Прядь о Торстейне сыне Халля с Побережья

Þorsteins þáttr Síðu-Hallssonar

1

Рассказывают, что однажды Торстейн сын Халля с Побережья возвратился из торговой поездки в Дублин, в которую он отправился без разрешения конунга. В те времена никто не мог уехать из страны по торговым делам, не получив на то дозволения у конунга, и всякий, кто уехал без спросу, преследовался по закону. К тому же они не заплатили пошлину1, которую собирал конунгов казначей. Торстейн заявил, что он не должен ничего платить, поскольку он был конунговым дружинником. Вдобавок Торстейн считал, что у него было право не платить также и за тех людей, которые были с ним в поездке2, да никто особенно и не настаивал на том, чтобы они уплатили эту пошлину, когда выяснилось, что Торстейн в самом деле был дружинником Магнуса конунга. Летом он уехал в Исландию в свою усадьбу.

Магнус конунг узнал обо всем и был очень недоволен. Он заявил, что мог бы еще позволить не платить пошлину Торстейну, но не его людям, и сказал, что, по его мнению, всего хуже, что тот самовольно отправился в поездку в Дублин, не испросив на то его разрешения. За это конунг объявил Торстейна вне закона и лишил его всех привилегий, которые были у дружинников, и сказал, что то же случится и с другими нарушителями законов, какими бы большими людьми они ни считались.

А спустя еще одно лето Торстейн приехал из Исландии, ничего об этом не зная3. Он привез с собой несколько отменных породистых кобылиц. Торстейн высадился на севере в Трандхейме. Те люди, что прежде водили с ним дружбу, стали сторониться его после заявления Магнуса конунга, ведь недаром говорится: слова правителя дорогого стоят. Теперь Торстейн постоянно сидел один со своими спутниками и жестоко скучал от того, что никто не желал разделить с ними свой досуг. Кобылы паслись за городом на Илувеллир4, и Торстейн то и дело приходил проведать их.

2

Эйнар Брюхотряс и сын его Эйндриди5 были тогда в городе. Как-то раз Эйнар выходит на Илувеллир и подходит к кобылам. Он разглядывает их некоторое время и очень их расхваливает. А когда отец с сыном собрались уходить, к ним подходит Торстейн, приветствует Эйнара и спрашивает, как тому понравились эти лошади. Тот отвечает, что очень понравились.

— В таком случае я хочу отдать их тебе, — говорит Торстейн.

Однако Эйнар заявил, что не хочет принять их.

— Насколько я знаю, — говорит Торстейн, — тебе незазорно принимать подарки от такого человека, как я.

— Верно, — отвечает Эйнар. — Однако уж больно это рискованно из-за твоего дела, приятель, — говорит он, — и мы теперь должны иметь это в виду.

— Так тому и быть, — говорит Торстейн, и на этом они расстаются.

Немного спустя Эйндриди пошел поглядеть на кобыл и очень их похвалил. Он спросил, кому они принадлежат. Тут подходит Торстейн, тепло приветствует его и говорит, что охотно отдаст ему этих лошадей, если тот считает, что они представляют хоть какую-то ценность. Эйндриди согласился и поблагодарил его за подарок. На этом они расстаются.

А когда отец с сыном встретились, Эйнар говорит, что он многое бы отдал за то, чтобы Эйндриди не брал этих лошадей. Эйндриди отвечает, что смотрит на это иначе и что Торстейн — хорошее знакомство.

Эйнар говорит:

— Не стану против этого возражать, но, похоже, ты совсем не знаешь нрава Магнуса конунга, моего воспитанника6, если рассчитываешь, что тебе удастся без труда уладить с ним это дело после того, как он объявил этого человека вне закона. И все же тебе придется это сделать. Не думаю, что нам стоит настолько далеко заходить в этом деле, чтобы тягаться из-за него с Магнусом конунгом. Мне этого вовсе не хотелось бы, однако я знаю, что до этого вполне может дойти, потому что он едва ли отнесется к случившемуся как к детским шалостям.

На этом отец с сыном разъехались, и их расставание было прохладным. Эйндриди пригласил Торстейна погостить, и тот поехал к нему и провел там зиму в почете, сидя рядом с ним.

3

Магнус конунг был очень недоволен, когда узнал обо всем, к тому же многие говорили ему, что отцу с сыном не слишком-то пристало такое поведение после того, как он так много сделал для них обоих в Трёндалёге7. Они же теперь так далеко зашли, что держат у себя человека, который был объявлен вне закона за то, что совершил столь тяжкое преступление и прогневил конунга. Конунг был немногословен с теми, кто вел при нем такие речи, и предпочитал делать вид, что не слышит их. Однако про себя он сомневался в том, что люди, которые нашептывали ему все это, на поверку оказались бы более надежными и верными.

Рассказывают, что той зимой Эйнар мало общался с Торстейном. Он сказал, что Эйндриди должен предложить конунгу хорошие условия для примирения с ним. Отец с сыном имели обыкновение приезжать к Магнусу конунгу на рождественский пир. Эйндриди говорит своему отцу, что, несмотря ни на что, собирается поступить как всегда.

— Тебе решать, — говорит Эйнар. — Однако я намерен сидеть дома, и сдается мне, тебе было бы разумнее поступить так же.

Тем не менее Эйндриди собирается в путь, и Торстейн вместе с ним, и они уезжают из дому. Их было двенадцать человек. И вот они добираются до одного двора и останавливаются там на ночлег.

Утром Торстейн выглядывает наружу, заходит назад в дом и говорит Эйндриди, что ко двору приближаются какие-то всадники — «и очень похоже на то, что это твой отец».

— Да, — говорит Эйндриди, — и это сделает нашу поездку более успешной, так как он присоединится к нашему отряду.

И правда, туда приехал Эйнар. Он сказал Эйндриди:

— Меня удивляет твоя затея, и я вовсе не считаю разумным то, что ты решился отправиться к Магнусу конунгу вместе с Торстейном. Такие поступки совершают больше из бравады, чем по здравому размышлению. Поезжай-ка ты лучше домой в Гимсар8, а я встречусь с конунгом и погляжу, что из этого получится. Мне известны и твой нрав, и нрав нашего конунга, так что нечего ждать, чтобы один из вас сбавил тон. Да и мне навряд ли станет легче говорить с ним, когда это дело примет еще более скверный оборот.

Они так и делают: Эйндриди отправляется домой в усадьбу своего отца, а Эйнар приезжает к конунгу, и тот оказывает ему ласковый прием. Они много беседуют, и Эйнар, как обычно, сидит рядом с конунгом.

И вот в четвертый день Рождества Эйнар заводит с конунгом разговор о деле Торстейна сына Халля:

— Мне бы очень хотелось, государь, чтобы вы с ним помирились, — и говорит, какой тот достойный человек и что сам бы он охотно отдал все, что у него есть, и ничего бы не пожалел, если бы только мог этому способствовать.

Конунг говорит:

— Не будем об этом говорить, так как мне вовсе не хотелось бы рассердить тебя.

Эйнар оставил этот разговор и решил, что добиться толку будет очень непросто. Стоило им перевести разговор на другую тему, как конунг тотчас же повеселел.

Празднование Рождества идет своим чередом. На восьмой день Эйнар вновь заводит тот же разговор, и все происходит точно так же, как в прошлый раз, и ему не удается ничего добиться от конунга, который не желает об этом говорить.

И вот наступает тринадцатый день Рождества. Эйнар просит конунга помириться с Торстейном:

— Я ожидаю, что ты сделаешь это ради меня, так как для меня это очень много значит.

Конунг отрезал в ответ:

— Об этом не может быть и речи. И меня удивляет, — говорит он, — что вы дали пристанище человеку, на которого я гневаюсь.

— Я полагал, — говорит Эйнар, — что могу вступиться за кого-нибудь, тем более что этот человек не совершил тяжкого проступка, за который вам следовало бы обрушить на него свой гнев, — он не убил никого из ваших родичей или друзей и не нанес вам никакого оскорбления. Мы стремимся оказывать вам уважение во всем и, как мне кажется, всегда так и делаем. Решение пригласить Торстейна принимал Эйндриди, мой родич, а не я, однако я соглашусь на то, чтобы он покинул мой дом, не раньше, чем оставлю его сам. Но только, сдается мне, много всего может случиться, до того как Торстейн будет убит: ведь мне известен нрав Эйндриди, и если дойдет до дела, он наверняка решит, что у них обоих одна дорога. Каково же мне придется, если вы с моим сыном схлестнетесь! Но если ты тем не менее предпочитаешь биться с Эйндриди, а не помириться с Торстейном, то знай, что это скорее приведет твое правление к упадку, чем к успеху. И все же я не стану сражаться против тебя. Похоже, ты успел позабыть, что я примкнул к тебе на востоке в Гардах9 и потом делал все, что было в моих силах, чтобы укрепить вашу власть, хотя другие и предостерегали меня от этого. Ничуть не сомневаюсь, что, если наша дружба закончится таким образом, у них это не вызовет досады. С тех пор как я стал твоим приемным отцом, я все время пекся о твоей славе. Теперь же я уеду из страны и отныне не буду приносить тебе ни пользы, ни вреда, однако кое-кому может показаться, что ты не останешься от этого в выигрыше.

Затем Эйнар вскакивает с места в сильном гневе и направляется к выходу из палаты.

Магнус конунг поднимается и следует за ним. Он обнял Эйнара за шею обеими руками и сказал:

— Да пребудут с тобой здоровье и счастье, воспитатель! — говорит он. — Покуда это в моей власти, не бывать такому, чтобы нашей с тобой приязни был положен конец. Этот человек получит прощение, раз тебе так хочется.

После этого Эйнар успокоился, и между Торстейном и конунгом был восстановлен мир. Потом Эйнар едет домой и рассказывает Эйндриди и Торстейну, чего ему удалось добиться, и те очень благодарят его за это.

Примечания