Волчья долина

В кущах дремучих,
в дебрях весны,
над музой моей
уснувшей —
на солнцевосходе
кружился рой
снов животворно
певучих.

На ветках медяных
заря из росы
дурманных цветов
наткала,
в глаза мне по капле
стекали сны
из чашечек их
медвяных.

И птичьи хоры,
и клич лебедей
гимном взлетали
к солнцу,
и в радостном блеске
открылись мне
вешней земли
просторы.

Распахнуты дали —
восстань! Иди!
Но там я едва ли
встречу
тех, кого ждал
и кого любил,
и тех, что меня
не ждали.

Мое песнопенье
в вешнем лесу
звучало для всех,
кто слушал:
парил я в горенье
лебяжих крыл
и спал в океанской
пене.

Но стан лебединый
на полночь свернул —
и снова в лесу
помрачневшем
мерцают глаза,
и волки поют,
и узел клубится
змеиный.

Ползут по полянам
тени и тьма,
вздымается мгла
над цветами.
И торные тропы
в росистой траве
ночным зарастают
туманом.

И снова мне тесен
крылатый наряд,
и сердце в тенетах
бьется,
но скоро, скоро
взлетит оно
на пламенных крыльях
песен.

И муза проснется
в кущах весны,
и вспыхнет душа
стихами,
когда из тумана
солнце взойдет
и стан лебединый
взовьется.