Прядь об Эгиле сыне Халля с Побережья

Egils þáttr Síðu-Hallssonar

1. Олав конунг отправляется в Данию в Лимафьорд

Рассказывается, что однажды летом Эгиль сын Халля с Побережья1 уехал из Исландии в Норвегию с человеком, которого звали Тови сын Вальгаута. Тови этот был гаутландец и происходил из знатного рода. Рассказывают, что Вальгаут, его отец, был ярлом в Гаутланде2. Отец и сын были несхожи нравом: ярл был закоренелым язычником, а Тови уже в юности отправился в викингский поход, вскоре крестился и принял истинную веру. Тови провел зиму в Исландии у Эгиля сына Халля, а потом они вместе уехали из страны. Плавание их было удачным. Они пересекли море, достигли Норвегии и явились к Олаву конунгу. Он хорошо встретил их и пригласил к себе, и они приняли его приглашение.

Кое-кто рассказывает, что вместе с Эгилем приехали Торлауг, его жена, и Торгерд, их дочь3, ей тогда было восемь лет от роду.

Они жили у конунга, и тот очень благоволил к ним. Как и следовало ожидать, он высоко ценил достоинства Эгиля и считал его незаурядным человеком. Пока они находились при дворе, для матери и дочери была нанята светелка, и они жили в ней некоторое время.

Рассказывается, что после того, как оба друга пробыли при дворе некоторое время, они сильно приуныли. Конунг вскоре заметил это и спросил, в чем дело.

Эгиль отвечает:

— Думаю, мне бы больше пристало, государь, чтобы жена моя и дочь также могли жить при дворе. Однако по причине моей связи с ними я не решался просить вас об этом.

— Мы охотно дадим на это согласие, — говорит конунг, — раз вам это больше по нраву.

После этого женщины перебрались в покои, где жили дружинники. А когда конунг увидал девочку Торгерд, дочь Эгиля, он сказал, что, похоже, она не будет обделена удачей. Так и вышло, как и следовало ожидать, потому что она стала матерью епископа Йона Святого4.

И вот они все вместе проводят зиму при дворе.

Весной Тови спрашивает, не будет ли им летом позволено совершить торговую поездку, куда они захотят, однако конунг не разрешил им отсутствовать все лето:

— По той причине, что я получил известие от Кнута конунга5, что мы с ним должны будем этим летом встретиться в Лимафьорде6 в Дании и заключить мир, и я намерен отправиться на эту встречу.

И вот Олав конунг снаряжается в эту поездку и берет с собой девять кораблей с отборной командой. Тови и Эгиль отправляются вместе с конунгом, и об их плавании ничего не говорится, пока они ни достигают Лимафьорда. А когда они прибыли туда, то оказалось, что Кнут конунг не явился на встречу. Он был на западе в Англии.

Когда Олав конунг узнает о том, что Кнут конунг обманул его, он решает выставить против него большое войско. Олав конунг говорит своим людям, какие он получил вести о Кнуте конунге:

— И я не хочу, чтобы мы дожидались его здесь. Я считаю, что он первым нарушил наш уговор о заключении мира, и теперь мы намерены подвергнуть разорению его страну и тем отплатить Кнуту конунгу за обман и предательство.

Затем они сходят с кораблей и принимаются жестоко разорять страну, повергая народ в страх, и захватывают большую добычу. Конунг распорядился, чтобы они забирали и отводили вниз к кораблям всех мужчин, достигших пятнадцатилетнего возраста и старше. Так они захватили много добра и пленных. Жители спасались бегством, а люди конунга преследовали их.

Это продолжалось до тех пор, пока конунг ни велел своим воинам остановиться и повернуть назад:

— Потому что я разгадал их уловку: как только у них достанет сил на это, они тотчас же обернутся против нас. Пока же они бегут, вынуждая нас все дальше удаляться от кораблей.

Они возвращаются к кораблям, и когда все были в сборе, конунг приказал им готовиться к отплытию в обратный путь. Они так и сделали и стояли наготове, оставив на берегу палатки, в которых находились связанные пленники, и оттуда доносились вопли и стенания.

Рассказывают, что Эгиль сын Халля беседовал со своим товарищем Тови и сказал:

— Жалкие звуки издают эти люди, и велики их мучения. Я собираюсь пойти и освободить их.

— Не делай этого, друг, — сказал ему Тови, — потому что это прогневит конунга, а я не хочу, чтобы ты из-за этого пострадал.

— Нет мочи выносить это дольше, — говорит Эгиль. — Не желаю больше слушать крики этих несчастных.

Тут он вскакивает с места, направляется к палатке, развязывает всех пленников и дает им убежать, так что вскоре они исчезают из виду.

И вот конунгу докладывают, что все люди убежали, и сообщают, кто их выпустил, и это повергает его в ярость. Он говорит, что тот поплатится за содеянное и что на него падет его гнев, однако ночь проходит спокойно. Эгиль узнает об этом и понимает, что оплошал.

2. Конунг помогает Эгилю

Наутро они приготовились к отплытию и снялись с якорей. Тут сверху поспешно спускается какой-то человек, выбегает на берег и кричит, обращаясь к тем, кто на кораблях, что ему во что бы то ни стало надобно повидаться с конунгом. Однако они не обращают никакого внимания на его призывы. Затем они поплыли вдоль прибрежных скал, и один из кораблей отнесло вперед, так что он отдалился от остальных. А когда человек, который кричал им вслед, убедился, что они остаются глухими к его призывам, он взбегает на скалы и бросает сверху на корабль, который плыл первым, перчатки, и им показалось, будто от них поднялось облако пыли. После этого тот человек убегает. Но подарок его привел к тому, что на корабле начинает свирепствовать жестокая хворь, да такая, что спустя недолгое время люди насилу могут выносить ее без воплей, и многие умерли от нее.

И вот Эгиль заболевает, причем так же тяжело, как те, кому больше всего досталось от этой хвори, — только что дух не вышел из него вон. Но он переносил свои страдания столь мужественно, что из его глотки не вырвалось ни единого стона. Он говорит Тови, чтобы тот передал конунгу, что ему очень хотелось бы с ним свидеться. Тови так и делает. Он отправляется к Олаву конунгу и говорит ему, что Эгиль болен и хочет его видеть, однако конунг не произнес ни слова в ответ. Тови принялся упрашивать его и говорить, что им необходимо встретиться, но конунг так сильно гневался на Эгиля, что не пожелал пойти повидаться с ним. После этого Тови рассказывает Эгилю, как обстоит дело. Эгиль просит Тови пойти в другой раз и вновь изложить его просьбу конунгу.

Тот идет опять и говорит конунгу, что человек этот находится при смерти и теперь очень раскаивается в том, «что он совершил против вашей воли, и хочет всецело подчиниться вашей власти, государь. И я прошу вас не относиться к нему со столь великим презрением, но проявить милосердие».

Конунг бросил на Тови гневный взгляд и велел ему уйти. Тови рассказывает Эгилю, как было дело, и думается тому, что куда как плохо, что он сперва прогневил конунга, а после на него свалилась такая большая напасть, что ему неведомо, чем это все закончится.

И вот он опять обращается к Тови:

— Отправляйся к моему другу Финну сыну Арни7 и проси его пойти к конунгу. Пусть попросит его смилостивиться и не относиться ко мне с презрением, как он, похоже, делает сейчас.

Тови встречается с Финном и рассказывает ему, как обстоит дело, и тот тотчас же идет вместе с ним к конунгу.

Финн сказал:

— Государь, — говорит он, — прояви благородство — помоги человеку, который лежит теперь при смерти, и отдай должное его мужеству и отваге. Ведь никто не слыхал от него ни единого стона. Подумай о том, что, если ты поступишь так ради нашей дружбы, твое величие только возрастет. Отправляйся к нему сейчас же и да пойдет ему на пользу твое великодушие.

Конунг отвечает:

— Я считаю, что никто не должен нарушать мой приказ. Но после твоих слов, Финн, я пойду к Эгилю и, конечно же, помолюсь о том, чтобы Бог даровал ему жизнь ради того, чтобы я мог поквитаться с ним и сполна наказать за то, что он совершил.

— Это уж вам решать, государь, — говорит Финн.

И вот конунг идет к Эгилю и замечает, что тот очень слаб. Все вокруг говорят, что они не видывали более мужественного человека. Эгиль видит, что пришел конунг, и здоровается с ним как полагается, однако конунг не отвечает на его приветствие.

Затем Эгиль говорит:

— Я хотел бы попросить вас, государь, положить руку мне на грудь, потому что я все же надеюсь на снисхождение, хотя и не заслуживаю его.

Люди заметили, что конунг был глубоко тронут и промокнул глаза тканью. Затем он возложил руки Эгилю на грудь и сказал:

— Верно скажут, что храбрости тебе не занимать.

Рассказывают, что после его прикосновения, болезнь тотчас же начинает отступать и наступает облегчение, а когда конунг уходит, Эгилю час от часу становится все лучше и в конце концов он полностью исцеляется.

Передают, что Кнут конунг нанял одного финна, который был весьма сведущ в колдовстве8, с тем чтобы тот отправился в Лимафьорд и встретился с Олавом конунгом в случае, если конунг задержится там и тому удастся его разыскать. Он велел ему пустить в ход все свое умение, чтобы наслать на конунга и его войско такую тяжкую и жестокую хворь, от которой им всем пришел бы конец. Это и был тот самый человек, который бросил перчатки. О поездке конунга ничего больше не рассказывается до тех пор, пока он не прибыл домой в Норвегию.

3. Ярл Вальгаут принимает крещение

Случилось однажды, что Эгиль и Тови явились к конунгу, пали пред ним ниц и попросили простить их, предложив заплатить любое возмещение, какое он им назначит, однако конунг ответил, что не желает их денег, и сказал, что видит для них только один выход.

— Какой же, государь? — спросили они.

— Вам никогда не вернуть моего дружеского расположения, — говорит он, — если только вы не сумеете, пустив в ход хитрость или смекалку, добиться того, чтобы Вальгаут, твой отец, Тови, приехал ко мне. Коли это произойдет, вы получите прощение.

Тови отвечает:

— Скор будет мой ответ: наше первейшее желание — чтобы ты перестал на нас гневаться. Однако тому, что ты сказал, никогда не бывать, разве что нам будет сопутствовать твоя удача9. Ведь я именно оттого и не живу дома вместе с отцом, что он обратил всю свою силу и власть против христианства и ни в какую не желает принимать эту веру. И все же мы попытаемся выполнить это поручение с твоей помощью.

И вот Тови с Эгилем снаряжаются в поездку в Гаутланд, после чего отправляются в путь и не останавливаются, пока не приезжают к ярлу Вальгауту. Они являются к нему, и Тови подходит первым и приветствует его.

Тот радушно принимает его и его товарища и приглашает Тови остаться у него:

— Нам бы хотелось, сын, чтобы ты больше не убегал от нас, но отныне оставался здесь и вместе с нами управлял этой державой, поскольку, как ты знаешь, тебе предстоит унаследовать ее от нас.

Тови отвечает:

— Хорошее предложение, отец, — говорит он, — и никакого другого и нельзя было от вас ожидать. Однако то, что ты желаешь, никак сейчас невозможно, потому что наши жизни зависят от того, насколько милостиво ты с нами обойдешься и согласишься ли уступить нам. Олав конунг дал нам поручение к тебе и послал нас сюда просить тебя приехать к нему на встречу. Если же нам не удастся этого добиться, то в наказание мы потеряем не только его дружбу, но впридачу и жизнь. Правду сказать, Олав конунг превосходит всех своим великолепием и нет ему равных среди людей. Да и не найти таких слов, что смогли бы описать, как сильно отличается его вера и вера всех, кто к нему прислушивается, от обычая, которого придерживаешься ты и другие язычники. А потому прошу тебя из великодушия и ради нашего с тобой родства ответить согласием на нашу просьбу и сделать то, чего мы от тебя хотим.

При этих словах ярл вскочил на ноги и в сильном гневе поклялся в ответ, что никогда еще ему не предлагали такого позора — отказаться от веры, которую издавна исповедовал он сам и его родичи, — «или чтобы я явился на встречу с конунгом, с которым, из всех, о ком мне приходилось доселе слыхивать, у меня меньше всего согласия. Сказав такое, ты все равно что отрекся от нашего родства. Вставайте же, люди! Схватите его и бросьте в темницу вместе со всеми его приспешниками!»

Ярл был в великом гневе, и отданный им приказ — заключить их в темницу — был исполнен.

Рассказывается, что на другой день люди, и среди них хёвдинги и друзья ярла, пришли увещевать его, чтобы он пощадил своего сына. Они говорили, что ему не пристало обращаться с ним столь сурово:

— Негоже вам это, — сказали они. — Лучше дождитесь, пока ваш гнев утихнет, и вы поразмыслите над этим делом. Тогда вы сможете, по своему обыкновению, принять верное решение, которое послужит к вашей чести.

Ярл спрашивает, кто был тот рослый человек, что шел вслед за Тови:

— Приведите его ко мне побеседовать.

Так и было сделано. Когда Эгиль предстал перед ярлом, тот спрашивает, кто он таков, и Эгиль рассказывает ему о себе.

Ярл сказал:

— Что ты можешь сказать мне об этом конунге, Олаве, и как случилось, что он на вас разгневался?

Тогда Эгиль поведал ему во всех подробностях о том, что произошло. Говорил он хорошо, так как отличался большим красноречием. Все, кто при этом присутствовали, очень дивились его умению рассказывать. Затем он говорит ярлу, какой достойный человек Тови и как хорошо иметь такого сына, и просит того оказать ему должный почет и уважение из человеколюбия и ради их родства.

После этого ярл распорядился, чтобы Тови явился к нему, и это было исполнено.

Когда он пришел, ярл Вальгаут сказал:

— Похоже, у вас нет сомнений в том, — говорит он, — что ваш конунг непременно добьется своего, стоит мне только к нему приехать. Ваша любовь к нему так велика, что вы изо всех сил стараетесь выполнить его волю, и впридачу вы поклялись ему своими жизнями. И все же, хоть вы и считаете иначе, я ожидаю, что даже если я явлюсь к нему на встречу, вашему конунгу не удастся ни к чему меня принудить — я полагаюсь на силу и могущество богов, которые защитят нас от того, чтобы я оказался под пятой у этого конунга. Но благодаря красноречию этого человека, Эгиля, а также потому, что теперь, когда мой гнев прошел, я и сам вижу, что мне не пристало лишать Тови жизни, я принял решение отправиться вместе с вами и захватить с собой совсем небольшую свиту. Я уступаю вашему желанию оттого, что, если конунг меня увидит и мы с ним встретимся, вы будете отпущены на свободу и объявлены невиновными. Однако я вовсе не намерен принимать веру, которую он проповедует. Прежде огонь уничтожит деревни и крепости в моей державе и множество храбрых воинов полягут мертвыми, чем я соглашусь совершить такой нечестивый поступок.

После этого ярл Вальгаут собирается вместе с ними в дорогу. Они отправляются в путь, прибывают в Норвегию и являются к Олаву конунгу. И вот Тови и Эгиль объявляют о том, что отныне считают себя свободными от обвинения и примиренными с конунгом, и тот соглашается с этим. Теперь их принимают со всем радушием.

На следующее утро конунг пытается склонить ярла принять веру и убеждает его долго и красноречиво. Вальгаут ярл говорит в ответ, что тот зря старается и что он никогда на это не согласится.

Конунг сказал:

— Многие сочтут, что у меня хватит силы и власти принудить тебя принять веру, если я только пожелаю. Но я не хочу этого делать, потому что Господу всего больше угодно, чтобы люди становились божьими слугами не по принуждению, однако он радуется всякому, кто обращается к нему по собственной воле.

Затем конунг отпускает ярла назад с миром и тот не откладывая отправляется в обратную дорогу. Их путь лежал через большие леса. А когда ярл и его спутники, не успев еще далеко удалиться от того места, где они встречались с конунгом, оказались в одном из этих лесов, ярл тяжело заболел. Он тотчас же посылает своих людей назад к Олаву конунгу просить, чтобы тот пришел повидаться с ним.

Те являются к конунгу и говорят ему, что ярл просит его о встрече. Конунг немедля отправляется вместе с ними в путь и встречается с ярлом. Тот говорит конунгу, что теперь желает принять веру, и конунг с благодарностью воспринимает произошедшую в нем перемену. Потом конунг призвал священника, и ярл был крещен.

После окончания службы ярл сказал:

— Я не хочу, чтобы меня уносили отсюда, потому что чувствую, что долго не протяну. Ежели так случится, я прошу, чтобы ради спасения моей души здесь соорудили церковь — на том самом месте, где я остановился и принял крещение, и я велю оставить деньги на то, чтобы церковь эта достойно содержалась.

Рассказывается, что предчувствие ярла было верным, и он вскоре умер. Все было сделано так, как он просил: была построена церковь и положены деньги на ее содержание. Тови, его сын, стал править после него в Гаутланде. Он был благороднейшим человеком.

Эгиль вновь сделался ближайшим другом Олава конунга. Он воротился в Исландию в свои родовые владения10, и его считали одним из самых достойных людей.

Примечания