глада утолитель
врана15 дал нам злата.

На этом они с Кнутом конунгом расстаются.

3. Тормод убивает человека, стоявшего на носу корабля Олава конунга

И вот Тормод отправляется в плавание вместе с Хареком и стоит на носу его корабля. Лето они проводят в походах, и люди видят, что Тормод куда как находчив и в речах, и в бою, и он пользуется всеобщей любовью.

Рассказывают, что как-то раз в конце лета они бросили якорь у причала возле одного острова; дело было на исходе дня. Тут они видят, как мимо них проносятся несколько кораблей. Впереди всех шел боевой корабль, и это было величественное судно. И когда он проплывал мимо корабля, на котором был Тормод, стоявший на нем человек прокричал:

— Вон из конунговой заводи16, да поживее! — говорит он.

Те собрались было убирать шатры и уходить из бухты. И когда Тормод увидал это, он распорядился, чтобы они не трогались с места:

— Напоминаю вам наш уговор, — говорит он, — что это я решаю в таких делах.

В ответ его товарищи стали просить его не горячиться, —

— Ты ведь и раньше принимал решения за нас, и так же будет и впредь.

Тем временем боевой корабль мчится вперед и приближается к кораблю Тормода и его спутников, и тем, кто на нем находится, кажется, что они слишком замешкались и пора бы им выйти из бухты.

Рассказывают, что человек на носу боевого корабля поднимается, обнажает меч и наносит Тормоду удар, а тот, не желая давать ему спуску, отвечает тем же. И вышло так, что тот человек погиб, а Тормод не пострадал. Сразу же вслед за тем Тормод перепрыгивает со своего корабля на боевой корабль и, прикрываясь щитом, бежит к возвышению на корме. Тут на корабле раздался клич, и разнеслась весть о случившемся. Затем Тормода схватили, а викинги тотчас же отплыли, не заботясь о том, что с ним сталось.

Правит же этим боевым кораблем Олав конунг17. И вот ему докладывают, что произошло, а также то, что убийца схвачен, и конунг говорит, что он заслуживает смерти, и велит убить его.

И когда Финн сын Арни18 услыхал, что сказал конунг, он подходит, чтобы разузнать, что за человек убил воина, стоявшего на носу корабля. Встретившись с ним, он сказал:

— Как же это ты отважился прыгнуть на корабль конунга после того, что ты учинил?

Тормод отвечает:

— Все дело в том, — говорит он, — что мне не было дела, уцелею я или нет, уж больно мне хотелось оказаться под властью конунга.

И вот Финн рассказывает об этом Сигурду епископу19 и обращается к нему за поддержкой — чтобы они оба замолвили слово за этого человека перед конунгом и попросили для него мира. Они обсуждают это между собой, и обоим кажется, что он проявил отчаянную храбрость. Они просят конунга, чтобы тот пощадил его, и долго его убеждают.

Конунг спрашивает, отчего тот отдал себя в его руки, совершив столь тяжкий проступок, раз до этого он был на другом корабле. Тормод услышал его слова и ответил конунгу такой висой:

Коли волн оленя
ворог20 службу нашу
примет, в радость скальду
мир весь разом станет.
Жизнь и смерть мне с Финном
да с тобой, о тарчей
змей гонитель21, милы. —
Так взойдем ж на струги!22

— Да, — сказал конунг, — твой поступок ясно показывает, что ты мало печешься о своей жизни, когда добиваешься того, к чему стремишься23. И сдается мне, ты не уступишь своего места без боя. А как тебя зовут?

Тормод назвал себя, — «и я побратим Торгейра сына Хавара».

Конунг сказал:

— Должно быть, ты удачливее Торгейра, однако похоже, что на твою долю еще выпадет немало несчастий, так как, я вижу, ты человек молодой. Сколько ж убийств ты успел совершить?

Тормод произнес вису24:

Шесть шестов шелома25
уложил — теснили
Тюра рукояти26;
знать, и я — вояка.
Тридцать зим едва мне
минуло, но клёнам
дротов27 всё ж крушим мы
черепа, не дрогнув.

Конунг сказал:

— Следовало бы позаботиться о том, чтобы тебе не пришлось дожидаться еще тридцать зим. Однако от смерти подобных людей только вред, поскольку, как видно, ты — большой скальд.

Тормод отвечает:

— Как долго мне еще предстоит прожить, теперь во многом зависит от вас, но все же я ожидаю, что ради своего друга, Торгейра сына Хавара, моего названого брата, вы поступите со мной по-хорошему. Я потому и уехал из Исландии, что был уверен, что ты захочешь, чтобы кто-нибудь отомстил за твоего дружинника и друга, Торгейра сына Хавара, и я знаю, что никому больше, чем мне, не пристало отомстить за него, получив для этого твою поддержку.

Конунг сказал:

— Коли ты здесь потому, что искал встречи со мной, возвращаю тебе твою голову. А теперь я хочу, чтобы ты отправлялся своим путем, и я не стану тебе в этом препятствовать.

Тормод отвечает:

— То, что ты даровал мне жизнь, мало что для меня значит, так как Норвегии я не знаю, и я не собираюсь посещать никакого другого конунга, кроме тебя. Так что сделай одно из двух: либо возьми меня к себе, либо вели убить.

И вот благодаря заступничеству епископа и Финна, а также оттого, что он и сам проникся симпатией к Тормоду, конунг сказал:

— Встань, Тормод. Отныне ты должен будешь расплачиваться со мной за того человека, которого ты убил, своей службой. Ты вполне годишься, чтобы выполнять мои поручения.

Тогда Тормод сказал вису:

У колен владыки
коротает коли
век, тому отваги
надо бы поболе.
Мало нас, кто с князем
смел, хоть мы не трусим, —
знает всяк, — мне ж дело
ведомо другое28.

Конунг отвечает:

— Твои стихи — недурная забава. И я все же не думаю, что в конце концов ты окажешься неудачливым человеком.

Тормод остался с конунгом, и тот относился к нему тем лучше, чем дольше Тормод находился при нем, поскольку конунг убедился, что никто не мог сравниться с ним в храбрости.


Примечания

Рассказ посвящен исландскому поэту XI в., Тормоду сыну Берси, герою «Саги о названых братьях», дружиннику и скальду Олава Святого, погибшему вместе с этим конунгом в битве при Стикластадире (1030). Поэтическое наследие Тормода довольно значительно: помимо 25 вис на случай (lausavísur), главным образом цитируемых в посвященной ему саге (ее принято относить к так называемым сагам о скальдах), а также в разных версиях «Саги об Олаве Святом» и в «Пряди о Тормоде», до нас дошли 15 строф из «Драпы о Торгейре», сочиненной Тормодом после гибели его побратима, Торгейра сына Хавара, о чем, помимо уже упомянутой саги, рассказывается в «Пряди о Торарине Дерзком» (см. в наст. изд.).

«Прядь о Тормоде» («Þormóðar þáttr») известна в двух редакциях. Приведенная здесь более пространная ее версия сохранилась в составе «Саги об Олаве Святом» в «Книге с Плоского Острова» (Flat. II, 199–203), где эта прядь предпослана одной из частей интерполированной в жизнеописание конунга Олава «Саги о названых братьях» и озаглавлена: «Þaattr Þormodar er hann er med Knuti konungi i Danmork» («Прядь о Тормоде, о том как он побывал у Кнута конунга в Дании»). Этот же рассказ, хотя и в несколько сокращенном виде, присутствует уже в наиболее ранних жизнеописаниях св. Олава — в сохранившихся фрагментах из «Древнейшей саги об Олаве Святом» (середина XII в.), а также в «Легендарной саге об Олаве Святом» (начало XIII в.), откуда он, по-видимому, и был перенесен в более поздние редакции саги об Олаве.

Другая, отличная от переведенной здесь и более краткая версия пряди, сохранилась в одной из рукописей «Саги о названых братьях» (R). В ней ничего не говорится о пребывании Тормода у конунга Кнута в Дании, но рассказывается о его летней поездке с Хареком в Норвегию, в ходе которой Тормод вступает в конфликт с людьми конунга Олава, требующими от него уплаты подати, и убивает одного из них. Описание последующих событий мало отличается от истории, изложенной в первой редакции пряди, однако рассказ в редакции R гораздо более лаконичен и в нем приводятся всего лишь две висы из тех (5-я и 4-я), которые цитируются в тексте пряди в «Книге с Плоского Острова». Не исключено, что эта версия рассказа о знакомстве Тормода с его будущим патроном была призвана хотя бы отчасти сгладить противоречия между изложениями соответствующего эпизода в жизнеописаниях Олава Святого и в «Саге о названых братьях». В последней встреча Тормода с норвежским правителем представлена совсем иначе: о пребывании Тормода у Кнута здесь не упоминается вовсе — исландец приезжает прямо в Норвегию, является ко двору, называет себя и подтверждает, что он и есть побратим Торгейра сына Хавара, после чего конунг принимает его в свою дружину.

В русском переводе прядь впервые была опубликована в кн.: Исландские саги / Пер., ред. и коммент. А.В. Циммерлинга. М., 2000. С. 202–208 (см. комментарии на с. 362–364). Для настоящего собрания перевод выполнен по изд.: Íslendinga sögur og þættir. I–III / Ritstj. Bragi Halldórsson o. fl. Reykjavík, 1987. III. bindi. Bls. 2275–2280. (Svart á hvítu).


1 Тормод Скальд Чернобровой… — Тормод получил свое прозвище из-за того, что сложил любовные стихи (так называемый мансёнг) девушке по имени Торбьёрг Черная Бровь (Kolbrún).

2 В то самое лето, когда был убит Торгейр… — Предположительно лето 1027 г. О гибели Торгейра, побратима Тормода, рассказывается в «Пряди о Торарине Дерзком».

3 …на западе у Брода… — Брод на Бардовом Побережье — гавань на северном берегу Широкого Фьорда в западной четверти Исландии, куда прибывали и откуда отправлялись в заморское плавание корабли. Это место поэтому нередко упоминается в «Книге о заселении страны» и в сагах.

4 Кнут Могучий — см. примеч. 5 к «Пряди об Эгиле сыне Халля с Побережья».

5 — У нас побывал Торарин Славослов. — Þórarinn loftunga — исландский скальд, находившийся на службе у Кнута Могучего примерно до 1032 г. (т. е. и после описанной в пряди встречи этого конунга с Тормодом). Снорри Стурлусон называет Торарина «великим скальдом», часто бывавшим «у конунгов или других правителей» (КЗ, 326), однако, согласно «Перечню скальдов», Торарин складывал стихи только в честь Кнута Могучего и его сына, конунга Свейна, причем, по сообщению «Саги о Кнютлингах», когда Торарин впервые приехал к Кнуту, он был уже в летах. Сохранились фрагменты трех поэм Торарина, сочиненных им между 1027 и 1034 гг.: «Выкуп головы», «Тёгдрапа» (обе в честь Кнута) и «Песнь о тиши на море» («Glælognskviða») о Свейне сыне Кнута.

6 …было время, когда казалось, что Торарину не удастся убраться отсюда целым и невредимым. — Тормод намекает на инцидент, описанный в «Саге об Олаве Святом». Когда Торарин жил у Кнута Могучего, он сочинил о нем флокк — песнь, которая, в отличие от наиболее ценимой парадной скальдической формы, драпы, не содержит стева (т. е. напоминающего припев повтора, разбивающего драпу на части). Как сообщается в саге, узнав, что Торарин сочинил о нем всего лишь флокк, «конунг разгневался и велел, чтобы на следующий день, когда он будет сидеть за столом, Торарин исполнил ему драпу. А если Торарин этого не сделает, говорит конунг, то его повесят за то, что он посмел сочинить о Кнуте конунге только флокк. Тогда Торарин сочинил стев и вставил его в этот флокк, а потом прибавил еще несколько вис. Стев был таким: “Кнут — земных хранитель / Царств, Христос — небесных”. Кнут конунг наградил его за эту драпу пятьюдесятью марками серебра. Эту драпу называют Выкуп Головы» (КЗ, 326).

7 Марка — см. примеч. 14 к «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде».

8 …произносил висы по всяким поводам. — Имя Тормода отсутствует, однако, в перечне скальдов, сочинявших хвалебные песни в честь Кнута Могучего.

9 Славослов — Торарин Славослов (см. примеч. 5).

10 …леща леса ложе… — золото (где лещ леса — змея, ложе змеи — золото).

11 …Фафнира подстилкой — золотом (кеннинг восходит к сказанию о победе легендарного героя Сигурда над драконом Фафниром, который сторожил клад Нифлунгов-Нибелунгов, лежа на нем; см. об этом в «Пряди о Норна-Гесте»).

12 …зачинатель сечи — муж (здесь — конунг Кнут).

13 …хоромов хмурых / штевня ясным блеском — золотом (где хмурые хоромы штевня — море, его ясный блеск — золото).

14 …пламень волн… — золото.

15 …глада утолитель врана… — т. е. утолитель голода ворона — муж (здесь — конунг Кнут).

16 — Вон из конунговой заводи… — Речь идет о требовании уступить пристань человеку более высокого звания, в данном случае конунгу.

17 Олав конунг — норвежский конунг Олав Харальдссон.

18 Финн сын Арни — знатный норвежец, приближенный конунга (см. о нем в «Пряди о Стейне сыне Скафти» и в «Пряди о Раудульве» в наст. изд.).

19 …Сигурду епископу… — См. о нем в «Пряди об Асбьёрне Тюленебойце».

20 …волн оленя ворог… — муж, здесь — конунг Олав (где олень волн — корабль, его ворог — муж).

21 …тарчей змей гонитель… — муж, здесь — конунг Олав (где змеи тарчей (т. е. щитов) — мечи, гонитель мечей — муж).

22 Второй хельминг (четверостишие) этой строфы с незначительными изменениями приводится также в «Саге о названых братьях» в качестве одной из предсмертных вис Тормода.

23 …когда добиваешься того, к чему стремишься. — В «Легендарной саге об Олаве Святом» прядь на этом заканчивается, автор лишь добавляет, что конунг принял Тормода к себе на службу.

24 Тормод произнес вису… — В «Легендарной саге об Олаве Святом» (ÓHLeg, 66) эта виса цитируется в другом контексте: здесь скальд произносит ее накануне битвы при Стикластадире (29 июля 1030), в которой пали как Олав Святой, так и сам Тормод.

25 …шестов шелома… — мужей.

26 …Тюра рукояти… — мужа (Тюр — в древнескандинавской мифологии бог битв).

27 …клёнам дротов… — мужам.

28 …мне ж дело ведомо другое. — Судя по всему, Тормод говорит здесь о своем поэтическом даре. Эта виса также известна из «Саги о названых братьях» (гл. 18), причем здесь это единственная строфа, которую скальд произносит при их с Олавом первой встрече.

Перевод и примечания Е. А. Гуревич

Источник: Исландские пряди. — М.: Наука, 2016.

© Tim Stridmann