Сигурд Паульссон

Фанера

Первым заданием, которое я выбрал себе на уроках труда той осенью, было — выпилить из фанеры Исландию.

Скопировать очертания острова через кальку на лист фанеры оказалось несложно.

Лезвие пилы было тонким и отливало стальной синевой, — и я не знаю, отчего я начал с Рейкьявика, а не с противоположного конца страны, где сам находился в то время; наверно, я решил, что выпиливать залив Факсафлоуи будет легко. Так оно, впрочем, и оказалось, — за исключением Болот, но я простил им это: ведь там родилась моя мама.

Со Снайфетльснесом я справился на удивление легко, но настоящие трудности начались на Западных фьордах. Первую пилу я сломал уже на Гильсфьорде. А потом ещё, и ещё… К началу рождественских каникул я был уже на Хортнбьярге. К тому времени в школе уже почти не осталось пил, так что учитель заказал новые.

Мне казалось — я так никогда и не дойду до конца. Даже до того места, где я живу — и то не доберусь. Становилось ясно, что ничем другим в эту зиму я заниматься на труде уже не буду. Когда дни стали длиннее, и на всех Западных фьордах стали пить кофе с вафлями при свете солнца, я поклялся не сдаваться, хоть бы мне пришлось провозиться с этим заданием ни одну зиму. Наконец, когда я добрался до залива Хунафлоуи, дело пошло на лад и до самого Аксафьорда я не сломал ни одной пилы, да и в тот раз это вышло по чистой небрежности: я поднял глаза от работы, посмотрел в окно и подумал: «Вот эти самые берега я сейчас выпиливаю из фанеры», — и неловко повернул лезвие.

Восточные фьорды сулили много сложностей, — но эти сложности были последними, я пилил легко и мечтал добраться до Хортнафьорда, где родился мой папа, а также все его предки начиная почти от самого заселения Исландии.

На улице было светло и пели птицы, — когда я радостно, как победитель, выпиливал южное побережье, где нет никаких бухт. В небесах сияло солнце, овцы начинали ягниться, а учебный год подходил к концу, — когда я допилил до Рейкьявикской гавани.

Иногда при взгляде на карту Исландии в выпусках прогноза погоды по телевизору я чувствую запах раскалённых пил, сияющих стальной синевой, запах фанеры и мелких опилок.

Перевод Ольги Маркеловой

© Tim Stridmann