Морские коровы1 похожи на обычных внешним обликом, однако они дают куда больше молока; поэтому люди хотят обзавестись такими животными. Раньше их иногда находили на Тринадцатую ночь2 в коровниках подле остальной скотины. Если начертить крест у них на спине3, то такие морские коровы будут спокойно стоять рядом с обычными.
На Тринадцатую ночь в коровниках также иногда находят коров сокрытого народа; но их у себя никто держать не хочет, — хотя они и дают много молока, — из-за страха перед сокрытыми людьми, которые попытались бы отомстить за подобное. Таких коров легко отличить от морских, так как те [когда пасутся] поднимают и оборачивают свои головы в сторону горы, а коровы сокрытых людей — в сторону моря. У сокрытого народа есть много скотины, которая бродит на пастбищах рядом с обычной скотиной, хотя люди никого [из них] не видят, только их животных.
Кто-то слышал, как одна женщина из сокрытого народа в Деалуре на острове Сандой4 пересчитывает своих коров:
— Сидела я на холме возле Румлы и Райджи, там, слышу я, глас подаёт Хупулин; вниз шагают Хоакур и Кроакур, вижу я Чины длинный сосок5; Уйла и Оала, Эсча и Коала, Гайта и Греана, Флекка и Фреана; Хильданстьядна видна мне, Гудльгруйма и Оксакодла; упустила я серую Груйму, махонькую и низкую — вот и пришли коровы все наши; мыча недовольно последней из всех наша Бринья заходит в хлев.
1 Оригинальный текст начинается так: «Sæneyt (или sækýr) похожи на» и т. д. Слово neyt (мн. ч. neyt) — среднего рода, может использоваться как во мн., так и в ед. числе. И означает оно крупную рогатую скотину независимо от половой принадлежности (соответственно, либо одну голову в стаде, если в ед. числе, либо собирательно всё стадо, если во мн. числе). То есть, на русский это можно перевести собирательными существительными ‘скотина’ или ‘быдло’, но оба они не имеют форм мн. числа. Слово kúgv (мн. ч. kýr) — женского рода, и означает собственно корову (не быка, не телёнка). То есть, когда эти слова используются во мн. числе (как здесь), то они являются очень близкими синонимами, но при этом есть определённое смысловое различие: neyt связано с глаголом njóta ‘пользоваться, извлекать пользу, выгоду; наслаждаться использованием чего-л.’, т. е. это чисто утилитарный взгляд на животное как источник молока, мяса, шкур, костей, рабочей силы и т. п. Однако в русском языке я столь близких синонимов подобрать не могу, и потому в переводе придётся обходиться только «коровами», «скотиной» (собирательно) или «животными».
В исландском фольклоре тоже можно встретить упоминания и истории про морских коров (sækýr) и коров сокрытого народа (huldukýr, huldunaut).
2 Про Тринадцатую ночь см. примеч. 1 к тексту «Сидение на перекрёстке».
3 Про осенение крестом фольклорных существ см. примеч. 3 к тексту «Морской призрак».
4 Крупный остров Сандой располагается прямо к югу от Стреймой (главного в архипелаге). Поселение Деалур располагается на юго-восточном его побережье.
5 В изданиях этого текста можно встретить также исправленный вариант: «вижу я Чину, Лангспину». Однако очевидно, что оба имени должны аллитерировать, и, если уж исправлять, то нужно ещё имя Kina заменить на Lina. В пользу такой замены свидетельствуют фарерская песенка (kenni eg linu, kenni Langspinu), исландская «Коровья тула» (Lykla og Lína og hún Langspena) и фрагмент шетландской колыбельной (Lyra, Langspanja). Кстати, у норвежцев (в их т. н. geitelokker) Langspena является именем не коровы, а козы.
© Speculatorius, перевод с фарерского и примечания
Для любителей скандинавского фольклора наибольший, пожалуй, интерес в этом тексте представляет эпизод с перечислением имён коров. В перечне прослеживается уверенная, хотя и местами нерегулярно соблюдаемая, аллитерация, причём аллитерировать могут не только имена коров между собой, но и, например, имя коровы и какой-нибудь глагол. Также есть тенденция к рифмованию. В целом, всё указывает на то, что этот «тулообразный» перечень действительно когда-то был частью полноценной поэтической тулы.
Во-первых, он очень напоминает исландскую так называемую «Коровью тулу» (Kúaþula), существующую в нескольких вариантах (см. Íslenzkar gátur, skemtanir, vikivakar og þulur IV, bls. 234–238) и которую помнили некоторые исландцы даже в XX веке (см. Rósa Þorsteinsdóttir, “So is all the world a story”. An Icelandic storyteller’s life and stories // Northern studies 43, 2012, pp. 1–13). Очень многие имена коров из этого фарерского текста и вариантов исландской тулы пересекаются.
Во-вторых, указанная исландская тула является по сути детской колыбельной, а у фарерцев существует такая же народная детская песня «Uppi í einum kási», в которой перечень имён практически полностью совпадает с тем, что приведён в этом тексте. Жанр подобных песенок называется skjaldur, но это не совсем колыбельная. Послушать её в исполнении Vilhelmina Larsen можно здесь, а вот текст (жирным шрифтом выделил фразы, сильно совпадающие с перечислением коров в этом тексте):
Uppi í einum kási
allar vóru dyr í lási,
tólv vóru neyt
á breytum,
gulbrúnur oksi,
loðin eg kenni,
kenni eg linu,
kenni Langspinu,
Ýla og Ála,
Eskja og Kála,
Geita og Grana,
Flekka og Frana,
Hildan stjarna,
komnar eru kýr okkara allar.
Uppi millum fjalla,
har hoyrdi eg hupulin gjalla,
tapt havi eg eina blant alla,
grímutu gráu,
stórastu lágu,
aftast kom hon Brynjan,
stynjandi í hølunum á øllum
oman úr fjøllum
frá trøllum.
В-третьих, аналогичные «тулообразные» перечни из похожих имён для домашнего скота зафиксированы у норвежцев (т. н. kulokker, geitelokker) и шведов.
В-четвёртых, даже на Шетландских островах некогда бытовала похожая колыбельная. В 1938-ом году финский музыковед Отто Андерссон опубликовал книгу по следам своего путешествия на острова, и сообщает в ней, что в Леруике от некоего Mr. William Ratter записал стишок, смысл которого тот объяснить не мог, но сказал, что это из колыбельной: «Baava bonja. Di mana wakna Stara, Stritja, Lyra, Langspanja koman heim an stidmo» (см. Otto Andersson, Giga och bröllopslåtar på Shetland, Budkalven, 1938, bls. 87–89).
Тем, кто заинтересован в более подробном изучении вопроса, можно порекомендовать ознакомиться с этим иследованием на исландском языке: Jón Samsonarson, Jólasveinar komnir í leikin // Íslenskt mál og almenn málfræði, № 1 1979, bls. 150–174 (особенно страницы 157–159).
Ещё можно отметить следующую интересную особенность. Тула с перечислением коров применяется как детская песенка или колыбельная. В поздней рыцарской «Саге о Вильхьяльме Кошельке» (Vilhjálms saga sjóðs) протагонист должен к определённому сроку узнать и назвать имена всех троллей (иначе он, его отец и прочие пленники троллей будут убиты ими). А узнаёт он все эти имена подслушав, как одна троллиха пела тулу из этих имён как колыбельную для своего ребёнка. Речь идёт о знаменитой «Туле всех троллей» (Allra flagða þula).