Narfi prestur Guðmundsson

Священник Нарви Гвюдмюндссон

Guðmundur hét maður; hann bjó í Fljótsdal. Ekki heyrði ég ætt hans og ekki hvað kona hans hét. Hann átti tvo sonu, Narfa og Bessa. Narfi framaðist utanlands, var nokkurn tíma í Þýzkalandi, hefir líkast lært fyrst í Skálholtsskóla. Hann þókti fjölfróður og forspár, en undarlegur í háttum. Bessi bróðir hans varð sýslumaður í Múlasýslu, þókti lítt til þess hæfur, ólærður að kalla mátti og lítt skrifandi, en drambsamur mjög.1 Hann bjó á Skriðuklaustri og fékk prestsekkju frá Stafafelli í Lóni, Jórunni, auðuga mjög. Son átti hún eftir prest sinn, er Egill hét, kallaði sig Staffell. Hann var frábær að gáfum, sigldi og lærði út við háskólann í Kaupmannahöfn, en féll yfir hann trufl og fásinna svo hann kom inn aftur og fór til móður sinnar. En að henni látinni tók Víum sýslumaður hann með öllu hans fé. Hann kallaði sig Snotrufóstra; þóktist hafa haft mök við álfkonu nokkra er Snotra hét. Margt orðskrípi var haft eftir Egli. Þá Sunnevumál stóðu yfir og Víum utanlands mun Pétur sýslumaður Þorsteinsson hafa tekið Egil og hjá honum mun hann hafa dáið.

Одного человека звали Гвюдмюнд; он жил во Фльоутсдале. Я1 не слыхал ни о его роде, ни как звали его жену. У него было два сына, Нарви2 и Бесси3. Нарви получил образование за границей, некоторое время жил в Германии, сперва, кажется, учился в Скаульхольтской школе. Он считался многознающим и ясновидящим, но странным в поведении. Его брат Бесси стал сислюманном в Муласисле, хотя считался мало подходящим для этой должности, он был почти неграмотным и плохо писал, но был очень заносчив. Он жил в Скридюклёйстюре и женился на вдове священника из Ставафетля в Лоуне, Йоурюнн4, очень богатой. У неё был от покойного мужа сын по имени Эйиль, который называл себя Ставфетль5. Он был очень одарённым, плавал и учился в Копенгагенском университете, но его одолевали беспокойство и безумие, так что он вернулся и приехал к своей матери. А после её кончины сислюманн Виюм6 взял его к себе со всем его имуществом. Он называл себя Воспитанником Снотры и утверждал, что якобы состоит в связи с некой женщиной-аульвом по имени Снотра. После Эйиля осталось много уродливых слов7. Пока длилась тяжба Сюнневы8 и Виюм находился за морем, сислюманн Пьетюр Торстейнссон9 взял Эйиля к себе, и тот, должно быть, умер у него.

Heyrt hefi [ég] þess getið, þá Ólafur biskup vísiteraði Austfjörðu, var Egill á Ketilsstöðum hjá Pétri; bjó Egill í dyralofti. Biskup reið að Ketilsstöðum með fylgd sinni; hann var grannleitur mjög og fölleitur. Þegar hann kom á hlaðið fór Egill út í gluggann sem horfði ofan á hlaðið, og sagði: „Margur prestur hefir verið í Odda; fyrstur var þar Sæmundur enn fróði; hann hafði djöfulinn í dósum,“ taldi svo fram presta alla sem verið höfðu í Odda og fann eitthvað öllum til. „En síðastur,“ sagði hann, „var þar Ólafur borufóstri; hann er eins og máfur í framan.“ Biskup leit við honum og brá ekki hót við, en spurði hvör þessi maður væri.

Я слышал, что когда епископ Оулав10 отправился с визитацией на Восточные Фьорды, Эйиль из Кетильсстадира был у Пьетюра; Эйиль жил на чердаке над главным входом. Епископ приехал в Кетильсстадир со своей свитой; он был очень худощав и бледен. Когда он пришёл на площадку перед домом, Эйиль выглянул из окна, которое смотрело на площадку, и сказал:

— Много священников было в Одди; первым был Саймюнд Мудрый; у него был дьявол в коробке, — затем он перечислил всех священников, которые были в Одди и каждого в чём-то осудил. — А последним, — сказал он, — был Оулав Воспитанник Дырки-в-Заднице; у него лицо как у чайки.

Епископ посмотрел на него и никак не отозвался, но спросил, кто этот человек.

Egill var afarmenni að burðum og sveifst einkis, væri honum móti gjört; heyrt hefi ég getið kímilegra bragða er sýslumaður beitti við hann, en man ekki frá þeim segja.

Эйиль был человеком огромной силы и ничем не брезговал, если ему кто-то препятствовал; я слышал о забавных уловках, которые применял сислюманн против него, но не помню, что о них рассказывали.

Narfi Guðmundarson varð prestur í Möðrudal og þjónaði þar nokkur ár. Hann átti tvo sonu sem ekki urðu að mönnum. Eiríkur hét annar. — Narfi prestur var frábær læknir svo almælt var að honum hefði aldrei mistekizt, hvað sem hann gaf sig við.

Нарви Гвюдмюндарсон стал священником в Мёдрюдале и служил там несколько лет. У него было двое сыновей, которые умерли детьми. Одного из них звали Эйриком11.

Священник Нарви был превосходным врачом, так что все говорили, будто он никогда не терпел неудач, чем бы ни занимался.

Eitt sinn var hans vitjað til vitstola manns. Þá sagði hann: „Ólukkuferð Narfa,“ en enginn vissi hvað hann meinti.

Однажды его позвали к безумцу. Тогда он сказал:

— Несчастливая поездка Нарви, — но никто не понял, что он имел в виду.

Hann var dulur mjög á fróðleik sinn. Það var eitt til marks um það að [hann] fór á hvörju sumri inn á öræfi og litaði þar alslags liti úr grösum og hafði aldrei með sér nema hálfvita dreng.

Он очень скрывал свои знания. Одним из доказательств этого было то, что каждое лето он отправлялся в дикую местность, чтобы делать там краски всевозможных цветов из трав, и никого не брал с собой, кроме полоумного мальчика.

Á mörgu tók Narfi prestur mark, grösum, steinum, dauðra manna beinum og ýmsu fl. Einatt tók hann bein, kæmi gröftur upp úr Möðrudalskirkjugarði, og lét beinið undir höfuð sér.

Священник Нарви обращал внимание на многое: травы, камни, кости мертвецов и всяческое другое. Он часто брал кости, которые выкапывали на кладбище в Мёдрюдале, и клал их себе под голову.

Heyrt hefi ég þess getið að eitt sinn kom biskup til hans og gisti hjá honum. Veður var gott og heiðskírt. Biskup svaf í skemmu. Það sáu menn, þá biskup var kominn til rúms síns, að Narfi var úti á húsinu upp yfir biskupi með nautshúð sem hann breiddi á þakið yfir biskupi. Menn biskups hlógu að honum og spurðu til hvörs hann gjörði þetta í heiðskíru veðrinu. Hann sagði þess mundi þurfa, en eftir miðja nótt kom svo mikil rigning að öll hús drupu, en ekki kom dropi á biskup.

Я слыхал о том, что однажды к нему пришёл епископ и заночевал у него. Погода была хорошая и безоблачная. Епископ спал в кладовой. Когда епископ лёг в кровать, люди увидели, что Нарви залез на дом с бычьей шкурой, которую он расстелил на крыше над епископом. Люди епископа посмеялись над ним и спросили, зачем он сделал это в ясную погоду. Он ответил, что так надобно, а после полуночи пошёл такой сильный дождь, что весь дом протёк, но на епископа не попало ни капли.

Narfi var nokkur ár prestur á Möðrudal. En síðasta árið sem hann lifði tók hann sig upp með konu og börnum og flutti ofan í Reyðarfjarðarkaupstað á miðju sumri. Þetta þókti mönnum kynleg fyrirtekt. Var hann þar svo nokkrar vikur og keypti kost til hvers dags handa hyski sínu. En seinasta sunnudag sem hann lifði var hann við messu á Hólmum. Þar var grafið lík og stóð hann yfir greftinum. Þá sagði Narfi: „Hér ert þú grafinn í dag, en Narfi annan sunnudag.“ — Eftir þessu tóku menn. — Þá kom höfuð upp úr garðinum. Narfi tók það upp og heyrði hringla eitthvað í því; þá sagði hann: „Hvað hefir nú Narfi við þetta að gjöra héðan af?“ — og lagði það svo niður aftur. Svo fór hann heim um kveldið og var hress. En á mánudaginn keypti hann kost handa sér og sínum til viku, þetta hafði hann ekki fyrr gjört, og valdi sér borð; var mjög lengi að því. Á þriðjudaginn var hann vesæll, þó á ferli, miðvikudaginn var honum þyngra, fimmtudaginn þyngst svo hann hélt við rúmið. En á föstudaginn andaðist hann, en grafinn á sunnudaginn eins og hann sagði fyrir.

Нарви был несколько лет священником в Мёдрюдале. А в последний год своей жизни он вместе с женой и детьми снялся с места и в середине лета переехал в торговый посад в Рейдарфьёрде. Это всем показалось странной причудой. Он прожил там несколько недель и каждый день покупал еду для своей семьи. В последнее воскресенье своей жизни он посетил богослужение в Хоульмаре. Там хоронили покойника, и он стоял над могилой. Тогда Нарви сказал:

— Сегодня здесь хоронят тебя, а в следующее воскресенье — Нарви.

Люди это заметили.

Тут из земли появился череп. Нарви поднял его и услышал, как внутри что-то звякнуло; тогда он сказал:

— Что же теперь Нарви делать с этим отныне? — и положил его обратно.

Вечером он отправился домой и был здоров. А в понедельник он купил еды для себя и своих людей на неделю, чего ранее не делал, и выбрал себе блюда; это заняло много времени. Во вторник он занемог, хотя был на ногах, в среду ему стало хуже, и в четверг — совсем скверно, так что он оставался в постели. А в пятницу он испустил дух, и в воскресенье его похоронили, как он и предсказывал.

Lækningabók skrifaði hann sem nú mun óvíða til. Séð hef ég lækningakver eftir hann, eftir stafrofi, byrjar á „augnasjúkdómum alls konar“ og heldur svo fram og endar á „ráðum við spítelsku“, nefnilega „beltinu“ — og að smyrja móti henni, ofur einföld ráð brúkuð með heppni af Þorsteini sýslumanni Sigurðssyni og Árna ríka Þórðarsyni á Arnheiðarstöðum2 því þeir áttu lækningaskrif hans; þó dóu stöku menn undir höndum þeirra af of freku vessarennsli.

Он написал врачебную книгу, которая ныне мало где есть. Я видел его врачебную книжицу, написанную им в алфавитном порядке, начиная с «глазных болезней всяческого вида», и так далее, и заканчивая «советами при проказе», а именно: «поясе» — и мазями против неё, весьма простыми средствами, с успехом применявшимися сислюманном Торстейном Сигюрдссоном12 и Ауртни Богатым Тоурдарсоном из Артнхейдарстадира13, поскольку у них были его врачебные сочинения; однако несколько людей под их попечением умерло из-за чрезмерного истечения гноя.

Einföld og auðfengin meðöl ræður Narfi til, margs konar grös — seyði af þeim. Flest munu meðöl hans ódýr og auðfengin, en víða bregður fyrir hjátrú í riti hans. Gamlir menn sögðu að honum hefði aldrei mistekizt lækningatilraunir sínar.

Нарви советует простые и легкодоступные средства, различные травы и отвары из них. Большинство его лекарств — недорогие и легкодоступные, но в его записях встречается много предрассудков. Старики говорили, будто он никогда не терпел неудачу в своих лечебных опытах.

Hjörleifur læknir3 sem hér var nafnfrægur fyrir lækningaheppni sá eitt sinn „Narfalækningar“ sem manni hafði verið léð; hann sagði þar væri ónýtt um að tala, hann tæki kverið hvör sem ætti, hvað hann líka gjörði.

Врач Хьёрлейв14, который был знаменит здесь своими врачебными успехами, однажды увидел «Излечения Нарви», которые одолжили какому-то человеку; он сказал, что говорить тут не о чем и что он заберёт книжку, кому бы она ни принадлежала, что он и сделал.

Vitað hefi ég ráð Narfa brúkuð við ýmsum kvillum með góðri heppni.

Я знаю, что советы Нарви использовались при различных недугах с хорошим успехом.