О Трётла-Лауви

Um Trölla-Láfa

Во времена скаульхольтского епископа Одда Эйнарссона1 случилось однажды, что несколько человек с верхней части Бискюпстунгюра отправились жечь уголь в лес, расположенный выше поселения, и взяли с собой юношу для присмотра за лошадьми, которого звали Оулавом. Но как-то раз, когда он пошёл к лошадям, то не вернулся. Его повсюду искали, но это ни к чему не привело. Однако три года спустя он явился бегом к угольщикам на том же месте и сам рассказал о своём исчезновении: в тот день его послали на поиски лошадей, и он шёл дольше, чем обычно. Тут он опомниться не успел, как на него бросилась ужасно огромная скесса, подхватила его и побежала с ним далеко в пустошь, пока не оказалась у каких-то скал. В них была пещера; туда она вошла вместе с ним. Внутри уже была другая скесса, моложе; они были несколько выше самых высоких мужчин, но гораздо толще. Они были одеты в куртки из лошадиной кожи, которые ниспадали спереди до пола, но сзади были короткие. Чаще всего они давали ему есть форель, которую они ловили или приманивали чарами, поскольку днём одна из них неизменно отправлялась на рыбалку, а другая стерегла его. По ночам они укладывали его спать между собой, подстелив одну лошадиную шкуру и накрыв другой. Часто бывало так, что каждая из них ревела ему в ухо со своей стороны, отчего он, по его словам, не осознавал себя. Они были ласковы с ним и сперва очень следили за тем, чтобы он не убежал. После того, как он прожил там один год, весной он вышел наружу, увидел угольный дым внизу на горных пастбищах и, зная, что ни одной скессы дома нет, побежал, но он не далеко ушёл, прежде чем появилась старшая скесса. Она ударила его лапой по щеке, и там позднее у него было иссиня-чёрное пятно, затем схватила его и побежала с ним к пещере. После этого они надзирали за ним строже. Однажды младшая спросила у старшей:

— Почему всегда, когда я прикасаюсь к коже Лауви, мне кажется, что меня обжигает?

— Не удивляйся, — ответила та, — так происходит из-за молитв этого брюзги Одда.

В пищу, по его словам, они чаще всего использовали форель, иногда конину. За исключением одного раза они не хотели, чтобы он знал, какая у них еда.

Он жил там, пока не наступила третья весна, и он знал, что приближается время, когда люди поднимутся в горы жечь уголь; тогда он притворился, что заболел и не может есть. Они всячески пытались сделать так, чтобы он поправился, но тщетно — ему становилось всё хуже. Как-то раз они спросили, знает ли он какую-нибудь еду, которую он смог бы поесть. Он сказал, что ничего не съест, если только не получит девятилетнюю акулу; её он, мол, сможет поесть. Старшая сказала, что это трудно разрешить, поскольку, как она знает, девятилетней акулы нет ни у кого в Исландии, кроме бонда Ари из Эгюра2, но она захотела попытаться раздобыть её и затем убежала, а младшая пошла ловить рыбу. Едва она удалилась, Оулав выбежал из пещеры и направился на угольный дым, пока не пришёл к угольщикам, которые узнали его, немедля взяли лошадей, которые были у них, и поехали с Оулавом в населённую область, до самого Скаульхольта и через реку Бруарау, и в этой поездке они чрезвычайно спешили. Но как только они переправились через реку, старшая скесса появилась на скале с другой стороны реки, злобствуя, она показала на Оулава лапой и сказала:

— Вот ты где, малыш!

Тогда Оулав обезумел и стал вырываться из их рук к ней, так что им пришлось силой его удерживать. На скале неподалёку от неё стоял конь; она побежала к нему, разорвала его на куски, забросила так себе на спину и убежала прочь. А они вернулись домой вместе с Оулавом и препоручили его епископу, который некоторое время держал его в своей спальне, пока не отвёз на Восточные Фьорды к пробсту Оулаву3, своему брату, в Киркьюбайр в Хроуарстунге, и попросил того позаботиться о нём. Затем он оставался у него, пока тот не поселил его в Хусэе, где он жил до старости.

Часто его охватывало некоторого рода исступление, и тогда он бился о скалы и камни словно помешанный, повторяя:

— Как жаль, что я должен был оставить этих моих тварей!

В самом конце, состарившись, он совершил путешествие в Берюфьёрд и поднялся по Экси, горной дороге, которая ведёт вверх из Скридюдаля, и с тех пор о нём не слышали. Люди полагали, что его забрали трётли. Магнусом и Торвардом звали его сыновей, которые жили после него в Хусэе, а затем их потомки до конца XVIII века, но я4 ничего не знаю о теперешних их потомках, существуют ли они.

Примечания