Сны священника Сигюрда Гюннарссона

Draumar Sigurðar prests Gunnarssonar

1. Когда мне1 шёл тринадцатый год, мы с матерью2 жили на хуторе на севере страны. Там воспитывался мальчик, немного меня старше, по имени Торвальд3. Ещё там была хозяйка, которую звали Оулёв. Она была беременна. Одной ночью мне приснилось, будто на хутор пришли викинги, и я жутко испугался. Я будто бы сидел на краю скамьи и свивал шнурок, который спадал вниз. Тут я услышал, что кто-то заходит в коридор и открывает дверь бадстовы. Внутрь вошёл высокий человек, красивый и мужественный, со светлым лицом, почтенного и отважного вида, и лицо его словно бы выражало спокойствие и суровость. Мне показалось, что я узнал этого человека, и то был бонд Грим из Викингаватна4, но увидел, что это всё же не так, и, не сомневаясь, счёл его предводителем тех викингов. Он стал у дверей бадстовы с ярко блистающим мечом в руке. Вот он поднял меч, хоть и спокойно, и ударил по моему правому плечу. Меч отрубил весь бок до поясницы. Я как будто чувствовал, как холодный меч рассекает тело. Бок вместе с рукой отвалились, я подтянул их и приготовился к смерти. Я засунул пальцы в рану и нащупал лёгкое с внутренностями. И вот я начал читать молитвы и добрые псалмы, которые знал, и хотел улечься, чтобы умереть. Однако этого не произошло, и кто-то сказал, что нужно отрезать бок от поясницы. Это было сделано, и всё убрали в сундучок под кровать, в следующее воскресенье эту часть меня нужно было отнести на кладбище.

После этого я оказался на ногах и как будто не замечал, что у меня недостаёт руки и бока. Тогда я встретил свою мать. Она в полном спокойствии сидела на своей кровати с выражением почтения на лице.

— Викинг что-нибудь тебе сделал? — спросил я.

— Немногое, — ответила она, — он ударил мечом мне по голове. Это большая рана, но она заживёт прежде, чем пройдёт много времени.

Теперь я увидел своего товарища Торвальда и спросил:

— Викинг что-нибудь тебе сделал?

— Он трижды пытался пронзить меня насквозь, — сказал Торвальд, — но остриё всегда попадало в лоб. Погляди-ка!

Тогда я увидел у него на лбу три отверстия, и из них текли струйки крови. Торвальд казался мне подавленным и молчаливым. Тогда я спросил об Оулёв, поскольку у нас с ней были хорошие отношения.

— Не поминай тот ужас, — сказал Торвальд, — который они собирались сотворить с ней. Они уложили её на кровати и хотели разрезать живот и вытащить оттуда ребёнка. Я не знаю, по какой причине они этого всё же не сделали.

Однако после этого я увидел Оулёв на ногах, но она была очень бледна, и все домочадцы были очень бледны и печальны. У меня тоже всё время болело сердце. Вскоре после этого я проснулся.

Хотя во снах мало смысла, такое, как сон, приснившийся мне во время рождественского поста, должно было что-то означать. Зимой в первое воскресенье месяца гоуа, упав с ялика с сетями для ловли тюленей при полном безветрии, утонули отец и старший брат Торвальда, бонд Хаукон из Грьоутнеса и его сын Торстейн5, — тюлень перевернул лодку под ними. А другой брат Торвальда, младший, пробежал долгий путь до ближайшего хутора за помощью для отца и брата. Мальчик бежал так быстро, что покалечился и умер.

Весной у Оулёв случились роды, и она оказалась при смерти. В конце концов, она родила бездыханного мальчика, а затем девочку, которая выжила и живёт до сих пор.

Той же весной моя мать слегла с болезнью печени и в конце лета умерла.

Впоследствии я решил, что тот сон указывал на эти события.

2. В ту же зиму, когда мне приснился этот длинный сон, мне привиделось одной ночью, будто я лежал, как оно и было, в своей постели, в ногах у матери. Я посмотрел на дверь бадстовы в слабом отблеске месяца. Тогда мне привиделось, будто внутрь вошёл человек в ярких одеждах до пола, светло-красных и белых, высокий мужчина со светлой кожей и волосами, удивительно красивый, и на его лице было заметно спокойствие духа, дружелюбие и богобоязненность. И я понял во сне, что то был сам Спаситель. За ним следом шёл человек пониже, как и он, очень красивый и благородный. Это, как мне показалось, был ангел, либо его апостол. Они шли очень тихо и направлялись к нашей с матерью постели. Ангел подошёл ко мне, склонился надо мной и сказал:

— Иди на соседнюю постель, дитя моё. Спаситель хочет поговорить с твоей матерью.

Спаситель тем временем стоял возле кровати. Я испытал небывалое уважение к этим людям, медленно соскользнул с кровати и пошёл в соседнюю. Тогда я увидел, как Спаситель склонился над моей матерью и в течение недолгого времени тихо беседовал с ней. Затем они вернулись в сени, и тогда я проснулся или же не запомнил сна дальше.

Этот сон я рассказал своей матери. Она сказала:

— Это к моей смерти, дитя моё.

3. Когда я жил в Десьярмири в возрасте сорока лет и ждал ребёнка, мне приснилось одной ночью, будто я нахожусь на лугу вне хутора недалеко от моих работников. Тогда мне показалось, что ко мне подошёл человек с копьём в руке. Мне подумалось, что я видел его раньше, и это был тот же викинг, что отрубил мою руку и бок, когда мне было двенадцать. Он молча подошёл ко мне и пронзил мою грудь копьём, оставил копьё в ране, отошёл в сторону и сказал:

— Я ещё встречусь с тобой.

Теперь мне показалось, что я умру — так мне было плохо. Я позвал своих работников, уселся возле камня, попрощался с ними и попросил, чтобы они передали моё прощание жене6. Затем я попросил кого-нибудь из работников вынуть копьё из раны, но никто не хотел этого делать. Мы посчитали, что тогда я точно умру. Когда никто не захотел вынимать копьё, я схватился обеими руками за древко, торчавшее из груди, и вытащил его. На этом я проснулся, и мне тогда было нерадостно.

Весной у меня родился сын, которого я потерял спустя неделю и очень горевал. Тогда мне вспомнился тот сон. После этого у меня подряд родилось четверо других сыновей, и все спустя неделю умирали от той же болезни, хотя викинг мне больше не снился. Но когда я видел его во сне, он сказал:

— Я ещё встречусь с тобой.

4. Я жил в Сёйданесе на мысе Лаунганес с тех пор, как мне было двенадцать лет, и до семнадцати. Там мне приснилось несколько снов, которые я помню, потому что они, вероятно, были предсказаниями того, что потом со мной случалось. Здесь я расскажу о двух из них:

Мне шёл, наверное, шестнадцатый год, когда мне приснилось, будто в Сёйданес пришла прорицательница или провидица. Люди посчитали забавным расспросить её о своей судьбе. Я, кажется, был единственным, кто задавал ей вопросы. Не помню, о чём я спрашивал и чем она отвечала, кроме одного:

Я спросил её:

— Когда, по-твоему, я умру?

— Если ты не умрёшь, — говорит она, — когда тебе будет тридцать шесть лет, тогда я не знаю, когда ты умрёшь.

Дальше я сон не помню, но хотя это было вздором, я часто думал об этом и позже говорил своей жене, что, наверное, не переживу моего отца, который умер на тридцать седьмом году.

Шло время, я не вспоминал об этом сне, пока не приблизился к сорока годам. Но летом 1848 или 1849 года, когда мне было тридцать шесть, со мной случилось так, что я пострадал из-за долгой и трудной непогоды на море. После этого я слёг со смертельным колотьём в боку и был почти при смерти, но благодаря расторопности врача и тому, что мои последние дни ещё не пришли, я ожил, однако пролежал после этого всё лето, и уже никогда не был прежним. После этого мне пришло на ум, что вот, похоже, и сбылось предсказание пророчицы из сна.

5. Последние годы, что я жил в Сёйданесе, я страстно желал уехать оттуда и каким-нибудь образом переменить свой жизненный путь. Я, должно быть, часто думал об этом, и эти мысли могли повлиять на что-то в том сне, о котором я теперь расскажу:

От туна в Сёйданесе ведёт дерновая насыпь. Одной ночью я как будто бы пошёл по ней, а когда отошёл от неё, огляделся вокруг. Тогда произошло что-то странное, так что я будто бы оказался на островке в озере неподалёку от хутора, которое называется Маркватн. Хотя этот островок показался мне тогда на удивление большим. Я подумал, что без лодки я оказался в плохом положении и, наверное, умру здесь от голода, если только меня не заметит и не спасёт кто-нибудь из проплывающих мимо. Тогда я случайно взглянул на мыс на островке. Там я увидел женщину, и она тянула из воды сети. Я пошёл к ней и попросил её помочь мне в этом затруднении. Она разозлилась и спросила:

— Разве ты не можешь пойти на хутор?

— На какой хутор? — спросил я.

— Там, — сказала она и указала на восток. Тогда я увидел там под склоном хутор. Мне не хотелось туда идти. Тогда я заметил женщину на другом мысу, она тянула сети из воды, как и первая. Я пошёл к ней и заговорил с ней, но она не сказала мне ни слова. Тогда я снова пришёл к первой женщине, а она всё тянула ту же сеть, и, в конце концов, появилась верёвка с грузилом. На верёвке я увидел два золотых кольца и подумал, что они насажены туда для того, чтобы приманивать форель. Увидев кольца, женщина просветлела и схватила их. Тогда я понял, что эти кольца она и вылавливала. Я попросил её подарить мне одно. Она отказала.

— Тогда, может, ты спасёшь меня из этого затруднения, — сказал я, — раз у тебя такой хороший улов.

— Так пойдём, — сказала она и пустилась передо мной по островку на юго-восток, к парому. Она перевернула лодку и сказала мне забираться внутрь. Женщина надела оба кольца себе на руку. После этого она оттолкнула лодку и держала руку с кольцами на носу лодки, я схватил руку и снял одно кольцо. Женщина не разозлилась из-за этого, однако сказала что-то, чего я не запомнил. Лодка поплыла над глубоким местом к берегу, а женщина осталась позади. Я толкнул лодку обратно к ней и собирался отправиться к себе домой. Тогда я не узнал местности и подумал, что никогда не заходил в пустоши, которые простирались там. Я остановился и подумал, что заблудился и, должно быть, забрёл в незнакомую округу. Тогда я оглядел всё вокруг. Далеко на западе я увидел высокие деревья и подумал, что это лес, хотя и на удивление высокий. Теперь я уверился в том, что оказался в другой округе или в другой стране, и то был один из лесов, о которых я слышал в сагах. Я направился в лес. Когда я приблизился к нему, то увидел, что это были деревья, похожие на корабельные мачты, и на каждом дереве многоцветное покрывало, вокруг там было много народу, и я увидел, что они занимались тем, что взбирались на мачты, чтобы достать какое-нибудь покрывало. Я зашёл в толпу, но вышло так, что я не узнавал ни одного человека и никого не понимал. Тогда мне пришло в голову, что я не раздобуду себе никакого пропитания, поскольку эти люди, наверное, не захотят терпеть меня рядом с собой. Всё же я вспомнил, что умею очень ловко залезать на деревья и мачты, так что я подбежал к одному дереву и начал взбираться вверх. Это удалось мне на диво быстро, и я достал одно покрывало. Когда я спустился, вокруг меня столпилось много людей, как будто они хотели осмотреть покрывало, но я избегал разговоров. Тогда, однако, я разобрал кое-что из их речей. От этого шума я проснулся.

Хотя большая часть этого сна кажется своего рода метафорой того, о чём я размышлял, потому что в те времена я думал уплыть из страны и обучиться какому-нибудь ремеслу и о многом другом в том же духе, было там и кое-что, словно бы являвшееся символом того, что мне пришлось пережить позднее. В восемнадцать лет я уехал на восток, чтобы научиться работать по серебру, но вышло так, что один мой родственник предложил мне попробовать обучиться наукам. Я приступил к этому в девятнадцать лет, уехал на запад в Бессастадир и учился в школе.


Примечания

1 Сигюрд Гюннарсон (10.10.1812–22.11.1878), священник в Десьярмири (1844–1861) и в Хатлормсстаде (1861–1878), пробст в Южной Муласисле (1863–1876), депутат альтинга (1869–1874).

2 Элисабет Сигюрдардоуттир (1788–08.10.1825), жена Гюннара Гюннарссона, бонда в Хатльгильсстадире на Лаунганесе.

3 Торвальд Хауконарсон (ок. 1810 — 20.10.1866).

4 Грим Тоураринссон (ок. 1773 — 03.10.1845), бонд в Викингаватне в Кельдюкверви в Северной Тингэйярсисле.

5 Хаукон Торстейнссон (ок. 1768 — 22.02.1824), бонд в Грьоутнесе в Мельраккасльетте в Северной Тингэйярсисле, и его сын Торстейн Хауконарсон (ок. 1799 — 22.02.1824).

6 Бергльоут Гюттормсдоуттир (12.08.1809–02.10.1877).

© Ксения Олейник, перевод с исландского и примечания

© Tim Stridmann