Сага о Льоте из Полей

Жил человек по имени Сигурд, сын Карла Рыжего1. Он женился на дочери Ингьяльда2 из Гнупуфелля.

У него было три сына: старший Хрольв, второй Халли и третий Бёдвар, высокие и сильные люди. Хрольв был сварлив и жаден, Халли — жизнерадостен, знаток законов и заносчивый. Бёдвар был добродушен, стал купцом.

Одного человека звали Торви, он жил в Торвафелле3, богатый, хотя и незнатного происхождения. Тогда же в Мареновых Долинах4 жил Эйольв, и с ним Гудмунд5, его сын.

Сигурд заболел, собрал сыновей и просил их жить в согласии; он сказал, что ему виден нрав каждого из них.

— Будьте же рассудительны, не себялюбивы, и помните каждый о своей чести.

Когда он умер, Хрольву было восемнадцать лет, Халли — четырнадцать и Бёдвару — двенадцать.

Скончалась жена у Торви. Он хорошо относился к сыновьям Сигурда. Однажды он поехал к ним и вызвал их на разговор. Торви сказал:

— Между нами давнее знакомство, и я хочу, со своей стороны, укрепить его. Я собираюсь поговорить с вашей матерью и посвататься к ней; для нас от этого может быть обоюдная польза; а неравенство я могу преодолеть богатством и рачительностью.

Хрольв попросил его обсудить с матерью это предложение, что тот и сделал. Она дала такой ответ:

— Я полагаюсь на решение моих сыновей, не на моё собственное, но я согласна принять предложение, если они одобрят.

— Это дело больше касается Хрольва, — отвечает тот, — он старший брат и лучше разберется в этом.

Торви объявил перед всеми о сватовстве; Хрольв с Бёдваром сказали, что предложение небезвыгодное и они не станут возражать против брака.

— Я хотел дождаться ваших слов, вышло как я и предполагал. Не вижу, что в этом разумного: дело оборачивается бесчестием, такой человек нам не ровня. Я не дам согласия выдать мою уважаемую мать после знатного замужества за вольноотпущенника.

Но Хрольв сказал, что иначе смотрит на дело, а мать — что не отклоняет предложение и согласна на этот брак. И ещё Хрольв сказал, что решать — его право. Халли сказал, пусть будет как мать хочет. Свадьба была назначена на Зимние ночи.

Проходит время, и рассказывают, как однажды, когда женщины были в своей комнате, туда зашёл Халли. Его мать сказала:

— Я должна сегодня выплатить содержание нашим работницам. Я хочу послать тебя в Торвафелль, скажи Торви, пусть даст мне поросёнка, и нужно, чтобы ты не горячился, потому что тогда с поросёнком трудно будет управиться; Торви даст, раз я прошу.

Когда он приехал туда, Торви был занят работой и не посмотрел на него. Халли обратился к Торви:

— Моя мать послала меня сюда к тебе, чтобы ты дал поросёнка на снедь её служанкам.

— Унизительно непривычному человеку лезть в дерьмо за старой свиньёй.

— Не буду я замахиваться на такой подвиг, посылай туда кого хочешь.

— Я не считал тебя равным свинье по доблести, — сказал Торви.

— Лучше бы не говорить того, что можно назвать подстрекательством; не сравниваю я храбрость мою и свиньи.

Он подбежал к воротам хлева, бросился внутрь, тут же отрубил поросёнку рыло, взял его и вышел вон. Торви сказал:

Халли ничего не сказал и поехал прочь домой. Окрестность была лесистой. Он спешился и сидит в лесу, пока не увидел, как человек в синем плаще переезжает через реку. Он узнал Торви, вскочил, подбежал к нему и нанёс смертельный удар, — у него были и копьё и меч. Халли бросил тело под берегом, прикрыв его, а лошадь взял с собой. Мать спросила его о поездке, и он рассказал, что дело закончилось тем, что Торви не ляжет с ней в постель и не пошлёт ей поросёнка,

— судя по тому, как мы с ним расстались. Брак отменяется, сколь ни невероятным это вам покажется.

— Думаю я, — отвечает она, — что ты часто склоняешься к злому, и это может стать началом твоих несчастий. Тебя либо объявят вне закона, либо убьют, учитывая, что люди Эйольва будут обвинителями6.

— Не нужно осуждать меня так сурово за этот поступок, — возразил Халли, — потому что Торви — небольшая потеря, хоть он и казался хорош для тебя.

— но всё же лучше было бы тебе этого не совершать.

После этого он поехал в Гнупуфелль к своему родичу Ингьяльду и рассказал ему новости.

— Поезжай к своим друзьям и родственникам в Сварвадардаль, — говорит Ингьяльд. — Кстати, что ты можешь вменить Торви в вину?

— Он говорил мне обидные слова из-за того, что я не хотел выдавать за него мою мать и тем унизить наш род. Теперь я не знаю, избегну ли я обвинения в убийстве и не окажусь ли беззащитным, но он заявил, что я трусливее свиньи.

— Это сказано нехорошо, — отвечает Ингьяльд. — Оставайся с нами, пока не окончится твоё дело.

Глум-Убийца жил тогда в Твера7, и Ингьяльд с ним встретился. Они повидались с Эйольвом и попросили его уладить дело о своем вечнике8.

— Мы хотим уважить тебя и дать возмещение в сотню серебра9, а встречный иск против Торви о поношении Халли будет прекращён. Сомнительно, что можно больше требовать с нас, родственников, однако мы не допустим, чтобы это дело породило раздор.

— Да будет так, — отвечает Эйольв, — нам Халли родич, и он действительно высокого рода.

На том и согласились. Халли было семнадцать лет, когда в его семье произошел раздел имущества.

2. Халли переселяется

Бёдвар уехал в торговое путешествие, а Хрольв Пасть10 оставался дома на хозяйстве, унаследованном от отца. Бёдвар долго странствовал и был популярным и очень удачливым купцом. Он отсутствовал двенадцать лет. Халли завёл отдельное хозяйство и женился на Сигню дочери Берси, приходившейся родственницей людям из Мареновых Долин. Между Эйольвом и Халли установились хорошие отношения. Халли говорил, что брачные связи лучше всего способствовали их дружбе; Эйольв говорил, что тот сделал правильный выбор. Халли много участвовал в судебных процессах.

Несколько позже Эйольв утонул в реке Гнупуфелль; он был погребен в Мареновых Долинах в его домашнем туне, а перед тем над ним совершили предварительное крещение. Его сын Гудмунд Могучий наследовал положение отца. С Халли они поладили. Гудмунд предоставлял Халли людей для поддержки, а Халли служил «ломом»11 в судебных исках Гудмунда, и его прозвали Халли-Подстрекатель12. Гудмунд относился к нему с большим уважением. В этом месте саги ему было около сорока лет. Он высоко поднялся благодаря поддержке Гудмунда и своей ловкости. Его сына, способного человека, звали Берси. Хрольв же был богатым и недобрым человеком.

Сообщают, как однажды Гудмунд давал в Мареновых Долинах многолюдный пир, был там и Халли, как и на каждом другом Гудмундовом пире. Там много говорили о разных вещах, и вот Халли сказал:

— Очень странное происходит среди хёвдингов в Исландии, и убывает достойных людей теперь здесь на севере, особенно в этой округе.

— Часто говорят, что я стремлюсь к почестям, но нигде в другом месте не хотел бы я быть хёвдингом, кроме как здесь, — отвечал Гудмунд.

— Это правда, Гудмунд, но есть такие области, не слишком хуже нашей, хотя бы у нас и больше было выдающихся людей.

— Сварвадардаль, например, — отвечает Халли.

— О многом говорил ты истиннее и мудрее; там снега и суровые зимы, — сказал Гудмунд.

— Тем не менее, — отвечает Халли, — в основном оказывается, что купить еды люди едут в такие отдаленные долины, а не сюда, и более там, нежели здесь, разживаются деньгами.

— Как это выходит, — возразил Гудмунд, — что местность такая замечательная, а я этого не вижу?

— Пришло мне на ум переменить мой образ жизни и перенести туда моё жильё и хозяйство, — заявил Халли.

— Почему тебе лучше жить там, чем здесь? — спросил Гудмунд.

— Там селились знатные мои родичи, вот мне и охота туда переехать, а не сидеть при тебе, — говорит Халли. — Я приобрел мало друзей оттого, что я — твой «лом»; появились в округе и такие, что превосходят меня. Если я уеду отсюда, это перестанет иметь значение, а дружба наша останется такой же, как до сих пор. Скажу откровенно, из-за нашей тяжбы с твоим братом Эйнаром на меня пала неприязнь, и я бы хотел избавиться от неё.

— Это отчасти справедливо, — отвечает Гудмунд, — но я думаю, что тебе это дело если убавило друзей, то не принесло бесчестия.

— Не менее важно, что мои родичи, сыновья Ингьяльда, превосходят меня старшинством, и я не могу занять видное место, раз мы тут все вместе, там же я могу стать первым, — сказал Халли.

— Не думаю, что ты добьёшься там более чести, нежели приобрел здесь. Я вижу там четверых, никто из которых не поступится своей честью ради тебя.

— Кто эти четверо, — спрашивает Халли, — что станут против меня?

— Первый — Льот из Полей13, сын годи Льотольва, величайший человек в долинах, и Торгрим, его брат. Третий — Бьёрн из Капищной Реки14, и четвёртый — его брат Торвард, сыновья Торгрима15, люди из сильного рода. И не надейся, что сможешь мериться с Ториром, твоим родственником. Думается мне, тебе их не пересилить.

— И всё же я буду делать, что задумал, — отвечает Халли.

После он поехал к Ториру сыну Вемунда и рассказал ему о своих намерениях, о желании купить землю. Он спрашивает, не знает ли Торир, где есть земля на продажу. Торир отвечает:

— Я знаю, что продаётся земля в Клаувабрекке, и я найду для тебя дополнительно луг, потому что там мало луга; куплю эту землю от твоего имени, если ты решишься туда переехать. Мне кажется крайне важным, чтобы ты вёл себя мирно; будешь иметь здесь дело с людьми упрямыми и гордыми.

Халли сказал, что это его не отпугивает, «покупай землю».

После этого он туда переехал, не попросив, однако, разрешения на поселение16. Сварвдальцы этим не озаботились, поскольку Льот был хёвдингом у родственников, их устраивало, что он один принимал решения о том, что их всех касалось.

Он был рослым человеком, нрава не мрачного, как предводитель непридирчив. Были известны приметы того, в каком он настроении: у него было два облачения, одно — короткий синий кюртиль17 и при этом носил «рогатую» секиру18 с окованной железом рукоятью; так он ходил, когда жаждал убить. А в хорошем настроении надевал коричневый кюртиль, в руке же держал алебарду.19

3. Вызов

Бонд по имени Хрольв жил в верхней части Клаувабрекки; Торд и Торвальд были его сыновья. Он был знатным человеком. Хрольв заболел и умер. Братья наследовали отцу и хотели, чтобы Льот разделил между ними землю и движимое имущество, какое было у них.

Приезд Льота задерживался на некоторое время.

Страна была еще недавно крещена, и было узаконено почитание господних дней.

Был Михайлов день20, когда была назначена встреча.

Торир с Халли пришли туда, увидев собирающихся людей.

Льот делил землю братьев; снег засыпал граничные знаки; Льот разделил землю, наметив взглядом линию между неким камнем и другим камнем в реке. Он пошел прямо вперёд, остановился у реки, выкопал в торфе яму в виде креста, сказав:

Братья были довольны и все прочие тоже, кроме Халли. Льот сказал тогда:

— У нас с тобой не было общих дел, Халли, но ты знающий человек, что ты скажешь об этом разделе?

— Полагаю, ты справедливо разделил землю, — отвечает Халли, — но раз ты об этом заговорил, думаю, что был нарушен закон; и я могу кое-что сказать об этом. Так вот, насколько хорошо ты знаешь законы, Льот?

— Я не слишком силён в законах, — говорит тот.

— Думаю, закон запрещает работать в Михайлов день, даже если он не приходится на воскресенье, и я собираюсь обвинить тебя в нарушении святого дня, — сказал Халли21.

— Закон говорит, совершено святотатство, и плохой пример простым людям, если вы, хёвдинги, так поступаете.

— Мой разговор с тобой будет коротким, Льот, выбирай: или заплати мне полсотни серебра, или я вызову тебя на суд, — говорит Халли.

— Будет разумнее, — отвечает Льот, — не говорить об этом, не требовать плату за мой нечаянный проступок, а лучше всего, чтобы был мир, в этом я тебя поддержу.

— Пренебречь этим недостойно нас обоих, — говорит Халли.

— За тобой будет право назначать пеню, если подобное повторится, но стань теперь на моей стороне и приобретёшь мою благодарность, — сказал Льот.

— Будет иначе, сделай одно из двух, заплати мне или я выдвину тебе иск, — отвечает Халли.

— Не хочу я, чтобы ты обвинил меня, лучше я заплачу деньги и взамен придёт дружба. Долго наши родичи враждовали22, — говорит Льот, — быть может, так и продолжится. Я сразу выплачу, чтобы не гневить ангела. И вот, если ты так делаешь ради дружбы со мной, ты будешь моим щитом. Если же из алчности или бросаешь мне вызов, как я подозреваю, то это само обнаружится.

Той же осенью был пир в Мареновых Долинах, Халли приехал туда. Его сын Берси, приехав из Норвегии, тоже был на пиру. Гудмунд усадил Халли рядом с собой. Он разузнал о делах Льота с Халли и спросил:

— Ладят ли с тобой тамошние люди? — спрашивает Гудмунд.

— Говорят, — сказал Гудмунд, — что ты взял с Льота деньги по пустяковому обвинению.

— Не совсем так, — отвечает Халли, — я действовал по закону, и он выбрал то, что ему лучше подошло. Вот оно это серебро.

— Да, — говорит Гудмунд, — я вижу, что ты думаешь, хорошо сыграно; но что-то мне говорит, что ещё до третьих Зимних Ночей твои волосы будут в крови. Я хочу тебе посоветовать не возвращаться; позже я куплю тебе землю здесь. Но я не отвечаю за то, что с тобой будет там.

— Хорошее предложение, — отвечает Халли, — но мне видится в нём тот недостаток, что я его не приму. Буду пробовать ещё, я не собираюсь бросить дела.

Уехал он с сыном Берси, и прибыли на Йоль в Долины.

Торир пригласил Халли в Грунд23 на пир, — там был церковный двор, — а Берси, его сын, поехал домой.

Торир велел, чтоб поехали за сеном, так как дома оставалось его мало, когда Йоль подошёл к концу.

До ушей Льота дошли какие-то слова Халли об их отношениях, и были они более чем неприязненные.

После Йоля собрался Халли прочь; тем же утром встретились овчары из Грунда и из Полей, расспросили о новостях, обсудили, кто устроил в Йоль пир лучше; каждый принимал сторону своего бонда.

Человек Торира сказал, что у Льота не было так весело:

— Потому что нет лучшего рассказчика, чем Халли, а он был на Йоль у Торира.

Работник Льота спросил, когда Халли поедет домой. Ториров работник говорит, что он отправится в последний день Йоля.

Когда работник вернулся домой, Торир спросил, кого он повстречал, и тот сказал. Тогда Торир спрашивает, о чем они говорили, и пастух рассказал всё, как было.

— Да, — говорит Торир, — сказано ясно, — а ты, Халли, не должен никуда ехать сегодня.

И он рассказал Халли, что случилось и о чем говорили работники.

— Мне не нравится, что они говорили о твоей поездке. И я подозреваю, что окажется так, как предсказал Гудмунд, что Льота тебе не пересилить.

— Что между Льотом и мною, кроме доброй воли? — возражает Халли.

— Для него между вами тень, ваш спор, — сказал Торир.

— Тогда тринадцать моих работников проводят тебя, я же недомогаю и не могу поехать за тобой.

4. Ответ Льота

Вот едут они вверх по Твёрдой Круче24. Халли сказал людям:

— Теперь возвращайтесь, дом слишком близко, чтоб устроили засаду.

— Возможно, — отвечает Халли, — это Берси, мой сын.

— Там не наши люди, их двенадцать, и один в синем кюртиле и с рогатой секирой в руке.

— Беги домой и скажи Берси, что Льот задумал небольшое дело со мной, а тебе нечего здесь оставаться.

Он тотчас пустился бегом. Халли носил подпоясанные штаны и плащ, который он сбросил с себя. На голове у него был шлем, а в руке палка с железным остриём, на поясе меч; он шёл в их направлении и мимо них.

Они кинулись на него, но он двигался проворно и миновал их, вниз по склону, и они не смогли его схватить, потому что шли по склону вверх25; наконец Халли остановился на ровном возвышении. Льот сказал:

— Теперь он может похвастаться, что стоит выше нас.

— Я положусь на свои силу и быстроту, не буду стоять и ждать, — отвечает Халли.

— Твой дед, Карл, стоял бы, даже будучи на склоне лет, — говорит Льот, — и никогда не позволил бы гнать себя, как козу.

— Я останусь на месте, если мы двое сразимся; это будет честным для тебя, а иное позорным, — ответил Халли.

— К чему ты это всё делаешь? — спросил Халли.

— К тому, чтобы ты более не учил меня соблюдению святых дней, — говорит Льот. — Если твои намерения были добрыми, и ангел хочет дать тебе победу, он будет тебе в помощь. Но если то были алчность и враждебность, тебя ждёт поражение. Пусть ангел рассудит наше дело и та полусотня серебра, что ты взял с меня и удерживал с тех пор, принесёт тебе, что ты заслужил.

Льот выступал против Халли со щитом, окованным железом. Халли ударил в щит, и попал по умбону, так сильно, что меч застрял. Льот быстро повернул щит, и меч сломался у рукояти. После этого Льот нанёс Халли смертельный удар.

Халли отнесли в овчарню, пришли на хутор, рассказали о произошедшем, и Льот объявил, что собственноручно убил Халли.

Берси немедленно отправился к Гудмунду и сообщил ему новости. Тот говорит, что его опасения сбылись. Берси попросил его взять на себя иск:

Тогда все единоборства и законы о них были отменены.

5. Хрольв нарушает примирение

Гудмунд занялся иском и собрался на Альтинг со множеством сопровождающих. Друзья Льота искали примирения, у Льота тоже было много людей, и он располагал поддержкой многих хёвдингов.

Благодаря могущественной родне и сильным друзьям Льота дело окончилось тем, что была взыскана сотня серебра за убийство Халли, а та полусотня, что Льот уплатил Халли, не была засчитана, так как Льот хотел, чтобы то серебро осталось пенёй за его прегрешение. Друзья убеждали его взять деньги себе, но он не хотел этого сделать ни под каким предлогом, говоря, что вира за Халли и так была невелика из-за вызова на поединок. Гудмунд был недоволен приговором, но удержал деньги для родственников Халли.

Летом пришёл корабль в Островной Фьорд,27 и была большая торговля. Появились там и сварвдальцы, среди приехавших были сыновья Торгрима — дети сестры Льота, а также его работники; они покупали товар. Был там и человек по имени Сигмунд.

Люди из Полей ночевали в одной лощине; на рассвете к ним пришёл человек и сказал:

— Знайте, что люди из Островного Фьорда на другой стороне устья реки, и я здесь, чтобы сказать вам: опасайтесь их, потому что им нельзя верить; выйди сюда, Торвард, поговорим.

— Не нужно мне разговоров с тобой, ибо мне кажется, что тебе нельзя верить, — отвечает Торвард.

Однако он вышел из палатки и сопроводил его к холму, и там они поговорили. Тут к ним приблизились девять человек, одетых в чёрное. Торвард хотел вернуться, но тот, что выманил его к себе, втащил его в их толпу. Они схватили оружие и убили его там. Сигмунд хотел отомстить за него, но его удержали.

Это предательство устроил Хрольв Пасть. Когда Гудмунд повидался с ним, сказал, что Хрольв плохо сделал, пойдя против соглашения, и это плохо кончится. Хрольв утверждал, что он не присутствовал при заключении соглашения.

Льот взял в свои руки иск об убийстве своего родича Торварда. Гудмунд послал Льоту слово, что хочет уладить с ним:

— И мне бы хотелось, чтобы ты получил полное возмещение.

Он также сказал, что ему совсем не нравится то, что сделано, и было бы лучше, если бы предводители округи удерживали своих людей от таких злодеяний.

На тинге вмешались друзья обеих сторон; искали соглашения и усилиями многих судьёй был назначен Скафти сын Тородда28, друг Льота.

Льот сказал, что он сам не будет противиться примирению, однако подобное злодейство порождает новое, и многие меньше задумываются сделать его снова, нежели в первый раз. И еще он заявил, что скорее нападут на него, чем он сам на кого-либо.

За Торварда было назначено возмещение в две сотни серебра. Хрольв был теперь доволен более, чем прежде, и прожил ещё два года после этого.

6. Месть Бьёрна

Летом пришёл корабль, на нём были Бёдвар сын Сигурда и Берси сын Халли. Они тут же повидались с Гудмундом; он рассказал, что случилось и к чему пришло дело. Бёдвар был сдержан и спокоен и сказал, что удовлетворён действиями Гудмунда. Он добавил, что его отвращают распри людей в округе и заявил, что уедет и не будет ни во что вмешиваться.

Зимой, когда Гудмунда не было дома, из Квиабекка в Олавсфьорде29 явились люди для закупок. Их предводителя звали Асмунд, он набрал товару на шесть сотен и обещал всё сполна выплатить. Бёдвар заявил, что желал бы, чтобы Гудмунд получил гарантии на долг. Асмунд говорит:

— Да будет известно, что мы платим наши долги.

— Тогда я хочу, чтоб ты принёс сюда деньги, — отвечает Бёдвар.

Но Асмунд пожелал увезти товары30, и они, наконец, договорились о покупке, после чего уезжают к себе. Гудмунд вернулся, ему рассказали о сделке.

— Был бы я дома, этой сделки не было бы, — говорит он31.

Проходит Йоль и погода стоит хорошая. Бёдвар пригласил Берси ехать требовать плату за товары, но Гудмунд сказал, что неразумно лезть в лапы сварвдальцам:

— Хотя я полагаю, что Льот не позволит напасть на вас.

Всё же они отправились вчетвером, и когда приехали в Олавсфьорд, плата всё еще не была готова, потому что покупали многие, а должен был Бёдвару один Асмунд. Возвращаться они должны были на пароме, которым владели норвежцы; однако замешкались, наступили сильные морозы, и судну нельзя было плыть. Асмунд пригласил их к себе, Бёдвар сказал, что принимает приглашение, и провели они там полмесяца из-за снегопада.

Потом стало сухо и морозно, условия для путешествия улучшились, но фьорд покрылся льдом, и снова нельзя было плыть. Тогда Асмунд сказал:

— Не унывайте, оставайтесь с нами дольше, Бёдвар.

— Лучше возьмём проводника, мы должны отправляться.

— Но я бы хотел, чтобы мы расстались дружески.

Они, числом двенадцать, ехали через пустошь, пока дорога32 не раздвоилась. Тут погода посуровела и повалил снег. Стало тяжело продвигаться, а Бёдвар был грузен и непривычен к ходьбе, но предполагал пересечь Сварвадардаль ночью и добраться к Нарви33. Стемнело, и они не понимали, куда идут. Бёдвар сказал:

Однако они не останавливались, пока не наткнулись в темноте на какой-то дом. Они постучали в дверь, а внутри у огня сидели люди. Один из них подошёл к двери и спрашивает, кто это пришёл. Бёдвар спросил:

— Здесь живёт Торгрим сын Льотольва34, а хутор зовется «На карнизах», и желает хозяин, чтобы вы вошли, ибо снаружи невыносимо. Он велел мне это вам сказать, кто бы вы ни были.

— Мы не войдем, разве только если бонд сам пригласит, — отвечает Бёдвар.

Человек идёт внутрь и говорит Торгриму, что пришельцы хотят получить приглашение от него, и «они много себе позволяют».

Торгрим вышел и спросил у пришедших, кто они такие:

— И примите приглашение провести здесь ночь.

В ответ Бёдвар сообщил, что некоторые из них исландцы, а некоторые — норвежцы, и назвал себя.

Торгрим подошел к ним и попросил сесть и быть гостями:

Он, однако, добавил, что у него не бывало менее желанных гостей или более неожиданных.

На хуторе был Сигмунд, упомянутый прежде, названный брат сына Торгерд дочери Льотольва35. Он был возмущен и тайно напомнил Торгриму об утрате их родича Торварда.

Торгрим заявил, что не станет поднимать это дело:

— Я буду добр с теми, кто не причиняет мне зла, и хочу, чтобы все были к ним терпимы, раз они получили моё гостеприимство.

Там они остаются на ночь. Торгрим заложил дверь и приказал, чтобы никто её не открывал ранее, чем он позволит:

— А кто не подчинится, получит неприятности.

Сигмунд ничего не предпринимал, пока все крепко не уснули. Был выход наружу через коровник, через него Сигмунд и покинул дом. Тем временем буря утихла, намело сугробы. Он достал лыжи, в течение ночи добрался до Капищной Реки к Бьёрну36 и разбудил его. Тот спросил, кто пришёл. Сигмунд сказал. Бьёрн спрашивает, почему он прибежал стремглав. Тот отвечает, что необходимость заставила:

— Теперь ты сможешь отомстить за своего брата.

— Бёдвар, брат Халли, — отвечает Сигмунд, — и он теперь направляется в Островной Фьорд.

— Не годится, — говорит Бьёрн, — разжигать вражду после достигнутого примирения. К тому же этот человек не виноват и никогда не принимал участия в распрях в стране. Много лучше, если бы это был Хрольв, хотя тоже неправильно. Знаю я и воинственность нашего родича Торгрима; если его гостям будет причинено зло, то будет позор для него.

— Не очень улучшит дела, — отвечает Сигмунд, — если они будут уcтранены, но беда, если будет жить ничтожество вроде тебя; и будет нас мучить мысль, что брат твой был убит перед нами во время перемирия, и ты не хочешь отомстить за него.

Бьёрн взял с собой людей, всех было восемь, и сказал, что хочет увидеть Льота, своего родственника; он не смог выдержать укоры Сигмунда и его товарищей.

Когда они прибыли в Долины, Льот спросил, чего Бьёрн хочет, приехав ночью. Бьёрн отвечает:

— Собираюсь ехать отомстить за Торварда, родича моего.

— Нет, — говорит Бьёрн, — сюда, в долину, едет Бёдвар, его брат.

— Твой ли это замысел, родич, — сказал Льот, — убить невинного человека и нарушить мир? Я не буду участвовать в этом предприятии и ронять свою честь, нападая на дом моего брата.

— Нам нет нужды нападать на дом твоего брата, — сказал Бьёрн, — чтобы взять их; устроим засаду, когда они уедут.

— Будем следить за их передвижением, — добавил Сигмунд.

— Поедем в Тьёрн к Торстейну и его сыну Эйольву.

— Я прошу у тебя помощи, Торстейн, — сказал Бьёрн, — чтобы не дать нашим недругам безопасно пересечь долину.

Тот сказал, что всё ясно и присоединился к их походу, однако Эйольв, сын его, был в отъезде, в Сандардале.

7. Засада

Теперь нужно сказать о Бёдваре, что он собирается утром ехать вместе со своими спутниками.

— Мне не нравится, Бёдвар, — сказал Торгрим, — что ты едешь главной дорогой; я точно знаю, что один человек выбрался ночью наружу и, должно быть, рассказал о твоей поездке. Я же не хочу, чтобы с вами что-то случилось, поскольку я оказал вам гостеприимство.

Однако они свернули с пути и всё-таки поехали главной дорогой.

Отряд Бьёрна быстро погнался за ними и настиг их в зарослях кустарника выше хутора Хальс между хутором и Хеллой, где жил Нарви.

— Там едут люди, — говорит Бёдвар, — чего они могут хотеть?

— Не могут они хорошего хотеть, — отвечает Берси, — и может статься, что мы утонем рядом с берегом37.

— Я не собираюсь, — отвечает Берси, — будем ждать тут.

Бёдвар, Берси и шкипер были самые опытные; вместе их было семеро, а у Бьёрна всех было одиннадцать.

— Подумаем, как напасть, — сказал Торстейн, — не видно, как всё произойдёт; они выгодно стоят, и закалённые люди; кто-то должен напасть на них сзади; а ты оставайся здесь, Торгрим.

В этот момент за спиной у людей Бёдвара выскочил человек большого роста: это появился Эйольв сын Торстейна.

— Будем держаться и защищаться, — сказал Бёдвар.

Бьёрн был передовым в нападении. Торстейн метнул копьё в норвежца Хаварда, и оно воткнулось в него. Это копьё хватает Бёдвар, посылает назад и попадает в Торстейна, и настал тому конец. Тут зашёл Эйольв к Бёдвару сзади и нанёс ему смертельный удар. После этого Эйольв сгрёб Берси и вбежал с ним, скользя по льду, в ряды своих, и попросил Бьёрна заняться им. Тот подскочил к Берси и убил его, сказав:

Там пали Бёдвар, Берси, Хавард норвежец и один из их спутников, а из сварвдальцев — Торстейн и Сигмунд.

Послали весть Нарви, чтобы он подобрал тела; он тяжело воспринял новость, так как дружил с обеими сторонами. Он поехал в Мареновую Долину и рассказал всё Гудмунду. Гудмунд назвал произошедшее большим несчастьем.

А Бьёрн с Эйольвом устроили своё совещание. Эйольв сказал, что следует повидать Льота:

— Хотя и услышим злые слова, всё же там будет поддержка. Льот окажет мне покровительство. Здесь я не могу оставаться, — если ты не согласен, то не сможешь меня защитить.

Бьёрн сказал, что Льот требовал воздерживаться от кровной мести. Эйольв сказал, по его мнению, чем больше поддержки будет им необходимо, тем сильнее на Льота можно будет положиться,

— И это ведь благодаря нам совершено отмщение за его родича.

И вот они едут к Льоту и рассказывают ему, что они исполнили кровную месть за их родича. Льот сказал:

— Плохо иметь злых родственников; они вводят нас в неприятности, из которых нет хорошего выхода.

Затем они все поехали к Торгриму. Льот сказал:

— Почему ты принял наших врагов, Торгрим, родич мой?

— Так мне приличествовало сделать, — отвечает Торгрим, — хотя и мало что из этого вышло, то, что я сделал, это моё, а что Сигмунд сделал, то его. То, что случилось, далеко от того, чего я хотел.

— Было бы лучше, — сказал Льот, — если бы стало по твоему желанию. Мне кажется неразумным для вас сидеть по своим дворам между Тьёрном и Карнизами; правильнее держаться нам всем вместе, чтобы вас не перебили, как лис в норах. Надо подумать о ваших судебных делах, я постараюсь этим заняться. И хотя я против дальнейших убийств, всё же не годится терять лицо перед кем бы то ни было.

— Всё это нам предстоит, — сказал Торгрим, — но что нам делать с Эйольвом, который больше всех замешан в убийствах?

— Он может побыть сначала у меня, — отвечает Льот, — а потом я отправлю его на юг, в Хьялли, и там он уедет из страны; троих нужно послать к Хермунду сыну Иллуги, а двоих к Торкелю сыну Эйольва; будет легче достичь соглашения, если они не будут на виду. Но Бьёрн должен быть со мной, у нас будет общая судьба.

8. Копьё Гудмунда

Всё так и стало. Эйольв покинул Исландию и стал королевским вечником в Англии38.

Нарви обсуждал всё это с Гудмундом, которому казалось, что чем больше он узнаёт, тем хуже обстоят дела. Однако он отправился вместе с Нарви на побережье на званый пир и вызнал доподлинно всё о событиях.

— О погибших будет добрая память, — сказал Гудмунд, — смерть таких людей — большая утрата. Они хорошо защищались и были невинны. Сварвдальцы же подняли голову и возгордились. Между прочим, какими силами защищаются Бьёрн и Торгрим?

— Бьёрн обычно дома с немногими людьми, Торгрим тоже, — отвечал Нарви.

— Торгрим хорошо себя вёл в этом деле, но Льот — их предводитель, как он защищён?

Нарви сказал, что Льот должен быть настороже.

— Не нравится мне, как складывается дело, — сказал Гудмунд. — Не поможешь ли ты поискать по долине и разузнать, не сможем ли мы схватить кого-нибудь из них?

— Я готов хоть сейчас, мне известны все проходы и тайные пути; однако, такому замыслу нужна удача.

На это Гудмунд сказал, что рискнёт, и они отправились в долину.

— Льот ездит верхней дорогой горами и вниз к своей усадьбе в Долинах, — сказал Нарви.

— Здесь мы станем и будем ждать, — сказал Гудмунд, — а ты разузнай новости в селении.

У Льота недалеко отсюда была овчарня. Новости с хутора были такие, что все родственники собрались по приглашению на пир, а Гудмунд со своими этого не знали.

Льот обычно рано вставал и присматривал за хозяйственными работами и скотом.

Гудмунд с людьми сидели на мысу между двумя лесными оврагами и увидели, что из хутора выходит человек в тёмном кюртиле и с алебардой в руке; он вошел в овчарню и выгоняет овец. Тогда Гудмунд попросил своих броситься и взять его руками, не поднимая на него оружия. Льот видит это, разворачивается и с алебардой в руке бросается с обрыва. Там в овраге оказался затвердевший снег, так что Льот проскользил вдоль оврага и остался невредим.

— А вот и он! — сказал Гудмунд, метнул в него копьё и попал в алебарду.

Льот подобрал копьё и вернулся домой, а Гудмунд вернулся в лес и сказал:

— Ловок Льот, и таким людям везёт; он не смутьян, но храбрый и предусмотрительный. У него был единственный путь ко спасению, которым он воспользовался, и должно быть, он заранее знал, что по оврагу можно убежать. Подождём теперь и посмотрим, что он предпримет; не позволим им выгнать нас, хотя мы поступаем довольно безрассудно39.

А Льот, когда пришёл домой, спрятал копьё; оно было отделано золотом40. Позже люди его спросили, откуда оно к нему попало. Он отвечает:

Они спросили, кто принёс копьё, и Льот сказал, что никому другому нельзя было доверить:

Они сказали, что Льот слишком долго это скрывал. Тот ответил, что этого не было.

— Я знал, что не смогу вас остановить, если бы вы узнали об этом раньше, а для нас было бы скверно затевать столкновение, в особенности с людьми из Островного Фьорда.

Льот не стал возбуждать дело о покушении на свою жизнь.

Приходит время для тинга, и был он многолюден; явились туда и северяне, Льот и Гудмунд. Гудмунд выдвинул против Льота обвинение в человекоубийстве. Люди пытались устроить соглашение.

Друзья Льот и Скафти встретились и поговорили; Льот рассказал обо всех событиях в их раздоре с Гудмундом:

— И если мы сможем уладить дело, я не буду выдвигать своих обвинений; пойдём обсудим с ним.

— Ты правильно вёл себя, — отвечает Скафти, — и я во всём тебя поддержу.

— Да, — сказал Льот, — я бежал тогда, не видя смысла дожидаться, что бы об этом ни говорили. Теперь же я хочу, чтобы ты отнёс Гудмунду это копьё.

Скафти предложил ему идти вместе. Льот на это согласился:

— И это сделано не из враждебности к тебе. Льот хочет, чтобы ты владел этим копьём, которое, как он говорит, ты послал ему.

— Оно было послано, — отвечает Гудмунд, — так как я мало старался почтить тебя, Льот.

— Поскольку с тех пор обстоятельства изменились, мне нет выгоды удерживать это копьё.

— Не буду я забирать свой подарок, — сказал Гудмунд, — прими от меня это копьё.

Льот сказал, что охотно его примет. Затем Льот взял меч — и был он большой ценностью, вручает Гудмунду и говорит:

— Прими этот меч, Гудмунд, и не посылай мне другого копья таким же образом, как прежде41. Закончим наш спор так, чтобы ты видел, что вся твоя честь сохранена и тем прекратим нашу вражду.

Бьёрна не было на тинге — его услали на Гримов остров по решению Льота, его укрывал там человек по имени Транд. Бьёрн передал послание от Льота, что он, Бьёрн, прислан сюда для помощи и поддержки на время тинга:

Транд сказал, что сделает всё, что будет нужно.

9. Хрольв нарушает мир

На тинге подвели итоги исков. Льот заявил, что хотел бы предложить изгнание для некоторых людей и достойную виру. Многие из младших вечников были недовольны, но прочие увидели выгоду для себя. Льот заботился о том, чтобы все примирились, а Гудмунду бы это принесло честь.

Пришло к тому, что Льот хотел, чтобы Скафти судил от его имени, а Гудмунд захотел судить от своего имени сам.

Так и произошло, и судьи пришли к согласию. Скафти должен был произнести приговор, при чём присутствовало множество народа. Скафти сказал:

— Мы приравниваем в этих исках засаду на Бёдвара и убийство Сигмунда, убийства Берси и Торстейна, а за убийство купца две сотни серебра. За убийство Бёдвара42 заплатить столько же, сколько за убийство Торварда; девятерым не будет разрешено вернуться в страну. Бьёрн должен платить сотню в каждый из двух осенних тингов и будет прощён.

А Бьёрн находился на острове под надёжным попечительством Транда. Однажды, когда тинг ещё продолжался, Бьёрну захотелось прогуляться на вёслах вместе с Трандом, но тот сказал, что в этом нет нужды.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь устроил засаду на человека, которого Льот мне доверил, и намного менее безопасно быть на лодке, чем на острове.

В тот день вышли в море три десятка судов, большинство малые. Погода была хорошая; люди радовались, суда стояли близко друг от друга.

— Вон вдоль фьорда плывет судно, я узнаю паром Гудмунда; кто там может быть? Не знает ли кто, Хрольв Пасть был на тинге?

— Это, должно быть, он пришёл, — сказал Транд, — и собирается повидаться с тобой, Бьёрн, а тебя легко найти среди нас. Нам придётся туго в этих челноках, люди проболтаются, а эти на большом судне и их много. Приготовимся же, хоть у нас мало возможности защищаться.

И стали они грести к берегу. Паромщики сказали:

— Гребцы удирают с рыбной отмели, может быть, они боятся нас.

Они так и сделали и вскорости нагнали их. Хрольв спросил, нет ли на судне Бьёрна. Транд отвечает:

— Выдайте его, — сказал Хрольв, — не подвергайте угрозе ни себя, ни своё имущество, потому что у вас мало сил, не создавайте себе сложностей, не подвергайтесь опасности исков против вас.

— Ты не можешь участвовать в законных делах, если ставишь себя выше хёвдингов; только смута может возникнуть, если ты не желаешь поддерживать их решения. Ты таким образом нарушаешь договор и возбуждаешь между хёвдингами всеобщую вражду. Возможно, что ты уготовил Бьёрну такую же судьбу, как и его брату, все эти убийства — твоих рук дело. Между прочим, что ты слышал с тинга, не примирились ли люди? Это твой обычай, заключить соглашение, а после убивать людей. Не получишь ты его с налёту.

— Мы достанем его, а вас убьём, — сказал Хрольв.

— Принять его суд будет ошибкой, — вмешался Бьёрн, — рискнём сопротивляться, как получится.

— У нас нет недостатка в деньгах, — отвечает Транд, — а другого такого как ты трудно найти.

Бьёрн сказал, что многое должно произойти, прежде чем доберутся до него. Транд сказал, что хочет закончить дело:

— Ты немедленно должен выплатить две сотни серебра за Бьёрна, — сказал Хрольв.

— Большое бремя для нас столь тяжелая выплата, — отвечает Транд.

Но моряки собрали для него плату и вышли на берег нищими, и расстались с ними Транд и Хрольв.

Льот вернулся домой с тинга, встретился с Бьёрном, и обменялись они новостями о том, что произошло. Льот сказал, что Транда нельзя винить:

— Но Хрольв выказал свой нрав, свою алчность. С этим просто. Мы должны заплатить Гудмунду две сотни серебра осенью; мы это исполним, но более ничего, поскольку Хрольв и его люди отдадут взятое с позором.

Льот дал знать Гудмунду и сказал, что видит очевидное нападение и попросил разобраться с Хрольвом. Гудмунд согласился, что Хрольв часто был причиной бесчестия и неприятностей; Хрольв вернул все деньги островитянам.

А Льот по собственному побуждению уладил дело между Трандом и Гудмундом, так что оба были совершенно удовлетворены.

Льот считается величайшим хёвдингом. И так закончились его раздоры с Гудмундом Могучим. Гудмунда уважали до его смерти и тут завершается сага.

Примечания

Основные издания текста

Переводы

Исследования

1 Карл Рыжий, один из героев Саги о людях из Сварвдаля.

2 Ингьяльд из Гнупуфелля, внук Хельги тощего и двоюродный дядя упоминаемых ниже Глума-Убийцы и Эйольва сына Эйнара; дед Хрольва, Халли и Бёдвара.

Gnúpufell

3 Торвафелль (Torfafell или Torfufell), двор (в округе Saurbæjarhreppur, область Eyjafjarðarsýsla) у подножия одноименной горы. Это название («гора Торви»), видимо, производно от имени владельца Torfi.

4 Мареновые Долины : Мёдрувеллир, Möðruvellir. Марена (maðra) — растение, из корня которого добывался краситель. Считается, что в этом топониме (и подобных) отражен вид Gulmaðra (Galium verum).

Gulmaðra (Galium verum)

Möðruvallakirkja, 2007

5 Гудмунд — известен как Гудмунд Могучий.

6 Эйольв мог быть обвинителем по убийству вольноотпущенника Торви — либо как его прежний хозяин, либо в качестве хёвдинга.

7 Твера (Þverá) — частое в Исландии название реки (букв. «Поперечная») и селения при ней.

8 вечник, — этим словом, вслед за М.И.Стеблиным-Каменским, мы переводим исландский термин þingmaðr, т. е. «зависимый человек, сопровождавший хёвдинга на тинг для поддержки».

9 сотня серебра, т. е. 120 эйриров или унций, стоимость 480 локтей вадмола (исландского грубошерстного сукна) — обычная вира за убийство свободного человека; за убийство вольноотпущенника в Исландии полагалась вира всего 40 эйриров.

10 Пасть, в оригинале gípr; исчезнувшее слово, встречается только как прозвище (второй раз в Норвегии, XIII-XIV в.). Предполагают, что Хрольв был болтливый или наглый.

11 лом, в подлиннике grjótpáll, «камнедробитель», инструмент вроде изображенного на рисунке.

[Источник: Eggert Ólafsson et al. Reise igiennem Island. B. 1 (1772), Tab. VIII, Fig.4]

12 Халли-Подстрекатель, Hreðu-Halli. Этимология и точное значение прозвища спорны.

13 Льот из Полей, Valla-Ljót, прозван так потому, что жил большую часть жизни в селении Vellir («Поля»).

Vellir í Svarfaðardal

14 Капищная Река (Hofsá) — селение южнее Полей (Vellir). Там же река Hofsá, правый приток реки Svarfaðardalsá.

15 сыновья Торгрима: далее в саге сказано, что Бьёрн и Торвард — сыновья сестры Льота; Торгрим, их отец, не тот Торгрим, который только что упомянут.

16 разрешение на поселение: Халли, происходя из знатного рода, мог не опасаться отказа, так что просьба была бы простой вежливостью. Поэтому, не запросив разрешения, он был демонстративно невежлив.

17 кюртиль (kyrtill), верхняя рубаха [источник изображения: Hurstwic]:

18 «рогатая» секира, snaghyrnd øx или просто snaga. На рисунке — секира по имени Rimmugýgr «ведьма битвы», хранившаяся в Скалхолте и принадлежавшая, согласно преданию, Скарпхедину Ньяльcсону. Сообщают, что древко имело длину 3¼ локтя (около 2 м), расстояние между рогами 18 дюймов (46-47 см), сама секира ржавая. Источники: (1) Árbók hins Íslenzka Fornleifafélags, 1893, bls. 81 & Tab. 4. (2) Ólafsson et al. Reise igiennem Island. B. 2 (1772), s. 1034. (3) Falk, Hjalmar. Altnordische Waffenkunde. 1914. S. 108, 109.

Snaga

19 bryntröll, правильнее bryntroll, иначе brynflagð (flagð = troll). Метафорическое название алебарды, «сокрушитель брони». См. Falk, H. Altnordische Waffenkunde. 1914. S. 111.

Bryntroll

20 Михайлов день — в северных странах 29 сентября. Этот день был воскресеньем в 1006 году.

21 Халли неправ. Grágás (Staðarhólsbók), стр. 504 (изд. 1879 г.) говорит о полной законности раздела имущества во время официальных праздников и даже поста. Еще конкретнее, стр. 33: „Ef menn ganga a merke helgan dag oc er rétt at skera iarð krossa. oс sva at gera öNor merki at“. — «Если свидетельствуют межу в святой день, законно вырезать в земле крест и делать другие такие меты».

22 Эта вражда между годи Льотольвом и потомками Торстейна Сварвада описана в «Саге о людях из Сварвадардаля

23 Грунд (Grund) — букв. «зеленое поле», «травянистая равнина».

24 Твердая круча, Hörðabrekka. Этот топоним теперь неизвестен.

25 Получается, что дорога переваливала в этом месте через гребень.

26 Потому что по старым обычаям он обязан был мстить.

27 Островной фьорд (Эйяфьорд, Eyjafjörðr) носит такое название из-за большого острова Hrísey в нём.

28 Скафти (Skapti Þóroddsson) упоминается во многих сагах. Он был законоговорителем с 1004 по 1030 годы.

29 Олафсфьорд (Ólafsfjörðr) — на северо-запад от Сварвадардаля. Название происходит от имени первопоселенца Олава Скамьи (Ólafr bekkr), который жил в Квиабекке.

30 «Настоящие» деньги постепенно замещались вадмолом (поскольку он был и предметом экспорта). Мелкие покупатели в Олафсфьорде должны были ещё произвести нужное его количество, чтобы расплатиться с Асмундом, оптовым посредником.

31 Гудмунд предвидит опасность, поскольку в Олафсфьорд (для взыскания платы за товар) придётся ехать через Сварвадардаль.

32 Дорога из Олафсфьорда в Сварвадардаль идет через пустошь, которая теперь называется Reykjaheiði (850 м над уровнем моря).

33 Нарви : Hellu-Narfi Ásbrandarson жил в Хелле (Hellа), около 7 км к востоку от реки Сварвадардаля, на побережье Árskógsströnd (Árskógr = «Речной лес». Имеется в виду река Торвальдсдальса) Он был другом Гудмунда Могучего.

34 Торгрим сын Льотольва — брат Льота.

35 сын Торгерд дочери Льотольва — т. е. Торвард, убитый племянник Льота и Торгрима.

36 Капищная река (Hofsá) — правый приток реки Сварвадардаля и двор на её левом берегу, немного южнее двора Капище (Hof) в Сварвадардале. Бьёрн — брат Торварда.

37 мы утонем рядом с берегом — vér drukknim nærri landi. Пословица, ср. у Гудмунда Йоунссона (Safn af íslenzkum orðskviðum. 1830): Margr drukknar nærri landi.

38 вечником в Англии — при Кнуте Великом или его наследниках.

39 Подождем теперь и посмотрим, что он предпримет; не позволим им выгнать нас, хотя мы поступаем довольно безрассудно (Bíðum nú ok vitum, hverjar tiltekjur hann hefir; látum eigi þá elta oss, þó fǫrum vér nú helztí svipliga). Истолкованию этой фразы посвящена работа Бергера (1977). Гудмунд хотел убедиться, что Льот не предпримет ответного наступления и тем подтвердит мнение Гудмунда о своём благородстве; с другой стороны, учитывая решительное численное превосходство противника, Гудмунд обязан был исчезнуть как можно скорее; не сделать этого было безрассудно, а сделать — уронить свою честь.

40 В рукописи AM 157 h fol. после этих слов следует добавление : «так что никто не узнал об этом в тот день» — и, значит, выжидание Гудмунда достигло цели.

41 «Не буду я забирать ... как прежде». Этот фрагмент изложен по рукописи AM 157 h fol, 022v. В соответствующем месте в издании Íslenzk Fornrit (также в рукописях, на которые оно опирается, и, соответственно, в английских и немецком переводах) нарушена логика повествования.

42 За убийство Бёдвара — вставлено из AM 157 h fol, 022v для восстановления логической связности.

Valla-Ljóts saga

1. Халли и Торви