Харальд Гормссон1 был избран конунгом2 в Данмёрке3 после своего отца4. Он был могущественным конунгом и великим воином. Он завладел Хольтсеталандом в Саксланде5, и было у него большое ярлство в Виндланде6. Он велел построить там Йомсборг7 и посадил в нем большое войско. Он установил им вознаграждение и определил их права, а они подчинили ему эту землю. Летом они ходили в военные походы, а зимой сидели дома. Их называли йомсвикингами8.
Конунг Харальд Гормссон стоял за предательством9 и убийством Харальда, сына Гуннхильд10, конунга Норега11, когда тот пал12 у Хальса13 в Лимафьорде14, как написано в жизнеописании конунгов Норега15. Позднее отправился конунг Харальд в Норег со своим войском и подчинил себе всю страну, и поставил там правителем ярла Хакона Сигурдарсона16, но подати со всей страны шли к конунгу данов17.
В дни конунга Харальда Гормссона императором в Саксланде был Отто Рыжий18. Он вел войну с конунгом данов и велел данам креститься19, но конунг данов вывел навстречу ему войско и ни в коем случае не хотел принимать христианство.
У конунга Харальда Гормссона была большая битва с императором Отто на юге у Данавирки20; там был тогда вместе с конунгом данов Хакон, ярл Норега. Там император потерпел поражение, и все же немного времени спустя он завоевал эту страну и затем преследовал конунга Харальда и ярла Хакона до Лимафьорда и дальше, вплоть до острова Марсей21. Вскоре конунг Харальд принял христианство, а император стал крестным отцом Свейна, его сына22, и дал ему свое имя, и был тот под ним крещен, так что стал прозываться Отто-Свейн23. Был тогда крещен весь Данмёрк, и не отступился император раньше, чем это свершилось24.
В дни конунга Харальда Гормссона был Стюрбьёрн Могучий25 в военном походе в Аустрвеге26. Стюрбьёрн был сыном Олава Бьярнарсона, конунга свиев27. Стюрбьёрн пришел со своим войском в Данмёрк и захватил конунга Харальда28. Тогда отдал ему Харальд в жены Тюри, свою дочь, и сам поплыл в Свитьод29 вместе со Стюрбьёрном. Прежде чем сойти на землю, Стюрбьёрн сжег все свои корабли30. И когда конунг Харальд понял, что у Стюрбьёрна больше нет кораблей, он направил свои корабли в Лёг31, а затем поплыл прочь и назад в Данмёрк. Стюрбьёрн сражался в Фюрисвеллир32 с Эйриком Победоносным, конунгом свиев, братом своего отца. Там пал Стюрбьёрн и бо́льшая часть его войска, а некоторые бежали. Свии зовут это Погоней Фюрис.
Когда конунг Харальд Гормссон был крещен, как было сказано ранее33, он принудил и ярла Хакона Сигурдарсона принять правую веру, и был тот крещен, как и все те люди, что пришли с ним из Норега. Дал тогда конунг Харальд ему священников и других ученых мужей и повелел ему сделать так, чтобы в Нореге крестился весь народ, и скрепил ярл Хакон это обещание клятвой. А когда конунг и ярл расстались, Хакон поплыл в Норег, но всех священников высадил на берег у Хальса в Лимафьорде; и отрекся он от христианства, и устроил вскоре самое большое в Нореге жертвоприношение. Но когда конунг Харальд узнал о том, что Хакон оставил христианство, а также о том, что он разоряет земли конунга данов, двинулся конунг Харальд со своим войском в Норег и опустошил все прибрежные земли34, так что всё было сожжено между Лидандиснесом и Стадом35 за исключением пяти хуторов в Лерадале в Согне; а все жители бежали в горы и леса со всем тем имуществом, какое им удалось прихватить с собой36.
Конунг Харальд стоял некоторое время со своим войском на островах Солундир37 и собирался тогда пойти войной в Исланд38 с тем войском, что у него там было, и хотел он отомстить за тот нид39, который исландцы сочинили о нем и тем его опорочили40. Конунг Харальд велел одному колдуну отправиться в чужом обличье в Исланд и разузнать там всё, что он сможет потом сообщить конунгу41. Тот проплыл в обличье кита вокруг той земли и сказал затем конунгу, что ту землю населяют разного рода сверхъестественные существа42, а море такое огромное между землями, что на боевых кораблях туда не добраться. И когда конунг Харальд услышал это, он понял, что это было бы весьма опасное путешествие и вряд ли вообще осуществимое. После тех боевых действий, которые Харальд Гормссон предпринял в Нореге, он вернулся со своим войском домой в Данмёрк, а ярл Хакон велел людям селиться по всей земле в Нореге и не платил с тех пор никаких податей конунгу данов43.
Свейн, сын конунга Харальда Гормссона, попросил у конунга Харальда, своего отца, какую-нибудь часть государства, но конунг Харальд не слишком любил его, поскольку он был сыном наложницы, и не хотел давать ему земли в управление44. И когда Свейн возмужал, он взял корабли и войско и воевал во многих местах как вне страны, так и внутри ее. Тогда конунг Харальд преисполнился ярости и собрал войско против него. Тогда пришел на помощь Свейну Пальнатоки, его воспитатель, как говорится в саге о йомсвикингах45, и направились они затем на Сьоланд46 и вглубь Исафьорда47. Там тогда находился конунг Харальд со своими кораблями. Свейн тотчас бросился в бой с ним; было там большое сражение. К конунгу Харальду тогда стянулось войско, так что у Свейна оказалось меньше воинов, и он бежал. В той битве конунг Харальд получил смертельное ранение — он был насмерть ранен стрелой48. Был он первым конунгом данов, похороненным в освященной земле49. К тому времени он пробыл конунгом восемьдесят лет50 — тридцать лет при жизни конунга Горма, своего отца, и пятьдесят лет после него51.
Свейн стал конунгом в Данмёрке после конунга Харальда, своего отца. Его называли Свейном Вилобородым52. Он был могущественным конунгом. В его дни отправились ярл Сигвальди53 и другие йомсвикинги54 в Норег55 и сражались против ярла Хакона56 в Мёре, в заливе Хьёрунгаваг57. Там пал Буи Толстый, а ярл Сигвальди бежал. После этого конунги данов лишились власти в Нореге; а вскоре пришел в Норег Олав Трюггвасон и взял власть.
Конунг Свейн был женат на Гуннхильд, дочери Бурислава58, конунга виндов59, и были их сыновьями Кнут60 и Харальд61. Позднее конунг Свейн взял в жены Сигрид Суровую62, дочь Скёглар-Тости, мать Олава, конунга свиев63; до этого на ней был женат Эйрик Победоносный, конунг свиев64. Дочерью конунга Свейна и Сигрид была Астрид, которая была женой ярла Ульва, сына Торгильса Спракалегга65; Свейном66 и Бьёрном звались их сыновья. Гюдой звалась другая дочь конунга Свейна Вилобородого; ее взял в жены ярл Эйрик Хаконарсон67 в Нореге; их сыном был ярл Хакон68, которого Олав Святой захватил в Саудунгссунде69.
Конунг Свейн Вилобородый был причастен к гибели конунга Олава Трюггвасона, вместе с Олавом Сёнским, своим пасынком70, и ярлом Эйриком, своим зятем71, когда они сражались у Свёльда72. А после гибели конунга Олава Трюггвасона эти трое поделили между собой Норег: одна треть досталась Свейну, конунгу данов, другая — Олаву, конунгу свиев, третья — ярлу Эйрику.
Конунг Свейн был великим воином и могущественнейшим конунгом. Он воевал во многих местах как по Аустрвегу, так и на юге по всему Саксланду73. Наконец, он отправился со своим войском на запад в Энгланд74 и воевал там повсюду, и было у него там много битв. Там был тогда конунгом Адальрад Ятгейрссон75. У них с конунгом Свейном было множество сражений, и победа доставалась то одному, то другому. Конунг Свейн захватил бо́льшую часть Энгланда; провел он тогда в Энгланде много лет, повсеместно разоряя и сжигая страну. Они прозвали его врагом англов. Во время этого немирья конунг Адальрад бежал из страны76 от конунга Свейна, но конунг Свейн внезапно умер ночью в своей постели, и так говорят англичане77, что конунг Ятмунд Святой78 убил его тем же способом, каким святой Меркурий убил Юлиана Отступника79.
После смерти конунга Свейна датские хёвдинги продолжали держать ту часть Энгланда, которую они к тому времени завоевали. Затем снова начались сражения, поскольку, как только умер конунг Свейн, конунг Адальрад приплыл назад в страну и вступил во владение своим королевством с военной помощью Олава Святого, как говорится в саге о нем80 на основании слов скальда Оттара Черного81. Он говорит так:
1. Ты явился в страну к Адальраду и землями, страж страны (= правитель, т. е. Олав), наделил [его]. К тебе прибегнул в таком [деле] таинник воев (= правитель, т. е. Адальрад), чье могущество окрепло. Трудна была схватка, в которой вы привели родича Ятмунда (т. е. Адальрада) в замиренную страну; опора рода (т. е. Адальрад) раньше правил теми землями.
В то время даны создали в Энгланде войско тингаманнов82. В него входили тогда наемные воины, и было это самое что ни на есть доблестное войско, и вели тингаманны много сражений с англичанами83 от имени данов.
Кнуту, сыну конунга Свейна Вилобородого84, было десять лет, когда умер его отец85. Был он тогда провозглашен конунгом в Данмёрке над всем Данавельди86, поскольку Харальд, его брат, уже умер87. Датские хёвдинги, сидевшие тогда в Энгланде и державшие там ту землю, которую ранее завоевал конунг Свейн, послали слово88 в Данмёрк, что конунгу Кнуту следует прийти на запад в Энгланд с войском данов им в помощь. Но поскольку конунг Кнут был тогда ребенком и не имел привычки командовать войском, его друзья посоветовали ему, чтобы он послал в Энгланд войско и поставил над ним хёвдинга, но не ездил бы сам, пока не повзрослеет. Так и было сделано: конунг провел три года в Данмёрке после того, как стал конунгом89, а по прошествии этого времени он собрал войско в поход из Данмёрка90. Он также послал просьбу91 в Норег ярлу Эйрику, своему зятю92, чтобы тот собрал войско и поплыл в Энгланд вместе с ним, поскольку ярл Эйрик очень прославился смелостью и военным искусством, одержав победу в тех двух битвах, которые были знаменитейшими в Северных странах. Одна — это когда конунг Свейн Вилобородый, Олав Сёнский, конунг свиев, и ярл Эйрик сражались против Олава Трюггвасона при Свёльде93; а другая — когда ярл Хакон и ярл Эйрик сражались с йомсвикингами в заливе Хьёрунгаваг94. Конунг Кнут повел свое войско на запад в Энгланд, и была это несметная рать. Так сказал Оттар Черный в «Драпе о Кнуте»95:
2. Разоритель телеги моря (= воин; телега моря = корабль), ты выводил, подрасти не успев, [в море] корабли. Не отправлялся правитель юней тебя, воитель, из дому [в поход]. Повелитель, ты снарядил крепко окованные корабли и отважился на небывалое дело. Кнут, в гневе ты обратил красные щиты в сторону суши.
И еще он говорит так:
3. За тобой последовали, щедрый, несклонные к бегству юты; украситель оленей шкота (= мореплаватель) снарядил пришедших на подмогу сконцев. Парус развевало над тобой, конунг. На запад в море ты направил множество штевней; так ты прославил свое имя.
За конунгом Кнутом последовали в Энгланд многие хёвдинги. Первым там был ярл Ульв Спракалеггссон96, его зять97: он был женат на Астрид, дочери Свейна, сестре конунга Кнута98. Там были также два брата, сыновья ярла Струтхаральда, Хеминг и Торкель Высокий99, и многие другие хёвдинги. Конунг Кнут подошел к Энгланду и совершил с моря набег на Энгланд там, где зовется Фльот100. Так говорит Халльвард Харексблеси101 в «Драпе о Кнуте»:
4. Кнут, скорый в битве, ты пустил крепко окованные корабли к Фльоту (Реке); преименитый страж света Хильд (свет Хильд = меч; страж меча = воин) плыл по морю. Сиятельный укрепитель корабля Улля (конь пролива = корабль; корабль Улля = щит; укрепитель щита = конунг), ты повелел связать корабли у [берега] отчины Эллы (= Англии) и порадовал чайку валькирии (= вòрона).
Как только конунг Кнут достиг Энгланда, он сошел на берег и опустошил землю, убил многих жителей и сжег все жилища. Так говорит Оттар Черный102:
5. Могучий конунг, ты нес щит (= шел войной), и вы разгулялись в том [деле] на полную. Не думаю, государь, чтобы у тебя было много времени скучать. Господин ютов (= Кнут) перебил в том походе род Ятгейра. Потомок конунгов, ты нанес им тяжкий удар. Тебя не назовут покладистым.
И еще он сказал так103:
6. Пылали селенья людей, конунг, пред тобой, юным. Часто вынуждал ты бондов скликать войско из-за ненависти дома (= огня).
Местные жители собрали войско и выступили против данов, и завязали с ними битву. Так сказал Торд Кольбейнссон104:
7. Дающие [пищу] вранам (= воины), которые долго были ненавистны англам на суше, рано двинулись от кораблей вглубь страны. Но бонды, которые пытались защитить [свои] селения, выступили против них в поход. Дружина князя (т. е. ярла Эйрика) отплатила шумом шхеры перекрестий (= битвой; шхера перекрестий = меч).
Первая битва в Энгланде была у конунга Кнута в Линдисее105, и было там много убитых. Затем он захватил также Хемингаборг106 в Энгланде и убил там много людей. Так говорит Оттар107:
8. Конунг, ты дал вершиться битве в зеленом Линдисее. Викинги применили там силу, какую хотели (т. е. добились своего). Давитель свиев, ты обрек, ражий, англов ждать горя в широком Хе(л)мингаборге к западу от Усы.
После этого у него были большие битвы в Нортимбраланде108 у реки Теса109. Там он убил много народа, а некоторые бежали и гибли там, где были болота или канавы. Затем конунг Кнут повел свое войско по стране далеко на юг и, где бы ни проходил, все подчинял себе.
Адальрад, конунг англов, умер от болезни той самой осенью, или летом, когда конунг Кнут пришел со своим войском в Энгланд110. К тому времени он пробыл конунгом Энгланда тридцать восемь лет. А королева Эмма111, его жена, собралась тотчас после его смерти покинуть страну. Она хотела поехать на запад в Валланд112 к своим братьям, Вильхьяльму и Родберту. Они были ярлами в Валланде. Их отцом был Рикард, ярл Руды113, сын Рикарда, сына Вильхьяльма Длинное Копье114. Он был сыном Хрольва Пешехода115, того, который завоевал Нормандию116; а тот был сыном Рёгнвальда, ярла Мёра117. Люди конунга Кнута узнали о поездке королевы Эммы. Когда она и ее люди были готовы к отплытию, пришли туда люди конунга Кнута и захватили корабль и всё, что на нем было. Королеву они отвезли к конунгу Кнуту, и такое приняли решение хёвдинги вместе с конунгом, что конунг Кнут женится на королеве Эмме. Так и было сделано118.
После смерти конунга Адальрада конунгами были избраны сыновья его и королевы Эммы. Ятмунд Сильный был старшим; вторым — Ятгейр; третьим был Ятвиг; четвертым — Ятвард Добрый119. Вот конунг Ятмунд120 собрал большое войско и выступил затем против конунга Кнута, и встретились они там, где зовется У Скорстейна121, и была это знаменитейшая битва из тех, что случились в это время. И в том, и в другом войске были огромнейшие людские потери. Конунг Ятмунд въехал верхом в середину войска данов и настолько приблизился к конунгу Кнуту, своему свойственнику122, что смог нанести ему удар мечом. Конунг Кнут перекинул свой щит вперед через шею лошади, на которой сидел, и удар пришелся по щиту, немного ниже рукояти. Удар был так силен, что щит треснул, а меч вошел в плечо лошади впереди седла. Но тут даны набросились на конунга Ятмунда столь стремительно, что он тут же повернул назад к своим людям; и хотя конунг убил до этого много данов, сам он был ранен слабо, или вовсе не был. А когда конунг ускакал далеко вперед от своего войска, его люди подумали, нигде его не увидев, что он, должно быть, пал, и началось тогда в их войске бегство, однако некоторые заметили, что он возвращается от данов. Бежали тогда все, кто это видел, а конунг громко звал их, прося войско повернуть назад и сражаться, но никто и виду не подал, что слышит. Бежало тогда всё войско, и случились тогда величайшие людские потери, а даны преследовали бегущих до самой ночи. Так говорит Оттар Черный123:
9. Юный конунг, ты разбил англов у самой Тесы124. Глубокая река несла тела убитых нортумбрийцев. Ускоритель битвы (= воин) нарушил сон черного ворона южнее. Храбрый сын Свейна (= Кнут) учинил битву у Скорстейна.
Ярл Ульв был тогда, как обычно, в первых рядах людей конунга Кнута и дольше других преследовал бегущих. Вскоре он оказался в каком-то лесу, столь густом, что не мог выбраться из него всю ночь, пока не рассвело. Тогда он увидел на каких-то полянах перед собой, как некий юноша, вполне уже взрослый, гонит скот. Ярл Ульв подошел к юноше и приветствовал его и спросил его имя. Он ответил: «Меня зовут Гудини; а ты не из людей Кнута?» Ярл Ульв отвечает: «Я, действительно, из его воинов; а как далеко отсюда до наших кораблей?» «Я не думаю, — говорит юноша, — чтобы вы, даны, могли рассчитывать на нашу помощь, и вы, даны, скорее, заслуживаете другого». Ярл Ульв отвечает: «И все же сейчас я был бы рад, юноша, если бы ты мог показать мне дорогу к нашим кораблям». Юноша отвечает: «Ты шел в противоположную сторону от кораблей, прочь от берега через дикий лес, а вы, люди Кнута, не слишком здесь любимы местными жителями, причем у них, как кажется, есть для этого основания. А теперь по всей округе известно о той резне, которая случилась вчера у Скорстейна, и не получишь пощады ни ты, ни кто-либо другой из людей Кнута, если бонды найдут тебя, и то же касается того, кто тебе поможет. Но мне кажется, что твое спасение могло бы быть мне выгодно, и представляешься ты мне другим человеком, нежели ты говоришь». Ярл Ульв снял тогда с руки золотое обручье и говорит: «Я дам тебе это кольцо, если ты выведешь меня к моим людям». Гудини смотрел на него некоторое время, а затем медленно сказал: «Я не приму от тебя это обручье, но сейчас я попытаюсь вывести тебя к твоим людям. И тогда я хотел бы получить от тебя вознаграждение, если я как-то обеспечу тебе безопасность. А если это не приведет к твоему спасению, тогда никакого вознаграждения и не потребуется. Но теперь ты должен сначала отправиться со мной домой к моему отцу». Так они и сделали; и когда они пришли на хутор, прошли они в небольшую комнату, и Гудини накрыл там на стол, и было подано хорошее питье. Ярл Ульв увидел, что там были крепкие и хорошо оборудованные постройки. Затем к ним вышли бонд и его жена. Оба они были красивыми и хорошо одетыми людьми. Они тепло приняли гостя, и сидел он там весь день, и был ему оказан там самый лучший прием; а к ночи были запряжены две прекрасные лошади, с наилучшим снаряжением. Тогда обратились они к Ульву: «Счастливого тебе пути! Я отдаю в твои руки своего сына, единственного, который у меня есть. Теперь я прошу: если ты придешь к конунгу и сможешь заговорить с ним, то отдай его там на службу, потому что он уже не сможет, что бы я ни сделал, со мной оставаться, если наши люди узнают, что он вывел тебя из этих мест». Ярл Ульв пообещал, что тогда он определит Гудини в дружину. Гудини был необычайно хорош собой и умел хорошо говорить. Бонд назвался Ульвнадом125.
Скакали они с ярлом Ульвом всю ночь. А утром, когда рассвело, приехали к кораблям конунга Кнута. Люди были на берегу, и когда они увидели ярла и узнали его, они тотчас все бросились к нему и радовались ему, словно он вернулся с того света, потому что он был так счастлив в друзьях, что все любили его всем сердцем. Тогда только Гудини впервые понял, за кем он последовал. Ярл посадил Гудини на почетное сиденье рядом с собой и обращался с ним, как с равным себе или своему сыну. Короче говоря, дал ярл ему в жены Гюду, свою сестру, а по инициативе и при поддержке ярла Ульва конунг Кнут дал Гудини звание ярла126, и сделал он это ради ярла Ульва, своего зятя127. Сыновьями Гудини и Гюды были Харальд, конунг англов128, и ярл Тости по прозвищу Деревянное Копье, ярл Мёрукари, и ярл Вальтьов, и ярл Свейн. От них пошли многие великие люди в Энгланде и в Данмёрке, и в Свиарики129, и на востоке в Гардарики130. К ним восходит королевский род в Данарики131. Гюдой звали дочь конунга Харальда Гудинасона132; ее взял в жены Вальдамар133, конунг в Хольмгарде134. Их сыном был конунг Харальд135. У него было две дочери, об одной из которых скоро будет рассказано136.
У конунга Кнута была вторая битва у того города, который зовется Брандфурда137; это была большая битва, и конунг Кнут одержал победу, а сыновья Адальрада бежали и потеряли большое войско, а даны разрушили город. Так говорит Оттар Черный138:
10. Урезатель покоя щитов (= воин), я думаю, ты лишил жизни фризов; ты разорил Брандфурду с застройкой. Благородный родич Ятмунда получил опасные ранения; датское войско метало тогда дроты в мужей, когда ты преследовал бегущих.
У конунга Кнута была третья битва с сыновьями Адальрада там, где зовется Ассатун139; это была большая битва; это к северу от Данаскогар140. Так говорит Оттар141:
11. Сильный конунг, неся щит, ты проделал работу битвы, птица крови получила багряные брашна в Ассатуне. Правитель, ты стяжал мечом громкую славу на северной опушке большого Данаскогар, а дружине это показалось большим побоищем.
У конунга Кнута была четвертая битва с конунгом Ятмундом и его братьями в Нордвике142; это была большая битва, и много людей было убито, и конунг Кнут одержал победу, а сыновья Адальрада бежали. Так говорит Оттар Черный143:
12. Любезный предлагатель ценных подарков (= конунг), ты после обагрил кольчуги в Нордвике; [ты] испускаешь дух, прежде чем истощена твоя сила.
Затем конунг Кнут ведет все свое войско к реке Темпс144, так как он узнал, что конунг Ятмунд и его братья бежали в Лундунаборг145. А когда конунг Кнут пришел к устью реки Темпс, тогда же приплыл туда из-за моря ярл Эйрик Хаконарсон, его зять146, и встретились они там, и поплыли затем с войском вверх по реке. Так говорит Торд Кольбейнссон в «Драпе об Эйрике»147:
13. Как я узнал, славные родичи хёвдингов хорошо проявили себя в походе бури лезвий (буря лезвий = битва; поход битвы = военный поход) мужей; много кораблей неравной длины поднялось по реке. Родовитый Улль меча (Улль — имя аса; Улль меча = воин) вел оленя волны (= корабль) так близко к берегу, что мог разглядеть английские поля.
И еще он сказал:
14. И вновь Кнут, конунг, который топтал дороги киля (= волны), пустил ладьи с моря к отмели косы. Радостна была в тот день встреча облаченного в шлем ярла и владыки, потому что оба мужа хотели пересечь сушу весла (= море).
При входе в реку Темпс была построена большая крепость, и было в ней помещено войско для охраны страны так, чтобы корабельное войско не могло проплыть вверх по реке. Конунг Кнут тотчас вошел в реку и напал на ту крепость, и сражался с ними, но англичане отправили флот из Лундуна вниз по реке; и те вступили в битву с данами. Так говорит Оттар Черный148:
15. Снова удалось то, что вы делали. Громко звенел лук. О стальные [доспехи] мечи не тупились, когда вы шли на приступ замка. Вредитель скакуна корабельного катка (скакун корабельного катка = корабль; вредитель корабля = викинг, морской вождь), вы выиграли не меньшую битву на отмелях реки Темпс — знает это волчья пасть.
Конунг Кнут повел все войска вверх по реке к Лундунаборгу и разбил там лагерь. Вскоре повели они атаку на тот город, а жители города оборонялись. Так говорится в том флокке149, который был тогда сочинен воинами:
16. Не пристало голодать чайке Ханги (Ханги — одно из имен Одина; чайка Одина = ворон/орел): мечи окрашены кровью. Каждое утро Хлёкк питейных рогов (Хлёкк — имя валькирии; валькирия питейных рогов = женщина) видит, как неудержимо жаждущий победы предводитель данов надает на мужей града. Лед крови (= меч) лязгает о бриттские кольчуги.
И еще так:
17. Не один быстрый Улль перебранки лезвий (перебранка лезвий = битва; Улль битвы = воин) облачается сегодня в плохую старую сорочку, в которой мы были рождены и вскормлены. Накормим снова ястреба Хникара (Хникар — одно из имен Одина; ястреб Одина = ворон/орел) кровью англов. Скальд должен проворно влезать в рубаху, молотом шитую.
У конунга Кнута было там много битв, но города он так и не захватил.
Ярл Эйрик двинулся с частью войска и последовавшими за ним тингаманнами вглубь страны против английского войска, которое вел Ульвкель Мудрец, великий хёвдинг150. Случилась там битва, и Эйрик одержал победу, а Ульвкель бежал151. Так говорит Торд Кольбейнссон в «Драпе об Эйрике»152:
18. Испытатель золота (= конунг) ввязался в битву к западу от Лундуна. Знаменитый О́дин скакуна пучины (скакун пучины = корабль; О́дин корабля = мореплаватель) сразился за земли. Ульвкелль получил ужасные удары там, где дрожали темные клинки; дождь товарищей карлика (= песнь скальда) стекал по (была исполнена) дружинникам.
Другая битва была у ярла Эйрика с англичанами на пустоши Хрингмарахейд153. Так говорит Торд Кольбейнссон154:
19. Храбрый Фрейр штевня битвы (штевень битвы = меч; Фрейр меча = воин), который нередко давал ворону распухшее мясо, метил людям конечности следами лезвий меча (= ранами). Часто могучий Эйрик сокращал войско англов и причинял им смерть. Войско обагрило пустошь Хрингмари.
Там ярл Эйрик одержал победу. И еще Торд Кольбейнссон говорит о его военном походе в «Драпе об Эйрике»155:
20. Дающие [пищу] вранам (= воины), которые долго были ненавистны англам на суше, рано двинулись от кораблей вглубь страны. Но бонды, которые пытались защитить [свои] селения, выступили против них в поход. Дружина князя (т. е. ярла Эйрика) отплатила шумом шхеры перекрестий (= битвой; шхера перекрестий = меч).
Конунг Кнут осаждал Лундунаборг, а конунг Ятмунд и его братья обороняли город. Стали тогда между ними ходить посланцы156. Конунг Кнут был женат на королеве Эмме, их матери, и закончилось тем, что они обменялись заложниками, и было заключено перемирие для переговоров и обсуждения более прочного мира. И на тех встречах был между ними заключен такой договор, что земли должны быть поделены пополам между ними и каждый должен владеть половиной государства, пока они оба живы, а если один из них умрет бездетным, то должен взять все государство целиком тот, кто останется в живых, и был этот договор скреплен клятвами157.
Хейдреком Стрьона158 звался один могущественный человек, который взял деньги у конунга Кнута за то, чтобы предать конунга Ятмунда и убить его, и так пришла его смерть159, хотя Хейдрек был воспитателем конунга Ятмунда и тот доверял ему, как самому себе. После этого конунг Кнут изгнал из Энгланда всех сыновей конунга Адальрада, и случилось из-за этого много битв, и никогда не собирали они достаточной силы против конунга Кнута с тех пор, как был убит конунг Ятмунд. Так говорит скальд Сигват в «Драпе о Кнуте»160:
21. И Кнут разом убил сыновей Адальрада, до единого, или выгнал [из страны] прочь.
Сыновья конунга Адальрада были тогда на западе в Валланде, в Нормандии, и находились там долгое время у братьев своей матери, Родберта и Вильхьяльма, как об этом говорится в саге об Олаве Святом161.
Ярл Эйрик Хаконарсон умер в Энгланде, когда собирался отправиться в поездку в Ром162. Он поранил язычок в горле, кровь не останавливалась, и от этого он принял смерть163.
У конунга Кнута и королевы Эммы было трое детей: старшим был Харальд164, вторым — Хёрда-Кнут; дочерью их была Гуннхильд165, которая вскоре была отдана в жены императору Хейнреку Милосердному, третьему в своем роду с этим именем166. Свейном звался третий сын конунга Кнута; его матерью была Альвива Могучая, дочь ярла Альвруна167.
В то время, когда конунг Кнут правил в Энгланде и Данмёрке, Олав Харальдссон правил в Нореге. Как только конунг Олав пришел там к власти, бежали от него из страны ярл Свейн Хаконарсон168 и ярл Хакон Эйрикссон, сын сестры конунга Кнута169. Он поплыл в Энгланд к конунгу Кнуту, своему родственнику, и тот хорошо его принял. Вскоре началось немирье между конунгом Олавом и конунгом Кнутом. Конунг Кнут и ярл Хакон пришли в Норег с несметным войском. Было это под конец правления конунга Олава, и подчинили они себе всю землю170. Конунг Кнут поставил тогда Хакона, своего родича, правителем в Нореге, а сам вернулся оттуда в Данмёрк. Конунг Олав бежал тогда из страны и поплыл на восток в Гардарики, и вернулся назад в Норег двумя годами позже171, и была у него большая битва при Стикластадире со своими лендрманнами172, которые тогда сделались ему неверны и были тогда его противниками. Там, как всем известно, пал конунг Олав173, а сейчас он — святой и лежит в раке в Нидаросе174.
Ярл Хакон Эйрикссон утонул в Энгландсхав175 годом раньше, чем пал конунг Олав Святой176. Тогда пришел в Норег Свейн, сын конунга Кнута и Альвивы, и был он там признан конунгом над всей страной по распоряжению конунга Кнута, своего отца. Конунг Кнут поставил Хёрда-Кнута, своего сына, над Данавельди, и он должен был быть там конунгом. Конунгу Кнуту принадлежала также немалая часть Скотланда177, и там он поставил конунгом Харальда, своего сына178. Однако сам Кнут был верховным конунгом над всеми ими. Он прозывался Кнутом Могучим, или Кнутом Старым179. Он был самым могущественным и самым владетельным конунгом среди говорящих на датском языке180.
Конунг Кнут начал свое путешествие за пределы страны, и отправился он на юг в Ром181, и столь велики были его расходы в этой поездке, что не мог ни один человек посчитать ни в марках, ни в фунтах. У него не только было с собой огромное богатство из своей страны, но он свободно брал, когда хотел, деньги императора. Пока конунг Кнут был на пути в Ром182, никому из тех людей, кто встречался с ним, не приходилось просить на пропитание, поскольку любому он щедро оказывал денежную помощь. Конунг Кнут прошел путь от Флемингьяланда183 до Ромаборга. Так говорит скальд Сигват184:
22. Немногие раздатели колец (= мужи), пожалуй, так на юг путь шагами мерили, первейший конунг.
Конунг Кнут основал странноприимный дом, где всем людям давали пищу в ночное время, если они приходили из области датского языка185. И повсеместно делал он крупные пожертвования монастырям или другим большим богоугодным заведениям186.
Однако, когда конунг Кнут вернулся назад в Энгланд в свое государство, он заболел, и поначалу это была болезнь, которую называют желтухой. Он долго лежал летом, а умер осенью в ноябрьские иды187. Это случилось в том городе, который зовется Морстр188. Это — большой столичный город, и там он похоронен189. Ему тогда было тридцать семь лет. К тому времени он пробыл конунгом над Данмёрком двадцать семь лет, а Энгландом правил двадцать четыре года и Норегом — семь лет. Так говорят все люди, что конунг Кнут был самым могущественным и самым владетельным конунгом в Северных странах190.
Конунг Кнут был самым щедрым конунгом в Северных странах, потому что верно говорится, что он сильно превосходил других конунгов тем, сколько средств он тратил каждый год на подарки своим друзьям191, но также тем, что он значительно больше получал каждый год даней и податей с трех стран, чем любой другой, кто правил только одной страной, при том что Энгланд был богаче деньгами всех Северных стран.
Примером его щедрости может быть случай с человеком по имени Торарин Славослов, исландцем192. Он был хорошим скальдом и долго служил конунгам и другим знатным людям, и был он очень стар, когда посетил конунга Кнута и сочинил песнь о нем. Он предстал перед конунгом и заговорил с ним, и спросил, не хочет ли тот послушать песнь, которую он сочинил в его честь. А случилось это, когда конунг сидел за столом и еда уже была убрана. Перед его столом стояли какие-то люди, излагавшие свои дела, и конунг сначала выслушал их. А когда они закончили свою речь, тогда заговорил Торарин, поскольку он не боялся конунгов и ему часто доводилось обращаться к различным правителям. «Господин, — говорит он, — я хочу еще раз попросить, чтобы Вы выслушали мою песнь, и это Вас долго не задержит, поскольку в ней всего несколько строф». Кнут отвечает и посмотрел на него довольно зло: «Никогда раньше ни один человек не поступал со мной, как ты, — не сочинял обо мне неполную драпу. Так будь уверен, что завтра утром во время завтрака ты придешь сюда и исполнишь мне ту же драпу, которую ты сейчас сочинил обо мне, но длиною в тридцать строф или более того, а в противном случае ты умрешь». Ушел тогда Торарин прочь и стал сочинять драпу о конунге Кнуте, и зовется эта драпа «Выкуп головы», и использовал он в ней всё, что мог, из того флокка. А на следующий день продекламировал он ту песнь перед конунговым столом и был очень хорошо принят. Конунг наградил его за эту драпу и дал ему пятьдесят марок серебра. Позднее Торарин сочинил другую драпу о конунге Кнуте, и называется она «Тёгдрапа»193; в ней говорится так:
23. Я наверняка рассчитался с кленом грохота стали (грохот стали = битва, клен битвы = воин) за 50 марок, которые боеспособный усилитель битвы пожаловал мне за песнь, когда я явился к Бальдру мужей (Бальдр — ас, Бальдр мужей = конунг).
Берси Скальд-Торвусону, конунг Кнут дал два золотых обручья, которые вместе весили марку194, и еще изукрашенный золотом меч. Так говорит скальд Сигват195:
24. Кнут благородный, подвигами всепрославленный, нам обоим запястья роскошно украсил, когда [мы], Медвежонок (т. е. Берси), явились к конунгу. Тебе дал он, многомудрый, марку злата или более и острый меч, а мне половину; правит всем всецело сам Бог.
Когда в Энгланде умер конунг Кнут, закончилось великое владычество датских конунгов, которое они передавали в течение нескольких поколений от отца к сыну, причем у каждого следующего правителя было больше земель, чем у его отца196.
Кнут был выше всех ростом и превосходил всех силой, он был красивее прочих, только нос у него был тонкий, высоко посаженный и слегка крючковатый. У него была светлая кожа и красивые густые волосы. Ни у кого не было таких прекрасных глаз: столь красивых и столь зорких. Он был щедрым человеком, большим воином, храбрым и удачливым в бою, вообще он был удачлив во всем, что касалось власти и могущества. Однако не был он слишком мудрым, как не был, подобно ему, конунг Свейн, как не были до него Харальд и Горм. Ни один из них не был человеком выдающегося ума197.
Хёрда-Кнут, сын Кнута Старого, взял после своего отца всю власть в Данмёрке, а Харальд, второй сын Кнута Старого, взял после своего отца власть в Энгланде198. Тогда пришел в Энгланд Ятвард Добрый Адальрадссон, брат Харальда и Хёрда-Кнута. Ему был в Энгланде оказан хороший прием, как и следовало199. Через два года после смерти Кнута Старого умерла королева Гуннхильд в Саксланде, дочь конунга Кнута, на которой был женат император Хейнрек200. А тремя годами позже умер Харальд Кнутссон, конунг англов, и похоронен он рядом со своим отцом в Морстре201. Взял тогда Хёрда-Кнут, его брат, оба государства, Энгланд и Данмёрк. А Магнус, сын Олава Святого, побратим Хёрда-Кнута202, правил тогда Норегом, как написано в жизнеописании конунгов Норега203. А через два года после смерти Харальда Кнутссона умер Хёрда-Кнут. Он тоже был похоронен в Морстре рядом с Кнутом Старым, своим отцом204.
Со смертью Хёрда-Кнута закончился древний род датских конунгов205. Конунгом в Энгланде был тогда провозглашен Ятвард Адальрадссон206. Он долго был там конунгом, и никогда больше с тех пор датские конунги не владели Энгландом. А власть в Данмёрке взял тогда Магнус, сын Олава Святого. Он был тогда там конунгом, как говорится в жизнеописании конунгов Норега207. Он правил Данмёрком один год, пока не был вопреки ему избран конунгом Свейн, который, как говорят, имел другое имя Магнус208. Он был сыном ярла Ульва, сына Торгильса Спракалегга. Матерью Свейна была Астрид, дочь конунга Свейна Вилобородого. Она была сестрой конунга Кнута Старого. А матерью Астрид была Сигрид Суровая, дочь Скёглар-Тости. Она была также матерью Олава Сёнского209.
Свейн Ульвссон принял звание ярла от конунга Магнуса Олавссона и вместе с тем Данавельди для управления и кормления, когда они встретились у Гаутэльва210, и скрепил Свейн клятвами их договор. Отправился тогда конунг Магнус на север в Норег, а Свейн — в Данмёрк. Той же осенью провозгласили даны Свейна Ульвссона конунгом, и подчинил он тогда себе всю страну, и стал конунгом над ней. Об этом узнал конунг Магнус, и следующей весной поплыл он в Данмёрк с большим войском211. Тем летом сражался конунг Магнус в Виндланде у Йомсборга и одержал победу. Он сжег ту крепость и много поселений по всей той земле. Другая битва была у конунга Магнуса осенью, накануне мессы Микьяля212, на Йотланде, немного к северу от Хейдабё, на пустоши Хлюрскогсхейд у реки Скотборгара213. Тогда сражался он против виндов. Там конунг Магнус победил с помощью святости и чудес конунга Олава, своего отца, и уничтожил там неисчислимое войско язычников. Так говорят некоторые люди, что Свейн Ульвссон был в этой битве с конунгом Магнусом и что договор их тогда еще держался214. Так говорит Торлейк Красавец в том флокке, который он сочинил о Свейне Ульвссоне215:
25. Податель огня деревец ястреба (деревце ястреба = рука; огонь руки = золото; податель золота = щедрый муж) причинил врагам смерть в грохоте мечей (битве); ворону досталось поживы к северу от Хейдабё. Немногие винды смогли убежать, и сарычи трупа (= вороны/орлы) клевали там под шеями. Чертовски много лежало убитого войска на пустоши.
Той же осенью, перед самым наступлением зимы, была у конунга Магнуса и конунга Свейна Ульвссона битва при Эрри216. Там конунг Магнус одержал победу, а Свейн бежал на Йотланд. Еще одна битва была у них незадолго до йоля217 у побережья Йотланда к югу от Аросса218. Там была жестокая битва и большие людские потери. Конунг Свейн бежал оттуда, оставив там семь кораблей, как говорится в саге о Магнусе Добром219. Свейн бежал сначала на Сьоланд с теми воинами, которым удалось спастись и которые пожелали следовать за ним, а конунг Магнус тотчас поплыл за ним и настиг его там, где зовется в Хёвне220. Он стоял там недалеко от берега всего лишь с несколькими кораблями. Сопротивление было кратким, Свейн бежал с кораблей, и там вновь пала значительная часть его войска. Свейн бежал тогда на Фьон221, а конунг Магнус преследовал его, и опять были большие потери среди людей Свейна, и не было между ними больших битв, хотя Арнор Скальд Ярлов и говорит в «Драпе о Магнусе»222:
26. Истончитель седалища тростника щитов (= воин; тростник щитов = меч; седалище меча = щит), четыре вьюги стрел (= битвы) провел ты, властитель бесстрашный, за одну зиму; тебя называют непобедимым.
Конунг Свейн взошел на корабль и держал путь на восток мимо Скани223, и сошел там на берег, и поехал так дальше на восток в Свиавельди224 к конунгу Энунду, своему родичу225, и оставался там до весны. Конунг Магнус отправился весной в Норег и долго оставался там летом, а когда Свейн узнал об этом, он тотчас двинулся в Данмёрк и подчинил себе страну. И когда конунгу Магнусу в Нореге стало известно об этом, он пустился осенью в путь в Данмёрк со своим войском и встретился со Свейном и его людьми там, где зовется Хельганес. Там произошла грандиозная битва, и в конце Свейн бежал на сушу, бросив все свои корабли226. Так говорит Арнор в «Драпе о Магнусе»227:
27. Рьяный, ты выиграл бурю Игга (Игг — одно из хейти Одина; буря Одина = битва) — это будут превозносить всегда, пока мир населен. Трупный гриф (= ворон или орел) отряхивал кровь с перьев в сваре мечей (= битве) у Хельганеса. Правитель, ты захватил, славен среди народов, все их корабли до единого. Знал ярл, что лишился земли; ты же одержал затем [еще] бо́льшую победу.
Свейн тогда вновь бежал в Свитьод и оставался там следующую зиму, а конунг Магнус отправился тогда в Норег.
Харальд Сигурдарсон228, свояк Свейна, приплыл той весной в Свитьод с востока из Гардарики. Женой Харальда тогда была Эллисив229, дочь конунга Ярицлейва230 из Хольмгарда; матерью ее была Ингигерд231, дочь Олава Сёнского, а он был братом матери Свейна Ульвссона232. Свейн и Харальд заключили тогда союз233 и объединили войска, и отправились затем в Данмёрк. Прошли они там повсюду огнем и мечом и подчинили себе страну. И когда конунг Магнус узнал об этом, то выступил против них с войском из Норега. Тогда пошел Халлькель, брат матери конунгов Олава Святого и Харальда Сигурдарсона, из войска Магнуса к Харальду Сигурдарсону и устроил соглашение между ним и конунгом Магнусом234. Поплыл тогда Харальд в Норег и принял там половину державы от конунга Магнуса, своего родича235, а Свейн тогда вновь бежал в Свитьод, но вернулся оттуда назад в Данмёрк, как только конунги пустились в путь на север236. Зиму он провёл в Данмёрке. А следующим летом отправились конунг Магнус и Харальд в Данмёрк, но Свейн тогда находился на Скани.
Той осенью конунг Магнус скончался от болезни на Йотланде, и все войско нордманнов237 последовало за его телом на север в Норег. А Свейн беспрепятственно сделался тогда конунгом в Данмёрке238 и долго с тех пор правил этим государством. А Харальд стал тогда конунгом в Нореге, и продолжительное время держалось между ними немирье, и каждое лето воевал конунг Харальд в Данмёрке, и есть долгие рассказы об этом в саге о конунге Харальде239.
Когда Харальд пробыл шестнадцать лет конунгом Норега, была у них со Свейном большая битва у берегов Халланда240, в Ловуфьорде, в месте впадения в него реки Ниц241. Там конунг Харальд одержал победу, а конунг Свейн бежал. Три года спустя Харальд и Свейн заключили договор и мир между своими землями. Еще годом позже пал конунг Харальд в Энгланде242. У конунга Свейна было немирье и со Стейнкелем, конунгом свиев243, и тот выступил со своим войском против конунга Свейна, но не захватил никаких его земель. Так говорит Торлейк Красавец244:
28. Опасности подвергали порой себя те, кто искал встречи со Свейном. Мало пользы было трем конунгам тягаться [со Свейном]. Сильный в бранях друг мужей (= конунг) удержал все же всю землю ютов до края и страну данов. Он доблестный конунг.
Конунг Свейн Ульвссон был женат на Гуннхильд, дочери ярла Свейна Хаконарсона245. Их сына звали Свейн246. У конунга Свейна было много детей от наложниц. У него было четырнадцать сыновей, достигших зрелости247. Старшего звали Кнут, он умер при жизни Свейна, на пути в Ром248; второго звали Харальд249; третьего Кнут Святой250; четвертого Олав251; пятого Свейн; шестого Эйрик Добрый252; седьмого Торгисль; восьмого Сигурд; девятого Бенедикт; десятого Бьёрн; одиннадцатого Гутхорм; двенадцатого Эймунд; тринадцатого Никулас253; четырнадцатого Ульв, а еще его называли Убби. Такие были у конунга Свейна дочери: Ингирид, которую позднее взял в жены конунг Норега Олав Тихий Харальдссон; второй была Рагнхильд, которую взял в жены Свейн, сын Аскеля Эрлингссона254. Их сыном был Кнут в Соли. Свейн Ульвссон был прекрасным конунгом; был он так любим всем народом, как не был ни один конунг данов. Он долго был конунгом над Данмёрком. Торгисль, сын конунга Свейна, отправился на восток в Гардарики; там у него были знатные родичи со стороны его матери. Он там воспитывался и стал там конунгом, и никогда с тех пор он не возвращался в Данмёрк255. Сигурд, сын конунга Свейна, пал в Виндланде.
Как-то раз, когда конунг Свейн пробыл правителем Данмёрка двадцать девять лет после кончины конунга Магнуса Доброго256, он находился на востоке Йотланда. Велел он тогда созвать тинг, и пришло на него очень много людей. А когда тинг был открыт, то заговорил конунг Свейн и сказал: «Да вознаградит вас Бог, даны, и воздаст вам за любовь и повиновение, которые вы давно оказываете мне. Надеюсь я, что так будет и в том деле, которое для меня так много значит. Я всегда соблюдал с вами, даны, старые законы257, и вот сейчас такой случай, когда вам может показаться, что я встаю над законом. Да так оно и есть. Я хочу просить, чтобы вы разрешили мне выбрать того, кто будет конунгом после меня. Прошу я об этом по той причине, что у меня много сыновей, и вполне взрослых, и лучше я разделю государство и владения между ними, нежели они будут делить сами и возникнет между ними вражда, и начнутся в стране война и раздоры». Конунг говорил недолго, но когда он закончил, речь его была встречена шумным одобрением, и дали все ему согласие на его просьбу по причине того, что у него было много друзей и его любил весь народ. Было тогда принято в качестве закона и закреплено поднятием оружия258, что конунг Свейн выберет того из своих сыновей, которого захочет, в качестве конунга над Данмёрком после себя. Тогда конунг Свейн взял слово и сказал так: «Харальд — мой старший сын, как вам известно, по числу лет, но Кнут — самый зрелый по характеру и не уступает в умениях259 никому из моих сыновей. У него к тому же есть опыт в управлении войском, и мне думается, что он больше прочих моих сыновей годится в конунги. Его я хочу выбрать в конунги после себя». На этом и закончился тинг260.
Затем отправился конунг Свейн назад в ту деревушку, где он до этого пировал261. Это место зовется Суддаторп262. Когда конунг вошел в комнату, он велел приготовить себе постель и слег в нее в лихорадке, и привела эта болезнь к его смерти263. Тело его было перевезено в Хрингстадир, и был он там похоронен264. Кальв Манасон265 так говорит в своей песни, которую он сочинил о Кнуте Святом, сыне конунга Свейна, что тело конунга Свейна было перевезено за тринадцать дней с юга, с Йотланда, на север, в Хрингстадир266, с большими почестями и в сопровождении многих достойных людей. Конунг Свейн умер в третьи календы мая267. К тому времени он пробыл двадцать девять лет конунгом Данмёрка после смерти конунга Магнуса268, а до этого находился два года в состоянии войны с конунгом Магнусом. Конунг Свейн умер через десять лет после гибели двух Харальдов в Энгланде269. Тогда прошло со смерти Кнута Старого сорок лет270.
Конунг Свейн был красивее всех людей. Он был также самым высоким и сильным из всех, приветливым и дружелюбным, самым щедрым, красноречивым, решительным и справедливым, терпеливым, при этом самым смелым и самым отважным. Но в битвах ему не везло, как здесь уже было рассказано. Так говорит Стейн Хердисарсон в «Висах о Нице», которые он сочинил о конунге Харальде Сигурдарсоне271:
29. Так подобает нам восхвалить глушителя голода смелого ворона (= воин), чтобы не похулить другого сгибателя лежбища змея (лежбище змея = золото; сгибатель золота = щедрый муж). Никогда два более доблестных [мужа] не здоровались остриями копий. Ложью будет, если кто скажет иное о властителях.
И еще он сказал:
30. Не обратился бы вспять владыка данов — подобает нам правду молвить о благоразумном родиче богачей, — если бы мужи, которые держали щит войны (= бились на его стороне), хорошо помогали питателю ворона (= воину). Полки бились мечами на юге за морем.
Тотчас после смерти конунга Свейна началось большое несогласие между его сыновьями, и каждый из них созвал к себе своих друзей, ища у них поддержки. Асбьёрн Ярл Островных Данов272 отдал свою дочь замуж за Харальда, сына конунга Свейна, и потому он с величайшим рвением поддерживал Харальда в его притязаниях на власть, как и многие другие хёвдинги вместе с ним. Они указывали на то, что, согласно старым законам, старший сын конунга должен становиться конунгом, и их не волнует, ни что об этом говорил конунг Свейн, ни что они ему обещали.
Кнут, сын конунга Свейна, был перед этим в военном походе в Аустрвеге, и было у него большое войско и хорошие корабли. Так говорит Кальв Манасон в своей песни, что Кнут победил десять конунгов, когда он был в военном походе в Аустрвеге. Оба брата, Кнут и Харальд, пустились теперь в путь на Йотланд, поскольку там, на Вебьяргатинге, должен был быть избран конунг273. Там собралось великое множество людей.
И когда тинг был открыт и пришли туда те хёвдинги, которых ждали, стали тогда они говорить один за другим, и становится ясным, кто кого поддерживает. Продолжалось так весь день, до самой ночи, и конца не было видно. А на другой день, когда люди пришли на тинг и некоторые из них уже выступили, поднялся один человек из войска бондов и заговорил, и сказал так: «Долгое время мы, йоты274, имели право избирать конунга над Данавельди. Нам, данам, всегда везло с нашими конунгами, и этот конунг, которого мы только что лишились, обладал всеми теми качествами, которые украшают конунга. А это — решимость и власть, направленные на защиту страны, поскольку на страну нашу часто нападают викинги. Нам нужен такой конунг, чтобы у него был опыт в сражениях и в управлении войском, а также в управлении страной и в поддержании законов. Ему понадобятся ум и умение управлять государством, чтобы быть правителем. Конунг должен быть красноречивым и сдержанным, а также суровым при исполении справедливого наказания и щедрым на имущество: поскольку он забирает у многих, должен он поэтому много отдавать. Его бы украсило, если бы он был красив и лицом, и телом, и со вкусом одет в дорогие одежды. Давайте провозгласим конунгом того, у кого есть все те качества, о которых только что говорилось, поскольку хороший конунг для нас лучше и полезнее, чем все наши старые законы. Один лишь Кнут обладает всем тем, о чем сейчас говорилось; его мы и хотим провозгласить конунгом. Такой совет дал и конунг Свейн своему народу, и лучше будет всем нам отнестись с уважением к его предвидению в таком вопросе, который для нас так много значит». Его речь была встречена шумным одобрением, и все подумали, что хорошо сказано.
Эйвинд Бобёр звался один могущественный человек, большой друг ярла Асбьёрна. Он поднялся со своего места и заговорил, как только наступила тишина, и начал так: «Нам тут предстоит принять решение по очень трудному делу, но всё же для нас крайне важно избрать себе конунга. Всякому понятно, что у Кнута есть почти всё для того, чтобы стать конунгом над Данмёрком, хотя наши старые законы указывают, скорее, на другого человека, и не хотелось бы нам говорить что-либо против него. Но если мы собираемся преступить закон, тогда должно быть так, чтобы все предводители и хёвдинги дали на то согласие, и чтобы все были заодно. Здесь нет на тинге Бьёрна, конунгова брата, самого выдающегося из людей в этой стране и самого влиятельного. И это не малая проблема. Нам кажется, что совет следует держать со всеми теми лучшими мужами, кто имеет какое-либо влияние. Давайте встретимся здесь утром и изберем тогда себе конунга по закону, хотя сейчас наиболее предпочтительно выглядит Кнут». На этом закончился тинг, и Кнут отправился к своим кораблям.
Той ночью была у хёвдингов сходка и свой разговор. Были там Харальд Свейнссон и ярл Асбьёрн, его тесть, Бьёрн, конунгов брат275, Эйвинд Бобёр и многие другие их друзья, которые хотели, чтобы конунгом стал Харальд. Тогда слово взял Эйвинд Бобёр и сказал так: «Сегодня у нас был тинг с Кнутом, и всё там произошло так, как я и предсказывал: Кнут очень хорошо вел свое дело, и хотя ему пришлось говорить противозаконные вещи, все же он говорил так, что его охотно слушали. Причиной того было его собственное красноречие и та хитрость, которую он вложил в уста того человека, который говорил вместе с нами, так что вся толпа в едином порыве готова была провозгласить Кнута конунгом. Поэтому я прервал тинг. Ничего другого нам не остается, если мы все же хотим побороться за то, чтобы Харальд стал конунгом, как сделать так, чтобы Кнута поблизости не было. Нам теперь нужно найти людей, которые были бы красноречивы и хитры, чтобы провести тинг с Кнутом, а другие в то же время проведут тайный тинг и провозгласят конунгом Харальда». Это предложение всем очень понравилось, и так и было сделано. Эйвинд Бобёр был отправлен на тинг с Кнутом и с его огромным войском бондов.
А когда тинг собрался, пришел туда Кнут. Он встал и говорил долго и красноречиво, и просил бондов дать ему звание конунга, как было предложено ранее. Тогда отвечал Эйвинд Бобёр и просил бондов подождать, пока не придут на тинг ярл или другие хёвдинги, которые еще должны подойти, «и думается нам, что тем больше почета, чем больше соберется тех людей, которые имеют какое-либо влияние, а мы надеемся, что никто здесь не выскажется против». Далее он так повернул свою речь, что рассказал обо всех человеческих достоинствах Кнута. Говорил он долго и красноречиво о том, что Кнут больше всех других сыновей конунга Свейна достоин того, чтобы быть конунгом. Нашел он для этого много верных слов. Когда он говорил уже долго, но еще не закончил своей речи, пришли на тинг люди и рассказали такие новости, что Харальд Свейнссон был провозглашен конунгом над всем Данавельди. Как только Кнут услышал это, он тотчас поднялся и пошел прочь, к своим кораблям. А когда он взошел на корабль, удивились все люди, которые его видели, тому, как он выглядел: некоторые думали, что он был ранен, потому что лицо его было красным, как кровь. Он сел на почетное сиденье на корме корабля и не произнес ни слова. Никто не посмел заговорить с ним, и так продолжалось в тот день несколько часов.
Эйвинд Бобёр отправился тотчас к Харальду и ярлу Асбьёрну и к прочим хёвдингам, которые участвовали в этом заговоре. Он рассказал эти новости и добавил, что он думает, что в стране можно, вне сомнения, ожидать немирья. Они говорят, что всё должно оставаться, как есть, что они будут поддерживать того конунга, которого они только что поставили над собой. Эйвинд сказал: «Я бы посоветовал предложить Кнуту мирный договор, поскольку трудно будет вам иметь с ним дело, если он перейдет к военным действиям». Ярл отвечает: «Знаем мы теперь, что самомнение Кнута столь велико, что он не слишком смягчится от предложения мира». Эйвинд отвечает: «Кнут безжалостен и горд, умен и богобоязнен. Он увидит все препятствия, с которыми может столкнуться, сражаясь с собственным братом, но если он потребует, ему ни в чем не должно быть отказано, кроме звания конунга». Ярл спрашивает: «Что ты советуешь ему предложить?» Эйвинд сказал: «Предложите ему звание ярла, а вместе с ним Сьоланд, а также клятву всех хёвдингов данов, что Кнут станет конунгом, если он переживет Харальда, своего брата, вне зависимости от того, какие другие сыновья конунга Свейна будут живы». Ярл отвечает: «Ничего другого Кнут не захочет, кроме как быть конунгом». Эйвинд отвечает: «Ничего нельзя знать, пока не попробуешь. Я могу поехать к Кнуту с этим предложением, если вы хотите». На это согласились они все. Отправляется Эйвинд к конунгу Кнуту и нашел его на корабле, и предстал перед ним, и изложил свое дело. Кнут ответил не сразу, но когда он заговорил, говорит он так: «Я выберу то, что вам может показаться трусливым, поскольку я считаю, что лучше отказаться от звания конунга, нежели сражаться с Харальдом, моим братом, за королевство. Да рассудит нас Бог!»276. Тогда принял Эйвинд это согласие Кнута и поцеловал ему руку, и получил от него поручение передать конунгу Харальду, как обстоят дела. Был заключен общий мир, и был он скреплен клятвами277.
Конунг Харальд Свейнссон принял власть над Данмёрком после своего отца, как только что было рассказано. Кнут Свейнссон стал тогда ярлом над Сьоландом, и пока они оба были живы, сохранялись между ними мир и родственные отношения. Другие же сыновья конунга Свейна, у которых не было государства для управления, не слишком были довольны своей участью, и в стране было очень неспокойно, как говорится здесь:
31. «Мы складываем стишок. Смута в Данмёрке растет. Нет согласия между сыновьями Свейна после смерти их отца. Харальд должен в полную силу защищать в битве землю от одиннадцати братьев. Теперь хорошо сложен стишок».
Конунг Харальд был человеком спокойным и сдержанным, немногословным, не берущим сло́ва на тингах, так что другим приходилось часто говорить за него. Не слишком решителен был он и в неотложных делах. Не был он воином, был мягок и прост в обращении с народом и мало занимался управлением. Каждый в стране мог поступать как кому заблагорассудится. Даны называли его Харальд Точильный Камень278. А пробыв конунгом четыре года, он умер от болезни.
После смерти конунга Харальда даны созвали Вебьяргатинг; там они всегда избирали конунгов. Тогда Кнут Свейнссон был провозглашен там конунгом над всем Данавельди по общему согласию всего народа279. Он вскоре стал могущественным человеком и мудрым правителем. Однажды он говорил на тинге и сказал следующее: «Вы, даны, тем отплатили конунгу Харальду, моему брату, за его доброту по отношению к вам, его простоту в обращении с вами и снисходительность, что прозвали вашего конунга Харальд Точильный Камень и сделали это в насмешку над ним, а теперь я отплачу вам за это тем — и вам это может не понравиться, — что буду поистине твердым точильным камнем».
Конунг Кнут поехал по стране, и когда он оказался в Халланде, он созвал тинг и говорил на нем сам, и просил бондов дать ему лошадей, чтобы ехать дальше по стране, поскольку туда он приплыл на кораблях. Один бонд, который был там самым красноречивым и, скорее всего, был предводителем этих бондов, поднялся и произнес речь, и говорит, что бонды не согласятся на большее бремя налогов в пользу конунга, чем следует из старых законов. Когда он кончил говорить, бонды поддержали его гулом и громкими выкриками и сказали, что они хотели бы, чтобы всё осталось, как есть, и что они не согласятся на новые налоги или повинности в пользу конунга. Когда же гул затих, заговорил конунг: «Вы хорошо сделали, бонды, когда сказали, что я с вас должен брать по закону, и не более того. Я также знаю, что и мне вы позволите следовать вашим законам. А тогда я хочу, чтобы вы не претендовали на то, что принадлежит мне». И с этим согласились все. Затем конунг сказал: «В таком случае я запрещаю вам, жители Халланда, пасти своих свиней и другой скот в том лесу, который принадлежит мне и находится здесь поблизости»280. Бонды были так поражены, что лишились дара речи, и поняли, что им это не подходит, поскольку конунгов лес тянется через весь Халланд, а у жителей Халланда очень много свиней, которые пасутся в буковых лесах или дубовых рощах. Принимают бонды решение согласиться и дать конунгу всё, о чем он просит. И было между ними заключено соглашение, потому что по-другому бонды жить не могли. А в это время был убит тот бонд, который более всего возражал конунгу.
Затем конунг Кнут отправился по Халланду, как и намеревался, и судил людей по законам страны. А когда конунг Кнут пришел в Скани, созвал он там многолюдный тинг, и показалось бондам, что запросы его чрезмерны. Стали они кричать все одновременно и отказали конунгу в том, чего он просил, и заявили, что никогда не заплатят конунгу налогов или податей сверх того, что предписывает закон. А когда его стало слышно, конунг сказал: «Вы, жители Скани, люди умные. По вашему поведению я понимаю, что вам уже известно, к чему мы пришли с жителями Халланда. Вы нашли лучший способ, чем они, чтобы отказать мне, поскольку здесь я не смогу обвинить кого-то одного за этот ответ. Однако я хочу просить у вас того же, чего я потребовал от жителей Халланда, а именно — чтобы вы позволили мне свободно, без всякого вашего вмешательства, распоряжаться моей собственностью». С этим согласились все. Тогда конунг сказал: «Все люди должны знать, что́ относится к владениям конунга в Данмёрке, а что́ принадлежит бондам, и помнить, что конунг владеет всеми пустошами здесь в стране. Или вы с этим не согласны?»281. Все согласились, что так оно и есть, а конунг назвал пустошами море и другие незаселенные территории. Затем конунг добавил: «В таком случае я объявляю своим владением Эйрарсунд282. И я запрещу вам всю ловлю рыбы, чем вы промышляли до недавнего времени, если вы все же не будете поступать так, как говорю я, и не будете выполнять моих требований». И когда конунг сказал это, все осознали, что им вовсе не подходит, чтобы бонды лишились ловли сельди в Эйрарсунде. Приняли они тогда решение, как до них это сделали жители Халланда, позволить конунгу самому решать и согласиться на всё, о чем он ни просит. Так и закончился этот тинг.
Конунг Кнут был могущественным человеком, скорым на расправу, и наказал он многих преступников. А пока конунгом в Данмёрке был Харальд Точильный Камень, преступников наказывали мало, что местных жителей, что викингов, которые тогда грабили в Данмёрке, как куров283, так и других людей с Аустрвега284. Но когда конунгом был объявлен Кнут, он смело защитил страну и прогнал всех язычников со своей земли, а также и из морей, так что никто не отваживался приближаться к Данмёрку по причине могущества и военной силы конунга Кнута. Он велел убивать всякого, кто повинен в воровстве, а также велел казнить любого, кто причастен к убийствам людей и грабежам, будь то местный житель или иностранец285. Если кто-то отрубал у другого человека руку или ногу, или наносил какое-либо другое увечье, то же самое наказание доставалось и ему. Такой сильный ужас внушал сам Кнут и его правление, и его наказания, что никому в его государстве и в голову не приходило совершить кражу. Конунг Кнут говорил, что человеку, который вышел из своего дома, не заперев его, или который оставил свою лошадь, не привязав ее, и был обворован, или лишился чего-либо иного в результате кражи, следует прийти к нему и получить там свое имущество, а он накажет тех, кто эту кражу совершил. Равным образом он судил и богатых, и бедных; но им были очень недовольны те, кто потерял родственников по суду конунга, даже если обвинения были справедливыми.
Конунг Кнут поставил Эйрика, своего брата, ярлом над Сьоландом и дал ему ту власть, которой обладал он сам, прежде чем стать конунгом, и пока они оба были живы, отношения между ними были самыми дружественными. Бенедикт, его брат, постоянно находился при его дворе. Он был необычайно хорош собой, выше и сильнее всех прочих. Олав Свейнссон был того же возраста, что и конунг Кнут, его брат. Он был мал ростом и уродлив, некрасив лицом, но красноречив и отличный воин. Конунг Кнут взял в жены Эдлу, дочь герцога Балдвина из Флемингьяланда286. Их сын звался Карлом. Торгисль Свейнссон стал конунгом на востоке в Гардарики, как уже было написано, и не претендовал на власть в Данмёрке.
Случилось однажды, когда конунг Кнут отправился по пирам по стране со своей дружиной, что приехал он на один очень достойный пир. В первый вечер пира конунг увидел там столь красивую женщину, что подумал, что никогда не видел более красивой женщины. Она была женой одного влиятельного священника. Конунг смотрел на нее влюбленными глазами. Он позвал к себе своего управляющего и сказал, что тот должен устроить так, чтобы ночью эта женщина оказалась в постели конунга. Ни один человек не смел сказать, а тем более поступить, вопреки желаниям конунга, а потому все было сделано так, как приказал конунг. Вечером конунга проводили в постель, и в этой самой постели уже была та женщина, о которой говорилось выше. И когда конунг был раздет, он отправился в постель, а его люди, обслужив его, как положено, ушли прочь. Конунг лег и повернулся к ней с ласками. Она сказала ему: «Храни Вас Бог, мой господин, ныне и вечно! Поступите сейчас достойно, как того требует Ваше положение. Не причините вреда ни мне, ни себе самому. Так же хорошо и красиво, как Вы воспитали других людей в этой стране, Вам самому подобает вести себя высоко морально, потому что Вы стоите надо всеми людьми здесь в стране. Теперь я стану молиться о том, чтобы, когда Вы предстанете пред тем конунгом, который имеет власть надо всем, он услышал Ваши молитвы так же, как Вы сейчас услышите мои». Конунг отвечает: «Я выполню твою просьбу, потому что вижу, что ты просишь об этом по доброте своей, и так оно лучше, как ты того хочешь. И хотя мне сейчас не просто поступать против своей воли, все же это ничто по сравнению с тем, сколько господин наш Иисус Христос выстрадал ради нашего блага». Затем конунг встал и вышел вон, и нашел себе на эту ночь другую постель.
Утром конунг позвал к себе того священника, который был мужем этой женщины, и сказал ему: «У тебя хорошая жена, священник! И обращайся с ней хорошо, потому что, я думаю, едва ли найдется в нашей стране женщина, равная ей». Конунг снял тогда с пальца кольцо, оно было большим и хорошим. Затем конунг сказал: «Прими это кольцо от меня в дар дружбы, священник, и вместе с ним прими мою дружбу, и если кто-либо поступит с тобой нечестно или несправедливо, приди тотчас ко мне, и я все улажу». Священник поблагодарил конунга в красивых словах за подарок и за последовавшее за подарком обещание дружбы. Конунг сказал, чтобы он так не благодарил, «потому что поначалу я хотел повести себя недружественно по отношению к тебе, но теперь я хочу просить тебя, чтобы ты простил меня за это». Священник сказал, что он охотно так и сделает. Затем священник и конунг расстались; конунг Кнут пробыл еще некоторое время на том пиру, и поехал оттуда на другой пир.
Данмёрк — большое государство и лежит очень разрозненно. Самая большая часть Данарики зовется Йотланд. Она лежит всего южнее у моря. В Хейдабё находится самая южная епископская кафедра в Данмёрке, и имеется в этой епископии триста пятьдесят церквей и сто тридцать кораблей конунгу для лединга287. Вторая епископская кафедра расположена на Йотланде там, где зовется в Рипар288. В этом епископстве есть триста двадцать четыре церкви и сто двадцать кораблей конунгу для лединга. Третья епископская кафедра находится на Йотланде там, где зовется в Ароссе. В этой епархии есть двести десять церквей и девяносто кораблей конунгу для лединга. Четвертая епископская кафедра на Йотланде зовется в Вебьёрге289. В этой епископии есть семьдесят церквей и пятьдесят кораблей конунгу. Лимафьорд зовется на Йотланде. Это большой фьорд и знаменитый. Он тянется с севера на юг. От северной части Лимафьорда узкий перешеек ведет на запад к морю, он зовется Перешеек Харальда290. Через него велел конунг Харальд Сигурдарсон перетащить свой корабль, когда он пытался избежать сражения с конунгом Свейном Ульвссоном, как говорится в саге о конунге Харальде291. К западу от Лимафьорда лежит то епископство, которое зовется Вендильскаги292 и поворачивает на север. Там находится пятая епископская кафедра в Данмёрке, в том месте, которое зовется в Йёрунге293. В этом епископстве сто пятьдесят церквей и пятьдесят кораблей конунгу. Йотландссидой294 зовутся все западные земли от Вандильскаги и на юг вплоть до Рипар. Между Йотландом и Фьоном проходит Медальфарарсунд295. На Фьоне находится шестая епископская кафедра в Данмёрке, в том месте, которое зовется в Одинсей296. В этом епископстве есть триста церквей и сто кораблей конунгу. Между Фьоном и Сьоландом проходит Бельтиссунд297. На Сьоланде находится седьмая епископская кафедра в Данмёрке, в Ройскелде298. В Сьоландской епархии пятьсот одиннадцать церквей и сто двадцать кораблей конунгу. К северу от Сьоланда проходит Эйрарсунд, а к северу от Эйрарсунда лежат Скани и Халланд. Епископская кафедра на Скани расположена в Лунде299. Это восьмая епископская кафедра в Данмёрке. В этой епископии триста пятьдесят три церкви и сто пятьдесят кораблей конунгу. Это самое богатое епископство во всем государстве конунга данов. Между этими землями, Йотландом и Скани, о которых только что говорилось, лежит много больших островов, которые еще не были названы. Самсей300 подчинен епископу Аросса; Хлесей301 — епископу Вебьёрга; они лежат к западу от Фьона. Алсей302 подчинен Хейдабё. Лаланд303, Эрри304 и Торслунд305, и Лангаланд306 — эти четыре острова подчинены епископу на Фьоне. Мён307 и Фальстр308 находятся под епископом на Сьоланде. Боргундархольм309 лежит в море к востоку от Скани. Это большое епископство, и относится оно к епископской кафедре в Лунде. Там находятся двенадцать конунговых усадеб310 и четырнадцать церквей. Все эти земли, которые сейчас были названы, принадлежат государству конунга данов, они обширны и имеют много жителей. В старое время эти земли были владениями многих конунгов311.
Рагнаром звали одного человека. Он был даном и родился на юге, на Йотланде. Он был богатым человеком и владел тем хутором, который прозывают Рагнарсстадир313 и который находится в епископстве Рипар. Там еще есть озеро, которое названо по его имени и зовется Рагнарссьор314. Рагнар был любимым другом конунга Свейна Ульвссона и постоянно служил ему, покуда оба они были живы. Эгилем звали сына Рагнара. Он был человеком выдающегося физического и духовного совершенства, выше и сильнее других людей, более воинственным, чем другие люди, и хорошим воином315.
Такое событие произошло в Данмёрке, что умер там на Боргундархольме один могущественный человек, которого звали Аки. Он управлял там двенадцатью усадьбами конунга, которыми тот владел на Боргундархольме316. Лежали теперь эти владения заброшенными, и не было в них управляющего. Были тотчас отправлены посланцы к конунгу Кнуту317, чтобы тот принял решение по этому вопросу, и были ему рассказаны эти новости. Просили они его поставить другого человека над этой областью.
В это самое время пришел к конунгу Кнуту Эгиль Рагнарссон и предлагает сделаться его человеком и служить ему верой и правдой. «Такие же обязанности были раньше и у моих родичей, — говорит он, — как Вам известно, господин». Конунг отвечает: «Ты — великий человек и благородный, и нет у тебя недостатка в мужестве, но ты не слишком удачлив. Однако, поскольку ты человек весьма энергичный, как мы знаем, то я, скорее всего, передам тебе в руки владение на Боргундархольме для управления. Ты должен будешь охранять эту землю и исполнять поручения конунга. Хотя мы и заберем себе три усадьбы из тех, что нам принадлежат, ты будешь управлять другими конунговыми усадьбами, которые есть у меня на Боргундархольме».
Эгиль принимает условия и становится властителем этой области. Вскоре он делается могущественным человеком, и у него было много людей, и был у него всегда при себе большой отряд. Он был щедр на имущество и жил роскошно, и всякое лето бывал в военном походе, и добывал большие богатства, и тратил их на содержание своих людей по зимам. Он был любим своими людьми. Он также доблестно и смело защищал эту область. И когда так продолжалось уже некоторое время, то много средств стало уходить на те расходы, которые у него были, поскольку он имел меньше дохода от конунга, чем те, кто находился там на королевской службе до него, да и расходов у него было больше. Это Кнуту не слишком нравилось, и он просил Эгиля уменьшить число своих приближенных и сказал, что он запретил грабежи внутри страны.
Однажды летом Эгиль собрался в путь из страны со своим войском, и было у него восемнадцать кораблей, и поплыл он в Виндланд. И как только он приплыл туда, начинает он воевать. Винды собрались все вместе, и было это огромное войско. Выступили они с этим войском против Эгиля, и когда они встретились, была там большая битва, и пало там много войска с обеих сторон. Эгиль отчаянно храбро шел в бой и бился мужественно. Они сражались на кораблях, и встал рядом с кораблем Эгиля тот корабль, на котором находился предводитель виндов. И когда битва была самой что ни на есть яростной и люди, казалось, не знали, кому суждено пасть, Эгиль перепрыгнул со своего корабля на шнеку318 виндов и напал на их предводителя, и нанес ему смертельный удар, и тотчас так же быстро перепрыгнул, не разворачиваясь, назад на свой корабль. После этого бросаются винды в бегство. Эгиль одерживает там славную победу и захватывает много добра.
Он был настолько изнурен, что почти потерял сознание. И когда он уже был у себя на корабле, он попросил дать ему попить. Слуга отвечает: «Здесь на нашем корабле сегодня днем был такой грохот, что все наши бочки разлетелись вдребезги и все запасы питья вылились в трюм». Эгиль говорит: «Но я же смогу это выпить». Слуга отвечает: «Нет, господин, — сказал он. — Потому что в основном это человеческая кровь из ран». Тогда Эгиль встает и снимает шлем с головы, и зачерпывает воду из трюма, и делает три больших глотка. После этого пускается Эгиль с победой в обратный путь и приплывает осенью домой в Данмёрк, и отправляется тотчас к себе на Боргундархольм. Больше этой зимой он не испытывает недостатка в средствах для содержания своего войска. Об этом стало широко известно, и дошло это до конунга Кнута. Конунг хвалит, как и другие люди, подвиг Эгиля и его победу, но мало говорит он о том, что ему рассказали про то, как пил Эгиль. После этого случая Эгиль получил прозвище и стал зваться Кровавый Эгиль.
А после того, как Эгиль пробыл некоторое время дома, отправился он к конунгу Кнуту. Конунг принял Эгиля достойно и расспросил о его поездках. Эгиль рассказывал обо всём, о чем спрашивал конунг, и было ему легко говорить об этом. Затем зовет его конунг для разговора с глазу на глаз и спросил, правда ли то, о чем ему рассказали, что он пил человеческую кровь. Эгиль отвечает: «В этом есть большая доля правды»; но говорит, однако, что раньше мало думал об этом. «Почему же ты поступил так плохо?» — сказал конунг. Эгиль сказал, что на него напала такая жажда от усталости и напряжения, что ему казалось, что он ее не вынесет, а больше пить было нечего. Конунг ответил: «Это очень тяжкий проступок и большое прегрешение против христианства, а утверждают, что мы сурово наказываем и за меньшие проступки. Но поскольку ты нам нравишься и поскольку твоя служба кажется нам хорошей по многим причинам, мы не будем на этот раз выносить тебе столь строгий приговор, какого многие могли бы ожидать. Хочу я дать тебе такой добрый совет, чтобы ты искупил свой грех перед Богом и прежде всего исповедался у священников, а затем принял епитимью. Несмотря на то, что наш закон был нарушен в данном случае, мы все же простим тебя. Хотя то, что ты выпил человеческой крови, не кажется мне меньшим преступлением, чем если бы ты употребил в пищу человеческую плоть». Эгиль пообещал конунгу, что он так и сделает. После этого Эгиль оставался еще несколько ночей319 у конунга, а прежде чем они с конунгом расстались, пригласил Эгиль конунга к себе на пир: «Я надеюсь, господин, — говорит он, — что мне это принесет удачу, если Вы посетите мое жилище»320. Он не пожалел слов, чтобы уговорить конунга принять его приглашение. Конунг пообещал приехать, когда пройдет зима. После этого едет Эгиль домой. Эту зиму он проводит у себя дома на Боргундархольме.
Конунг Кнут собрался весной в поездку на Боргундархольм. Эгиль подготовил там для него великолепный пир. Конунг Кнут приходит на пир с огромным множеством людей. Там был большой парадный зал, не уступающий по размерам палатам конунга. Он был весь изукрашен щитами. Конунг провел там три ночи на пиру, и был он очень весел, и был конунг в хорошем настроении. Эгиль преподнес конунгу на прощанье щедрые дары321. Конунг тогда сказал Эгилю: «Ну и как дела, Эгиль? — говорит он. — Ты исполнил то, о чем я тебе говорил в прошлый раз, что тебе нужно рассказать священникам о своем проступке и примириться с Богом?». Эгиль ответил: «Нет, господин, — говорит он. — Я забыл об этом». Конунг просил его не откладывать этого надолго. Эгиль говорит, что так и будет, и расстаются они друзьями. Эгиль пустился в военный поход летом и берет большую добычу. Возвращается он осенью домой и не едет в этот раз к конунгу.
Конунг Кнут узнал о том, что Эгиль снова был летом в военном походе, и ему это не понравилось, потому что он запретил людям грабежи и беспорядки в своем государстве. Конунг повелел Эгилю приехать к нему ближайшей зимой. Эгиль отправился к конунгу Кнуту, и принимает конунг его хорошо. Вскоре конунг и Эгиль повели между собой разговор, и спросил затем конунг: «Ты снова занимался грабежами этим летом, Эгиль?» — говорит он. Эгиль говорит, что так и было. Конунг отвечает: «Ты плохо поступаешь, пускаясь в викингские походы; это обычай язычников322, и я запрещаю тебе это делать. Еще мне говорят, что ты, как конунги, держишь при себе множество людей и ведешь себя совершенно в соответствии с королевским обычаем, и тратишь на них почти все свои средства, и отнимаешь чужое имущество, когда тебе не хватает денег. Ко мне приходят многие, кто жалуется на это и кто не желает подвергаться твоим нападениям и грабежам. Я хочу, — сказал он, — чтобы ты уменьшил число своих людей и не строил из себя человека большего по роду и происхождению, чем ты есть. Я хочу, чтобы ты во всем знал меру, если хочешь нам служить. Ну и как сейчас обстоят дела, Эгиль, — спросил конунг, — с тем, о чем я тебе не один раз напоминал и о чем ты должен помнить: ты искупил свой грех?».
Эгиль ответил тогда рассерженно: «Я надеюсь, господин, — говорит он, — что, хотя Вы и напоминаете мне часто об этом деле, все же я сам могу решить по своему разумению». Тогда отвечает конунг: «Теперь я понимаю, что сбудется то, что я сказал тебе в тот первый раз, когда тебя увидел: ты не сделаешься удачливым во всем человеком. Коль скоро ты сам пренебрегаешь своими собственными интересами в этом вопросе, я совершенно больше не хочу, чтобы ты мне служил, и отныне ты не будешь охранять мои владения». Эгиль ответил: «Вам решать, какие вейцлы дать мне, господин323. Но Вам может показаться удивительным, — сказал он, — если я не буду бедствовать, даже если у меня будут только мои собственные средства к существованию. Я не стану просить у Вас службы больше, чем Вы сами захотите мне предложить». Конунг ответил: «Не стоит тебе, Эгиль, изображать из себя такого большого человека, — говорит он. — Мне доводилось гнуть и более толстые шеи, чем у тебя. Думаю, что когда наша дружба закончится, тебе от этого будет хуже, чем мне. Есть у меня сейчас такое предчувствие, — сказал он, — что с тобой случатся вещи еще более серьезные, чем то, о чем мы уже знаем».
После этого расстались конунг и Эгиль без большой любви. Затем конунг Кнут поставил другого человека над Боргундархольмом, а Эгиль снял с себя управление этой частью государства. Эгиль сидел тогда дома на своем хуторе, и тем не менее у него не стало меньше людей. Напротив, у него было ничуть не меньше роскоши и даже еще больше людей, чем до того, как он выпустил эту область из своих рук.
В то время Норегом правил Олав Тихий, сын конунга Харальда Сигурдарсона324. Он был женат на Ингирид, дочери конунга Свейна Ульвссона и сестре конунга Кнута, и была сердечная дружба между зятем и шурином.
Случилось однажды летом, что некий корабль, большой и богатый, отплыл из Норега. Этим кораблем владели купцы, которые намеревались плыть в Эйстланд325 или куда-нибудь в другое место в Аустрвеге. Они поплыли сначала в Данмёрк, а затем на восток через Эйрарсунд и дальше на восток к Боргундархольму. Затем тот корабль пропал, так что о нем не было никаких известий, и не нашлись ни люди с этого корабля, ни грузы. Людям это казалось весьма зловещим, и было много предположений по поводу того, что же могло случиться. Олав, конунг Норега, послал просьбу Кнуту, конунгу данов, своему шурину, чтобы тот выяснил, что могло произойти с тем кораблем, и тот обещал это сделать.
Конунг Кнут собрался как-то раз на Боргундархольм на нескольких кораблях. Вместе с ним в поездке был Бенедикт, его брат, а также два брата, Свейн и Астрад. Они были данами, богатыми и знатными, и были известны по своей матери: их звали сыновьями Торгунны326. Торгунна, их мать, была дочерью Вагна Акасона. Эти братья были знаменитыми людьми, и были они близкими друзьями конунга Кнута. Были в поездке с конунгом Кнутом и многие другие хёвдинги, которые не названы327.
Конунг Кнут поплыл на Боргундархольм со своим войском, как только подул попутный ветер. Основной целью конунга было выяснить, не обнаружит ли он во время плавания что-то, относящееся к тому кораблю, который пропал из Норега, потому что конунг Кнут сильно беспокоился о нем и очень хотел узнать, что же случилось328. И когда они уже были недалеко от Боргундархольма, проплывали они мимо каких-то островов, и тогда конунг попросил причалить там к берегу, и так они и сделали. Затем они сошли на землю. Конунг Кнут пошел по берегу, и были там огромные камни. Конунг присмотрелся к этим камням, и заметил он, что всё там было красно. Конунг спросил у своих людей, что бы это могло быть. Они отвечают: «Вы лучше разберетесь, господин». Конунг ответил: «Я склонен думать, что некоторое время назад здесь был очень большой пожар. Может статься, сейчас выйдет наружу то, что мне давно приходило на ум и что касается нас с Эгилем. Не стоит скрывать, — говорит конунг, — что я думаю, что в этом повинен какой-то человек, и вскоре это выяснится. Больше нам здесь сейчас задерживаться незачем».
Затем конунг пускается дальше в путь. Он побывал на пиру недалеко от усадьбы Кровавого Эгиля. У Эгиля тогда было при себе так много людей, что дружина его была почти столь же велика, как у конунга. Люди очень дивились тому, как Эгиль мог кормить такое большое войско, когда он уже почти не занимался разбоем, потому что Эгиль бросил тогда воевать, но все же не испытывал недостатка в средствах на содержание своего войска. Люди много рассказали конунгу о нравах Эгиля и его людей, и оказалось, что конунгу это столь мало по душе, что он пришел в ярость от того, что узнал. В тот же самый вечер конунг велел напасть на Эгиля и назначил предводителем Бенедикта, своего брата, и были в поездке вместе с ним те два брата, Свейн и Астрад. Всего их было сто человек.
Ехали они, пока не добрались ночью до усадьбы Эгиля329. У Эгиля и его людей было в обычае пить до полуночи или даже дольше. И когда Бенедикт и его люди напали на усадьбу, они сразу же двинулись в пиршественный зал. Эгиль и его люди еще сидели там и пили, хотя большая часть уже ушла спать. Бенедикт со спутниками окружили зал. А когда Эгиль и его люди обнаружили врагов, они тут же схватились за оружие и приготовились обороняться. Бенедикт говорит, что лучшим выходом для них было бы сдаться. Как только Эгиль понял, что численное превосходство на их стороне, он вышел и отдал себя в их руки. Был он затем взят в плен, и отправился Бенедикт с ним к конунгу Кнуту, а сыновья Торгунны остались там с несколькими воинами и должны были проследить, чтобы никто из людей Эгиля не смог бежать.
А когда Эгиль предстал перед конунгом, тогда заговорил конунг: «Много времени прошло с нашей предыдущей встречи, Эгиль, — сказал он. — Не буду скрывать от тебя, что я хотел бы, чтобы эта наша встреча была последней». Эгиль ответил: «Всё теперь в Вашей власти, господин. Все же я полагаю, — говорит он, — что никто не назовет Вас лучшим правителем или бо́льшим конунгом, если Вы убьете неповинных людей». Тогда ответил конунг Кнут очень спокойно: «Я сейчас должен буду, Эгиль, — сказал он, — понести полную ответственность за свои поступки. Если я убью невиновных людей, то я должен буду ответить за это перед Богом. Но все же ты сейчас в таком положении, Эгиль, — сказал он, — что твои дерзость и упрямство тебе не помогут. Сейчас мы тебя схватили. Теперь тебе надо будет рассказать нам, как всё произошло, как бы ни было неприятно об этом говорить. Мы сейчас всё выясним: ты нам сейчас расскажешь о тех корабельщиках, которых, как мы полагаем, ты и твои люди убили и чье имущество присвоили. Это довольно долго держалось в тайне. Но мы, — сказал конунг, — побывали в том месте, где, как мы думаем, это произошло».
Эгиль понял тогда, что у него нет другого выхода, кроме как рассказать о том, что случилось и как было дело, поскольку он знал, что многим из его людей тоже было об этом известно и что некоторые из них могут рассказать обо всем, если их очень настойчиво об этом спрашивать. Тогда Эгиль сказал: «Когда тот самый корабль, которым Вы интересуетесь, встал в виду тех самых островов, на которых Вы побывали, мы следили за их плаванием. Там очень мелко на большом расстоянии от берега, а они, нордманны, об этом не знали, так как им это место было незнакомо, и ночью вода ушла из-под их корабля. Тогда отправились мы с моими людьми, — сказал Эгиль, — и напали под утро на тот торговый корабль. Короче говоря, мы сначала схватили и связали всех людей, которые были на том корабле, затем разграбили все добро, вывели корабль на плоские камни и подожгли его, и сожгли всё вместе — людей и корабль — так, что не должно было быть видно ни следа всего этого, за одним лишь исключением, что камни с тех пор стали красными».
И когда Эгиль сказал это, заговорил конунг Кнут: «Вот и оказалось, как я и предполагал, что ты заслуживаешь смертной казни. Глядите сейчас, добрые люди, — сказал конунг, — как мы накажем такое злодеяние». Там присутствовало при этом много родичей Эгиля, которые были людьми весьма уважаемыми, и они предлагали за него деньги, чтобы освободить его. Конунг отвечал: «Никогда обо мне не скажут, что я до такой степени предал свою веру, что за деньги или по причине дружбы с некоторыми людьми стал судить нечестно. Разве не было бы основанием для смертного приговора, если бы был убит лишь один человек? Здесь же убиты многие, а убийца с тех пор живет почти исключительно на то, что было им украдено». Тут было не на что возразить, да и никто не решался противоречить конунгу. После этого Эгиля увели в лес; соорудили там виселицу и вздернули на ней Эгиля.
Затем конунг отправился в ту усадьбу, которая принадлежала Эгилю, и велел тогда подвергнуть наказанию его людей: некоторых он повелел убить, а некоторых покалечить, некоторых он изгнал прочь из страны, но никому он не позволил остаться безнаказанным из тех, кто хоть как-то был причастен к этому замыслу, и уничтожил он таким образом эту банду разбойников330. Этот поступок вызвал, однако, недовольство многих, поскольку Эгиль был человек знатный и у него было много родичей. После этого у хёвдингов начался разлад с конунгом, они сильно ожесточились против него, и многие люди затем последовали за ними. Они считали, что он могуществен и жесток в расправе, а они давно уже привыкли к независимости.
Случилось как-то раз, что Кнут, конунг Данмёрка, и Олав, конунг Норега, договорились о встрече друг с другом. Они встретились у Эльва и радушно приветствовали один другого. После этого у них были беседы и встречи, и было между ними полное согласие.
Во время одной из их встреч конунг Кнут повел разговор с конунгом Олавом: «Я тут подумал, свояк Олав,331 — сказал он, — если Вам это предприятие не покажется бесполезным, собрать лединг из страны и вспомнить о том государстве, на которое мы, родичи, как кажется, можем законно претендовать, и это владения в Энгланде. У наших предков были там большие владения, о чем Вы не можете не знать, и получили они там большую власть и успех, потому что Кнут Могучий, мой родич, подчинил себе весь Энгланд и правил в этом государстве до самой своей смерти, а его сыновья — после него. Теперь мы хотели бы, свояк Олав, получить в этом деле Вашу поддержку. Мы Вам предложим такой выбор: Вы возглавите эту поездку, поскольку у Вас есть много поводов для мести англичанам332, и тогда мы окажем Вам поддержку со стороны нашего государства; или я мог бы возглавить поход от лица нас обоих, а от Вас получить в таком случае помощь и большое количество людей, хотя это и будет менее выгодно».
Тогда ответил конунг Олав: «Это дело, о котором Вы тут в течение некоторого времени говорили, конунг Кнут, кажется нам многообещающим. Действительно, Ваши родичи имели счастье получить там большой почет. Но иначе обстоит дело с нашими родичами, поскольку мы там понесли такие людские потери, что никогда не сможем их возместить. Сейчас мы очень хорошо знаем и помним, что, когда конунг Харальд, мой отец, собрался в путь из страны, все люди говорили, что никогда из Норега не отправлялось ни в один поход более доблестного войска; и к тому же оно было во всех отношениях гораздо лучше снаряжено для похода, чем сейчас есть возможности в стране. Сейчас не нашлось бы, даже если попытаться их найти, людей, равных тем, которые были вместе с ним. И все же самое большое отличие — в том, каким предводителем был конунг Харальд, который вел то войско, и каков я сам. Исходя из того, насколько тяжелым был тот поход, мы не должны пытаться столь серьезно испытывать судьбу, чтобы бороться за власть в Энгланде. Но поскольку Вы, конунг Кнут, не меньше заботитесь о моей чести и пользе, чем о Вашей собственной, то хотим мы дать Вам для этого похода шестьдесят больших кораблей и отобрать на них людей из моих личных дружинников — самых храбрых и самых что ни на есть хорошо экипированных, и ни один из кораблей и никто из людей не будет отобран с меньшей тщательностью, чем если бы я сам был во главе этого предприятия».
Конунг Кнут ответил: «Это — щедрое предложение, как я и ожидал, и эти условия мы принимаем, и пусть Бог решит, чем всё это закончится». Они говорили о многом другом, о том, как власть переходила то к Норегу, то к Данмёрку, и протекали все беседы между ними дружески. Было тогда решено, что конунг Кнут отправится в военный поход в Энгланд. Было там высказано много предположений о том, как пройдет этот поход.
После этого расстались конунги дружески и обменялись дарами333. Отправился конунг Олав на север в Норег, в свое государство, а конунг Кнут — на юг в Данмёрк, в свое государство.
Конунг Кнут тотчас велел собирать ополчение по всему своему государству, и указывает, какого размера войско должен выставить каждый округ, и говорит, что всенародное ополчение выступит в поход весной, как войско, так и корабли334. Зимой там были большие приготовления по всей стране. Снаряжает теперь каждый конунг свое войско по своим средствам. Ярл Эйрик собрался в этот поход с конунгом Кнутом, своим братом, а с ними и все другие могущественные люди в стране захотели тогда принять участие в этом походе.
Ранней весной конунг Кнут велел войскам соединиться и собраться всем вместе в Лимафьорде335. В это время подошло, согласно тому, как было условлено, войско нордманнов, которое конунг Олав послал конунгу Кнуту, и было это самое доблестное войско и во всех отношениях хорошо снаряженное. Они тоже приплыли к Лимафьорду, поскольку знали, что там уже собрались даны. И вот стягивается вместе ополчение данов, и была это огромная масса народу. Конунг Кнут тогда еще не приехал, хотя он и послал к ним людей и велел проинспектировать лединг, и просит людей из лединга подождать его, и говорит, что долго им ждать не придется.
Прошло уже целых семь ночей, а конунг так и не приехал, и людям совсем не нравилось, что его всё нет. А то было причиной того, почему он не приехал, как было условлено, что к нему пришли некие люди, которые сказали, что винды собрали войско и собираются летом напасть на Данмёрк и отомстить за то зло, которое им причинил Кровавый Эгиль336. Конунг размышляет над этими обстоятельствами и принимает решение послать людей к тем виндам с предложением мира, просить их не грабить в его государстве, говоря, что им будет не по силам вести войну против него. «Ведь многим людям в результате этого будет нанесен большой урон и ущерб. Я хочу, — сказал конунг, — чтобы мы заключили мирный договор между нашими землями так, чтобы никто не нападал на другое государство». Вскоре отправились послы к виндам, и конунг сказал, что будет ждать их семь ночей, поскольку он не хотел покидать страну, пока не узнает, что это немирье закончилось.
Вот проходит неделя, а послы не возвращаются. Даны теперь думают, что они слишком долго ждут конунга там, где их собрали, и люди испытывают большие неудобства. Им кажется крайне невыгодным, что такое большое войско держат в одном месте без дела, и хёвдинги произносят долгие речи по этому поводу, и решают они отправить людей к конунгу, и просят они пуститься в эту поездку Олава, конунгова брата. Тот не хотел ехать и сказал, что, по его мнению, конунг сам решит относительно своих передвижений, «как бы вы, даны, ни жаловались. Я также думаю, что он не слишком прислушается к моим словам. Конунг — плохой слушатель, что бы ему ни говорили, и очень своенравный, а вы, даны, часто не верны своему слову, и не очень на вас можно положиться».
И хотя Олав так говорил, все же согласился он на уговоры своих друзей и пообещал пуститься в путь. Он отправился вместе с несколькими людьми к конунгу Кнуту, своему брату. Как только конунг Кнут увидел Олава, своего брата, он тотчас сказал своим людям: «Схватите Олава, — говорит он, — и наденьте ему оковы на ноги и также на руки, и уведите его прочь, и позаботьтесь о том, чтобы он не сбежал, так как я не хочу ни слова слышать из того, что он говорит». Многим показалось странным, что конунг велел это сделать. И все же люди так напугались его слов, что никто не осмелился нарушить его приказ.
На следующий день конунг Кнут повелел людям отвезти Олава на запад во Флемингьяланд к герцогу Балдвину, своему тестю. Конунг Кнут был женат на дочери герцога, которую звали Эдла; у них был сын, которого звали Карл337. Конунг Кнут велел тогда передать Балдвину, чтобы тот хорошенько приглядывал за Олавом и не позволял ему снимать те оковы, что на него надеты, разве что он сам даст на это разрешение338. Многие люди ответили на то, что говорил конунг Кнут, и сказали так: «Нам кажется, господин, что приговор, который ты вынес этому человеку, слишком суров, поскольку мы не видим достаточных оснований для того, чтобы отправить его в такое заточение». Конунг отвечал: «Не собираюсь я прилюдно выносить обвинения Олаву, и только всемогущий Бог знает, можно ли его в чем-либо винить. Может статься, — говорит он, — что и вы лучше, чем я, знаете, что из себя представляет Олав. Но я полагаю, — сказал конунг, — что немного времени пройдет, прежде чем Олав сам продемонстрирует, кто он такой»339.
Назначенные люди поехали с Олавом на запад во Флемингьяланд, как приказал конунг, и приехали к герцогу Балдвину, и передали ему на словах поручение конунга Кнута и соответствующие верительные знаки340, чтобы герцог принял Олава Свейнссона. Герцог сделал так, как его просил конунг Кнут: он посадил Олава в высокую башню и поставил людей стеречь его. Это была хорошо охраняемая тюрьма. Находится Олав там некоторое время.
Теперь нужно рассказать о тех людях, которые сопровождали Олава Свейнссона к конунгу Кнуту. Они были очень напуганы тем, сколь неудачной была — как они видели — поездка Олава. Они бросились бежать прочь и пришли туда, где стояло всё войско, и рассказали людям те новости, которые случились во время их поездки, и сказали также, что конунг никогда сюда не приедет. «Вот он нам и показал, — говорят они, — что он за человек. Он совершил такое чудовищное деяние, что даже лучше, что о нем не слышали. Он схватил своего брата, ни в чем неповинного и достойного хёвдинга, и заковал его в кандалы. Мы думаем, что он сделал это потому, что боялся, что хёвдинги скорее захотят видеть конунгом Олава, нежели его самого, а тогда могущественнее будет государство в Данмёрке и люди тогда не будут жить в таком притеснении».
Этот рассказ произвел на людей сильное впечатление, и стали хёвдинги устраивать тинги и назначать встречи, и говорили о том поступке, который конунг Кнут совершил, и каждый говорил тогда, что думает. Было там несколько хёвдингов, которые говорили напрямик, что никогда Данарики не будет процветать, пока здесь правит конунг Кнут. Но было много больше других, тех, которые не выступали открыто против конунга Кнута. Так что простые люди могли обсуждать это, даже если они были того же мнения, что и другие. Было теперь много совещаний о том, как поступить с тем войском, которое там собралось, если конунг так к ним и не приедет. Долго они говорили об этом, и бо́льшая часть хёвдингов призывала распустить войско и весь тот большой лединг, который был созван, и позволить людям отправиться по домам. Толпа бондов вскочила на ноги, как один человек, проклиная тех, кто хотел еще дольше оставаться там. И сказали многие, что их принудили принять участие в этом лединге. Нордманны просили их подождать и потерпеть немного и не считать обещание своего конунга обманом и сказали, что он скоро может появиться. Даны же кричали, не соглашаясь с этим, и говорили, что нордманны могут оставаться там и голодать дальше столько, сколько им захочется.
Вслед за этим распался лединг, и уплыли все даны прочь, каждый к себе домой, считая, что чем скорее они будут дома, тем лучше. И только распался лединг, как конунг Кнут пришел в Лимафьорд, а там стояло только войско нордманнов. Они тотчас отправились к конунгу и оказали ему самый теплый прием. Конунг был в ярости на данов за то, что те распустили лединг, и сказал так: «Сейчас даны продемонстрировали, насколько они нам верны, но когда-нибудь мы им отплатим за это». Конунг был в крайнем гневе, но все же речь его была сдержанной, как это ему удавалось всегда, даже если случалось то, что ему очень не нравилось. Нордманны предложили конунгу свою помощь, чтобы отправиться туда, куда он пожелает. Конунг ответил, что они повели себя хорошо и храбро и что они достойно исполнили приказ своего господина и повелителя. Он попросил их вернуться домой в Норег и просил их принять его большую благодарность за то, что они пришли туда; «а мы тут с данами сами разберемся». Вскоре нордманны уплыли домой на север в Норег.
После этого пускается конунг Кнут в путь на Сьоланд. У него тогда было великое множество людей. И тогда же пришли туда к нему те люди, которых он посылал в Виндланд. Они рассказали ему такие новости, что винды готовы заключить договор и поддерживать мир с конунгом Кнутом, а что войско они собрали в виду своих берегов, так как считали, что ему нельзя доверять. И еще им сказали, что конунг Кнут собирается повести в Виндланд то огромное войско, которое, как им стало известно, он созвал. Они хотели быть наготове и защитить свою страну, если бы на нее было совершено нападение. Сейчас же они посылают слова дружбы Кнуту, а с ними вместе достойные дары. И был конунг Кнут очень сильно обрадован этими новостями.
После этого поплыл конунг Кнут на юг, на Фьон и созывает там тинг с бондами, и сурово выговаривает им за то неуважение, как он это называет, которое они выказали по отношению к нему, говоря, что за это они будут здесь поставлены в суровые условия. Ярл Эйрик приплыл со Сьоланда вместе с конунгом Кнутом, своим братом. Ярл защищал интересы бондов перед конунгом и сказал, что бонды не хотели причинить конунгу никакого зла; «и, как вы знаете, господин, — сказал он, — простые люди слушают то, что говорится, и думают, что тот план самый удачный, который только что предложен; и вот единственная новость, которая до них дошла, господин, это то, что Вы никогда не приедете к тому войску, которое там было собрано». В том же духе ярл долго и храбро ведет дело от имени этих бондов. Но конунг был весьма зол, и с ним невозможно было разговаривать. И все же он сказал, что надо прийти к согласию с бондами и что он сам примет решение, как поступить с ними. Вскоре пришли к конунгу те, против кого он выдвигал самые серьезные обвинения, и предложили ему самому решить дело341. Конунг наложил наибольшие штрафы на тех, чья вина ему была очевидна. Многие в результате этого лишились немалых богатств, и многим эти условия казались слишком тяжелыми, и все же они считали лучшим решением дать конунгу самому определить им наказание, коль скоро так случилось. Конунг Кнут не пощадил их, потому что он выносил приговор всякому, кого считал виновным, будь тот богат или беден. Однако хёвдингам казалось, что это уже чересчур, и это вызывало их сильное недовольство, хотя ни один из них не решался выступить против конунга342.
После этого поплыл конунг Кнут на юг на Йотланд, и пришло там к нему большое войско. Едет теперь конунг с большой пышностью по стране, и у него гораздо больше людей, чем когда-либо бывало у датских конунгов. Он велит устраивать для себя пиры там, где он собирается остановиться, и все расходы возлагает на бондов. В некоторых местах конунг останавливается на короткое время, а в тех местах, где ему это кажется необходимым, — на более долгое время. В каждом хераде343 созывал он тинги с бондами и поднимает все тот же вопрос, выдвигая против них обвинение. Он утверждает, что они опозорили его, когда не выказали ему того повиновения, которое должны были. Конунг выступает против бондов долго, красноречиво и непреклонно, и много такого было в его словах, что содержало обвинения против них. Бонды отвечали за себя и отрицали все обвинения. И все же, с другой стороны, они понимали, что не стоит им вступать в единоборство с конунгом Кнутом. Было с ним к тому же огромное множество людей, так как он призвал к себе многих хёвдингов. Были там тогда с конунгом Кнутом ярл Эйрик, его брат, и Бенедикт, конунгов брат344, Свейн и Астрад, сыновья Торгунны. Были там также с конунгом Кнутом два брата: одного звали Пальмар, а другого Блаккмар. Они были побратимами королевы Эдлы, на которой был женат конунг Кнут. Они были крупными и сильными людьми и большими храбрецами, и конунг Кнут их очень высоко ценил345. Много было с конунгом и других знатных людей.
Одного человека звали Торд Кастрат, а другого — Толар Игральная Кость. Они были управляющими конунга Кнута на западе в Вандильскаги, там, где зовется Хьяррандасюсла346. Это крайний мыс на западе Йотланда. Эта область очень бедна по сравнению с другими областями в Данмёрке. Ярл Асбьёрн и Эйвинд Бобёр были оттуда родом. Те места, где они родились, зовутся Асбьярнарбудир и Эйвиндарбудир347.
Торд и Толар узнали, что конунг Кнут находится на Йотланде, а также, что, где бы он ни проезжал, он устраивает тинги, созывает на них народ и назначает очень большие платежи348. Они также узнали, что он собирается поставить те же условия, что и другим людям, жителям Вандильскаги, и что он идет туда с тем огромным войском, которое он собрал. Узнав эти новости, Торд Кастрат велит устроить тинг и приглашает на него всех тех, кто мог там дать наилучший совет и кто отвечал за свои слова. И когда тинг собрался, пришло на него очень много людей349.
Тогда поднялся Торд Кастрат и заговорил, и сказал так: «Вы, должно быть, уже знаете, что конунг ездит здесь по стране с грабежами и разбоем. К тому же с ним большое войско и масса людей, и многим он уже причинил вред, но надо надеяться, что хуже всего он делает самому себе, поскольку, как мне с достоверностью стало известно, с ним мало бесстрашных людей. Это вполне возможно и потому, что мало кто из доблестных мужей, желающих показать себя храбрецами, пойдет к нему на службу из-за того, что он человек вероломный и алчный настолько, что не знает меры, и можно его по праву называть скорее викингом, нежели конунгом. Сейчас он убил нескольких хёвдингов и представил их как преступников, так что их родичи не получат за убийство никакого возмещения. А некоторых он выгнал из страны совсем ни за что. А всех остальных он подверг угнетению и рабству. Но этому угнетению и рабству никогда не будет конца в этой стране, покуда он жив. Удивительно, что ни у кого не хватило силы воли или храбрости выступить против всех тех злодеяний, которые он творит. Сейчас я объясню, что у меня на уме: я не хочу больше терпеть его притеснения. Я думаю, что не годится тем бедным людям, которые сейчас находятся здесь с нами, принимать от него такие же мучения, как уже произошло с людьми в других местах. Сюда, как вы знаете, трудно добраться из-за больших болот и озер, и если вы согласны со мной, тогда мы не будем сидеть дома и ждать, покуда лишимся своих прав. Хочу я теперь, чтобы вы высказали тотчас ваше суждение о том, согласны ли вы с тем, что я хочу предпринять, или же вы хотите поступить как-то иначе». Они сказали, что будут полагаться на его благоразумие в этом трудном деле; «мы уже давно поняли, что твоя дальновидность нам очень полезна».
Торд отвечал: «В этом очень трудном деле, каковым оно мне видится, я хочу получить от вас не просто общее согласие, поскольку мне приходит на ум, что если бы конунг Кнут посетил нас и имел бы с вами разговор, он бы так изложил свое дело, что вам бы показалось, что всё, что он говорит, — правда, ибо он человек красноречивый и хитрый и к тому же очень лживый. Он может вас перехитрить, и вы этого даже не заметите, если будете слушать то, о чем он станет вам говорить. Вот я и хочу, чтобы вы полностью доверились мне и чтобы каждый человек, который хоть чем-нибудь владеет, передал мне все свое имущество, с тем чтобы я отвечал за его сохранность до того как это дело разрешится. Большего доверия от вас, чем это, я не требую. И если вы будете верны мне и исполните то, о чем мы с вами договорились, — как, я верю, вы и поступите, — то вы получите назад все свое добро. Если же вы потеряете веру в меня и позволите конунгу узнать об этом плане, тогда моя судьба предрешена, а вам он сохранит жизнь, хотя и подвергнет суровым наказаниям, и будет считаться, что основания для этого имеются».
Тогда ответил Толар Игральная Кость: «Мы знаем, чего хотят все люди, и знаем, что никто не захочет подчиниться конунгу, хотя он и считает, что настолько силен, что может пройти войной по всей этой земле. Таково наше желание, чтобы сейчас было принято быстрое и хорошее решение. Мы хотим, Торд, чтобы ты взял на себя обязательства и встал во главе этих людей, поскольку ты самый умный из всех нас».
Тогда Торд спросил: «Действительно ли таково желание и согласие всех тех людей, которые здесь сейчас собрались?». Они заверили его, что так оно и есть. «Тогда первое, что я предложу, — сказал Торд, — это чтобы мы оставались в полном сборе, чтобы никто из тех, кто сюда пришел, не смел уходить отсюда прочь, а лучше бы к нам еще присоединились люди. Далее давайте отправимся к той реке, которая окажется на пути конунга Кнута, если он захочет прийти к нам сюда. И если они двинутся сюда к нам, то мы перегородим им путь в районе брода».
После этого был распущен тинг, и пустились они в путь со всем тем войском, и ехали, пока не достигли той реки. Там они узнали такие новости, что конунг Кнут был на пиру недалеко оттуда, в том месте, которое зовется в Сэваренди350. Это во внутренней части Лимафьорда. Они отправили тогда соглядатаев, которые должны были выяснить, сколько людей у конунга Кнута и что он собирается предпринять.
Конунг Кнут находился на пиру в Сэваренди, как уже было сказано, и собирается отправить послов на запад к жителям Вандильскаги, и хочет потребовать от них таких же платежей, как и в других местах. А сам он ехать не хочет, потому что ему сказали, что путь туда нелегок. Конунг Кнут назначил в эту поездку Свейна и Астрада, сыновей Торгунны, и было у них с собой шесть десятков людей. Они тогда ничего не знали о сборе войска жителей Вандильскаги351.
Братья пустились в путь и ехали, пока не достигли какой-то большой реки. На другом берегу реки было значительное скопление народа. Все эти люди были вооружены, держались весьма воинственно и начали стягиваться к берегу в районе брода, как только увидели, что кто-то подъезжает к реке. Тогда сказал Свейн, сын Торгунны: «Эти люди идут прямо нам навстречу, чтобы принести нам подати. Они, должно быть, поняли, что нам эти места незнакомы, и поступили гораздо лучше, чем кое-кто ожидал. Мы должны замолвить за них словечко352, когда вернемся к конунгу». «Не знаю, не знаю, — сказал Астрад. — Мне они не кажутся такими надежными, как тебе».
Торд и его люди услышали, о чем те говорили. Тогда произнес Торд Кастрат: «Не спешите радоваться, так как я надеюсь, что вы получите от нас такую плату, какой вы заслуживаете. Просто невероятно, что вы решили лишить свободы весь народ. Однако есть надежда, что и вам самим достанется. Эти люди более терпеливы, чем могло бы показаться, но вам с вашей тиранией больше повезет в другом месте, нежели здесь. Ну, идите же к нам, если у вас хватит духу».
Тогда ответил Свейн, сын Торгунны: «Эти люди говорят громкие слова. А что бы тебе казалось разумным предпринять? Решимся мы перейти реку?». Астрад ответил: «Сейчас все идет, как я и предполагал: они вряд ли принесут нам ту плату, которая нас обрадует. И не кажется мне разумным ехать сейчас верхом к реке, так как у них там собралось большое войско. Но зато нам теперь стали ясны их намерения». Свейн ответил: «Тогда конунг посчитает, что мы не выполнили его поручения. Да так оно и будет, если мы не вступим в бой с ними и если тотчас бросимся бежать, наслушавшись их громких слов. Эти люди могут испугаться, если мы двинемся на них, и нам конечно же надо поторопиться». Они просят его действовать по своему усмотрению. Вскоре скачет Свейн со своими людьми к реке, а противники тотчас начинают стрелять в них и швырять в них камни. Не быстро им удается продвигаться. Щиты их были разбиты камнями, а сами они были изранены стрелами. Тогда заговорил Астрад: «Давайте повернем назад, — сказал он, — и лучше бы нам это сделать поскорее». Свейн сказал, что никогда этого не случится, чтобы они повернули с таким позором, и пришпорил свою лошадь. Тогда ухватился Астрад за поводья и развернул лошадь под ним, и не позволил ему поступить так, как тот хотел, поскольку он понимал, что это было самое безнадежное предприятие. Он был человеком чрезвычайно сильным, и Свейн, хоть и брыкался, не смог оттолкнуть его. Повернули они тогда назад вместе со всеми своими спутниками.
Свейн был в ярости, и поехали они тогда назад тем же самым путем, и пришли к конунгу Кнуту, и рассказали ему все свои новости. Конунг был тогда уже готов покинуть пир в Сэваренди. Конунга рассердил этот рассказ. Свейн был совершенно взбешен, он просил конунга послать ратную стрелу353 по всем соседним областям и собрать к себе войско, и отправиться против этих людей, и сражаться с ними, и выгнать этих жалких людишек. «Это невероятно, — сказал он, — что эти люди, которые ничего из себя не представляют, встали на путь войны и выступили с оружием против Вас. С ними надо обойтись так, чтобы они долго еще об этом помнили». Конунг ответил: «Ты сейчас в гневе, Свейн, и они этого заслуживают, но все же мы должны здесь принять другое решение и сражаться, сберегая своих людей. Мы снова отправим к ним посланцев, и тогда это немирье, должно быть, прекратится. А я поплыву на север на Фьон354, как и собирался».
Конунг зовет к себе хёвдинга, которого звали Толи. Он был знатного рода и самый учтивый, а возраста юного. Конунг сказал ему: «Ты должен поехать к тем людям, которые, как нам говорят, хотят выступить против нас. Скажи им, чтобы они разошлись по своим домам и распустили свое войско. Пусть затем те, кто стоят во главе их, приедут ко мне, и тогда мы с ними заключим договор».
После этого расстаются они с конунгом Кнутом. Едет конунг до тех пор, пока не приезжает на север на Фьон, и ездит там по пирам. Толи тоже отправился в свою поездку, и было у него с собой шестьдесят человек.
О поездке Торда Кастрата и его людей следует сказать, что они двинулись тогда тем же самым путем, которым уехали Свейн и его люди после встречи с ними, и довели до всеобщего сведения, что собираются повести это войско против конунга Кнута, от чего толпа пришла в сильное возбуждение. Как только люди узнавали эту новость об их восстании, тотчас каждый пускался в путь оттуда, где он находился, и говорили, что тоже хотят быть в войске. Вскоре это была огромная толпа, и куда бы они ни приходили, везде они имели всё то, что им было нужно.
Об этом узнали люди конунга — Толи и его спутники. Они тогда подходили к одной деревушке, когда увидели это войско, и было это зажиточное место. Толи идет тогда в поселение, а его люди просили его быть очень осторожным и беречь себя. Они говорили, что, как им кажется, если бы во главе войска были предводители, они бы не позволили творить бесчинства. Тут Толи поднимается на одну башню, что была там в том месте, и с ним еще несколько человек. Он хотел посмотреть, как мимо будет проходить то войско. Еще он хотел как можно точнее представить, сколь велико то войско. Он собирался также говорить оттуда по поручению конунга.
Торд и его люди еще раньше узнали, что конунг направил к ним своих посланцев, и теперь им было известно, где те находятся. Вот подходят они теперь к этому поселению и останавливают там войско. Торд спросил, нет ли там где посланцев конунга. Ему ответили, что они там и что они хотели бы с ним встретиться. Торд вошел тогда в то поселение с большой толпой людей и двинулся прямо туда, где Толи был на башне, и спросил, что за новости тот хочет сообщить. Толи так начал свою речь: «Куда ты собираешься повести это войско? Многим хотелось бы знать, почему ты взял на себя подготовку к немирью здесь внутри страны. Ты сейчас расскажешь нам откровенно, что ты собираешься предпринять». Торд отвечал: «Ты совершенно прав, Толи, что у меня хватит благородства и решимости рассказать тебе об этом, хотя ты и большой друг конунга. Мы не для того затеяли этот поход, чтобы останавливаться, пока не встретимся с конунгом, если он, конечно, осмелится дождаться нас. А если наша встреча будет проходить по нашему замыслу, не хотели бы мы, чтобы он смог потом рассказывать об этих событиях». Тогда ответил Толи: «Это — весьма неудачное намерение, и вам самим достанется, и поделом, если вы будете упорствовать в этом. Лучше делайте то, что следует, и оставьте как можно скорее этот неблагоразумный план. Совершенно невозможно ненавидеть такого прекрасного господина и правителя, как тот, что у нас есть. Давайте будем служить ему как можно лучше. Это — наш долг, потому что наш конунг — могущественный и решительный, преданный и высоконравственный, мудрый и щедрый, и во всех отношениях самый выдающийся человек. Опыт покажет, что более правы те, кто хорошо говорит о конунге, нежели те, кто порицают его. Таково теперь предложение конунга Кнута ко всем тем людям, которые являются его подданными, но повели себя противозаконно по отношению к нему, что он гарантирует им мир. Он хочет, чтобы люди положились на его власть и милость, как и должно быть. Он хочет соблюдать с вами, даны, закон и старое земельное право, но в обмен на это хочет иметь ваше послушание и преданность. Вот подумайте теперь, что вам подходит. Хотя вам теперь кажется, что у вас большая сила, потому что вас много, все же ваша удача не сравнится с удачей конунга Кнута355, ибо так уже случалось с теми, кто были более значительными и могущественными, чем вы. Ради Бога, благородные люди, и ради вашей собственной пользы, — сказал он, — прекратите сейчас же эти беспорядки и вернитесь к миру с вашим конунгом. Вам это дастся легко, как только он увидит, что вы осознаёте, что зашли слишком далеко, поскольку он в каждом случае являет тем больше милосердия, чем больше, как он понимает, было сделано против него. Мы тоже поддержим вас в этом деле, насколько сможем, если вы сейчас решитесь поступить так, как я советую». Когда Толи закончил свою речь, ответил Торд Кастрат: «Этот человек говорил много и долго, и большей частью — неправду. На самом деле он — обманщик, и вы не должны верить его словам. Конунг поручил ему изложить свое дело и полагает, что люди доверятся ему. Давайте же не обращать внимания на то, о чем он толкует».
Но многие люди заявили, что Толи, по их мнению, говорил хорошо и что было бы разумным прислушаться к его увещеваниям и примириться с конунгом. И когда Торд почувствовал, что его войско пришло в нерешительность, схватил он копье из руки одного человека, который стоял позади него. Он метнул копье вверх, на башню, где стоял Толи, и попал ему в живот, так что тот тут же и умер. Многие люди посчитали, что это была большая потеря.
После этого Торд и его люди продолжили свой путь, пока не пришли в Сэваренди, где до того был на пиру конунг Кнут. Там располагалась богатая королевская усадьба, и приглядывал за ней управляющий конунга. Они тотчас убили того управляющего и разграбили все имущество. Они узнали, что конунг Кнут уплыл на север на Фьон и было у него не больше людей, чем раньше. Тогда послали они слово тем хёвдингам, которые были там поблизости, и могучим бондам и велели рассказать им, как развивается их план, прося их не забывать о тех обидах, которые им нанес конунг Кнут. Они призывали этих людей поскорее пуститься в путь, чтобы конунг не успел собрать к себе войско до того, как они с ним встретятся. Всем казалось странным, что эти люди, которые ничего из себя не представляли, решились на такое рискованное предприятие.
Тут выяснилось, как раньше было написано, что многие хёвдинги были весьма враждебно настроены против конунга Кнута, так как они не признавали его прав. В результате многие были готовы восстать против него, и их не требовалось дополнительно к этому подстрекать. Снарядился тут каждый, кто слышал эти новости. Буквально за несколько дней собралось такое огромное войско, что едва можно было всех сосчитать. Было тогда в этом войске много могучих хёвдингов. Туда пришел Асбьёрн Ярл Островных Данов и Эйвинд Бобёр356, потому что до этого в войске Торда было много их родичей, друзей и знакомых, которые приплыли с запада из Вандильскаги. Вскоре они всё обсудили и приняли решение, что это войско следует повести на север на Фьон против конунга Кнута и лишить его жизни. Вызвался тогда ярл Асбьёрн быть предводителем этого войска. Затем отправились они с этим войском на север в Рандаросс357 и оставались там несколько ночей. Туда к ним подошло еще много войска.
Конунг Кнут был на севере на Фьоне, когда он узнал о гибели Толи и о том войске, которое хёвдинги собрали против него, а также о том, что их войско огромно, и об их речах про то, как они собираются с ним встретиться. Он отправил тогда посланцев и призвал к себе войско из разных округов, и угрожал высокими штрафами за неучастие. Но ответ от всех был один и тот же: они не поддержат ни конунга, ни бондов. Конунг Кнут отправил людей также к королеве Эдле, своей жене, и просил ее как можно быстрее покинуть страну и поехать к своему отцу, герцогу Балдвину из Флемингьяланда, и взять с собой Карла, их с конунгом Кнутом сына, и всё то имущество, которое она сможет с собой увезти, и все те драгоценности, которые она сможет взять358.
Теперь следует сказать о войске бондов, что они находились в Рандароссе, и достают они там себе корабли, и собираются повести это войско на север через Медальфарарсунд на Фьон. Тогда созвал ярл Асбьёрн тинг и обращается с речью к войску, и сказал так: «Какой у вас есть план той встречи с конунгом Кнутом, к которой вы так стремитесь? Хотя сейчас у него и немного людей по сравнению с тем огромным войском, которое есть у вас, все же придется еще раз подумать, если вы решитесь, поскольку у него отборное войско и умелое в битве. Конунг Кнут, наверное, поведет себя по отношению к вам лживо и коварно. Мне стало достоверно известно, что он получил информацию о нашей поездке. Мне казалось бы разумным, если бы какой-нибудь мудрый человек из нашего войска поехал к нему с предложением мира и смог бы при этом понять, много ли у него людей и каковы его планы — что он собирается предпринять». Многие люди посчитали, что это отличный план, но все же никому не хотелось пускаться в это путешествие. Тогда сказал ярл: «А что если я поеду к конунгу Кнуту? Часто приходилось нам двоим меряться умом». Затем поплыл ярл на корабле через пролив с несколькими людьми, а остальное войско переправилось через пролив позже. Во главе этого войска стоял Эйвинд Бобёр, и не было никого, кто был бы более жестоким и строил бы более опасные планы, чем он, либо более нетерпеливым в том, чтобы всё это как можно скорее пришло к успешному завершению. Было решено, что ярл Асбьёрн вернется к войску, после того как встретится с конунгом Кнутом и поймет, каковы его планы и много ли у него людей. И когда войско стало грузиться на корабли, чтобы уплыть из Рандаросса, Торд Кастрат повел разговор с Толаром Игральная Кость, своим сотоварищем: «Надо нам сейчас повернуть назад со своими людьми, потому что сейчас здесь собралось столько могущественных людей и больших хёвдингов, что на нас никто и внимания не обратит, хотя мы много полезного сделали в нашем походе. А еще потому, что теперь, вероятнее всего, это войско не остановится, покуда не случится того, что все сочтут удачей, — что конунг Кнут будет убит». Затем они отделились со своими спутниками от того войска, и ни один человек не обратил на это внимания — так много было шума и криков во всем войске.
Ярл Асбьёрн отправился к конунгу Кнуту с теми, кто за ним последовал. Это был большой отряд его людей. Он приходит к конунгу. Он подошел к нему и приветствовал его, но конунг не принял его приветствия. Ярл сказал тогда: «Вы, вероятно, узнали такие новости, господин, что в стране началось против Вас восстание. Оно сейчас набрало такую силу, что в него вовлечено много могущественных людей. Нам кажется злодеянием и большой подлостью то, что эти люди задумали, и я не смею отрицать, господин, что я был в этом войске вместе с ними. Эти люди настолько взбешены и яростны, что они не хотят обращать никакого внимания на то, что следует. А я примкнул к этому войску по той причине, что хотел узнать, что они собираются предпринять и много ли у них людей. Я полагал, что так скорее смогу войти к ним в доверие, если сделаю вид, что присоединяюсь к ним. Но я думал про себя — как, я знаю, мне приличествует, — что я обязан никогда не изменять Вам и должен тотчас отправиться к Вам и рассказать Вам, как обстоят дела, а если Вам понадобятся люди, предоставить Вам всех тех, кто есть в моем распоряжении. Теперь подумайте об этом, господин, и примите какое-нибудь хорошее решение, и поскорее».
Конунг поблагодарил его и сказал, что он повел себя в этом деле лучше, чем ему говорили или чем многие полагали. «Но что ты считаешь наиболее целесообразным, ярл? Ты — мудрый человек. Дай нам сейчас какой-нибудь совет, если ты нам так предан, как ты это изображаешь». Ярл ответил: «Не могу я давать Вам советы, господин, но я обязан сказать, что́ мне представляется наиболее разумным. Людей у Вас немного, но они очень тщательно отобраны. Я бы считал самым разумным при том, как сейчас обстоят дела, если бы Вы перебрались в более обжитые районы, где Вы могли бы быстро набрать себе достаточно войска, а затем вскоре выступить против бондов. Тогда бы Вы показали негодяям».
Этот совет понравился ярлу Эйрику, и многие другие хёвдинги сказали, что это отличный совет. Тогда выступил Бенедикт, конунгов брат: «Мы никогда не обратимся в бегство от данов. Первое, что я хочу предложить, — это взять в плен этого ярла, так чтобы он не смог уйти отсюда живым. И мне очень странно, господин, что Вы слушаете хоть что-то из того, что он говорит, поскольку я не сомневаюсь, что он — обманщик и предатель». Конунг ответил: «Твой совет не бежать от наших недругов, Бенедикт, мы примем. Пусть Бог решит исход этого дела. А ты, ярл Асбьёрн, должен отправиться назад тем же путем к бондам и сказать им, что мы соглашаемся на заключение мира. Со своей стороны я хочу предложить, чтобы они повсеместно имели полные права в соответствии со старыми законами здесь в Данмёрке. Так поступали прежние правители в этой стране. А за собой я хочу оставить право их судить, если надо, но не хочу, чтобы бонды решали мои дела. Ты должен сейчас рассказать об этом бондам и дать нам поскорее знать, примут ли они этот мир. Оставайся верным нам. Это твой долг, потому что ты мой человек и держишь ярлство, которое я тебе дал. А если ты поступишь иначе, то Бог отомстит тебе за это. И много есть таких, кто тебе мало доверяет. Возвращайся ко мне скорее, если бонды не захотят заключать мир, а мы будем ждать тебя здесь». «Да, господин, — сказал ярл, — я быстро вернусь назад к Вам, если они не захотят прислушаться к моим словам, и помогу Вам настолько, насколько смогу я сам и все те, кто захотят за мной последовать, поскольку вы сейчас нуждаетесь в людях».
Затем он поклонился конунгу и отправился после этого прочь к своим людям, и велел им ехать. Это было в конце дня, когда конунг Кнут и ярл Асбьёрн расстались. Это было в том месте на Фьоне, которое даны называют Одинсве359, и конунг Кнут должен был быть там на пиру той ночью.
Ярл Асбьёрн ехал со своими людьми, пока не встретился с войском бондов. Его там хорошо приняли. Всё войско к тому времени переправилось через Медальфарарсунд и сошло с кораблей, и узнали они тогда о количестве людей в войске Кнута и о его планах. Ярл рассказал им обо всем, что с ним произошло; «и было так в течение какого-то времени, — сказал он, — что я не мог предположить, чем обернется мое дело». Затем рассказал ярл, где они с конунгом расстались и где конунг должен быть ночью; сказал, что там его можно будет застать, и просил их не медлить; и высказал надежду, что скоро всё свершится, если судьба будет к ним благосклонна.
Бонды были тогда в таком нетерпении, что захотели тотчас отправиться к конунгу. Идут они всем войском, пока не доходят до той реки, которая зовется Кальва360 и протекает рядом с тем торговым городом в Одинсве, где конунг Кнут был на пиру, как говорилось ранее. Они пришли туда рано утром, когда только взошло солнце. Тогда ярл Асбьёрн велел войску остановиться. Собрались они тогда на тинг у ярла и обсудили свои планы.
Поднялся тогда ярл Асбьёрн и говорил, и сказал так: «Я ездил на встречу с конунгом Кнутом, как знают люди, чтобы разведать, каковы его намерения и много ли у него людей. Надо сказать, что я разговаривал с конунгом и понял из его слов, что он ни одному человеку не захотел бы предоставить его права, если бы он мог решать. Наибольшее проявление враждебности он увидел в том, что люди пошли против него войной. Пообещал он людям в ответ на это создать невыносимые условия, как только ему предоставится такая возможность. Никогда он не говорил более оскорбительных слов про свой народ, чем сейчас. Однако он заявляет, что, как ему кажется, у него есть для этого основания. С другой стороны, надо вам сказать, я думаю, конунг обречен на смерть. Так мне показалось. К тому же он был в этот раз совсем не решительным, а такого с ним никогда раньше не случалось, поскольку он умный человек. У него также мало войска. Хотя из его слов и следовало, что он всегда может его увеличить. Теперь было бы хорошо поскорее всё закончить, и тогда он узнает, насколько он самодостаточен, если не захочет слушать ни одного человека. Я уверен, что нельзя больше откладывать нашу атаку на конунга. Я и мои люди пойдем первыми, поскольку я считаю это делом чрезвычайной важности. Думается мне также, что не человек тот, кто страшится лишить конунга Кнута жизни. Сколько вас тут сейчас хёвдингов, которым он не нанес бы великих оскорблений, у кого не убил бы кровных родичей и свойственников, не отобрал бы имущество либо не причинил бы другого бесчестья? Сейчас будет мало толку убеждать вас словами, если вы не помните этого. Люди в этой стране никогда не будут свободными, пока жив конунг Кнут. Подумайте еще и о том, какую цену вы заплатите, если конунг Кнут сейчас спасется, при том что он вам казался жестоким, даже когда вы меньше для этого сделали. Я говорю вам с уверенностью, что если конунг Кнут получит власть над Данмёрком, он жестоко отплатит всем тем, кто сейчас поддерживает это восстание. Мы не можем сейчас пойти на такой риск. Мы хотим иметь такого правителя над нами, который был бы мягок и не считал бы себя много выше нас и не вел бы себя столь своенравно, как этот конунг».
И когда ярл закончил свою речь, поднялся Эйвинд Бобёр и сказал: «Мы сейчас некоторое время слушали этого человека, который и умен, и добр, и который в значительной степени является предводителем этого войска, которое здесь собралось. Он здесь высказал чаяния многих людей, и не в последнюю очередь свои собственные, и нам ясно, что мы должны последовать его хорошему совету и не дать этому делу сойти на нет, поскольку сейчас мы хорошо готовы к тому, чтобы наши планы полностью осуществились. И сейчас, и в прошлом люди настолько очевидно выразили свою вражду по отношению к конунгу Кнуту, что глупо было бы теперь рассчитывать на его милость. Я не буду скрывать от вас, что мечтаю поразить конунга своим оружием, а не поручать это другим людям. У меня есть предчувствие, что это мое предназначение». Когда Эйвинд закончил, люди стали вставать один за другим, и каждый говорил подолгу, хотя все приходили к тому же, о чем первым сказал ярл. Не жалели даны тогда хвастливых слов, и все очень хотели лишить жизни конунга Кнута, и этот замысел поддерживала вся толпа.
Вот проходит день, и приближается время мессы. Конунг Кнут идет в церковь послушать мессу. Он спросил тогда, видели ли люди войско бондов. Они ответили и сказали, что те проводят тинг на другом берегу реки, и некоторые встают, «и думаем мы, что они, должно быть, произносят речи». Они были тогда так близко, что хорошо было видно, что они делают. Конунг сказал: «Наш друг ярл Асбьёрн пока не возвращается. Он бы сказал нам, если бы не было надежды на перемирие». Тогда ответил Бенедикт, конунгов брат: «Он никогда нам не скажет того, что может принести нам удачу. Это было не слишком мудрое решение, как я тогда говорил, что мы позволили ему уехать прочь». Конунг ответил, что это было хорошее решение и что ярл им отплатит добром.
Затем конунг Кнут отправился на мессу. Когда месса закончилась, конунгу доложили, что войско бондов перешло реку и стремительно движется в сторону города. Тогда конунг сказал, обращаясь к своим людям: «Что нам сейчас предпринять? Теперь нам не стоит обманывать себя, будто бонды хотят предложить нам мир. Даже хорошо, что до этого у нас не было с ними мира. Теперь ясно, чего хотят эти люди». Ярл Эйрик, его брат, ответил: «Вот мой совет, господин: Вы садитесь верхом и скачете прочь отсюда, потому что всё еще может хорошо кончиться, если Бог того захочет. Но все в безопасности, когда Вы в безопасности361». Конунг сказал: «Я так не хочу. Хоть этим я и спасу свою жизнь, но они тогда здесь устроят такую резню, за которую я долго не дождусь возмещения. Я бы скорее отдал свою жизнь за всех нас, потому что я знаю, что если они легко получат мою жизнь, то многих моих людей они отпустят с миром». Ответил тогда Бенедикт: «Такого позора с нами никогда не случится, чтобы мы подставили Вас под удары Ваших врагов, даже если это гарантирует нам мир. Пусть лучше всем датским девам станет известно, что мы знали, как рубить мечами и как защитить нашего конунга. Потому что я ни в коем случае не хочу знать, что они убили тебя у меня на глазах, а я стоял рядом. Я никогда не слышал, чтобы Богу больше нравились трусливые подлецы, чем храбрые и решительные благородные люди. Мы лучше достойно погибнем вместе с тобой, чем будем жить с позором после тебя»362. Он сказал, что те, кто испытывает страх или ужас, никогда не считались отважными людьми, и просил, чтобы каждый теперь проявил свою смелость и благородство, «потому что мы должны последовать за нашим хорошим правителем». Все люди встретили его слова громким одобрением и подбадривали друг друга.
Вместе с конунгом Кнутом было много очень достойных людей. Первыми надо назвать братьев конунга Кнута, ярла Эйрика и Бенедикта, Свейна и Астрада, сыновей Торгунны. Были там и братья Пальмар и Блаккмар, и многие другие очень храбрые люди, хотя только эти названы по имени. Они собрались тогда внутри церкви и думали охранять входные двери. Это была большая деревянная церковь с большими стеклянными окнами.
Конунг Кнут находился внутри церкви на хорах. Затем он припал с молитвами к алтарю и со слезами просил Господа, чтобы Он позволил всему свершиться так, как Ему кажется лучше. Поднявшись после молитвы, он снял ярко-красную тунику, в которую был одет. Она была покрыта богатым орнаментом. Затем зовет конунг к себе священника, который служил мессу в той церкви, и повел такую речь: «Эта туника должна принадлежать тебе, священник! — сказал конунг. — Я хочу, чтобы ты помолился за всех тех людей, которые падут здесь сегодня, как за моих людей, так и не меньше за тех, кто погибнет в войске бондов». Затем конунг пошел на исповедь и признался священнику во всем том, что он совершил противного Господу, и простил своим недругам то восстание, которое они подняли против него. Он сел тогда возле алтаря и накинул на плечи красную тунику, а под ней у него была шелковая рубашка. Конунг зовет затем к себе Свейна, сына Торгунны. Снял он тогда изукрашенный пояс, который был на нем, — то была большая драгоценность — и вместе с ним изукрашенный нож. Заговорил тут конунг со Свейном: «Этот пояс должен принадлежать тебе, Свейн, — сказал он, — и не отдавай его никому, разве что только в очень хорошие руки, потому что сомнительно теперь, что ты еще получишь от меня какие-либо дары». Свейн поблагодарил его за подарок и тотчас надел на себя пояс и сказал, что сегодня он защитит его жизнь. Конунг просил Господа защитить его жизнь, «и мне кажется весьма вероятным, Свейн, что ты не погибнешь в этом сражении». Затем конунг взял Псалтырь и стал петь.
В это время подошло войско бондов и тотчас направилось прямо к церкви с криками и воплями, вопрошая, где же Кнут, человек, прогневивший Бога. Они требовали, чтобы он показался и прекратил прятаться. «Долго же он держал нас, данов, в трепете; теперь мы положим конец такому порядку вещей». Тогда ответил Бенедикт: «Совсем ни к чему вам, бонды, говорить такие громкие слова, хотя у вас сейчас и большое войско. Победа ваша совсем не очевидна. Лучше бы деревенщине, оставившему свой дом и свою маслобойню, все же быть дома в этот день и молотить зерно, чем наносить удары нам, людям конунга». Бенедикт был одет следующим образом: на нем была ярко-красная туника и поверх нее кольчуга, а сверху еще шелковая мантия без рукавов, а на голове — золоченый шлем. У него был красный щит с изображенным на нем золотом рыцарем и изукрашенный меч в руке. Был он энергичнее всех. Он стоял прямо в центре двери, ведущей в церковь, и приглашал бондов войти в церковь, если они хотят встретиться с конунгом. С одной стороны двери стоял ярл Эйрик, его брат, и сыновья Торгунны; а с другой — братья Пальмар и Блаккмар.
После этого бонды повели атаку на церковь, но люди конунга защищались так храбро, что долго в течение дня не сообщалось об убитых среди людей конунга, а бондов пало немало. Но вот бросились в атаку те, что были отдохнувшими и свежими, поскольку их там было очень много. Таков был девиз бондов, с которым они шли в битву: «Теперь я плачу́ тебе за корову, конунг Кнут!» — «Теперь я плачу́ тебе за быка!» — «Теперь я плачу́ тебе за лошадь!». И когда они уже долго нападали на церковь, сказал ярл Асбьёрн: «Это величайший позор, как наши люди сегодня атакуют там, где почти некому защищаться, и мы потеряли много людей, а они ни одного. К тому же люди это глупые и растерянные, и можно было бы ожидать, что они сдадутся еще до того, как закончится первая атака. Пусть наши люди теперь обойдут церковь кругом, — сказал ярл, — и разобьют стеклянные окна, и начнут метать в них оружие и камни».
Люди тотчас последовали этому совету, и у них это легко получилось. Полетели тогда внутрь камни и метательное оружие, и те, что были внутри, получали ранения, а некоторые — увечья от камней, а некоторые были убиты на месте. Тут поняли Бенедикт и те, кто были там, что так продолжаться не может. Он сказал тогда, что им следует укрыться на хорах и обороняться там, покуда смогут, что они и сделали. Вскоре бонды ворвались в церковь вслед за ними, а Бенедикт с людьми защищали вход на хоры. Некоторые из войска бондов атаковали церковь снаружи, как уже было сказано, и часть людей конунга была послана разобраться с ними. Тут снова началась битва, и была она более яростной, чем в предыдущий раз, и были теперь павшие среди людей конунга, хотя пало еще больше бондов, и так говорят об этом люди, что крови в церкви было по щиколотку.
Ярл Асбьёрн тоже обошел вокруг церкви с большой группой людей, подбадривая войско и давая указания, где кому нападать. Он говорил, что это большой позор, что им столь долго противостоит такая горстка людей. Началась тогда атака заново. Бенедикт, конунгов брат, стоял в центре входа на хоры и мужественно защищался. Он и колол, и рубил, и убил много народу, и призывал своих людей активнее нападать на предателей Господа, что они тотчас и сделали, посылая проклятья тем, кто давал хоть какую-то пощаду бондам. А когда битва была в самом разгаре, конунг Кнут получил удар камнем, влетевшим через окно. Этот удар пришелся ему в бровь, и было много крови. Взял он тогда чашу для омовения рук и устроил ее у себя на коленях, чтобы не запачкать кровью одежду, и продолжил петь псалмы, как он делал до этого. Битва теперь сделалась кровопролитной, и много людей конунга пало, и оставили они по себе добрую память, но все хёвдинги конунга были тогда еще живы.
Вот в битве случилась небольшая передышка, и бонды приостановили атаку. Дали себе отдохнуть и люди конунга. Бенедикт стоял у входа на хоры, опираясь на свой щит. Он тогда еще не был ранен, но был крайне изможден битвой, потому что, как соглашаются все, никогда горстка людей не оборонялась лучше, чем они, при том что им противостояла превосходящая сила, и все же никто не вел себя столь славно, как он.
Тут увидели Бенедикт и его люди, что в церковь вошел человек, закутанный в плащ из дорогой ткани. Он был без оружия. Они узнали этого человека: то был Эйвинд Бобёр. Он сказал: «Что можем мы сейчас такого сказать, что лучше отвечало бы интересам всех? Ведь сейчас это крайне необходимо — в том тяжелом положении, в котором мы находимся, — если мы собираемся что-то улучшить. Эти люди действовали очень поспешно и мало задумывались о том, что приличествует, и не хотели слышать ни о чем, кроме как напасть на конунга Кнута и лишить его власти. А теперь, когда они получили по заслугам в столкновении с вами, люди конунга, слышал я, они готовы заключить договор с конунгом. Я потому и пришел к Вам, Бенедикт, — сказал он, — что меня это очень порадовало. Всем теперь очевидно, что прежде всего необходимо заключить договор. Я надеюсь, что бонды будут не сильно торговаться после того, что им довелось испытать от вас, люди конунга. Их удача, как обычно, будет меньше удачи конунга Кнута. Теперь много чего произошло, хорошие люди, — сказал он, — однако есть угроза большей опасности, если с конунгом что-нибудь случится, поскольку невозможно знать, когда вместе собирается много не слишком порядочных людей, не позволит ли один из них себе какое-либо преступление. Давайте все вместе решим, что лучше всего предпринять, и давайте тем временем сдержим наш гнев, поскольку под его влиянием никто из нас не разглядит истины. Теперь я прошу вас именем Господа, — сказал Эйвинд, — чтобы вы позволили мне пройти к конунгу, так как я заверяю вас, что он очень хотел бы мира».
Бенедикт отвечал: «Ты никогда не приблизишься к конунгу, потому что всем известно, что ты — самый неверный из всех людей; и если бы ты не отдался на нашу милость, ты бы и шагу отсюда не сделал. Но мне сейчас было бы стыдно убить тебя, когда ты безоружен, хоть я и не думаю, что это было бы злодеянием». Конунг услышал их разговор и сказал: «Позволь ему идти, куда он хочет. Часто Эйвинд вел себя по отношению ко мне достойно. Я и мои родичи привели его к власти — он должен нам за это хорошо отплатить. Вероятно, он пришел к нам с добрым делом и нам полезным». Бенедикт отвечает: «Вам принимать это решение, господин! Но я не удивлюсь, если скоро я в этом раскаюсь».
Тут Бенедикт позволил Эйвинду пройти мимо себя на хоры. Представ перед конунгом, Эйвинд поклонился ему и заговорил: «Приветствую тебя, господин!» — сказал он. Конунг посмотрел на него и ничего не ответил. Тогда Эйвинд сбросил с плеч плащ, а под ним у него был обнаженный меч. Затем он ударил конунга мечом так, что меч прошел его тело насквозь363. Конунг привалился к деревянной обшивке стены и просил Господа охранить его. Тотчас конунг принял смерть. Эйвинд тут же вспрыгнул на алтарь, так как вверху за алтарем было большое окно, в котором все стекла были разбиты. Собрался Эйвинд выпрыгнуть через него наружу. И когда Бенедикт увидел, что случилось, почти все они тут же бросились на хоры, и был Пальмар немного быстрее остальных. Он напал на Эйвинда, как только добрался до алтаря, и нанес ему удар по спине, когда тот собирался выбраться наружу через окно. Эйвинд был в кольчуге, но удар оказался настолько силен, что разрубил его позвоночник на две части посередине: верхняя часть туловища выпала из окна наружу, а нижняя упала внутрь в церковь.
После этого в войске началось большое недовольство, и многие говорили, что людям нужно позаботиться о себе и спасаться как можно скорее. С этим согласился ярл Эйрик и попытался выбраться через южную ризницу. Он обратился тогда к Бенедикту, своему брату, призывая его последовать за ним: «никому не станет лучше, если здесь будут убиты все доблестные люди». Бенедикт отвечал: «Сейчас каждый должен делать то, что он считает лучшим. Те должны спасаться, кто этого хочет, а те сражаться дальше, кому это больше подходит. Прощай теперь и успеха тебе, брат! И встретимся на небесах»364. Ярл Эйрик бежал и некоторые люди вместе с ним. С одной стороны, маленькая группка людей привлекала мало внимания; а с другой стороны, хотя некоторые узнавали ярла Эйрика, многие так хорошо к нему относились, что никто не хотел причинять ему зла.
После этих событий Бенедикт вошел в такую ярость, что выбежал с хор и отбросил свой щит. Он схватил меч обеими руками и разил налево и направо всё, что попадалось ему на пути. Все, кто оказывались поблизости, разбегались в разные стороны, но многие так и остались лежать в церкви и не могли позднее рассказать о том, что произошло. Он так прокладывал себе дорогу к двери в церковь, что ничто не могло его остановить. За ним следовали братья Пальмар и Блаккмар, чуть не наступая ему на пятки. Но когда они добрались до выхода из церкви, им пришлось остановиться, и они не смогли пройти дальше, потому что там кругом были бонды, так что им не удалось выйти наружу. На Бенедикта и его людей нападали со всех сторон. Хоть они и были большими героями, их одолели числом, и вышло так, как говорится, что никто не может противостоять множеству. Пал там тогда Бенедикт и все его люди с большой славой, так что их сопротивление и мужество всегда будут превозносить. А когда они пали, закончилась битва. Решили тогда бонды заключить перемирие с теми людьми конунга, которые выжили. Захотели тогда мира сыновья Торгунны Свейн и Астрад и те из людей конунга, что остались живы.
А когда битва закончилась, бонды засобирались прочь, так как многие из них стремились вернуться по домам. Ярл Асбьёрн сказал, что тем людям, кто принимал наибольшее участие в том, что там произошло, следует быть настороже и сначала разузнать, что решили предпринять те люди Кнута, которым удалось спастись. «И все же я это говорю не потому, что опасаюсь за себя или своих людей. Я полагаю, что большинство скажет, что ни один человек не сыграл в этом большей роли, чем я, и я это признаю. Но я не чувствую никаких угрызений совести по этому поводу, так как не думаю, что мы зашли слишком далеко. Поеду я, пожалуй, сейчас домой». После этого разбрелась толпа и войско распалось, и отправился каждый туда, где был его дом.
Ярл Асбьёрн поехал на север к Эйрарсунду сразу после случившегося и остановился на ночлег в одной деревушке, и спал ночью на каком-то чердаке. Тогда произошло такое необычайное событие, что туда пришло великое множество крыс. Они были много крупнее, чем люди когда-либо раньше видели. Они нападали на ярла столь яростно, что ему пришлось вскочить, чтобы защититься от них, но они тем не менее продолжали нападать. Там на чердаке было много других людей, но крысы не обращали внимания ни на кого другого. Тогда ярл бросился вниз с чердака, а крысы тут же бросились за ним. Он выбежал наружу, но они атаковали его еще упорнее. Тогда он бежал к морю и сел на корабль, и отчалил. Крысы немедленно кинулись в море и взобрались к нему на корабль, и накинулись на ярла, устремившись к его лицу и ноздрям. Так там и закончилось, что они убили ярла. Сразу же вслед за тем эти злые существа исчезли.
Весть об этом чуде — гибели ярла Асбьёрна — широко распространилась, и тех людей, которые приняли наибольшее участие в восстании против конунга Кнута, обуял из-за этих событий сильный страх. Многие люди стали тогда подозревать, что их поступок, должно быть, не был столь богоугодным, как им часто говорили после того, как они лишили жизни конунга Кнута, и многие тогда сказали, что эта месть ниспослана Богом.
Теперь мы вернемся к тому, на чем прервались, когда Торд Кастрат и Толар Игральная Кость со своими людьми отделились от тех бондов, своих спутников, когда те напали на конунга Кнута. Собрались тогда Торд и его люди отправиться домой. Они подошли к большой реке в том месте, где путь вел на другую сторону и через реку был перекинут мост из деревянных планок. Каждый, кто приближался к мосту, пускал свою лошадь вскачь. Когда же бо́льшая часть людей перебралась на другой берег, Торд Кастрат произнес: «Люди ведут себя здесь глупо, когда скачут через реку, словно они на широком поле». Те, кто были уже на другой стороне, просили его скакать быстрее: «ведь у тебя лошадь, которая считается лучшей; и все у тебя получится, потому что все уже до тебя тут проехали. Нам кажется, это будет меньшим испытанием, чем то, о котором ты некоторое время назад помышлял, когда собирался на битву против конунга Кнута. Хотя некоторые и думают, что ты не очень-то собирался». Торда эти слова сильно разозлили. Он всадил шпоры в бока лошади, а лошадь была неистовой, откормленной хорошим зерном, и она тут же понеслась, и влетела на мост, который сильно загрохотал под ее копытами, и взвилась на дыбы на середине моста. Торд тогда выпал из седла и упал вниз в реку, и тотчас умер. Это происшествие сильно поразило спутников Торда и показалось людям странным. На том и разъехались они затем по домам.
Знающие люди говорят365, что Толар Игральная Кость тоже умер чудовищной смертью, сгнив заживо, распавшись на куски и киша червями. Смертями этих людей Бог продемонстрировал, сколь негодным было то деяние и какую ответственность несут те, кто его совершили.
А после того, как войско бондов покинуло Фьон, собрались вместе те, кто были друзьями конунга Кнута, и отправились в Одинсве, и пошли туда, где лежало тело конунга Кнута, и смотрели на него некоторое время, и вскоре убедились, что раны его зажили. Тело его было светлым и красивым. Был он тогда достойно подготовлен к погребению, как и полагалось. Тело Бенедикта было обмыто и обряжено, как и тела других людей, которые там пали. Затем церковь была очищена, а умершие вынесены из нее и преданы земле. Для тела конунга Кнута был сделан великолепный гроб. В другой было положено тело Бенедикта, конунгова брата, и была эта похоронная процессия организована самым достойным образом. Конунг Кнут был похоронен там в Одинсве на Фьоне, и так же Бенедикт, его брат.
Эта битва на Фьоне, в которой конунг Кнут пал и лишился жизни, произошла в субботу, в шестые иды июля366, через два дня после мессы святых с острова Селья367. Кнут тогда пробыл конунгом в Данмёрке семь лет368, и управлял он этим государством с большим умением и благородством. Тогда прошло с воплощения Господа нашего Иисуса Христа 1087 лет369.
После гибели конунга Кнута даны подумали, что им нужно избрать себе конунга. А следующим претендентом на престол был тогда Олав Свейнссон: как указывали старые законы, конунгом должен был стать старший сын конунга Свейна. Даны тогда несколько раз созывали тинги и обсуждали этот трудный вопрос. Желанием многих людей было призвать к управлению страной Олава, хотя это и казалось трудно выполнимым при том, в каком положении он оказался. Они к тому же мало надеялись на дружбу герцога Балдвина по причине тех событий, которые недавно произошли.
Затем люди приняли решение просить сыновей Торгунны, чтобы те поехали на запад во Флемингьяланд к герцогу Балдвину и узнали, не могут ли они забрать Олава за некоторое вознаграждение. Наиболее вероятным казалось, что этого можно добиться, если в эту поездку отправятся те люди, которые раньше были близкими друзьями конунга Кнута. Те братья отвечали так: «Вы, хёвдинги данов, не заслуживаете того, чтобы мы ездили по вашим поручениям или передавали ваши послания, но не такая это долгая поездка, чтобы она из-за этого не состоялась. Мы надеемся также на хороший прием, если приедем во Флемингьяланд». Хоть они так и говорили, все же согласились они на это по совету своих друзей. Вскоре братья собрались в поездку и отправились, как только были готовы, и приехали прямо во Флемингьяланд.
Едут они тотчас к герцогу Балдвину и королеве Эдле, его дочери. Их там хорошо приняли, и особенно была им рада королева, и тотчас подробно расспросила их о тех событиях, которые только что произошли в Данмёрке. Они рассказали ей всё, о чем она хотела знать. Затем они сообщили герцогу о порученном им деле и передали ему послание хёвдингов из Данмёрка, а вместе с ним и просьбу всего народа освободить Олава Свейнссона и отпустить его домой. Они предложили также деньги в качестве выкупа за него, «столько, сколько Вы пожелаете, господин». «Мы также надеемся на то, господин, — сказал Свейн, — что Вы со вниманием отнесетесь к нашим словам». Герцог отвечал: «Что́ даны могли бы иметь от нас, так это бесчестье и ущерб за то злодеяние, которое они совершили. Пусть они получат по заслугам за все содеянное. Хотя, с другой стороны, было бы вполне заслуженным, если бы данам достался такой правитель, как Олав. Но раз уж он находится в моей власти, он нескоро отсюда выберется, поскольку никогда не оказывалось неверным то, что мне говорил конунг Кнут, а он прислал мне свое последнее слово, чтобы я никогда не позволял этому человеку выйти на свободу». Тогда оба брата сказали в один голос: «Люди говорят, господин, что в этом деле конунг совершил величайшую ошибку, и так же говорят друзья конунга и считают, что Олав верно служил ему. Но никто так не связан обязательствами ответить за это, как мы, братья, если конунг все-таки ошибся. Хотим мы предложить все то, что имеем, что Вам захочется и что Вы попросите, чтобы мы могли увезти этого человека отсюда прочь». Герцог отвечал: «Я не думаю, что окажется ошибкой то, что Олав находится в заточении по распоряжению конунга Кнута. Но я отдаю должное вам за ваши самые лучшие намерения и любовь к конунгу Кнуту. Теперь же, поскольку я всегда считал вас храбрыми и благородными людьми и знаю точно, что вы верно служили конунгу Кнуту, своему хёвдингу, и он высоко ценил вас, я дам вам шанс. Олав должен будет выкупить себя за 30 марок золота, но только с тем условием, что вы будете находиться здесь в заточении до тех пор, пока Олав не вручит мне ту сумму, которая сейчас названа. Я хочу, чтобы выяснилось таким образом, насколько Олав благороден и кто из нас лучше разобрался в том, что он за человек. Надеюсь, вы представляете себе вашу судьбу, если Олав не передаст мне те деньги в соответствии с договором: вы никогда не выйдете из тюремного заключения. Сейчас вы рискуете больше всех, — сказал герцог, — а у меня никакой веры в Олава нет, и я бы вам не советовал делать это».
И когда герцог сформулировал эти условия, сказали те братья, что они хотели бы встретиться с Олавом. Тогда их проводили в темницу, в которой находился Олав. Они ему тут же передают послание хёвдингов из Данмёрка, что те хотят, чтобы он стал конунгом над всем Данавельди. «Мы уже обсудили это дело с герцогом, и поначалу он нам категорически отказал, но в ответ на наши просьбы и мольбы он согласился предоставить тебе свободу». Затем они говорят, какую сумму герцог требует за его освобождение, а также то, что они, братья, должны будут сесть в ту же самую тюрьму, в которой он был до этого, и находиться там до тех пор, пока не будут выплачены эти деньги. «Многие могут сказать, что если мы сделаем это, мы сильно рискуем, положившись на твою власть и милость. Мы надеемся, что для нас это закончится хорошо и ты нам отплатишь добром, исходя из того, как много это дает тебе, потому что мало кто, думаю я, сделал бы такое для тебя». Олав отвечал: «Эти условия, — сказал он, — кажутся мне превосходными, и я ничего другого не прошу; сумма выкупа меня не пугает, и если я получу власть в Данмёрке, я не пробуду конунгом и трех дней, как уже выплачу эти деньги. Вы и это получите за ту человечность, которую сейчас проявляете по отношению ко мне, и то, что придет ко мне в руки. Может статься, что вы получите вознаграждение, как только я приду к власти».
Вскоре к их разговору присоединился герцог, был тогда полностью разработан план действий. Олав дает слово, что он освободит этих людей так скоро, как только сможет. Он клянется герцогу, что заплатит деньги согласно тому, что он только что обещал. После этого и на этих условиях Олав был выпущен из заточения, а Свейн и Астрад посажены туда. На их руки и ноги были надеты оковы. А еды им давали лишь столько, чтобы они не умерли с голода370.
После этого набирает Олав себе спутников и отправляется в Данмёрк, и как только он туда приходит, собирается к нему войско. Он двинулся на Йотланд, и там был созван Вебьяргатинг. Там Олав был избран конунгом над всем Данавельди371. Затем он набрал себе дружину и отправился по стране, и судил людей по закону, и принимал решения по всем королевским делам. Ничего не говорится о том, чтобы он выплатил те деньги, которые обещал герцогу в качестве своего выкупа. Хотя прошло совсем немного времени, некоторые люди, из тех кто был родичами или друзьями сыновей Торгунны, напомнили ему об этом деле, сказав, что ему следует с ним разобраться. Конунг отвечал на это зло и просил так с ним не разговаривать; «братьям этим будет оказан хороший прием во Флемингьяланде, что справедливо, потому что они долго и преданно служили зятю и тестю — конунгу Кнуту и герцогу Балдвину. Они получат за это достойное вознаграждение». Ничего нельзя было добиться от конунга в этом деле.
Когда конунг Олав ездил по вейцлам на Фьоне, пришел к нему один священник, который совершал богослужение в той церкви, где был похоронен конунг Кнут. Священник вызвал конунга на разговор и сказал ему в личной беседе, что он часто видит по ночам яркий свет над могилой конунга Кнута, его брата372. «И много случается там других знамений, — сказал он, — которые нам кажутся весьма достойными. Мы воистину думаем, что конунг святой. Мы хотим теперь услышать Ваше решение, господин, стоит ли предать это гласности, если дело обстоит именно так». Конунг отвечал и просил его не быть столь дерзким, чтобы произносить подобную ложь, «поскольку мне известно много фактов об образе жизни конунга Кнута, любого из которых было бы достаточно, чтобы понять, что он никогда не станет святым. Ты должен также твердо помнить отныне, что, если я услышу, как какой-либо человек говорит об этом, он просто лишится жизни». Священник был весьма рад, что беседа их быстро закончилась, поскольку конунг так плохо воспринял эту новость. Однако вскоре в Данмёрке пошла молва, что конунг Кнут истинно святой, хотя люди и не произносили этого вслух, пока конунг Олав был жив: никто не решался так говорить, опасаясь тирании конунга Олава.
В это время Свейн и Астрад, сыновья Торгунны, находились на западе во Флемингьяланде и сидели там в оковах и в заточении, и с ними там плохо обращались, потому что герцог Балдвин не давал им послабления, так как ему было сильно не по нраву то, что Олав был освобожден, хотя и сделал он это по их просьбе. Это очень не нравилось королеве Эдле, и она часто просила своего отца, чтобы тот позволил им получить выгоду от того, что они когда-то находились в дружбе с конунгом Кнутом, а не заставлял расплачиваться за подлость конунга Олава. Герцог отвечал разгневанно и сказал так: «Они останутся здесь во Флемингьяланде до того дня, пока Олав, их друг, не выкупит их или пока они не дождутся смерти. Если их освобождение сейчас задерживается, это хорошо, что они поплатятся за то, что очень просили об этом и привели столько доводов за, что мы не сумели им в этом отказать. Теперь они должны в полной мере осознать, за кого они так хлопотали, когда приложили много усилий к тому, чтобы Олав был отпущен на свободу. Все обернулось, как я и предсказывал, что доверие ему ни к чему хорошему не приведет». Когда она поняла, что нет смысла дальше обсуждать это дело, она отступилась, и так прошла следующая зима после смерти конунга Кнута, что эти братья оставались у герцога в заточении.
Такое происшествие случилось весной, в пасхальную ночь, в той темнице, где находились Свейн и Астрад. Им тогда почти не давали никакой еды, и люди к ним совсем не приходили. Они тогда совсем обессилели как от отсутствия пищи, так и от кандалов, вреза́вшихся в кости так, что под ними всё горело. И вот ночью, под утро, Свейн задремал, и думалось ему, что он скорее бодрствует, чем спит. Он увидел, как туда вошел человек: тот был величественно одет и от него шло такое сияние, что Свейн, казалось, едва мог на него смотреть. Он подумал, что узнал конунга Кнута. Тот подошел к Свейну и сказал: «Плохо с тобой сейчас обращаются, Свейн, друг мой, и это незаслуженно. Сейчас я освобожу тебя из этой тюрьмы. Ты должен передать герцогу Балдвину мои слова, чтобы он в дальнейшем проявлял милосердие в вашем деле». Он взялся тогда за те кандалы, что были у Свейна на ногах, и раскрыл их, словно они были не прочнее гусиной лапчатки373, затем сделал то же самое с теми, что были у него на руках. Тогда сказал конунг: «Вот ты и свободен. Теперь ты должен рассказать о том, что произошло, когда рядом будет много народа. Я надеюсь, что Бог проявит ко мне такое милосердие, что те люди, которые обратятся ко мне с искренней просьбой, получат исцеление от своих недугов». Тут Свейну показалось, что в темнице зажегся свет, и одновременно он почувствовал неземное благоухание. После этого конунг исчез из его поля зрения, а Свейн проснулся, если он до этого спал, и кандалы с него были сняты. Он рассказал тогда Астраду, своему брату, что с ним произошло. Астрад сказал, что то же самое случилось и с ним. И были они теперь оба свободны374. Астрад предложил тут же бежать оттуда, если у них получится. Свейн сказал, что им не стоит уходить раньше, чем наступит день и герцог сядет за стол и там будет присутствовать бо́льшая часть людей.
Они так и поступили: отправились в зал в то время, когда герцог приступал к трапезе. Они были так истощены, что скорее ползли, чем шли. Они вошли в зал, и как только герцог их увидел, он велел схватить пленников и отвести их туда, где они до этого находились. Свейн ответил тогда: «Ты бы не стал это делать, господин, если бы ты знал, кто нас вызволил». Герцог сказал, что он думает, что те, которым это было поручено, должно быть, плохо стерегли их. Свейн ответил, что тех не стоит за это винить; «потому что ночью пришел конунг Кнут, — сказал он, — и разорвал на нас кандалы. Как подтверждение того, — сказал он, — что мы говорим правду, господин, там в темнице лежат разломанные кандалы». Герцог сделал вид, что не понимает, о чем они говорят. Тогда заговорила королева Эдла: «Им следует дать мир и покой в этот святой день, господин, что бы ни произошло затем в их деле. Мы хотим, чтобы Вы выяснили, правда ли то, о чем они говорят. Нас бы очень обрадовало, если бы это оказалось правдой. Для меня это вовсе не является неожиданностью, поскольку я многое знаю об обычае конунга Кнута, который не был похож на образ жизни большинства других людей». Герцог просил ее сделать, как она считает нужным.
Тогда им была приготовлена удобная постель, и угождали им во всем, в чем могли. Мальчик Карл, сын конунга Кнута и королевы Эдлы, подошел к кровати, на которой они лежали. Свейн, сын Торгунны, расстегнул и снял с себя пояс и положил его на подушке рядом с собой. Карл берет пояс, когда видит, как он красив, и начинает с ним играть. Свейн спросил: «Как тебе нравится это сокровище, Карл?». «Очень», — сказал мальчик. «Хочешь ты владеть этим поясом? — спросил Свейн. — Я думаю, это было бы справедливо, потому что мне его дал конунг Кнут, твой отец. К тому же я поступаю так, как он велел, поскольку, думается мне, я передаю его в хорошие руки». Мальчик тотчас пошел к герцогу и показал ему эту драгоценность, которую ему дали, и сказал, что раньше пояс принадлежал его отцу. «Я надеюсь теперь, родич, — сказал Карл, — ты выполнишь мою просьбу и хоть как-то примиришься с этими людьми». Королева тоже включилась в разговор и сказала больше слов в поддержку мира для них, чем раньше. Герцог отвечал: «Нелегко мне будет пойти против вас двоих; но сперва я должен с ними поговорить».
Затем отправился герцог на разговор с этими братьями и спросил, как им удалось освободиться. Они рассказывают ему обо всем, что там произошло, и также о том, что конунг Кнут послал ему при этом слово, чтобы он освободил их, а также знаки, чтобы он не сомневался в том, что сага их правдива375. Герцог пообещал так и поступить. После этого начинают они быстро набирать силы. Было это в не меньшей степени по той причине, что герцог хорошо с ними обращался и велел все делать для того, чтобы выходить их. Как только они снова были готовы к военной службе, они попросили разрешения отправиться домой в Данмёрк. Герцог сказал, что так и будет. «Сейчас я определю условия того договора, который я хочу заключить между нами: сначала вы должны отправиться к конунгу Олаву и потребовать, чтобы он выплатил те деньги, которые обещал за свое освобождение, и передал их вам в руки. Их вы должны доставить нам. А если он не заплатит этих денег, как я подозреваю, вы должны будете заплатить нам эти деньги. Еще вы должны дать нам клятву, что вы эти условия выполните». Братья согласились на это.
После этого собрались они прочь из Флемингьяланда, и дал им герцог людей для сопровождения. А когда они приплыли в Данмёрк, поехали они тотчас к конунгу Олаву и потребовали, чтобы он передал им в руки те деньги, которые он обещал за свое освобождение. «Вы, господин, не сделали так, как обещали и как мы надеялись. Поэтому сейчас Вам, наверное, захочется всё исправить, — сказал Свейн, — и сделать это охотно и быстро. Нам это тоже будет очень кстати, поскольку мы обещали герцогу Балдвину, что он этих денег не лишится». Конунг ответил: «Не денег, а совсем иного заслуживают от нас жители Флемингьяланда за тот позор и бесчестье, которые они нам учинили. И они получат это, потому что, как только я добьюсь преданности хёвдингов здесь в Данмёрке, я отправлю войско из всего своего королевства против герцога Балдвина и нанесу ему такой урон, что они никогда не будут процветать». Конунг был в такой ярости и гневе, что никакие доводы до него не доходили. Свейн был рад, что ему удалось уйти.
После этого отправились братья домой в свои владения и собрали все свои средства, а кое-что им дали взаймы их друзья и родичи. Они также продали часть своих земель, а часть заложили. Когда они набрали столько денег, сколько требовалось, собрались они в путь и отправились на запад во Флемингьяланд, и пришли они к герцогу Балдвину, и принимает он их хорошо. Проведя там некоторое время, они передают герцогу деньги. Это было только золото и чистое серебро. А вместе с этим вручили они герцогу подарки — хороших лошадей и ястребов, и другие вещи, редкие в их стране. Тогда сказал герцог: «В этот раз вы повели себя хорошо и благородно. Знаю я также и то, что вы не такие уж богатые люди, и что сюда вы привезли бо́льшую часть вашего имущества, а это огромное богатство. Я хочу сейчас эти деньги вам отдать, а еще вы получите за это мою благодарность и дружбу. Но подарки ваши я приму». Они многократно поблагодарили его за необыкновенную щедрость.
Братья оставались у герцога так долго, как им того хотелось. А когда они собрались в путь, преподнес им герцог достойные дары, и расстались они добрыми друзьями376. Когда же братья вернулись домой в Данмёрк, поселились они в своих владениях и не служили более конунгу Олаву. Считались сыновья Торгунны наихрабрейшими и благороднейшими людьми.
Конунг Олав Свейнссон был женат на Ингирид, дочери Харальда Сигурдарсона, конунга Норега, сестре конунга Олава Тихого377. Конунг Олав Свейнссон был могущественным человеком и безжалостным, и люди его совсем не любили. Он был честолюбив и алчен, и был в его дни в Данмёрке большой голод378 и царило беззаконие. Так говорили многие люди из тех, кто не противостоял конунгу Кнуту, что всё получилось несчастливо для них и плохо закончилось, «потому что этот конунг ни одному человеку не позволяет быть свободным; во всем он поступает более жестко, чем бывало раньше». И с этим соглашались все. Олав был конунгом в Данмёрке восемь зим379. Он умер от болезни, и люди несильно по нему скорбели.
Эйрик Свейнссон был тогда ярлом на Сьоланде, и держал он то ярлство, которое конунг Кнут, его брат, дал ему. Ярл Эйрик был могущественным хёвдингом и любим многими. Он постоянно имел при себе большую дружину. Он шел войной по Аустрвегу и воевал против язычников, а всех крещеных людей, как и купцов, отпускал идти с миром, куда пожелают380. Благодаря такому обращению стал он известен и любим по всему Аустрвегу, так что каждый человек, который хоть что-нибудь из себя представлял, слышал его имя. Он прошел на восток вплоть до Гардарики и посетил там хёвдингов и знатных людей, и приняли они все его хорошо и достойно381. Там получил он большие дары от знатных людей. Так говорит Маркус Скеггьясон в «Драпе об Эйрике»382:
32. «Питатель славных замыслов (= Эйрик) посетил стражей земли (= князей) на востоке в Гардах. Видные мужи, чуждые жадности, наделили доблестного властителя богатством. Честолюбивый правитель сделался весьма прославлен по всему Аустрвегу; не было такого человека, кто не помянул бы с похвалой имя этого высокородного мужа».
Ярл Эйрик собрался в путь ранней весной с востока из Гардов и велел, как только растаял лед, спустить свои корабли на воду383 и снарядить их всем, что у него было самого ценного. В самом начале лета он поплыл с востока домой в Данмёрк, в свое государство384. Так говорит Маркус Скеггьясон:
33. «Ранней весной опустошитель виндов снарядил превосходный корабль с востока из Гардов; предводитель войска пустил суда по плещущей волне в начале лета. Брат Кнута укрепил широкий борт наставом в сильный шторм; после этого выдающийся уничтожитель народа лжи (т. е. язычников) пристал к берегу в Данмёрке».
После того, как умер конунг Олав Свейнссон, ярл Эйрик Свейнссон был поставлен конунгом над всем Данавельди385 — согласно закону, поскольку он был старшим из оставшихся в живых сыновей конунга Свейна, и по общему согласию всех хёвдингов и всего народа в Данмёрке. Как только Эйрик был объявлен конунгом, он тотчас восстановил в стране законы и исправил поведение людей, потому что много плохих обычаев и беззакония развелось в стране, пока конунгом был Олав. Конунг Эйрик хорошо исправил народ и стал любим всеми лучшими людьми в своем государстве. Он был щедр на деньги, как с хёвдингами, так и со своей дружиной, и много тратил на дружеские подарки всем тем людям, которые приходили к нему, а особенно тем, кто приезжал издалека. Он был также щедр на деньги с бедными людьми, если те приходили к нему. Вскоре его полюбил народ. Его прозвали Эйрик Добрый, и большинство людей говорит, что это подходящее для него имя, потому что все, кто к нему приходил, считали, что получают от него добро386. Так говорит Маркус:
34. «Мужи получали дары от государя. Щедрый правитель раздавал мечи и корабли. Эйрик часто и изрядно жаловал доблестным мужам янтари рук (= золото). Рьяный в битве метатель золота ломал обручья; в такой чести держал [своих] людей наследник престола Фроди, что многие разбогатели благодаря ему».
Когда Эйрик пробыл уже некоторое время конунгом, пришел тогда к нему тот самый священник, который когда-то указал конунгу Олаву на святость конунга Кнута. Как только конунг Эйрик увидел его, он тотчас позвал его для разговора с глазу на глаз и спросил, что тот может сказать ему о тех знаках, которые свидетельствуют о святости конунга Кнута: «Мы давно надеялись, — сказал конунг, — что это может произойти. Мы хотим знать как можно точнее, так как это было бы большой радостью для всех, если бы можно было сказать, что это правда, но мы должны позаботиться о том, чтобы люди заговорили об этом не раньше, чем они будут знать наверняка, что́ следует говорить». Священник ответил: «Да, господин, — сказал он, — можно рассказывать об этом, и это будет правдой, потому что истинно говорится, что никто не взывает к имени его без того, чтобы тут же получить избавление от тех недугов, которые до этого его беспокоили». То же засвидетельствовали вместе со священником и многие достойные доверия люди. Начали тогда многие обращаться с мольбами к конунгу Кнуту и получили немало прекрасных знамений его святости387. Сделалась святость его известна всем и каждому по всему Данмёрку.
Конунг Эйрик стал могущественным правителем и знаменитым. Его любили больше, чем других конунгов. Он жестоко карал безнравственность, избавлялся от викингов и нечестивых людей, велел убивать воров и грабителей, либо отрубать им руки или ноги, либо применять другие серьезные наказания, так чтобы ни один негодяй не преуспевал в его государстве. Он был справедливым судьей и неукоснительно соблюдал заповеди Божии. Так говорит Маркус:
35. «Давитель вендов извел бродяг. Конунг решительно положил конец разбою викингов. Властитель велел рубить руки ворью. Он умел не оставить безнаказанными безобразия подданных. Не слыхано было, чтобы Эйрик не пожелал вынести приговор по всей справедливости. Себе на благо хозяин победы (= конунг) в высшей степени умел блюсти Божий закон».
Конунг Эйрик был мудрым человеком и хорошо образованным, и мог говорить на многих языках. Он обладал лучшей по сравнению с другими людьми памятью и красноречием. Так говорит Маркус388:
36. «Славный созыватель тинга кольчуг (= воин; тинг кольчуг = битва) обладал блестящим золотом и храбрым сердцем, прекрасной памятью и прочими [достоинствами] ума в избытке, и не было то соединено ни с каким изъяном. Государь владел в совершенстве словом. Юношей выучил он много языков. Эйрик, который превосходил большинство [других] конунгов, был в высшей степени отважным мужем».
Конунг Эйрик собрался отправиться прочь из страны и передал управление на время своего отсутствия в руки своих друзей. Он дал знать людям, что собирается на юг в Ром389, и были с ним в дороге достойные, хотя и немногочисленные, попутчики. Он проделал весь путь на юг до Рома пешком390. Так говорит Маркус:
37. Следует описать то, как у государя возникло желание отправиться в долгий путь к Рому, чтобы приучить [свою] дружину к добродетели. Там повидал повелитель огороженное прибежище — Фенейар.
Затем отправился он оттуда в Фенеди и в Бар и посетил много святых мест, и везде тоже шел пешком391. Так говорит Маркус:
38. Брат пяти великих Скьёльдунгов (= конунгов данов) направился затем в Бар; правитель желал упрочить христианство. В ответ Божья милость будет хранить государя.
В этом путешествии Эйрик посетил многих правителей и побывал во многих крупных городах, и повсюду вкладывал деньги там, где были монастыри или другие святые места. Затем он повернул назад и по пути с юга пришел еще раз в Ромаборг. Так говорит Маркус:
39. Брат Харальда ходил из Рома к чудотворным мощам. Родич Ингви (= конунг) украсил преизрядные ковчеги [с мощами] кругом красным золотом. Щедрый правитель исходил страну монахов, утомляя ноги душе на спасение. Могущественный государь обошел там места. Эйрик пришел в Ром этим [путем].
Эйрик оставался некоторое время в Ромаборге, и многие хёвдинги там в городе и во многих других местах сделались его друзьями, и у них установились очень близкие отношения. Как было сказано ранее, ему не требовался переводчик, куда бы он ни приходил392.
В то время папой в Ромаборге был Паскалис, второй с этим именем393. Он принял конунга Эйрика с уважением и сделал его своим близким другом. Конунг Эйрик получил тогда дозволение папы Паскалиса на то, чтобы в Данмёрке было создано архиепископство, поскольку ранее архиепископства севернее, чем Бримар394 в Саксланде, не было395. Так говорит Маркус:
40. Эйрик смог перенести престол архиепископов из саксонских пределов. Приобрели мы здесь на севере по государеву слову то, что делает счастливым наш удел.
Многое другое, оказавшееся полезным для Северных стран, получил конунг Эйрик от папы. Папа тогда разрешил ему извлечь из земли останки конунга Кнута. Так говорит Маркус:
41. Попусту стал бы другой вождь стараться достичь столь многого на потребу людям. На юге папа дал христолюбцу согласие на все, чего конунг просил.
Вскоре расстались папа и конунг Эйрик большими друзьями и со взаимным расположением, и пустился конунг Эйрик оттуда в обратный путь домой. А когда он пришел в тот город, что зовется Плаценция, основал он странноприимный дом недалеко от города; а когда он пришел на север к тому городу, что зовется Лука396, он пожертвовал деньги на то, чтобы все паломники, говорившие на датском языке397, могли выпить достаточно вина и иметь право на бесплатный ночлег в том странноприимном доме, который он основал и о котором до этого говорилось398. Затем отправился конунг Эйрик домой в Данмёрк, в свое государство. Стал он очень знаменит благодаря этому путешествию.
В то время императором в Саксланде был Хейнрек, сын императора Хейнрека Милосердного399. Он был могущественным правителем и великим воином. Когда он узнал, что Эйрик, конунг Данмёрка, уехал из страны, он собрал огромное войско в своем государстве и пошел затем с этим войском в Виндланд, и учинил большое разграбление в том ярлстве, которым там долго владели конунги данов. Император подчинил себе то ярлство, и весь народ там признал его власть, хотя и были в то время все люди в Виндланде язычниками400.
Император Хейнрек поставил там много хёвдингов для управления тем ярлством, которое он тогда покорил, и одного из них, самого могущественного, звали Бьёрн401. Тот сказал императору: «Господин, — сказал он, — раз уж мы произвели такое опустошение во владениях конунга данов, нам потребуется вся Ваша мощь и надежная поддержка. Хочу я спросить, как Вы отнесетесь к тому, чтобы нам вступить с Вами в свойство́402. Хочу я просить руки госпожи Ботхильд, Вашей сестры, потому что мне кажется ненадежным оставаться здесь из-за данов. Вам же известны мой род и мое поведение». Император сказал, что удовлетворит его просьбу и также окажет ему другие подобные почести, о которых он попросит, если он отдаст всего себя и свои силы на то, чтобы сохранить ту честь и величие, что они завоевали, и защищать это ярлство от данов или любых других, кто будет на него претендовать. Вскоре отдал император Хейнрек за него госпожу Ботхильд. Про ее род говорится, что она была единоутробной сестрой императора Хейнрека403, а отца ее звали Торгаут404. Он был даном по рождению. Он был дружинным ярлом конунга Свейна Ульвссона405. Он был самым красивым из всех людей. Конунг Харальд Сигурдарсон прозвал его Прекраснокожим406. Отец его звался Ульвом. Он был ярлом в Данмёрке. Он был великим воином. Он ходил в викингский поход на запад и захватил Галицуланд, и учинил там опустошение и большой грабеж. Потому его прозвали Ульвом Галицийским407. Он взял в жены Ботхильд, дочь ярла Хакона Эйрикссона, и была она матерью Торгаута Прекраснокожего. Захватив ярлство конунга данов в Виндланде, император Хейнрек поставил Бьёрна, своего шурина, охранять это ярлство. Сам император вернулся домой в Саксланд, а Бьёрн обосновался со своими воинами в Виндланде, в государстве конунга данов, и собирался защищать это ярлство от данов.
В это время конунг Эйрик вернулся с юга из Рома, и было это, когда винды вышли из повиновения ему, и эта неверность обернулась против них, как об этом будет рассказано позднее. Так говорит Маркус:
42. Винды дерзнули овладеть страною, которая принадлежала конунгу. Дорого стоила им ошибка. С юга пришла [весть о] разрыве мира вероломами.
Вернувшись домой в свое королевство и узнав о той войне, которую император вел в его владениях в Виндланде, конунг Эйрик стал собирать тинги и советоваться с хёвдингами и бондами. И когда он говорил на одном тинге, он сказал так: «Всем людям известно о нападении людей с юга408 на те области, которыми конунги данов, наши родичи, долго владели в Виндланде. Теперь все мои люди должны знать, что мы собираемся защититься от этого немирья или, в противном случае, принять смерть». Затем он послал призыв по всему Данавельди, собрал огромное войско и множество боевых кораблей и поплыл затем с этим войском в Виндланд. Так говорит Маркус:
43. Конунг направил корабли туда по бушующим волнам. Набой вздрагивал, и море сотрясало покрытые инеем суда (букв.: «штевни») напротив селений виндов.
Когда те хёвдинги виндов, которых император поставил там для охраны страны, узнали, что войско данов выступило против них, они тоже созвали войско и приготовились к битве. Конунгу Эйрику стало известно, что они собрались и что винды хотят защищать от него свою землю. Тогда он подготовил свое войско к бою, сошел затем на берег и построил войско. У него было большое войско и хорошо вооруженное. Он построил своих воинов клином, так что вперед смотрел нос колонны, а по бокам она была защищена стеной из щитов409. Так говорит Маркус:
44. Неустрашимый конунг оградил щитами детей витязей (= воинов). При этом каждый держался за другого. Вождь выстроил большое войско клином. Вот зазвенели доспехи.
Затем конунг Эйрик велел вынести вперед свое знамя, и после этого началась битва. Конунг Эйрик находился впереди своего строя и доблестно сражался. На нем была надета кольчуга, а на голове у него был шлем. Так говорит Маркус:
45. Битва разгоралась вокруг мужественного властителя. Воины конунга несли стяги (букв.: «древки»). Великодушный государь ступал среди жаркой сечи, облаченный в броню и увенчанный шлемом.
Вскоре винды бросились бежать и стали скрываться в различных местах, в крепостях или замках, а даны преследовали их и вступали с ними в бой, и убили многих из них. Так говорит Маркус:
46. Войско капищ (= язычники) укрылось в укреплениях. Наступающие обратились на них. Ярые мужи бились насмерть. Стяг реял над могучим конунгом. Эйрик не давал стихнуть ливням стрел (= битве). Клинки губили жизни мужей. Лязгало железо, и воины умирали. Кровь лилась на груду еще теплых тел.
47. Кровь брызгала на сомкнутые червленые щиты. Каратель свары (= справедливый правитель) убил мужей бессчетно. Там, где бряцало оружие и рвались кольчуги, юный вождь стяжал славу.
После того, как конунг Эйрик провел яростную и стремительную атаку на тех язычников410, что разбежались от него по крепостям или замкам, те поняли, что лучшим выходом для них будет сдаться и отдать себя в руки конунгу Эйрику, и подчиниться ему. Так говорит Маркус:
48. Языческое войско оглобли битвы (оглобля битвы = меч или копье; т. е. войско, вооруженное мечами/копьями) захотело наконец [выйти] из старого форта. Те, кто оборонял ближайшую к лугу крепость, принуждены были сдаться.
Людей там пало столько, что никто не знал им числа. Там пал Бьёрн, шурин императора, и почти всё его войско. Конунг Эйрик захватил там большое богатство в качестве военной добычи и разделил всё его между своими воинами, а сам ничего из этого брать не хотел. Конунг Эйрик велел жечь поселения по всей земле, и был народ так напуган, что бросились язычники бежать, а многие из тех, кто вышел из подчинения конунгу Эйрику, понесли там суровые наказания. Так говорит Маркус:
49. Печальны были языческие сердца людей в селениях виндов. Огонь взметнулся над несметной толпой народа. Эйрик сжег их чертоги. Костры зажглись над домами. Хоромы повсюду рушились. Шел последний час ночи, и — казалось — порча ольхи (= огонь) поднялась до неба.
И было всё так, как сказал Маркус: в этой войне и немирье многие люди лишились жизни от огня или оружия, а некоторые, кому удалось, бежали. Но затем они поспешили к конунгу Эйрику. Конунг наложил на них большие штрафы и объявил своим наследственным владением те земли, которые конунги данов имели в Виндланде с тех пор, как конунг Свейн Вилобородый подчинил их себе411. Так говорит Маркус:
50. Эйрику сопутствовал полный успех. Винды тотчас бежали прочь. Жестокий народ обещал тогда [платить] дань. Победа была отнята у мужей. Конунг исчислил [свои] наследственные права на ту [область]. Народ должен был подчиниться конунгу. Любезный друг людей (= правитель) правил [с тех пор] постоянно той страной. Прежде она была под властью Свейна.
Затем конунг Эйрик поставил людей охранять землю в Виндланде, и держали они это ярлство под конунгом Эйриком. Отправился тогда конунг Эйрик к своим кораблям и поплыл домой в Данмёрк с большой победой. Сначала он подошел на кораблях к Эйланду412, когда плыл с юга из Виндланда, как говорит Маркус:
51. Испытатель полков (= конунг) окружил ладьями край суши, о который бьется прибой. Бесстрашный властитель велел оцепить сырое взморье остриями [копий] и прохладными щитами. Весьма дельный увеселитель херсиров (= правитель) пригнал [увешанные] щитами [корабли, окружив ими] границы страны. Государь закрыл землю островных данов червленой твердыней щитов от неистового набега.
После этого конунг Эйрик спокойно обосновался в своем королевстве и сделался очень знаменит и известен в результате этой поездки.
Конунг Эйрик собирает лучших и умнейших людей в своем королевстве, как ученых, так и неученых, и ведет с ними беседу. Конунг говорит, что у него есть желание обследовать захоронение конунга Кнута, если не будут против священнослужители, и говорит, что в любом случае всё будет так, как они скажут. Но все просили конунга поступать, как он считает нужным, и не было ни одного, кто сказал бы хоть слово против. И тогда, с согласия епископа и всех людей и по решению конунга, отправились очень многие на Фьон. Были тогда там вместе с конунгом все лучшие люди Данмёрка.
Пошли они тогда к могиле конунга Кнута. Там они выкопали и подняли из земли его гроб, и были его святые останки перенесены в церковь под достойные хвалебные песнопения413. А с восточной стороны церкви сидел один человек, который долгое время был калекой. Он оказался на пути тех людей, что несли святые останки. И когда они проносили святые станки мимо него, встал он совершенно здоровый и вошел в церковь вместе с другими людьми, восхваляя Господа и Его мученика, святого конунга Кнута414. Затем святые станки конунга Кнута были принесены в церковь и помещены на полу в центре храма. Вслед за тем подошел к ним конунг, а с ним и священники, и был открыт гроб конунга Кнута, и было тело его неистлевшим, словно он только что умер, и это произвело на всех сильное впечатление. Тогда тело конунга Кнута вынули из гроба и положили на похоронные носилки.
Тут сказали люди, что святые останки конунга Кнута следует подвергнуть испытанию, но повернули дело так, чтобы отдать все это на усмотрение и решение конунга Эйрика. Конунг ответил: «Я тоже хочу, чтобы святые станки были испытаны, потому что может случиться, если мы этого не сделаем, что скажут, будто это подлог и нечто, что мы, даны, сами открыли. Но мы надеемся, что Бог — за заслуги святого конунга Кнута, своего друга, — сделает так, чтобы всем стала очевидна и несомненна его святость и чтобы после этого испытания никто больше не сомневался». Тогда велел конунг Эйрик взять небеленый лён и сделать из него куклу. Она была не уже и не короче тела конунга Кнута. Затем положили эту куклу на его тело. Взяли тогда освященный огонь и подожгли куклу, и сгорела тогда кукла вся, так что остался один пепел, а тело святого конунга Кнута осталось необожженным и настолько невредимым, что не пострадал ни один волосок, и стало тело после этого много светлее, чем раньше. Запели тогда священники415 «Te Deum»416, и все восхвалили всемогущего Бога и Его мученика, святого конунга Кнута. Сразу с этого времени стали отмечать годовщину его гибели, и по всему Данмёрку его церковное празднование проводится как величайшее торжество. Был тогда извлечен из земли и тот гроб, в котором покоилось тело Бенедикта, конунгова брата, и все его раны, которые были обращены в сторону святых останков конунга Кнута, затянулись. Затем велел конунг Эйрик построить достойную раку, и были в нее положены святые останки конунга Кнута, и была она помещена возле алтаря417. В другой раке в Одинсей на Фьоне покоится Бенедикт, конунгов брат418.
В той же самой церкви, которая сейчас посвящена святому конунгу Кнуту, являет Бог, через его молитвы и просьбы, многие милости и чудеса. Там обретают слепые зрение, а хромые — способность ходить, прокаженные излечиваются, и дьяволы оставляют в покое безумных. Эту помощь можно получить не только там, где покоится друг Бога, святой конунг Кнут, но и во многих других местах, где люди к нему взывают или зовут его с должной верой или с помощью господина нашего Иисуса Христа, который живет и правит как единый Бог навеки419.
Конунг Эйрик взял в качестве военного трофея госпожу Ботхильд, сестру императора Хейнрека, которую император отдал в жены Бьёрну в Виндланде, как было написано раньше420. Он привез госпожу Ботхильд к себе домой в Данмёрк. Она родила конунгу Эйрику сына. Этого мальчика назвали в честь Кнута Святого, его брата. Он рано стал подавать надежды и был хорош собой. Когда мальчик был совсем еще юн, конунг Эйрик сказал госпоже Ботхильд: «Твое пребывание здесь несколько затянулось, и пора уж ему закончиться. Я собираюсь отправить тебя сейчас домой к твоим родичам». Она отвечала: «Я понимаю, что нашу близость едва ли можно назвать страстью и что Вы делили со мной ложе из ненависти, а не по любви. Но, может быть, Вы исполните, господин, одно мое желание, — сказала она, — чтобы Кнут, наш сын, поехал вместе со мной мне в утешение». Конунг отвечал: «Так много хорошего я твоим родичам не должен, и я вовсе не хочу, чтобы этот молодой человек рос среди них, потому что таково мое предчувствие, что он принесет большую славу своим родичам и многим другим». После этого она была отправлена домой, к своей семье, и дал конунг Эйрик ей достойных попутчиков. Император ее хорошо встретил, как и другие родственники. Кнут, сын конунга Эйрика, рос при дворе своего отца. У него вскоре стало много друзей, и был он искусен во всем. Конунг его очень любил, и был он любим всем народом.
У конунга Эйрика было еще двое других сыновей, которые были старше. Одного звали Эйрик, а другого Харальд Копье. Оба они подавали большие надежды. У конунга Эйрика была также дочь421. Она была выдана замуж за человека, который прозывался Хакон Норвежец422. Его также называли Хакон, сын Суннивы. Суннива была дочерью ярла Хакона Иварссона и Рагнхильд, дочери конунга Магнуса Доброго, сына Олава Святого. Сын Хакона Норвежца и дочери конунга Эйрика звался Эйрик Ягненок, и о нем позднее будет рассказано423.
Конунг Эйрик трудился не покладая рук, пока правил Данмёрком. Он много занимался тем, чтобы наладить управление землей и обеспечить соблюдение законов. Он приложил также много усилий к тому, чтобы возродить те поместья, что были в запущенном состоянии или пришли в упадок. Он велел построить пять каменных церквей на свои средства и сделал им затем пожертвования. Так говорит Маркус:
52. Рачитель мудрости во многих местах ставил искусно украшенные главные церкви. Верный друг народа повелел построить там пять блистательных соборов из камня. Были по мерке размечены и слыли прочными эти корабли служб (= церкви), которые смелый в битве и лучший во всем государь повелел соорудить к северу от Страны саксов.
Как-то раз конунг Эйрик, собрав многолюдный тинг, говорил на нем и так начал свою речь: «Благослови вас Бог, даны, за любовь и послушание, и за многое хорошее, что вы сделали мне за время нашего совместного правления. Сейчас я планирую путешествие отсюда в Йорсалир424, и неизвестно, будет ли мне дано вернуться оттуда назад в Данмёрк. В путь со мной отправится Эйрик, мой сын, а также другие хёвдинги, которых я собираюсь назвать. А Харальд, мой сын, останется дома, его я оставляю управлять страной и руководить моим королевством, пока я в отъезде425. А Кнуту, моему сыну, я хочу дать титул герцога и Хейдабё, и ту область, которая к нему относится426. Всем людям известно, что по закону Никулас, мой брат, является следующим претендентом на трон после моей смерти. И я не хочу лишать его этой чести и государства. Я надеюсь, что он мне за это достойно отплатит. Думается, он будет мне хорошим родичем и окажет Кнуту, моему сыну, дружбу и помощь в управлении той областью, которую я передал ему в руки, поскольку тот еще ребенок по возрасту, и кажется мне весьма важным, чтобы эти родичи поладили между собой. Хочу я также попросить всех моих друзей, чтобы с мальчиком обращались хорошо и достойно». Затем собрался конунг Эйрик в свою поездку, не торопясь и с большими расходами, и стали повсюду известны эти его планы, и решили его сопровождать многие могущественные люди, как из его страны, так и из других земель, и многие хёвдинги, узнавшие о его замыслах, поддержали эту поездку денежными вложениями.
Раньше, чем конунг Эйрик покинул свою страну, конунг франков427 послал ему достойные дары. Так говорят многие люди, что тогда же был заключен мир между императором Хейнреком и конунгом Эйриком, так как между ними произошел обмен дарами, и император послал конунгу Эйрику щедрые дары и дал ему войско и провожатых на весь путь от своего государства вплоть до Миклагарда428. Так говорит Маркус Скеггьясон:
53. Конунг франков наделил обходительного брата Бьёрна (= Эйрика) блестящим богатством. Измельчитель щитов (= воин) выказал радость большим дарам могущественного кесаря. Собеседник господ (= правитель) дал ему отважных провожатых, снаряженных для битвы, на всю дорогу, пока князь земли ютов (= Дании) не встретился с цесарем.
В это время Эцур, сын Свейна, сына Торгунны, был епископом в Лунде на Скани. Он был могущественным и знатным, к тому же крупнейшим хёвдингом и имел сильную родню, и многим людям казалось, что он подходит для того, чтобы стать архиепископом. И вот по предвиденью конунга Эйрика, по воле других хёвдингов и с согласия всего народа в Данмёрке, был тогда епископ Эцур избран архиепископом в Данмёрке, а вместе с тем было решено, что его архиепископство будет в Лунде, и ему будут подчиняться все говорящие на датском языке. Так говорит Маркус:
54. Неутомимый господин земли (= конунг) повелел основать людям в Данмёрке престол архиепископов недалеко от Лунда, который почитает весь народ [в странах, где говорят] на датском языке. Властитель возвысил святую власть. Слышно, что достойный во всех отношениях Эцур был посвящен в епископы. Испытатель мужей (= Господь) указывает ему путь на небо.
Хотя конунг Эйрик и подготовил всё для этого раньше, чем покинул страну, прошло еще несколько лет, прежде чем Эцур получил сан архиепископа429.
Как только конунг Эйрик снарядил свое войско так, как ему хотелось, он тотчас отправился из страны с прекрасными попутчиками. У него было большое конное войско и много пеших воинов430. Так говорит Маркус:
55. Следует рассказать о том, что крепкий телом конунг жаждал исцелиться от внутренней раны. Томитель херсиров (= конунг) отправился с севера с суровым отрядом, чтобы излечить душу. Господин готовил себя к лучшему миру. Он пустился в путь, чтобы изведать замиренное селение Иерусалима. Государь желал получить славную жизнь [на небесах].
Конунг Эйрик двигался торжественно и с большой помпой, и в каждом городе, куда он приходил, ему оказывались почести. Ему навстречу выходили процессией священники со святыми реликвиями. Так говорит Маркус:
56. Из больших городов навстречу бесстрашному государю мужи выносили украшенные драгоценностями раки [святых] и кресты. Когда [одни] люди начинали звонить, [другие] пели. Никогда господин государей (= правитель) не удостоится такой чести в державе другого. Единственным в своем роде было [то], что никто не мог сравняться с князем данов.
Конунг Эйрик шел, пока не прибыл в Миклагард. В то время конунгом греков был Алексис431. Он подобающим образом принял конунга Эйрика и устроил в его честь достойный пир. Говорят, что Алексис, конунг греков, предложил конунгу Эйрику выбрать, хочет ли он получить от него полласта золота432, либо он хочет, чтобы для него была устроена та игра, которую греки называют Падреймской игрой и которую конунг привык проводить на Падрейме, в том месте, которое так и называется433. И все говорили, что игра стоила конунгу не меньше, чем то золото, которое он предложил конунгу Эйрику. Но поскольку у конунга Эйрика были большие расходы из-за большого числа сопровождавших его людей и он очень нуждался в средствах, а впереди его ждал долгий путь, то он предпочел золото434. Тот же самый Алексис, конунг греков, предлагал позднее конунгу Норега Сигурду Крестоносцу435 такой же выбор. Но поскольку конунг Сигурд направлялся тогда домой и понес уже наиболее крупные расходы в своем путешествии, то выбрал он по этой причине игру. И расходятся люди во мнениях о том, какой выбор более пристал конунгу436. Алексис, конунг греков, дал конунгу Эйрику свое одеяние, и была это большая драгоценность, и дал он ему четырнадцать боевых кораблей, и много дал он ему других щедрых даров. Так говорит Маркус:
57. Очень мудрый правитель наряду с наивысшей похвалой людей получил от самого государя в Миклагарде увесистое богатство — половину ласта красного золота. Ранее [он] получил одежды властителя. Эйрику, впрочем, было дано еще больше: испытатель мощи херсиров (= правитель = император) подарил ему четырнадцать (букв.: «шесть и восемь») боевых кораблей.
Конунг Алексис дал конунгу Эйрику всё, что тому требовалось, чтобы пуститься в путь из его государства на кораблях, и расстались они, конунг Алексис и конунг Эйрик, со взаимным расположением и дружбой. Конунг Эйрик уплыл из Миклагарда с большим войском и направился оттуда в Йорсалаланд437. И когда он подошел к тому острову в Грикландсхав, который нордманны зовут Кипр, он заболел там той болезнью, которая привела к его смерти. Он умер в той крепости, что зовется Баста438, и по нему очень горевали все его люди и люди во многих других местах, как только до них доходило это известие. Так говорит Маркус:
58. Правитель всяческих (= Бог) потребовал у отважного конунга душу в дальних странах. Могучий конунг не дождался старости. Слышно, что всюду печальны люди. С тех пор по всей обитаемой части мира мудрые мужи оплакивают смерть государя. Войско повесило голову [после кончины] верного повергателя врагов (= правителя). Это печалит мир.
О конунге Эйрике сильно скорбели все люди, которые его знали, так что верно говорят, что до него ни один конунг данов не был так любим всеми людьми. Он был конунгом в Данмёрке восемь зим439 и правил этим государством с большим могуществом и благородством. Ни один правитель не нападал на его государство так, чтобы тем нанести его чести или власти какой-либо урон. Он был жестоким со своими недругами, и потому они боялись его. Но также он был мягок и доброжелателен со своими друзьями, и потому стал любимым всеми и могущественным. Так говорит Маркус:
59. Нигде сотрясатели твердыни мечей (твердыня мечей = щит; сотрясатели щита = воины) не могли устоять перед гневом конунга; правда, на него и не поднимали щита — князья не делали попытки к этому. Ужас внушал каратель ярлов (= конунг). Ни один прыткий предводитель не дерзал тягаться с господином данов. Многие страшились могучего стража страны.
После того как конунг Эйрик уехал из Данмёрка, Харальд Копье взял на себя управление и руководство страной во всем Данавельди, как и распорядился конунг Эйрик. Он был тогда уже совершеннолетним. Его любили многие, и обязан он этим был в первую очередь тому, что все любили конунга Эйрика, его отца. У Харальда Копье был сын, которого звали Бьёрн Железный Бок. Он был женат на дочери Инги Стейнкельссона, конунга свиев440, которую звали Катрин. Их дочь звали Кристин, она была женой Эйрика Святого, сына Ятварда, конунга свиев441, и были их детьми Кнут, конунг свиев, и королева Маргрет, жена Сверрира, конунга Норега442, и Катрин, жена Никуласа Болтуна. Их дочерью была госпожа Кристин, жена ярла Хакона Шального в Нореге, и был их сыном Кнут Коренастый443, ярл в Нореге444. Харальд Копье, сын Эйрика, был женат на Рагнхильд, дочери Магнуса Голоногого, конунга Норега445, и были их сыновьями Магнус и Олав, о котором еще будет сказано позднее446, Харальд и Кнут447.
Никулас Свейнссон принял теперь власть в Данмёрке после конунга Эйрика, своего брата448. К тому времени умерли все другие сыновья конунга Свейна Ульвссона. Он был поставлен конунгом через год после смерти конунга Эйрика. В тот же самый год папа Паскалис послал епископу Эцуру паллий по просьбе и желанию конунга Эйрика, как уже было рассказано. С тех пор Эцур долго был архиепископом в Лунде449. Он был могущественным хёвдингом. Никулас вскоре сделался большим правителем. Он взял в жены Маргрет Ингадоттир. Раньше она была женой Магнуса Голоногого из Норега450. Харальд Копье, сын Эйрика, был добрым другом конунга Никуласа, своего родича451, и подолгу жил при его дворе, а временами находился он в Ройскелде на Сьоланде, и был у него там большой отряд людей, и он сильно укрепил это место. Эйрик, сын конуга Эйрика452, не был в такой же дружбе с конунгом Никуласом.
Кнут, сын конунга Эйрика, владел титулом герцога и землями в Хейдабё, которые дал ему конунг Эйрик, его отец453. У него было больше друзей, чем у кого-либо еще, и он был очень щедр, и был больше всех любим простыми людьми, хотя у конунга Никуласа или у Магнуса, его сына454, было больше власти. Поэтому его прозвали Кнут Лавард455. Главной причиной всеобщей любви к нему было то, что он позволял свободно пользоваться своим имуществом всем, кто в этом нуждался. Но те, кто хотел получать, не знали в этом меры, так что издержки становились больше, чем доходы, и его средства были в значительной степени израсходованы. Между этими родичами, конунгом Никуласом и Кнутом Лавардом, не было большой близости. Отец с сыном сильно завидовали тому, как много у него друзей, и казалось им, что он имеет не меньше почета, чем они. Так оно и было, потому что все хотели поступать так, чтобы угодить Кнуту. Магнус же был всегда очень холоден по отношению к нему.
Через несколько лет после смерти конунга Эйрика умер император Хейнрек в Саксланде, и императором после него стал Хейнрек, его сын456. Когда же Кнут Лавард узнал, что император Хейнрек, брат его матери, скончался, а Хейнрек, его сын, стал императором, он загорелся желанием встретиться с ним по причине родства, и отправился он туда с достойными попутчиками457. И когда император узнал о его поездке, велел он приготовить ему достойный пир и принял его хорошо, когда они встретились, и оставался он у императора некоторое время в самой большой милости.
Случилось однажды, что император Хейнрек и Кнут Лавард разговаривали между собой. Сказал тогда герцог императору: «Господин, — сказал он, — я нанес Вам этот визит по важному для меня делу — попытаться получить от Вас в силу нашего родства хороший совет. Я ожидаю здесь почета от Вас и того, что Вы наше родство поставите выше отношений прежних правителей. Наши владения находятся на грани разорения, но мне хотелось бы тем не менее сберечь честь и не терять той власти, которую дал мне в руки мой отец, если дело дойдет до этого, и хотелось бы нам получить от Вас в связи с этим добрый совет, как следует поступить. А средства мои уже почти на исходе». Император отвечал: «Я наслышан о том, как Вас любят и превозносят все люди. И очень важно, чтобы Вам удалось сохранить свои владения и достоинство. Здесь в Саксланде, — сказал император, — и во множестве других мест принято перекрывать входы в свои гавани и брать там пошлину, и не позволять никому швартовать свой корабль в гавани, пока тот не заплатит за место у причала. Может случиться, что это покажется слишком суровым, в особенности там, где люди не привыкли к такому вымогательству. Но любовь людей к Вам настолько выросла к настоящему времени, что она не должна от этого пострадать, потому что таков обычай могущественных людей по всему свету перекрывать входы в свои гавани, и получают они за это большие деньги, но также это хороший способ защиты государства на случай немирья458. Вместе с тем я поддержу Вас и деньгами, чтобы Вы таким образом сохранили свое достоинство». Герцог сердечно поблагодарил императора за советы и сказал, что в его владениях будет весьма удобно перекрыть гавани, что его земля такова, что сделать в ней это будет легко. Затем герцог отправился домой в свои владения с великолепными дарами и многочисленными ценными вещами, которые он получил от императора.
В то время много военных действий велось в Данмёрке язычниками и другими людьми с Аустрвега, которые с давних времен проводили лето в военных походах и грабили купцов и местных жителей. И когда Кнут Лавард пробыл уже некоторое время дома в своих владениях, нашел он кузнецов и велел им построить крепости по обеим сторонам Слесвика459, в самой узкой части залива, который приводит извне к Хейдабё. Затем он велел перегородить залив железными цепями, а частично древесиной, так чтобы можно было его запереть, и посадил затем людей в крепостях следить за тем, чтобы ни один корабль не проходил внутрь залива, кроме тех, кого они считали нужным пустить, но чтобы взимали плату с каждого корабля, который там пришвартовывался460.
Герцог Кнут постоянно находился в Хейдабё и был теперь защищен от любого немирья, и возросло с этих пор его могущество по причине как его богатства, так и любви к нему людей. И произошло всё так, как сказал император Хейнрек: его так сильно все любили, что ничто не могло нанести ущерб его репутации.
Одного человека звали Видгаут. Он был родом из Самланда461. В то время он был язычником. Он был купцом, очень богатым и хорошо образованным во многих отношениях. Он часто бывал в торговых поездках в Аустрвеге.
Случилось одним летом, когда он плыл с востока и собирался уже домой, что он задержался с отплытием. И когда он подплыл с востока к Курланду462, куры уже поджидали его на военных кораблях и тотчас напали на него, и хотели его убить, а его добро забрать себе. И поскольку он был на одном корабле, а у куров было большое войско, он понял, что не сможет им противостоять, и попытался он бежать прочь и плыть домой в Самланд. Но куры тотчас поплыли за ним и быстро отрезали его от берега, и очень стремились лишить его жизни и имущества. Тут он понял, что у него есть две возможности: поплыть им навстречу, что бы потом ни случилось, или выйти в море и повернуть в крещеные земли, — и ни один выбор не казался ему хорошим. Тем не менее принял он решение поплыть морем с востока в Данмёрк. Он слышал о Кнуте Лаварде и вместе с тем о том, что все, кто приходил к нему, видели от него только добро. Захотелось ему для себя той же чести, что получали многие другие. Тогда принял он решение плыть в Хейдабё. И когда он подошел к тем узким проливам, которые были заперты, то окликнул он стражей, которые были в укреплениях, и сказал, что хочет поставить свой корабль в заливе. Один из стражей спросил: «Кто ты такой?». Он отвечал: «Меня зовут Видгаут». Страж сказал: «Не велит нам Кнут Лавард открывать гавань для тех людей, о которых мы ничего не знаем». Видгаут ответил: «Мне бы хотелось, добрые люди, — сказал он, — чтобы вы открыли гавань, так как я плыву к нему. Я и за вас отвечу, если герцог на вас за это прогневается». «Хорошо сказано,» — произнес страж. Затем они открыли залив, и Видгаут со своими людьми пришвартовали корабль и отправились к Кнуту. Герцог спросил, кто они такие. Видгаут назвал себя и сказал, что они из Самланда. Кнут ответил: «Слышал я о тебе, и мне сказали, что вы, должно быть, язычники». Видгаут сказал: «Мы действительно язычники». Герцог ответил: «Есть два выбора: вы примете христианство и позволите вас крестить, и тогда всем вам будет оказан здесь добрый прием; или же, напротив, рискнете принять то, что может случиться». Видгаут ответил: «Разве не очевидно, господин, — сказал он, — какой выбор предпочтительней сделать, если есть такая возможность. Я охотно приму веру и получу затем от Вас почет». Тогда были все они крещены и прожили зиму в большой чести у Кнута Лаварда463.
Видгаут подолгу разговаривал с герцогом, и герцог высоко ценил его беседу. Он мог о многом рассказать, потому что был умным человеком и побывал во многих местах. Герцог спрашивал его о многом виденном им в Аустрвеге, и Видгаут мог многое рассказать ему о том, что тот хотел знать.
В то время конунгом на востоке в Хольмгарде был Харальд, сын конунга Вальдамара, сына Ярицлейва, сына Вальдимара, воспитателя конунга Олава Трюггвасона464. Матерью конунга Харальда была Гюда, дочь Харальда Гудинасона, конунга англов465. Конунг Харальд был женат на Кристин, дочери Инги Стейнкельссона, конунга свиев, сестре королевы Маргрет, на которой тогда был женат Никулас, конунг данов. Дочерьми конунга Харальда в Хольмгарде и Кристин были Мальмфрид466, которая была женой Сигурда Крестоносца, конунга Норега, и Энгильборг467.
И когда Видгаут провел зиму в большой милости у Кнута Лаварда, герцог попросил его, чтобы тот отправился с его поручением в поездку на восток в Хольмгард просить для него руки Энгильборг, дочери конунга Харальда. Видгаут ответил: «Господин, — сказал он, — есть лишь одно, — сказал он, — что делает меня способным выполнить Ваше поручение, так это то, что у меня нет недостатка в средствах. И хотя по многим причинам я не подхожу для такого трудного дела, тем не менее я обязан исполнять Ваши пожелания, пока у Вас есть желание меня использовать». Герцог благодарит его и говорит, что потому стал обсуждать с ним это дело, что он ему кажется наиболее подходящим из всех находящихся в его власти людей по причине как его мудрости, так и красноречия; говорит, что ему он больше всех доверяет вести это дело. Затем была подготовлена его поездка, и перед тем как Видгаут пустился в путь, обратился он к герцогу: «Господин, — сказал он, — Вы оказали нам этой зимой много почестей и содержали нас необычайно щедро, и ответ с моей стороны может оказаться меньше, чем следовало бы. Вы получите от меня сорок серков серого меха, а в одном серке пять тимбов, а в одном тимбе сорок шкурок». Герцог поблагодарил его за дары и сказал, что никогда не получал лучших даров.
Когда же Видгаут был готов, плывет он прочь со своими спутниками, и ничего не говорится о его поездках, пока он не прибыл468 на восток в Хольмгард к конунгу Харальду и не завоевал тут же расположения конунга своими подарками. Конунг Харальд достойно принял его, потому как Видгаут был известным человеком и дерзким в речах, и знал много языков, и не нуждался в переводчике. Он сообщил конунгу о цели своего путешествия и изложил это умело, и так сказал о Кнуте Лаварде, что «все говорят о нем одно и то же, что нет никого равного ему в Данмёрке и далеко за его пределами, а род его, как Вам хорошо известно, — наизнаменитейший, и всем очевидно, что к Вашей чести послужит, если Вы примете это предложение». Конунг сказал: «Много помощи ты оказываешь ему своими словами, и можно было бы тут быстро завершить это дело, если следовать твоим советам». «Да, господин, — сказал он, — Вы убедитесь, что он нисколько не уступает тому, что я Вам про него рассказывал, потому как всем известно, что Кнут Лавард превосходит всех молодых людей в Северных странах»469. Конунг ответил: «Поскольку мы знаем тебя как правдивого человека и ты нам известен только с хорошей стороны, а к тому же мы и раньше кое-что слышали о Кнуте Лаварде, то мы дадим благоприятный ответ на это предложение. Но мне кажется, что область, которой он управляет, невелика, хоть он и носит титул герцога в Данмёрке». Видгаут ответил: «Зато у него есть нечто более ценное, господин!». «Что же это?» — спросил конунг. Видгаут ответил: «Он превосходит всех людей своими добродетелями, а это гораздо важнее, чем большое богатство и власть».
Затем конунг имел разговор со своей дочерью Энгильборг, а также со своими советниками, и изложил перед ними это дело. Все выступали за то, чтобы принять это предложение, и считали, что оно хорошо подготовлено, и было решено, с согласия Энгильборг, дочери конунга, что она выйдет замуж за Кнута Лаварда. Тогда отправился Видгаут в Данмёрк с этими новостями и пришел к Кнуту Лаварду, и рассказал ему о своей поездке. Герцог поблагодарил его за эту работу. После этого приготовился Кнут Лавард к своей свадьбе, а Харальд послал Энгильборг, свою дочь, с востока из Хольмгарда в назначенное время с прекрасными спутниками. И когда она прибыла в Данмёрк, герцог встретил ее хорошо, а также и весь народ. Затем устроил он свою свадьбу с большой честью470. У них было несколько детей, которые вскоре будут еще раз упомянуты.
Магнус, сын конунга Никуласа, рос при дворе своего отца, и был он выше любого во всем Данмёрке, и было у него много друзей, но все же Кнута Лаварда любили много больше, и все простые люди принимали его сторону, хотя у конунга Никуласа и его сына Магнуса было больше власти. Именно это привело к тому, что между ними была некоторая холодность, так как зависть отца с сыном к нему росла, и казалось им, что у него слишком много друзей471. Магнус Никулассон взял в жены Рикису, дочь Бурислава, конунга виндов472. Их сыновьями были Кнут и Никулас. У Магнуса всегда была большая свита, и он подолгу находился при дворе конуга Никуласа, своего отца, а иногда они оба бывали в своих владениях. Он был сильным человеком и рано созревшим во всех отношениях. Его прозвали Магнусом Сильным.
Кнут Лавард во второй раз собрался в путь из своей страны и вновь поехал к императору Хейнреку, своему родичу. И когда император узнал о его поездке, он велел приготовить ему достойный пир и принял его хорошо.
Как-то раз император беседовал с герцогом. «Приятно мне, родич, — сказал он, — когда все поют Вам хвалу, потому что тебя восхваляют все, кто хоть что-нибудь понимает и кому довелось слышать твое имя, так что ни один человек не любим так, как ты». Герцог отвечает: «Удача пришла к нам тогда, господин, — сказал он, — когда Вы оказали нам помощь и поддержали советами». Тут велел герцог принести те меха, которые ему дал Видгаут, и сказал императору: «Я бы хотел, чтобы Вы приняли это от меня на память, господин, хотя это и меньше, чем следовало бы». Император увидел подарок, поблагодарил его и сказал: «Мне приходилось принимать и большие дары, — сказал он, — но мало таких, которые бы мне казались лучше».
Герцог оставался некоторое время у императора в большой чести и милости. А когда герцог начал собираться в обратный путь домой, дал ему император много драгоценных вещей и сказал, что ему никогда не придется испытывать недостаток в средствах, покуда оба они живы. «А за те дары, которые Вы мне привезли, отплачу я тем же самым: Вы получите от меня одеяние, подобное которому вряд ли кто видел в Вашей стране или где-то еще, и я надеюсь, что, если Вы будете владеть этим одеянием, Вам будет сопутствовать удача и успешным будет далее Ваше государство. Хочу я только просить Вас, родич, — сказал он, — не расставаться с этим одеянием, потому что, боюсь я, если условие будет нарушено, Вашей славе придет быстрый конец». То были торжественные императорские одеяния, целиком расшитые золотом и превосходными драгоценными камнями. Герцог поблагодарил его за дары и за всю ту честь, которую он ему оказал. Затем поехал герцог домой в свое государство, и всегда считался он самым выдающимся человеком.
Вскоре скончался император, и говорят люди, что таким свойством обладали те торжественные одеяния, которые император отдал Кнуту Лаварду, своему родичу, что большинству из тех, кто расставался с ними, оставалось жить совсем недолго. Вскоре звание императора принял Льотгейр, саксонский герцог. С этого времени он прозывался Лотариус473.
У Кнута Лаварда, как уже говорилось, было столько почитателей, что все лучшие люди в Данмёрке были его друзьями в не меньшей степени, чем конунга Никуласа или Магнуса, его сына. И, как тоже уже говорилось, отцу с сыном по причине зависти это так не нравилось, что они за это невзлюбили герцога и многих его друзей. И когда Кнут Лавард обнаружил это, он поразмыслил и понял, что у него совершенно нет вины перед этими отцом с сыном.
Случилось однажды, что, когда конунг Никулас и Магнус, его сын, были на юге, на Йотланде, Кнут Лавард приехал к ним с небольшим числом людей. И когда они встретились, они хорошо приняли герцога. Кнут сказал тогда: «Цель моего приезда сюда такова: я хочу пригласить вас, отец с сыном, на пир. Мне бы хотелось, чтобы мы больше общались, как следует нам в силу родства, и не позволяли клеветникам разрушать наше родство по неизвестным причинам». Они ответили, что очень этого хотят, и сказали, что нет ничего между ними, что могло бы помешать их родственным отношениям.
Затем отправился Кнут Лавард домой в Хейдабё и велел приготовить там пир для конунга Никуласа и Магнуса, его сына. Они приехали на пир к назначенному времени, и был это роскошный пир. И когда подошел тот день, когда им нужно было уезжать, герцог поблагодарил конунга Никуласа за ту честь, которую они ему оказали своим приездом к нему, и вручил конунгу много ценных вещей. Затем он подошел к Магнусу и заговорил: «Магнус, родич, — сказал он, — вот те одежды, которые император Хейнрек, мой родич, подарил мне, а сейчас я хочу передать их Вам в знак дружбы и хороших родственных отношений. Я потому хочу подарить тебе самую лучшую вещь из тех, которые у меня имеются, что тебе пристало это носить. Я буду рад, если тебе это понравится, потому что ты мне отплатишь за это добром»474. Магнус тотчас облачился в эти одежды, и сказали все, кто его видел, что не сыскать более красивого или величественного человека, чем он, и сказали — вполне справедливо, — что это был очень достойный дар. Конунг Никулас и Магнус, его сын, поблагодарили герцога за оказанный им достойный прием и за щедрые дары. И прежде чем они расстались, пригласили они его к себе зимой на празднование Рождества. Он принял приглашение с благодарностью. Расстались тогда эти родичи с большим взаимным расположением475.
Той зимой собрался конунг Никулас праздновать Рождество в Хрингстадире476 на севере, на Сьоланде, и на этот праздник приехал, как и было условлено, Кнут Лавард с немногими людьми, и провел с конунгом Никуласом Рождество, и был там устроен превосходный пир, и было тогда большое взаимное расположение между конунгом Никуласом и Магнусом, его сыном, и их родичем Кнутом Лавардом.
И вот наступил тот день, когда пришла пора заканчиваться пиру, и говорит герцог, что он начинает собираться в обратный путь. В тот день пир достиг своего пика, и люди герцога были сильно пьяны. Тогда Магнус обратился к герцогу: «Господин, — сказал он, — даже если окажется, что это меньший дар, чем Вы заслуживаете, все же я хочу оставить Вам кое-что на память о себе. Я хочу дать Вам сорок всадников в полном вооружении, а говорят, что экипировка одного всадника стоит восемь марок золота477». Герцог поблагодарил Магнуса за подарок и говорит, что это не просто хороший дар, но весьма впечатляющий. Но вот проходит день, и не приходит то войско всадников, которое Магнус намеревался передать герцогу, потому что не все они должны были явиться из одного места. Тогда заговорил герцог: «Магнус, родич, — сказал он, — давайте двинемся в путь и подождем войско там, где Вы сочтете нужным». Магнус ответил: «Давайте так и сделаем, — сказал он, — и я поеду верхом вместе с Вами, родич, и мы расстанемся с Вами не раньше, чем я выполню то, что обещал Вам». «Да, господин, — сказал герцог, — всё будет так, как Вы устроили, и в любом случае для нас честь, что Вы нас сопровождаете». Затем расцеловался Кнут Лавард с конунгом Никуласом, своим родичем, и с теми, с кем считал нужным, из его людей.
После этого садятся они на коней и скачут прочь. Ехали они верхом через один лес и оказались на какой-то поляне. Тогда попросил их Магнус спешиться и ждать всадников и заявил, что он надеется, что им не потребуется много времени. Так они тут и сделали: люди спешились и расселись на поляне, и многие заснули, как только слезли со своих коней, потому что они крепко пили днем. Кнут Лавард сидел на одном бревне рядом с Магнусом, своим родичем, и был Магнус одет в синеватый плащ с капюшоном. Затем они увидели, как из леса с той стороны, откуда они пришли, выскочил человек, и когда он появился на поляне, где они сидели, сбросил он с себя плащ с капюшоном, в который был одет, и оторвал один рукав. Он ничего им не сказал и тут же убежал назад в лес. Герцог спросил: «Магнус, родич, — сказал он, — как ты думаешь: что бы это могло быть? Похоже, это был какой-то сигнал». «Я не знаю, господин, — сказал Магнус. — Вряд ли это какой-то знак. Или ты думаешь, что за этим что-то стоит?» Герцог ответил: «Я подозреваю, что это может быть разведка кого-то, кто находится поблизости и чье войско собирается напасть на нас в этом лесу». «Этого не может быть, родич, — сказал Магнус, — поскольку ты так любим всеми, что никто не причинит тебе вреда». Тогда положил герцог руку на плечо Магнусу и поинтересовался: «Почему же ты сопровождаешь меня, родич, — сказал он, — одетым в кольчугу?». Магнус ответил: «Потому что я не так любим, как ты, родич!».
В тот момент, когда они разговаривали между собой, со всех сторон в лесу затрубили трубы, и тут же на них двинулись из леса люди. Впереди этого войска ехал человек, которого звали Хейнрек Хромой. Он был сыном Свейна, сына конунга Свейна Ульвссона, и троюродным братом Кнута Лаварда478. Однако замысел принадлежал отцу с сыном — конунгу Никуласу и его сыну Магнусу479. И когда герцог увидел, что войско устремилось из леса прямо на них, и понял, что это были недруги, он заговорил снова: «Что теперь происходит, Магнус, родич? — спросил он. — Не имеешь ли ты какого-нибудь отношения к этим многочисленным людям?». Магнус быстро повернулся к нему и сказал: «Тебя не касается, кто стоит во главе. Сейчас ты получишь по полной». Присоединяется он тут к войску Хейнрека Хромого. Герцог заговорил: «Да простит тебя Бог, родич, — сказал он, — если ты к этому хоть как-то причастен, и я тоже тебя прощу».
Магнус и Хейнрек Хромой со своими людьми яростно атаковали Кнута Лаварда и его людей, а герцог и его люди стали обороняться. Там завязалась жестокая битва, и была она далеко не равной, т. к. много нападающих приходилось на одного оборонявшегося. Не были они и должным образом экипированы, поскольку не знали, что в этот день их ждет опасность или бедствие. К тому же многие были столь смертельно пьяны, что и просыпались не раньше, чем копье протыкало их либо входило в них сквозь тех, кто продолжал спать. Там пал Кнут Лавард480, и так говорит большинство людей, что это Хейнрек Хромой поразил его оружием и нанес ему смертельный удар481. Там пала и большая часть войска герцога, однако сам он препоручил себя Спасителю, прежде чем умер. Из войска же Магнуса и Хейнрека пало мало людей или почти никто.
И когда эти новости распространились по Данмёрку, скорбел по Кнуту Лаварду всякий человек, а о Никуласе и его сыне Магнусе все думали очень плохо из-за этого поступка, так что почти никто в Данмёрке не желал им поэтому добра, и даже те, кто раньше были их друзьями, говорили, что это наихудшее злодеяние — каким оно и было — и что ни один доблестный муж не захочет после этого им служить.
Тело Кнута Лаварда было перенесено в Хрингстадир, и там предано земле482. Он истинный святой и совершает много красивых и славных чудес483. День его убийства приходится на утро после тринадцатого дня Рождества484, а сейчас служба святому Кнуту совершается по всему Данмёрку летом, на следующий день после Рождества Иоанна Предтечи, потому что тогда были извлечены из земли его святые останки485. Место, где он пал, зовется с тех пор Лес Лаварда. Так говорят даны, что на той поляне, где был убит святой Кнут Лавард, всегда с тех пор растет красивая зеленая трава, будь то зима или лето486.
У святого Кнута Лаварда и Энгильборг было три дочери, Маргрет, Кристин и Катрин487. Катрин была выдана замуж в Аустрвег488, а Кристин взял в жены конунг Норега Магнус Слепой, сын Сигурда Крестоносца489. Маргрет490 взял в жены Стиг Белая Кожа со Скани. Их детьми были Никулас и Кристин, которая была женой Карла Сёрквиссона, конунга свиев. Их сыном был Сёрквир, конунг свиев. Он был женат на Ингигерд, дочери ярла Биргира Улыбка. Их сыном был Йон, конунг свиев491. А когда святой Кнут Лавард пал, Энгильборг, его жена, ждала ребенка. Той зимой она была на востоке в Гардарики у конунга Харальда, своего отца. Она родила мальчика, и звали этого мальчика Вальдимар. Он был рожден через семь дней после гибели святого Кнута Лаварда, своего отца. Он рано стал красивым и крупным и во всем превосходил остальных. Он рос на востоке в Гардарики в семье своей матери, пока был ребенком, и вскоре стал любим всем народом492.
Эйрик, сын конунга Эйрика Доброго Свейнссона493, находился за пределами страны, когда узнал о гибели Кнута Лаварда, своего брата. И когда он услышал эти новости, собирает он тогда к себе всех тех воинов, которых сумел созвать и которые хотели за ним последовать. Отправился он затем в Данмёрк, и когда он пришел в страну, потребовал он сбора войска. А поскольку многие полагали, что у него имеется немало оснований для мести конунгу Никуласу и Магнусу, его сыну, они присоединились к Эйрику. Этим он был обязан любви людей как к конунгу Эйрику, его отцу, так и к Кнуту Лаварду, его брату, и пришло к Эйрику множество людей, которые раньше были их друзьями. И как только у него собралось достаточно сильное войско, он стал воевать повсюду в Данмёрке и учинил большой грабеж в государстве конунга Никуласа, и нанес серьезное поражение его людям, и привело это к большому немирью внутри страны494.
Конунг Никулас назначил людей для охраны страны от этого войска. Были тогда самыми могущественными людьми в государстве конунга Никуласа и Магнуса, его сына, Хейнрек Хромой и Харальд Копье, брат святого Кнута Лаварда. Он был близким другом конунга Никуласа, своего родича, и Магнуса, его сына, и многие упрекали его за это, и получал он из-за этого много порицаний. У него были владения на Сьоланде, и он подолгу находился в Ройскелде, чтобы охранять землю от войска Эйрика, своего брата, и имел он при себе большой отряд людей, и значительно укрепил это место. Он велел построить большую и надежную крепость и поместил в нее большое войско для охраны — на то время, когда его самого там не было. Конунг Никулас постоянно имел при себе много людей, с тех пор как началось это немирье.
Так написано в ученых датских книгах495, что у конунга Никуласа и Эйрика было между собой несколько сражений, но у нас нет сведений о том, чем они закончились. Но так написано, что на второй год после того, как пал его брат, святой Кнут Лавард, была у Эйрика битва с конунгом Никуласом на пустоши Ялангсхейд496, а вслед за тем у них, или их людей, была другая битва — в Фотвике на Скани497. Это недалеко от Лунда.
Через два года после гибели святого Кнута Лаварда Эйрик приплыл на Сьоланд и грабил там повсюду, и захватил тогда крепость Харальда Копье, своего брата, в Ройскелде, и убил там много народу. Он велел разрушить всю крепость, когда Харальда Копье не было на месте498. А еще годом позже Эйрик сжег весь город в Ройскелде, и тогда многие люди на Сьоланде подчинились ему и стали его людьми499. Оттуда он поплыл с большим войском на север в Скани, и тогда все население, как на Скани, так и в Халланде, подчинилось и повиновалось ему.
В то время архиепископом в Лунде был Эцур. Он оказал Эйрику хороший и достойный прием и дал ему все те силы, которые имел в наличии, потому что архиепископ был лучшим другом конунга Эйрика Доброго, его отца500. К тому же, как уже было сказано, конунг Никулас и его сын Магнус убийством Кнута Лаварда вызвали большую неприязнь к себе простых людей в Данмёрке, и чем больше росла сила Эйрика, тем меньше становилось друзей у Никуласа и Магнуса, и многие люди переходили в подчинение и на службу к Эйрику.
Конунг Никулас отправился с войском на кораблях на север на Скани, и было у него большое войско. Там были в войске вместе с ним Магнус, его сын, Хейнрек Хромой и Харальд Копье, и много других могущественных людей. Там были в войске вместе с ним шесть епископов, и был один из Свитьод, другой со Сьоланда, третий с юга, с Йотланда, епископ Петр из Ройскелды со Сьоланда, епископ Торир из Рипара, епископ Вендиля Кетиль из Йёрунга501.
У Эйрика уже было собрано большое войско на Скани, и он повел его против конунга Никуласа к Фотвику. Это к югу от Лунда. Архиепископ Эцур был в том войске вместе с Эйриком. Там было с ним много его родичей и также прочих дружинников, которые за ним последовали. Там были с Эйриком жители Скани и Халланда и те воины, что пришли вместе с ним со Сьоланда, и много другого народа. Собралась там тогда огромная армия людей. Были также в этом войске и могучие хёвдинги. Это было на неделе после Пятидесятницы502, когда вся та армия пришла в Фотвик, и построились тогда оба войска, и приготовились к битве. С архиепископом было большое количество священников. Архиепископ сказал, когда войско изготовилось к битве: «Священники должны быть готовы принять исповедание, потому что можно быть уверенными, что об этом столкновении немало будут говорить, но многие уже не смогут о нем рассказать. И теперь каждый должен сам принять решение, так как нет уверенности, что у него еще будет возможность исповедаться в своих грехах перед каким-либо священником. И так я повелеваю вам именем Господа, чтобы вы выступили мужественно и сражались храбро. Имейте в виду, что Бог думает о трусливых людях хуже, чем о храбрых воинах. Да и умереть каждому суждено в отведенное ему время». Затем обращается Эйрик к своим людям и сказал так: «Всем людям здесь в стране известно, какое подлое убийство и позорное деяние совершили конунг Никулас и Магнус, его сын, убив герцога Кнута, моего брата, и так отплатив конунгу Эйрику, моему отцу, за всё то хорошее, что он им сделал. Мы должны помнить, за кого нам следует отомстить». Он сильно подстрекал свое войско.
После этого с обеих сторон затрубили над всеми войсками трубы. Одного человека звали Сигурд Сильный. Он был побратимом Магнуса Сильного, сына конунга, и нес его знамя. Вскоре завязалась там яростная битва, и произошли большие события, хотя мы можем дать только некоторое представление о том, кто пал из благородных людей503. Там были убиты шесть епископов из войска конунга Никуласа. Сигурд Сильный всё время был там, где атака была самой яростной, и сражался очень отважно, так что его оборона прославилась. Конунг Никулас был немного ранен, хотя и не слишком сильно. Он бросился бежать из битвы, а за ним и Харальд Копье. Тот тотчас нарушил боевой порядок, как только увидел, что конунг бежит, и пустился тогда наутек. Затем битву продолжили Магнус c Хейнреком Хромым и с тем войском, которое осталось. Тут была развернута мощная атака на знамя Магнуса. Начались тогда повсюду в войске большие людские потери. На Магнусе была надета кольчуга, которую не могло пробить никакое оружие, и сражался он очень храбро, и призывал людей стоять твердо и не пускаться в бегство. Но когда Сигурд Сильный увидел, что ряды вокруг знамени Магнуса редеют и что надо что-то делать, он бросил знамя, схватил Магнуса в охапку и помчался к кораблям, стремясь попасть на борт. А когда люди Эйрика увидели это, они тотчас пустились за ним и преследовали бегущих, потому что тогда все люди Магнуса бросились бежать. Отряд Эйрика перерезал путь к кораблям Сигурду и его людям, и тем пришлось отступить. Там возобновилась битва, и закончилось тем, что и Магнус, и Сигурд пали там вместе с большей частью войска, следовавшего за ними. Некоторые, кому удалось, бежали. В Фотвике было убито очень большое число людей из войска конунга Никуласа и Магнуса, его сына. Там пали Хейнрек Хромой и много других могущественных людей, как было сказано ранее. Тогда прошло четыре года с момента убийства Кнута Лаварда504.
Конунг Никулас бежал из битвы в Фотвике, как уже было рассказано. Он взошел на корабль с какими-то людьми и поплыл на юг, на Йотланд. Затем он направился в Хейдабё, и было у него мало людей. А когда он подъехал туда верхом, услышали они звуки труб, а также различные струнные инструменты и звон колоколов. Тогда сказал конунг Никулас: «Здесь люди, должно быть, хорошо и достойно примут нас, если нас встречают колокольный звон и струнные инструменты, и здесь не будут, наверное, скаредничать, чтобы оказать нам прием, какой следует». Один человек ответил конунгу: «Никогда ты не отличался умом, и это видно также из того, что ты думаешь, будто почести тебе здесь окажут те, кто были близкими друзьями Кнута Лаварда. А мне представляется более вероятным, что здесь ты встретишь нечто иное». Тем не менее они въехали в город.
В Хейдабё собралось тогда множество народа. Были там и многие из тех, кто были друзьями Кнута Лаварда. И когда они узнали, что конунг Никулас приедет в Хейдабё, они попросили военной помощи у всех тех людей, что были в городе. Там оказалось тогда большое войско саксов. И поскольку многие в Данмёрке испытывали неприязнь к конунгу Никуласу, они напали на него, едва он вошел в город. Конунга Никуласа тогда схватили, но ему позволили встретиться со священником. А вслед за тем его лишили жизни505. К тому времени он пробыл конунгом тридцать лет506.
После убийства конунга Никуласа конунгом всего Данмёрка был провозглашен Эйрик Эйрикссон507. Это было сделано по воле и с согласия всего народа. Он был могущественным правителем и сурово наказывал всех тех людей, которые, как он полагал, нанесли ему большие оскорбления, и суровее всего тех, кто были близкими друзьями конунга Никуласа или Магнуса, его сына, так что им казалось, что они едва ли смогут жить под его властью. И поскольку многие думали, что должно пройти немало времени, прежде чем забудется его безжалостность, был он прозван Эйриком Незабвенным508. Он взял в жены княгиню Мальмфрид, дочь конунга Харальда, сына Вальдимара, сына Ярицлейва509, с востока из Хольмгарда, сестру Энгильборг, на которой был женат Кнут Лавард, его брат. Мальмфрид раньше была женой Сигурда Крестоносца, конунга Норега.
В то время конунгами в Нореге были конунг Магнус, сын Сигурда Крестоносца510, и Харальд Слуга Господа511, брат конунга Сигурда. Они никак не могли поделить свое государство между собой. Они сражались у Фюрилейва512 тем же летом, когда в Данмёрке были убиты конунг Никулас и Магнус, его сын, и другие могущественные люди, лишившиеся жизни в Фотвике. Конунг Харальд Слуга Господа бежал из той битвы на юг в Данмёрк к конунгу Эйрику Незабвенному, а конунг Магнус тогда подчинил себе всё государство в Нореге.
Конунг Эйрик хорошо принял конунга Харальда и предложил ему в своем государстве такую часть, какая тому требовалась для содержания своего войска513, потому что конунг Эйрик и Харальд Слуга Господа когда-то давали клятву побратимства514. Конунг Харальд просил конунга Эйрика дать ему каких-нибудь войск, чтобы отправиться назад в Норег, и хотел он подчинить себе то государство, которое он уступил летом конунгу Магнусу. Но поскольку конунг Эйрик только недавно пришел к власти в Данмёрке и к тому времени еще почти не приобрел преданности народа, он подумал, что сможет дать конунгу Харальду мало войска из своего государства. Однако он предоставил ему беспрепятственный проезд по Халланду и дал небольшое количество военной силы — людей и корабли. Расстались конунги друзьями и оставались ими, пока были живы.
Затем Харальд пустился в обратный путь в Норег той же осенью с тем войском, которое ему дал конунг Эйрик, и той зимой подчинил он себе всё государство в Нореге. А конунг Магнус был ослеплен и вскоре отправлен в монастырь, как говорится в жизнеописании конунгов Норега515.
Эйрик Незабвенный повел себя сурово и строго с людьми в Данмёрке, едва почувствовал, что укрепил свое положение в королевстве. Он повелел убить Харальда Копье, своего брата, и двух его сыновей, и много других друзей конунга Никуласа. Харальд Копье был убит через год после убийства конунга Никуласа516.
А годом позже пошел конунг Эйрик в Виндланд со своим войском и воевал там повсюду и произвел там большие опустошения. Он захватил там город, который зовется Аркун517. Люди, жившие в нем, были язычниками. Конунг Эйрик уплыл оттуда не раньше, чем те, кто не пали язычниками, приняли христианство, и был крещен весь народ в том городе. Затем он отправился домой в Данмёрк. Но как только конунг уплыл оттуда, они тотчас отреклись от христианства и еще больше после этого стали совершать жертвоприношений и языческих обрядов.
Магнус, которого ослепили518, покинул монастырь после убийства Харальда Слуги Господа и собрал тотчас войско против сыновей конунга Харальда, Инги и Сигурда519, и было между ними несколько сражений, и они всегда побеждали, а Магнус бежал.
Затем Магнус приплыл в Данмёрк к Эйрику Незабвенному и просил у него помощи, сказав, что было бы королевским поступком отправиться с войском в Норег и подчинить себе королевство. Он сказал, что конунги там малолетние, а лендрманны, назначенные их советниками, находятся в состоянии вражды друг с другом по причине взаимной зависти. Он говорил так всем правителям, куда бы ни приходил, что трон в Нореге свободен, пока не найдутся могущественные люди, которые возьмут его, и что никто не выступит против них. И поскольку конунг Эйрик стремился получить больше почета и славы, чем он имел до тех пор, то пришлось ему это сильно по душе, и отправился он вскоре с датским войском в Норег, подстрекаемый Магнусом Слепым, и было у него огромное войско. Был там и Магнус Слепой в поездке вместе с тем войском, которое последовало за ним в Данмёрк.
Они подошли к восточному берегу Викина520 и мирно поплыли с востока по фьорду, потому что те, кто жил там, были друзьями конунга Магнуса. И когда они пришли в Тунсберг521, они узнали, что Тьостольв Аласон, лендрманн, находился в Осло, как и другие люди конунга Инги. Конунг Эйрик поплыл тогда в Осло, как только подул попутный ветер. И когда жители города увидели, что войско конунга Эйрика подплывает к Хёвудей522, они решили вынести раку Святого Халльварда523 из города, и подняли ее много людей, столько, сколько могло под ней поместиться, но рака стала такой тяжелой, что им удалось вытащить ее не дальше, чем на середину церкви.
Конунг Эйрик встал на ночевку в виду острова Хёвудей, а утром, когда рассвело, они направили корабли к городу. Когда войско подплыло к городу, жители города пошли к раке, не желая, чтобы даны забрали ее, а она оказалась тогда такой легкой, что шесть человек вынесли ее из города524, и понесли дальше по Раумарики, и была после этого рака Святого Халльварда в течение трех месяцев в Форсе525. А конунг сжег город в Осло и в том числе церковь Халльварда526, а Тьостольв собрал войско против него и поскакал на бой с ними, потому что он был тогда главным предводителем всех лендрманнов в Нореге. Конунгам же было тогда так мало лет, что Тьостольв нес конунга Инги на битву за пазухой527. А даны тотчас бросились к своим кораблям и немедленно отплыли прочь, и пришли вскоре в Данмёрк, и так говорят люди, что никогда не предпринималось более неудачного нападения на чужое государство с таким большим войском. Конунгу Эйрику казалось, что всё прошло не так, как говорил ему конунг Магнус, что трон в Нореге будет свободен и ни один человек не выступит против него, и он заявил, что никогда не будет ему таким же хорошим другом, как раньше.
Жестокость и тирания конунга Эйрика в Данмёрке стали настолько сильны, что знатные люди думали, что они едва ли смогут это вынести, но всё же никто из них не осмеливался выступить против его решений. Он постоянно ставил в тяжелые условия тех, кто не хотел тотчас принимать его требования, и многим жителям страны очень не понравилось, что они отправились в военный поход в Норег и не стяжали там славы, а многие были в том походе по принуждению и к тому же на свои собственные средства, и ничего не приобрели в том походе; и казалось, что конунг Эйрик совсем не стремится ни к чему, что было бы на пользу жителям страны и на благо государства528.
Одного человека звали Плог Черный. Он был могущественным человеком в Данмёрке. Он был родом с Йотланда, оттуда, где зовется Плогссюсла529. Это в епископстве Рипар. Конунг Эйрик повелел убить его отца, и не за большее прегрешение, чем то, что тот выступил против него на одном тинге. Плогу это сильно не нравилось, но он, тем не менее, не видел другого выбора, кроме как оставить всё, как есть, и вести себя спокойно. Плог был юношей, когда был убит его отец. Конунг Эйрик не предложил ему никакого возмещения, хотя и причинил ему ущерб.
Когда конунг Эйрик был на юге на Йотланде, он устроил тинг с бондами. И когда Плог узнаёт об этом, он отправляется к одному священнику и просит причастить его. Священник отвечает: «Почему я должен это делать? Мне кажется, ты не болен». Тогда произнес Плог: «Делай, как я говорю, или я тебя убью». Священник отвечает: «По какой причине ты просишь об этом?» Плог ответил, что не расскажет ему, добавив, что его это не касается. Затем дал священник ему причаститься Тела Христова530. Тогда снял он золотое кольцо с руки и дал тому священнику, и просил простить его за то, что угрожал ему.
После этого пошел Плог на тот тинг. В руке у него было большое копье, которое он держал острием вниз, а спереди на копье была большая деревяшка. Он просил пропустить его к конунгу, говоря, что у него есть к нему дело. У него не было другого оружия, кроме копья. Но когда он приблизился к тому месту, он наступил ногой на деревяшку, высвободив острие копья. Затем он ударил конунга копьем и нанес ему смертельную рану. Плог попал так точно, что конунг от удара упал вперед и копье прошло сквозь него. Тут началась страшная давка, и люди не знали наверняка, кто это сделал, потому что всё случилось так внезапно. Одного человека звали Эйрик Ягненок. Он был сыном Хакона Норвежца, сына Суннивы, как раньше было написано, и дочери Эйрика Доброго и приходился племянником Эйрику Незабвенному531. Он тоже был там. Он вскочил и обнажил свой меч. Тогда заговорил Плог: «Не горячись, Эйрик Ягненок! Убери свой меч! Тебе в котелок упало жирное мясо, если только ты знаешь, как его съесть». Плог сказал так потому, что ему казалось, что тот был близок к королевскому престолу и был счастлив в друзьях, как и оказалось позже. На тинге было множество народу, и потому не было ясно поначалу, кто убил конунга, и на этом тинг был распущен. А Плог сохранил свою жизнь на долгие годы и стал достаточно большим человеком. Эйрик Незабвенный был четыре года конунгом над Данмёрком532.
В то время в Данмёрке было много людей, принадлежавших к королевскому роду, но по возрасту они были почти еще детьми. Они все думали, что уже близки к тому, чтобы занять престол, но могущественные мужи не соглашались с этим. Некоторые хотели оказать им помощь, а некоторые выступали против, как нередко может быть, когда не все между собой согласны. Тогда вернулся в Данмёрк Вальдимар, сын святого Кнута Лаварда. Ему было восемь лет, когда был убит конунг Эйрик Незабвенный, брат его отца533. Свейном звали сына Эйрика Незабвенного534. Кнутом звали сына Магнуса Сильного, сына Никуласа535. Матерью Кнута была Рикиса, дочь Бурислава, конунга виндов536. Олавом звали сына Харальда Копье537. Его матерью была Рагнхильд, дочь Магнуса Голоногого, конунга Норега. Все они были молодыми и многообещающими; но по причине большой нелюбви людей к конунгу Никуласу, а также к Эйрику Незабвенному люди в то время не желали служить их отпрыскам. Бо́льшая часть людей хотела провозгласить конунгом Вальдимара Кнутссона, потому что они любили его отца. Но поскольку он был молод, было принято решение по совету с его матерью и другими их друзьями, что конунгом будет поставлен Эйрик Ягненок. Он должен будет сохранить для него королевство, пока тот не сможет управлять им сам. Эйрик Ягненок был мудрым человеком и был любим данами. Его называли Эйриком Мудрым538.
Эцур, архиепископ в Лунде, умер через год после того, как был убит Эйрик Незабвенный. Его оплакивали многие люди. Он к тому времени пробыл архиепископом тридцать семь лет539. Сына брата Эцура звали Аскель. Он стал следующим архиепископом в Данмёрке. Он также был могущественным хёвдингом и мудрым мужем и долго занимал этот пост540.
Олав, сын Харальда Копье, восстал против Эйрика Мудрого в первый год правления Эйрика, а на третий год у конунга Эйрика и Олава было восемь сражений, и три из них — в одну зиму, и Эйрик победил во всех. Оба они правили в Данмёрке в течение трех лет, а на четвертый год между ними была еще одна битва, и в этой битве пал Олав, сын Харальда Копье541.
После гибели Олава, сына Харальда Копье, Эйрик Мудрый правил в Данмёрке один с титулом конунга. Он был могущественным конунгом в своей стране и миролюбивым. Да и никто из хёвдингов не выступал тогда против него. Он подолгу находился в Лунде и так сильно укрепил этот город, что в его дни не было более богатого города во всём Данмёрке. Он велел построить вокруг города каменную стену так, чтобы город был полностью закрыт одной этой стеной. Долго с тех пор стена там так и оставалась. Эйрик Мудрый был восемь лет конунгом в Данмёрке. Он сам оставил трон и ушел в монастырь, и умер монахом в Одинсей542, и люди о нем сильно скорбели.
Свейн, сын конунга Эйрика Незабвенного, был провозглашен конунгом на Скани после конунга Эйрика Мудрого, а жители Йотланда провозгласили конунгом Кнута, сына Магнуса Сильного, сына Никуласа543. Вальдимару Кнутссону тогда было семнадцать лет544. Он был наследным принцем. Он был более склонен к дружбе с конунгом Свейном, чем с конунгом Кнутом, потому что Магнус, отец Кнута, предал святого Кнута Лаварда, отца Вальдимара. Между конунгами Свейном и Кнутом было большое немирье545. Их первая битва была у Слангаторпа546, и конунг Свейн одержал победу в этом сражении, а конунг Кнут бежал на Йотланд.
В то время был язычниками захвачен Йорсалаборг547, и пришли тогда послания от папы Евгения о том, что людям следует отправиться в Крестовый поход в Святую землю и сразиться с язычниками, и в этом походе принял участие император Конрад548.
И когда эти новости пришли в Данмёрк, оба конунга захотели отправиться в этот поход, потому что папа так сказал и пообещал именем Бога, что каждому будут отпущены все грехи, какие бы он ни совершил, в которых он признается на исповеди, как только он отправится в Крестовый поход549. И дух его раньше достигнет Царствия Небесного, чем остынет его кровь на земле, если он отправится в этот поход550. По совету лучших людей конунги договорились между собой о мире и обменялись для верности заложниками. Конунг Свейн отдал Олава Окошко, а конунг Кнут — Никуласа Большого Человека551. И отправились затем оба конунга в Дуббин552, и пришел конунг Кнут со своим войском первым в Висмархёвн553, а конунг Свейн пришел с жителями Фьона, Сьоланда, Халланда и Скани. Пришли туда и люди с юга554, которые хотели сражаться против язычников во славу Господа. Конунг Свейн потерял один из своих кораблей и всё, что на нем было, — и людей, и добро. Тогда конунг Кнут предложил, что даст ему другой корабль со всем необходимым, кроме команды. Конунг Свейн не захотел его принять, и тем завершилась поездка конунгов. Отправились они тогда по домам, поскольку ни один из них не хотел уезжать из страны, когда другой оставался там, и вернулись назад заложники. Конунг Свейн был тогда на Скани, а конунг Кнут поплыл с Йотланда на Сьоланд. А когда конунг Свейн был на Скани, он силой взял архиепископа Аскеля и держал его некоторое время в качестве заложника555.
И когда конунг Свейн узнал, что конунг Кнут приплыл с войском на Сьоланд, он отправил со Скани на Сьоланд свое войско против конунга Кнута, и встретились они у Торстейнсторпа556, и сражались там, и одержал конунг Свейн победу, а конунг Кнут бежал на Йотланд. Вальдимар Кнутссон был наследным принцем, как уже было сказано, и имел земли для управления на Йотланде557. Он пришел с войском на помощь конунгу Свейну, но пришел он после битвы.
Затем отправился конунг Свейн за конунгом Кнутом на Фьон и предложил ему мир. Но когда он пришел в Одинсей, умер там тогда его советник, брат отца Абсалона, который позднее станет архиепископом558. Из-за этого конунг Свейн повернул тогда назад, и провел он ту зиму спокойно на Сьоланде. Вслед за тем советником конунга Свейна стал Ульв из Рипара, а также Тетлейв Эдларссон и Ингвар Нарыв, и увеличилась по этой причине нелюбовь народа к нему. Так говорили даны, что конунг Эйрик Незабвенный только грозился сделать данам всё плохое, а конунг Свейн, его сын, сделал это. Даны прозвали его Свейн Опаляющий, потому что он был суров и жесток со всеми. Он приговорил к смерти Плога Черного, убийцу своего отца, а Ингвар Нарыв убил его.
В это время приплыл в Данмёрк священник Эйнар Скуласон559. Он сложил песнь о конунге Свейне и не получил за нее никакого вознаграждения560. Тогда Эйнар сказал такую вису:
60. Не дождался Эйнар от благородного Свейна даров за песнь; славит люд щедрость бесстрашного конунга. Датский государь дороже ценит скрипки и дудки; с этого проку немного. Казной конунга распоряжается Ульв из Рипара.
После того, как конунг Свейн провел зиму на Сьоланде, о чем уже было сказано, собрал он весной войско и поплыл на Йотланд против конунга Кнута. Вальдимар был тогда с конунгом Свейном. Конунг Кнут находился тогда в Хейдабё, и как только он услышал о конунге Свейне, он собрал войско со всего Йотланда. Они встретились у Вебьёрга, и была там битва561, и одержали победу конунг Свейн и Вальдимар, а конунг Кнут бежал к Алаборгу, а оттуда на север, в Норег, вплоть до Конунгахеллы562, а оттуда двинулся он от побережья в сторону Льодхуса563. Он повстречался в Гаутланде564 с Сёрквиром Карлссоном, своим отчимом — тот был мужем Рикисы, матери конунга Кнута565, — и попросил у него военной помощи. Конунг Сёрквир предложил, что он даст ему область в Свитьод, доходами с которой он сможет хорошо содержать себя, и сказал, что сам он возьмет те владения, которые есть у конунга Кнута в Данмёрке. Но конунг Кнут этого не захотел.
Затем конунг Кнут отправился на восток в Гардарики, а затем назад с востока566. Он пустился тогда в путь на юг в Раудсток к братьям своей матери, но они не хотели, чтобы он там был, полагая, что он может захотеть заполучить их государство567. Тогда конунг Кнут поехал на юг в Бримар к архиепископу Хардвигу568, и тот последовал за ним в Брунсвик569 к герцогу Хейнреку, сыну императора Конрада570, и тот принял конунга Кнута. К тому времени император Конрад умер, а императором был тогда Фридрек571. Конунг Кнут получил военное подкрепление в Саксланде и двинулся с войском саксов572 на Йотланд.
И когда конунг Свейн и Ульв со своими людьми узнали, что конунг Кнут приплыл на Йотланд, они собрали против него войско и сошлись у Гейтсбекка573. Там, где они встретились, местность была болотистой, и они не смогли приблизиться друг к другу. Место было известно Вальдимару, и он знал один брод, и поскакал к нему. Тогда выбежали навстречу ему четыре сакса и атаковали его все разом. Его лошадь подала назад, когда двое ударили спереди ей в грудь. Тогда же двое других напали с противоположной стороны, со спины, и лошадь выправилась. Тут подошли люди Вальдимара, но также и много саксов. Тогда Вальдимар нанес графу Фолькраду удар такой силы, что тот упал со своего коня. Подбежали тут люди Вальдимара и убили графа574. Битва после этого стала яростной, но недолго она продолжалась, прежде чем конунг Кнут бежал, а конунг Свейн и Вальдимар одержали победу.
Конунг Кнут поехал тогда снова назад в Саксланд и оставался там некоторое время. Затем он перебрался во Фрисланд575 и дал там каждому человеку по пол эртуга576 веса от той дани, которую они должны были платить конунгу Данмёрка, чтобы они выступили на его стороне против конунга Свейна, и они ему это обещали, и построили большую крепость у той реки, что зовется Милдин, и назвали ее Милдинборг577. А когда конунг Свейн узнал об этом, он тотчас стянул свое войско и отправился к Хейдабё. У него было корабельное войско, и перетащили они там корабли от Слетти до Хюлингстадира во Фрисланде578. Там была большая битва, прежде чем он захватил Милдинборг. Там пало так много людей, что можно было перейти реку Милд по человеческим телам, не замочив ног. Конунг Свейн одержал там победу, а конунг Кнут вновь бежал тогда на юг в Саксланд к Хейнреку, герцогу в Брунсвике, и оставался там некоторое время.
В то время император Фридрек послал слово конунгу Свейну и пригласил его к себе с дружеским визитом579. Но когда конунг Свейн пришел к императору, император нарушил свое обещание и заставил конунга Свейна сделаться его вассалом. Затем к императору прибыли герцог Хейнрек и конунг Кнут580. Тогда устроили император и герцог соглашение между конунгом Свейном и конунгом Кнутом, и должен был конунг Кнут стать подданным конунга Свейна и получить Сьоланд в управление581. Тогда попросил конунг Свейн, чтобы Вальдимар стал его поручителем в том, что это соглашение будет соблюдаться, потому что конунг Кнут не верил тому, что обещал конунг Свейн, и говорил, что он не выполнит своего обещания и что мира между конунгами не будет, если только Вальдимар не поручится за конунга Свейна. Тогда сказал Вальдимар: «Я бы не хотел, чтобы ты просил меня об этом, родич, потому что я никакой не друг конунга Кнута. Тем не менее, если ты не выполнишь договоренности, с которой я связан, мне это будет неприятно. И поэтому я с твоим делом не хочу иметь ничего общего». Конунг Свейн просил Вальдимара поручиться за него и обещал, что договор будет строго соблюдаться, и сказал, что тот будет вправе больше не участвовать в этом деле, если он нарушит договор. Вскоре всё закончилось тем, что Вальдимар поручился за конунга Свейна и они отправились назад домой в Данмёрк.
Но когда они приехали домой, конунг Свейн тотчас нарушил соглашение с конунгом Кнутом и объявил своими владениями все те королевские усадьбы, что были на Сьоланде. Тогда потребовал конунг Кнут от Вальдимара гарантий того, что все будет так, как было договорено. Вальдимар просил конунга Свейна поступить по-хорошему и выполнить ту договоренность, которая у него была с конунгом Кнутом. Но конунг Свейн заявил, что тот договор больше не может соблюдаться и потребовал, чтобы они заключили другой договор, и так и было сделано. Конунг Кнут получил тогда Апасюслу582 на Йотланде и шесть округов на Сьоланде, и шесть округов на Скани583, а Вальдимар тогда вновь поручился за конунга Свейна, потому что конунг Кнут заявил, что это соглашение будет выполняться не лучше, чем первое. Конунг Свейн просил тогда Вальдимара вновь принять в этом участие и уверял, что этот договор, заключенный с его ведома, будет соблюдаться, и добавил, что он был вынужден дать согласие на все то, чего хотел император, «когда я стоял пред его коленями». Затем, наконец, они заключили соглашение с условием, что Вальдимар расстанется с конунгом Свейном, если тот нарушит и эту договоренность. Эта мирная встреча проходила в Вебьёрге.
После этого конунг Кнут отдал Вальдимару в жены Суффию, свою единоутробную сестру. Она была дочерью конунга Валадаря из Полиналанда584. В придачу конунг Кнут дал Вальдимару треть всех своих владений в знак дружбы и окончательного примирения. Сына Вальдимара звали Кристофорус585. Он был сыном наложницы. Его мать звали Това.
На следующую зиму после заключения договора с конунгом Кнутом и Вальдимаром конунг Свейн созвал лединг и хотел пойти войной в Свиарики. Он послал известие конунгу Кнуту и Вальдимару, чтобы те отправились вместе с ним, но они отказались, потому что конунг Сёрквир был женат на Рикисе, матери конунга Кнута и Суффии. Тогда конунг Свейн отправился в Свитьод сам и захватил ту область в державе конунга свиев, которая зовется Веранди. Там пять херадов, но одно епископство. В этом епископстве имеется пятьдесят шесть церквей. И другую область захватил он. Ту, что зовется Финнейди. Там три херада, которые называются так: Аустбю, Судрбю и Вестбю. Эти области и херады соседят с державой конунга данов586. В том походе был убит Никулас Зевака. Затем конунг Свейн повернул домой, а его люди остались в Халланде, в Фардхусе587, под командой хёвдингов Карла и Кнута. И когда гауты узнали об этом, они пошли туда и захватили их дом и тут же убили мальчиков-слуг, вышедших на улицу. Затем гауты схватили людей, сделали прорубь во льду и утопили их в ней. Но мир между конунгом Свейном и конунгом Кнутом держался всю ту зиму588.
А летом конунг Кнут и Вальдимар пошли с корабельным войском к Сьоланду и встали у Сундбюра589, а Свейн был тогда в Ройскелде, и не понравилось ему это их плавание, потому что у него с собой было мало людей. Но они передвигались совершенно мирно и не выказывали никаких признаков враждебности. Тогда конунг Свейн послал к ним людей и договорился о встрече. Затем конунг Свейн поехал к ним и подтвердил тогда еще раз свое обещание и тот договор, который они ранее заключили, и расстались они мирно. Уплыли конунг Кнут со своими людьми в тот же день на Йотланд, а конунг Свейн поехал назад в Ройскелду. Следующим утром конунг Свейн сражался с виндами у Кальвлундар590 и одержал победу, и убил много людей. А договор между конунгом Свейном и конунгом Кнутом продержался еще весь тот год.
Конунга Свейна сильно огорчало то, что конунг Кнут и Вальдимар так хорошо ладили, и Тетлейв Эдларссон и Ульв из Рипара постоянно говорили конунгу Свейну, чтобы он придумал какую-то хитрость, чтобы лишить их обоих одновременно жизни, а если у него не получится иным способом, то при помощи какого-нибудь предательства, и утверждали, что только в этом случае он сможет один свободно править всем Данавельди. Эти речи ласкали слух конунга Свейна. И как-то раз он узнал, что оба свойственника, конунг Кнут и Вальдимар, находились вместе в Рипаре. Конунг Свейн тогда спешно покинул Скани, и было у него огромное войско. А еще он узнал, что у них было с собой очень мало людей, и надеялся теперь захватить их обоих. Но до них дошел слух о его поездке и его намерении, и они разделились. Конунг Кнут отправился оттуда в Вебьёрг, а Вальдимар — в Хейдабё. И когда конунг Свейн узнал об этом, он повернул назад и пошел тем же путем. Как только они поняли, что он двинулся назад, они стали снаряжать войско. Конунг Свейн собрал против них войско из жителей Скани и Сьоланда, которые захотели поддержать его, и когда они причалили в Люнгбюре в Вальбурсхераде591, он находился в Ройскелде, и так они стояли семь ночей, не вступая в бой. Тогда жители Скани покинули конунга Свейна. И когда он обнаружил, что они бросили его, то посчитал, что не сможет противостоять конунгу Кнуту и Вальдимару, и бежал ночью прочь, и на юг в Фальстр, и не останавливался, пока не пришел в Ландесберг к маркграфу Конраду, своему тестю, и оставался там три месяца592.
Как только конунг Свейн покинул страну, Вальдимар повелел признать конунгом себя, и были все к этому готовы, потому что его любили все. Они тогда повелели тотчас совершить помазание на царство над ними обоими, над Вальдимаром и конунгом Кнутом, его зятем593. И в то же время конунг Кнут привез из Свитьод свою невесту, дочь конунга Сёрквира594.
А пока конунг Кнут был в Свитьод, пришли в Данмёрк конунг Свейн и герцог Хейнрек595, и находились в стране четырнадцать дней. Они продвинулись вплоть до Сумарстадира596 на Йотланде. И когда об этом узнал конунг Вальдимар, он пустился в путь с теми людьми, которых сумел набрать на Сьоланде, и приплыл на Фьон, и двинулся через Фьон в сторону Медальфарарсунда, но по проливу было почти невозможно плыть из-за льда, и он перебрался на лодке с восемнадцатью людьми597, и тотчас пошел на север по Йотланду, собирая войско. Конунг Свейн и герцог Хейнрек получили известие о его передвижении и не захотели его дожидаться, а бежали, и обратный путь у них занял два дня, хотя туда они добирались четырнадцать дней. Когда же конунг Вальдимар узнал об этом, он позволил своему войску разойтись по домам, а сам оставался зимой на Йотланде, поджидая конунга Кнута. Но когда конунг Свейн провел некоторое время в Саксланде, ему это надоело, и он поехал оттуда в Виндланд, и заплатил виндам, чтобы те переправили его на Фьон. А когда конунг Кнут и Вальдимар узнали об этом, они тотчас созвали лединг и поплыли на Фьон. Жители Фьона бежали от конунга Свейна и не хотели оставаться его людьми, и явились тотчас к конунгу Кнуту и Вальдимару со всем своим имуществом, с женами и детьми, так как до этого они все насильно попали под власть конунга Свейна.
Понял тогда конунг Свейн, что лучшим выходом для него будет заключить мир с теми конунгами, и послал он тогда к ним людей и предложил перемирие для переговоров и поиска решений. Тогда была назначена встреча между ними. Во время этой встречи конунг Свейн просил конунга Вальдимара единолично рассудить их так, как он захочет, и сказал, что с радостью примет то, что он решит, и сказал, что ждет от него только хорошего, и просил его разделить страну между ними, как он сочтет нужным. Но конунг Вальдимар сказал, что хочет посоветоваться об этом с мудрейшими и лучшими мужами, какие были в стране. Еще он сказал, что не будет поспешно решать такой вопрос, и попросил конунга Свейна подождать пока на Фальстре. Конунг Свейн спросил, какое решение будет принято на это время относительно его войска, говоря, что он не сможет прокормить людей с такой маленькой территории, и предложил, чтобы те конунги взяли его людей и содержали их до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение. И они согласились на это. А конунг Свейн призвал в свидетели Бога и людей, что он не покинет Фальстр, пока не будет принято решение и заключен мирный договор, и что он не будет набирать себе людей, пока они не примирятся.
Тут конунг Вальдимар и конунг Кнут созвали к себе всех тех людей, которые были мудрейшими в Данмёрке, чтобы посоветоваться относительно раздела земель. Но едва конунг Вальдимар и конунг Свейн расстались, тотчас к конунгу Свейну пришли все его люди, и как только он получил их поддержку и ему подумалось, что у него есть силы, он перестал стремиться к условленной встрече по принятию соглашения. И не был конунг Свейн более склонен к тому договору, к которому он раньше стремился. Но тем не менее он понял, что не может ничего другого сделать, кроме как оставить всё так, как они хотели, по причине их численного превосходства. Договорились они тогда, что Вальдимар разделит земли между ними и первым выберет сам, и с этим согласились конунг Кнут и конунг Свейн. Вальдимар выделил в качестве одной из частей Йотланд и прилегающие острова. Затем во вторую часть он включил Скани и Халланд, Блейкинг598 и Боргундархольм. В третью часть он поместил Сьоланд и Фьон, и Эрри, и Фальстр, и близлежащие острова. Вальдимар выбрал Йотланд, а конунг Свейн получил Скани и те земли, которые были названы вместе с ним, а конунг Кнут получил Сьоланд и Фьон599. И все думали, что конунг Вальдимар проявил много благородства по отношению к конунгу Свейну в этом мирном договоре, поскольку люди считали, что конунг Свейн потерял свое право на земли. Затем конунг Вальдимар и конунг Кнут объединили свои земли600. Все три конунга поклялись Богом и всем святым, что этот договор будет соблюдаться и тот, кто его нарушит, должен будет быть отлучен от церкви папой и всеми епископами и священниками.
После заключения этого мирного договора между конунгами конунг Кнут пригласил конунга Свейна к себе домой в Ройскелду, и приглашение конунг Свейн принял, и все три конунга принесли один другому заверения в самой крепкой дружбе. Конунг Вальдимар и конунг Кнут поехали вдвоем вперед и приготовили пир для конунга Свейна. Но было решено, что они поскачут навстречу конунгу Свейну в Хрингстадир, и что все три конунга встретятся там. И вот конунг Вальдимар сказал конунгу Кнуту, что им пора ехать к конунгу Свейну и звать его на пир, который для него подготовлен. Конунг Кнут ответил и сказал, что он считает, что им не стоит ехать вдвоем к конунгу Свейну, так чтобы вместе оказаться в его власти, и сказал, что у него все еще имеются сомнения относительно того, насколько можно доверять конунгу Свейну. «К тому же там с ним сейчас находятся его советники, которые всегда рекомендуют ему только худшее, Тетлейв Эдларссон и Ульв из Рипара, и Ингвар Нарыв, и я бы не стал ему нисколько доверять. Мне кажется, что наш договор ему совсем не нравится и что он будет его придерживаться ничуть не лучше, чем тех, что он нарушал прежде. Я предлагаю, — говорит конунг Кнут, — чтобы ты поскакал ему навстречу с несколькими людьми. А я тем временем поеду и соберу на всякий случай войско, и я надеюсь, что это сработает и конунг Свейн не осмелится лишить жизни одного из нас, когда второй останется, чтобы отомстить. Он, скорее, будет стремиться напасть на нас вместе». Вальдимар ответил: «Нет, родич, не захочет конунг Свейн поступить столь безнравственно, чтобы замыслить какое-то предательство по отношению к нам и тем самым вызвать на себя гнев Бога и всех добрых людей, и он, без сомнения, будет исправно соблюдать этот договор и никого не предаст по причине заключенного мира и тех клятв, которыми он скреплен. И все же, зять мой, поступай так, как ты считаешь нужным».
Так они и сделали, и конунг Вальдимар поскакал навстречу конунгу Свейну. И когда он приехал в Хрингстадир, конунг Свейн находился там, и было у него множество людей. Все его люди были в кольчугах и так покрыты железом, что оно походило на мелкие куски льда. Конунг Свейн планировал и собирался убить их обоих, если они приедут вместе. И когда Вальдимар увидел, как обстоят дела, ему пришло на ум, что конунг Кнут, должно быть, не слишком был далек от истины. Тогда он призвал своих людей смело ехать вперед и ничего не бояться. И когда они встретились, Вальдимар спросил, почему все они одеты в броню. Конунг Свейн сказал, что ему стало известно, что конунг Кнут со своими людьми замышляет что-то против него. «И почему он сейчас не здесь? Я хотел таким образом защитить свою жизнь и жизнь моих людей, если вы готовите нам какой-то обман». Вальдимар ответил: «Мы не обманем тебя, родич, однако, пусть каждый следит за собой и не замышляет ничего против других, потому что я скорее лишусь жизни, чем нарушу свою клятву, подобную той, которой мы связали себя». Конунг Свейн сказал, что так и должно быть, добавив, что ни во что другое не поверил бы, хотя ему и говорили иное. Затем поскакали они оба в Ройскелду, а конунг Кнут был уже там, и был там достойный пир, и все конунги той ночью были в большом веселии, и между ними были самые сердечные отношения. Конунг Свейн привел туда множество людей, также там были все его советники.
На следующий день все конунги пили в одном зале, и было им весело. Люди конунга Свейна устроили на улице перед тем помещением ярмарку с развлечениями и играми, и с течением времени люди потянулись туда из питьевого зала, и думалось им, что это веселее, чем бесконечно сидеть за питьем. Оставалось тогда, помимо конунгов, мало людей в том помещении. Тогда вошли внутрь люди конунга Свейна, Тетлейв Эдларссон и Ульв из Рипара, и некоторые другие, и дали знак конунгу Свейну. Он поднялся и двинулся им навстречу, и разговаривали они между собой недолго, но втайне от остальных. Затем конунг Свейн вышел вместе с ними. Он пошел в один дом и спрятался в нем, а Тетлейв и Толи Хемингссон, и Ингвар Нарыв, и другие люди, близкие к конунгу Свейну, вернулись тогда назад в тот зал, в котором все еще сидели конунг Вальдимар со своими людьми и конунг Кнут. Конунг Вальдимар играл в шахматы601 с другим человеком, а конунг Кнут сидел на скамье рядом с ним. И когда Тетлейв с людьми вошли в дверь, конунг Кнут наклонился к конунгу Вальдимару и поцеловал его. Конунг Вальдимар спросил, не отрывая глаз от шахматной доски: «Почему ты так ласков сейчас, зять мой?» Конунг Кнут отвечал: «Скоро ты это узнаешь». Люди Свейна ворвались в зал один за другим, все в полном вооружении. Они тотчас обнажили мечи. И когда конунг Вальдимар увидел это, он вскочил и намотал на руку плащ, который был на нем, поскольку они были там в зале без оружия, ибо никто не ожидал никаких враждебных действий. Конунг Вальдимар первым из всех своих людей вскочил на ноги. Он так сильно налетел на Тетлейва, что они оба вывалились через дверь наружу. Тогда Толи Хемингссон нанес удар конунгу Вальдимару, и пришелся этот удар по бедру, но рана оказалась поверхностной и неопасной. И еще у него была рана на большом пальце руки. И когда люди конунга Вальдимара увидели, что он упал, они тут же прикрыли его своими телами и были там на месте изрублены на куски, но конунгу Вальдимару удалось выбраться оттуда. Тут Тетлейв вскочил на ноги и тотчас, развернувшись, нанес удар конунгу Кнуту, и был тот удар так силен, что разрубил он ему голову до самой шеи, и была это смертельная рана602. Другой человек, которого звали Хьяльмсвидар, тоже ранил конунга Кнута. Конунг Кнут свалился в камин. Даны говорят, что он святой603.
А Абсалона, который позднее станет архиепископом604, не было в том зале, где произошли эти события, но он был человеком конунга Вальдимара, к тому же любимым им более всех остальных. Абсалон был всех храбрее и отважнее. И когда стало известно о случившемся, то каждый из тех людей, что были с двумя конунгами, бросился искать себе убежище понадежнее, поскольку первой мыслью у них было, что оба конунга убиты. Абсалон не собирался бежать, потому что он полагал, что конунг Вальдимар убит, но он не хотел его бросать. Он тогда вошел в тот зал. Тетлейва с его людьми там не было, а он хотел посмотреть, не сможет ли он найти где-нибудь конунга Вальдимара, живого или мертвого. Но конунг Вальдимар там не обнаружился. Он снял тогда меховой плащ, что был у него на плечах, и подложил под голову конунга Кнута, там, где тот лежал на полу. Он спросил у конунга, есть ли у того надежда остаться в живых, и сказал, что тогда ему нужно бежать. Но тот не смог ничего ответить и умер у него на руках605.
Константином звали одного могущественного человека в войске конунга Вальдимара и конунга Кнута. Он находился там в том зале. Он попросил Абсалона помочь ему, если тот может. Абсалон ответил: «Как я могу помочь тебе больше, чем ты мне?» Затем Абсалон велел Константину подойти к двери и посмотреть, нет ли там снаружи людей, «и теперь мы должны выйти отсюда одновременно». Так они и сделали, и вышел Абсалон наружу там, где было всего больше людей конунга Свейна, и все они стояли перед дверьми с обнаженными мечами и намеревались убить его. Но его родич Аслак тоже был там снаружи, и когда он узнал Абсалона, то сказал, что тут же убьет любого, кто попытается причинить ему какой-либо вред. Он был человеком конунга Свейна, и это помогло Абсалону выбраться оттуда. Люди Тетлейва узнали Константина, когда тот выбежал из зала, погнались за ним и убили его606.
Петр Тенья607 звался человек, который оказал конунгу Вальдимару самую большую помощь после того, как был убит конунг Кнут. Он дал им лошадей, и они поехали верхом в Рамсьор608, где уже находились Абсалон и его свойственник Петр609, и была это радостная встреча. Поехали они оттуда все вместе в Буаторп610 и встретились там с еще несколькими своими людьми. Оттуда они поскакали к Фрейсмоси611. Там их встретил Асбьёрн Западня, брат Абсалона, который принял их очень хорошо и предложил им любую поддержку, какую только сможет оказать. Он дал им корабль в Викингавёт612, и они поплыли оттуда через пролив, и попали в сильнейшую бурю, но все же сошли невредимыми на землю. А в тот же вечер шестьсот кораблей виндов потерпели крушение у Йолухольмар613.
Конунг Вальдимар приплыл теперь на Йотланд и на Вебьяргатинге заявил о том положении, в котором он находится сам, и об убийстве конунга Кнута, совершенном конунгом Свейном. Он к тому же предъявил свои раны в подтверждение того, что и ему была уготована та же судьба, не вмешайся Бог. Он потребовал себе войска и объяснил людям, в какой чрезвычайной ситуации он находится. И тогда весь народ вскочил с криками, говоря, что все они хотят следовать за ним, и назвали они этот поступок конунга Свейна наихудшим — как оно и было — из того, что тот совершил.
Вскоре конунг Вальдимар созвал лединг, и пришло к нему большое войско. Он оставил тогда корабли и собрал свое войско на суше. Конунг Свейн пришел тогда же в Вебьёрг и потребовал там себе войска, и собирался захватить конунга Вальдимара. Но тот был тогда уже в Рандароссе и там поджидал свое войско. А Асбьёрн Западня поскакал за людьми Свейна, как только узнал об их передвижениях, и встретил тех, кто ехал впереди, и разоружил трех человек, но эти воины бежали и встретились с конунгом Свейном у Корнунга614, и рассказали ему о своей потере, утверждая, что их преследовали и что им с большим трудом удалось спастись. Конунгу это сильно не понравилось, и он оставался там в ту ночь и продолжал упрекать своих людей, говоря, что они не сумели отомстить за свой позор, хотя их избивали или преследовали, и заявляя, что у него на содержании находятся никчемные люди. Асбьёрн Западня поскакал к конунгу Вальдимару и рассказал ему, что конунг Свейн расположился у Корнунга. Конунг Вальдимар переправился через мост в Рандароссе615, но пока еще не хотел вступать в бой, так как поджидал те войска, которые должны были прийти к нему. А когда конунг Свейн пришел в Рандаросс, конунг Вальдимар велел стрелять с моста, и никто не смог тогда переправиться через реку, и битва не состоялась.
В ту же осень, после мессы Микьяля616, конунг Вальдимар привел свое войско туда, где зовется Градархейд617. Это недалеко к югу от Вебьёрга. Ему было известно, что конунг Свейн ожидался там с большим войском и что скоро между ними произойдет столкновение. У каждого из них было большое и хорошо оснащенное войско. Конунг Вальдимар выбрал место для их битвы, и разбили они там свой лагерь. После этого поели люди и легли спать, и конунг Вальдимар отправился спать, и когда он заснул, ему приснился сон. Ему казалось, что он видит святого Кнута Лаварда, своего отца, и разговаривает с ним: «Вот лежишь ты тут, сын мой, — сказал он, — и очень боишься того, как у вас всё пойдет с конунгом Свейном. Не бойся, — сказал он, — потому что у тебя есть преимущества в вашем деле. Теперь слушай внимательно, что я скажу тебе, сын мой, поскольку то не есть обман, что тебе сейчас откроется: как только ты проснешься, ты увидишь, как летит ворон, и ты должен внимательно следить, куда он приземлится, так как ты должен будешь построить свои войска там, где ворон сядет на землю. И Бог дарует тебе победу»618.
После этого просыпается конунг Вальдимар и встал, и вспомнил о своем сне. Он увидел, как пролетел ворон, как ему и было на то указано. Тогда созвал конунг Вальдимар туда своих воинов и построил там свои войска, и изготовился к битве. Затем они увидели, как подходит войско конунга Свейна. У него тогда тоже было большое войско, и двигалось оно по пустоши в их сторону, и он тоже построил своих людей. Ульв из Рипара нес знамя перед конунгом Свейном. И когда все были готовы к бою, обе стороны издали боевой клич. Затем сошлись боевые порядки и началась битва, и было это тяжелое сражение и продолжительное. Долгое время не было ясно, кому достанется победа. Конунг Вальдимар сражался верхом и бился храбро. Он поскакал с большим отрядом людей туда, где находилось знамя конунга Свейна, и там шла яростная схватка, пока не пал Ульв из Рипара и не было сорвано знамя. После этого началось бегство из войска конунга Свейна, но множество людей пало там, на поле боя. Конунг Свейн ускакал прочь и поменялся одеяниями с одним священником, и отдал ему своего коня и свое оружие, и просил его скакать прочь так быстро, как он может и как понесет его конь. А сам конунг остался и был пойман прячущимся под каким-то кустом. Петр Тенья узнал его и спросил: «Почему ты сейчас находишься так низко, господин?» Тут выскочил вперед Гвенмар Кетильссон и убил его, и пал там конунг Свейн Опаляющий619. В той битве пал Ингвар Нарыв, который ранее убил Плога Черного620. После этого повелел конунг Вальдимар схватить Тетлейва Эдларссона и колесовать его. Так говорил Атли Свейнссон, что он видел расправу над этим человеком, — он был тогда в Данмёрке621.
После этой битвы конунг Вальдимар принял на себя единоличное правление над всем Данавельди622. Это было сделано тогда по решению всех хёвдингов в стране. Его любили больше всех других конунгов. Тогда прошло девять лет с кончины конунга Эйрика Мудрого и один год после убийства конунга Кнута Магнуссона623. В то время умер Эцур, епископ в Ройскелде, и Абсалон, брат Асбьёрна Западни, был избран епископом вместо него624, потому что Абсалон был лучшим священнослужителем и мудрым человеком, а вскоре он стал и могущественным хёвдингом.
На следующую зиму после битвы на пустоши Градархейд конунг Вальдимар разослал по всей своей земле слово, что лединг должен собраться весной и что он планирует отправиться в Виндланд крестить — если позволит Господь — эту землю625. В поездку собрались вместе с конунгом многие хёвдинги. Был там, прежде всего, архиепископ Аскель, а также Абсалон, епископ в Ройскелде, один из величайших воинов, когда-либо рожденных в Данавельди. Там были Кристофорус, сын конунга Вальдимара, Гвенмар Кетильссон, Петр Тенья, Асбьёрн Западня, брат епископа Абсалона, и Ингимар. Всё это войско собралось у того острова, который зовется Мён, к югу от Сьоланда. Тут подул сильный встречный ветер, и потому они стояли там на якоре до тех пор, пока провианта для всего войска у них осталось только на семь дней. Тогда конунг Вальдимар собрал всех своих советников, чтобы вместе решить, что следует предпринять. Епископ Абсалон ответил на его речь: «Вчера была погода, подходящая для плавания, и также накануне была погода, вполне пригодная для того, чтобы пуститься в путь, а Вы стояли тогда на месте и не хотели никуда плыть. Но если Вы собираетесь бездействовать, когда можно плыть, или пускаться в путь только тогда, когда Вам кажется, что совсем спокойно, тогда Вам совсем не стоит этим заниматься и следует отправить весь этот лединг по домам». Конунг был разгневан этим упреком и сказал, что не повернет назад, пока он знает, чем кормить войско. На следующее утро конунг объявил, что пора пускаться в путь. Пошли они тогда на веслах в сильный шторм, и конунг находился на одном скейде626 с архиепископом Аскелем, но корабль разбился в этой буре, а конунг Вальдимар перепрыгнул, с мечом и знаменем, на корабль Ингимара, и люди посчитали, что всё закончилось хорошо627: всем удалось спастись, хотя груз и утонул.
Они приплыли к острову Хединсей628. Тогда конунг пошел на корабль епископа Абсалона и лег поспать. Но Гвенмара Кетильссона он отправил вечером на разведку на берег, и тот захватил дозорных виндов, а, приплыв назад, встретился с конунгом во фьорде к югу от Хединсей. Гвенмар рассказал конунгу, что он поймал дозорных виндов. Затем они высадились в Виндланде629, и была там большая река. Они разделили войско для высадки. Конунг пошел вглубь по одному берегу реки, а епископ Абсалон по другому, ничего не зная один о другом. Они сожгли тогда всё жильё на большом пространстве по обоим берегам реки и повернули назад к своим кораблям, и нагрузили шестьдесят кораблей добром, взятым в качестве добычи630. После этого конунг Вальдимар отправился домой в свое государство и сидел ту зиму дома.
Весной Инги, конунг Норега, прислал конунгу Вальдимару красивый дракар631. В то лето конунг Вальдимар снова поплыл в Виндланд, и в той поездке повредил он этот корабль. Конунг поплыл вверх по реке Гудакрса632, и была у него там битва с хёвдингом виндов, которого звали Мьюклат633. Сына его звали Фридлейв634. Его захватили даны во время предыдущего лединга, и был он теперь у конунга и был крещен635. Они сражались у того города, который зовется Урк. Конунг Вальдимар одержал там победу, а Мьюклат бежал и вскоре был убит. Даны взяли его голову и повесили возле города на дереве636. Конунг Вальдимар отправился тогда к своим кораблям.
Спросил он затем, у кого из хёвдингов хватит смелости поскакать в Брунсвик и передать его сообщение герцогу Хейнреку, сыну императора Конрада637. Тот был женат на дочери Хейнрека, конунга англов, и их сыновьями были император Отто и пфальцграф Хейнрек, и Вильхьяльм Толстый, а дочерью Гейртруд638. Люди не хотели пускаться в эту поездку, потому что требовалось проехать через Виндланд и можно было попасть прямо в руки своих врагов. Епископ Абсалон предложил конунгу, что поедет он, и конунг на это согласился. Епископ отправился в поездку с шестьюдесятью людьми, и Фридлейв Мьюклатссон был с ним в качестве проводника. Вот они подъезжают верхом к тому городу, где была вывешена напоказ голова Мьюклата. Фридлейв уронил слезу, когда он это увидел, и сказал, что он мог бы ожидать, что так всё и случится, коль скоро его отец не хотел служить истинному Богу. Они приехали затем к герцогу Хейнреку, и там их хорошо приняли. Они оставались там некоторое время и выполнили то, что им было поручено. И когда они собрались в обратный путь, герцог предложил им в сопровождение войско. Но епископ сказал, что им оно не потребуется. Они выехали верхом из Брунсвика ранним утром, и все они были облачены в доспехи. Так они доехали до одной равнины. У них было подозрение, что в том поселении могло собраться войско. Тут заговорил Фридлейв и сказал, что там был убит его отец, «и если вас схватят, то с вами, даны, обойдутся так же, как вы обошлись с ним, и теперь каждому надо постараться продать свою жизнь как можно дороже». Епископ поблагодарил его за эти слова и добавил, что это было сказано мужественно. Они проскакали днем с песнями через поселение, не слишком демонстрируя свой страх. И когда местные жители увидели, ка́к они едут, они подумали, что это, должно быть, люди герцога, что скачут столь весело. Епископ и его люди добрались до кораблей в полной сохранности. Конунг Вальдимар сидел там и читал псалтырь, и обрадовался епископу и его людям.
Утром конунг поплыл на восток вдоль Виндланда к Свёльду639. Там стояли винды с большим войском, но они бежали оттуда, едва завидев паруса данов. Конунг направился тогда к Бюру640. Он дал Кристофорусу, своему сыну, поручение сжечь херад в Виндланде, который зовется Валунг641, но при этом просил его не пускаться в путь, пока не сойдет на берег всё войско. Но Кристофорусу и его людям не терпелось начать жечь поселения. И когда те винды, что были на кораблях и незадолго до этого бежали, увидели пожары, они начали грести назад как можно быстрее, надеясь захватить данов врасплох, но тут увидели, что подходит конунг Вальдимар с частью своих войск. Тогда они еще раз повернули как можно быстрее назад, так что даны их не догнали.
Даны вошли затем в гавань и развернули палатки. И когда был накрыт шатром корабль конунга, пришел туда архиепископ Аскель и сказал так: «Слишком быстры вы, даны, в работе, когда хороните тех, кто еще не умер». Конунг поинтересовался, почему он так сказал. Архиепископ отвечает: «Потому что я знаю, что мы будем долго стоять тут средь островов и внешних шхер, прежде чем одержим здесь победу равную той, которую мы упустили в результате этих неосмотрительных действий; и вправду, поспешишь — людей насмешишь642».
Подстрекаемые архиепископом, они тут же бросились к своим кораблям и погребли к другому берегу большой реки, что была там, и поскакали галопом вглубь от берега, и пожгли там всю область, лежащую против Стрэлы643, и остановились там на ночь. А следующим утром прискакали они в Валунг и сожгли тот херад, а после этого засобирались домой. Но на следующую ночь их нагнали около Маснеса644 реинги. Это — жители того херада в Виндланде, который зовется Ре645, большого и богатого. Их предводителя звали Домабур646. Он повел с данами разговор о мире, а архиепископ посоветовал им перейти в подчинение конунга Вальдимара и прислать ему заложников. Тут Домабур дал архиепископу совет и сказал так: «Ты — молодой человек и плохо знаешь, как было раньше. Не требуй от нас заложников и не разоряй нашу землю. Поезжай скорее домой и поддерживай мир с нами, покуда ваши земли не будут заселены так же хорошо, как сейчас заселены наши. Ваши земли лежат совершенно пустынными и незаселенными. Поэтому вам лучше иметь мир, чем немирье». Тогда ответил архиепископ: «Я знаю, что конунг Вальдимар охотно последует твоему совету, и мне это тоже очень по нраву. Отправляйся сейчас домой, — сказал архиепископ, — и передай реингам, что мы не будем ждать от них заложников, пока они сами нам их не предложат».
Затем пустился Домабур в обратный путь, а конунг Вальдимар привел свои корабли в ту гавань на Ре, которая зовется Скапарэдд647, и сошел на берег со всем своим войском, и дошел до того города, который называется Аркун648. Этот город захватывал до этого Эйрик Незабвенный, как раньше было написано в этой книге649. Там выступили против конунга Вальдимара реинги с огромным войском и сражались с ним. В той битве конунг Вальдимар одержал победу, а реингов пало триста тысяч человек, а кто остался жив, бежал650. Даны отправились тогда на Хединсей, и когда они были там, пришли к ним реинги и дали им четырех заложников, и потому согласились на всё, чего от них требовали. После этой победы конунг Вальдимар поплыл домой в свое государство.
А следующий лединг, в который конунг Вальдимар направил свои корабли, он повел к Стрэле. Тогда епископ Абсалон поскакал вглубь острова и устроил тинг с бондами. Епископ повелел им идти вместе с конунгом в Валагуст651 и оказать ему помощь, и реинги сделали, как он просил, и поплыли с конунгом, и было у них большое войско, и встали на якорь на Квавице. Там им навстречу вышли люди из Валагуста и передали конунгу заложников, и подтвердили свою верность ему, и отплыло войско вскоре назад домой652.
Однако в следующую поездку, что предпринял конунг Вальдимар, он отправился в Грёнасунд653, потому что реинги собирались тогда нарушить тот договор, который они ранее заключили с конунгом Вальдимаром. А причина этого состояла в том, что в то время они покорились герцогу Хейнреку из Брунсвика и дали ему заложников, потому что Хейнрек объявил своими землями всё вплоть до Валагуста654. К тому же он вел войну против реингов. И когда реинги узнали, что конунг Вальдимар приплыл в Грёнасунд и собирается напасть на них, они пришли к конунгу и снова отдали себя ему в подданство. И с этим конунг Вальдимар уплыл домой. А когда об этом узнал герцог Хейнрек, он выдвинул конунгу претензии, что тот взял заложников из Валагуста и вел войну против реингов, потому что он считал их своими людьми. Он послал тогда своих людей к конунгу Вальдимару и потребовал возмещения за то, что тот повоевал его землю, а в противном случае обещал отомстить и прийти с войском в Данмёрк655. А пока посланцы были в пути, восточные винды собрали огромное войско и напали на ту область, которой герцог владел в Виндланде, и сожгли ее, а все жители были убиты. Герцог Хейнрек обвинил в этом епископа Абсалона, хотя тот и не был причастен. Но когда герцог выяснил это с достоверностью, он тотчас послал людей еще раз на север в Данмёрк к конунгу Вальдимару и просил уладить дело миром, а также предложил, что он отправится вместе с ним в военный поход в Виндланд. Конунг Вальдимар согласился на это, потому что жители Валагуста тогда еще раз нарушили свой с ним мирный договор656.
Следующей весной они собрали лединг — конунг Вальдимар из Данмёрка и герцог Хейнрек из Саксланда — и воевали в Виндланде, и пришел герцог со своим войском туда, где зовется в Димине657, и осадил там один город. А местные жители сошлись все вместе и собрались защищать свою землю, и однажды ночью напали их конники на людей герцога, и убили там той ночью двух графов герцога (одного звали Адальбрикт, а другого — Хейнрек) и много других знатных людей. Там пало четыре с половиной сотни человек из войска герцога, и многие были ранены, а все остальные, кто мог, бежали. Винды недолго преследовали бегущих, вернулись к павшим и ограбили их, взяв как оружие, так и одежду. А когда стало светать и саксы увидели, что сделали винды, поскакали они тогда назад и сражались с ними, и обратили их в бегство. После этого герцог Хейнрек захватил тот город и убил там бессчетное множество виндов. Конунг Вальдимар еще раз подошел со своим войском к Валагусту и осадил город, но винды попросили у конунга мира и сдались на его милость, и дали ему заложников, а в следующую ночь они бежали из города так, что конунг и не заметил.
И когда конунг Вальдимар узнал об этом, он препоручил город своим людям и уплыл по одной реке, направляясь к мосту на этой реке, который зовется Дунсарбру658. На следующее утро приплыл герцог Хейнрек из Гроцвина659 и пошел тотчас на корабль к конунгу Вальдимару, и подивился герцог, как это конунг со своими людьми смог так много проплыть. Отношения между ними тогда были дружественными, и заговорил тут конунг Вальдимар о свойстве́ с герцогом через своего сына, и герцог на это согласился. Обвенчали они тогда своих детей, хотя те еще лежали в колыбели. Мальчика звали Кнут, он был сыном конунга Вальдимара, а девочку — госпожа Гейртруд660.
На следующее утро конунг Вальдимар пошел на веслах к Столпу661, а Хейнрек отправился в Димин и разрушил и сжег весь город. После этого конунг Вальдимар поплыл назад к тому мосту. Туда пришел к нему Кассамар, который был тогда правителем в Виндланде662, и передал ему заложников, и сделался его человеком. А конунг Вальдимар отдал под его контроль две части Валагуста, а одну часть он дал реингам. Затем конунг подошел к Стрэле и имел там разговор со своим войском. Тогда по совету епископа Абсалона и других хёвдингов он дал звание конунга Кнуту, своему сыну, которому был тогда один год663. Отправился он затем домой в Данмёрк.
А следующий лединг, в который поплыл конунг Вальдимар, он направил сначала к реингам, и тогда был сожжен Валунг664. Вновь тогда епископ Абсалон и островитяне665 были более быстрыми, поэтому им пришлось ждать конунга семь дней возле острова Хединсей, и оттуда они поплыли домой.
А к концу зимы Вальдимар объявил лединг и поплыл к реингам, и пристали они на Стрэле возле священной рощи, которая зовется Бёку666, и сожгли там всё подчистую, а людей и скот забрали и пригнали на корабли. А затем они высадились на другой части Валунга и пожгли там, и поплыли оттуда в Вик667, и сожгли всю землю вплоть до их торга. Оттуда они пошли на веслах на остров Хединсей и стояли там две ночи и отсыпались. Затем конунг попросил епископа Абсалона плыть вперед, а конунг и йоты приплыли к Стрэле. Как только стало смеркаться, епископ прошел на веслах со своими людьми мимо конунга в Парец668 и поскакал затем от берега к тому городу, который зовется Гарц669, но там против них вышли винды и тут же кинулись в битву против епископа, и сражались у одного озера. Там случилась жестокая битва и погибло множество людей, и одержал епископ победу, и пало там со стороны виндов одиннадцать сотен человек и один человек из войска епископа. Впрочем, два человека из людей епископа погибли в воде, соревнуясь в плавании. Затем епископ пустился вскачь к своим кораблям, и когда они прискакали туда, пришел тут и конунг Вальдимар и поинтересовался, чем они занимались, и епископ всё ему рассказал. Конунг поблагодарил его красивыми словами за эту победу, и тогда все вместе они отправляются на Стрэлу. Островитяне к этому времени захватили достаточно много добычи, а йоты им завидовали и говорили, что островитяне захватили всё, а йотам ничего не досталось. Но все же они не решались произносить это так, чтобы мог услышать конунг. После этого конунг пошел с войском в Асунд670 и воевал там. Они убили там хёвдинга, которого звали Далемар, и захватили там всех людей и имущество, и отправились затем на Хединсей. Туда пришли реинги для встречи с конунгом и просили себе пощады, и дали ему заложников, и заплатили столько подати, сколько он потребовал, и обязались повиноваться конунгу671. После этого конунг поплыл домой в Данмёрк.
Конунг Вальдимар дал Кристофорусу, своему сыну, ярлство на Йотланде. Он стал владеть герцогством в Хейдабё и в той области, которая к нему принадлежит672. Он был могущественным человеком. Конунг Вальдимар всегда был весьма деятельным, пока правил своим государством. Он восемь раз собирал лединг против реингов, пока не завладел этим островом. Одной зимой, в канун Великого поста, герцог Кристофорус и епископ Абсалон отправились к Свёльду и сожгли там всё вплоть до Трибусиса673, так что земля там оставалась после этого пустынной долгие годы. Они тогда простояли двадцать дней в реке Свёльд674, пережидая сильный шторм, но затем подул попутный ветер, и они поплыли домой.
После этого всё было спокойно в течение трех лет, пока реинги не нарушили снова того договора, который был заключен ранее. Тогда конунг Вальдимар вновь созвал лединг и поплыл к реингам, и приплыл туда на Белое воскресенье675, и захватил город Аркун, который упоминался ранее676. Тут пришли к конунгу Вальдимару Тетислав, который был их конунгом, и Ярмар, его брат677, и все лучшие люди из реингов, и отдали тогда землю и самих себя во власть конунга Вальдимара, и просили его поступать с этим, как он хочет. Тогда конунг повелел им принять христианство, потому что там всегда все были язычниками с тех пор, как отказались от христианства после того, как конунг Эйрик Незабвенный крестил их, захватив город Аркун, о чем было рассказано раньше678. Теперь они сказали, что сделают всё так, как попросят конунг и епископ Абсалон. Тогда конунг приказал Сони Эббасону679 и его людям пойти в город Аркун на то капище, что там было, и призвал он срубить идола, которого звали Свантавиц680, и вытащить его из города, и вынести из того храма всё, что в нем есть ценного. Но жители города не осмеливались тащить его оттуда, сильно боясь его гнева. Тогда подошли к нему епископ Свейн681 и Сони Эббасон и срубили идола. Затем они надели ему на шею веревку и принудили реингов самих вытащить его оттуда. И когда он оказался снаружи храма, подивились все язычники, что он не смог помочь самому себе, и стали верить в него меньше, чем до тех пор. Тогда люди подошли к нему и разбили его на части, и сожгли их под своими котелками. Поняли тут реинги, что они были обмануты, и с тех пор перестали в него верить. А епископ Абсалон и все ученые мужи стали крестить народ и обратили тринадцать сотен человек в один день, и уехали оттуда с тем, что те дали согласие подчиниться конунгу, а также епископу.
На следующее утро пошел конунг со своими людьми к тому месту, которое зовется Каренц682, и велел он срубить там трех идолов, которых звали следующим образом: Ринвит, Турупид и Пурувит683. А идолы эти вызывали такое большое чудо, что стоило какому-нибудь мужчине совокупиться с женщиной внутри города, как они сцеплялись, словно собаки, и не могли разъединиться, пока не покидали пределов города. И в тот день, когда они сожгли этих идолов, они крестили девять сотен человек и освятили одиннадцать капищ. Они взяли там от тех богов много богатств: золото и серебро, шелка и меха, и драгоценные ткани, шлемы и мечи, кольчуги и все виды оружия. Пятого бога звали Пицамар684; он был в Асунде — так зовется это место. Его тоже сожгли. Был еще бог по имени Тьярнаглови, он был их богом победы, и он отправлялся в военные походы вместе с ними. У него были усы из серебра685. Он продержался дольше всего, и все же на третью зиму после этого они сожгли и его. А всего в ту поездку они крестили в той земле пять тысяч человек. Затем конунг Вальдимар отправился домой, а с ним епископ Абсалон и всё войско.
За годы жизни конунга Вальдимара было возведено одиннадцать церквей на острове Ре, и все их освятил епископ Абсалон686. А в том месте, которое зовется Усна687, сейчас находится епископская кафедра, и имеется сейчас в том епископстве сто тридцать церквей688. И с тех пор, как Ре был крещен, конунг Вальдимар больше не приходил туда с ледингом. Но из-за того имущества, которое конунг Вальдимар взял на Ре, случилось немирье между конунгом данов и герцогом Хейнреком, поскольку тот объявил, что Ре это его земля и имущество принадлежит ему. Он повелел тогда восточным виндам напасть с грабежами на Данмёрк689. И как только конунг Вальдимар узнал об этом, он отдал приказ Кристофорусу, своему сыну, и епископу Абсалону, что они должны защитить землю690. Но они не хотели встречать врага на своей земле и созвали лединг, по одному кораблю от каждого херада в Данмёрке.
А когда они вышли в море на военных кораблях, то узнали, что у куров691 было войско в прибрежных водах и они грабили в Блейкинге. Хотя им не было известно наверняка, было ли то правдой, они все же посчитали необходимым устроить совет и приняли такое решение, что Кристофорус с епископом Абсалоном и Асбьёрн поплывут оттуда на Эйланд. Там они захватили много добра и много людей. А когда они вернулись на свои корабли, они узнали, что куры находились у острова Мён. Тогда они отпустили тех людей, которых успели пленить, и тотчас поплыли туда, где были куры, и обнаружили их тогда в одной гавани, которая зовется Ярнлока692. И когда куры узнали, что против них пришло войско, вытащили они свои корабли на берег и приготовились к обороне на суше, и надеялись, что нападавшие были свиями. Один старый человек из куров сказал, что это даны, «и это — плохая идея ждать их,» — сказал он. С этим тот старый человек увел на веслах свой корабль прочь оттуда, но другие куры остались с девятью кораблями. Тогда пришли Кристофорус и его спутники со своими воинами и тотчас бросились в битву против куров, и были там убиты все куры, так что ни одному ребенку не удалось спастись, а у данов пали два человека. Затем даны забрали их корабли и имущество и поплыли домой, и теперь ими была одержана большая победа.
В середине этого лета были извлечены из земли в Хрингстадире останки святого Кнута Лаварда, отца конунга Вальдимара, и вновь были явлены потрясающие свидетельства его святости693. А конунг Кнут, сын конунга Вальдимара, был тогда коронован на царство по совету его отца и с согласия всего народа в Данмёрке. Ему тогда было совсем мало лет694. Был тогда также установлен мир между конунгом Вальдимаром и Магнусом Эрлингссоном, конунгом Норега. Приплыл тогда в Данмёрк Эрлинг Кривой, отец конунга Магнуса695, и встретился с конунгом Вальдимаром в Рандароссе, и они много говорили о деле конунга Норега и конунга данов. Конунг Вальдимар полагал, что он имеет право на земли в Вике в Нореге, поскольку таков был частный договор, заключенный между Вальдимаром и Эрлингом, когда конунг Вальдимар помогал этим отцу с сыном военной силой своего королевства для захвата Норега696, что он будет владеть Виком на востоке. А было между конунгом Магнусом и конунгом Вальдимаром близкое родство. Матерью конунга Вальдимара была Энгильборг, дочь конунга Харальда Вальдимарссона, как говорилось раньше697, а ее сестрой была Мальмфрид, на которой был женат конунг Сигурд Крестоносец698, и была их дочерью Кристин, мать конунга Магнуса Эрлингссона699, и говорится об отношениях конунга Вальдимара и жителей Норега в сагах о конунгах Норега700. А теперь, когда Эрлинг приплыл в Данмёрк к конунгу Вальдимару, конунг Вальдимар дал Эрлингу звание ярла и в придачу ту область для управления, на которую, как он полагал, он сам имел право в Нореге701. Расстались они тогда мирно и дружески, и так всё и оставалось, пока оба они были живы.
Осенью конунг Вальдимар созвал лединг и отправился в Йомсборг и в Стейнборг702. Это в восточной части Виндланда. Конунг вошел в один небольшой залив и собрался пройти через него в открытое море. Тогда сказали даны, что, как им кажется, они зашли в тупик и что это были идея и совет епископа Абсалона, и заявили, что это по его вине они попали в западню и в такое положение, из которого им не выбраться, «потому что сейчас рядом с нами на суше находится одно войско, а второе на кораблях — со стороны моря. Однако это случилось не раньше, чем должно было случиться, ибо тебя не занимает ничто, кроме горячности и собственного превосходства, и тебе всегда кажется, что у тебя всё получится. И хотя ты большой воин и герой, вовсе не обязательно, что у тебя выйдет всё, а у других ничего, хотя тебе удавалось это в течение некоторого времени». Тогда ответил Абсалон очень спокойно: «Коль скоро я поставил вас в трудное положение, я вас от этих трудностей и избавлю. Но таких речей я больше слышать не хочу, потому что мы должны иметь сердца мужчин, а не женщин, и должны вследствие этого быть бесстрашными и не жаловаться, хотя не всегда то, что лежит впереди, выглядит приветливо. Теперь я двинусь первым вместе со своим войском, а вы должны будете снова последовать моему совету. И если вы увидите, что мы выходим по заливу в открытое море, вы должны тогда будете действовать быстро и пустить лошадей вскачь по берегу, и напасть конным строем на войско, находящееся на берегу, и посмотрим, что из этого получится».
И было сделано так, как посоветовал епископ. У виндов было большое войско как на суше, так и на кораблях. Но прежде чем корабельное войско виндов было к этому готово, епископ двинулся на веслах в их сторону, и тотчас прогремел боевой клич, и всё то корабельное войско, что было перед ним, развернулось, не решившись с ним сражаться. А те, кто были на лошадях, поскакали к городу и встретились около него с виндами, и вступили с ними в битву. В это время пришел им на помощь и епископ Абсалон, не встретивший сопротивления корабельного войска. Тут вскоре винды начали нести большие потери, так что через короткое время у них было убито шестьдесят сотен человек, а остальные бежали. Даны захватили там много людей и загнали их на свои корабли. А на следующее утро прискакал к ним на берег один человек и сказал, что хочет попытаться добиться мира для местных жителей, но он действовал ложью и обманом, и епископ Абсалон повелел схватить его, и добился от него правдивого рассказа. После того как он провел в заключении у епископа четыре ночи, его сын выкупил его за сто марок серебра.
Затем даны уплыли домой, а когда епископ Абсалон плыл на север в Эйрарсунд, он пристал с шестью кораблями в Хюльюминни703. Это было за семь ночей до Дня всех святых704. Люди епископа оставили три корабля в устье реки, а другие три причалили дальше от устья. А под утро, пока епископ читал утреннюю молитву, на них напали там девять виндских кораблей, все очень большие, и тут же завязалась битва. Но после непродолжительного сражения винды бросились бежать. Даны захватили у них один корабль, а восьми удалось уйти. Затем епископ отправился домой и пришел туда семью ночами позже.
А следующим летом вновь был созван лединг, и должно было войско собраться в Грёнасунде. Пришел туда архиепископ Аскель с жителями Скани, и пришел туда епископ Абсалон с жителями Сьоланда, и Кристофорус со своим войском. Они отправились затем в Брамнес705 и всё там сожгли. Против них, собираясь сражаться с ними, выступил там один граф, которого звали Хюрнинг706, и было у него большое войско, и был он великим воином. Но всё же ему пришлось вскоре спасаться бегством, и много его людей было убито, а некоторые взяты в плен. Затем даны вернулись на корабли и встретились с конунгом Вальдимаром у острова Гетисей707, и рассказали ему о своем плавании. Тогда позавидовали этому йоты и сказали, что жители Сьоланда забрали себе всё богатство, а им, похоже, ничего не осталось. Тогда пошел конунг к Стрэле со своим войском, и добрались они верхом вглубь до Трибусиса и в Трипиден, и пожгли ту землю во многих местах, и захватили город, и убили людей, взяли там добычу и отправились затем домой708.
В это время герцог Хейнрек из Брунсвика собрался в поездку из своей страны в Йорсалир. Но раньше чем он пустился в путь, он послал слово епископу Абсалону, чтобы тот поехал и встретил госпожу Гейртруд, его дочь, которую должен был взять в жены Кнут, сын конунга Вальдимара. Но епископ Абсалон был тогда болен и не смог поехать, и герцогу это не понравилось. Однако зимой, в канун Йоля, герцог отправил ее в Хейдабё и послал письмо епископу Абсалону, говоря, что не доверяет ни одному человеку в Данмёрке больше, чем ему. Потом конунг Вальдимар отправил людей ей навстречу и устроил ей достойный прием. А герцог Хейнрек побывал в Йорсалире и вернулся домой из этой поездки709.
И когда эта зима подошла к концу, вновь конунг Вальдимар повелел собраться войску и поплыл в Виндланд, сошел на берег у Плацминни710 и дошел вплоть до Горгасиама711, и сжег там всё. После этого конунг Вальдимар пошел к Бурстаборгу712 и осаждал город некоторое время. И всё закончилось тем, что жители города отдали себя во власть конунга и заплатили ему денег для примирения, и дали ему заложников. После этого конунг пустился в путь домой в свое государство. Некоторое время после этого всё было спокойно.
На следующую зиму конунг Кнут взял в жены госпожу Гейртруд, дочь герцога Хейнрека713. И в это же время умер Кристофорус, сын конунга Вальдимара. И еще в то время архиепископ Аскель отказался от своей должности и просил епископа Абсалона взять архиепископство на себя714, но тот ни за что не хотел этого делать. Но затем конунг Вальдимар и архиепископ Аскель силой заставили его, несмотря на его сопротивление, принять эту должность, дав ему звание архиепископа715. А следующей весной, во время Великого Поста, ушел архиепископ Аскель в то место, которое зовется Клеривас716, а это — богатый монастырь. Он умер монахом. До этого он был несколько лет архиепископом в Лунде.
Конунг Вальдимар узнал, что винды построили две крепости в Плацминни, пока было спокойно и между ними сохранялся мир. Это сильно разозлило конунга и всех данов, потому что, как им казалось, было ясно, что винды вновь собрались нарушить мирный договор. Помчались тогда посланцы между конунгом Вальдимаром и герцогом Хейнреком из Брунсвика с тем, что им следует обоим подготовить войска к походу и отправиться в Виндланд, и встретиться там. Герцог со своим войском пошел в Димин. Конунг Вальдимар вновь собрал войско со всего Данмёрка и прошел через Валагуст до Фуснона717, опустошив их, а весь народ бежал, и сжег он три крепости: Фуснон, Винборг и Фуир. Тогда вновь пошли посланцы между конунгом Вальдимаром и герцогом Хейнреком с тем, что им следует встретиться у Гроцвина. Конунг Вальдимар пришел туда и встал в том месте, о котором они договорились, но герцог так и не появился. Затем конунг Вальдимар осадил крепость, которая зовется Котскогаборг718. Ночью он напал на крепость, а сжег ее следующей ночью и пошел затем к своим кораблям, и покинул это место, не заключив мира. Затем поплыл конунг Вальдимар к Плацминни и там вышел в море. А те две крепости, которые винды построили до этого, были затоплены зимой и полностью разрушены. Конунг после этого поплыл домой.
На следующую зиму папа Александр послал архиепископу Абсалону паллий и должность легата над Данмёрком и Свитьод и над обоими Гаутландами. Он получил это без денег, как никто не получал до него, и был он рукоположен на Великий Пост719.
А когда эта зима закончилась, конунг Вальдимар объявил лединг со всего Данмёрка, и собралось войско в Грёнасунде. Конунг Вальдимар в то время не хотел сам ехать дальше и отдал приказ войску, чтобы люди подчинялись конунгу Кнуту, его сыну, и архиепископу Абсалону. Их он назначил хёвдингами над войском, а сам не хотел уезжать из страны720. Вскоре они отправились в Валагуст и сожгли там всё. Оттуда они двинулись на Усну и там тоже сожгли всё — и сам город, и все постройки. Тогда пришли к конунгу Кнуту и архиепископу Абсалону Бурислав и Кассамар721, который был герцогом на востоке в Виндланде, и просили тогда милости, и дали им заложников ото всех своих земель, и дали конунгу пятнадцать сотен марок, а епископу — пять сотен марок для того, чтобы тот мирный договор, который конунг Вальдимар ранее заключил с виндами, но который винды затем сами нарушили, продолжал действовать. Пообещали они затем мир всем тем землям, которые конунг не хотел, чтобы они грабили, и вернулись назад на девятый день с того момента, как уехали прочь, и встретились с конунгом на Мёне. Он поинтересовался, как им удалось так быстро управиться, и они рассказали ему те новости, которые случились в их поездке, и привезли ему домой деньги и заложников. А конунг поблагодарил их за эту поездку.
После этого в течение пяти лет лединг не собирался. Но за то мирное время, что у них было, винды построили крепости и замки и сделали в своей стране много укреплений, которые требовались для ее обороны. И когда Вальдимар узнал об этом, он понял, что винды не собираются соблюдать этот мирный договор лучше, чем предыдущий. Тогда он созвал лединг ранней весной, но, когда войско собралось в Грёнасунде, конунг Вальдимар заболел. Он обратился к своему войску и повелел им продолжать поход, как и в прошлый раз, и снова назначил хёвдингами над войском конунга Кнута, своего сына, и архиепископа Абсалона, но те не хотели покидать его, пока не узнают, как развивается его болезнь. Тогда конунг Кнут распустил по совету архиепископа Абсалона всё войско по домам.
Конунг Вальдимар умер от этой болезни во вторые ноны мая. Его тело было перенесено в Хрингстадир и там предано земле, и очень скорбел по нему весь народ по всему Данмёрку. К тому времени он пробыл единоличным конунгом всего Данмёрка двадцать шесть зим722, и было у него двадцать восемь сражений в языческих землях, и всегда он сражался с язычниками, пока был жив, и стремился укрепить Божественное христианство.
Детьми конунга Вальдимара и королевы Суффии723 были конунг Кнут724 и Вальдимар Старый, который позднее стал конунгом в Данмёрке и был самым выдающимся конунгом здесь в Северных странах725. При нем был Олав Тордарсон, который от него почерпнул много знаний и услышал много превосходных историй726. Также у конунга Вальдимара Кнутссона была дочь Энгильборг, которую взял в жены Филиппус, конунг франков727, отец Хлёдвера, конунга франков, который завоевал Дамиад728. Другой дочерью конунга Вальдимара была Рикиса, которую взял в жены Эйрик Кнутссон, конунг свиев729. Их детьми были Эйрик, конунг свиев, и Энгильборг, которую взял в жены Биргир, ярл в Свитьод730. Их детьми были Вальдимар, конунг свиев, и Эйрик, и Рикиса, которую взял в жены Хакон Младший, конунг Норега731. Третью дочь конунга Вальдимара взял в жены Вильхьяльм Толстый, сын герцога Хейнрека из Брунсвика, брат императора Отто732. Герцог Кристофорус тоже был сыном конунга Вальдимара, а также Товы, как было сказано ранее. Он был внебрачным ребенком. Он умер на десять лет раньше, чем конунг Вальдимар, его отец733.
После смерти конунга Вальдимара Кнутссона власть над всем Данавельди взял Кнут, его сын, и все даны стали его подданными734. А когда император Фридрек узнал о смерти конунга Вальдимара, он тотчас послал людей к конунгу Кнуту, предложив тому стать его человеком и управлять Данарики от его имени735. Тогда конунг Кнут посовещался с архиепископом Абсалоном и другими своими советниками относительно того, что ему на это ответить. И они подсказали, что он должен отвечать мягко и сказать, что император вполне мог бы дать ему столько власти, что он стал бы его человеком, но в интересах Данмёрка ему не следует становиться его человеком. Отправились тогда посланцы императора домой с этим ответом конунга Кнута736.
А пока эти люди были в пути, Бурислав из Виндланда прислал своего человека, которого звали Прида, к императору и передал ему свои приветствия и обещание, что он быстро сделает так, что Кнут, конунг Данмёрка, станет человеком императора не позднее, чем через год. Император поблагодарил его за эти слова и расцеловал посланца, и дал ему хорошую лошадь и кольчугу, щит и шлем, и всё необходимое оружие. Он дал ему хорошие меха и хорошо его одел. Затем он велел ему ехать домой и просил сказать герцогу Буриславу, своему самому дорогому человеку, чтобы тот выполнил то, что обещал императору737. После этого созвал Бурислав большое войско и хотел пойти на реингов и подчинить себе ту область. Но как только реинги узнали об этом, Ярисмар738 отправил людей к архиепископу Абсалону, чтобы сказать ему, что восточные винды выступили с большим войском и поджидают западных виндов, и собираются напасть на реингов. Он просил архиепископа помочь им, если тот хочет удержать эту землю. Архиепископ попросил их быть смелыми и сказал, что придет, чтобы их защитить.
После этого созвал архиепископ лединг и поплыл в Виндланд против Бурислава. У Бурислава было пять сотен кораблей, и еще они ждали западных виндов. Но когда архиепископ встретился с Буриславом, там началась жестокая битва, и закончилось тем, что Бурислав бежал с пятьюдесятью кораблями. А архиепископ и его люди захватили все оставшиеся корабли, кто-то из воинов выбрался на сушу, кто-то утонул, но большинство было убито. Эта битва была весной, на неделе после Троицына дня739. Затем даны поделили всю ту добычу, что им досталась, и поплыли домой.
Тем же летом конунг Кнут созвал лединг из Данмёрка и поплыл сначала к реингам и велел им отправляться вместе с ним в Валагуст. От них конунг Кнут получил большое войско и поплыл затем к Валагусту, и воевал там, и повелел всё там сжигать. Они долго держали осаду города. Архиепископ Абсалон сошел на берег со своим войском. Он сжег две крепости, те, что были построены на их пути в Плацминни. А когда они были сожжены, он вернулся назад к конунгу. Тогда пришел Бурислав в эту землю. Он послал людей к архиепископу и назначил с ним встречу. Архиепископ был тогда на кораблях, а Бурислав собирался предать архиепископа во время этой встречи, и ему казалось, что всё сработает, если убрать его с дороги. Он попросил архиепископа приехать на берег и там поговорить с ним и сказал, что сильно полагается на его предвидение касательно их с конунгом Кнутом соглашения. Но архиепископ не хотел сходить на землю, так как он подозревал, что Бурислав мог прибегнуть к обману, — а так оно и было, — и их беседа не состоялась. Однако Бурислав спас свой город тем, что велел завезти в него продовольствие в то время, пока велись переговоры с данами. В день мессы Петра740 конунг Кнут напал на город и сражался, но не сумел его захватить, и держал там осаду еще шесть дней, а потом уплыл прочь, так как у него заканчивался провиант. А винды пустились в погоню и убили шестьдесят человек данов. Затем конунг Кнут повернул домой со всем своим войском741.
Этой осенью конунг Кнут созвал лединг за семь ночей до мессы Микьяля и отправился к реингам, и получил от них большое войско, и двинулся оттуда к Трибусису и дальше по суше до Трипипена, и воевал там, и пожег всю землю. Он прискакал верхом к их торговому городу и сжег его. Там собралось тогда всё войско конунга Кнута, и стояли они там три ночи, а корабли их стояли у Стрэлы. А на следующее утро двинулись они к Тикарей и хотели устроить пожар в Востросе742, но ветер дул не в том направлении, и им не удалось его сжечь. Бурислав узнал об этом и поплыл туда на двух кораблях, и хотел заключить соглашение с конунгом Кнутом, но в действительности он замыслил предательство. А у конунга Кнута в это время закончился провиант для его войска, и он поплыл тогда домой в Данмёрк.
А весной конунг Кнут созвал лединг из Данмёрка. Там снова были тогда в его войске архиепископ Абсалон и епископ Асбьёрн743, и многие другие знатные люди. У них было большое войско, и они поплыли к Валагусту и пожгли всё по обоим берегам реки, и так добрались до Стейнборга, и сожгли всю землю. А Буриславу с трудом удалось бежать. Он перескочил со спины лошади через забор и так попал в город. Тут прискакали конунг Кнут и архиепископ Абсалон, но Бурислав дал им знаками понять, что просит мира, и настаивал на разговоре с ними, но они велели ему прислать к ним своих людей с теми новостями, которые он хотел бы им сообщить. И когда его посланцы пришли к епископу Асбьёрну, они просили его решить дело Бурислава с конунгом и архиепископом так, чтобы те дали ему разрешение выйти из города, чтобы поговорить с ними. Они сказали, что хотят вести честную беседу с ним, и сказали, что они не такие неверные, как он. Бурислав говорит, что он будет охотно соблюдать верность им, и просил устроить встречу между конунгом и им, и сказал, что придет к конунгу Кнуту через три ночи. Конунг Кнут сказал, что он согласится на эту встречу с ним, но все же он тем временем сожжет эту землю, как до этого и собирался, и те хутора, что лежат рядом с городом. Бурислав сказал, что конунг может жечь всё, что пожелает, но сказал, что тем не менее хочет прийти к конунгу, и просил конунга пощадить те хутора и храмы, которые там имеются. Тогда вышли женщины из тех хуторов и бросились к ногам конунга, и просили его не жечь их хуторов, и конунг им это обещал. После этого конунг пустился жечь всё вглубь территории и всю ночь повсеместно предавал там всё огню. А на следующее утро конунг пошел к кораблям. Тогда пришел к конунгу Кнуту и архиепископу Бурислав и просил их о снисхождении, и дал тогда конунгу в заложники сыновей лучших людей, что были в той стране, и дал конунгу триста марок, а архиепископу восемьсот марок. Конунг Кнут получил тогда власть над всем Виндландом и поплыл вскоре домой в Данмёрк744.
Весной перед Пасхой приплыл Бурислав к конунгу Кнуту в Ройскелду и оставался у него на Пасху в очень большой милости, и исполнял у него обязанности меченосца. А когда Бурислав отправился домой, конунг Кнут вручил ему хорошие дары745. Они расстались дружески.
А следующей весной, во время Великого Поста, Бурислав заболел. Тогда он послал слово своим советникам и имел с ними разговор, и сказал, что, если он поправится от этой болезни, то хочет встретиться с конунгом Кнутом. Но если ему этого не будет дано, тогда просит он конунга распоряжаться этой страной, как тот пожелает. Он также просит конунга, ради Господа Бога, даровать его детям дружбу и разделить всё между ними, как он сам пожелает, потому что он знает, что Ярисмар, его брат, извлекал выгоду из того, что всегда был верен конунгу Кнуту. От этой болезни герцог Бурислав умер в Страстную пятницу746. После этого отправились люди Бурислава к конунгу Кнуту и рассказали ему о смерти Бурислава и о том сообщении, которое он отправил конунгу Кнуту, и просили конунга помочь его сыновьям и разделить всё между ними так, как он пожелает. Затем они устроили встречу у Вордунгаборга. Туда пришли тогда Никулас и Хейнрек, сыновья Бурислава, и поделил тогда конунг Кнут страну между ними и назначил к ним туда людей для надзора747.
Установил теперь конунг Кнут по совету архиепископа Абсалона свою охрану и контроль над всем Виндландом, и земля теперь вся находится в их власти. А во всех тех битвах, которые у них были с виндами, с тех пор как умер конунг Вальдимар Кнутссон, предводителем и советником конунга Кнута был архиепископ Абсалон. И если его не было с ними, они никогда не одерживали таких же побед, как при нем, потому что он был едва ли не лучшим воином и бойцом здесь, в Северных странах.
На этом кончается рассказ о конунгах данов.
1 Харальд Гормссон (Haraldr Gormsson) — датский король Харальд I Гормссон Синезубый, ум. в 986 г. (о продолжительности его правления см. комм. 51).
2 избран конунгом. — Речь идет о процедуре признания конунгом претендента на престол на всенародном собрании, тинге, обозначаемой специальным термином konungstekja (см. мою статью: Джаксон 2009б и № 2 в Части второй).
3 Данмёрк (Danmǫrk) — основное древнескандинавское обозначение Дании (букв.: «граница данов»). Дискуссию относительно происхождения названия и, в частности, того, к какой территории оно было приложимо, см.: Sawyer 1988; Lund 1991; Garipzanov 2008; Sindbæk 2008; Duczko 2009; Gazzoli 2011. Наряду с Danmǫrk, и в частности в этой саге, можно встретить Danaríki («государство/королевство данов»), land/ríki Danakonungs («земля/государство конунгов данов»), Danaveldi (букв.: «держава данов»).
4 Харальд Гормссон …после своего отца. – Отец Харальда — Горм Старый (Gormr inn gamli), сын Хёрда-Кнута, датский король, 910-е–958(?). Ср. комм. 51.
5 Хольтсеталанд в Саксланде (Holtsetaland í Saxlandi) — Гольштейн, историческая область в Германии, расположенная в южной части земли Шлезвиг-Гольштейн. Saxland, «Земля саксов» — герцогство Саксония в составе Священной Римской империи, примерно равное по территории современной Нижней Саксонии; нередко топоним использовался в древнескандинавских источниках в качестве обозначения Германии в целом (ср.: ДГС 1986. С. 215).
6 Виндланд (Vinðland) — земли прибалтийских славян, вендов. См. у Теодорика Монаха: «венды, которых мы на своем родном языке называем винды» (Theod 24). В древнескандинавских источниках под именем Vinðir (мн.ч. от Vinðr) — венды — обычно фигурируют западнославянские племена — полабские славяне и поморяне (в частности, руяне), против которых датские короли предприняли во второй половине XII — XIII в. серию «крестовых походов» (см.: История Дании 1996. С. 109). Полабские славяне населяли с конца V в. до середины XIII в. территории от устья р. Лабы (Эльбы) на западе до р. Одры (Одера) на востоке, т. е. восток, север и северо-запад современной Германии. Поморяне располагались в низовьях Одры на побережье Балтийского моря. В X в. польский князь Мешко I включил земли поморян в состав польского государства, а в XI в. поморяне, подняв восстание, вновь обрели независимость от Польши, а их территория расширилась на запад от Одры в земли лютичей. Исследование вендской топонимии в «Саге о Кнютлингах» см. в кн.: Petrulevich 2016. Об отношениях датчан и вендов на протяжении веков см.: Damgaard-Sørensen 1991.
7 Йомсборг (Jómsborg) — древнескандинавское обозначение западной части южного побережья Балтики, часто фигурирующее в рассказах о скандинавской активности в славянских районах. Постоянные археологические исследования с 1930-х гг. привели к общему мнению, что Йомсборг — это имя Волина, раннеславянского городского комплекса, расположенного в современной Польше на острове в устье Одера (см.: The Saga of the Jómsvikings 2018. P. 2; Полуэктов 2018. С. 245–286). Под разными именами (см.: Petrulevich 2009) он известен Адаму Бременскому и Хельмольду из Бозау, Свену Аггесену и Саксону Грамматику, скальдическим стихам, отдельным сагам и сводам королевских саг (о Йомсборге в древнескандинавской литературе см.: Morawiec 2009). См. о его расположении у Адама Бременского (II.22): «По ту сторону [области] лютичей, которые по-другому именуются вильцами, течет река Одер, самая благодатная река страны Склавании. В ее устье, омывающем Скифские болота, прославленный город Юмне предоставляет варварам и грекам, которые находятся в округе, [свою] весьма часто посещаемую гавань» (Адам 2012. С. 339). По версии «Саги о йомсвикингах», Йомсборг был основан ярлом Фюна Пальнатоки, который, будучи изгнан из Дании, заключил соглашение с конунгом Виндланда Буриславом (см.: Morawiec 2014). По мнению Бьярни Гуднасона (Bjarni Guðnason 1982. Bls. lxxviii), информация о том, что Йомсборг построен по приказу Харальда Гормссона, восходит к исландскому историку Сэмунду Сигфуссону Мудрому (1056–1133 гг.).
8 Йомсвикинги (Jómsvíkingar) — полулегендарное воинское братство викингов, связанное со славянскими землями и датскими королями. Согласно источникам, оно существовало в X–XI вв., базировалось в Йомсборге и подчинялось датскому королю. Об исторических событиях, которые могли оказать влияние на формирование этой легенды, см.: Morawiec 2014; Полуэктов 2018. С. 286–310; Aalto 2018.
9 Еще Теодорик Монах в конце XII в. указывал, что убийство Харальда Серая Шкура было частью замысла датского короля, чьим воспитанником он являлся (Theod 4).
10 Харальд, сын Гуннхильд (Haraldr Gunnhildarson) — норвежский король Харальд Серая Шкура (ум. ок. 970 г.), сын Эйрика Кровавая Секира и Гуннхильд Матери Конунгов. Согласно Снорри Стурлусону, он — «приемный сын и воспитанник» Харальда Гормссона (ÓTHkr 11; КЗ 1980. С. 103); ср. HGHkr 10: «Когда Гуннхильд приехала со своими сыновьями в Данию, она отправилась к Харальду конунгу, и ее там хорошо приняли. Харальд конунг дал им настолько большие владения, что они могли хорошо содержать себя и своих людей. А Харальда сына Эйрика он сделал своим воспитанником и посадил себе на колено. Он рос при дворе конунга Дании» (КЗ 1980. С. 72).
11 Норег (Nóregr) — Норвегия. Nóregr представляет собой стянутую форму от *Norðrvegr «Северный путь» (из norðr «север» и vegr «путь»). Происхождение имени вполне прозрачно (страна света + «путь»), хотя есть и иные его объяснения. Так, Р. Клизби и Гудбранд Вигфуссон (IED 1957. P. 457), равно как и Я. де Фрис (WAP 1987. S. 411–412), будучи сторонниками именно этого толкования, приводят все же и иную этимологию первого корня: nór — «морской рукав, узкий морской пролив»: в ее пользу могло бы говорить произношение, а именно долгота гласного [ó] и отсутствие фрикативного зубного [ð]. Кроме того, особенности занимаемой страной территории — узкая полоска земли между морем и горами, изрезанная фьордами, — дают основание, по мнению Я. де Фриса, рассматривать средневековое лат. Northwegia как народную этимологию. Однако, на мой взгляд, не следует забывать о др.-англ. форме конца IX в. Norðweg (сообщение халогаландца Охтхере англо-саксонскому королю Альфреду) и о параллельном с Nóregr существовании наименования обитателей этой страны — Norðmenn (мн. ч. от Norðmaðr), где [ð] присутствует (которое, впрочем, могло относиться не только к норвежцам, но и ко всем скандинавам). Имя Nóregr постепенно превратилось в самоназвание, этимология которого была плохо понятна самим норвежцам. О том, что для них оно не было прозрачным, говорят, в частности, попытки объяснить его как произошедшее от имени мифического конунга Нор (или Нори) (в HN, в ÓTOddr, в начальных главах Orkn) (подробнее см.: Джаксон 2010а; ср.: Heide 2016).
12 В ÓTHkr 9–14 Снорри рассказывает о том, как норвежский ярл Хакон Сигурдарсон (см. о нем комм. 16), бежавший из Норвегии к Харальду Гормссону и проживший у него зиму, уговорил своего покровителя на серию предательств. По наущению ярла Харальд пригласил к себе своего приемного сына Харальда Серая Шкура, обещая передать ему в лен земли, которыми они с братьями раньше владели в Дании. В то же время племянника Харальда Гормссона, Золотого Харальда, ярл убедил, что тому надо завладеть Норвегией. В результате Золотой Харальд встретил на девяти боевых кораблях возле Хальса три корабля Харальда Серая Шкура, и в неравном бою норвежский король был убит. Согласно «Королевским анналам», годы его правления 960–975 (IA 1888. S. 103–104). Причастность к этому убийству Харальда Гормссона и Золотого Харальда отмечена и в анонимной скальдической поэме «Перечень норвежских конунгов» («Nóregs konungatal»), сочиненной ок. 1190 г., но использовавшей генеалогию норвежских конунгов Сэмунда Мудрого. В ст. 16 поэмы говорится: «Затем я услышал, что Харальд, не отмеченный процветанием, захватил землю и царство. Графельд («Серая Шкура») Гуннхильдарсон правил Норвегией в течение девяти лет, прежде чем сын Горма и Золотой Харальд не превратили своего тезку в труп. Правитель лишился жизни на юге у Хальса в Лимафьорде» («Þá hefk heyrt, / at Haraldr tœki / óársæll / jǫrð ok ríki. / Réð Gráfeldr / Gunnhildarson / níu vetr / fyr Nóregi, / áðr Gorms sonr / ok Gull-Haraldr / nafna sinn / at nái gerði. / Vas siklingr / suðr at / Halsi / lífi ræntr / í Limafirði») (Gade 2009b. P. 772).
13 Хальс (Háls) — гавань и населенный пункт (на сегодняшний день — город) Хальс, лежащий на северном берегу Лимфьорда, у самого восточного входа в него.
14 Лимафьорд (Limafjǫrðr) — пролив Лимфьорд, отделяющий Северо-Ютландский остров от полуострова Ютландия. Вторая часть гидронима указывает на то, что исходно это был не пролив, а фьорд (подробнее см.: Джаксон 2017б и № 10 в Части второй).
15 как написано в жизнеописании конунгов Норега (sem ritat er í æfi Nóregs konunga). — Вслед за Г. Стормом я склонна считать, что это ссылка на «Круг земной» Снорри Стурлусона (см. комм. 12). Аналогичные ссылки имеются ниже — в гл. 21, 100 (два раза) и 124. Г. Сторм приводит три аналогичные ссылки, встречающиеся в разных частях «Книги с Плоского Острова», что, по его мнению, означает, что образованные люди в Исландии XIII–XIV вв. знали труд Снорри как единое сочинение (Storm 1873. S. 4). Согласно Финнуру Йоунссону, отношения с Норвегией и крещение Харальда Гормссона, описанные в этой главе, заимствованы из ÓTHkr 9–12, 14, 15, 23, 24, 27 и 28 (Finnur Jónsson 1900. S. 6).
16 Ярл Хакон Сигурдарсон (Hákon Sigurðarson) — правнук (через дочь Алов и ее дочь Бергльот) Харальда Прекрасноволосого, хладирский ярл Хакон Могучий, правитель Норвегии (975–994).
17 После убийства Харальда Серая Шкура ярл Хакон получил под свой контроль Вестланн, Трёнделаг и Холугаланн, поначалу как ярл Харальда Гормссона (Krag 2003. P. 190).
18 Отто Рыжий (Ottó enn rauði) — Оттон II Рыжий, король Германии (961–983) и император Священной Римской империи (967–983), король Италии (973–983). Так же называют его ÓTOddr и Jvs. В отличие от них Fask и Hkr не упоминают его прозвища, а в ÓTM говорится, что это был Отто Младший, сын Отто Рыжего, сына Отто Великого. Более того, согласно сагам, Отто Рыжий был обязан своей победой над Харальдом Гормссоном участию в сражении Олава Трюггвасона, годы жизни которого ок. 965–1000, так что подразумевается в сагах с большей вероятностью Оттон III (с меньшей — Оттон II), но никак не Оттон I (подробнее см.: Джаксон 2003б и № 1 в Части второй). По мнению Финнура Йоунссона, прозвище Оттона enn rauði указывает на то, что автор саги использовал в этой главе, кроме ÓTHkr, также и Jvs291, гл. 6 (Finnur Jónsson 1900. S. 6).
19 В сагах, в отличие от Адама Бременского, Хельмольда, Саксона, «Последовательности и краткой истории королей Дании», «Лундских анналов» и «Рюдских анналов», где поход Оттона представлен как месть за убийство его послов, это — крестовый поход, и цель его — обращение данов в христианство. Не только цель похода Оттона меняется в изложении западно-скандинавских источников, но и император Оттон, фигурирующий в них, это — совсем другой исторический персонаж. От Видукинда до Саксона речь в источниках идет об Оттоне I (936–973).
20 Данавирки (Danavirki) — уникальное военное сооружение, рукотворная южная граница Дании Даневирке (датск. Danevirke, нем. Danewerk), система пограничных укреплений, построенная в основном (если судить по дендрохронологическим данным) в три этапа в период с 737 по 968 г. (см.: Andersen 1995, 2004 и № 10 в Части второй).
21 Марсей (Mársey) — остров Морс (датск. Morsø) в Лимфьорде, самый большой из около девяноста имеющихся в нем островов.
22 Свейн Харальдссон (Sveinn Haraldsson) — внебрачный сын Харальда Синезубого. См. также комм. 52.
23 император … Отто-Свейн. — Если «Сага о Кнютлингах» уверенно утверждает, что Оттон был крестным отцом Свейна, сына Харальда, и дал ему свое имя, то Снорри в «Круге земном», а за ним и «Большая сага об Олаве Трюггвасоне», рассказывают об этом со ссылкой на общее мнение («люди говорят»). Ср.: у Адама Бременского (II. 3): «Тотчас же был крещен сам Харальд вместе со [своей] женой Гунхильд и маленьким сыном, которого наш король, восприняв из святого источника, назвал Свеном-Оттоном» (Адам 2012. С. 332); то же у Хельмольда из Бозау, в «Последовательности и краткой истории королей Дании (От Дана до Вальдемара II)», «Лундских анналах» (подробнее см.: Джаксон 2003б и № 1 в Части второй).
24 Древнескандинавские источники, равно как и континентальные и датские хроники, единодушно связывают начало христианства в Дании с именем Харальда Гормссона. Сам Харальд в рунической надписи на камне в Еллинге, установленном им в память о своих родителях, называет себя «Харальдом, который подчинил себе всю Данию и Норвегию и крестил данов» (DR 1941. B. I. S. 42). Самое раннее сообщение о крещении Харальда и данов принадлежит Руотгеру, который в «Житии кёльнского архиепископа Бруно» (953–965, младшего брата германского императора Оттона I), повествует о том, как архиепископ вывел северных варваров из состояния варварства и жестокости (MGH SS 1841. T. 4. S. 270: «Siquidem eo tempore et rex eorum Haroldus cum magna suæ multitudine gentis regi regum Christo colla summittens, vanitatem respuit idolorum» — «Так вот, в это время и король их Харольд со всем своим многочисленным племенем склонили шеи перед царем царей Христом и отвергли лживых идолов» — перевод А.В. Подосинова). Исходя из времени написания «Жития Бруно» (966–969 гг.), следует исключить признаваемую некоторыми историками возможность того, что даны были крещены в результате военных действий Оттона II в 974 г. Неверную трактовку события дают и саги. В них его образ претерпел существенные изменения, а произошло это, как ни удивительно, в целях прославления Олава Трюггвасона, что было вызвано исландской национальной заинтересованностью в выдвижении на первый план своего собственного короля-миссионера, не уступающего по значению норвежскому королю-миссионеру Олаву Харальдссону (Lönnroth 2000). Стараниями авторов саг Олав Трюггвасон оказался «причастным» к крещению не только Норвегии, Шетландских, Оркнейских и Фарерских островов, Исландии и Гренландии (ÓTOddr 1932. Bls. 154–155), но также и Дании. Картина свелась к следующему виду: Оттон III, совершивший крестовый поход на Данию, обратил в правую веру — при участии Олава Трюггвасона, которому сопутствовала Божественная помощь, — датчан и их правителя Харальда Гормссона, решительно не желавшего оставлять веру своих предков (подробнее см.: Джаксон 2003б и № 1 в Части второй).
25 Стюрбьёрн Могучий (Styrbjǫrn enn sterki) — это Бьёрн, сын Олава Бьёрнарсона, племянник шведского конунга Эрика Победоносного и двоюродный брат Олава Шётконунга. Несколько раз он упоминается в «Круге земном» Снорри Стурлусона. В «Саге об Олаве Святом» по «Книге с Плоского Острова» имеется отдельная «Прядь о Стюрбьёрне Воителе Шведов» («Styrbjarnar þáttr Svíakappa» — Flat 1862. Bls. 70–73; Пряди истории 2008. С. 206–209), не связанная, как указывает Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 14), с сагой. В этой пряди приводится пять скальдических строф конца X в. — три анонимные и две приписываемые скальду Эрика Победоносного Торвальду Хьяльтасону (Þórvaldr Hjaltason). Имя Стюрбьёрна фигурирует в двух из трех анонимных строф (Townend 2012a. P. 178, 179).
26 Аустрвег (Austrvegr) — «Восточный путь» (производное от austr «восток» и vegr «путь»). В поздних королевских сагах (Fask, Hkr, Knýtl) служит обозначением земель юго-восточного побережья Балтийского моря (Джаксон 1976).
27 Свии (svíar) — свеи, одно из двух основных племенных образований древней Швеции (второе — ёты). В тексте использован термин Svíakonungr («конунг свиев»).
28 В ÓHHkr 72 Снорри Стурлусона Олав Шведский говорит скальду Хьяльти: «…все же мы думаем, что Харальд сын Горма был меньшим конунгом, чем уппсальские конунги, потому что наш родич Стюрбьёрн подчинил его себе, и Харальд сделался его человеком…» (КЗ 1980. 209). Саксон Грамматик, явно знакомый с этим персонажем понаслышке (он представляет Стюрбьёрна как сына Бьёрна, племянника Олава и двоюродного брата Эрика — ср. комм. 25), дает при этом про-датскую трактовку событий: у него Стюрбьёрн не захватывает Харальда, а приходит к нему с просьбой о помощи против своего двоюродного брата Эрика, да к тому же обещает отдать ему в жены свою сестру (X.2.1), а потом, не дождавшись помощи, сам нападает на войско свеев и погибает (X.2.3).
29 Свитьод (Svíþjóð) — территория в районе оз. Меларен (на Скандинавском полуострове), место проживания свеев. Топоним Svíþjóð (от svíar и þjóð «народ») возник как название Средней Швеции — Свеаланда, в противоположность Ёталанду/Гёталанду — «Земле ётов», а позднее стал использоваться для обозначения всего шведского государства, наряду с топонимами Svíaveldi «Держава свеев» и Svíaríki «Государство свеев», (WAP 1987. S. 629; IED 1957. P. 613).
30 Бьярни Гуднасон указывает (Knýtl 1982. Bls. 95, nmáls 1), что в пряди по «Книге с Плоского Острова» содержится объяснение этого странного поступка Стюрбьёрна: он сжег корабли, «так как он решил, что люди едва ли станут спасаться бегством, если у них будут отрезаны все пути к отступлению» (Flat 1862. Bls. 73; Пряди истории 2008. С. 209).
31 Лёг (Lǫgr) — древнеисландское обозначение озера Меларен. Само слово lǫgr означает «море, большое озеро» (IED 1957. P. 405). Выход из озера в Балтийское море возможен по протоке Норрстрём (др.-исл. Stokkssund). Ср. в «Саге о Ньяле», гл. 5: «Atli helt liðinu ór Leginum út um Stokkssund» («Атли держал путь из Лёга к морю через Стокксунд»). См.: Zilmer 2006.
32 Фюрисвеллир (Fýrisvellir) — Поля Фюрис, болотистые долины реки Фюрис (совр. Fyrisån), к югу от Старой Упсалы. Названы как место битвы Стюрбьёрна с Эйриком в одной строфе скальда Торвальда Хьяльтасона (см.: Fidjestøl 1982. S. 147–49; Whaley 2012d. P. 271). Подробнее эта битва, состоявшаяся ок. 980–985 гг., описана в «Пряди о Стюрбьёрне Воителе Шведов» (Пряди истории 2008. С. 209). Обзор источников см.: Strid 1993 (автор усматривает в этих известиях историческое ядро). Две рунические надписи из Сконе (DR 279 и DR 295), где говорится о тех, кто «не бежали [из битвы] под Упсалой», иногда трактуются как отражение тех же событий, однако их критическое изучение, проведенное К. Цильмер, убеждает, что оснований для сопоставления надписей со скальдическими и саговыми свидетельствами нет (Zilmer 2005. P. 116–121).
33 как было сказано ранее (sem fyrr var sagt) — формула, позволяющая судить об авторском «присутствии» в саге. Если до середины прошлого века в саговедении господствовало представление об «эпической объективности саг» и объективной нейтральной точке зрения их авторов, то постепенно было доказано, что объективность саг и отсутствие в них авторского участия — мнимые, что это вполне сознательный прием и что позицию стороннего наблюдателя авторы саг XIII века заимствуют у устных рассказчиков. На «авторское проникновение» в текст (в англоязычной литературе используется термин writer intrusion) указывают фразы, с помощью которых он организовывает свое повествование, в частности, отсылки на то, что было/будет рассказано в саге. Отсылок к сказанному ранее в «Саге о Кнютлингах» около двадцати (подробнее см.: Джаксон 2020).
34 Согласно «Анналам Резена», «Харальд Гормссон воевал в Нореге» в 982 г. (IA 1888. S. 16).
35 Лидандиснес (Líðandisnes) — Линдеснес, самая южная точка Норвегии. Расстояние от нее вдоль берега до полуострова Стад (Staðr) в Северном Мёре более 400 км. Упомянутый далее Лерадаль в Согне (Læradal í Sogni) — хутор Лердаль в Согне-фьорде.
36 всё было сожжено … прихватить с собой. — Практически дословное заимствование из ÓTHkr 33, где говорится: «Только пять дворов оставались несожженными в Лерадале в Согне, а весь люд бежал в горы и пустоши со всем тем, что они могли с собой захватить» (КЗ 1980. С. 118).
37 острова Солундир (Sólundir) — острова Солунд перед входом в Согне-фьорд, Норвегия.
38 Исланд (Ísland) — Исландия; Íslendingar — исландцы.
39 Нид (níð) — хулительная скальдическая строфа. Помимо хулительных стихов, называемых в законах «устным нидом», к ниду приравнивались материальные объекты типа «нида-жерди» (подробнее см.: Матюшина 1994; ср.: Finlay 1990–1993).
40 Поводом к сочинению нида, по словам Снорри Стурлусона (а у него этот рассказ представлен в наиболее полном виде), послужило то, что наместник Харальда, ярл Биргир, присвоил груз разбившегося у берегов Дании исландского корабля. И хотя из собрания исландских законов «Серый Гусь» (записанных в начале XII в. и действовавших до 1270‑х гг.) было следовало, что сочинение нида карается суровым наказанием: сделавший нид о ком-то человек объявляется вне закона (Grágás, k. 238), исландцы на альтинге постановили сочинить в адрес конунга Харальда «по хулительной висе с носа». Сохранилась лишь одна строфа этого коллективного нида: «Харальд сел на судно, / Став конем хвостатым. / Ворог ярый вендов / Воском там истаял. / А под ним был Биргир / В обличье кобылицы. / Свидели воистину / Вои таковое» (перевод С.В. Петрова в кн.: Поэзия скальдов 1979. С. 49). Аналогичный рассказ содержится в Jvs291 (гл. 7), с той, впрочем, разницей, что в ней, кроме нида, присутствует еще и строфа Эйольва Вальгердарсона, свидетельствующая о воинственных намерениях датского конунга (Сага о йомсвикингах 2018. С. 31–37). Тот же сюжет в Knýtl 3 и ÓTM61 принято рассматривать как вторичный и более поздний. В ÓTMFlat он еще более сокращен.
41 Подробно о плавании колдуна в обличье кита вокруг Исландии см. в ÓTHkr 33, откуда, по мнению Финнура Йоунссона (Finnur Jónsson 1900. S. 14–15), это и заимствовано: «Конунг Харальд велел одному колдуну отправиться в чужом обличье в Исландию и посмотреть, что он сможет потом ему сообщить. Тот отправился в обличье кита. И когда он доплыл до земли, отправился он на запад, [огибая остров] с севера. Он увидел, что все горы и холмы были полны духами-хранителями земли (landvættir), некоторые [из которых] были большими, [а] некоторые — маленькими. И когда он подплыл к Вапнафьорду (Фьорду Оружия. — Т. Д.), тогда он заплыл во фьорд и собрался выйти на берег. Тогда явился вниз [к побережью] из долины огромный дракон, и за ним следовало множество змей, жаб и ящериц, и дохнули они на него ядом. И отправился он прочь, и на запад, огибая землю, вплоть до Эйафьорда (Островного фьорда. — Т. Д.). Заплыл он в этот фьорд. Там вылетела ему навстречу птица такая громадная, что крылья ее задевали горы по обеим сторонам [фьорда], и следовало [за ней] множество других птиц, и больших и малых. Прочь поплыл он оттуда, и на запад, огибая землю, и так на юг к Брейдафьорду (Широкому фьорду. — Т. Д.), и поплыл там вглубь фьорда. Там вышел ему навстречу огромный бык и пошел вброд по морю, и стал страшно реветь. Множество духов-хранителей земли следовало за ним. Прочь уплыл он оттуда, и на юг вокруг Рейкьянеса (Мыса Дымов. — Т. Д.), и хотел выйти на берег у Викарскейди (Заливного Уступа. — Т. Д.). Там вышел навстречу ему горный великан, и держал [он] в руке железную палицу, и была голова его выше гор, и много других великанов [шло] вместе с ним. Оттуда поплыл он на восток вдоль бескрайнего берега; «не было тогда ничего, кроме песков и дикой местности, и негде пристать, и сильный прибой, и море такое огромное между землями», — говорит он, — «что на боевых кораблях туда не добраться». Это были Хельги-Шип в Вапнафьорде, Эйольв Вальгердарсон в Эйафьорде, Торд Ревун в Брейдафьорде, Тородд Годи в Эльвусе (Реке Пивного Водопада. — Т. Д.) (Hkr 1941. Bls. 271).
42 Разного рода сверхъестественные существа (margar kunnigar óvættir) у Снорри Стурлусона названы «духами-хранителями земли» (landvættir). См.: Джаксон 1998.
43 Ср. комм. 16 и 17. Как описывает эти «подати» Теодорик Монах, каждый год Харальду следовало передавать двадцать соколов, а Хакон со своей армией был обязан немедленно прийти к нему на помощь, если только у датского короля возникнет какая-либо угроза войны (Theod 5).
44 «Сага о йомсвикингах» тоже знает Свейна как незаконнорожденного сына Харальда, а также воспитанника ярла Йомсборга Пальнатоки (Jvs291, гл. 8), на что здесь будет указание ниже по тексту (см. след. комм.). Заявление автора саги, что Харальд не хотел наделять Свейна землей, потому что не слишком любил его как сына наложницы, весьма нетипично для сагового повествования, в котором автор традиционно «маскирует» свое присутствие. Снорри Стурлусон объясняет отказ отца сыну тем, что Харальд не хотел ни с кем делить свое государство (ÓTHkr 34).
45 См.: Jvs291, гл. 11. Описание противостояния Харальда и Свейна представляет собой любопытную комбинацию из пространного повествования «Саги о йомсвикингах» и краткого известия, содержащегося в «Саге об Олаве Трюггвасоне» по «Кругу земному». В Jvs291, гл. 11 говорится о том, что Харальд собрал войско против сына, что они сражались на острове Борнхольм, что с обеих сторон были большие потери, что к вечеру Свейн со своими кораблями оказался заперт в гавани, а приплывший тогда же Пальнатоки коварно убил пущенной из лука стрелой гревшегося на стоянке у костра Харальда. По ÓTHkr 34, Свейн собирался в викингский поход, к нему присоединился Пальнатоки, они поплыли к Сьоланду и вошли в Исафьорд, где стоял со своими кораблями собиравшийся в поход Харальд; концовка этого рассказа та же, что и в Knýtl 4, только без упоминания стрелы.
46 Сьоланд (Sjóland) — Зеландия, самый крупный остров Балтийского моря и Дании, расположенный между Фюном и Сконе (южной оконечностью Скандинавского полуострова).
47 Исафьорд (Ísafjǫrðr) — Исе-фьорд, крупный фьорд на северо-западе Зеландии, протянувшийся на 35 км вглубь от залива Каттегат.
48 Окончание правления и жизни Харальда представляет интерес далеко не для всех саг (к примеру, для «Саги об Олаве Трюггвасоне» — ÓTOddr и ÓTM). В тех же из них, где идет об этом речь, нет единодушия. Fask говорит о болезни и смерти Харальда. Jvs, Hkr и Knýtl повествуют об описанных еще Адамом Бременским претензиях Свейна, сына Харальда, на трон, приведших к битве между отцом и сыном и смерти Харальда (резко выделяется здесь рассказ Jvs о том, что Харальд получил смертельную рану не во время сражения, а ночью в лесу) (подробнее см.: Джаксон 2003б и № 1 в Части второй).
49 Теодорик Монах называет его первым среди датских королей христианином (Theod 14).
50 К тому времени он пробыл конунгом восемьдесят лет (Þá hafði hann verit konungr LXXX vetra). — В саговых текстах обычно счет лет ведется зимами, а дней (встретится ниже) — ночами (см. комм. 319). Зима, по исландскому счету (счету исландского историка Ари Мудрого, 1067/68–1148 гг.), начиналась раньше обычной календарной зимы — 12 или, самое позднее, 19 октября (Eggert 1927. S. 49).
51 К тому времени … после него. — Датский король Харальд I Гормссон, ум. ок. 986 г. Началом его правления исследователи называют различные даты в интервале от 930 до 958 г. Согласно Адаму Бременскому, он правил пятьдесят лет (Adam II.28). Однако дендрохронологическое исследование погребального кургана его отца Горма Старого в Еллинге на Ютландии показало, что тот скончался ок. 958 г., из чего следует, что Харальд правил менее тридцати лет, либо был в течение какого-то времени соправителем своего отца (Balle 1993). Утверждение «Саги о Кнютлингах», что конунг правил восемьдесят лет, воспроизводят лишь «Анналы Резена»: 906–985 гг. (IA 1888. S. 14, 16). Впрочем, близкие датировки встречаем и в других исландских анналах, где обозначается интервал в 79 лет (907–985 гг. — Ibid. S. 46, 48; 175, 178), 76 лет (910–985 гг. — Ibid. S. 460, 463) и 71 год (920–990 гг. — Ibid. S. 314, 315). Финнур Йоунссон указывает, что число 50 совпадает с другими датскими источниками, а вот 30 он нигде не встретил; кое-где в датских анналах (например: SRD 1773. T. II. P. 434 = DMA 1980. S. 268) содержится информация о том, что Харальд совместно с отцом правил 15 лет (Finnur Jónsson 1900. S. 10).
52 Свейн Вилобородый (Sveinn tjuguskegg) — Свен I Вилобородый, король Дании в 986–1014 гг., номинальный король Норвегии в те же годы (но с перерывом на 995–1000, когда правил Олав Трюггвасон), король Англии в 1013–1014 гг. Регентами и реальными правителями Норвегии при Свене были хладирские ярлы: Хакон Сигурдарсон (см. комм. 16 и 17) до 995 г. и его сыновья Эйрик (см. комм. 67) и Свейн (см. комм. 168) — до 1014 г.
53 См. в ÓTHkr 34 Снорри Стурлусона: «Тогда ярлом Йомсборга в Стране Вендов был Сигвальди. Он был сыном Струтхаральда конунга, который правил в Сканей» (КЗ 1980. С. 119).
54 Снорри называет вождями йомсвикингов в этом походе, кроме Сигвальди, сына Струтхаральда, его братьев Хеминга и Торкеля Высокого, а еще Буи Толстого с Боргундархольма и его брата Сигурда, а также Вагна, сына Аки и Торгунны, племянника Буи и Сигурда (ÓTHkr 34). У Саксона предводителями выступают Бо, Ульфф, Карлсхефни и Сивальдус (X.4.1–6).
55 Клятва на пиру не слишком трезвых йомсвикингов отправиться в Норвегию красочно описана Снорри Стурлусоном (ÓTHkr 34).
56 Предположительно, битва состоялась ок. 985 г. О ней говорит большое число исландских скальдов — участников этой битвы. Эйнар Звон Весов (ок. 940 — ок. 990 гг.) в поэме «Недостаток золота» (Einarr skálaglamm, «Vellekla», 33) называет предводителей йомсвикингов — Буи и Сигвальди (Marold et al. 2012. P. 280–282, 325). Тинд Халлькельссон (род. в сер. X в.), о чьем участии в битве на стороне Хакона упоминают Fask-A и Jvs510, подробно рассказывает о событии в сочиненной им, видимо, по свежим следам, «Драпе о Хаконе» и в одной строфе (Tindr Hallkelsson, «Hákonardrápa», 2) говорит о столкновении Буи и Сигвальди с ярлом Трёнделага (Poole 2012b. P. 341). Вигфусс, сын Глума-Убийцы (Vígfúss Víga-Glúmsson, род. в 955 г.) в единственной сохранившейся строфе поэмы о ярле Хаконе говорит о том, как, атакуя Вагна, воины двинулись на судно датских воинов (Whaley 2012b. P. 363). Торлейв Паутина Торкельссон, павший в этой битве, фигурирует вместе с единственной сочиненной им строфой (Þorleifr skúma Þorkelsson, «Lausavísa», 1) в Fask и Jvs в рассказе о том, как он готовит к битве дубовую дубину — горе викингов, разрушительницу костей Буи и Сигвальди, защитницу Хакона (Whaley 2012c. P. 359–360). Торд Кольбейнссон (род. в 974 г.) по возрасту явно не участвовал в битве, но мог сочинять по рассказам очевидцев. В его «Драпе об Эйрике» (Þórðr Kolbeinsson, «Eiríksdrápa», 1–5) упоминаются боевые корабли данов в Мёре, под предводительством Сигвальди, а также то, как даны падали под ударами «брата Сигурда», т. е. Эйрика (Carroll 2012. P. 489–496).
57 Хьёрунгаваг (Hjǫrungavágr). — «Круг земной» и «Сага о йомсвикингах» (Jvs291, гл. 31) используют тот же топоним для обозначения места битвы. Он фигурирует и в строфе из поэмы оркнейского епископа Бьярни Кольбейнссона (ум. в 1223 г.) «Драпа о йомсвикингах» (Bjarni byskup Kolbeinsson, «Jómsvíkingadrápa», 20), сочиненной им более чем через два века после событий и цитируемой в саге. Здесь говорится, что воины «встретились в широком Хьёрунгаваге» (hittusk á víðum Hjǫrungavági) и что «люди об этом помнят» (þjóð hefr þat at minnum) (Lethbridge 2012. P. 976). На западном побережье Норвегии, в коммуне Мёре-ог-Румсдал, существует в настоящее время небольшое поселение с именем Йёрунгавог (Hjørungavåg), которое оно получило в 1897 г. в честь знаменитой битвы. Исторически область носила название Лиавог (Liavåg). Й. Мегор высказал предположение, что гидроним Hjǫrungavágr мог относиться к небольшому заливу Лиавоген (Liavågen) к югу от Олесунна (Megaard 1999).
58 Бурислав. — В издании саги, по которому выполнен перевод, встречаются две огласовки этого имени, Búrizláfr и Búrizleifr (как, собственно говоря, и в других сагах), а в издании 1982 г. написание имени унифицировано. В переводе тоже принят единый вариант — Бурислав. (Приношу свою благодарность Александре Петрулевич за помощь в русской передаче встречающихся в саге вендских личных имен и топонимов.) ÓTHkr 22 сообщает о нем следующее: «Буриславом звали конунга в Виндланде. Его дочерьми были Гейра, Гуннхильд и Астрид». На одной из дочерей, Гейре, согласно Снорри, женится Олав Трюггвасон. Те же три дочери Бурислава упоминаются в «Саге о йомсвикингах» (Jvs291, гл. 26). Историчность этого лица ставится под сомнение. Исследователи полагают, что «конунг виндов» с именем, которое происходит от славянского Болеслав, появился в саговой традиции как отражение датско-польских конфликтов и того, что на слуху были имена польских князей — сына Мешко I Болеслава I (992–1025), а в более позднее время (приближенное к моменту записи саг) Болеслава III Кривоустого (1102–1138) (Morawiec 2014). На интересующем нас отрезке времени, когда в Поморье мог (по хронологии саги) появиться и жениться на Гейре Олав Трюггвасон, либо Свейн Вилобородый мог жениться на Гуннхильд и произвести на свет Кнута, а точнее — с 964 по 992 г., польским князем был Мешко I. Действительно, в «Хронике» Титмара, епископа Мерзебургского (Thietm. VII.39), датируемой 1012–1018 гг., женой Свена, родившей ему Кнута и Харальда, названа «дочь князя Мешко, сестра сына его и наследника Болеслава» (Титмар 2009. С. 149). Так что, скорее всего, в сагах этот Бурислав является неким собирательным образом.
59 Винды (Vinðir, мн.ч. от Vinðr) — венды, прибалтийские славяне (см. комм. 6).
60 Кнут, сын Свейна — в будущем Кнут Могучий (Knútr inn ríki Sveinsson), датский, английский и норвежский король (см. комм. 84). Только в исландской саговой традиции Кнут считается сыном Гуннхильд, дочери Бурислава (кроме Knýtl 4, см.: ÓTOddr S 40, Fask 19, ÓTHkr 34). По справедливому мнению Ф.Б. Успенского, в пользу этого утверждения говорит то, что именем Гуннхильд Кнут Могучий назвал одну из своих дочерей и то же имя носила дочь одной из его сестер (Успенский 2002. С. 26). Обратим в этой связи внимание также на ремарку в «Панегирике королеве Эмме», что, когда после смерти Свена в Англии Кнут вернулся в Данию, они с братом Харальдом привезли свою мать из Склавонии, где она проживала (EER II.2). Однако источники предлагают и иные варианты. По Титмару, его матерью была дочь Мешко I (см. комм. 58). А вот Адам Бременский (II.39) и Саксон Грамматик (X.12.1) полагают, что это была Сигрид Суровая (см. комм. 62), названная в «Саге о Кнютлингах» второй женой Свейна, родившей ему только дочь по имени Астрид.
61 Харальд, сын Свейна (Haraldr Sveinsson) — будущий король Харальд II (1014–1018/19). См. комм. 87.
62 Сигрид Суровая (Sigríðr in Stórráða) — согласно сагам, дочь Скёглар-Тости, шведская королева. Была, как утверждает ряд источников, сначала женой Эйрика Победоносного (см. комм. 64), а после его смерти — Свейна Вилобородого (см. комм. 52). Если она была, как полагают Адам и Саксон, матерью Кнута Могучего (см. комм. 60), то тогда Кнут с шведским королем Олавом Шётконунгом (см. комм. 63) оказываются единоутробными братьями. Впрочем, реальность Сигрид, поставленная более века назад под сомнение Л. Вейбюллем (Weibull 1911. S. 106–110), так с полной уверенностью доказана и не была (см.: Успенский 2002. С. 26 и 50, примеч. 6).
63 Олав, конунг свиев (Óláfr Svíakonungr) — шведский король Олав Шётконунг Эрикссон (ок. 995 — ок. 1022). Ниже в этой главе, а также в гл. 8, 21 и 22 он будет назван Óláfr sœnski, Олав Сёнский, т. е. Шведский (sœnskr < sænskr < svænskr — см.: IED 1957. P. 618; sǿnskr, adj. — шведский, из Швеции — см.: ONP at URL: <https://onp.ku.dk/onp/onp.php?o78664>). Олав — сын Эйрика Победоносного и Сигрид Гордой. Происхождение его прозвища объясняется в «Саге о Хервёр и конунге Хейдреке», гл. 15 следующим образом: «Олавом звали их сына, который был провозглашён конунгом в Свитьод после конунга Эйрика. Он был тогда ребенком, и шведы носили его за собой; потому они прозвали его Скаутконунгом (Шётконунгом, Конунгом-в-Подоле. — Т. Д.), а позднее — Олавом Сёнским» («Óláfr hét sonr þeira, er til konungs var tekinn í Svíþjóð eptir Eirík konung. Hann var þá barn, ok báru Svíar hann eptir sér; því kölluðu þeir hann skautkonung, en síðan Óláf sænska»). Как пишет П. Сойер, различные трактовки его прозвища в источниках XIII в. (когда оно и было впервые зафиксировано) указывают на то, что оно возникло намного раньше. Он связывает его возникновение с тем, что ок. 995 г. Олав стал подданным Свейна Вилолобородого и был известен как skotkonungær «конунг, платящий дань» (Sawyer 1994. P. 14–15).
64 Эйрик Победоносный (Eiríkr enn sigrsæli Svíakonungr) — шведский король Эрик Победоносный (970–995).
65 Торгильс Спракалегг. — Е.А. Гуревич переводит прозвище Торгильса как «Хруст-в-Ноге» (Гуревич 2016. С. 885). Здесь оно передано в транскрипции по той причине, что ниже (в гл. 8) сын Торгильса, ярл Ульв, будет ошибочно назван «Ульвом Спракалеггссоном». Впрочем, в гл. 21, где ярл Ульв упоминается снова, эта ошибка повторена не будет. Кстати, Иоанн Вустерский (John Worc. s. a. 1049) тоже опускает имя и обозначает Торгильса только при помощи прозвища — Spraclingus.
66 Свейн, сын Астрид и ярла Ульва — наследник королевского трона по женской линии, датский король Свен II Эстридсен (1047–1076) (подробнее см.: Джаксон 2019б и № 5 в Части второй).
67 Ярл Эйрик Хаконарсон (Eiríkr Hákonarson) — сын ярла Хакона Могучего, хладирский ярл, правитель Норвегии (1000–1014).
68 Ярл Хакон Эйрикссон (Hákon Eiríksson) — сын ярла Эйрика Хаконарсона и Гюды, сестры по отцу Кнута Могучего, хладирский ярл, правитель Норвегии (1011–1014, 1028–1029).
69 Олав Святой (Óláfr hinn helgi) - Олав Харальдссон, норвежский король (1014–1028) (см. комм. 171–174). Саудунгссунд (Sauðungssund) — залив Сауэрсунд к востоку от острова Атлё в Суннфьорде в Норвегии. В ÓHHkr 30 описывается, как корабль ярла Хакона был перевернут с помощью протянутого через залив толстого каната, а ярл был захвачен Олавом и избежал смерти, лишь поклявшись больше не воевать против него. Снорри ссылается при этом на ст. 16 «Выкупа головы» скальда Оттара Черного (Townend 2012b. P. 739) и ст. 15 «Викингских вис» скальда Сигвата Тордарсона (Jesch 2012a. P. 554), в последней из которых фигурирует означенный гидроним.
70 Олав Сёнский (Олав Шётконунг — см. комм. 63) приходился пасынком Свену Вилобородому, потому что тот был женат на его матери Сигрид Суровой.
71 …с ярлом Эйриком, своим зятем (með Eiríki jarli, mági sínum). — Норвежский ярл Эйрик приходился зятем датскому королю Свену Вилобородому, потому что был женат на его дочери Гюде. Для обозначения этой конкретной разновидности свойства в саге использован термин mágr, m (IED 1957. P. 415), обозначающий всех свойственников, т. е. родичей через замужество — зятьев, шуринов, деверей и проч. (см.: Джаксон 2001б, Джаксон 2003а, Uspenskij 2007). Важно отметить, что mágar, если судить по источникам XII–XIII вв., воспринимались как потенциальные félagar «сотоварищи», объединяющие свои силы в совместных военных предприятиях. Саги, как правило, называют свойственников первыми при описании подготовки к битве и перечислении тех, кто последовал за своим конунгом. Надо подчеркнуть, что отчим с пасынком тоже нередко называются в сагах mágar (Успенский 2005), что указывает на потенциальную возможность военного союза между ними. Впрочем, выше в тексте к Олаву Шведскому применен более конкретный термин — stjúpson, «пасынок».
72 они сражались у Свёльда (þeir bǫrðuz við Svǫlðr). — Так называемая «битва при Свёльде» между датским и шведским королями и норвежским ярлом, с одной стороны, и норвежским королем Олавом Трюггвасоном, с другой, состоялась ок. 1000 г. Упоминается в «Саге о Кнютлингах» еще раз (с тем же перечислением участников) в гл. 8. Точное место битвы не известно, и определяется оно в источниках по-разному. Адам Бременский (Adam II.40), «История Норвегии» (HN XVII.39) и «Обзор» (Ágrip 23) утверждают, что она произошла в проливе Эресунн: «между Сконе и Зеландией, [там,] где короли обыкновенно устраивают морские сражения» (Адам. С. 350). Значительно большее число источников помещает эту битву совсем в другом месте, а именно у южного берега Балтийского моря, у Свёльда (см. о Свёльде у вендских берегов комм. 674). Первым из историков Свёльд упоминает Теодорик Монах: он локализует битву возле острова под названием Свёльд у берегов Виндланда (Theod 14). У Теодорика эту локализацию заимствует Одд Сноррасон (ÓTOddr A, 65; ÓTOddr S, 55), а у него — автор «Красивой кожи» (Fask 24) и Снорри (ÓTHkr 99). Все они цитируют строфу скальда Скули Торстейнссона (нач. XI в.), содержащую интересующий нас топоним, которая, однако, локализации топонима не проясняет. Кроме них, еще несколько саг говорят о последней битве Олава Трюггвасона у острова Свёльд возле вендских берегов. С. Эллехёй высказывает предположение, что строфа могла относиться к какому-то другому сражению у Свёльда, а не к последней битве Олава, чего не понял Теодорик Монах (Ellehøj 1958. S. 67–68). Безусловную правоту первой локализации (в Эресунне) в свое время продемонстрировал Л. Вейбюлль (Weibull 1911. S. 62–76), которого поддержали У. Муберг (Moberg 1940) и С. Эллехёй (Ellehøj 1958). Ее и сегодня принимает часть исследователей (см.: Morawiec, Urbańczyk 2012), хотя большинство (если не ограничивается утверждением, что этот дискуссионный вопрос так и не нашел разрешения) по-прежнему локализует битву на южном берегу Балтийского моря. Два самых ранних источника — поэмы двух скальдов-современников Олава, сочиненные сразу после его гибели, — обходятся без указания места битвы. Халльфред Беспокойный Скальд, находившийся во время битвы в Исландии, а информацию собиравший затем в Норвегии, несколько раз говорит в поминальной «Драпе об Олаве Трюггвасоне» (ст. 4, 6, 19, 22), что битва была «на юге за морем», а один раз — «на востоке» (Heslop 2012. P. 407, 434). Моя реконструкция пространственных представлений древних скандинавов (см. комм. 73) позволяет мне утверждать, что речь идет о Дании, которая воспринималась как южная страна за морем, и о ее восточной части, так что здесь вполне может иметься в виду пролив Эресунн. Халльдор Некрещеный во «Флокке об Эйрике» (ст. 1) утверждает, что Олав «пришел с юга с семьюдесятью одним кораблем» (Gade 2012. P. 475), что логично, если он плавал за подкреплением в вендские земли, прийти откуда он мог опять же в Эресунн. Так что, скорее всего, именно Эресунн был местом так называемой «битвы при Свёльде», о чем Адаму Бременскому мог сообщить его главный информатор, датский король Свен Эстридсен, внук инициатора этой битвы, одержавшего в ней победу, Свена Вилобородого, и чему не противоречат известия исландских скальдов. А как утверждается в ст. 22 «Перечня норвежских конунгов» (см. о нем комм. 12), поздне́е место его гибели стали называть Заливом Свёльда (Þar, es Óláfr fell, hefir ǫld síðan kallat Svǫlðrarvág) (Gade 2009b. P. 775–776).
73 на юге по Саксланду (suðr um Saxland). — В данной фразе соединены «юг» и «Саксланд», а чуть ниже по тексту — «запад» и «Энгланд». Аналогичных словоупотреблений будет в тексте немало. Пространственные представления скандинавов требуют отдельного комментария. Как следует из анализа саг, в картине мира, нашедшей отражение в памятниках древнескандинавской письменности, присутствуют четыре области — северная, западная, восточная и южная. Представление о том, какие страны относятся к этим областям, — весьма устойчивое. Западная четверть — это Атлантика (Англия, Оркнейские и Шетландские острова, Франция, Испания и даже Африка). Восточные — это все земли по берегам Балтийского моря, которое в древнескандинавской письменности носило название Восточного моря, и земли в глубине Восточной Европы (от Швеции до Греции). Южная четверть — это Дания, Саксония, Фландрия. Нередко саги помещают здесь Вендланд. Вероятно, положение его двойственно потому, что он лежит к югу от Скандинавского полуострова, рядом с «южной» Данией, но при этом венды традиционно входят в число «людей, живущих по Восточному пути» (Austrvegsmenn). Северная четверть — это Норвегия и Финнмарк. Движение из одной области в другую определяется не по реальным показаниям компаса, а в соответствии с принятыми наименованиями этих областей (подробнее см.: Джаксон 1994; Джаксон, Подосинов 2000).
74 Энгланд (England) — Англия.
75 Адальрад Ятгейрссон (Aðalráðr Játgeirsson) — Этельред Неразумный, король Англии, взошедший в 978 г. на престол в восьмилетнем возрасте после убийства его сводного брата Эдварда Мученика (ASC s.a. 978). Правил с 978 по 1016 г. с коротким перерывом (конец 1013 — февраль 1014), когда трон захватил Свен Вилобородый.
76 В 1013 г. Этельред бежал в Нормандию на родину своей второй жены Эммы. Снорри Стурлусон (ÓHHkr 12) говорит, что Адальрад «бежал из своей страны на юг в Валланд» (Valland в сагах — обозначение Франции).
77 так говорят англичане (ok segja þat enskir menn) — Этот оборот вполне может быть указанием на устный источник сообщения, ссылкой на существовавшую в Англии устную традицию, связанную с внезапной смертью датского короля. О формуле-референции типа «svá er sagt» см.: Глазырина 2011. Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 7) указывает, однако, что этот «рассказ» присутствует во многих английских исторических сочинениях и анналах. См., в частности, в «Деяниях английских королей» английского историка первой половины XII в. Вильгельма Мальмсберийского (Wilh. Malmesb. II.10). Оговорюсь, что существительное Englar (мн.ч. от Engli, m.) я перевожу как «англы» (см. выше в этой главе), а словосочетание enskir menn (букв.: «английские люди») как «англичане».
78 Конунг Ятмунд Святой (Játmundr konungr enn helgi; Eaðmundr hinn helgi у Снорри) — Эдмунд, король Восточной Англии, замучен и убит датчанами в 870 г., причислен к лику святых.
79 Юлиан Отступник (Júlíánús níðingr) — последний языческий император Рима Флавий Клавдий Юлиан (361–363), чей поход в Персию закончился смертью. Согласно церковной легенде, когда Василий Великий (330–379 гг.), архиепископ Кесарии Каппадокийской, молился пред иконой Пресвятой Богородицы, чтобы Юлиан Отступник, гонитель христиан, не возвратился с Персидской войны, он увидел, что изображенный на иконе святой Меркурий Кесарийский (ум. ок. 250 г.) сделался на некоторое время невидимым, а затем показался с окровавленным копьём, и именно в это время Юлиан был пронзен копьем неизвестного воина, который тотчас после того сделался невидим. По версии легенды, сохранившейся в древнеисландской «Саге о Марии» («Maríu saga»), Василию Великому было явление Девы Марии, которая призывала Меркурия восстать из гроба и убить Юлиана. Придя туда, где хранилось оружие Меркурия, Василий обнаружил его временное отсутствие, а когда копье и боевые доспехи вернулись на место, они все были в крови. В это же время в находившегося в укреплении из щитов Юлиана попало копье, и никто не видел, откуда оно взялось. Фраза «Ятмунд … Отступника» дословно взята из ÓHHkr 12.
80 …как говорится в саге о нем (Олаве Святом. — Т.Д.) на основании слов скальда Оттара Черного. — Велика вероятность того, что имеется в виду ÓHHkr 13, потому что именно здесь, в отличие от Fask, повествование разбито на отдельные саги, а только в этих двух больших компендиумах королевских саг и Knýtl описывается помощь Олава Этельреду. ÓHLeg придерживается (в весьма специфической трактовке) версии норвежских синоптиков («Обзора саг о норвежских конунгах», «Истории Норвегии» и «Истории» Теодорика Монаха), согласно которой Олав, напротив, помогал Кнуту, сыну Свена Вилобородого, после смерти этого последнего завоевать Англию (см.: Haki Antonsson 2018).
81 Оттар Черный (Óttarr svarti) — исландский скальд XI в. Поэма «Выкуп головы» была сочинена им ок. 1023 г. в честь норвежского короля Олава Харальдссона. Здесь приводится ст. 13. Рассказывая о том, как Олав пришел на помощь Этельреду и разрушил Лондонский мост (ÓHHkr 12–13), Снорри цитирует ст. 8 и 13 «Выкупа головы» (Townend 2012b. P. 750, 757) и ст. 6 «Викингских вис» скальда Сигвата Тордарсона (Jesch 2012a. P. 541).
82 войско тингаманнов (þingamamnalið), или тингаманны (þingamenn, pl.) — личная дружина короля Кнута и его последователей в Англии, наемное войско (IED 1957. P. 736; Hooper 1994; Abels 2008. P. 157). Термин зафиксирован в ст. 14 «Драпы об Эйрике» скальда Торда Кольбейнссона (Carroll 2012. P. 508), он известен сагам (см., например, ÓHHkr 14). У Свена Аггесена в «Воинском кодексе» («Lex Castrensis») использован термин Tinglith (Sven 1992. P. 33). Подробнее о происхождении и значении термина см. комментарий Э. Кристиансена (Ibid. P. 11–12).
83 англичане — здесь использован термин Englismenn, выше (гл. 6) и ниже (гл. 13, 15) — enskir menn.
84 Кнут, сын конунга Свейна Вилобородого (Knútr, son Sveins konungs tjúguskeggs) — впоследствии Кнут Могучий (или Великий), а также Старый (ум. 12.11.1035), король английский (1015/16–1035) и датский (1018/19–1035); в 1028 г. захватил также Норвегию, в результате чего сложилась могучая держава, охватывавшая почти весь север Европы (см.: Bolton 2009). О правомерности применения к созданной Кнутом политии термина «империя» см.: Firth 2018. Р. Шел отмечает, что ни один скандинавский правитель не именовал себя «императором», кроме Кнута, который в восьми изданных им грамотах обозначил себя как basileus Anglorum и использовал этот имперский титул только в рамках своего правления в Англии (Scheel 2018).
85 Свейн умер 3 февраля 1014 г. Сколько лет было Кнуту, сказать трудно, потому что ни дата, ни место его рождения не известны. Согласно ÓHLeg 9, «ему было тогда тринадцать или четырнадцать лет». Как указывает И. Ховард, если обратить внимание на сообщение «Англо-Саксонской хроники» под 1013 г., где говорится о том, что, взяв заложников из Линдси, Нортумбрии и Пяти Бургов, Свейн оставил их и корабли Кнуту (АСХ 2010. С. 110), то будет ясно, что Кнуту было тогда, безусловно, больше девяти лет, как следует из хронологии «Саги о Кнютлингах». Предполагается, что Кнут родился либо в 990, либо в 999 г. (Howard 2003. P. 100–101).
86 Выражение «конунг над (всем) Данавельди» (konungr yfir (alt) Danaveldi) используется в саге многократно: при описании избрания королем Кнута Свейнссона, его сына Хёрда-Кнута, сыновей Свейна Ульвссона Харальда, Кнута, Олава и Эйрика, сына этого последнего Харальда Копье, Вальдимара Кнутссона и Кнута Вальдимарссона. Вероятно, словосочетание следует понимать так, что избранник народа становился королем над Данией и теми землями, которые ей в тот период времени принадлежали.
87 По «Саге о Кнютлингах», Харальд (см. комм. 61) умер раньше своего отца Свейна. Но это неверно. Согласно «Панегирику королеве Эмме», когда в 1013 г. Свен и Кнут отправились в Англию, Харальд остался управлять страной, а вернувшемуся в 1014 г. после смерти отца Свену отказал в его просьбе о разделе страны (EER II.2). Однако существует нумизматическое подтверждение того, что и это утверждение ошибочно. Самые ранние монеты, именующие Кнута королем Дании (Rex Danorum), датируются 1014–1015 гг., так что, по предположению Т. Болтона, братья в 1014 г. могли стать соправителями (Bolton 2009), а единоличное правление Кнута в Дании приходится на конец 1018 или начало 1019 г. Н. Лунд считает, что утверждение «Панегирика» будто бы Кнут был старшим братом опровергается тем, что Кнут с легкостью принял отказ брата поделить с ним власть в Дании и остался с ним в хороших отношениях. Более того, на то же указывают их имена: именно старшему сыну Свейн должен был дать имя своего отца — «Харальд» (Lund 1994. P. 28).
88 …послали слово (sendu… orð). — Об устной и письменной коммуникации в средневековой Скандинавии см.: Джаксон 2019в.
89 Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 11) отмечает, что те же три года между началом правления Кнута и его походом в Англию зафиксированы в исландских анналах (см. «Королевские анналы» s. a. 1008 и 1011 — IA 1888. Bls. 106).
90 Исландские источники представляют дело так, что Свейн умер в Англии, а десятилетний Кнут был в это время в Дании, где его и провозгласили королем (ср.: Flat 1860. Bls. 205 и ÓHLeg 9). Однако, согласно вызывающим больше доверия источникам, Кнут был в это время в Англии вместе со своим отцом (EER I.5 и ASC s.a. 1013). Незадолго до смерти, согласно «Панегирику королеве Эмме», Свен объявил своего сына королем Англии, но после смерти отца (1014 г.) тот на время вернулся в Данию (EER I.5, II.1). По «Англо-Саксонской хронике», когда Свен умер, «его корабельщики избрали королем Кнута» (ASC D s.a. 1014). Повторно Англия была завоевана им в 1016 г. (ASC D s.a. 1016: «Кнут победил и отвоевал себе всю Англию»).
91 Просьба Кнута к ярлу Эйрику описана в ÓHHkr 24 в близких по смыслу выражениях, но другими словами.
92 Ярл Эйрик приходился зятем (mágr) не только Свейну Вилобородому, на чьей дочери он был женат (см. комм. 71), но и Кнуту, чьей сестрой была Гюда.
93 См. комм. 72.
94 См. комм. 57.
95 Скальду Оттару Черному (см. комм. 81) принадлежит также «Драпа о Кнуте», сочиненная им в честь датского короля Кнута Могучего, вероятнее всего, ок. 1027 г. — между битвой на реке Хельге (Helgeå) на Сконе в 1026 г. (о которой молчит «Сага о Кнютлингах») и 1028 г., когда Кнут подчинил себе Норвегию. Десять из одиннадцати дошедших до нас строф известны именно из «Саги о Кнютлингах» (см. их разбор в: Poole 1987). В этой главе приводятся ст. 1 и 2 (Townend 2012c. P. 767–770).
96 Ульв Спракалеггссон. — Имеется в виду Ульв, сын Торгильса Спракалегга (см. комм. 65).
97 Ярл Ульв приходился зятем (mágr) конунгу Кнуту, потому что он был мужем его сводной сестры Астрид (см. гл. 5). Обратим внимание, что перечисление знатных воинов в войске того или иного конунга регулярно начинается с его свойственников (mágar).
98 Точнее — на его сводной сестре (см. гл. 5).
99 сыновья ярла Струтхаральда, Хеминг и Торкель Высокий — братья ярла Йомсборга Сигвальди, сына Струтхаральда (ср. комм. 53 и 54).
100 Фльот (Fljót). — Буквально др.-исл. сущ. fljót, n означает «река, заводь на реке» (см.: ONP at URL <https://onp.ku.dk/onp/onp.php?o21932>). Нередко используется в гидронимии (IED 1957. P. 161). Переводчики саги полагают, что скальд, у которого этот гидроним заимствовал автор саги, имел в виду Хамбер, эстуарий рек Уз и Трент на восточном побережье Северной Англии (Knytlinge Saga 1977. S. 179; Knytlinga saga 1986. P. 194).
101 Халльвард Харексблеси (Hallvarðr Háreksblesi) — исландский скальд XI в. В тексте приводится ст. 3 его «Драпы о Кнуте» (Skj 1973. S. 317).
102 Следует ст. 3 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 771).
103 Следует ст. 4 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 772).
104 Торд Кольбейнссон (Þórðr Kolbeinsson) — исландский скальд конца X — начала XI в. Годы жизни Торда — примерно 974–1024. «Перечень скальдов» называет его скальдом четырех правителей — ярла Эйрика Хаконарсона, Олава Святого, Магнуса Доброго и Свена Эстридсена. «Драпа об Эйрике» сочинена им в честь норвежского ярла Эйрика, в чьей дружине скальд находился с 1007 г. См. о нем и его поэтическом наследии подробнее: Fidjestøl 1982. S. 115–116. В ст. 11–16 Торд рассказывает о просьбе Кнута к Эйрику присоединиться к нему в Англии, о плавании Эйрика и о битвах там, включая осаду Лондона (ст. 14) и битву на пустоши Рингмере (Carroll 2012. P. 485–488). Здесь приводится ст. 16 (Ibid. P. 511).
105 Линдисей (Lindisey) — историческая область Линдси в графстве Линкольншир на востоке Англии у берегов Северного моря.
106 Хемингаборг (Hemingaborg) — Хемингбро, небольшая деревня и сельский приход в Северном Йоркшире.
107 Следует ст. 5 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 773).
108 Нортимбраланд (Norðimbraland) — Нортумбрия, историческая область на севере Англии.
109 Теса (Tesa) — река Тис на севере Англии, граница между графствами Йоркшир и Дарем.
110 Согласно «Англо-Саксонской хронике», Этельред умер раньше, чем корабли Кнута подошли к его стране; он закончил свою жизнь в день св. Георгия, т. е. 23 апреля (ASC D E F s.a. 1016).
111 Королева Эмма (Emma dróttning) — Эмма Нормандская (ок. 984–1052 гг.), дочь герцога Нормандии Ричарда I Бесстрашного (ум. 996), сына Вильгельма I. Была с 1002 г. женой английского короля Этельреда II (см. комм. 75), а после его смерти стала в 1017 г. женой Кнута Могучего (см.: Campbell 1971).
112 Валланд (Valland) — Франция.
113 ярл Руды (Rúðujarl) — ярл (т. е. герцог) Руана (Rúða — Руан, столица Нормандского герцогства).
114 Из «Круга земного» автор «Саги о Кнютлингах» переносит генеалогическую ошибку: Эмма и ее братья были детьми Ричарда I, а не Ричарда II Доброго (996–1026), который приходился им всем братом. Эта ошибка зафиксирована уже в «Истории англов» Генриха Хантингдонского (сер. XII в.), где утверждается, что «на 8-м году правления короля Кнута герцог Нормандии Ричард II, отец королевы Англии Эммы, расстался с жизнью» (Генрих Хантингдонский 2015. С. 269).
115 Хрольв Пешеход (Gǫngu-Hrólfr) — предводитель норманнов Роллон (ум. ок. 932), участвовавший с конца IX в. в набегах на Северную Францию, личность историческая, упоминаемая во франкских документах начала X в. Земли вокруг Руана он получил от короля Западнофранкского королевства Карла III Простоватого (898–929) после битвы при Шартре. Хрольв — персонаж древнеисландской «Саги о Хрольве Пешеходе» (GHS) написанной в начале XIV в. (Naumann 1993).
116 Нормандия (Normandí) — Нормандия, историческая область на северо-западе Франции, на побережье пролива Ла-Манш. В 911 г. графство Руан было передано Карлом III предводителю норманнов Роллону как своему вассалу. Преемники Роллона распространили свою власть на запад до границы с Бретанью и на рубеже X–XI вв. приняли герцогский титул. С этого времени их владения стали называться Нормандией (см.: Bauduin 2004).
117 к своим братьям … ярла Мёра. — Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 7) отмечал, что в основе тут — родословная из ÓHHkr 20: «В Валланде было тогда два ярла — Вильяльм и Родберт, отцом их был Рикард ярл Руды. Они правили Нормандией. Сестрой их была Эмма, на которой был женат Адальрад конунг англов. У них были сыновья Эадмунд, Эадвард Добрый, Эатвиг, Эатгейр. Рикард ярл Руды был сыном Рикарда, сына Вильяльма Длинное Копье, а тот был сыном Хрольва Пешехода, который захватил Нормандию. Хрольв был сыном Рёгнвальда Могучего ярла Мёра, как об этом уже было написано раньше» (КЗ 1980. С. 175). Ср. также: HHárfHkr 24 о ярлах Руды.
118 Кнут женился на Эмме — полагает Бьярни Гуднасон (Knýtl 1982. Bls. 107, nmáls 2) — не раньше, чем он завладел всей Англией после смерти Эдмунда Железный Бок (см. о нем комм. 120). В «Панегирике королеве Эмме» рассказывается, что Эмма после смерти мужа находилась у друзей во Франции, куда Кнут, желавший найти себе наиболее достойную жену, отправил за ней специальных людей (EER II.16). Выдуманная история «Саги о Кнютлингах» о захвате Эммы, возможно, строится на основании рассказа «Саги о йомсвикингах» (Flat 1860. Bls. 205).
119 Из перечисленных здесь сагой сыновей Этельреда и Эммы их общим сыном был в действительности только Эдуард Исповедник (сага именует его Ятвард Добрый — Játvarðr enn góði) (см. комм. 206); остальные трое — его дети от первой жены, Эльфгифу Йоркской: Ятмунд Сильный — это Эдмунд II, Ятгейр — Эдред, Ятвиг — Эдвиг.
120 Ятмунд Сильный (Játmundr enn sterki) — английский король Эдмунд II Железный Бок (23 апреля — 30 ноября 1016), сын Этельреда II и его первой жены Эльфгифу Йоркской.
121 Битва у Скорстейна (at Skorsteini) — это битва между Эдмундом и Кнутом у Шерстона (др.-англ. Sceorstan), недалеко от Мальмсбери в юго-западной Англии. Она описана в EER (II.6), в «Англо-Саксонской хронике» (ASC D E s. a. 1016), в «Деяниях английских королей» Вильгельма Мальмсберийского (Wilh. Malmesb. II.10). Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 17) указывает на ошибку в EER, где утверждается, что Кнут пристал к берегу в Сануидже и тут же вступил в битву у Шерстона, что просто невозможно. ASC относит эту битву ко времени «после середины лета», т. е. к концу июня 1016 г. Сага приписывает Кнуту победу, а хроники лишь говорят о больших людских потерях, о чем, впрочем, сообщает и сага. См. также обсуждение неточности саги в: Gülen 2018. P. 54.
122 Конунг Ятмунд … приблизился к конунгу Кнуту, своему свойственнику. — Не раз обсуждавшийся выше термин mágr «свойственник» использован здесь применительно к Эдмунду Железный Бок и Кнуту потому, что Эдмунд был сыном от первого брака Этельреда, который был первым мужем Эммы, второй жены Кнута Могучего.
123 Ниже следует ст. 6 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 774).
124 Согласно «Англо-Саксонской хронике», Кнут не продвинулся севернее Йорка, но всё же Р. Пул сомневается, что Оттар Черный просто ошибся в употреблении гидронима Теса (Tesa), обозначающего реку Тис на севере Англии: с одной стороны, «Хроника» изобилует лакунами, что исключает любые категоричные утверждения, но, с другой стороны, не исключена вероятность того, что скальд сознательно преувеличивает степень контроля со стороны Кнута над Нортумбрией в 1016 г. (Poole 1987. P. 273).
125 Бонд назвался Ульвнадом (Úlfnaðr) — ср. в ASC F s. a. 1009: «quondam nobilem uirum nomine Winoðum (patrem Godwini ducis)».
126 Гудини (Guðini) — могущественный эрл Уэссекса Годвин (1019–1053). Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 18) со ссылкой на Ю. Стенструпа утверждает, что рассказ о Годвине и Кнуте — легендарный и неисторичный, что генеалогические связи переданы верно, а описание Годвина восходит к жизнеописанию Эдуарда Исповедника («Vita Ædvardi Regis», ок. 1067). Бьярни Гуднасон (Bjarni Guðnason 1982. Bls. civ) указывает на любопытную историю, передаваемую английским священнослужителем и писателем конца XII в. Вальтером Мапом в сочинении «О придворных безделицах» («De nugis curialium»), о том, как король Этельред чрезвычайно возвысил юношу по имени Годвин, сына королевского пастуха, который после его смерти служил его сыну Эдмунду и сражался на его стороне против пришедшего в Англию Кнута, а после смерти Эдмунда лживо примирился с Кнутом.
127 Хаки Антонссон отмечает, что автор «Саги о Кнютлингах», столь неплохо знакомый с легендами о ярле Ульве, опускает в своем повествовании присутствующий у Снорри рассказ о том, как по приказу Кнута ярл Ульв был убит (Antonsson 2018. P. 58). Надо думать, что именно этот явно сознательный «пропуск» объясняет отсутствие в «Саге о Кнютлингах» также описания битвы на реке Хельге: ведь за игрой в шахматы Кнут обвинил сбросившего шахматную доску ярла в трусости, в ответ на что ярл припомнил конунгу его бесславное поведение в битве на реке Хельге, которую конунг непременно проиграл бы, не приди ярл ему на помощь, вслед за чем Кнут и повелел его убить (см.: ÓHHkr 153, а также 151 и 152).
128 Харальд, конунг англов (Haraldr Englakonungr), или Харальд Гудинасон (Haraldr Guðinason) — Харальд, сын ярла Годвина и Гиды, сестры ярла Ульва, последний англо-саксонский король, правивший с января по октябрь 1066 г. Пал в битве при Гастингсе 14 октября 1066 г. Он приходился двоюродным братом датскому королю Свену Эстридсену, сыну ярла Ульва.
129 Свиарики (Svíaríki) — букв.: «Государство свеев», одно из саговых обозначений шведского государства (см. комм. 29).
130 Гардарики (Garðaríki) — древнескандинавское обозначение Руси, вторичное по отношению к топониму Garðar. По мнению Ф.А. Брауна (Braun 1924), более поздняя форма является творением исландцев, записывавших саги (начиная с конца XII в.). До указанного времени (в X, XI и XII вв.) на всем Скандинавском полуострове использовалась для обозначения Руси форма Garðar, самая ранняя фиксация которой — в висе Халльфреда Трудного Скальда (Hallfreðr vandræðaskáld), исландского скальда, умершего около 1007 г., в его «Драпе об Олаве» (ст. 4), сочиненной в 996 г. (Whaley 2012a). Скандинавы, отправляясь из Ладоги по Волхову вглубь славянской территории, встречали на своем пути цепочку укрепленных поселений, называемых местными жителями «городами» (город и garðr — слова родственные, в них выделяется одно и то же значение «ограда, забор, укрепление», и в определенном временно́м срезе они были тождественны). Поэтому вполне естественно, что на первом этапе знакомства с Русью скандинавы стали называть страну Garðar «Города (=укрепления)». Подробнее см.: Джаксон 1984.
131 Данарики (Danaríki) — букв. «Государство/Королевство данов», одно из используемах сагами обозначений Дании (см. комм. 3).
132 Гюда (Gyða Haraldsdóttir) — Гида, дочь англо-саксонского короля Харальда Годвинсона, жена Владимира Мономаха, ум. в конце 1090-х гг. По гипотезе А.В. Назаренко, на Руси Гида Харальдовна приняла (по обычаю того времени) православное имя Анна (Назаренко 2001. С. 585–613).
133 Вальдамар, конунг в Хольмгарде (Valdamarr konungr í Hólmgarði) — Владимир Всеволодович Мономах (р. в 1053 г., великий князь киевский в 1113–1125). Брак Владимира Мономаха и Гиды упоминается еще раз ниже (в гл. 88). Саксон Грамматик, говоря об этом браке (XI.6.3), указывает, что правитель его времени унаследовал от него (от Владимира Мономаха) и имя и кровь. Речь явно идет о короле Вальдемаре II (1202–1241), который Владимиру Мономаху приходился праправнуком, хотя Саксон и называет его nepos (Владимир Мономах → Харальд-Мстислав → Энгильборг → Вальдемар I → Вальдемар II). Принятая в науке датировка брака Владимира Всеволодовича Мономаха и Гиды — 1074/75 г. — опирается лишь на дату рождения их старшего сына Мстислава — февраль 1076 г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб.190). А.В. Назаренко находит основания для того, чтобы отнести время заключения брака к периоду между 1072 и 1074 гг. (Назаренко 1994. С. 187–188).
134 Хольмгард (Hólmgarðr) — древнескандинавское обозначение Новгорода или Рюрикова Городища. В сагах Хольмгард выступает столицей Гардарики (Древней Руси), а русские князья при этом именуются «конунг Хольмгарда — конунг из Хольмгарда — конунг в Хольмгарде» (см.: Джаксон 2012. С. 652–654; Джаксон 2015).
135 Харальд (Haraldr). — Сын Вальдамара и Гюды по имени «Харальд» — это, по общему признанию исследователей, Мстислав, сын Владимира Мономаха (р. в феврале 1076 г.), великий князь киевский в 1125–1132 гг. Помимо русского княжеского имени, он носил еще имя в честь своего английского деда, отца Гиды (Пашуто 1968. С. 135; Назаренко 1993. С. 66; Raffensperger 2007. P. 130).
136 У него было две дочери, об одной из которых скоро будет говориться. — Выше уже шла речь об авторском присутствии в тексте и организующих повествование приемах, в частности об отсылках к тому, о чем было/будет рассказано в саге (см. комм. 33). В данном случае автор демонстрирует, что он знает, о чем пойдет ниже речь. Отсылок вперед в «Саге о Кнютлингах» пять. О двух дочерях Харальда-Мстислава речь пойдет в гл. 88.
137 Брандфурда (Brandfurða) — Брентфорд (Brentford) — в настоящее время город на западе Большого Лондона (Англия), лежит на расстоянии 11 км на ЗЮЗ от Лондона, на левой стороне Темзы, при впадении в нее реки Бренты, разделяющей город на две половины. О столкновении войск Эдмунда с данами Кнута у Брентфорда, равно как и о следующей битве у Эшингтона (др.-исл. Assatún; др.-англ. Assandun — см. комм. 139) говорится в ASC E s. a. 1016 (см. также: Wilh. Malmesb. II.10).
138 Ниже следует ст. 7 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 775).
139 Ассатун (Assatún), взятый автором саги из цитируемой тут же строфы скальда Оттара Черного — др.-англ. Assandun — Эшингдон (Ashingdon) в Эссексе. О решающей битве в Эшингдоне между Кнутом и Эдмундом Железный Бок см. ASC D E F s. a. 1016 (ср.: Wilh. Malmesb. II.10). В 1020 г. там была сооружена церковь в память о погибших в этом сражении, на освящении которой присутствовал Кнут (ASC D E F s. a. 1020; см.: Bolton 2009. P. 92). Альтернативная локализация — в Эшдоне (тоже в Эссексе) — у С. Харта (Hart 1968).
140 Данаскогар (Danaskógar), букв.: «Леса данов». Автор саги взял этот топоним из цитируемой им тут же скальдической строфы (Ótt Knútdr 10). По принятому исследователями убедительному мнению Р. Пула, имя выступает обозначением леса Дин (Forest of Dean) в графстве Глостершир (Poole 1987. P. 275–276).
141 Следует ст. 10 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 779).
142 Нордвик (Norðvík) — Норидж, город в графстве Норфолк. Вновь топоним заимствован автором саги у цитируемого им тут же скальда. Как отмечает Финнур Йоунссон, кроме как у Оттара Черного, ни в одном источнике эта битва не фигурирует (Finnur Jónsson 1900. S. 17), а Р. Пул пишет, что из всех известных по источникам упоминаний Нориджа ни одно не связано с битвой между войсками Эдмунда и Кнута. Он отвергает предположение А. Кэмпбела, что виса не принадлежит Оттару и относится не к Кнуту, а к его отцу Свейну, который разграбил Норидж в 1004 г. По его мнению, битва у Нориджа могла иметь место, но суть ее упоминания заключается в «литературном ответе» скальду Сигвату, который в своих «Викингских висах» восславил Олава Харальдссона, изгнавшего двумя годами ранее Кнута именно из этого стратегически важного региона (Poole 1987. P. 276–280).
143 Следует ст. 9 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 778).
144 Река Темпс (Temps) — Темза. Кроме Knýtl 13, гидроним зафиксирован только на полях рукописи DG 11 в том месте «Видения Гюльви» («Младшая Эдда» Снорри Стурлусона), где перечисляются реки (ONP: Temps на URL <https://onp.ku.dk/onp/onp.php?c658195>).
145 Лундунаборг (Lundúnaborg) — Лондон (ср., вероятно, исходную форму Lundún(ir) ниже в прозаическом тексте в этой главе и в ст. 18 в гл. 15). Рассказ об осаде Лондонского моста помещен позднее, чем следовало бы. Ошибку автора саги Финнур Йоунссон объясняет тем, что тот использует здесь поэму Торда Кольбейнссона, по которой восстановить порядок сражений невозможно. Но результат — что го́рода Кнут так и не захватил — представлен верно (Finnur Jónsson 1900. S. 17).
146 …ярл Эйрик Хаконарсон, его зять. — Норвежский ярл Эйрик приходился зятем (mágr) конунгу Кнуту, потому что был мужем Гюды, сестры Кнута по отцу (см выше в гл. 5).
147 Ниже приводятся ст. 12 и 13 «Драпы об Эйрике» (Carroll 2012. P. 506–507) исландского скальда Торда Кольбейнссона (см. о нем комм. 104).
148 Следует ст. 8 «Драпы о Кнуте» Оттара Черного (Townend 2012c. P. 777).
149 Цитируемые здесь две строфы принадлежат к анонимному «Флокку боевых соратников» (ст. 9 и 2, соответственно), десять строф которого повествуют о военной кампании в Англии ок. 1015–1016 гг. под предводительством Кнута Могучего и его союзника Торкеля Высокого (Poole 2012a). «Флокк», как и неоднократно упоминаемая здесь «драпа», — формы хвалебной песни в скальдической поэзии. «Флокк» отличается от «драпы» тем, что цикл вис в нем связан одной темой; «драпа» к тому же должна была включать в себя припев («стев») (Гуревич, Матюшина 2000. С. 360–361). М. Фёрт обращает внимание на то, что в отличие от скальда, ориентированного на безусловное восхваление Кнута, автор саги все же говорит о том, что Лондон Кнуту захватить не удалось (Firth 2016. P. 6).
150 Ульвкель Мудрец, великий хёвдинг (Úlfkell snillingr, mikill hǫfðingi) — это Ульфкютель (Ulfcytel), элдормен Восточной Англии. «Англо-Саксонская хроника» (ASC s. a. 1004, 1010, 1016) его так не называет, но это делают Иоанн Вустерский, Вильгельм Мальмсберийский и Генрих Хантингдонский. Как отмечает К.В. Ривчак, «подпись Ульфкютеля с титулом minister появилась на грамотах в 1002 г. и постепенно занимала все более высокую позицию, пока не возглавила список тэнов в 1013–1014 гг. В последующем подлинные грамоты с подписью Ульфкютеля отсутствуют» (Ривчак 2013). У Снорри Стурлусона в «Саге об Олаве Святом» по «Кругу земному» Ульвкель Мудрец фигурирует в более ранних событиях, которые можно отнести к 1010 г. В английских источниках это — сражение данов с Ульфкютелем (ASC E: на Вознесение [18 мая] у Ипсвича; John Worc.: в третьи ноны [5-го] мая на пустоши Рингмере), у Снорри — битва короля Этельреда (Адальрада саг) и помогавшего ему отобрать свою страну у датчан Олава Харальдссона «на пустоши Хрингмарахейд в Ульвкельсланде, там, где тогда правил Ульвкель Мудрец» (ÓHHkr 14). Эти слова Снорри подкрепляет ссылкой на ст. 7 «Викингских вис» скальда Сигвата Тордарсона (Jesch 2012a. P. 544) и ст. 9 «Выкупа головы» скальда Оттара Черного (Townend 2012b. P. 752).
151 В ÓHHkr 25 Снорри Стурлусон рассказывает со ссылкой на ту же скальдическую строфу, что ярл Эйрик, сражавшийся на стороне Кнута Могучего, убил Ульвкеля Мудреца. Согласно ASC D E F s. a. 1016 (то же у Wilh. Malmesb. II.10), Ульвкель был убит в битве при Эшингдоне (см. комм. 139).
152 Следует ст. 14 названной драпы (Carroll 2012. P. 508). О скальде см. комм. 104.
153 Хрингмарахейд (Hringmaraheiðr) — Пустошь Рингмере (Ringmere Heath) — присутствует не только в прозаическом тексте, но и ниже, в лежащей в основе рассказа строфе скальда Торда Кольбейнссона. Р. Пул приводит обзор мнений относительно совпадения места двух битв с участием Ульвкеля Мудреца, описанных у Снорри в ÓHHkr 14 и в Knýtl 15 на основании сообщений различных скальдов-современников, а сам он приходит к выводу, что это — не результат «литературных» заимствований, а следствие стратегической важности данного региона (Poole 1987. P. 277–280).
154 Это — ст. 15 «Драпы об Эйрике» (Carroll 2012. P. 510).
155 Здесь автор саги приводит ту же строфу, что и выше под № 7.
156 Стали тогда между ними ходить посланцы (Þá fóru menn á millum þeirra). — См. комм. 88.
157 И на тех встречах … скреплен клятвами. — Ср.: ASC (D, E, F) s. a. 1016, которая сообщает, что Кнут и Эдмунд встретились и заключили договор о взаимной дружбе, с залогом и клятвами, договорившись, что король Эдмунд будет держать Уэссекс, а Кнут — Мерсию. О клятве речь шла и выше (в гл. 3), однако там рассуждение о клятвах и их значении в Средние века представлялось неуместным, поскольку речь шла о клятвопреступлении (собственно говоря, о том же пойдет речь в гл. 22). Тем не менее, «к клятвам люди Средневековья относились чрезвычайно серьезно, ибо клятвопреступление считалось тяжким проступком, который мог повлечь за собой самые ужасные последствия (так было и у германцев языческой поры, и после принятия христианства, расценивавшего клятвопреступление как грех)» (Гуревич 1976. С. 282).
158 Хейдрек Стрьона (Heiðrekr strjóna) — у Снорри в ÓHHkr 26 ошибочно назван Heinrekr. Его англо-саксонское имя — Eadric, а прозвище — Streona («Жадный»). В 1007 г. был поставлен элдорменом Мерсии. См. о нем: ASC s. a. 1007, 1009, 1012, 1015, 1016, 1017. Согласно «Панегирику королеве Эмме», Кнут приказал Эйрику убить Эадрика, чтобы в следующий раз он не предал его самого и чтобы другим было неповадно, что тут же было и исполнено (EER II.15).
159 Согласно «Англо-Саксонской хронике», Эдмунд умер в день св. Андрея, т. е. 30 ноября, 1016 г. Финнур Йоунссон соглашается с П.Э. Мюллером, что этот рассказ сложился в Норвегии в придачу к историям о том, как Кнут подкупал магнатов, настраивая их против Олава Харальдссона (Finnur Jónsson 1900. S. 7).
160 Сигват (Sigvatr) — Сигват Тордарсон, исландский скальд первой половины XI в. (ок. 995 — ок. 1045 гг.). Был сначала скальдом норвежского конунга Олава Харальдссона, а затем его сына Магнуса Доброго, но писал поэмы также в честь датского конунга Кнута, норвежского магната Эрлинга Скьяльгссона и др., рассказывал в своих стихах о поездках в Швецию, Англию и на континент. Его «Драпа о Кнуте», ст. 2 из которой приводится тут, была сочинена либо при дворе Кнута в 1027 г., либо после смерти Кнута в 1035 г. (Townend 2012d. P. 649–650, 652).
161 …как об этом говорится в саге об Олаве Святом. — См. в ÓHHkr 20: «В Валланде было тогда два ярла — Вильяльм и Родберт, отцом их был Рикард ярл Руды. Они правили Нормандией. Сестрой их была Эмма, на которой был женат Адальрад конунг англов» и ÓHHkr 28: «Сыновья Адальрада конунга прибыли из Англии в Руду в Валланде к братьям своей матери…» (КЗ. С. 175, 178).
162 поездка в Ром (Rómferð) — в саге используется специальный термин для обозначения паломничества в Рим. Ниже в следующей главе будут использованы оба др.‑исл. названия Рима: Ром (Róm) и Ромаборг (Rómaborg). См. также комм. 182.
163 В 1017 г. Кнут сделал ярла Эйрика эрлом Нортумбрии (ASC D, E), и он оставался им до своей смерти (насколько можно судить по актовым источникам, он подписывал документы вплоть до 1023 г.). В целом ряде западно-скандинавских источников (Theod, Ágrip, Fask и Hkr) говорится, что он умер (при операции) от потери крови. По версии ÓTM (Flat 1860. Bls. 561), причиной был предательский подкуп врача либо Кнутом, либо каким-то старым врагом Эйрика (см. подробнее в комментарии Бьярни Адальбьярнарсона: ÓHHkr 25. Bls. 32, nmáls 1).
164 Согласно «Панегирику королеве Эмме», Харальд был сыном Кнута от наложницы (EER III.1). «Роскилльская хроника» (CR IX) называет его сыном Альвивы — имеется в виду Эльфгива Нортгемптонская (РХ 2003. С. 330). Об Альвиве см. комм. 167. Ни ASC, ни саги этого не знают.
165 Те же трое в качестве детей Кнута и Эммы названы в ÓHHkr 26. См. о них подробнее ниже в гл. 21 и комм. 198 и 200.
166 Хейнрек Милосердный (Heinrekr keisari enn mildi), третий в своем роду с этим именем — Генрих III, германский король с 1039 г., император Священной Римской империи (1046–1056). Первым браком женат на дочери Кнута Могучего и Эммы Гуннхильд (1019–1038 гг.). Об этом браке говорит Свен Аггесен в «Краткой истории» (гл. 9), а до него (не называя имени дочери Кнута) — Адам Бременский (II, 65, 74). См. также: Fask 40. Вероятнее всего, решение об этом браке было принято при переговорах Кнута с отцом Генриха, императором Конрадом, в Риме в 1027 г (см. о паломничестве Кнута в Рим комм. 181), в процессе которых Конрад передал Дании Шлезвиг и территории к северу от Эйдера (Lawson 1993. P. 109).
167 Альвива Могучая, дочь ярла Альвруна (Alfífa en ríka, dóttir Álfrúns jarls) — наложница Кнута, мать Свейна. В ÓHHkr 239 ее отца зовут Альврим (Álfrimr). Очень похоже на ошибку автора «Саги о Кнютлингах» при переписывании имени. Имеется в виду Alfhelm, эрл Нортумбрии в 993–1006 гг. (см. примечание Бьярни Гуднасона: Knýtl 1982. Bls. 121, nmáls 1).
168 Ярл Свейн Хаконарсон (Sveinn Hákonarson) — сын ярла Хакона Могучего, хладирский ярл, правитель Норвегии (1000–1015).
169 Ярл Хакон Эйрикссон, внук Хакона Могучего, приходился племянником Свейну Хаконарсону по отцу, а по матери он был племянником Кнута Могучего (см. о хладирских ярлах комм. 67, 68 и 168). На момент возвращения Олава Харальдссона в Норвегию дядя и племянник были соправителями. По хронологии «Круга земного», Олав вернулся в Норвегию осенью 1014 г. Исландские анналы датируют его возвращение 1014 и 1015 гг. Вернувшись, Олав изгоняет из страны ярла Хакона Эйрикссона (см. комм. 69). Мелкие конунги из рода Харальда Прекрасноволосого соглашаются признать его конунгом Норвегии и оказать ему помощь. Бонды на тинге провозглашают его конунгом. Наделенный властью по законам Упплёнда, Олав едет по стране, ездит по пирам всю зиму, а весной отправляется в Вик, где у ярла Свейна собиралось огромное войско уже с самого йоля (Рождества). Олав вошел в Вик «в конце великого поста». Противники увидели друг друга «в субботу перед Вербным воскресеньем» 1015 г. (КЗ. С. 190). Битва у Несьяра анналами приурочивается к 1015 и 1016 гг. Проиграв битву, ярл Свейн бежит в Швецию, а летом того же года — по Восточному пути. Осенью (1015 г.) он умирает. В анналах дата его смерти совпадает с годом битвы у Несьяра.
170 Исландские «Королевские анналы» сообщают под 1028 г. следующее: «Кнут Могучий пришел в Норег и подчинил себе это государство, и поставил над ним ярла Хакона Эйрикссона, сына своей сестры» (IA 1888. Bls. 107; см. также: Bls. 17, 57, 317, 468; лишь в «Анналах законоговорителя» — 1029 г. — Bls. 250). Под тем же 1028 г. в «Англо-Саксонской хронике» зафиксировано, что «король Кнут приплыл из Англии в Норвегию с пятьюдесятью кораблями и выгнал короля Олава из этой страны и обеспечил себе владение всей страной» (ASC D E). Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 7) считает, что в основе здесь — ÓHHkr 170–171.
171 Конунг Олав … двумя годами позже (tveim vetrum síðar). — «Сага о Кнютлингах» опускает некоторые события, как они описаны в «Круге земном», а именно то, что перед йолем (Рождеством) 1028 г. Олав вышел в море и сразился с Эрлингом Скьяльгссоном, в результате чего Эрлинг был убит; что, спасаясь от сыновей Эрлинга и от ярла Хакона, под новый 1029 г. Олав по суше перешел в Швецию, там провел весну у могущественного человека по имени Сигтрюгг, а когда наступило лето, стал собираться в дорогу (ÓHHkr 174–181). Таким образом, в Гардарики (на Русь), согласно Снорри, Олав попал почти через год после того, как Кнут подчинил себе Норвегию, и, соответственно, провел на Руси лишь зиму 1029/30 г. Подробнее об Олаве на Руси см.: Джаксон 2012. С. 229–384.
172 и была у него большая битва при Стикластадире со своими лендрманнами (átti þá orrostu mikla á Stiklarstǫðum við lenda menn sína). — Место последней битвы Олава Харальдссона (29 июля 1030 г.) — Стиклестад (др.-исл. Stiklarstaðir) в Нур-Трёнделаге в Норвегии. Он сражался против войска лендрманнов и бондов. «Норвежский социальный термин “лендрманн” (lendr maðr) буквально означает “земельный человек”, “человек, наделенный землей”. Или, если прибегнуть к более привычной для историка форме, “ленник государя”» (см.: Циммерлинг 2007. С. 36).
173 «Олав конунг погиб в среду в четвертые календы августа месяца» (т. е. 29 июля) 1030 г. (КЗ 1980. С. 367). Известие о битве и гибели Олава имеется под этим годом в исландских анналах (IA 1888. Bls. 17, 57, 107, 250, 317, 468–469). «Англо-Саксонская хроника» под 1030 г. сообщает, что «в этом году король Олав был убит в Норвегии своими собственными людьми и был впоследствии канонизирован» (ASC C).
174 Как отмечает Хаки Антонссон, «источников, освещающих возникновение культа короля Олава Харальдссона (ум. 1030), явно недостаточно. По сути дела, мы можем опираться на два типа источников при реконструкции исторических предпосылок translatio, или местной канонизации, Олава в 1031 г. и развития его культа в XI в.: 1) на стихи его современников-скальдов, с одной стороны, и 2) на норвежские и исландские сочинения конца XII — начала XIII в., с другой» (Haki Antonsson 2003. P. 143). Через год после смерти Олава, точнее — 3 августа 1031 г. (Farmer 1982), епископ Гримкель «с согласия конунга [Свейна] и по решению всего народа объявил, что Олав конунг — святой» (КЗ 1980. С. 373), и перенес его останки в церковь св. Климента, основанную еще самим Олавом в Нидаросе (Тронхейме). Олав стал восприниматься как святой покровитель Норвегии и как perpetuus rex Norwegiæ (HN 2003. XV.5; Symbolæ 1850. P. 12). Но в XI в. Олав не был официально канонизирован. До 1170 г., когда папы присвоили это право исключительно себе, епископы сами могли провозглашать святых. Вопрос же о канонизации Олава не стоял, ибо он принадлежал к святым более древнего периода церковной истории, которым не требовалось утвердительного письма от папы. Тем не менее, из папских посланий 2-й пол. XII в. очевидно, что в Риме прекрасно знали о почитании Олава на скандинавском Севере и что курия полностью признавала его святость (см.: Bø 1955; Bø 1981). Папская канонизация Олава состоялась лишь в 1888 г., при папе Льве XIII (см.: Krötzl 1994. S. 62, Anm. 44).
175 Энгландсхав (Englandshaf) — букв.: «Английское море» — Северное море.
176 Ярл Хакон Эйрикссон утонул … годом раньше (einum vetri áðr), чем пал конунг Олав Святой — букв.: одной зимой раньше. Отталкиваясь от известной даты гибели Олава, можно понять, что ярл Хакон утонул в 1029 г. Однако ASC C s. a. 1030, сообщив, что Олав «был убит в Норвегии своими собственными людьми», добавляет, что «ранее в том же году Хакон, доблестный ярл, погиб в море». Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 18) полагает, что это расхождение между Knýtl и ASC связано с исландским «счетом зимами» (Vintertællingen), однако и сага, и исландские анналы (под 1029 г. они сообщают, что Олав прибыл на восток в Гарды, а ярл Хакон утонул — IA 1888. Bls. 17, 57 107, 250, 317, 468), скорее всего, восходят к рассказу Снорри Стурлусона о том, как Бьёрн Окольничий собрался в дорогу из Норвегии после того, как стало известно о гибели ярла Хакона, а это случилось осенью, и попал на Русь к конунгу Олаву «зимой на йоль», т. е. к двадцатым числам декабря (1029 г.).
177 Скотланд (Skotland) — Шотландия.
178 ASC E s. a. 1031 сообщает, что король Кнут был в Риме, а затем пошел в Шотландию, и ему подчинились король Малькольм и два других короля, Мэлбет и Иехмарк. Автор «Панегирика королеве Эмме» утверждает, что Кнут был императором пяти королевств: Дании, Англии, Уэльса, Шотландии и Норвегии (EER II.19). Вильгельм Мальмсберийский тоже говорит о подчинении Кнутом, по возвращении из Рима, Шотландии (Wilh. Malmesb. II.11). Бьярни Гуднасон, однако, подчеркивает, что ни в одном другом источнике не говорится о том, что Харальд был поставлен правителем Шотландии своим отцом (Knýtl 1982. Bls. 122, nmáls 2).
179 О Кнуте Могучем см. комм. 60 и 84. Иоанн Вустерский и Вильгельм Мальмсберийский сохранили (в латинском переводе с древнеанглийского) послание Кнута народу Англии, в котором он называет себя «королем Англии, Дании, Норвегии и части Швеции» (см.: Wilh. Malmesb. II.11). О размахе империи Кнута, конечно же не без преувеличения, пишет Свен Аггесен (гл. 9): «Он расширил границы своего королевства удивительной силой своей доблести. Своей невероятной отвагой он добавил к своей собственной империи соседние королевства от самого дальнего Туле почти до империи греков. Да, действительно, с немалой доблестью он подчинил Ирландию, Англию, Францию, Италию, Ломбардию, Германию, Норвегию, Славию и также Самланд» (Sven 1992. P. 63).
180 …самым владетельным конунгом среди говорящих на датском языке (á danska tungu) — т. е. среди скандинавских правителей. Ср. начало Пролога к «Кругу Земному»: «В этой книге я велел записать древние рассказы о правителях, которые были в Северных странах и говорили на датском языке» (КЗ 1980. С. 11). Как указывает М.И. Стеблин-Каменский, «датским языком неоднократно называется в древнеисландской литературе скандинавская речь вообще. Это, очевидно, связано с тем, что различия между языками скандинавских народностей тогда не осознавались. Датским назван язык скандинавов в одном древнеанглийском памятнике IX в., и предполагается, что скандинавы заимствовали это название их языка у англичан» (КЗ 1980. С. 633).
181 Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 18) отмечает, что описание этой поездки позаимствовано из Fask 40, где приводится к тому же та же виса. По его мнению, описание в целом верно, но только не его хронология: Knýtl, как и Fask, говорит, что Кнут отправился в эту поездку после битвы при Стикластадире, т. е. после 1030 г. Кстати, та же хронологическая ошибка присутствует и в западных источниках: 1031 г. у Адама Бременского (II.63), в «Панегирике королеве Эмме» (II.20) и «Англо-Саксонской хронике» (ASC D E). Так что саговая традиция явно восходит к ним. 1031 г. назван также и у Иоанна Вустерского, Вильгельма Мальмсберийского и Генриха Хантингдонского. Однако в действительности это была поездка 1027 г., когда Кнут присутствовал в Риме на коронации папой римским Иоанном XIX императора Конрада II 26 марта 1027 г., о чем в 1040‑е гг. пишет Випо Бургундский в «Житии императора Конрада II» (Wipo 1941. S. 47–48). Адам Бременский (II.56) сообщает, что «при посредничестве архиепископа он заключил мир с королем данов и англов. Император также вытребовал его дочь в жены своему сыну, даровал {ему, [Кнуту,]} в знак союза {город} Шлезвиг вместе с маркой, которая [лежит] за Эйдером. И с тех пор она принадлежит королям Дании» (Адам 2012. С. 358). Подробно римскую поездку Кнута и ее «литературную судьбу» исследует У. Муберг (Moberg 1945. S. 5–25).
182 на пути в Ром (á Rómavegi) — «на Римском пути» (от Róm «Рим», см. комм. 162). Композит Rómavegr не так часто использовался в древнескандинавской литературе (по одному употреблению в ÓH, Knýtl и Orkn, по два в Fask и «Дорожнике» аббата Николая — см: ONP at URL <https://onp.ku.dk/onp/onp.php?o65401>), но, как кажется, имел терминологическое значение и служил обозначением традиционного маршрута пилигримов из Дании в Рим и обратно. Очень четко это значение просматривается в «Дорожнике». Описывая в середине XII в. путь из Скандинавии до Рима, аббат Николай в одной точке этого описания дважды использует интересующий нас термин, а именно он говорит, что если там поехать austr af Romaveg («на восток от Rómavegr»), то можно за день пути попасть в Милан, а если поехать rettan Rómaveg («прямо по Rómavegr»), то за день пути можно добраться до Павии (AÍ 1908. Bls. 15). Не менее выразителен рассказ «Саги об оркнейцах» (Orkn 89), где повествуется о том, как ярл Рёгнвальд с попутчиками, приплыв из Константинополя (Миклагарда) через Болгарию (Болгараланд) в Италию (Пулию), поехал верхом fyrst til Romaborgar («сперва в Ромаборг») и sva uttan Rumaveg («далее оттуда по Rómavegr»), пока не пришел в Данмёрк.
183 Флемингьяланд (Flemingjaland) — Страна флемингов, Фландрия, историческая область на территории современных Франции, Бельгии и Нидерландов.
184 Ниже приводится ст. 11 «Драпы о Кнуте» скальда Сигвата Тордарсона (Townend 2012d. P. 663).
185 из области датского языка (af danskri tungu) — из Скандинавии (см. комм. 180).
186 О необычайной щедрости Кнута во время его паломничества в Рим говорится в «Панегирике королеве Эмме» (EER II.20–21) и в «Истории англов» Генриха Хантингдонского (VI.16).
187 в ноябрьские иды (íðus Nóvembris) — т. е. 13 ноября 1035 г. Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 11) полагает, что правильнее было бы ii. id. Nov. — 12 ноября, — как под тем же годом в ASC C D (.ii. Id. Nouemb.) и у Иоанна Вустерского (secundo Idus Novembris). Датировка позаимствована автором Knýtl из MGHkr 5, но не ясно, откуда взялось название болезни. Еще три раза в саге (гл. 25, 63, 127) будет использован счет древнеримского лунно-солнечного календаря (основанный на идах, нонах и календах).
188 Согласно английским источникам, Кнут умер в Шефтсбери (см.: ASC C D s. a. 1035, E ошибочно s. a. 1036). См. также комм. 189.
189 Морстр (Morstr) назван здесь местом смерти и захоронения Кнута Могучего, а в гл. 21 еще дважды упомянут как место захоронения двух его сыновей — Харальда и Хёрда-Кнута. В MGHkr 5 и 17, откуда это взято, три раза используется другой топоним — Винчестер (Vincestr). Однако в одной из рукописей «Круга земного», а именно «Eirspennil» (AM 47 fol, перв. четв. XIV в.), Vincestr появляется как исправление исходного mǫrstr (см.: Eirspennill 1916. Bls. 10, nmáls). Из этого можно заключить, что автор Knýtl позаимствовал этот топоним из известной ему рукописи «Круга земного» Снорри, где этот mǫrstr присутствовал. Винчестер, как указано в английских источниках, был местом захоронения Кнута и его сыновей Харальда и Хёрда-Кнута (ASC E s. a. 1036 [1035], 1039 [1040], 1041 [1042]; John Worc. s. a. 1035, 1040, 1042; ср.: EER III.1). Ошибка, воспроизведенная в одной из рукописей «Круга земного», как предположил Э. Эквалл, ведет к английским латиноязычным источникам, где место захоронения Кнута в Винчестере, Old Minster, обозначалось словом monasterium, которое в рукописи могло писаться как mōastr, из чего по ошибке и возник Mo(r)str (Ekwall 1928. P. 218–221).
190 Так говорят … странах. — В этой фразе — явный недосмотр автора саги: почти дословный повтор характеристики конунга Кнута (konungr hafi ríkastr verit ok víðlendastr) из предыдущей главы (Knýtl 17: hann hefir verit ríkastr konungr ok víðlendastr á danska tungu). При этом мы можем отметить в этом месте «авторское проникновение» в текст (см. о нем комм. 33) — ссылку на общее мнение: «Так говорят все люди» (Þat er allra manna mál).
191 В данном случае, как и нередко в сагах, используется специальный термин, несущий в себе идею подарка как символа дружбы, — vingjǫf «дружественный подарок, подарок в знак дружбы» (см.: ONP at URL <https://onp.ku.dk/onp/onp.php?o87566>).
192 Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 19) полагает, что описание Кнута в гл. 19–20 базируется на устной традиции (см. выше оборот «как верно говорят» — þat er sannliga sagt), на поэмах Торарина Славослова, исландского скальда XI в. («Выкуп головы» и «Драпа о путешествии») и на ÓHHkr 172. У Снорри взят и рассказ о том, как была сочинена первая из этих поэм, от которой до нас дошла только одна строфа.
193 Ниже приводится ст. 7 из «Драпы о путешествии» (Townend 2012e. Bls. 861).
194 два золотых обручья, которые вместе весили марку (tva gullhringa, er báðir stóðu mǫrk). — Обычно «марка» — вес серебра. Скандинавская марка того времени — это восемь эйриров или примерно 216 г серебра. В саге, однако, проводится различие между «маркой серебра» (см. выше в этой главе: «дал ему пятьдесят марок серебра», а также в гл. 124, 126, 129) и «маркой золота» (здесь и в гл. 64, 92). По мнению С. Энгелер, когда в саге говорится о «двух золотых обручьях, которые вместе весили марку», то марками золота измеряется вес золотых браслетов, которые конунг дал скальду (Engeler 1991. S. 125), то есть подразумевается реальная весовая единица реального золота. Действительно, известны массивные золотые браслеты эпохи викингов со стандартным весом в полмарки, т. е. более сотни граммов (благодарю за консультацию по этому вопросу Вяч.С. Кулешова).
195 Следует ст. 7 «Вис о поездке на запад» скальда Сигвата Тордарсона, сочиненных ок. 1027 г. (Jesch 2012b. P. 544). Берси Скальд-Торвусон, фигурирующий здесь, — исландский скальд, прозываемый по имени своей матери — скальда Товы.
196 Когда в Англии … его отца. — Начало «великому владычеству датских конунгов» было положено дедом Кнута — Харальдом Гормссоном (см. комм. 1 и 51). Точнее, как полагает П. Сойер, Харальд восстановил (после упадка в конце IX в., позволившего Харальду Прекрасноволосому остаться в исторической памяти основателем Норвежского государства) датский контроль над территориями вокруг Осло-фьорда. Не случайно, в еллингской рунической надписи Харальд зафиксировал, что «подчинил себе всю Данию и Норвегию» (DR 1941. B. I. S. 42). Размах его территориальных притязаний можно оценить по тем крепостям, которые существовали к концу его правления на Ютландии, Фюне и Зеландии. Самой большой угрозой его власти было нападение немцев на южную Ютландию и захват Хедебю в 974 г. (Thietmar III. 6). П. Сойер предполагает, что крепости на юге Ютландии, равно как и массивный мост через Вайле-фьорд, были построены Харальдом для его успешной ответной атаки в 983 г. (Thietmar III. 24). Что касается его сына, Свейна Вилобородого (см. комм. 52), то тот атаковал Англию в 994 г., но, по мнению П. Сойера, мог участвовать и тремя годами ранее в битве при Мэлдоне. В 1013 г. Свейн захватил Англию. В Норвегии же он повторно упрочился в 1000 г. после победы над Олавом Трюггвасоном, поставив там хладирских ярлов Эйрика и Свейна, сыновей ярла Хакона (Sawyer 1994).
197 Описание всех традиционных достоинств конунга Кнута странным образом соединяется в этой главе с утверждением, что он — как и Харальд и Горм до него, и его сын Свейн — не был слишком мудрым (ekki var hann stórvitr maðr). Пытаясь найти объяснение этому утверждению, Финнур Йоунссон обращает внимание на то, что stórvitr обозначает человека с гениальной способностью понимать все развитие и предсказывать, что будет дальше, а этой способностью Кнут не обладал (Finnur Jónsson 1900. S. 19).
198 Хёрда-Кнут (Hǫrða-Knútr) — Хардекнут, сын Кнута и королевы Эммы, король Дании (1035–1042) и Англии (1040–1042). Харальд (Haraldr) — Харальд Заячья Нога, сын Кнута и Эльфгивы Нортгемптонской, король Англии (1035–1040). См. в CR IX: «После смерти Кнута стали править трое его сыновей. Свен, который родился от Альвивы, правил в Норвегии, Харальд, тоже сын Альвивы, — в Англии, Хардекнут, сын Эммы, — в Дании» (РХ 2003. С. 330). Смерть Кнута Великого в 1035 г. создала весьма непростую политическую ситуацию в Англии. Пока единственный законнорожденный сын Кнута, Хардекнут, находился по распоряжению своего отца в Дании, часть английских магнатов во главе с эрлом Леофриком (объединившихся к северу от Темзы) избрали Харальда Заячья Нога регентом Англии от лица его самого и Хардекнута. Королеве-матери Эмме, в отсутствие Хардекнута, было позволено остаться в Винчестере с личной дружиной своего сына, держать Уэссекс, а ее самым верным помощником был эрл Годвин (ASC E F). По другой версии «Англо-Саксонской хроники» (ASC C D), Хакон забрал у своей мачехи все оставшиеся после Кнута драгоценности. В 1037 г., согласно тому же источнику, Харальд был избран единоличным королем, а Эмма изгнана из страны.
199 Тогда … как и следовало. — В этой фразе две неточности. Во-первых, Ятвард (Эдуард) пришел в Англию не «тогда», когда умер Кнут, а после смерти Харальда, в 1041 г. (ASC C D s. a. 1041; ASC E s. a. 1040 [1041]; EER III.14; Wilh. Malmesb. II.12). Во-вторых, Эдуард приходился единоутробным братом Хардекнуту, но не Харальду, поскольку не являлся сыном Эммы (см. комм. 164). Источник этой ошибки — в MGHkr 17: «Эадвард конунг был по матери братом Харальда и Хёрдакнута» (КЗ 1980. С. 388).
200 Гуннхильд, дочь Кнута, умерла не в 1037 г., как следует из этого утверждения саги, а в 1038 г. До наших дней сохранилась могила Гунхильды с каменной плитой, на которой высечены даты ее жизни, среди развалин Лимбургского монастыря в юго-западной Германии.
201 См. ASC E s. a. 1039 [1040]: «Король Харальд умер в Оксфорде в 16 календы апреля» (т. е. 17 марта 1040 г.). Правильный год указан в квадратных скобках. Как поясняет З.Ю. Метлицкая, «писец, переписывавший рукопись “E”, пропустил 1039 “пустой” год; далее до 1043 г. все даты в “E” сдвинуты на один год» (АСХ 2010. С. 218, примеч. 729).
202 Магнус, сын Олава Святого, побратим Хёрда-Кнута. — Определение Магнуса как побратима (svarabróðir) Хёрда-Кнута в Knýtl 21, вероятнее всего, восходит к MGHkr 6, где повествуется о том, как было решено, что юные конунги «принесут клятву побратимов (at konungarnir svǫrðusk í brœðralag) и будут соблюдать мир между собою, пока оба живы, а если один из них умрет, не оставив сыновей, то другому, кто его переживет, достанутся его земли и подданные» (КЗ 1980. С. 382). Об этом договоре сообщают также: CR IX (РХ 2003. С. 330); Theod 22; Ágrip 36; Msk 3; Fask 47. В Msk и Fask также утверждается, что этот договор был заключен по образцу того, который в свое время заключили в Англии Кнут Могучий и Ятмунд Сильный (Эдмунд Железный Бок).
203 как написано в жизнеописании конунгов Норега (svá sem ritat er í æfi Nóregs konunga) — ссылка на «Круг земной» Снорри Стурлусона (ср. комм. 15). См. MGHkr 17–21.
204 Хёрда-Кнут умер 8 июня 1042 г. См. ASC E s. a. 1041 [1042]: «король Хардакнут умер в Ламбете в 7 иды июня; он был королем над всей Англией два года без 10 ночей и похоронен в Олд-Минстере в Винчестере, рядом с королем Кнутом, его отцом» (АСХ 2010. С. 119).
205 Со смертью Хёрда-Кнута закончился древний род датских конунгов (Eptir dauða Hǫrða-Knúts var aldauða en forna ætt Danakonunga). — Следующим правителем стал Магнус Добрый, сын Олава Святого (Magnús góði Óláfsson), норвежский король в 1035–1047, датский король в 1042–1047. Следующий за ним правитель, Свейн Ульвссон (Sveinn Úlfsson) (1047–1076), был внуком Свейна Вилобородого от его дочери Астрид и остался в традиции с «патронимом» по имени матери: Свен Эстридсен.
206 Эдуард Исповедник (конунг Ятвард Адальрадссон — см. о нем комм. 119) был коронован в Винчестере в первый день Пасхи, 3 апреля, 1043 г. (см.: ASC). Ср. MGHkr 17: «После его смерти конунгом был провозглашен в Англии Эадвард Добрый, сын конунга англов Адальрада и Эммы, дочери Рикарда ярла в Руде» (КЗ 1980. С. 388).
207 как говорится в жизнеописании конунгов Норега (sem segir í æfi Nóregs konunga). — С перерывом в несколько строк в этой главе автор/переписчик саги возвращается к Магнусу Доброму, и если выше речь шла о том, что он был правителем Норвегии, то здесь он указывает, что Магнус стал также правителем Дании, и второй раз в этой главе идет однотипная ссылка (меняется только глагол: написано/говорится) на «Круг земной» Снорри Стурлусона (см. комм. 203).
208 О правлении Магнуса Доброго в Дании и об избрании в его отсутствие конунгом поставленного им ранее ярлом Свейна Ульвссона речь идет в следующей главе. Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 20) отмечает, что информация о втором имени Свейна взята не из «Круга земного», а Бьярни Гуднасон указывает, что только один исландский источник знает это имя Свейна, а именно «Сага о Кнютлингах» (Knýtl 1982. Bls. 128–129, nmáls 4). Тем не менее, за пределами Исландии источников, фиксирующих его, немало. Среди монет, чеканенных при Свене, наряду с более ранними с именем Свен, выделяются монеты 60-х гг. XI в. с именем Магнус (Galster 1936. S. 148–149). В одном документе от 1085 г. сын Свена Кнут называет себя «сыном Магнуса» (без использования основного или двойного имени своего отца): «ego Cnvto quartus Magni regis filius» (DD 1963. Nr. 21; cp.: Nr. 64). Второе имя Свена отразилось и в более поздних источниках («Series ac brevior historia regvm Danie», XII в.): «Sveno cognomento Magnus» («Свен по прозванию Магнус») (SMHD 1917–18. Vol. I. P. 165, 178) или «Sveno Magnus rex» («Король Свен Магнус») (Ailnoth 1908–1912. P. 82, 85, 88, 89, 92). Так, CR X сообщает о его смерти: «Между тем в Ютландии умер славный король Дании Свен Магнус» (РХ 2003. С. 331) Г. Тома усматривала здесь полную замену имени и объясняла ее претензией Свена в конце 1060‑х гг. на Норвегию (Thoma 1985. S. 210–212).
209 Все эти родственные связи описаны выше — в гл. 5.
210 Гаутэльв (Gautelfr) или просто Эльв (Elfr) ниже в гл. 41 — река Гёта-Эльв в южной части Швеции, протекающая от озера Венерн до Каттегета. По ней проходила древняя граница между Норвегией и Швецией. У Гаутэльва должна была, согласно MGHkr 6, состояться битва между Магнусом и Хёрдакнутом, но их сторонникам удалось достичь примирения между конунгами и принесения ими клятвы побратимов (см. комм. 202). В MGHkr 22 Снорри говорит, что Свейн «отправился на встречу с Магнусом конунгом, когда тот был на Эльве, как прежде было написано» (КЗ 1980. С. 390). Свейн после убийства Кнутом его отца, ярла Ульва (см. комм. 127), жил в Швеции у своих родственников (его мать, будучи сестрой по отцу Кнута Могучего, была единоутробной сестрой шведского конунга Олава Шётконунга). О встрече Свейна с Магнусом у Конунгахеллы на Эльве говорят также Msk 5 и Fask 49.
211 Автор Knýtl более сжато и логично излагает то, о чем весьма размыто повествует Снорри (первая половина этой главы основана на MGHkr 24–33). Здесь сразу становится ясно, почему Магнус оказался весной в Дании с большим войском — он пошел на объявившего себя королем Свейна. А вот у Снорри в MGHkr 24 имеется объяснение похода Магнуса на вендов: «когда он прибыл туда, из Страны Вендов до него дошло известие, что венды в Йомсборге вышли у него из повиновения. Там у датских конунгов — они-то и основали Йомсборг — было большое владение, подчиненное ярлу, и Йомсборг стал сильной крепостью» (КЗ 1980. С. 391).
212 …накануне мессы Микьяля (fyrir Mikjálsmessu). — Это указание дает понять, что битва состоялась 28 сентября 1043 г., т. к. день св. Михаила приходится на 29 сентября.
213 Йотланд (Jótland) — Ютландия, самая большая часть Дании, полуостров, омываемый на западе Северным морем, а на востоке проливами Каттегат и Малый Бельт, ведущими в Балтийское море. Хейдабё (Heiðabœr) — Хедебю, важнейший датский торгово-ремесленный центр эпохи викингов, расположенный на Ютландии в глубине залива Шлей. Хлюрскогсхейд (Hlýrskógsheiðr) — пустошь Люрсковсхеде, лежащая к западу от Хедебю. Скотборгара (Skotborgará) — река Конгео, текущая с востока на запад и впадающая в Северное море к северу от Рибе. Расстояние от Хедебю до Скотборгара — где-то ок. 150 км, так что выражение «немного к северу от Хейдабё, на пустоши Хлюрскогсхейд у реки Скотборгара» отражает явное незнакомство автора саги с географией Южной Ютландии. Подробнее см. № 10 в Части второй.
214 Так говорят некоторые люди, что Свейн Ульвссон был в этой битве с конунгом Магнусом и что договор их тогда еще держался. — Утверждение Knýtl, что Свейн сражался на стороне Магнуса, находится в противоречии с целым рядом скандинавских источников. Так, в Ágrip 37 виновником появления в Дании несметного полчища вендов назван Свейн, который, «проиграв Магнусу битву у Хельганеса, бежит в Вендланд и приводит оттуда войско». Все три свода королевских саг сообщают, что Магнус отправляется в Данию, узнав об объявлении Свейна конунгом (Msk 5, Fask 49; MGHkr 29). А вот лаконичные сообщения анналов не столь однозначны и не позволяют судить об участии/неучастии Свейна в битвах против вендов: «Конунг Магнус Добрый сжег Йомсборг, и сражался он с виндами на пустоши Люрскогсхейд, а затем у него было три битвы со Свейном Ульвссоном» (IA: 108; ср. также: 17, 317, 469).
215 Торлейк Красавец (Þorleikr fagri) — исландский скальд середины XI в. Не известно, чтобы он сочинял о ком-нибудь, кроме Свейна. Приводимая здесь ст. 1 его «Флокка о Свейне Ульвссоне» (Gade 2009g. P. 313) выглядит весьма весомым подтверждением того мнения («так говорят некоторые люди» — см. предыдущий комм.), что Свейн участвовал вместе с Магнусом в битве против вендов, если, конечно, виса приведена в правильном месте.
216 Эрри (Erri) — остров Эрё в Балтийском море, к востоку от пролива Малый Бельт. Он будет назван ниже в главе, посвященной географии Дании (Knýtl 32), и упомянут как одна из территорий, доставшихся при разделе земель в Дании Кнуту Магнуссону (Knýtl 112). Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 7) полагает, что в данном месте саги Эрри (как место битвы) появляется по недопониманию из Снорриевого are (= á Ré, т. е. у Рюгена); см.: MGHkr 29 и приводимую там строфу Арнора Скальда Ярлов из его «Драпы о Магнусе», ст. 9 — битва у Рюгена перед побережьем Вестланда, т. е. западной Померании (до Снорри то же было в Msk 5).
217 Йоль (jol) — языческий праздник середины зимы, зимнего солнцестояния, впоследствии отождествленный с христианским Рождеством.
218 Аросс (Áróss) — Орхус, второй по величине город Дании, расположенный на востоке Ютландии, на западном берегу залива Орхус-Бугт.
219 Эта битва описана во всех трех сводах королевских саг, но только в «Саге о Магнусе Добром» по «Кругу Земному» (MGHkr 30) упоминаются, как и здесь, семь кораблей, оставленных Свейном на поле боя, и только у Снорри приводится соответствующая строфа скальда Тьодольва Арнорссона: «Магнус конунг захватил там у людей Свейна семь кораблей. Тьодольв говорит: “Семь ладей / — ликуйте / Девы в Согне! — сыну — / Идет он с победой — / Олава достались”» (КЗ 1980. С. 396).
220 Хёвн (Hǫfn), букв. «гавань» — небольшая деревушка Хёвн/Хавн, основанная в X в. на месте будущего Копенгагена (столицы Дании с 1343 г.). Получивший ее в свое владение епископ Абсалон построил в 1167 г. на острове Слотсхольмен (в центре современного Копенгагена) замок и превратил поселение в укрепленный город. В письме от 1186 г. папа Урбан III все еще именует город Хавн. А самой ранней датой существования имени «Копенгаген» считается упоминание Саксоном Грамматиком в начале XIII в. «поселения, которое зовется Купеческой гаванью» («vicus, qui Mercatorum portus nominatur»), рассматриваемое как латинский перевод древнедатского Kiopmanhafn, Køpmannæhafn (Saxo 1980–1981. P. 826, n. 437). Тем не менее на печати города 1296 года читаем еще его исходное название: «Sigillum Civitatis Hafniensis». Об истории города см.: Сванидзе 1999.
221 Фьон (Fjón) — Фюн, третий по величине остров в составе Дании, расположенный между полуостровом Ютландия и островом Зеландия. Лежит между проливами Малый Бельт на западе и Большой Бельт на востоке.
222 Арнор Скальд Ярлов (Arnórr jarlaskáld) — исландский скальд (род. ок. 1012 г.), автор хвалебных песней об оркнейских ярлах Рёгнвальде и Торфинне (откуда его прозвище), о норвежских конунгах Магнусе Добром и Харальде Суровом Правителе, о Кнуте Могучем и о некоторых знатных исландцах. Здесь приводится второй хельминг (полустрофа) ст. 14 его хвалебной песни о Магнусе Олавссоне «Хрюнхенда», сочиненной ок. 1046–1047 гг. (Whaley 2009b. P. 200–201).
223 Скани (Skáni) — современная шведская область Сконе (шведск. Skåne) на юге Скандинавского полуострова. Вместе с двумя другими областями, Халландом и Блекинге, в 1658 г. по Роскилльскому мирному договору отошла к Швеции — до этого все они принадлежали Дании.
224 Свиавельди (Svíaveldi), букв.: «Держава свиев», т. е. свеев — одно из саговых обозначений шведского государства (см. комм. 29).
225 Энунд (Ǫnundr) — шведский король Анунд-Якоб (1022–1050), сын Олава Шётконунга. Свейн Ульвссон, внук Свейна Вилобородого и Сигрид Суровой, действительно был родичем (frændi) Анунда-Якоба, внука Сигрид Суровой и Эйрика Победоносного. См. комм. 62.
226 Хельганес (Helganes) — Хельганес, мыс на востоке Дании, недалеко от Орхуса, замыкающий залив Орхус-Бугт с восточной стороны. Это, надо думать, была знаменательная битва, поскольку ее зафиксировали исландские анналы. Так, в «Королевских анналах» под 1045 г. читаем: «Харальд Сигурдарсон пришел в Свитьод. Битва у Хельганеса между конунгом Магнусом добрым и Свейном Ульвссоном» (IA 1888. Bls. 108; ср. также: Bls. 17, 58, 317). Победа Магнуса у Хельганеса описана не только в приводимой ниже строфе Арнора Скальда Ярлов. Тот же скальд описывает ее и в «Драпе о Магнусе» (ст. 12), сочиненной вскоре после смерти конунга в 1047 г., утверждая, что он слышал, будто конунг потопил много вражеских кораблей у Хельганеса (Whaley 2009c. P. 221–222). Ту же битву упоминает и Тьодольв Арнорссон в сочиненном между 1044 и 1047 гг. «Флокке о Магнусе» (ст. 17), говоря, что войска Свейна были остановлены алебардами там, где зовется у Хельганеса (Whaley 2009e. P. 84–85). Об этой битве сообщается в конце XII в. в «Обзоре саг о норвежских конунгах» (Ágrip 1995. Bls. 34.) и у Теодорика Монаха в «Истории о древностях норвежских королей». Последний пишет, что между Магнусом и Свейном было много столкновений, «из которых эти два были самыми крупными: одно у Хельганеса, другое у Орхуса» (Theodoricus 1880. S. 49–50). Описана битва и во всех трех сводах королевских саг.
227 Здесь приводится ст. 15 «Драпы о Магнусе. Хрюнхенда» Арнора Скальда Ярлов (Whaley 2009b. P. 201–202).
228 Харальд Сигурдарсон (Haraldr Sigurðarson) — норвежский король Харальд Суровый Правитель (1046–1066). Харальд был сыном Сигурда Свиньи и Асты Гудбрандсдоттир, которая до Сигурда была замужем за Харальдом Гренландцем. Их сыном был норвежский король Олав Харальдссон (1014–1028). Таким образом, Олав и Харальд были единоутробными братьями. При этом они состояли в родстве и по отцовской линии, поскольку, согласно сагам, оба были праправнуками основателя династии норвежских королей Харальда Прекрасноволосого, а между собой — четвероюродными братьями. Магнусу Доброму, сыну Олава Святого, поделившему с ним в 1046 г. Норвегию, Харальд приходился четвероюродным дядей.
229 Эллисив (Ellisif) — дочь русского князя Ярослава Мудрого Елизавета, известная только по исландским сагам, где говорится, что она «звалась Элисабет (Elisabeth); норманны называют ее Эллисив». См. о ней подробнее: Джаксон 1999.
230 Ярицлейв (Jarizleifr) — русский князь Ярослав Владимирович Мудрый, князь новгородский в 1010–1016 гг., великий князь киевский в 1016–1018, 1018/1019 — 20 февр. 1054 г. Он лучше других русских правителей известен древнескандинавским источникам (см.: Cross 1929; Рыдзевская 1940; Birnbaum 1978; Глазырина 2008). По сагам, стол верховного правителя Гардарики (Руси) находится в Хольмгарде (Новгороде). Как правило, источники так и называют его: «Ярицлейв, конунг Хольмгарда», — но более ранние источники именуют его иначе: в «Обзоре» он назван «Ярицлав, конунг Аустрвега», а в «Легендарной саге» — «конунг Гардов». Суть этих обозначений одна — «русский князь».
231 Ингигерд (Ingigerðr) — дочь шведского короля Олава Шётконунга (см. комм. 63, 70) и, вероятно, вендки Астрид, о чем говорит и Адам Бременский (II.39: «Король свеонов Олав был христианнейшим, он взял у ободритов [себе] в жены дочь [кого-то] из склавов по имени Эстред. От этого [брака] родились сын Якоб и дочь Ингигерд (Ingrad), на которой женился святой король Герцлеф из Руссии (Gerzlef de Ruzzia)» — Адам 2012. С. 349–350), и саги (ÓHLeg, 46: «Олав Свенский… был женат на женщине, которую звали Астрид, она была вендкой. Их сыном был Анунд, чье второе имя было Якоб. А их дочерью была Ингигерд, которая была обещана конунгу Олаву, но которую затем взял в жены конунг Ярицлейв на востоке в Гардах»). Жена русского князя Ярослава Владимировича Мудрого (см.: Джаксон 2012. С. 333–343).
232 О том, что Олав Сёнский был единоутробным братом Астрид, матери Свейна Ульвссона, см. в гл. 5 и 21.
233 Свейн и Харальд заключили тогда союз (gerðu félagskap sinn). — О том, что родичи через замужество (mágar), в том числе и свояки, воспринимались как потенциальные félagar «сотоварищи», объединяющие свои силы в совместных военных предприятиях, см. комм. 71.
234 Финнур Йоунссон считает, что информация об участии Халлькеля Гудбрандссона, брата Асты Гудбрандсдоттир, матери Олава Святого и Харальда Сурового Правителя, в примирении Магнуса и Харальда принадлежит устной традиции (Finnur Jónsson 1900. S. 8).
235 В 1046 г. норвежский конунг Магнус Добрый, сын Олава Святого, передал своему родичу Харальду Сигурдарсону «половину Норвежской державы со всеми налогами и поборами и со всей собственностью» (Msk 16), получив за это половину несметного богатства, накопленного Харальдом за годы странствий. О разделе Норвежской державы между Магнусом и Харальдом см.: Джаксон 2013.
236 на север — т. е. в Норвегию.
237 нордманны (Norðmenn) — норвежцы. Речь здесь идет о норвежском войске, которое находилось в Дании с конунгом Магнусом
238 Согласно Снорри Стурлусону (HSigHkr 28), почувствовав приближение смерти, Магнус «просил передать, что завещает Датскую Державу Свейну, считая, что будет справедливо, если Харальд будет править Норвегией, а Свейн — Данией» (КЗ 1980. С. 418). Возможно, источником для Снорри послужил пространный рассказ в Msk 28. А вот в Fask 54–55 находим версию событий более близкую к Knýtl — Магнус, умирая, передал все свои владения в руки своего родича Харальда, но Свейн вернулся в Данию и на тинге в Виборге потребовал королевского титула, и даны признали его конунгом над всей датской державой.
239 См.: HSigHkr 34–71.
240 Халланд (Halland) — современная шведская область с тем же названием к северу от Сконе. См. комм. 223.
241 Ниц (Niz) — Ниссан, река на юго-западе Швеции, в Халланде, впадающая в Лахольмскую бухту залива Каттегат (Ловуфьорд — дисл. Lófufjǫrðr). Здесь проходила знаменитая битва Харальда Сигурдарсона со Свейном. Это была их самая большая битва. Харальд победил, а Свейн был вынужден бежать. Подробно и со ссылками на скальдов — Стейна Хердисарсона (Gade 2009e; см. о нем комм. 271), Арнора Скальда Ярлов (Whaley 2009a. P. 264–265) и Тьодольва Арнорссона (Whaley 2009f. P. 126–128, 130–133) — описывают это сражение «Гнилая кожа» (Msk 2011 B. 1. Bls. 240–269), «Красивая кожа» (Fask 1985. Bls. 212–217) и Снорри Стурлусон в «Круге земном» (Hkr 1951. Bls. 145–156); Саксон же говорит о ней достаточно кратко (XI.4.2).
242 Еще годом позже пал конунг Харальд в Энгланде. — Дата известна с определенностью — это 1066 год, — из чего следует, что битва у реки Ниссан состоялась в 1062 г. Ту же дату называют и исландские анналы, сообщая под 1062 годом следующее: «Битва у Нитца в Халланде между конунгом Харальдом Сигурдарсоном и датским конунгом Свейном Ульвссоном» (IA 1888. Bls. 109).
243 Стейнкель, конунг свиев (Steinkel Svíakonungr) — шведский король Стенкиль (ок. 1060 — ок. 1066), основатель династии Стенкилей.
244 Здесь приводится ст. 10 «Флокка о Свейне Ульвссоне» исландского скальда Торлейка Красавца (Gade 2009g. P. 322).
245 Об этом браке говорит Снорри Стурлусон (HSigHkr 41): «Гуннхильд, вторая дочь Свейна ярла, была замужем за Свейном сыном Ульва» (КЗ 1980. С. 425). Msk и Fask об этом браке не знают. Саксон единственной женой Свена называет его родственницу — дочь шведского короля Гиду, брак с которой он очень скоро разорвал по настоянию папы римского (XI.7.2–4). Надо думать, что все эти сообщения восходят к Адаму Бременскому, который, как кажется, говорит о трех женах Свена: он утверждает в III.12, что Свен «взял в жены [свою] родственницу из Сведии», с которой вскоре развелся под воздействием папских посланий; упоминает в III.15 «королеву Гуннхильд, которая, разведясь с королем данов по причине кровного родства, жила в своих владениях за Данией»; говорит в схолии 72, что «одна из [его] наложниц, Тора, извела ядом законную королеву Гиду»; наконец, в схолии 66 пишет следующее: «другой была Гуннхильд, вдова Анунда; еще одной Гида, которую убила Тора» (Адам 2012. С. 378, 380, 385, 381). Свейн и Гуннхильд действительно состояли в «кровном родстве» — они были детьми единоутробных сестер, потому что женой ярла Свейна и матерью Гуннхильд была Хольмфрид, дочь шведского короля Эрика Победоносного и Сигрид Суровой, а Свейн Ульвссон был сыном Астрид, дочери Сигрид Суровой и Свейна Вилобородого. См. подробнее комментарий Э. Кристиансена (Saxo 1980–1981. P. 232, n. 24).
246 Законный сын Свейна по имени Свейн вообще нигде не упоминается. Саксон утверждает, что Свен не имел ни одного сына в законном браке, а его сына по имени Свен называет в перечне сыновей от наложниц (XI.7.1).
247 В саге здесь названы по имени четырнадцать сыновей, а в скальдической строфе № 31, приводимой ниже, говорится, что Харальду после смерти отца пришлось защищать землю от одиннадцати братьев. Бьярни Гуднасон справедливо отмечает, что расчет верен — ведь к тому времени старший брат Кнут, согласно саге, умер, а Торгисль не вернулся с востока из Гардарики. Четырнадцать сыновей Свейна знает и Вильгельм Мальмсберийский (Wilh. Malmesb. III). Саксон Грамматик перечисляет только одиннадцать его сыновей (XI.7.1).
248 Сага называет старшего сына Свейна, умершего по дороге в Рим, Кнутом. Точно так же, согласно схолии 72 в хронике Адама Бременского, Свен отправил в Рим своего сына, чтобы тот был посвящен там в конунги, но ребенок по дороге умер. Однако Адам называет мальчика не Кнутом, а Магнусом. Г. Тома высказала предположение, что замена имени была связана с отправкой ребенка в Рим (Thoma 1985. S. 210–212). Как это формулирует Ф.Б. Успенский, «очевидно, что наречение именем Магнус могло и в Дании выполнять функцию своеобразной “десигнации”, прижизненного провозглашения наследника» (Успенский 2001. С. 54). См. об имени «Магнус» также: Джаксон 2001а.
249 Харальд (Haraldr) — будущий датский король Харальд Точильный Камень (1076–1080). См. о нем в гл. 24–29.
250 Кнут Святой (Knútr inn helgi). Рассказ о нем занимает центральную часть «Саги о Кнютлингах», а именно гл. 26–68, 72, 77.
251 Олав (Óláfr) — см. о нем в гл. 42, 43, 64–66, 69.
252 Эйрик (Eiríkr) — см. о нем в гл. 70–81.
253 Никулас (Nikulás) — см. о нем в гл. 83–100.
254 Ингирид… Рагнхильд (Ingiríðr… Ragnhildr). — В саге названы лишь две дочери Свейна — жена норвежского короля Олава Тихого Ингрид (брак заключен в 1067 г. как часть мирного соглашения между Данией и Норвегией) и жена другого норвежца, некоего Свейна Аскельссона, который жил в Суле около Ставангера, Рагнхильд. Саксон Грамматик (XI.7.1) упоминает всего одну дочь, но другую — это Siritha (вероятно, Сигрид), жена бодричского князя Готшалка. Как полагает Э. Кристиансен, у Свена была и четвертая дочь — Helena magni Sueonis regis filia, указанная как заказчица текста (…sculpserat rogatu Helene que et Gunhild vocat[ur]…) на распятии Гунхильды — DR 413 (Uk 1) — в Национальном музее Копенгагена (Saxo 1980–1981. P. 232, n. 23).
255 Торгисль (Þorgísl Sveinsson). — Никакой иной информации об этом сыне Свейна нет. «О жизни Торгисля на Руси решительно ничего не известно, что, впрочем, не удивительно, так как здесь он мог фигурировать под другим именем, восходящим к роду его матери» (Успенский 2002. С. 54, примеч. 16).
256 Речь, соответственно, идет о 1076 г. (1047 +29=1076).
257 Я всегда соблюдал с вами, даны, старые законы (ek hefi haldit lǫg forn við yðr Dani). — Начиная с этой главы, в саге не раз будет идти речь о старых законах: касательно порядка престолонаследия, права конунга судить людей по закону, а также изменять законы, относительно раздела земель между конунгом и бондами, размера налогов в пользу конунга, прав бондов. Датские законы — задолго до того, как они были записаны, — продолжительное время существовали в устной форме. Ничего определенного о них на этом этапе сказать нельзя, а самые ранние рукописи датируются только ок. 1250 г., хотя имеется вероятность, что они основываются на изначальных записях, сделанных ок. 1200–1215 гг. Как отмечают исследователи, характерной чертой примитивных обществ, не имеющих официальных письменных законов, является то, что личная свобода ограничена правилами и процедурами, которые выполняются более строго, чем в обществах, основанных на письменном праве. В придачу к этому в устных обществах более широко распространено знание закона. Таким образом, отсутствие кодифицированного права не означает отсутствия правовых норм или знания закона (Sawyer and Sawyer 1996. P. 80–99; Sandvik, Jón Viðar Sigurðsson 2005. P. 229; Jón Viðar Sigurðsson, Pedersen, Berge 2008. P. 39). Автор саги в середине XIII в., конечно же, ориентировался на устное знание.
258 Этот обычай германцев зафиксирован еще Тацитом на рубеже I–II вв.: «Когда толпа сочтет, что пора начинать, они рассаживаются вооруженными… Если… предложения не встречают сочувствия, участники собрания шумно их отвергают; если, напротив, нравятся, — раскачивают поднятые вверх фрамеи: ведь воздать похвалу оружием, на их взгляд, — самый почетный вид одобрения» (Тацит 1969. С. 358).
259 никому не уступает в умениях (er bezt at íþróttum). — Существительное íþrótt, f со значением «достижение, искусство, мастерство» (IED 1957. P. 320) нередко используется в положительной характеристике того или иного персонажа. Вот, например, как описывает Снорри Стурлусон юного Олава Трюггвасона: «Олав был всех людей красивее и выше, сильнее и превосходил всех людей в искусствах (ok um fram alla menn at íþróttum), которыми славятся норвежцы» (ÓTHkr 8). Конунг Харальд Суровый Правитель в «Висах радости» (ст. 4), адресованных дочери Ярослава Мудрого Елизавете, похваляется тем, что имеет восемь достоинств (íþróttir kannk átta), но перечисляет семь: умение быстро скакать на лошади, плавать, скользить на лыжах, метать копье, грести, а также играть на арфе и слагать стихи (Gade 2009d. P. 39–40). Как отмечал на основании текстов королевских саг А.Я. Гуревич, от конунгов требовалась «не только знатность происхождения», «но и наличие доблестей, делавших их пригодными для роли вождя» (Гуревич 1972. С. 90). О доблестях Кнута, сына Свена, выразительно говорит Саксон Грамматик (XI.8.0). См. также ниже (гл. 26) речь на тинге «одного человека из войска бондов» о необходимых свойствах конунга вообще и применительно к Кнуту Свейнссону.
260 Нигде более (ни у Снорри, ни у Эльнота или Саксона) не говорится о том, что Свейн перед смертью предложил кандидатуру будущего конунга.
261 где он до этого пировал (þar sem hann hafði áðr veizlu haft) В этой фразе (буквальный ее перевод: «где он до этого имел вейцлу») veizla, f употреблена в своем исходном значении: «Первоначально вейцлами назывались пиры, которые задавали в своих усадьбах конунги либо население в честь конунга» (см.: Гуревич 1958).
262 Суддаторп (Suddaþorp) — Судеруп (датск. Suderup, нем. Süderup), небольшое поселение на самом севере сегодняшней Германии, километров на 20 западнее Фленсбурга.
263 Согласно «Кругу земному» (HSigHkr 28), являвшемуся непосредственным источником «Саги о Кнютлингах», в Суддаторпе умирает не Свейн, а норвежский и датский конунг Магнус Добрый, передающий перед смертью Данию Свейну, которого он считал своим ярлом: «Магнус конунг… заболел и слег в месте, называемом Судаторп… Затем он просил передать, что завещает Датскую Державу Свейну» (КЗ 1980. С. 418). О месте смерти Свейна в «Круге земном» сведений нет. Однако Эльнот в «Житии Святого Кнута» обозначает место смерти Свена как «Suddethorp (id est: Villa cenosa)» (Ailnoth 1908–1912. P. 89). Также и Саксон Грамматик указывает на Суддаторп на Ютландии (Suddathorp) как на то место, где король Свен слег в лихорадке и умер (XI.9.1). Похоже, здесь прав автор «Саги о Кнютлингах», скорее всего, доверившийся дошедшей до него устной традиции (возможно, датской), но не Снорри Стурлусон.
264 Хрингстадир (Hringstaðir) — Рингстед, город в самом центре острова Зеландия. В средние века был местом ландстинга на острове. Утверждение саги, что Свейн был похоронен в Рингстеде, вне сомнения, ошибочно: CR X сообщает, что тело «славного короля Дании Свена Магнуса» «было с почестями погребено в Роскилле, как он сам повелел, будучи жив» (РХ 2003. С. 331). Саксон Грамматик рассказывает, как Свен просил людей, что были вокруг него, чтобы его похоронили в Роскилле, и даже, не будучи уверен в их обещании, заставил их принести клятву. «Ведь почитание, которое издревле оказывали этому месту короли, было таково, что оно предоставляло живым престол, а почившим — погребение,» — пишет Саксон (XI.9.1 — пер. А.В. Подосинова). И действительно, саркофаг Свена Эстридсена находится в королевской усыпальнице в соборе в Роскилле.
265 Из сочинений Кальва Манасона, названного в «Перечне скальдов» скальдом конунга Кнута Святого и упомянутого в исландской «Книге о занятии земли» в том месте, где перечисляется его род (Landn 1968. Bls. 227), ничего не сохранилось. Судя по двум ссылкам на него в этой саге (здесь и в следующей главе), он был автором «Драпы о Кнуте».
266 с юга, с Йотланда, на север, в Хрингстадир (sunnan af Jótlandi ok norðr til Hringstaða). — Тело конунга перевозят с Ютландии на Зеландию, а по словам саги, с юга на север. Можно было бы попытаться дать «рациональное» объяснение использованию терминов стран света: хотя Судеруп и Рингстед лежат почти на одной широте, их соотношение могло обозначаться по направлению начального движения: тело конунга несли по суше, и потому из Судерупа нужно было до первой переправы на Фюн двигаться по Ютландии на север. Однако, как мне представляется, это словоупотребление надо рассматривать в числе случаев так называемой «смещенной ориентации», которая в пределах Дании имеет весьма специфический характер (см. комм. 354). В таком случае использование пространственных ориентиров связано с тем, что в пределах Дании всё пространство повернуто так, словно некий квадратик извлекли, как в пазле, из географической карты и развернули на 90o против часовой стрелки, так что западная часть Дании, Ютландия, стала ее южной частью, а более восточные острова стали северными (см. также: Джаксон 2016 и № 10 в Части второй).
267 в третьи календы мая (þriðja kal. Maii) — т. е. 29 апреля 1076 г. Вновь в саге использована датировка, основанная на древнеримском календаре, и вновь Финнур Йоунссон указывает на ошибку (см. комм. 187): ведь Свейн умер 28 апреля. Он полагает, что, вероятно, здесь имеет место описка: iii написано вместо iu (Finnur Jónsson 1900. S. 11).
268 он пробыл двадцать девять лет конунгом Данмёрка после смерти конунга Магнуса. — Отсюда получается, что Свейн умер в 1076 г. (1047 + 29), что совпадает, как отмечает Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 11), с английскими источниками. См., например, ASC E s. a. 1076: «В этом году скончался Свен, король Дании; и Харальд, его сын, унаследовал его королевство».
269 Конунг Свейн умер через десять лет после гибели двух Харальдов в Энгланде. — Заимствовано из MberfHkr 5: «Конунг Свейн сын Ульва умер от болезни через десять лет после гибели обоих Харальдов» (КЗ 1980. С. 466). Этот способ счета вновь дает в результате 1076 г. (1066 + 10).
270 со смерти Кнута Старого сорок лет. — Третий способ обозначить год смерти конунга Свейна оказывается на первый взгляд ошибочным. Поскольку Кнут Могучий или Старый умер в 1035 г., в результате получается 1075 г. (1035 + 40). Однако Финнур Йоунссон полагает, что дело тут в скандинавском «счете зимами», согласно которому не будет неверным сказать, что Свейн умер через 40 зим после Кнута, умершего в 1035 г.
271 Стейн Хердисарсон (Steinn Herdísarson), исландский скальд XI в., правнук скальда Эйнара Звон Весов и родич скальда Стува Слепого. В битве у реки Ниссан, воспетой им в «Висах о Нице» («Nizarvísur»), он находился на корабле своего родича Ульва Оспакссона, дружинника Харальда Сурового Правителя, чьим скальдом Стейн был. Здесь приводятся ст. 6 и 7 (Gade 2009e. P. 364–366).
272 Асбьёрн Ярл Островных Данов (Ásbjǫrn Eydanajarl). — Вероятно, ярл Асбьёрн был братом по отцу Свейна Ульвссона. Адам Бременский говорит о том, как англы, отложившись от королевства данов, изгнали двух братьев Свейна, которые были герцогами в Англии, — Bern и Osbern (III.14), но при этом в II.54 не называет Асбьёрна (как Свейна и Бьёрна) при перечислении сыновей ярла Ульва и сестры Кнута. Согласно Knýtl 46 (см. ниже), он был родом из Вендильскаги (см. комм. 292). Прозвище, которым Асбьёрна наделяет автор «Саги о Кнютлингах», указывает, вероятно, на то, что он управлял Зеландией, Фюном и южнодатскими островами. См. упоминание ярла Осберна, брата короля Свейна, пришедшего вместе с сыновьями Свейна на трехстах кораблях в Англию, в ASC E s. a. 1169.
273 Вебьяргатинг (Vébjargaþing) — тинг в Виборге (см. комм. 289), народное собрание в районе Виборга (на Ютландии), где, согласно целому ряду средневековых источников, датчане избирали своих королей. См. Knýtl 28: «там они всегда избирали конунгов»; ср. MGHkr 21: «Затем конунг Магнус велел созвать Вебьяргатинг. Там даны избирали своих конунгов в древности, избирают и теперь». Никакие другие ландстинги на территории Дании в сагах не упоминаются. Однако Свен Аггесен утверждает следующее: «это было древним обычаем наших предков, что, когда королей выбирали на трон, все датчане вместе собирались в Hysøre, чтобы избрание короля освящалось уже самим согласием всех людей» (Sven 1917–18. P. 124). Впрочем, Свен называет еще ряд ландстингов. Больше, чем один тинг, на котором избирались короли, называет и Саксон Грамматик, не выделяя того из них, который можно считать главным. Исследователи полагают, что тинг в Виборге традиционно превосходил по значимости другие тинги (см.: Sawyer & Sawyer 1996: 89; Saxo 1980–1981. P. 239, n. 39). Видимо, не без основания так его оценивал и Эльнот (Ailnoth 1908–1912. P. 111).
274 Йоты (Jótarnir) — жители Йотланда.
275 Бьёрн, конунгов брат (Bjǫrn konungs bróðir). — Если автор саги имеет в виду Бьёрна, брата Свейна, то он ошибается, поскольку тот был убит более четверти века назад (см.: ASC C D s. a. 1049). Вероятно, автор путает его с Бьёрном, сыном Свейна (см. гл. 23), которого в его время тоже можно было назвать "конунговым братом".
276 Та же история, рассказанная Саксоном Грамматиком (XI.10.1–6), выглядит несколько иначе, чем саговая: люди разделились во мнениях относительно того, кого из братьев избрать конунгом. Кнут и Харальд выступали перед своими сторонниками, и большинство соблазнилось пагубными обещаниями Харальда и предпочло его храброму и энергичному Кнуту. Последний покинул страну, но его догнали посланцы брата и передали ему просьбу вернуться и обещание, что Харальд разделит с ним власть. Однако Кнут предпочел изгнание этим обещаниям. Веком раньше Саксона сходную версию предложил Эльнот в «Житии Святого Кнута»: как следует из его рассказа, Харальд был избран потому, что обещал им мирное правление. С. Хопе не сомневается, что Харальд был выбран, потому что его считали более мирным из двух претендентов, однако он не доверяет утверждению Эльнота, будто Кнут решил отойти в сторону ради стабильности королевства. Его сомнения основываются на письме, направленном папой Григорием VII (1073–1085) норвежскому королю Олаву III Тихому (1067–1093) в 1078 г. (DD 1963. Nr. 18), в котором говорится, что папа проинформирован о попытках Кнута привлечь норвежского короля на свою сторону и что он настаивает на том, чтобы Олав отказался от любых действий, которые могли бы дестабилизировать христианское королевство в Дании (Hope 2017. P. 175).
277 Клятвы соблюдать договор обычно приносили обе стороны. Относительно клятвы верности С. Багге приходит на основании анализа сагового материала к следующим выводам: «Редкое использование клятв, таким образом, подтверждает, как кажется, предположение, что произнесение клятвы означало принятие на себя очень большой ответственности. Но именно по причине этого уважения к клятвам было очень трудно требовать их от других людей. С некоторыми допущениями мы можем поэтому заключить, что уважение к клятвам — это ближайшая параллель к европейскому кодексу чести. Следует, насколько возможно, избегать клятв, но, как только клятва произнесена, трудно избежать позора, если не сдержать ее» (Bagge 1991. P. 168).
278 Даны называли его Харальд Точильный Камень (Danir kǫlluðu hann Harald hein). — Ср. у Свена Аггесена (гл. X): «И вот, когда король Свен умер, его сын Харальд, которого они прозвали Точильный Камень за его любезную мягкость, был посажен на трон». О символическом значении его прозвища см.: Mitchell 1985. Любопытно приписываемое Кнуту, брату Харальда, обещание отплатить людям за то, что они прозвали Харальда «Точильный Камень и сделали это в насмешку над ним», тем, что сам он отныне будет «поистине твердым точильным камнем» (гл. 28). Источники более ранние, чем «Деяния данов» Саксона Грамматика и «Сага о Кнютлингах», указывают на совсем иной характер правления Харальда: он вовсе не был слабым и зависимым от местной аристократии. Этот сдвиг в изображении короля, как указывает П. Гаццоли со ссылкой на Л. Вейбюлля (Weibull 1928b. S. 97–105), связан с изменившимся в XIII в., после гражданских войн, взглядом на прошлое (Gazzoli 2010. P. 126, n. 8).
279 Кнут Свейнссон (Knútr inn helgi Sveinsson) — датский король Кнут IV Святой (1080–1087). Дата его гибели обсуждается в комм. 369.
280 Из саги следует, что бондам известен закон («старый закон»), по которому лес в Халланде — это «конунгов лес», т. е. собственность короля. В этой связи обратим внимание на утверждение в CR X, что Харальд, сын Свена, «приказал передать в общее пользование леса, которые присвоили себе одни только знатные люди». Источники явно противоречат один другому, потому что в случае исполнения приказа Свена пришедший к власти после него Кнут должен был бы не апеллировать к закону, а вводить новый. Кстати, хроника говорит о введении им подушной подати: «Он издал новый, неслыханный закон, которым принудил народ платить налог, именуемый у нас “nefgjald”» (РХ 2003. С. 332). П. Гаццоли рассматривает этот эпизод как предназначенный для того, чтобы продемонстрировать мудрость короля, что соответствует духу лежащей в основе «Саги о Кнютлингах» саги о Кнуте Святом, входящей в число тех ранних исландских биографий святых-королей, для которых не важна историческая правда (Gazzoli 2013. P. 70).
281 Конунг, апеллируя к «старым законам», утверждает, что все неподеленные земли — пастбища, леса, луга, пустоши, места рыбной ловли — принадлежат ему. Пользование этими землями в средневековой Скандинавии имело большое значение для крестьянского хозяйства. На материале норвежских судебников (которые исходно были «компиляцией записей сохраненных лагманами правовых обычаев, возникшей в первой половине или середине XII в.») А.Я. Гуревич демонстрирует, что, с одной стороны, судебники утверждают право для всех на пользование «альменнингом» (общинными владениями, включавшими «горные пастбища, леса и воды, в том числе фьорды и море»): «Каждый имеет такие права на общие владения, какими он пользовался раньше». Но, с другой стороны, в них «последовательно проводится положение, согласно которому собственником альменнинга является король» (Гуревич 1977. С. 17, 110–111).
282 Эйрарсунд (Eyrarsund) — Эресунн, пролив между о. Зеландия и южной оконечностью Скандинавского полуострова.
283 Куры (Kúrir) — курши, западнобалтское племя. Область их расселения определяется как территория «на восточном побережье Балтийского моря, примерно до р. Вента на востоке, не достигая Рижского залива на севере и низовьев Немана на юге» (Финно-угры и балты 1987. С. 404). Русский летописец называет это племя именем корсь (ПВЛ 1996. С. 8, 10).
284 Для исландских авторов XIII в. Austrvegr — это области к востоку от Дании и далее вплоть до Финнланда, а именно земли прибалтийских славян, куршей, эстов и карело-финские земли (см.: Джаксон 2012. С. 637–638).
285 Он велел убивать всякого… или иностранец. — Эти слова саги явно перекликаются с утверждением в преамбуле к «Ютским законам» (1241 г.) о том, что «в обязанности короля и вождя страны входит надзор за судебными решениями, отправление правосудия и защита тех, кто подвергается насилию, таких как вдовы и беззащитные, дети, паломники и иностранцы… ибо он наказывает и убивает нечестивых, он слуга Божий и хранитель земли» (Jydske Lov 1991).
286 Конунг Кнут взял в жены Эдлу, дочь герцога Балдвина из Флемингьяланда. — Сага здесь ошибается, в отличие, скажем, от Саксона (XI.11.2). Эдла (Адела, ок. 1064–1115 гг.) была дочерью не Балдвина (Бодуэна V, графа Фландрии в 1035–1067), а его сына, графа Родберта I и Гертруды Саксонской, женившись на которой в 1063 г. Родберт получил в управление Фрисландию (Фризию), а после смерти в 1070 г. своего брата, Бодуэна VI, стал графом Фландрии (1071–1093). Женой Кнута Эдла (Адела) стала в 1080 г.
287 конунгу для лединга (konungi til útboðs). — Несмотря на то, что в тексте саги использовано слово útboð, n «призыв, набор, мобилизация», а не leiðangr, m «лединг», я все же (следуя за издателями и переводчиками саги) перевела его как «лединг». На синонимичность (в глазах автора саги) этих двух терминов указывает их использование ниже, в гл. 42, где говорится о том, как конунг, опаздывая на назначенное им своему войску место сбора, отправил людей «ok lét skynja útboðit ok biðr leiðangrsfólkit bíða sín» («и велел проинспектировать лединг, и просит людей из лединга подождать его»). В саге в целом используется в основном leiðangr — в гл. 11, 41–43, 110–111, 116, 119–124, 126–129, а útboð — четыре раза здесь, в географическом описании Дании, и единожды в гл. 42 — в только что приведенном примере. Согласно Саксону Грамматику, ок. 1070 г. король Вальдемар I и архиепископ Абсалон организовали систему береговой охраны, которую некоторые исследователи склонны рассматривать как лединг. Впервые лединг фигурирует в дарственной грамоте короля Кнута Святого Лундскому собору (1085 г.). Однако вплоть до записи в XIII в. датских областных законов достаточных сведений о том, когда возник институт лединга и как эта система функционировала, в источниках нет (Skovgaard-Petersen 2003b. P. 359–361). Восемь перечисленных в этом тексте регионов (епископий) поставляют в королевский лединг 810 кораблей (или 972, если счет ведется «большими сотнями»), и если принять, что на каждом корабле было в среднем 40 человек, то получается войско размером от 30 до 40 тысяч человек (Knýtl 1982. Bls. 151, nmáls 1).
288 Рипар (Rípar) — Рибе, город на юго-западе Дании, на берегу Северного моря, старейший из сохранившихся в стране городов; административный центр провинции Рибе.
289 Вебьёрг (Vébjǫrg) — Виборг, один из старейших городов Дании, расположен в центре северной части Центральной Ютландии.
290 Перешеек Харальда (Haraldseið) знает также GHS 37: «внутри фьорда на запад к морю лежит перешеек Харальда, ибо здесь конунг Харальд Сигурдарсон велел перетащить свои корабли, когда спасался от конунга Свейна» (Göngu-Hrólfs saga 1954. Bls. 277).
291 как говорится в саге о конунге Харальде (sem sagt er í sǫgu Haralds konungs) — ссылка на HSigHkr 58. И хотя бегство Харальда от Свейна из Лимфьорда описывается также в Msk и Fask, — это совсем другая история: там Харальд выбрасывает за борт (с целью затормозить преследование) всё награбленное им в этом плавании добро, но отнюдь не перетаскивает свои корабли через узкий перешеек.
292 Вендильскаги/Вандильскаги (Vendilskagi/Vandilskagi) — Венсюссель, северо-восточная часть Северо-Ютландского острова. См. также Вендиль (Vendill) в гл. 95. Финнур Йоунссон справедливо, на мой взгляд, рассматривает их как имена, обозначающие один географический объект.
293 Йёрунг (Jǫrungr) — Йёрринг, самый крупный город Северо-Ютландского острова.
294 Йотландссида (Jótlandssíða) — западное побережье Центральной Ютландии, от Венсюсселя до Рибе.
295 Медальфарасунд (Meðalfarasund) — пролив Малый Бельт между островами Фюн и Эрё на востоке и островом Альс и полуостровом Ютландия на западе.
296 Одинсей (Óðinsey «остров Одина») и Одинсве (Óðinsvé «святилище Одина») — Оденсе, главный город острова Фюн (см. комм. 359).
297 Бельтиссунд (Beltissund) — пролив Большой Бельт между островами Лолланн и Зеландия на востоке и островами Лангеланн и Фюн на западе.
298 Ройскелда (Róiskelda) — Роскилле, город в Дании, резиденция датских королей на Зеландии с начала XI до начала XIV в.
299 Лунд (Lundr) — Лунд, главный город области Сконе, с 1104 г. — центр архиепископии, распространившей свою власть на всю Скандинавию.
300 Самсей (Sámsey) — остров Самсё в южной части пролива Каттегат, между полуостровом Ютландия и островом Зеландия.
301 Хлесей (Hlésey) — остров Лесё, крупнейший остров в проливе Каттегат.
302 Алсей (Alsey) — остров Альс в юго-западной части Балтийского моря, к юго-востоку от полуострова Ютландия.
303 Лаланд (Láland) — остров Лолланн, четвертый по величине остров Дании, расположен в Балтийском море.
304 Эрри (Erri) — остров Эрё в Балтийском море, к востоку от пролива Малый Бельт.
305 Торслунд (Þórslundr) — остров Тосинге к югу от острова Фюн.
306 Лангаланд (Langaland) — остров Лангеланн, расположенный в Балтийском море между островами Фюн и Лолланн, между проливом Большой Бельт и Кильской Бухтой.
307 Мён (Mǫn) — остров Мён, лежащий в Балтийском море в непосредственной близости от юго-восточной оконечности острова Зеландия.
308 Фальстр (Falstr) — Фальстер, остров в Балтийском море к югу от острова Зеландия.
309 Боргундархольм (Borgundarhólmr) — датский остров Борнхольм в юго-западной части Балтийского моря.
310 Подобная система государственного управления сложилась в Дании много раньше описываемого сагой времени: в течение IX и первой половины X в. сформировалась своеобразная сеть «королевских» усадеб, разбросанных по стране. Конунг, не имея постоянной резиденции, переезжал из одной усадьбы в другую, а для исполнения функций верховной власти на время отсутствия назначал своего представителя, называвшегося в латиноязычных источниках praefectus или comes (см.: История Дании 1996. С. 66).
311 По мнению Р. Мальмрос, в этом территориальном делении Дании отражается состояние, достигнутое в 1134–1146 гг. при Эрике Незабвенном и Эрике Ягненке (Malmros 1988. S. 20–21). И. Сковгорд-Петерсен видит в этой картине время правления короля Свена Эстридсена (1047–1076), разделившего страну на восемь диоцезов, центры которых (за одним исключением) находились в городах: в дополнение к старым епископским резиденциям в Шлезвиге, Рибе, Орхусе и Оденсе не позднее 1000 г. были построены соборы в Роскилле и Лунде, а самое позднее к 1060 г. свои епископские кафедры получили Виборг и область Вендсюссель на севере Ютландии (Skovgaard-Petersen 2003a. P. 178–179). Сравнивая текст Knýtl 32 с очень близким к нему, но более кратким, сохранившимся в GHS 37, я высказала предположение, что у географического описания в 32-й главе Knýtl было два письменных источника (один из которых использован также в 37-й главе GHS), — географическое описание Дании (с разделением ее на четыре основные части, с главными центрами, с островами и проливами, с географической соотнесенностью всех географических объектов) и перечень восьми диоцезов (с указанием епархиальных резиденций, количества церквей в них и числа поставляемых ими в королевский лединг кораблей) (см. мою статью: Джаксон 2009а и № 9 в Части второй).
312 Главы 33–40 включают «Прядь о Кровавом Эгиле», которая в качестве отдельной пряди в саге не выделена, а представляет собой часть повествования о Кнуте Свейнссоне. Эта прядь есть также в «Книге с Плоского острова», где она, напротив, дается в качестве отдельного повествования среди других подобных в приложении к «Саге о Магнусе Добром и Харальде Суровом Правителе» (см. ее перевод в: Гуревич 2016. С. 460–466; комментарии: Там же. С. 900–901). См. о ней: Джаксон 2014.
313 Рагнарсстадир (Ragnarsstaðir) — «Двор Рагнара». Финнур Йоунссон отмечает, что имя Ragnarsstaðir неизвестно, но вполне прозрачно и образовано, как и другие названия на ‑staðir (Finnur Jónsson 1919. S. 76).
314 Рагнарссьор (Ragnarssjór) — «Озеро Рагнара». Бьярни Гуднасон подчеркивает, что нигде в сагах нет больше упоминаний ни двора отца Эгиля (Рагнарсстадир), ни озера, названного его именем (Рагнарссьор) (Knýtl 1982. Bls. 153, nmáls 1).
315 Надо отметить, что датское историописание от Эльнота до Саксона Грамматика, равно как и саговая традиция, не знают Эгиля Рагнарссона.
316 Здесь в пряди по «Книге с Плоского Острова» следует вставка из концовки гл. 32 «Саги о Кнютлингах» с описанием острова Борнхольм.
317 Были тотчас отправлены посланцы к конунгу Кнуту. — В «Книге с Плоского Острова» далее следует уточнение «er þá var konungr yfir Danmǫrk» («который был тогда конунгом над Данмёрком»), естественно, отсутствующее в саге.
318 шнека (snekkja) — быстроходный боевой корабль, прозванный так за быстрое «змееподобное» движение по воде, разновидность так называемых «длинных кораблей» (langskip) или дракаров (dreki), боевых кораблей с головой дракона на носу (см.: IED 1957. P. 574, 373, 104).
319 Здесь и во многих других местах саги мы встречаем характерный германский счет «ночами», отмеченный еще Тацитом: «Счет времени они ведут не на дни, как мы, а на ночи. Таким обозначением сроков они пользуются, принимая постановления и вступая в договоры друг с другом; им представляется, будто ночь приводит за собой день» (Тацит 1969. С. 358). Указание на счет «ночами» находим в древнеисландском своде законов «Серый Гусь», в главе, посвященной календарю (Grágás, k. 19). Исследователи видят в этом отчетливые следы лунарного календаря и лунарной мифологии (см.: Подосинов 1999. С. 350–351; ср.: Hastrup 1985. P. 30).
320 Удача в «Пряди о Кровавом Эгиле» упоминается трижды. Выше в тексте, при первой встрече с Эгилем, конунг говорит ему: «ты не слишком удачлив» («eigi ertu með ǫllu gæfumannligr»). Позднее конунг подтвердит свое первое впечатление следующим образом: «Теперь я уверен, что сбудется то, что я сказал тебе в тот первый раз, когда тебя увидел: ты не станешь удачливым во всем человеком». В описанной здесь ситуации Эгиль, приглашая конунга на пир, выражает надежду, что это принесет ему удачу. Удача воспринималась древними скандинавами как некое свойство, присущее либо отдельному человеку, либо его роду в целом. Удачи можно было лишиться, а можно было ее приобрести. Человеку, «“лишенному удачи” нелегко было найти поддержку, он был часто обречен на гибель, а то и на еще большее зло — бесчестье» (Гуревич 2004. С. 216). Вожди, конунги были, так сказать, по определению наделены удачей, и дружба с конунгом могла привести к приобщению к его удаче (см. подробнее: Гуревич 1972. С. 52–62).
321 Дары нередко упоминаются в исландских сагах. Отражая повседневную реальность, мотив дарения входит в число устойчивых мотивов устной традиции Скандинавии и фиксируется уже в ранних памятниках письменности. Подарки дарились по самым разным поводам: в знак благодарности, в знак дружбы и расположения, как способ установить дружеские отношения, в качестве ответного дара, при встрече и при расставании, и проч. Семантика прощального дара в данном случае такова: Эгилю необходимо получить прощение и благорасположение конунга, но исключительно для того, чтобы сохранить за собой управление королевскими усадьбами на Борнхольме. Дружеского жеста в этом дарении, судя по контексту, нет. Как будет ясно из дальнейшего рассказа, Эгиль и не стремится к сближению с конунгом и к искуплению своего греха. Прощальный дар здесь служит лишь отсрочкой приближения развязки.
322 Ты плохо поступаешь, пускаясь в викингские походы; это обычай язычников. — В этой фразе автор XIII века, устами конунга Кнута, отождествляет викингов и язычников, а также высказывает осуждение подобного образа жизни.
323 Здесь veizla употреблена не в значении пира (см. выше комм. 261), а в значении королевского пожалования (см.: Гуревич 1958).
324 Олав Тихий (Óláfr kyrri) — норвежский король Олав III (1066–1093), сын Харальда Сурового Правителя и Торы Торбергсдоттир.
325 Эйстланд (Eistland) — «Земля эйстов», древнескандинавское обозначение области в Восточной Прибалтике, вероятно, совпадающей с современной Эстонией.
326 Сыновья Торгунны (Þorgunnusynir) — представители известного датского рода. Как говорит Снорри Стурлусон об их деде Вагне Акасоне, «он стал знаменит, и от него произошло много знатных мужей» (КЗ 1980. С. 125). См. их родословную в: Knýtl 1982. Bls. 339. Их потомками были архиепископы Ассер (см. комм. 429) и его племянник Эскиль (см. комм. 540), а также датский хронист Свен Аггесен.
327 Были в поездке … которые не названы. — Насколько можно понять эти слова, в распоряжении автора саги имелся какой-то источник, повествующий о поездке Кнута.
328 В пряди по «Книге с Плоского Острова» этот весьма нетипичный для сагового повествования комментарий относительно намерений конунга опущен.
329 Ехали они, пока не добрались… — Для описания путешествия, о котором либо нет сведений, либо сведения не представляют сюжетного интереса, нередко применяется своеобразная «путевая формула» — стереотипное выражение «они отправились… и не останавливались, пока не приехали…» (þeir fóru/riðu/sneru … ok léttu eigi fyrr en þeir kómu… — IED 1957. P. 385), в котором описание, собственно говоря, элиминировано (см.: Джаксон 2010б. С. 50–54).
330 «Прядь о Кровавом Эгиле», вне сомнения, работает на создание образа конунга Кнута, чье правление отличала, так сказать, суровая справедливость. В этом рассказе проявляются все те черты этого конунга, о которых говорилось в разных местах саги: в предсмертной просьбе его отца избрать конунгом именно Кнута, в той характеристике Кнута, которую дает на тинге один бонд, в авторских ремарках, в отдельных поступках самого конунга. Здесь всё это дано в концентрированном виде: конунг сурово, но справедливо наводит порядок в своей стране, и при этом христианское поведение и закон для него неразделимы. Викинг-язычник в молодые годы и святой в будущем, именно в этой пряди он предстает ревностным христианином, желающим не быть связанным древними законами и обычаями, но утверждающим новые христианские законы своей страны.
331 Кнут Свейнссон называет Олава Харальдссона «свояком» (mágr) потому, что уже их отцы, Свейн Ульвссон и Харальд Сигурдарсон, в результате женитьбы Харальда на Елизавете Ярославне оказались свойственниками, т. к. мать Елизаветы, Ингигерд, и Свейн Ульвссон были внуками Сигрид Суровой (см. гл. 22).
332 …у Вас есть много поводов для мести англичанам (þér eiguð mikilla harma at reka við þá Englismenn). — Вне сомнения, имеется в виду то, что отец Олава Тихого, Харальд Суровый Правитель, был убит при Стэмфорд Бридже 25 сентября 1066 г. в битве против англо-саксонского войска под предводительством Харальда Годвинсона.
333 Автор саги, конечно же, не располагал информацией о конкретных прощальных дарениях, но, сообщая об этом, он мог быть уверен если не в правдивости, то в правдоподобии своего рассказа. К тому же он смог лишний раз подчеркнуть, что его герои расстались потенциальными союзниками.
334 «Англо-Саксонская хроника» датирует поход Кнута на Англию 1085 годом: «В этом году люди сообщили и заявили, что это точно, что Кнут, король Дании, сын короля Свейна, собрался прийти сюда (т. е. в Англию. — Т. Д.), намереваясь покорить эту страну при поддержке графа Роберта Фландрского, потому что Кнут был женат на дочери Роберта» (ASC E s. a. 1085).
335 Свен Аггесен (гл. 11) сообщает, что Кнут Святой, пустившись (без норвежской поддержки) на завоевание Англии, «отправился к Хумлуму, который в те дни был заливом, соединяющимся с морем; там он велел собраться войску» (Sven 1917–18. P. 127). Как уточняет переводчик этого текста Э. Кристиансен, Хумлум (Humlum) на современной карте Дании — это небольшое поселение к югу от Оддесунна, примерно в 24 км «от западного выхода из Лимфьорда, тогда открытого». Саксон Грамматик (XI.13.5) сообщает, что, собирая флот, Кнут приплыл в Лимфьорд, «из которого узкий канал ведет к морю, некогда судоходный, но сейчас перекрытый наступающими песчаными отмелями».
336 Одним из поводов к мятежу бондов против Кнута, согласно саге, послужило то, что конунг не явился вовремя в назначенное место сбора ополчения в Лимфьорде, а задержало его известие о том, что венды собрали войско и собираются отомстить за то зло, которое им причинил Кровавый Эгиль. Таким способом автор саги словно бы лишний раз подтверждает необходимость предшествующего рассказа об Эгиле. По меткой формулировке Бьярни Эйнарссона, «если этот эпизод и выглядит необходимой составляющей истории о конунге Кнуте, то это потому, что так его подал автор саги» (Bjarni Einarsson 1986. P. 43). Однако датские источники, с частью из которых был знаком автор «Саги о Кнютлингах», успешно объясняют все эти события без участия Кровавого Эгиля (см.: Bjarni Einarsson 1986. P. 42–43; Phelpstead 2007. P. 164–168). Так, Свен Аггесен (гл. 11) причиной задержки называет мятеж в Шлезвиге, на усмирение которого внезапно отправился Кнут, а Саксон Грамматик (XI.13.5) и совсем не видит вины Кнута — он объясняет всё случившееся тем, что войску пришлось ждать брата Кнута Олава, который сознательно задерживался, чтобы сорвать этот поход. Внезапная опасность на южной границе Дании, которая заставила Кнута остаться в Шлезвиге, конечно же, не была связана с походом в Англию — это была угроза со стороны Германии: Кнут примкнул к папской партии, противостоявшей императору Генриху IV; но летом 1085 г. Генрих вел успешные боевые действия на севере Германии, так что антикороль Герман Зальмский бежал в Данию, в результате чего Кнуту угрожала война с императором (см.: Jørgensen 1874–1878. S. 785–787; Hoffmann 1974. S. 555–567).
337 Конунг Кнут … Карл. — Весьма нетипичный для саг повтор генеалогической информации (причем ошибочной), которая приводилась выше — в гл. 29. Об Эдле (Аделе) см. комм. 286. Карл, сын Аделы и Кнута, — граф Фландрии (1117–1129).
338 даст на это разрешение — букв.: «пришлет слово об этом» (nema hann sendi orð til).
339 Обвинения Олава Кнутом выглядят в саге необоснованными (разве что объясняющимися его интуицией), и такое же впечатление они производят на большинство людей в войске. В изложении Эльнота (гл. 13) пленение Олава тоже никак не мотивировано (Ailnoth 1908–1912. P. 100). Саксон Грамматик (XI.13.3–6), напротив, приписывает Олаву тайное соперничество с братом и коварные замыслы. По Саксону, Кнут заключает Олава под стражу в Шлезвиге, где тот находится, задерживая отплытие собравшегося в Лимфьорде лединга (отсюда, вероятно, мятеж в Шлезвиге, о котором пишет Свен Аггесен, — см. комм. 336).
340 поручение конунга Кнута и соответствующие верительные знаки (orðsending Knúts konungs ok jartegnir þær, er fylgðu). — Лишь раз в «Саге о Кнютлингах» jartegnir (мн. ч. от jartegn, n.) употребляется в значении «верительных знаков», сопровождающих устное послание (orðsending) и подтверждающих его достоверность (см. об этой практике в Скандинавии подробнее: Джаксон 2019в). Об употреблении этого слова в другом значении см. комм. 387.
341 и предложили ему самому решить дело (ok festu honum sjálfdœmi). — Здесь в тексте использован юридический термин sjálf-dæmi, n, использовавшийся для обозначения тех случаев, когда виновная сторона передавала право суда (без действительного обращения в суд) противной стороне (IED 1957. P. 534).
342 Свен Аггесен (гл. 11) называет размер наложенных Кнутом штрафов: 40 марок серебра с кормчего и по 3 марки с каждого гребца. Э. Кристиансен (Sven 1992. P. 128–129, n. 130) указывает, что это — нормы, существовавшие во времена Свена (40 марок — за серьезные прегрешения, 3 марки — стандартная оплата гребцов в XIII в.), и полагает, что Свен мог сам придумать эту историю, хотя у него это заимствует Саксон Грамматик (XI.14.2).
343 херад (herað) — основная административно-территориальная единица Дании. Херады возникли для обеспечения потребностей королевской власти в организации войска: каждый херад поставлял в лединг оснащенный корабль, снабженный гребцами и провиантом (Skovgaard-Petersen 1977. S. 194–196; ср. ниже гл. 123: «созвали лединг, по одному кораблю от каждого херада»). К XI в. херады являлись административными округами со своими тингами (История Дании 1996. С. 69).
344 … ярл Эйрик, его брат, и Бенедикт, конунгов брат. — Нередко применяемое именно к Бенедикту определение «конунгов брат» (konungs bróðir) выглядит скорее прозвищем, а не определением степени родства, хотя Кнут и Бенедикт действительно были братьями.
345 Согласно саге (см. гл. 59), братья Пальмар (Pálmarr) и Блаккмар (Blakkmarr) будут убиты вместе с конунгом Кнутом. Бьярни Гуднасон (Knýtl 1982. Bls. 172, nmáls 1) указывает, что два имени, Palni и Blaca, в «Tabula Othiniensis», вероятно, относятся именно к ним. «Tabula» — это медная табличка с перечислением имен Кнута, его брата Бенедикта и еще семнадцати погибших с ними вместе их соратников. Она была помещена в каменный саркофаг при перемещении в него тела святого Кнута в 1095 г. (см. в гл. 74: «папа тогда разрешил ему [Эйрику. — Т. Д.] извлечь из земли останки конунга Кнута») и, скорее всего, тогда же и была написана, а затем, при его канонизации в 1101 г., была положена в раку с его телом; восстановлена в 1582 г., но вскоре утеряна (издана О. Вормом в 1626 и 1643 гг. и М.К. Герцем: VSD 1908–1912. P. 60–62).
346 Хьяррандасюсла (Hjarrandasýsla) — административная единица на Северо-Ютландском острове, с центром в Йёрринге (см. о нем комм. 293).
347 Асбьярнарбудир и Эйвиндарбудир (Ásbjarnarbúðir ok Eyvindarbúðir) — букв.: «Землянка Асбьёрна» и «Землянка Эйвинда».
348 gjǫld, мн.ч. от gjald, n — налоги, обложения, подати, платежи, дань.
349 Пятнадцать глав саги (гл. 46–60) рисуют очень подробно, как начиналось формирование войска бондов, как войско разрасталось, как и куда оно двигалось, какими были настроения в этом огромном войске, как восставшие бонды напали на конунга Кнута и убили его. Анализ этого рассказа с точки зрения хорошо изученной к настоящему времени психологии толпы см. в моей статье: Джаксон 2017а и № 7 в Части второй.
350 Сэваренди (Sævarendi) — Шёрринг, сейчас — небольшой городок (ж/д станция) в области Тю (Thy).
351 Эльнот (гл. 17), Свен Аггесен (гл. 11) и Саксон Грамматик (XI.14.4) тоже указывают, что мятеж бондов против Кнута начался на севере Ютландии, в области Вендель. Саксон еще уточняет, что, пригрозив народу штрафами, Кнут рассчитывал заставить его платить церковную десятину.
352 замолвить за них словечко — букв.: þeirra mál vel flytja «хорошо представить их дело» (flytja mál — «вести судебное дело»).
353 ратная стрела (ǫrvarboð) — сигнал к сбору народного ополчения (вариант перевода: «боевая стрела»). См., например: Сага о Сверрире 1988. С. 27 [гл. 24], 250 [примеч. 2]; Сага о йомсвикингах 2018. С. 195 [Jvs510, гл. 36]). Гонец с железной стрелой отправлялся по хуторам и селениям. Получив ее, всё боеспособное население должно было в установленный срок собраться в определенном месте.
354 на север на Фьон (norðr til Fjóns). — В комментарии к этому месту Бьярни Гуднасон пишет, что «автор здесь потерял ориентацию; правильнее было бы suðr “на юг”, чем norðr “на север”» (Knýtl 1982. Bls. 177, nmáls 2). Надо отметить, что еще 32 аналогичных словоупотребления оставлены издателем без комментария. В «Саге о Кнютлингах» на 172 случая использования пространственных терминов (norðr, norðan, til norðrættar, á/í Norðrlǫndum, suðr, sunnan, austr, um/í austrvegr, ór austrvegi, austan, vestr, vestan) приходится 33 явных случая «потери» автором «ориентации». Я склонна объяснять это тем, что в картине мира древних германцев присутствовало представление о том, что датские земли делились на южные и северные, что южная область — это Ютландия, а северная — Фюн, Зеландия и Сконе. Подробнее см.: Джаксон 2016 и № 10 в Части второй. См. также комм. 266.
355 Об удаче см. комм. 320.
356 Асбьёрн Ярл Островных Данов и Эйвинд Бобёр (Ásbjǫrn Eydanajarl ok Eyvindr bifra) делят между собой в «Саге о Кнютлингах» роль Иуды, которая в других источниках отдана персонажам с совсем другими именами: Пипер у Эльнота и Блака у Саксона. Э. Кристиансен полагает, что за рассказом саги не стоит никаких более ранних письменных источников, либо устной традиции, а весь рассказ — это вымысел и литературная конструкция автора саги, несколько «дополнившего» и «уточнившего» рассказ Саксона (см.: Saxo 1980–1981. P. 253–254, n. 76). Об Асбьёрне см. комм. 272.
357 Рандаросс (Randaróss) — Раннерс, лежащий севернее Орхуса в устье реки Гудено, в верхней части Раннерс-фьорда, выводящего в Каттегат.
358 У Саксона (XI.14.5) Кнут тоже рекомендует жене с сыном отправиться к ней на родину, но он это делает лично, специально заехав для этого в Шлезвиг.
359 Одинсве (Óðinsvé «святилище Одина») — Оденсе (см. комм. 296). Как указывает Финнур Йоунссон, Óðinsvé — это старое правильное название, которое потом изменилось, превратившись в Óðinsey (Finnur Jónsson 1919. S. 76).
360 Кальва (Kálfá) — старое название реки Оденсео.
361 все в безопасности, когда Вы в безопасности (er þá alls gætt, ef yðar er). — Эта максима формулируется в целом ряде разножанровых древнескандинавских источников XIII–XIV вв. (в родовой «Саге о Хравнкеле Годи Фрейра», в королевской HákHerðHkr, в норвежском переводе библии «Stjórn»): когда дело доходит до конфликта, очень важно, чтобы жизнь предводителя была в безопасности (см.: Hermann Pálsson 1977. Bls. 340–341; Hermann Pálsson 1979). Ср. перевод аналогичной фразы из «Саги о Хравнкеле» О.А. Смирницкой: «Сам убережешься — всех убережешь» (Исландские саги 1999.Т. II. С. 41).
362 Ответил тогда Бенедикт: «Такого позора … после тебя». — В оригинале этот отрывок насыщен звуковыми повторами — аллитерацией, консонансами и рифмами. Для прозы классических исландских саг это нехарактерно, но часто встречается в памятниках церковной литературы, создававшихся в XII в. (например, в «Исландской книге проповедей»). Не исключено, что этот отрывок попал в «Сагу о Кнютлингах» из ее источника — несохранившейся «*Саги о Кнуте Святом». Необычно и показательно также употребление в прозе явного поэтизма «датские девы» (Danameyjar) (комментарий А.В. Бусыгина).
363 Эльнот (гл. 28) и Саксон (XI.14.15) утверждают, что Кнут был смертельно ранен брошенным через окно копьем. После этого, согласно Эльноту, Кнут лег на пол перед святым алтарем. В 2008 г. датские ученые из Института судебной медицины Южно-Датского университета провели компьютерную томографию костей убитого короля и пришли к выводу, что он умер от сквозного ранения через живот и поясницу, вероятнее всего мечом, и что Кнут встретил смерть без борьбы (Boldsen & Leth 2009). Из их заключения получается, что ближе всех к истине в этом вопросе именно «Сага о Кнютлингах», хотя в их трактовке присутствует также отголосок сообщения Эльнота, поскольку удар, по их мнению, был нанесен по распростертому телу.
364 Р. Франк указывает на существенную разницу в трактовке этих событий в изображении саги и Саксона Грамматика: позволив конунгу быть убитым раньше своих соратников, автор саги не только демонстрирует их жертвенность и верность своему королю, но также создает ситуацию, в которой уместным оказывается диалог о преданности и личном выборе (Frank 1991. P. 104–105).
365 Знающие люди говорят (Þat segja sannfróðir menn). — Обычно ссылка на «знающих людей» (хотя она и обезличенная) трактуется как показатель устной традиции, стоящей за данным известием.
366 в шестые иды июля (á laugardegi VI. ídús Júlíí) — т. е. 10 июля.
367 месса святых с острова Селья (Seljumannamessa) — это приходящийся на 8 июля день памяти св. Суннивы, ее брата Албана и их попутчиков, лишивших себя жизни на острове Селья в Норвегии (см. изложение легенды в ÓTOddr 1932. Bls. 100–102).
368 То же у Снорри Стурлусона в ÓlKyrrHkr 5: «…Кнут, второй сын Свейна. Он правил семь лет» (Hkr 1951. Bls. 207). Однако, как отмечает Финнур Йоунссон, «семь лет» — в рукописи «Frísbók», а в рукописи «Kringla» — «восемь лет» (Finnur Jónsson 1900. S. 11). Восемь лет правления Кнута называют «Рюдские анналы» (DMA 1980. S. 162).
369 Тогда прошло с воплощения Господа нашего Иисуса Христа 1087 лет (þá var liðit frá holdgan várs herra Jhésú Kristí M ok LXXX ok VII vetr). — «Tabula Othiniensis» годом гибели Кнута называет 1086 год («anno incarnationis dominicę . M . LXXX . VI» — VSD 1908–1912. P. 60). И «Tabula Othiniensis», и «Сага о Кнютлингах» указывают дату гибели Кнута — 10 июля, но в первом источнике уточняется, что это «пятница», а во втором — «суббота», что соответствует их расхождению на один год. Г. Албек полагает, что верную дату приводит (взяв ее из своего источника) именно «Сага о Кнютлингах», а расхождения с «Tabula Othiniensis» (1095 г.), объясняются тенденциозным стремлением ее создателей выстроить историю Кнута по образу и подобию Иисуса Христа, распятого в пятницу. Дополнительным косвенным подтверждением этого вывода Албек считает отсутствие каких-либо писем или документов, изданных от имени следующего правителя, Олава по прозвищу Голод, на отрезке времени с 10 июля 1086 по 9 июля 1087 г. (Albeck 1946. S. 127–129). CR X говорит о 1090 годе: «он с великой верой в душе принял мученическую смерть в Оденсе, в церкви святого мученика Албана, перед алтарем. Это было в 1090 году от воплощения Господня и на 11‑й год его правления. Его тело творит великие чудеса, прославляется через мученика Христос. Вместе с ним был также убит его брат, по имени Бенедикт» (РХ 2003. С. 332). Авторы анналов на свое усмотрение используют более ранние источники. Так, датские анналы называют 1086 (DMA 1980. S. 17, 55, 268), 1087 (Ibid. S. 194, 225, 256), 1088 (Ibid. S. 163, 275, 301) и 1090 годы (Ibid. S. 83, 108); исландские анналы — 1087 (IA 1888. Bls. 18, 59, 110, 251, 319) и 1088 годы (Ibid. Bls. 472). Убийство Кнута датирует 1087 годом Вильгельм Мальмсберийский (Wilh. Malmesb. III).
370 В соответствии с рассказом Саксона (XII.1.1), жители Ютландии предложили выкуп за Олава, но пока его собирали, в качестве залога на место Олава был отправлен его брат Николаус (Нильс). Пленение Нильса упоминает Радульф Нигер (Radulfus Niger 1851. P. 86), а Вильгельм Мальмсберийский уточняет размер этого выкупа — десять тысяч марок (Wilh. Malmesb. III).
371 Олав Свейнссон (Óláfr Sveinsson) — датский король Олав I Голод (1087–1095).
372 Свет над могилой будущего святого — явление нередкое. Ср. в ÓHHkr 238: «они всё время видели ночью свет над тем местом, где лежало тело конунга (Олава Харальдссона. — Т. Д.)» (КЗ 1980. С. 369). Эльнот (гл. 31) рассказывает, как вдова Кнута, королева Эдла, собралась перевезти останки Кнута к себе на родину. Она отправилась со своими людьми ночью в церковь, где он недавно был похоронен. Но когда они открыли дверь и вошли, незадолго до полуночи свет пришел с небес и наполнил все уголки церкви сиянием, как полуденное солнце. Эдла отказалась от своего замысла, понимая, что именно Оденсе должно быть прославлено смертью этого мученика (Ailnoth 1908–1912. P. 127–128).
373 гусиная лапчатка (mura) — многолетнее травянистое растение семейства розовых, часто встречающееся на берегах рек, на лугах и по обочинам дорог.
374 К. Фелпстед (Phelpstead 2007. P. 179) указывает, что это чудесное освобождение Кнутом пленников напоминает сходные ситуации, описанные в «Деяниях Апостолов» (5: 17–25; 16: 23–40).
375 …что сага их правдива (at sǫnn var saga þeirra). — Здесь существительное saga, f. — в значении «история».
376 Проще всего объяснить прощальный дар герцога как ответный, ибо братья приехали к нему с подарками. Но, вероятно, в этом жесте заложено больше смысла. Говоря о дружественном расставании и прощальном даре, автор саги, скорее всего, выражал то, о чем он «не мог знать» в силу «объективизирующего» характера исландских саг: что герцог чувствовал себя виноватым, так как продержал в темнице столь достойных людей, и хотел хоть как-то искупить свою вину. Эта ремарка о прощальном даре к тому же замыкает сюжет, и больше ни о герцоге Балдвине, ни о сыновьях Торгунны речь в саге не пойдет, так что можно сказать, что она выступает и как «инструмент» членения эпизодов (кстати, нередко применяемый в сагах, где речь идет о встрече саговых персонажей).
377 Ингирид, дочь Харальда Сигурдарсона (Ingiríðr, dóttur Haralds konungs Sigurðarsonar) во всех прочих источниках зовется Ингигерд (Ingigerðr). Она — дочь Елизаветы Ярославны (как и Мария), а Олав Тихий — ее брат по отцу (как и Магнус) (о детях и женах Харальда см.: Джаксон 1999). Финнур Йоунссон считает, что информацию об этих родственных связях автор «Саги о Кнютлингах» позаимствовал у Снорри в ÓlKyrrHkr 5, а ошибочное написание имени — просто описка (Finnur Jónsson 1900. S. 8). Вероятно, ошибка возникла под влиянием имени жены Олава Тихого, Ингрид (по саге — Ингирид, см. комм. 254).
378 Голод в это время был во всей Западной Европе (Bjarni Guðnason 1982. Bls. cxxxv).
379 Олав умер 18 августа 1095 г. Согласно CR XI, Олав «правил девять лет, из которых ни один не был изобильным» (РХ 2003. С. 333). По Эльноту (гл. 32), голод и болезни продолжались восемь лет и девять месяцев, пока не были извлечены останки Кнута (Ailnoth 1908–1912. P. 129–130). Саксон Грамматик рассказывает, как Олав обратился к Господу с просьбой свой гнев против данов обратить на него одного, когда он управлял страной уже почти десять лет (XII.2.1–3). Свен Аггесен пишет, что голод, на который король обрек народ и за который получил свое прозвище (см. комм. 371), длился только семь лет (гл. 12). Финнур Йоунссон указывает, что «Сага о Кнютлингах» имеет в виду верную дату смерти Олава: названный сагой выше 1087 г. плюс 8 лет дают в результате 1095 г., хотя, по его мнению, Олав правил на год дольше, а Кнут на год меньше (Finnur Jónsson 1900. S. 12). Датские анналы называют 1094 (DMA 1980. S. 163, 194, 226), 1095 (Ibid. S. 17, 55, 307), 1096 (Ibid. S. 108) и 1098 годы (Ibid. S. 83, 268); исландские анналы — 1095 (IA 1888. Bls. 19, 59, 110, 251, 319) и 1100 годы (Ibid. Bls. 473).
380 Поездки по Аустрвегу («Восточному пути»), относящиеся к X–XI вв., описываются в сагах как предприятия в поисках наживы. Напротив, для XII в. всякий поход по Аустрвегу есть поход против язычников. Так, в MErlHkr 27 Вальдемар Датский свой неудачный поход на Норвегию в 1165 г. объясняет тем, что «не хочет грабить в крещеной стране» и что «в Аустрвеге довольно места, чтобы грабить и добывать себе богатство». По Sv 113, конунг Эйрик Сигурдарсон пускается в 1185 г. «в путь из страны с намерением отправиться в Аустрвег и грабить в языческих землях», при этом одним из его кораблей правит священник. Аналогично и данное сообщение Knýtl о ярле Эйрике. Саги, как можно видеть, сохранили отголосок той эпохи, когда скандинавские завоевания на востоке носили форму крестовых походов и велись под лозунгом обращения язычников в католическую веру.
381 Уместно напомнить, что Эйрик Добрый был троюродным братом Гиды, молодой жены (брак заключен между 1072 и 1074 гг.) русского князя Владимира Всеволодовича Мономаха (на ту пору — князя смоленского, 1073–1078). Эйрик и Гида (по саге — Гюда) были троюродными братом и сестрой (см. в гл. 11 о том, что их дед ярл Ульв и бабка Гюда были родными братом и сестрой). Так что, возможно, его визит на Русь не был столь неожиданным, как может показаться.
382 Маркус Скеггьясон (Markús Skeggjason) — исландский скальд (1040–1107 гг.). Был законоговорителем в Исландии в 1084–1107 гг. Согласно «Перечню скальдов», Маркус был скальдом датских королей Кнута Свейнссона и Эйрика Доброго, а также шведского короля Инги Стейнкельссона (см. комм. 440). «Драпа об Эйрике» («Eiríksdrápa») была сочинена Маркусом после смерти Эйрика в 1103 г., т. е. между 1103 и 1107 гг. В главах с 70 по 81 сохранилось 18 полных и 10 полустроф этой поэмы: в переводе саги это висы с 32‑й по 59‑ю, что соответствует строфам 3–30 «Драпы об Эйрике». Еще четыре строфы этой поэмы (1–2 и 31–32) сохранились в «Перечне размеров» в «Младшей Эдде» (см.: Carroll 2009).
383 велел, как только растаял лед, спустить свои корабли на воду (lét setja fram skip sín, þegar ísa leysti) — типичная лексическая формула для описания пути из Руси в Скандинавию. Если она отвечает реальным условиям, то путь из Новгорода в Ладогу, где спускались на воду морские корабли, шел вдоль берега или по замерзшей реке.
384 Согласно рассказу саги, Эйрик побывал в Гардарики еще будучи ярлом Зеландии, т. е. во время правления своего брата Олава. Ярлом Зеландии его поставил конунг Кнут (гл. 30), он сражался вместе с Кнутом, а после того, как Кнут был убит, Эйрик со своими людьми быстро и почти незаметно покинул Оденсе (гл. 58). Поход в Гардарики представлен здесь как часть его военных предприятий в Аустрвеге (на Восточном пути, т. е. на Балтике), а достойный прием его на Руси подается как реакция тамошних правителей и знатных людей на его борьбу против язычников (см. комм. 380). Не удивительно, что этот типично саговый мотив в других источниках не встречается. Вместе с тем в основу его положены упоминающие плавание Эйрика в Гарды (на Русь) и его возвращение на домой ст. 3 и 4 «Драпы об Эйрике» скальда Маркуса (Carroll 2009. P. 435–437), которым у нас нет оснований не доверять, но которые никаких хронологических указаний не содержат. По Саксону, Эйрик с женой бежал в Швецию, когда королем был поставлен — после убийства Кнута — их брат Олав (XII.1.1), а после смерти Олава был вызван назад из Швеции (XII.3.1).
385 Эйрик Свейнссон (Eiríkr Sveinsson inn góði) — датский король Эрик I Добрый (1095–1103).
386 Бьярни Гуднасон полагает, что конунг Эйрик представлен в таком сверх положительном свете не только по контрасту с предшествующим правителем, его родным братом Олавом, но также по той причине, что он поддержал культ своего брата Кнута Свейнссона, был отцом следующего датского святого, Кнута Лаварда, а еще потому, что последующие короли Дании были его потомками (Bjarni Guðnason 1982. Bls. cxxxv).
387 немало прекрасных знамений его святости (margar fagrar jartegnir at hans helgi). — В отличие от рассмотренного выше употребления (комм. 340) здесь jartegnir (мн. ч. от jartegn, n.) имеет значение «чудо, свидетельство святости» (IED 1957. P. 324).
388 Вслед за К. Вейбуллем, обратившим внимание на знакомство Саксона Грамматика с «Драпой об Эйрике» исландского скальда Маркуса Скеггьясона (Weibull 1915. S. 115–128), Бьярни Гуднасон указывает на эти соответствия: ст. 35 «Саги о Кнютлингах» — Saxo XII.3.4; ст. 36 — XII.3.3; ст. 40 — XII.5.2; ст. 54 — XII.6.6; ст. 56 — XII.7.3; ст. 57 — XII.7.5; ст. 59 — XII.4.1–2 (Bjarni Guðnason 1982. Bls. cxxxvii; см. также: Bjarni Guðnason 1976b).
389 на юг в Ром (suðr til Róms) — т. е. в Рим, и он, согласно четырехчастной картине мира средневековых скандинавов (см. комм. 73) принадлежит к южной четверти мира. Й.М. Йенсен связывает желание Эрика отправиться в Рим с письмом участника Перового крестового похода Адемара, епископа города Ле-Пюи, из осажденной Антиохии в 1098 г., которое было адресовано непосредственно северным странам («versus aquilonem in partibus septemtrionis») (см.: Jensen 2004. P. 222, n. 11).
390 О пеших маршрутах из Дании в Рим речь шла выше (см. комм. 182). См. также: Springer 1950; Мельникова 2001 (в частности, «Дорожник» аббата Николая и итинерарий «Путь в Рим» на с. 369–415 и 427–429).
391 Фенейар (Feneyjar) в скальдической строфе и Фенеди (Feneði) в прозаическом тексте — Венеция; Бар (Bár) — Бари. В разных строфах скальд говорит о том, что конунг «повидал» Венецию (на северо-востоке Италии, на пути в Рим с севера), а «затем направился» в Бари (на юго-восток Италии). Согласно «Дорожнику» аббата Николая, «из Бари до Рома-борга» — «четырнадцать дней пути» в южном направлении (AÍ 1908. Bls. 23). По версии саги получается, что Эйрик пришел в Рим, затем посетил Венецию и Бари, вернулся в Рим и оттуда пустился в обратный путь в Данию, что с очевидностью выдает незнакомство автора саги с географией Италии.
392 Сага так же говорит о купце из Самланда Видгауте (см. гл. 88).
393 папой в Ромаборге был Паскалис, второй с этим именем (Páskális páfi í Rómaborg, er annarr hefir verit með því nafni). — Сага называет папу римского Пасхалия II (13 авг. 1099 г. — 21 янв. 1118 г.) как того, с кем Эйрик Добрый встретился в Риме. Любопытно, что веком раньше то же записал в своем «Дорожнике» аббат Николай: «Ему позволил папа Пасхалис перенести архиепископию из Саксланда в Данмёрк» (AÍ 1908. Bls. 21). Бьярни Гуднасон (Knýtl 1982. Bls. 219, nmáls 2) высказывает справедливое сомнение в том, что паломничество Эйрика в Рим приходится на время папы Пасхалия. Скорее, Эйрик был там раньше его избрания, при папе Урбане II (1088–1099), а папе Пасхалию в 1104 г. лишь пришлось исполнить обещание своего предшественника (см. об этом комм. 395). Эйрик мог встретиться с Урбаном во время проводимого там в 1098 г. с целью примирения католической и православной церквей Собора в Бари (Steenstrup 1890. S. 539). Вероятно, на это указывают слова скальда Маркуса в ст. 38: «правитель желал упрочить христианство». Из этой поездки Эйрик привез мощи святителя Николая в свою церковь в Слангерупе (см. комм. 546), о чем говорит Саксон Грамматик (XII.7.4), ошибочно полагая, однако, что мощи были более поздним подарком византийского императора. В действительности фрагменты мощей св. Николая можно было обрести именно в Бари. Легенду о перенесении в 1087 г. части мощей святителя из Мир Ликийских (современного города Демре в Турции) в итальянский город Бари, см. в «Церковной истории» (VII.12) английского хрониста Ордерика Виталия (втор. четв. XII в.).
394 Бримар (Brimar) — г. Бремен, основан Карлом Великим в 787 г. после покорения саксов в качестве резиденции епископа, призванного обратить местных жителей в христианство. В 847 г. епископство в Бремене слилось с основанным в 831/2 г. архиепископством в Гамбурге. С момента его возникновения перед Гамбург-Бременским архиепископством стояла задача христианизации Скандинавского Севера и прибалтийских славян.
395 В ходе паломничества в Рим Эйрик получил от папы римского Урбана II разрешение на создание архиепископии в Лунде, включавшей всю Скандинавию. По мнению К. Фриис-Йенсена, папа Пасхалий II отправил письмо о канонизации, с большой вероятностью, в 1100 г. (Friis-Jensen 2006. P. 195). Первым архиепископом в 1104 г. стал Ассер (см. комм. 429). См. известие «Лундских анналов»: «1104. Hoc anno missum est pallium Ascero archiepiscopo Lundensi a Paschali papa» (AnnLund 1980. S. 55). Как можно видеть (см. также комм. 393), в традиции это историческое событие прочно связано с именем папы Пасхалия II. Об отделении скандинавских церквей от Гамбург-Бремена см.: Orrman 2003. P. 428–431.
396 Плаценция (Plácencía) — Пьяченца; Лука (Lúka) — Лукка. Помещая эти города именно в такой последовательности на маршруте из Рима на север в Данию, автор саги вновь (см. комм. 388) демонстрирует незнакомство с реальной географией Италии, поскольку Лукка лежит более чем в 300 км к северу от Рима, а Пьяченца еще километров на 200 севернее.
397 О «датском языке» (Dönsk tunga) см. комм. 180. См. также: IED 1957. P. 96.
398 А когда он пришел … о котором до этого говорилось (En er hann kom … ok áðr var frá sagt). — Двукратное упоминание в этом абзаце странноприимного дома в Пьяченце, а главное — определение его при повторном упоминании в пределах двух недлинных фраз как приюта, «о котором до этого говорилось», наводит на мысль об использовании здесь автором «Саги о Кнютлингах» информации, позаимствованной из двух разных мест какого-то текста. Как кажется, этим источником мог быть написанный после 1154 г. «Дорожник» аббата Николая. Тот дважды упоминает приют, основанный Эйриком во время его паломничества в Рим. Сначала, описывая свой маршрут, он отмечает, что «на юг от Плацинцо — дневной переход до Домнаборга; там на полпути — странноприимный дом Эйрика» (AÍ 1908. Bls. 15–16), а ближе к концу текста, при описании Средиземноморья и острова Крит, он вспоминает, что там умер Эйрик Свейнссон, и добавляет: «Он пожертвовал в Луке деньги на то, чтобы любой человек, говоривший на датском языке, мог совершенно бесплатно выпить вина, и он велел построить странноприимный дом в восьми милях к югу от Плацинцоборга, где каждый человек был бы накормлен» (AÍ 1908. Bls. 15–16, 21). Любопытное примечание в 1821 г. к этому известию сделал датский историк Э.Кр. Верлауф: со слов хранителя Луккского архива нумизмата Дж.К. ди сан Квинтино он сообщил о хранящейся там грамоте, из которой следует, что в 1099 г. Эрик одарил церковь св. Фредиана в Лукке двумя домами для датских паломников, за что велел каждый день служить в этой церкви по нему службу и на ночь зажигать в его честь свечи (Symbolae 1821. S. 51, ann, 151). На мысль о том, что автор «Саги о Кнютлингах» Олав Тордарсон был знаком с «Дорожником» аббата Николая, наводит то, что он был знаком с его поэтическим наследием и цитировал строфу из его «Драпы о Христе» в написанном им «Третьем грамматическом трактате» (см.: Мельникова 2001. С. 369; Gade 2017. P. 299).
399 Хейнрек, сын императора Хейнрека Милосердного (Heinrekr, sonr Heinreks keisara ens milda) — Генрих IV, сын Генриха III, король Германии (1054–1105), император Священной Римской империи (1084–1105).
400 Я. Моравец указывает, что события конца правления Эрика Доброго были только началом сложных датско-саксонско-славянских отношений, продолжавшихся в основном до 1160-х гг. и закончившихся саксонским господством в Полабье, что нанесло удар по интересам не только местных славянских племен, но и Дании (Morawiec 2009. P. 75).
401 Фигура Бьёрна любопытна тем, что у этого могущественного, согласно саге, хёвдинга и зятя императора не имеется ни патронима, ни прозвища, ни указания на родовую принадлежность. Одно лишь это дает понять, что ситуация перед нами — вымышленная, а не сохраненная традицией.
402 чтобы нам вступить с Вами в свойство́ (at þér unnið oss tengða við yðr). — Эти слова поставленного императором ярла, содержащие предложение породниться, отражают то, что всегда стояло за институтом свойства́: мужчины, породнившиеся через брак, становились союзниками и соратниками (см. выше комм. 71 относительно термина mágar). И хотя здесь использован другой термин (tengðir), суть этого предложения ярла та же: нам нужна гарантированная помощь, а потому давайте породнимся (см. ниже: «Хочу я просить руки госпожи Ботхильд, Вашей сестры, потому что мне кажется ненадежным оставаться здесь из-за данов»). Существительное tengðir, f. pl., как отмечают Р. Клизби и Гудбранд Вигфуссон, заменило в качестве юридического термина древнее языческое sifjar (мн. ч. от sif, f.) тоже со значением «родство через замужество» (IED 1957. P. 628; ср.: P. 526).
403 Согласно саге, Ботхильд — единоутробная сестра Хейнрека, т. е. Генриха IV, а значит, дочь его матери, Агнесы де Пуатье (ок. 1025 — 14 декабря 1077 г.), супруги императора Генриха III (1046–1056). Но все четыре дочери Агнесы де Пуатье (как и два ее сына, включая Генриха IV) были детьми Генриха III. О том, как автор «Саги о Кнютлингах» допустил это отступление от истины, см. комм. 457, а также мою статью: Джаксон 2019а и № 6 в Части второй.
404 Торгаут Прекраснокожий (Þorgautr fǫgrumskinna), отец Ботхильд, представлен в саге как сын датского ярла Ульва Галицийского и Ботхильд, дочери норвежского ярла Хакона Эйрикссона. Именование бабки и внучки одним и тем же именем было стандартной практикой средневековых скандинавов, так что эта информация, если не правдива, то по крайней мере правдоподобна. И хотя Э. Кристиансен указывает, что другие саги такой дочери ярла Хакона не знают, аргумент ex silentio работает не стопроцентно — вероятность ее существования остается отличной от нуля. По его же мнению, мы можем доверять информации «Генеалогии датских королей» аббата Вильгельма (Wilhelm 1917–18. P. 180), что жена Эрика Доброго и мать Кнута Мученика, королева Ботильда, происходила «из знатного датского рода» (Saxo 1980–1981. P. 263, n. 2). Саксон называет тех же отца и деда Ботильды, что и «Сага о Кнютлингах», утверждая (XII.1.1), что она была внучкой Ульва Галицийского через его сына Тругота.
405 дружинный ярл (hirðjarl) — единственное во всем корпусе саг упоминание такой должности/звания (см.: ONP at URL <https://onp.ku.dk/onp/onp.php?o34344>).
406 Ремарка относительно того, что конунг Харальд Сигурдарсон прозвал Торгаута Прекраснокожим совершенно неожиданна и избыточна в этом рассказе, поскольку Харальд в «Саге о Кнютлингах» упоминается нечасто (в основном в гл. 22), преимущественно в качестве противника Свена Эстридсена, с которым у него было долгое немирье. Там же дается ссылка на «долгие рассказы об этом в саге о конунге Харальде» — а именно на «Круг земной» Снорри Стурлусона (см. комм. 239). Однако Снорри и другие саги Торгаута не знают, а Саксон не знает этого его прозвища, так что можно предположить, что автору «Саги о Кнютлингах» была доступна какая-то иная (возможно, устная) информация.
407 Галицуланд (Galizuland) — Галисия, область на северо-западе Испании. Ульв получает прозвище «Галицийский» (Galizu-Úlfr), как пишет испанский историк Х.К.С. Падро, «согласно обычаю пиратов Северных стран давать предводителю военной операции название завоеванной им области» (Pardo 2010. P. 74). Э. Кристиансен в комментарии к тексту Саксона Грамматика (Saxo 1980–1981. P. 263–264, n. 2) и Х.К.С. Падро в рамках анализа нападений викингов на Галисию на протяжении IX–XI вв. (Pardo 2010. P. 74) указывают (со ссылками на соответствующую литературу) на ряд зафиксированных нападений скандинавских отрядов на Галисию, которые могли бы быть возглавлены ярлом Ульвом, но подчеркивают, что точных данных для однозначного решения не имеется.
408 люди с юга (Suðrmenn) — это жители Саксланда (о Саксланде саг см. комм. 5). Согласно моей реконструкции пространственных представлений древних скандинавов (см. комм. 73), к Южной четверти обитаемого мира относятся Дания, Саксония, Фландрия и Рим. Автор саги, вкладывая эти слова в уста Эйрика Доброго, имеет в виду нападение Генриха IV на земли вендов.
409 Он построил своих воинов клином … защищена стеной из щитов (hann hafði svínfylkt liði sínu … lukt útan alt með skjaldborg) — описание типичного построения воинов, применявшегося еще в античности. Любопытно, что для этого имелся даже специальный глагол: svínfylkja. Строй свиньей или клином (svínfylking) не один раз упоминается в сагах (см.: Harbitz 1939). Вот как предлагает построиться Сигмунд Брестиссон в Fær 19: «Мы примем такое решение: выстроимся свиньей. Я и мой родич Торир станем впереди всех, за нами — трое, далее пятеро. А по обоим краям люди будут прикрыты щитами» (Исландские саги 2004. С. 162). Хорошо известно описание «ограждения из щитов» (skjaldborg) в ÓHHkr 206, где Олав Харальдссон приглашает вместе с собой в укрытие из щитов скальдов, чтобы те потом смогли рассказать о битве не с чужих слов.
410 Вслед за скальдом Маркусом автор саги неоднократно подчеркивает здесь, что винды (венды) — язычники.
411 объявил своим наследственным владением … подчинил их себе (talði þat arftekna eign sína … lagði þat undir sik). — Эти слова саги основаны на строфе скальда Магнуса, но, в отличие от саги, Магнус не уточняет, о каком Свейне идет речь. П. Гаццоли (Gazzoli 2019. P. 85) полагает, что скальд мог иметь в виду как Свейна Вилобородого, так и Свейна Ульвссона, чья дочь, согласно Саксону, была женой бодричского князя Готшалка (см. комм. 254).
412 Эйланд (Eyland) — Эланд, шведский остров в Балтийском море, отделенный от Скандинавского полуострова проливом Кальмарсунд.
413 31 марта 1095 г. останки Кнута были извлечены из земли, положены во временный каменный саркофаг и помещены в крипту строящейся неподалеку от церкви св. Албана каменной церкви, где они хранились до момента канонизации святого (19 апреля 1101 г.), когда были переложены в позолоченную раку и помещены у алтаря той же самой церкви — собора Оденсе, который с тех пор носит его имя (Gertz 1907. S. 26; Bjerregaard 2019).
414 Демонстрацию чудотворных сил и святости Кнута (после ужасных смертей его противников в сражении и чудесного освобождения сыновей Торгунны) продолжают исцеление калеки, оказавшегося на пути тех людей, что несли святые останки, заживление ран Бенедикта со стороны, обращенной к его брату, нетленность останков самого Кнута и успешное испытание огнем его святости. К. Фелпстед обращает внимание на приводимые в саге слова конунга Эйрика, выдающие его намерение сделать так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в святости Кнута (Phelpstead 2007. P. 182). На церемонии извлечения мощей Кнута в Оденсе в 1095 г. присутствовал анонимный автор «Страстей Святого Канута, короля и мученика», который, будучи очевидцем, описал (иначе, чем это сделал автор саги) ритуал испытания костей короля-мученика огнем, вероятно, имевший английское происхождение (Esmark 2010). Немного позднее аналогичное описание составил и Эльнот (см.: Missuno 2019). О признании святости Кнута см. у Саксона Грамматика в XI.15.2–3.
415 священники — букв. «ученые мужи» (lærðir menn); противопоставляется leikir menn («миряне»).
416 «Te Deum» — лат. Te Deum laudamus («Тебя, Бога, хвалим»), христианский гимн, созданный, вероятнее всего, в первой половине IV в. В западной литургической традиции поётся в конце утрени по воскресеньям и большим праздникам.
417 К. Фелпстед справедливо указывает (Phelpstead 2007. P. 182), что в изложении «Саги о Кнютлингах» соединены два события: извлечение останков Кнута в 1095 г. и его канонизация и повторное перемещение его останков в 1101 г. Согласно Эльноту (гл. 33–36), Эйрик отправил к папе послов с житием (vita) Кнута и рассказом о его чудесах; всё это было зачитано папе, и на основании этого он позволил вписать Кнута в каталог святых; после чего в соборе Оденсе в 1101 г. была проведена торжественная церемония.
418 Положение Бенедикта в раку, аналогичную (и, по свидетельству археологов, единовременную) той, в которой покоятся святые мощи Кнута, может объясняться тем, что, отправляя папе римскому запрос на причисление обоих братьев к лику святых, датский король Эрик Добрый мог заранее заказать их изготовление. Сведения поздних источников о почитании Бенедикта мучеником (см, например: SRD 1773. T. II. P. 170) могут объясняться именно наличием этой раки (см.: Gertz 1907. S. 92–99).
419 Глава завершается очередным «авторским проникновением» в повествование (см. о нем комм. 33 и 190), а именно утверждением, что чудеса исцеления продолжают происходить и в его время в церкви св. Кнута, а также в других местах, где люди взывают к помощи святого. Любопытен переход от рассказа в прошедшем времени к утверждению в настоящем времени (т. е. ко времени автора) в CR X: «Его тело творит великие чудеса, прославляется через мученика Христос» («Cuius corpus i magnis miraculis illustratur, || Christus | in martyre glorificatur»). Как указывает переводчик хроники В.В. Рыбаков, «это предложение написано ритмизованной прозой, содержит аллитерации (на c, m, l, r) и рифмы,» которые здесь выделены курсивом (РХ 2003. С. 332). Эту главу в саге венчает литургическая формула, маркирующая окончание рассказа о становлении культа св. Кнута (см.: Phelpstead 2007. P. 183).
420 Ботхильд (Bóthildr; др.-датск. Bothild, Bodill) — жена конунга Эйрика и мать Кнута Лаварда, представительница знатного датского рода (см. комм. 404), умершая в 1103 г. (Kinch 1888). Сага (что не соответствует действительности) считает ее единоутробной сестрой императора Генриха IV (см. комм. 403).
421 Эйрик Эйрикссон и Харальд Копье были незаконнорожденными сыновьями Эйрика Доброго. CR XII говорит о трех незаконнорожденных сыновьях Эрика и одном законном: «У него было три сына от наложниц: Харальд, Бенедикт, Эрик. От законной жены родился самый благородный по происхождению, по имени Кнут» (РХ 2003. С. 333). Саксон грамматик (XII.3.6) называет трех сыновей Эрика — Харальда, Кнута и Эрика, — из которых первый был рожден от наложницы, второй в браке, а третий — в прелюбодеянии. Согласно Саксону (Ibid.), дочерей у Эйрика было много, но называет он, так же, как и автор саги, — не указывая ее имени — ту, которая была отдана замуж за Хакона (Haquinus).
422 Хакон Норвежец (Hákon enn norrœni) — правнук (по женской линии) норвежского и датского короля Магнуса Доброго; зять Эйрика Доброго.
423 о нем позднее будет рассказано (síðar verða frá sagt) — об Эйрике Ягненке, действительно, говорится ниже в гл. 103–104 и 106 (см. также комм. 531 и 542).
424 Йорсалир (Jórsalir) — то же, что Йорсалаборг (Jórsalaborg) в гл. 108, — Иерусалим. См. также в комм. 437 топоним с тем же корнем: Йорсалаланд (Jórsalaland).
425 По сообщению Хельмольда (I.49), перед отправлением в паломничество в Иерусалим Эрик «поручил свое государство вместе с сыном Кнутом брату своему Николаю (Нильсу. — Т. Д.), взяв с того клятву, что если он не вернется, то брат передаст государство его сыну, когда тот достигнет совершеннолетия» (СХ 1963. С. 123). Как и автор «Саги о Кнютлингах», Саксон говорит (XII.6.5), что перед тем, как покинуть Данию, обязанности короля Эрик возложил не на брата, а на своего старшего сына, Харальда, но в отличие от саги он рассказывает, что его сын Эрик остался дома и ему были назначены опекуны, правда, менее знатные, чем Кнуту.
426 По саге выходит, что Кнут получает «титул герцога и Хедебю, и ту область, которая к нему относится», в 1103 г. (это — дата начала паломничества датского короля, она не принадлежит саге, но она известна по другим источникам). Даже если не придавать значения тому, что автор саги называет Шлезвиг «Хедебю» (см. об этом мою статью: Джаксон 2018б), всё равно его информация расходится с данными других источников о том, где, с кем и в каком качестве был оставлен отцом малолетний Кнут. По крайней мере, нигде не говорится, что он сразу был посажен в Шлезвиге, хотя рано или поздно он там оказывается (см. комм. 453).
427 конунг франков (Frakkakonungr), т. е. правитель Франции. В означенное время — это Филипп I, король Франции (1060–1108), сын короля Генриха I и Анны Ярославны (см. у Адама Бременского в Schol. 62: «третью [дочь короля Руси Герцлефа] взял король французов Генрих, она родила ему Филиппа» — Адам. С. 379).
428 Миклагард (Miklagarðr) — Константинополь. Известие саги о том, что Эйрик получил от Генриха IV провожатых от Германии вплоть до Константинополя, строится на ст. 24 «Драпы об Эйрике» скальда Маркуса, где император скрывается за кеннингами «могущественный кесарь» (ríkr keisari) и «собеседник господ» (spjalli harra), хотя прямо он и не назван (Carroll 2009. P. 453–454). Скальду и саге противоречит Саксон Грамматик, утверждающий, будто Эйрик попал в Византию через Русь, до которой доплыл на корабле и откуда дальше прошел пешком (XII.7.1). Э. Кристиансен справедливо подчеркивает, что по данному вопросу Маркус — наиболее ранний и наиболее надежный источник, и интерпретация его поэмы автором саги заслуживает внимания (Saxo 1980–1981. P. 275, n. 31). П. Гаццоли указывает, что, хотя информация Маркуса и противоречит тому, что пишет Саксон, все же Маркус сообщает о визите Эйрика в Гарды, т. е. на Русь (Gazzoli 2019. P. 84). Никак дальше это не комментируя, Гаццоли оставляет читателя в некотором недоумении, хотя, как кажется, тут никаких сомнений быть не должно: из поэмы Маркуса следует, что это были два различных предприятия, и Эйрик побывал в Гардах (ст. 3 и 4 — Carroll 2009: 435–436) еще до того, как был избран конунгом (см. комм. 384), к чему у него, вероятно, могли быть основания (см. комм. 381).
429 Эцур (Ǫzurr) — Ассер, архиепископ лундский (1104–1137). До создания Лундской архиепископии был местным епископом (1089–1104). Сага искажает картину, приписывая «всему народу в Данмёрке» ведущую роль как в избрании самого Ассера и места будущей архиепископии, так и в подчинении Лунду «всех говорящих на датском языке», т. е. всех жителей Скандинавии (см. комм. 180). Разрешение папы Урбана II было получено королем Эйриком Добрым; затем при папе Пасхалии II в Данию был направлен в качестве папского легата кардинал Альберих, чтобы выбрать подходящий престол для нового митрополита; его выбор пал на Лунд, и в 1104 г. (уже после смерти Эйрика) местный епископ Ассер, друг Ансельма Кентерберийского, получил паллий (церковное облачение, которое жалуется папой римским старшим епископам Церкви, чтобы подчеркнуть их власть, превосходящую обычную епископскую юрисдикцию, в виде белой [шерстяной] ленты с шестью черными крестами) и архиепископское достоинство (см. об этом ниже — в гл. 83). CR XV дает Ассеру нелицеприятную характеристику: «Архиепископом в то время (речь идет о правлении короля Нильса. — Т. Д.) был Ассер. Он был первым архиепископом в Дании, Швеции и Норвегии, муж деятельный и суровый, мудрый и совсем без постоянства. Во время этой смуты в королевстве он не ограждал себя стеною ради дома Израилева, но, как колеблемый ветром тростник, куда бы ни подуло, туда и обращался», а также сообщает дату его смерти и место захоронения (гл. 18): «Между тем в третий день перед майскими идами умер лундский архиепископ Ассер, и его похоронили в церкви святого Лаврентия» (РХ 2003. С. 336, 337). Саксон Грамматик, напротив, сообщает (XII.6.6), что выбор Лунда папским легатом был следствием как географического положения города, в который легко добраться, так и добродетелей Ассера.
430 У него было большое конное войско и много пеших воинов (hann hafði mikit riddaralið ok marga fótgangandi menn). — Из этих слов саги можно понять, что конунг пустился в сухопутный поход и добрался из Дании до Миклагарда (Константинополя). Позднее император, среди прочего, «дал ему четырнадцать боевых кораблей» и «всё, что тому требовалось, чтобы пуститься в путь из его государства на кораблях», так что Эйрик смог отплыть из Миклагарда в Йорсалаланд (Палестину). Маршрут из Дании в Иерусалим, подразумеваемый сагой, известен также из небольшого географического сочинения под названием «Пути», датируемого второй половиной XIII в. (Мельникова 2001. С. 424). В нем говорится следующее: «Из Ютландии сушей ездят через Саксланд (Саксонию. — Т. Д.) и Фракланд (Францию. — Т. Д.), через Лангбардаланд (Ломбардию. — Т. Д.) в Ромаборг (Рим. — Т. Д.). Из Саксланда сушей ездят в Унгараланд (Венгрию. — Т. Д.), а оттуда можно ехать на восток в Гарды (на Русь. — Т. Д.) или в Грикланд (Грецию. — Т. Д.) до Миклагардсборга (Константинополя. — Т. Д.) и дальше до Йорсалира (Иерусалима. — Т. Д.)» (AÍ 1908. Bls. 44–45).
431 Алексис, конунг греков (Álexis Girkjakonungr) — византийский император Алексей I Комнин (1081–1118). В ст. 24 «Драпы об Эйрике» он назван «Цезарем» (César) — см. выше строфу № 53.
432 полласта золота (hálfa lest gulls) — одна тонна золота. Lest, f — «ласт» — «мера корабельного груза, равная 2 тоннам» (Берков 1962. С. 406), состоит из 12-ти скиппундов (корабельных фунтов). Ср. в MsonaHkr 12: император предлагает Сигурду Крестоносцу «шесть скиппундов золота» (sex skippund af gulli — Hkr 1951. Bls. 253), т. е. ту же половину ласта, что и конунгу Эйрику.
433 Падреймская игра (paðreimsleikr) — игра на ипподроме. Падрейм (Paðreimr) — константинопольский ипподром, место проведения конских ристалищ, гладиаторских боев, триумфальных шествий, празднеств, разнообразных публичных церемоний. См. его описание участником Четвертого крестового похода Робером де Клари (гл. 90): «А в другом месте города было другое чудо: близ дворца Львиная Пасть находилась площадь, которую называли Игралищем императора. И эта площадь была вытянута в длину на полтора выстрела из арбалета, а в ширину — почти на один выстрел; и вокруг этой площади было 30 или 40 ступеней, куда греки забирались, чтобы глядеть на ристалище…» (Робер де Клари 1986. С. 64).
434 Сигфус Блёндаль задается вопросом, за что же этот плохо известный в Византии датский король (Анна Комнина в «Алексиаде» его даже не упоминает) получил от императора такое огромное количество золота? По его версии, Эйрик пришел в Византию с войском численностью около тысячи человек и многим своим воинам позволил остаться в императорском подразделении варангов, может быть, даже пообещав, по возвращении домой прислать еще. Провожая Эйрика в путь на четырнадцати (согласно Маркусу) кораблях (вероятнее всего, дромонах, поскольку Саксон в XII.7.6 их называет piratica), которые все вместе могли вместить от 3220 до 4200 человек (пассажиров, воинов и команд кораблей), император отправил в результате в Пафосский гарнизон на Кипре (см. комм. 438) весьма значительный воинский контингент (Sigfús Blöndal 1978. Bls. 135–136).
435 Сигурд Крестоносец (Sigurðr Jórsalafari Magnússon) — норвежский король Сигурд I (1103–1130), сын Магнуса III Голоногого, первый муж русской принцессы Мальмфрид Мстиславны.
436 Финнур Йоунссон указывает, что сведения о поездке Сигурда позаимствованы автором «Саги о Кнютлингах» из MsonaHkr 12 (Finnur Jónsson 1900. S. 8), хотя он имеется и в более раннем источнике — «Гнилой коже» (Msk 2011. B. II. Bls. 97). Арманн Якобссон видит в описанном сагами поведении Сигурда стремление повысить свой авторитет: чтобы получить почет и уважение он притворяется богатым (Ármann Jakobsson 2013. P. 136). Автор «Саги о Кнютлингах» сравнивает пребывание в Константинополе — с интервалом в пять лет — датского и норвежского королей. Такие визиты случались нечасто и, конечно же, широко обсуждались, так что до автора саги могли дойти различные рассказы и мнения. А сравнение выбора конунга Эйрика, о котором в данном месте ведется рассказ, с выбором конунга Сигурда — это очередное «авторское проникновение» в текст (см. комм. 33, 190 и 416), признак его творческого участия в построении нарратива.
437 Йорсалаланд (Jórsalaland) — Палестина, которая в сагах обозначается также еще двумя топонимами: Йорсаларики (Jórsalaríki) и Йорсалахейм (Jórsalaheimr).
438 Грикландсхав (Girklandshaf) — «Греческое море», совокупное обозначение (насколько можно судить по немногочисленным использующим этот гидроним источникам) северо-восточной части Средиземного моря, включающей Адриатическое, Ионическое, Эгейское моря и далее вплоть до берегов Сирии. Крепость Баста (Basta) на острове Кипр (Kípr) — это, как считается, Пафос (греч. Πάφος, турецк. Baf), где стояла тагма варангов Алексия I (см. комм. 434). В «Дорожнике» аббата Николая читаем: «На Кипре есть город, который зовется Беффа (Beffa), где стоят вэринги; там умер конунг данов Эйрик Свейнссон, брат Кнута Святого» (AÍ 1908. Bls. 21). Издатель текста Кр. Колунд считает эту форму ошибочной; правильно, по его мнению, — Baffa.
439 Он был конунгом в Данмёрке восемь зим (Hann var átta vetr konungr at Danmǫrku) — т. е. 1095–1103. Ср. в CR XII: «в восьмой год своего правления, в 1103 году от воплощения Господня, Эрик, вместе со своей женой Бодилью захотевший посетить Иерусалим, прибыл на Кипр, где и умер» (РХ 2003. С. 333).
440 Инги Стейнкельссон, конунг свиев (Ingi Steinkelsson Svíakonungr) — шведский король Инге I Старший (1087–1110).
441 Эйрик Святой Ятвардарсон, конунг свиев (Eiríkr enn helgi Játvarðarson Svíakonungr) — шведский король Эрик IX Святой (1156–1160).
442 Сверрир, конунг Норега (Sverrir Nóregskonungr) — норвежский король-самозванец Сверрир (1184–1202).
443 Кнут Коренастый (Stunpa-Knútr) — норвежский ярл (родился ок. 1207 г.), сын норвежского ярла Хакона Галена, известный в источниках своего времени как Кнут, сын Кристины (ум. 1254). В «Саге об исландцах» сообщается, что Кнут умер осенью того же года, когда был коронован Магнус Исправитель Законов, т. е. в 1261 г. Считается, что «Сага о Кнютлингах» написана между 1251 г., когда был заключен брак норвежского короля Хакона Младшего (упомянутый в гл. 127), и 1259 г. когда умер вероятный автор саги, Олав Тордарсон (см. Введение). Тот факт, что приводимая здесь генеалогическая линия оканчивается на человеке, умершем в 1261 г., никак не вынуждает нас отказаться от признания Олава Тордарсона автором саги. Ведь о Кнуте Коренастом известно благодаря его активности в более раннее время: он «участвовал в мятеже Погромщиков в 1225–1227 гг., после чего перешел на сторону конунга Хакона» (комментарий А.В. Циммерлинга в: Сага об исландцах 2007. С. 430, комм. 949); в 1249–1250 гг. у него случился (описанный в «Саге о Стурлунгах») конфликт с исландцем Торгильсом Скарди в Тронхейме.
444 У Харальда Копье … ярл в Нореге. — Этой генеалогии в других источниках нет (Knýtl 1982. Bls. 240, nmáls 3). Кроме Харальда Копье и Инги Стейнкельссона, упомянутого ниже (в гл. 88) также в рамках генеалогической справки, ни один из пятнадцати фигурирующих в этом описании персонажей в саге больше не появляется. Сопоставив информацию в гл. 82 «Саги о Кнютлингах» с сообщением «Генеалогии датских королей» аббата Вильгельма из Эбельхольта (конец XII в.) и «Каталогом королей Швеции до 1333 г.», приняв во внимание существовавшие в ту эпоху принципы имянаречения, а также критически проанализировав имеющуюся литературу касательно личности супруги шведского короля Эйрика Святого Кристин, Б.Р. Юнссон пришел к заключению, что генеалогическая схема (столь же фантастичная, как и родство Кнута Лаварда и Генриха V — см. комм. 457), предложенная автором «Саги о Кнютлингах», наложила серьезный отпечаток на историографию этого вопроса. По его мнению, Кристин, жена Эйрика Святого, была внучкой Харальда, но другого — не датского, а русского — Харальда-Мстислава (см. о нем комм. 135), женатого на Кристин (а не на Катрин, которой ни один другой источник не знает), дочери Инги Стейнкельссона. Одной из дочерей Харальда-Мстислава и Кристин была Ингибьёрг (вариант имени в саге — Энгильборг), жена Кнута Лаварда (см. комм. 467), а их дочь Кристин, родившаяся ок. 1118 г., названная так в честь бабки, побывавшая в 1143–1144 гг. женой Магнуса Сигурдарсона (внебрачного сына первого мужа своей тетки Мальмфрид) и ставшая в 1143 г. женой Эйрика Ятвардссона, будущего шведского короля Эрика IX (1156–1160) и будущего святого (Jonsson 2003).
445 Магнус Гологогий (Magnús berfœttr) — норвежский король Магнус III Голоногий (1093–1103), сын Олава III Харальдссона (Олава Тихого).
446 о котором еще будет сказано позднее (er síðar mun enn verða frá sagt). — См. об Олаве, сыне Харальда Копье, в гл. 104 и 106.
447 Ср. в MsonaHkr 22: «Рагнхильд, дочь конунга Магнуса Голоногого, братья выдали за Харальда Копье. Он был сыном Эйрика Доброго конунга датчан. Их сыновьями были Магнус, Олав, Кнут и Харальд» (КЗ 1980. С. 492).
448 Никулас Свейнссон (Nikulás Sveinsson) — датский король Нильс (1104–1134). Убит в Шлезвиге (25 июня 1134 г.), вскоре после сражения у залива Фодевиг.
449 Утверждая, будто выше в саге говорилось (sem fyrr var sagt), что папа Паскалий послал епископу Эцуру паллий (sendi Páskális páfi pallium Ǫzuri biskupi), автор саги допускает некоторую неточность, ибо выше о паллии речь не шла, но говорилось, что «Эцур получил сан архиепископа». Ср. под 1104 г. в «Лундских анналах»: «В этом году отправлен палий Ассеру, лундскому архиепископу, папой Паскалием» (DMA 1980. S. 55). Архиепископом Ассер был больше тридцати лет (см. гл. 80 и комм. 429).
450 Маргрет Ингадоттир (Margrét Ingadóttir) — Маргрет, дочь шведского короля Инги Стейнкельссона (годы ее жизни: 1080–1130). См. в MsonaHkr 24: «Николас сын Свейна, конунг датчан, женился потом на Маргрете дочери Инги, на которой раньше был женат конунг Магнус Голоногий» (КЗ 1980. С. 493; ср.: MberfHkr 15–16; Saxo XIII.1.1). В 1101–1104 гг. она, действительно, была женой норвежского короля Магнуса Голоногого.
451 своего родича — точнее: своего дяди по отцу.
452 Эйрик, сын конуга Эйрика — родной брат Харальда Копье и тоже племянник короля Нильса.
453 Кнут, сын конунга Эйрика (Knútr, son Eiríks konungs) — Кнут Лавард, сын Эйрика I Доброго, брат по отцу Эйрика II Незабвенного, датский принц, герцог Шлезвигский, бодрицкий король (rex Obodritum) в 1129–1131 гг., убит в 1131 г. (Пашуто 1968. С. 146; Назаренко 2011). Надо думать, что не Эйрик, а его брат Нильс сделал Кнута герцогом Шлезвига. Произошло это, согласно датским анналам, в 1115 г. (DMA 1980. S. 101, 163, 275). Согласно «Рингстедскому житию св. Кнута», когда Элев, герцог Шлезвигский, испустил дух, Кнут Лавард испросил это герцогство у своего дяди Нильса и получил то, о чем просил (VSD 1908–1912. P. 191), а по рассказу Саксона Грамматика (XIII.3.2), ему даже пришлось выкупить у своего дяди должность префекта Шлезвига («Sleswicensis praefecturae beneficium»), продав для этого часть своего наследства (Saxo 1931. P. 346). Т. Риис продемонстрировал, что то, что в источниках XIII в. называлось (применительно к XI–XII вв.) «герцог Шлезвига», было в действительности должностью префекта, представителя короля в Шлезвиге, а титул «герцог Шлезвига» возник не ранее 1193 г., а с большей вероятностью — между 1202 и 1214 гг. (т. е. либо при Кнуте VI, либо при его брате Вальдемаре II) (Riis 2010b).
454 Магнус Никулассон (Magnús enn sterki Nikulásson) — Магнус Сильный (род. ок. 1106 г.), сын датского короля Нильса. Как сын шведской принцессы Маргрет Ингадоттир (см. комм. 450) претендовал в 1125 г., после смерти короля Инге II, на шведский трон; был ярлом Гёталанда; в 1130 г. был изгнан из Швеции королем Сверкером I. С апреля по июнь 1134 г. был соправителем своего отца в Дании. Убит в сражении у залива Фодевиг (4 июня 1134 г.). См. о Магнусе в гл. 89–100.
455 Прозвище Кнута, как пишет А.А. Сванидзе, означает «либо “дающий (раздающий) хлеб”, либо господин (ср. англ. lord)» (История Дании 1996. С. 81, примеч. 7). А.В. Назаренко указывает на один из вариантов расшифровки прозвища «Лавард», а именно — «Хлебодавец» (Назаренко 2011. С. 287). См. также: Gad 1963. Любопытное уточнение значения этого слова предлагают А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский, отмечая то, что в некоторых из рассмотренных ими латиноязычных «текстов, где слово lávarðr фигурировало не как прозвище, быть может, у него можно вычленить некоторые коннотации, подводящие к значению “персона, стоящая на одну ступень ниже действующего правителя”, “персона, обладающая правом на власть, но не самой властью”» (Литвина, Успенский 2012. С. 70). Текст, которым открывается глава, как кажется, указывает ровно на то же самое. Герцог Кнут представлен здесь как сын умершего и племянник правящего короля, т. е. как раз «персона, обладающая правом на власть, но не самой властью». Толкование прозвища автором саги может объясняться как его языковым чутьем, так и наличием этой информации в традиции. Здесь мы в очередной раз (см. комм. 33, 190, 419 и 436) имеем дело с «авторским проникновением» в повествование.
456 Хейнрек, его сын (Heinrekr, son hans) — сын «императора Хейнрека в Саксланде» (Heinrekr keisari í Saxlandi), т. е. сын Генриха IV, о котором речь шла в гл. 75 саги (см. также комм. 399), Генрих V, последний представитель Салической династии, король Германии (1106–1125), император Священной Римской империи (1111–1125).
457 «Сага о Кнютлингах», как мы видели выше (см. гл. 75 и комм. 403), приписывает Ботхильд, жене Эйрика (вне сомнения, исторически ошибочно), весьма знаменательное родство: сага объявляет ее единоутробной сестрой Генриха IV. Т.А. Дюбуа и Н. Ингверсен отмечают, что жизнь Кнута описана в саге всего лишь «с несколько иными деталями», чем было в реконструируемой по другим источникам реальности (DuBois, Ingwersen 2008. P. 160), однако это мягко сказано. Данное отступление от истины ведет к тому, что Кнут Лавард и Генрих V «оказываются» двоюродными братьями, на чем в большой степени строится весь сюжет «Саги о Кнуте Лаварде» (гл. 84–92). Как такое могло произойти? Вполне возможно, что почти за полтора века, разделяющие сами события и запись саги, а также в процессе передачи этого сюжета в Исландию, где сага и была записана, в ее текст вкралась очень типичная для саг ошибка — слияние в одном образе нескольких одноименных персонажей. В сагах мы встречаем объединение Михаила Пафлагонянина и Михаила Калафата, равно как и неразличение русских князей Владимира Ярославича и Владимира Всеволодовича Мономаха (см.: Джаксон 2012. С. 472, 192). То же могло быть и в данном случае, поскольку источникам известен двоюродный брат Кнута Лаварда с именем «Хенрик». Это — Хенрик, сын Готшалка, князь ободритов (1093–1127), чья мать Сигрид, жена Готшалка, была дочерью Свена Эстридсена и, соответственно, сестрой Эрика Доброго, отца Кнута Лаварда. На это родство указывают и Адам Бременский (III.51), и Хельмольд (I.24), и Саксон Грамматик (XIII.2.1). А император в этой истории тоже фигурирует: согласно ««Рингстедскому житию св. Кнута» и Хельмольду, после смерти Генриха и гибели его сыновей Кнут за большие деньги купил у императора (правда, уже у Лотаря, а не у Генриха) Бодрицкое государство (подробнее см.: Knýtl 1982. Bls. 242, nmáls 2; Джаксон 2019а и № 6 в Части второй).
458 Здесь в Саксланде … немирья. — Из этого несколько тавтологичного описания следует, что, по мнению автора саги, повсеместно было принято перекрывать цепями входы в гавани. Это давало не только возможность получать пошлину за проход в гавань, но и охрану своих владений в случае нападения. Перекрытие залива цепями известно в реальности — оно не было лишь домыслом авторов саг. В «Гнилой коже» рассказывается о цепях, перекрывавших выход из Sæviðarsund (залива Золотой Рог), которые пришлось преодолеть на пути домой бежавшему из Миклагарда (Константинополя) Харальду Сигурдарсону: «Взяли затем они две галейды и вышли на веслах в Сэвидарсунд. А там были [протянуты] через залив железные цепи. И тогда сказал Харальд: «Теперь люди должны сесть на весла на обеих галейдах, а все те, кому не нужно грести, должны каждый взять в руки свой кожаный мешок или другую тяжесть и бежать на корму, и посмотреть, не смогут ли [корабли] подняться на цепи». И делают они так, и поднимаются корабли [на цепи], и тотчас останавливаются, и прекратилось движение. Тогда сказал Харальд: «Теперь должны все люди перебежать на нос корабля и держать в руках ту же тяжесть». И вот в результате этого соскочила с цепи та галейда, на которой был сам Харальд, а другая поднялась на цепь и развалилась на две части, и очень много людей с нее погибло там в заливе, а некоторых спасли» (Msk 2011. B. I. Bls. 113). Такая цепь, соединявшая элементы бонового заграждения в горле залива Золотой Рог, существовала в действительности — она была установлена в 717 г. императором Львом III с целью преградить путь кораблям осадивших город арабов (впервые упоминается в «Хронографии» Феофана Исповедника; см.: Theophanes 1997. P. 545; 548, n. 25; Guilland 1959. P. 263–297). Ее имеет в виду и русская летопись, повествующая о том, как в 907 году Олег пошел в поход на греков «и прииде къ Царюграду; и греци замкоша Суд, а град затвориша» (ПВЛ 1996. С. 16).
459 Слесвик (Slésvíkr) — «залив Сле», т. е. залив/бухта Шлей — узкая и длинная (42 км) фьордообразная бухта (залив) Балтийского моря на севере сегодняшней Германии.
460 Снорри Стурлусон описывает цепи в рассказе о том, как, готовясь к нападению Харальда Гилли, Магнус Сигурдарсон заблокировал гавань Бергена: «он велел изготовить железные цепи, но с некоторыми конструкциями из дерева, и протянуть их поперек залива от конунговых палат» (Hkr 1951. Bls. 285–286). Похоже, что описание цепей с бонами автор «Саги о Кнютлингах» заимствовал именно отсюда, тем не менее ни Х. Ольрик (Olrik 1888. S. 178), ни Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1900. S. 25) не посчитали этот рассказ вымыслом.
461 Самланд (Samland) — Самбия, одна из одиннадцати земель, входивших в XIII в. в состав Пруссии (Матузова 1979. С. 93). Самбию (Semland) и населяющих ее самбов (Sembi) знает Адам Бременский (IV.18) Самбию (Samland) упоминает анонимный исландский скальд XII в. в кеннинге женщины (Skj 1967. S. 600). Описание и границы Самбии («De Sambia») дает в своей энциклопедии «О свойствах вещей» («De proprietatibus rerum», ок. 1250 г.) Бартоломей Английский (см.: Матузова 1979. С. 77/85).
462 Курланд (Kúrland) — «Земля куров» (см. комм. 283). Согласно сагам, Курланд входит в число земель, составляющих Аустрвег («Восточный путь»).
463 Финнур Йоунссон отмечает, что историчность встречи Кнута и Видгаута доказать невозможно — выглядит она не слишком вероятной, и в любом случае она сильно приукрашена (Finnur Jónsson 1900. S. 25).
464 Вальдимар, воспитатель конунга Олава Трюггвасона (Valdimarr, fóstri Óláfs konungs Tryggvasonar) — великий князь киевский Владимир Святославич (978–1015). При всем своем внимании к генеалогиям саги не знают предков «конунга Вальдимара/Вальдамара» и порой величают его «Вальдамаром Старым». Как следует из «Саги об Олаве Трюггвасоне», будущий норвежский конунг провел несколько лет (согласно «Королевским анналам», 977–986 гг.) в Хольмгарде (Новгороде) при дворе конунга Вальдамара, находясь на воспитании у русского князя (см.: Джаксон 2012. С. 123–228). О Ярицлейве см. комм. 230, о Харальде (Мстиславе) — комм. 135.
465 См. выше в гл. 11.
466 Мальмфрид, дочь Харальда (Málmfríðr Haraldsdóttir) — Мальмфрид Мстиславна. Была женой Сигурда Крестоносца (с 1111 или 1116 г.), а через три года после его смерти, в 1133 г., стала женой Эрика II Незабвенного (подробнее см.: Джаксон 2012. С. 494–516).
467 Энгильборг, дочь Харальда (Engilborg Haraldsdóttir — так в рукописи M; в рукописи B — Ingibjǫrg, Ингибьёрг) — Ингибьёрг Мстиславна, сестра Мальмфрид Мстиславны. Была выдана замуж за датского конунга Кнута Лаварда, сына Эрика I Доброго. См. об этом браке также у аббата Вильгельма (Wilhelm 1917–18. P. 182–183) и Саксона Грамматика (XIII.1.4). Даты этого брака в источниках нет. Исследователи называют 1115/7 г. (см.: Dąbrowski 2008. S. 97–103), время ок. 1117 г. (Lind 1992) или до 1120 г. (Saxo 1980–1981. P. 293, n. 7), 1120-е гг. (Raffensperger 2007. P. 127, note 53). А.В. Назаренко полагает, «что в качестве terminus ante quem non для брака Кнута правильнее было бы принять дату его назначения герцогом» (Назаренко 2011. С. 289, примеч. 14), а это последнее событие исследователь склонен датировать 1122/3 г. (Там же. С. 286, примеч. 7). См. также Джаксон 2012. С. 494–516.
468 ничего не говорится о его поездках, пока он не прибыл… (er ekki sagt frá hans ferðum, fyrr en hann kom…). — В данном случае употреблена разновидность «путевой формулы», о которой см. комм. 329.
469 По формулировке Э. Хофмана, сага представляет Кнута, прежде всего, как способного и героического принца без страха и упрека (Hoffmann 1981. S. 122).
470 Исследователи выдвигают различные причины, приведшие к браку Кнута Лаварда и Ингибьёрг Мстиславны: то, что в междоусобной династической борьбе в Дании 30-х гг. XII в. правящий король Нильс и его сын и соправитель Магнус искали союзников в Польше, а Кнут Лавард и его брат Эйрик (женившиеся на Мстиславнах), — на Руси (Lind 1992); то, что этот брак стал результатом сближения киевского князя Владимира Всеволодовича Мономаха с саксонским герцогом Лотарем, покровителем Кнута (Raffensperger 2010), либо — Мстислава и Нильса (Назаренко 2011. С. 289); а также то, что «политический проект» Кнута, сводившийся к тому, чтобы участвовать в балтийской торговле и оставаться независимой действующей силой в регионе, включал в том числе и брак с русской княжной (Lind 2015). Подробнее см.: Джаксон 2019а и № 6 в Части второй.
471 Сага говорит о «зависти» правящего короля Нильса и его сына Магнуса к герцогу Кнуту из-за того, что у того было слишком много почитателей, но дело, конечно же, было в том, что Кнут по праву своего рождения мог претендовать на королевский титул (подробнее см.: Knýtl 1982. Bls. 248, nmáls 3). Бьярни Гуднасон указывает на рассказ Хельмольда о встрече Кнута с Николаем в Шлезвиге, когда Кнут своим независимым поведением навлек на себя «смертельную ненависть» и уверенность матери Магнуса в том, что Кнут скоро лишит ее сына «и жизни и государства» (СХ 1963. С. 125–126).
472 Рикиса, дочь Бурислава, конунга виндов (Ríkiza Búrizláfsdóttir Vinðakonungs) — дочь польского князя Болеслава III и Сбыславы, правнучки Ярослава Мудрого. Магнус Никулассон был ее первым мужем, вторым был минский князь Володарь Глебович (упомянут в гл. 109 как Valaðarr konungr af Pólinalandi — см. комм. 584), третьим, после развода с Володарем, — шведский король Сверкер I (1130–1156). Бурислав, конунг виндов (Búrizláfr Vinðakonungr) — Болеслав III Кривоустый, польский князь (1102–1138). Брак Рикисы и Магнуса Никулассона рассматривается как закрепление временного политического союза между польским князем Болеславом и датским королем Нильсом против западнопоморского князя Вартислава I и Кнута Лаварда (Morawiec 2017).
473 Вскоре скончался император … прозывался Лотариус. — То, что выглядит здесь хронологической неувязкой («скончался император [Генрих V] … вскоре звание императора принял … Лотариус») по той причине, что Лотарь стал императором не «вскоре» после смерти императора Генриха V (23 мая 1125 г.), а через восемь лет после него (это случилось 4 июня 1133 г.), может быть отражением памяти о том, что в перечне императоров Священной Римской империи они следуют один за другим. Вместе с тем автор саги совершает здесь одну характерную для его повествования ошибку: глядя назад из середины XIII в., он не один раз называет императоров Священной Римской империи, бывших германских королей, «императорами в Саксланде», т. е. «германскими императорами», тем самым как бы «спрессовывая» две их ипостаси. Льотгейр, саксонский герцог… Лотариус (Ljóðgeirr, saxneskr hertogi… Lótáríús) — это Лотарь II, граф Суплинбурга, герцог Саксонии с 1106 г., король Германии (1125–1137), император Священной Римской империи (1133–1137). Так что королем Германии сразу после смерти Генриха V в 1125 г. он стал.
474 В этой короткой ремарке скрыт весь смысл затеи Кнута с богатым пиром и подношением подарков — ему нужно обезопасить себя, и он наивно полагает, что за традиционным жестом дружбы с его стороны последует аналогичный ответ.
475 Автор саги, рассказывая эту историю, знает наперед, что будет дальше и каков будет финал. Но он не выдает этого своего знания. Вручение дорогих подарков и приглашение на ответный пир вынуждают его завершить главу вполне традиционным утверждением о том, что родичи расстались друзьями, поскольку подобные действия должны были закрепить дружбу, обещать дружбу, но никак не вести к предательству и убийству, которые в действительности последуют.
476 Саксон Грамматик (возможно, основываясь на используемом им в этой части Житии св. Кнута Роберта из Эли) (VSD 1908–1912. P. 238), называет местом этого празднования не Рингстед, а Роскилле (XIII.6.3). В некоторых датских анналах, как и в саге, читаем, что Кнут был убит Магнусом в Рингстеде (Ringstadis, wed Rinrstæthæ) (DMA 1980. S. 89, 195).
477 экипировка одного всадника стоит восемь марок золота (einn riddara kostar VIII merkr gulls sinn búnað). — Относительно марки золота и марки серебра см. комм. 194. Ср. выше: в гл. 19 речь идет о золотом обручье весом в полмарки, а жизнь Олава Свейнссона оценивается в гл. 64 в тридцать марок золота.
478 троюродным братом Кнута Лаварда (manni firnari en brœðrungr Knúts lávarðar). — В этом указании степени родства — ошибка: будучи внуками Свейна Ульвссона, Хейнрек Хромой и Кнут Лавард приходились друг другу двоюродными братьями.
479 Однако замысел принадлежал отцу с сыном — конунгу Никуласу и его сыну Магнусу (en þetta váru þó ráð þeirra feðga, Níkuláss konungs ok Magnúss, sonar hans). — В рамках этого рассказа, соблюдая присущую сагам «эпическую объективность», автор саги все же «проговаривается», что знает и о замысле, и о том, кто за ним стоял.
480 Кнут Лавард был убит, как следует из Жития св. Кнута Роберта из Эли, в среду 7 января 1131 г. (VSD 1908–1912. P. 239: Occiditur anno 1131. 7 Idus Ianuarij, feria 4). Кстати, и сага утверждает (см. ниже в этой же главе), что «день его убийства приходится на утро после тринадцатого дня Рождества» (Líflátsdagr hans er einni nótt eptir enn þrettánda dag jóla), что тоже указывает на 7 января (см. комм. 484). Х. Ольрик отмечает, что день у Роберта из Эли назван неверно, поскольку Рождество в 1030 г. приходилось на воскресенье, соответственно день после Богоявления был в 1031 г. четвергом (Olrik 1888. S. 241, n. 1). Многие источники, однако, в частности CR XIV и датские анналы (DMA 1980. S. 9, 13, 17, 56, 75, 81, 83, 89, 101, 108, 164, 195, 226, 275, 301), говорят о 1130 г., вероятно, по той причине, что Рождество в целом датировалось по году, в котором начиналось празднование (Olrik 1888. S. 241, n. 1).
481 Саксон Грамматик знает об участии Хенрика в заговоре против Кнута, но непосредственным его убийцей называет самого Магнуса (XIII.6.9). На Магнуса указывала и написанная много раньше труда Саксона «Роскилльская хроника» (CR XIV): «…единственный сын короля Нильса Магнус, подстрекаемый дьяволом, в 1130 году от воплощения Господня, притворившись другом, убил сына короля Эрика Кнута, мужа целомудренного, благоразумного, украшенного мудростью, красноречием и всеми видами добродетели» (РХ 2003. С. 334). Согласно датским источникам, Магнус назначил Кнуту встречу в лесу недалеко от королевской усадьбы Харальстад недалеко от Рингстеда (XIII.6.6). Согласно «Рингстедскому житию св. Кнута», Магнус первым нанес смертельное увечье Кнуту, но его дело продолжили его люди (VSD 1908–1912. P. 196, 200)
482 …перенесено в Хрингстадир, и там предано земле (var fœrðr til Hringstaða ok þar jarðaðr). — Э. Кристиансен полагает, что выбор Рингстеда как места захоронения Кнута определялся тем, что это было место, где собирался тинг жителей Зеландии (Saxo 1980–1981. P. 315, n. 64). См. у Саксона Грамматика в XV.6.10, при описании захоронения Вальдемара в Рингстеде, указание на то, что это место знаменито тем, что там похоронен его отец, т. е. Кнут Лавард.
483 Он истинный святой и совершает много красивых и славных чудес (er sannheilagr maðr ok gerir margar fagrar jartegnir ok dýrligar). — Автор саги говорит о чудесах Кнута весьма обтекаемо, используя общие слова, что выдает недостаток информации. К. Фелпстед отмечает, что и в «Рингстедском житии св. Кнута» практически нет историй о его чудесах и совсем нет рассказов о его благочестии, но зато в тексте нередки цитаты из и обращения к Библии (Phelpstead 2007. P. 184).
484 тринадцатый день Рождества (þrettánda dag jóla) — христианский праздник Богоявления, приходящийся на 6 января.
485 Останки Кнута были извлечены 25 июня 1170 г. Подробнее см. ниже в гл. 124 и комм. 693.
486 Согласно Саксону, на месте, где пал Кнут, начал бить целебный источник (XIII.6.9), а позднее и другой — там, где были опущены на землю его похоронные носилки (XIII.7.1). Как считает К. Фриис-Йенсен, это проявление святости Кнута выступает своеобразным свидетельством его мученичества, хотя Саксон и не скрывает, что при встрече с убийцей Кнут имел с собой меч (Friis-Jensen 2006. P. 203). Бьярни Гуднасон (Knýtl 1982. Bls. 255, nmáls 4) указывает, что об источнике, который забил рядом с могилой Кнута, говорится и в эпистоле папы Александра III, объявляющей о канонизации Кнута Лаварда (VSD 1908–1912. P. 246), и что всё это очень напоминает рассказ Снорри Стурлусона о проявлении святости Олава Харальдссона: «Из песчаного холма, где был сначала похоронен Олав конунг, забил чудесный родник. Водой из этого источника многие излечились от своих недугов. Этот источник огородили, и воду из него бережно охраняют с тех пор. Сначала там построили часовню, а на том месте, где лежало тело конунга, поставили алтарь. Теперь на этом месте стоит Церковь Христа» (ÓHHkr 245; КЗ 1980. С. 373). Источникам сложения и развития культа св. Кнута Лаварда посвящено большое число работ, в частности: Chesnutt 2003; Dubois, Ingwersen 2008; The Offices 2010; Riis 2010a; Riis 2015; Petersen 2014, 2015, 2018, 2019.
487 Как отмечает Ф.Б. Успенский (2002а. С. 61, примеч. 26), «наречение девочек в семье Ингибьёрг воспроизводит наречение дочерей в семье ее деда — шведского конунга Инги Стейнкельссона».
488 Катрин была выдана замуж в Аустрвег (hon var gipt í Austrveg). — Под Аустрвегом поздние королевские саги (и «Сага о Кнютлингах» в том числе) понимают Юго-Восточную Прибалтику, но никак не Русь, так что я бы исключила даже гипотетическую возможность (как в Успенский 2002. С. 58, примеч. 23: «возможно, на Русь») того, что это был брак с русским княжичем. Всего вероятнее, на что указывал еще Х. Ольрик (Olrik 1888. S. 142–143), мужем Катрин был упомянутый в гл. 119 знатный «винд» по имени «Фридлейв», Прислав, сын Никлота, о котором известно из сообщения Саксона Грамматика, что он был мужем сестры Вальдемара Кнутссона (см. комм. 634).
489 Кристин взял в жены конунг Норега Магнус Слепой, сын Сигурда Крестоносца (Kristínu átti Magnús blindi Nóregskonungr, son Sigurðar Jórsalafara). — См. в MbHgHkr 1: «Женой Магнуса конунга была Кристин, дочь Кнута Лаварда, сестра Вальдамара конунга датчан. Магнус не любил ее и отослал ее назад в Данию» (КЗ 1980. С. 501).
490 Маргрет (Margrét) — третья дочь Кнута Лаварда. В идущей от нее генеалогической линии — в основном короли Швеции. Последним назван Йон, конунг свиев (Jón Svíakonungr) — Юхан I Сверкерссон (годы жизни: 1201–1222), вступивший на престол после смерти Эрика X в 1216 г. Таким образом, автор «Саги о Кнютлингах» вновь проявляет себя в тексте, «сокращая» нарративную дистанцию между временем, о котором он ведет рассказ, и своим временем. Любопытно упоминание конунга Йона в заключительной главе Sv, где автор датирует смерть норвежского короля, используя и абсолютную (1215 г.), и относительную хронологию (см. об этом: Ólafía Einarsdóttir 1964. Bls. 6 et passim) — путем сопоставления с другими известными событиями того же (ка