Прядь о Торстейне сыне Халля с Побережья

(редакция «Книги с Плоского Острова»)

Глава 1

Рассказывают, что однажды Торстейн, сын Халля с Побережья, вернулся из торговой поездки в Дублин, которую совершил без разрешения конунга1. В то время люди не уезжали из страны в торговые поездки без разрешения конунга, и был бы наказан любой, кто уехал бы без дозволения. К тому же, они ещё и портовую пошлину2 не уплатили конунгову казначею, ибо Торстейн заявил, что, будучи хирдманном3 конунга, платить не обязан. Торстейн также объявил, что тех людей, кто с ним были, должно освободить от уплаты пошлин, и никто не усердствовал взыскать плату, ибо то правдой было, что Торстейн был хирдманном Магнуса4 конунга. Он отправился в свои владения в Исландии тем же летом.

Магнус конунг узнал обо всём этом и стал премного недоволен. Он сказал, что мог бы освободить от уплаты пошлин самого Торстейна, но не его людей, но посчитал более серьёзным, что тот совершил поездку в Дублин, не имея на то разрешения, и за это объявил конунг Торстейна вне закона и лишил всех привилегий хирдманна, и сказал, что это удержит других от нарушения закона, какими бы значительными людьми они ни были.

На другое лето Торстейн возвратился из Исландии и ничего об этом не слыхал. С собой он привёз несколько прекрасных племенных жеребцов. И вот приходит он в земли к северу от Трандхейма5, и люди, прежде к нему доброжелательные, избегают его по причине решения Магнуса конунга. Ибо верно говорится, что государево слово могуче.

И вот сидят в одиночку Торстейн и его сотоварищи в жилище своем. И ему крайне скучно оттого, что никто не желает повеселиться с ними. Жеребцы же содержались за городом на выгоне в Илувеллир6, и Торстейн часто отправлялся проведать их.

Глава 2

В то время в городе были Эйнар Брюхотряс7 и сын его Индриди. И в один из дней пошёл Эйнар в Илувеллир и дошёл до коней, полюбовался ими и высоко оценил их. И когда уже собрался уходить, подошёл туда Торстейн, поприветствовал Эйнара и спросил, как ему понравились кони. Тот ответил, сказав, что очень понравились.

— Тогда я хочу, чтобы они были твоими, — сказал Торстейн.

Но Эйнар не пожелал принять их.

— Уверен, — сказал Торстейн, — что ты не прочь получать подарки от таких людей, как я.

— Верно, — отвечает Эйнар, — но нынче положение твоё и дела твои усложнились, приятель, — говорит он, — и нам следует помнить об этом.

— Пусть так, — говорит Торстейн, и на том они расходятся.

Немного спустя отправляется Индриди поглядеть на коней и много хвалит их и спрашивает, кому они принадлежат. Тогда приходит Торстейн, тепло его приветствует и говорит, что охотно отдаст ему коней, если ему будет от них польза. Индриди принял подарок и поблагодарил за него. На том они и разошлись.

И вот встречаются отец с сыном, и говорит Эйнар, что многое отдал бы он за то, чтобы только Индриди не брал этих коней. Индриди сказал, что иначе смотрит на это и считает полезным сойтись с Торстейном.

Эйнар говорит:

— С этим спорить не стану, но плохо же ты знаешь Магнуса конунга, моего приёмного сына, ежели полагаешь, что легко будет уладить с ним это дело после того, как он объявил Торстейна вне закона. Возможно, у тебя получится. Но думаю, такого медведя нам не усмирить. И нет у меня на то желания. Уверен, что Магнус конунг это дело не за детскую шалость сочтёт.

И на этом отец с сыном расстались холодно. Индриди пригласил Торстейна к себе, тот отправился к нему, был усажен подле него и перезимовал там в добром расположении духа.

Глава 3

Магнус конунг был недоволен, когда услышал об этом. Многие говорили ему, что неуместно было со стороны Эйнара и Индриди поступать так, ведь Магнус так много сделал для них по всему Трёнделагу8, а теперь вот они принимают у себя объявленного конунгом вне закона, так серьёзно нарушившего закон и разгневавшего конунга. Конунг ответил им, говорившим ему всё это, кратко, будто и не слышал вовсе сказанного ими, но про себя подумал, что нет никакой уверенности в преданности и надёжности всех этих нашёптывателей в таком деле.

Рассказывают, что Эйнар той зимой мало общался с Торстейном и сказал, что Индриди должен предложить конунгу по-доброму примириться с ним. Отец с сыном обыкновенно праздновали йоль9 с Магнусом конунгом, и Индриди сказал отцу, что так и теперь поступит.

— Воля твоя, — сказал Эйнар, — а я останусь дома, и более разумным полагаю и тебе так поступить.

Индриди всё же собрался, и Торстейн вместе с ним. Они отправились из дома, всего числом двенадцать, и добрались до небольшого хутора, где остановились переночевать.

Наутро Торстейн выходит глянуть наружу, затем возвращается и говорит Индриди, что к хутору едут верхом несколько всадников, «и один из них очень похож на твоего отца».

— Да, — сказал Индриди, — это на благо нашей поездки, ибо он станет весомым прибавлением к нашей компании.

И действительно Эйнар прибыл туда и сказал Индриди: «Удивительно твоё намерение, на мой взгляд, и неразумно, что ты задумал посетить Магнуса конунга и прихватил с собою Торстейна. Тобою движет вызывающее упрямство, а не здравый смысл. Поезжай-ка лучше домой в Гимсар10, а я встречусь с конунгом и погляжу, что из этого выйдет. И твой, и конунгов норовы мне хорошо знакомы, и я знаю, что вы не умеете следить за своими языками, мне не станет проще с ним говорить, если дело ещё больше усложнится».

Так они и поступили, Индриди поехал домой по совету отца, а Эйнар отправился в город повидаться с конунгом. Тот принял его дружелюбно, они о многом потолковали, и Эйнар сидел рядом с конунгом, как имел обыкновение прежде.

На четвёртый день йоля Эйнар заговорил с конунгом о деле Торстейна сына Халля с Побережья: «Охотно хотел бы я, господин, чтобы ты помирился с ним»; и добавил затем, что выгодна поддержка его, и не пожалеет он ничего, что в его власти, если оно поможет уладить это дело.

Конунг сказал: «Не будем говорить об этом, ибо не хочется мне рассердить тебя».

Эйнар согласился и подумал, что дело даже сложнее, чем он полагал, а конунг вновь подобрел, как только они заговорили о других делах.

Так прошли первые дни йоля. А на восьмой день Эйнар вновь заговорил с конунгом о том же деле, и было точь-в-точь как в прошлый раз. Он ничего не добился от конунга, который об этом вообще не хотел говорить.

И вот приходит тринадцатый день.

Тогда Эйнар просит конунга помириться с Торстейном: «и я надеюсь, что ты это сделаешь ради меня, ибо для меня это многое значит».

Конунг отвечает коротко: «Тут не о чем говорить, — говорит он. — И мне кажется странным, что ты заступаешься за того, кто меня так прогневал».

— Я полагал, — говорит Эйнар, — что должен замолвить слово за того, кто не виновен ни в чём большем, чем это. Ибо он не убил никого из твоих родичей или друзей, а также ничем не нанёс тебе бесчестия, чтобы ты так разгневался на него. Мы во всём желаем выразить тебе свое почтение, и, полагаю, всегда так поступали. Поначалу это было больше намерение моего родича Индриди, чем моё, принять у себя Торстейна, однако лучше я сам за это отвечу, чем предоставлю это ему. Полагаю, многое нужно, чтобы убить Торстейна, и насколько я знаю Индриди, один у них путь, дай ему волю верховодить. Теперь я в трудном положении, ибо вы противостоите друг другу, ты и мой сын. Но если ты предпочтёшь бороться с Индриди, а не помириться с Торстейном, то это принесёт больше вреда твоей власти, чем удачи. Я всё ж не намерен бороться с тобой, а ты, похоже, уже и не помнишь, как я за тобой ездил на восток в Гарды11 и с тех пор всячески поддерживал твою власть, как только мог, тем самым подвергая себя опасности со стороны других. И совершенно точно они были бы только рады, если бы в нашей дружбе настал разлад. И с тех пор, как я стал твоим приёмным отцом, я каждый час думаю о том, как твою честь преувеличить. Теперь же я уеду из страны и не буду больше тебе ни помощью, ни помехой. Но некоторые скажут, что мало ты выиграешь от этого.

Эйнар вскакивает со своего места в ярости и направляется к выходу из залы.

Магнус конунг встаёт тогда и идёт следом за Эйнаром, обнимает его за шею и молвит: «Здоровья и счастья тебе, воспитатель, — говорит он. — Никогда тому не бывать, будь на то моя воля, чтобы нашей привязанности пришёл конец. И мир тому человеку, как то тебе угодно».

Тогда Эйнар успокоился, а Торстейн помирился с конунгом. После этого Эйнар поехал домой и рассказал Индриди и Торстейну о том, чего ему удалось добиться, и они сердечно поблагодарили его за это.

Прядь о Торстейне сыне Халля с Побережья

(редакция «Гнилой кожи»)

Глава 1

Рассказывают, что однажды Торстейн, сын Халля, вернулся из торговой поездки в Дублин, в которую он отправился не по воле конунга и без его на то разрешения. К тому же, они ещё и портовую пошлину не уплатили конунгову казначею, кой её взыскивал, ибо Торстейн заявил, что, будучи хирдманном конунга, платить не обязан, и добавил, что также и тех пятнадцать человек, что с ним следовали, должно освободить от уплаты пошлин, и был он в том непреклонен. Он отправился в свои владения тем же летом.

Конунг узнал об этом и сказал, что мог бы освободить от уплаты пошлин самого Торстейна, но не его людей, но что-то не припоминает, что обещал это, и сказал, что считает более серьёзным, что он совершил поездку в Дублин, не имея на то разрешения конунга, и вот объявляет Магнус конунг Торстейна за это вне закона и заявляет, что это удержит других от нарушения закона, какими бы значительными людьми они ни были.

На другое лето Торстейн возвратился и привёз несколько прекрасных племенных жеребцов, и отправился на север Трандхейма, и люди теперь избегали Торстейна из-за решения конунга. И сидит он в одиночку в жилище своем со своими людьми. Жеребцы же содержались за городом на выгоне в Илувеллир. Торстейн отправился туда проведать их.

Глава 2

В то время в городе были отец с сыном Эйнар и Эйндриди. И в один из дней пошёл Эйнар по городу и пришёл в Илувеллир, подошёл к коням, поглядел на них и много хвалил их. И когда они уже собрались повернуть обратно и обсуждали, кому бы могли принадлежать эти кони, подошёл туда Торстейн, поприветствовал Эйнара и спросил, понравились ли ему кони. Тот ответил, сказав, что очень понравились.

— Тогда я хочу, чтобы они были твоими, — сказал Торстейн.

Но Эйнар не пожелал принять их.

— Уверен, — сказал Торстейн, — что ты не прочь получать подарки от таких людей.

— Верно, — отвечает Эйнар, — но нынче дела твои усложнились, и нам следует помнить об этом.

— Так и есть, — говорит Торстейн, и на том расходятся.

Немного спустя отправился Эйндриди поглядеть на коней, и много хвалил их, и спросил, кому они могут принадлежать, и сказал, что не видывал таких красивых лошадей. Тогда подходит Торстейн, тепло его приветствует и говорит, что охотно отдаст ему коней. Эйндриди принял подарок и поблагодарил за него, и они разошлись.

И вот когда встречаются отец с сыном, Эйнар говорит, что многое отдал бы он за то, чтобы только Эйндриди не брал этих коней. Эйндриди ответил, сказав, что иначе смотрит на это и считает полезным сойтись с этим человеком.

Эйнар говорит: «Ты не знаешь хорошенько нрав моего приёмного сына, Магнуса конунга, ежели полагаешь, что легко будет с ним примириться. Возможно, у тебя и получится».

Эйндриди пригласил Торстейна к себе, тот отправился к нему, был усажен подле Эйндриди и перезимовал там в добром расположении духа.

Глава 3

Магнус конунг был недоволен, и люди говорили ему, что неуместно то было, ведь он так много сделал для тех отца с сыном во всём Трандхейме, а теперь вот они принимают у себя людей, закон нарушающих и гнев его вызывающих. Конунг ответил им кратко.

Рассказывают, что Эйнар той зимой мало виделся с Торстейном и сказал, что Эйндриди должен предложить по-доброму примириться с ним, и просил к нему не приходить. Отец с сыном обыкновенно праздновали йоль с Магнусом конунгом, и Эйндриди сказал отцу, что так и теперь поступит.

— Воля твоя на то, — сказал Эйнар, — а я останусь дома, и более разумным считаю и тебе так поступить.

Эйндриди всё же собрался, и Торстейн вместе с ним, и было их всего числом двенадцать, и добрались они до небольшого хутора, где остановились переночевать.

Поутру Торстейн вышел глянуть наружу и … [лакуна в рукописи] и говорит Эйндриди, что к усадьбе едут верхом несколько всадников, «и один из них очень похож на твоего отца».

Так и было.

Приезжает туда Эйнар и говорит Эйндриди: «Удивительно твоё намерение, посетить Магнуса конунга, да Торстейн при тебе. Поезжай лучше домой в Гимсар, а я встречусь с конунгом и погляжу, что можно сделать для примирения. Знаю я вас с конунгом обоих, знаю, что вы не умеете следить за своими языками, а мне от этого не проще будет дело вести».

Так они и поступили, Эйндриди поехал домой, Эйнар же отправился в город. Конунг принимает его дружелюбно, и они о многом беседуют. Эйнар восседает рядом с конунгом.

На четвёртый день йоля Эйнар заговаривает с конунгом о деле Торстейна, желает предложить примирение и называет Торстейна полезным человеком, говорит, что ничего не пожалеет.

Конунг отвечает: «Не будем говорить об этом. Не хочется мне сердить тебя».

Эйнар согласился на это, а конунг вновь повеселел, когда они заговорили о другом.

И вот наступает восьмой день, и Эйнар во второй раз заговаривает о том деле, и было как в прошлый раз. И вот приходит тринадцатый день.

Тогда Эйнар просит конунга помириться: «и я надеюсь, — говорит он, — что ты прислушаешься к моим словам».

Конунг отвечает. «Тут не о чем говорить», — говорит он. — И мне кажется странным, что ты заступаешься за того, кто меня так прогневал».

— Я полагал, — говорит Эйнар, — что ты услышишь мои слова о том муже. Мы во всём желаем выразить тебе своё почтение, и, полагаю, всегда так поступали, и то было больше намерение Эйндриди, чем моё. Полагаю, многое нужно, чтобы убить его, но теперь я в трудном положении, господин, ибо вы противостоите друг другу, мой сын и ты, и ты не хочешь заключить мир с Торстейном. А предпочитаешь бороться с моим сыном. Я всё ж не намерен бороться с тобой, а ты, сдаётся мне, уж и не помнишь, как я ездил за тобой на восток в Гарды и поддерживал твою власть, и стал твоим приёмным отцом. Думаю каждый час о том, как могу честь твою преувеличить. А теперь я уеду из страны и больше никогда не буду тебе помогать. Найдутся ведь те, кто скажут, что мало ты выиграешь от всего этого.

Эйнар вскакивает в ярости и направляется к выходу из залы.

Конунг встаёт тогда и идёт следом за ним, кладёт руку на шею Эйнара и молвит: «Здоровья и счастья тебе, воспитатель, — говорит он. — Никогда тому не бывать, чтобы нашей дружбе пришёл конец. И мир тому человеку, как то тебе угодно».

Тогда Эйнар успокоился, а Торстейн помирился с конунгом.

Примечания