Прядь о Хеминге сыне Аслака — Саги об исландцах — Тексты

В начале этой истории говорится о том, что Норвегией правил Харальд конунг, сын Сигурда Свиньи и Асты, матери конунга Олава Святого1. Харальд конунг был правителем Норвегии в течение двадцати лет2. А когда он стал конунгом в Норвегии, ему недоставало двух зим до того, как ему пошел четвертый десяток3. Он был женат на Эллисив, дочери Ярицлейва4. Он оставил ее в Хольмгарде5. Он пообещал, что приедет за ней, и оставил в залог большое богатство — целую козлиную шкуру, наполненную чистым серебром6, — сказав, что она сможет распоряжаться им как своей собственностью, если он не объявится по прошествии пятнадцати зим, и каждый из них поклялся другому в верности. У них была дочь Мария7, самая пригожая и лучшая из женщин. А когда конунг обосновался в Норвегии, он женился в другой раз и взял за себя Тору дочь Торберга сына Арни и Рагнхильд дочери Эрлинга сына Скьяльга из Ядара8. Их сыновьями были Олав Тихий9 и Магнус10, отец Хакона, которого воспитал Торир из Стейга11.

Харальд конунг был высок ростом. Он знал, как себя вести, лучше, чем кто-либо другой, был умен и красноречив. При нем было много доблестных людей. С ним был Николас сын Торберга, его шурин12, достойнейший из людей. Другой был исландец, Халльдор сын Снорри13, а также Бёдвар сын Элдьярна, внук Арнора Старухин Нос14, и Одд сын Офейга из Песчаника в Среднем Фьорде15. А еще там были Хьёрт сын Олава и Торарин сын Невьольва16. Конунг их очень ценил. Конунг имел обыкновение разъезжать по пирам17, проводя по полгода то на севере страны, то на юге. Однажды осенью ему устраивали пиры на севере.

Одного бонда звали Аслак, он жил на острове, что зовется Торгар18. Остров этот лежит на севере у побережья Норвегии. Аслак был человек очень мудрый. Он был предводителем на этом острове. У него был сын по имени Бьёрн. Бьёрн был искусен во всем. Конунг велит передать Аслаку оттуда, где он пировал, что желает с ним встретиться. Аслак тотчас же собрался, отправился на встречу с конунгом и предстал перед ним.

Конунг милостиво ответил на его приветствие и сказал:

— Ты должен приготовить угощение для меня и сотни моих людей, и я намерен провести у тебя три ночи.

— Я не в состоянии устроить для тебя угощение, но я готов взять на себя все расходы и дать столько денег, сколько на это потребуется, и сверх того поднести вам подарки, как если бы я принял вас у себя.

— Отчего же ты отказываешься устроить для меня пир?

— Не думаю, чтобы у меня было где вас разместить, — говорит Аслак. — И уж больно несведущий я человек, чтобы принимать у себя знатных людей.

— Мы не можем позволить противиться нашей воле.

— В моем доме нет ковров, — говорит Аслак, — и я бы предпочел, чтобы вы не являлись ко мне на пир.

— Какие бы еще предлоги ты ни выдумывал, я все равно приеду к тебе на пир.

— Раз так, я больше не стану отговариваться, — говорит Аслак. — И когда же вы намерены приехать?

Аслак сказал, чтобы тот поступал как пожелает.

После этого Аслак поехал домой, а наутро туда явился конунг. Аслак вышел к нему навстречу и приветствовал его как подобает. Конунга и его людей проводили в дом и рассадили. Повсюду в горнице были развешаны щиты, и она была убрана как нельзя лучше. Конунг спрашивает:

— Чего же еще тебе не хватает для пира, кроме ковров?

— Я думаю, — говорит Аслак, — кое в чем нехватка ничуть не меньше. Сдается мне, что и припасов для пира могло бы быть побольше, на тот случай, если бы в них возникла нужда. Но все же мне не пришлось занимать гвозди, чтобы завесить горницу.

Конунг остался доволен его ответом. Аслак устроил для них развлечение, и все говорили, что никто еще не приготовлял для них лучшего угощения.

Проходит ночь, и утром после службы они сидят все вместе и пируют. Конунг беседовал с Аслаком.

— Известны ли тебе законы, которые установил святой Олав конунг сын Харальда? Говорят, ты большой знаток законов.

— Думаю, я кое-что об этом знаю, — говорит Аслак.

— А какое наказание, — говорит конунг, — положено в них тому, кто растит своего сына втайне?

— Мне ничего не известно о том, чтобы человек не мог воспитывать своих детей там, где ему вздумается.

— А мне приходилось слыхать на этот счет кое-что другое19.

— И что же такое ты об этом слыхал? — говорит Аслак.

— Что такой человек должен быть объявлен вне закона и может лишиться своих владений и жизни.

— И отчего же он должен быть наказан столь сурово? — говорит Аслак.

— Оттого, что, если конунгу ничего не известно о ком-то, он не сможет призвать его к себе в войско для защиты страны. А еще он не сможет остерегаться того, кто ему неведом.

— Я не хочу об этом говорить, — сказал Аслак, — меня это не касается.

— Мне докладывали, — говорит конунг, — что ты, дескать, втайне воспитываешь своего сына.

— Мне об этом сказал Николас сын Торберга, — говорит конунг.

— Неужто ты это говорил, Николас? — спрашивает Аслак.

— Нелегко было мне проплыть между рифом и буруном20, — говорит Николас. — Я бы ни за что не осмелился солгать конунгу, но ведь и не скажи я ему об этом, не избежать бы мне тогда сидеть на соломе21. Я же припоминаю, — говорит Николас, — как мне довелось побывать здесь, на Торгаре, когда мне было десять лет отроду. Я тогда считался развитым не по годам, а у тебя в то время был сын по имени Хеминг, и мы с ним играли во всякие детские игры, и я не видал никого, кто мог бы сравниться с ним, и в свои шесть лет он всегда оказывался сильнее меня, десятилетнего. И он оставался здесь после нашего отъезда, но потом я никогда больше о нем не слыхал. Вот об этом я и рассказал конунгу, — говорит Николас.

— Николас сказал правду, и у меня действительно был сын, которого звали Хеминг, и я считал его весьма многообещающим, — говорит Аслак, — но вскорости после этого он повредился в уме, и я услал его с Торгара подальше от людей, чтобы никто о нем не знал. И с тех пор я никогда больше не спрашивал о нем, так что мне не известно, жив он или умер.

— Мы не станем тебя дольше обременять, нам пора собираться в дорогу. И тебе не придется принимать нас у себя раньше, чем в это же время в будущем году. Но к тому времени ты должен будешь призвать сюда своего сына, в своем он уме или нет. А если окажется, что он мертв, то я желаю увидеть его кости, — говорит конунг.

— Это мне нетрудно будет сделать, — говорит Аслак.

После этого они расстаются. Конунг уезжает домой и проводит тот год дома, и в стране все спокойно. А спустя год конунг вновь заявляется на пир к Аслаку на Торгар. Аслак принимает их радушно и с почетом. Проходит ночь, и конунг с Аслаком заводят беседу.

— Не припоминаешь ли, о чем мы с тобой говорили прошлой осенью?

— Сюда должен был явиться твой сын, — говорит конунг, — которого ты долго ото всех скрывал.

— Я об этом и думать позабыл, — говорит Аслак. — Да мне его сюда и не доставить, поскольку для этого имеется множество препятствий.

— Я не стану обрушивать на тебя свой гнев, хотя ты этого и заслуживаешь, — говорит конунг. — Сейчас мы уедем с пира и будем отсутствовать два месяца, и, если к нашему возвращению здесь не будет Хеминга, вам не сдобровать.

— Вам не стоит относиться к этому с такой горячностью. Ведь я ничего не имею против того, чтобы он явился сюда к назначенному вами сроку.

Все заметили, что конунг был сильно разгневан. На этом они расстаются.

Конунг разъезжает по пирам на материке, пока не проходит первый месяц зимы22. Тогда он направляется на Торгар. Аслак приготовил угощение и встретил их в самом веселом расположении духа, и им казалось, что никогда еще для них не устраивали более великолепного пира. А днем конунг спрашивает Аслака:

— Ну что, прибыл сюда Хеминг, с которым ты так долго не давал мне встретиться?

— Теперь у нас разговор будет короткий, и я только скажу тебе, как я намерен поступить. Раз уж ты не удосужился послать за своим сыном заранее, мы будем сидеть здесь до тех пор, пока он не явится. Но коли твои припасы истощатся раньше этого, ни тебе, ни Бьёрну, твоему сыну, уже не придется устраивать пиры.

— Вы можете поступать как пожелаете, — говорит Аслак.

Как только Аслак ушел оттуда, он тотчас же призвал к себе двенадцать человек из числа своих людей.

— Я собираюсь послать вас с поручением, — говорит Аслак.

Те прерывают разговор и говорят, что охотно отправятся в путь, куда бы он их ни послал.

— Вам нужно будет взойти на корабль, — говорит он, — и грести на север к Снесу23 и пристать у мыса, который зовется Фрамнес. Там пятеро из вас должны будут сойти на берег, — среди тех, кого он отправлял в эту поездку, был человек по имени Кальв, и он был поставлен главным над ними. — А остальные пусть остаются стеречь корабль. Вы же покинете обитаемые места и направитесь в лес. Там вы увидите тропу и пойдете по ней, и чем дальше вы будете идти, тем шире она будет становиться. Хотя вы и будете идти быстрым шагом, вам предстоит находиться в пути четыре дня. На исходе четвертого дня вы выйдете из лесу и увидите перед собой долину, запертую между скалами и лесом, так что ее не увидать, пока вы в ней не окажетесь. Там вы увидите перед собой усадьбу, туда и идите. Там всего-то и должно быть народу, что старик и его жена. Они спросят у вас, откуда вы явились, и вы должны сказать им правду. Они предложат вам остаться у них, и вы должны будете принять их приглашение расположиться там на отдых. И пускай со всеми приготовлениями ко сну будет покончено пораньше. Вы уляжетесь спать в покое, где находится очаг, и один из вас должен бодрствовать и стеречь остальных. Я полагаю, что позднее ночью в дом войдет человек, он будет хорош собой, высок ростом и весел. В покое будет разведен огонь, и он усядется у очага. Не скрою от вас, что он куда умнее, чем я рассказывал. Пускай тогда Кальв встанет, поздоровается с Хемингом, передаст ему то, что я велел, и попросит его приехать ко мне. А ежели он станет медлить, скажи, что ему решать, да только речь идет о моей жизни и о жизни Бьёрна, моего сына. Но я-то думаю, что скорее всего будет иначе, и он едва ли захочет поберечься. Скажи ему тогда, что я думаю, если он приедет домой, ему грозит большая опасность. Попроси его поэтому выбрать то, что ему дороже.

И вот они отправляются в дорогу и следуют всем указаниям Аслака. Пятеро из них во главе с Кальвом сходят на берег, и об их путешествии нечего рассказывать, пока они не являются к старику. Когда там узнали, кто их прислал, им был оказан радушный прием. Все было приготовлено для ночлега, и они укладываются спать. А муж с женой усаживаются у очага, и она заводит такой разговор:

— Что-то наш воспитанник припозднился, — говорит она.

— Я не богат, но я готов отдать все, что у меня есть, только бы он не приходил домой на этой неделе.

— Боюсь, что эти люди посланы за Хемингом, — говорит тот.

— Даже не знаю, как быть, если мне придется расстаться с моим воспитанником, — говорит старуха.

— Я бы радовался, — говорит старик, — будь я уверен, что ему это пойдет на пользу. Но это-то и заботит меня, причем ничуть не меньше, чем разлука с ним.

Недолго им пришлось ждать, прежде чем снаружи послышались шаги и в дом вошел человек в алом одеянии, полы которого были подоткнуты под пояс. Его голову обхватывал золотой шнурок24, а волосы спускались до плеч. Никогда еще, подумалось Кальву, не приходилось ему встречать человека более мужественного и доблестного с виду. Старик со старухой поднялись и поздоровались со своим воспитанником Хемингом. Он ответил на их приветствие и уселся у огня. Старик спрашивает, удачная ли была охота. Тот отвечает:

— Я всегда вижу множество птиц и могу охотиться на них сколько мне заблагорассудится.

— Сюда прибыли люди твоего отца, и мы боимся, что они были посланы за тобой.

— Многие сказали бы, что они приехали не слишком рано25.

Теперь надо рассказать о Кальве. Он встает, подходит к Хемингу и здоровается с ним. Тот отвечает на его приветствие и спрашивает, откуда он.

— Я послан с поручением от твоего отца. Он призывает тебя к себе и хотел бы, чтобы ты приехал.

— Должно быть, неспроста за мной посылают, — говорит тот, — да только я сам решаю, что мне делать, и я остаюсь дома.

— Я думаю, — говорит Кальв, — самое время сказать тебе начистоту, что Аслак просил тебя решать самому, как тебе поступить.

Тут он рассказывает то, что велел ему передать его отец.

— Раз так, отправляйтесь в дорогу завтра же поутру и нигде не задерживайтесь, пока не доберетесь до корабля, — говорит он, — и если вы не увидите, что я тоже туда направляюсь, уезжайте домой и не ждите меня.

Как только наступило утро, Кальв и его спутники собрались в путь, и нигде не останавливались, пока не прибыли на свой корабль. Там они начали готовиться к отплытию, а когда снарядились, увидали, как Хеминг сбегает на берег на лыжах. Он взошел на корабль. Кальв спрашивает у него, когда он ушел из дому.

Ничего не рассказывается об их поездке, пока они не прибыли на Торгар. Аслак радушно встретил своего сына. Тут подошло время идти на утреннюю службу, а когда она окончилась и конунг воротился в покой, к нему явился Хеминг и поздоровался с ним. Конунг ответил на его приветствие и спросил, кто он такой. Хеминг назвал свое имя.

— У меня нет охоты разглядывать кожу, из которой ты вышел26, — говорит конунг.

— Не всякий похож на то имя, которым его называют. Я здесь затем, чтобы предложить вам свои услуги во всем, в чем, по-вашему, я могу быть вам полезен. И хотя от меня не много проку, вы можете располагать мной, если сочтете нужным, — говорит он, — и я готов следовать за вами, если вы того захотите. Но если ваше желание состоит в том, чтобы унизить меня, тогда я прошу вас объявить меня вне закона, но пощадить моего отца и прочих родичей, — говорит Хеминг. — Но я не стану скрываться, даже если вы уготовили мне смерть.

— Так считали старик и старуха, которые меня хорошо знали, а кроме них я никому не показывал, на что способен. Сдается мне, однако, что вам мои умения покажутся незначительными. И все же, думаю, одно я мог бы вам назвать вперед всего, — говорит Хеминг.

— Мне все равно, с кем состязаться в беге на лыжах, потому что никто не сможет меня в этом превзойти.

— Мы поглядим, как ты участвуешь в играх, и тогда решим, может ли нам быть от этого какой-нибудь прок.

— В играх я бы предпочел выступать после тех, кого ты намерен выставить против меня.

— А теперь давай-ка выйдем, — говорит конунг, — и приступим к состязаниям.

— Я распорядился, чтобы корабли были готовы к вашему отплытию, коли вам это угодно, а потому, сдается нам, сейчас не время затевать игры.

После этого все выходят на двор. На острове были густые лесные заросли, и они направились в лес. Конунг взял копье и воткнул его острием в землю. После этого он положил стрелу на тетиву и выстрелил вверх. Стрела повернулась в воздухе, и ее наконечник вонзился в древко копья, войдя в него сверху; стрела так и осталась стоять в нем. Хеминг кладет стрелу на тетиву и стреляет в том же направлении, и его стрела поворачивается еще дольше первой, а затем ее наконечник вонзается в насечку для тетивы той стрелы, которую выпустил конунг27. Тогда конунг взял копье и метнул его с такой силой и так далеко, что все только и говорили об этом. Затем конунг предложил Хемингу сделать то же самое. Хеминг метнул копье вслед за ним, да так, что гнездо его копья легло прямо на наконечник конунгова копья. Конунг взял свое копье и метнул его в другой раз, и оно пролетело дальше копья Хеминга на длину древка.

— Я не желаю больше метать копье, — говорит Хеминг, — потому что мне все равно не послать его так же далеко.

— Нет, ты должен, — говорит конунг. — И призови на помощь всю свою отвагу, чтобы метнуть копье еще дальше, если тебе это удастся.

— И то правда, что у всякого достанет мужества, коли он сражается тем оружием, что у него есть. Я метну копье, а там будь что будет, — говорит Хеминг.

Тут он метнул копье, и оно пролетело намного дальше копья, которое послал конунг.

После этого конунг положил стрелу на тетиву, взял нож и воткнул его в дерево. Затем он выпустил стрелу в рукоять ножа, так что стрела глубоко вонзилась в нее. Тогда достает свои стрелы Хеминг. Конунг стоял рядом с ним.

— Твои стрелы обвиты золотом: похоже, ты весьма честолюбив, — говорит конунг.

— Не я велел изготовить эти стрелы, они были мне подарены, и я не стал снимать с них украшения.

Хеминг выстрелил и попал в рукоять ножа, так что она раскололась, а наконечник стрелы застрял в верхней части клинка, что входила в рукоять.

— Продолжим стрельбу, — и вынул стрелу. В гневе кладет он ее на тетиву и так растягивает лук, что, казалось, концы его вот-вот сойдутся. Стрела отлетела очень далеко и застряла в тонкой веточке. Тут все стали говорить, что им не приходилось видать более искусного выстрела.

Затем выстрелил Хеминг, и его стрела улетела немного дальше и вонзилась в орех. Все, кто при этом присутствовал, очень подивились этому.

— А теперь давай-ка возьмем орех и положим его на голову Бьёрну, твоему брату, и ты должен будешь попасть в этот орех с такого же расстояния, а ежели промахнешься, это будет стоить тебе жизни28.

— Моя жизнь в ваших руках, но я не намерен делать этот выстрел, — говорит Хеминг.

— Лучше тебе выстрелить, чем принять смерть, потому что каждый должен стремиться продлить свою жизнь, пока это в его силах.

— Сможешь ли ты стоять спокойно и не шелохнуться, если я выстрелю в орех?

— Раз так, пускай конунг встанет рядом, — говорит Хеминг, — и следит, попаду ли я в орех.

— Я встану рядом с тобой29, — а сам призывает Одда сына Офейга. Тот пошел туда и сказал, что для него тяжкое испытание сохранять невозмутимость.

Тогда Хеминг направился к тому месту, где ему велел встать конунг. Там он перекрестился и сказал:

— Призываю Бога в свидетели, что я возлагаю всю ответственность на конунга и я не желаю причинить вред моему брату.

После этого Хеминг делает свой выстрел. Стрела летит30 на большой скорости и, пролетая над макушкой, задевает орех снизу, не оцарапав ее. Орех скатился с головы, а стрела пролетела дальше и остановилась, только когда упала на землю. Конунг подходит и спрашивает, попал ли тот в орех.

— Поверишь ли ты тому, что я скажу? — говорит Одд.

— Тому и докладывать, кто знает, как было дело.

— На мой взгляд, то, что случилось, лучше, чем если бы он пронзил орех, — говорит Одд, — потому что он попал в него снизу, и орех скатился с головы, а мальчику не было никакого вреда.

— Не думаю, что он выстрелил так, как я ему приказал, — говорит конунг.

— Я опять приготовил все к вашему отъезду, если вы намерены отплыть на материк.

А когда они закончили пить, конунг сказал, что пора им выходить и идти к морю. Затем он обратился к Халльдору сыну Снорри:

— Я рассчитываю на тебя — что ты сегодня одержишь верх над Хемингом в состязании в плавании.

— Тех надо заставлять, кто лучше меня подходит для этого.

Тогда он обращается к Бёдвару сыну Элдьярна.

— Даже если бы я владел всеми искусствами, которыми владеют те, кто тут собрались, я и тогда не стал бы с ним тягаться. Но всего меньше я желал бы соревноваться с ним в том, в чем я ему заведомо уступаю.

Тогда конунг сказал Николасу сыну Торберга:

— Придется тебе состязаться с Хемингом в плавании.

— Не знаю, что из этого выйдет, но если вам угодно, я могу попытаться.

Затем конунг велел им обоим плыть. Хеминг сказал:

— Меня не придется заставлять, поскольку я и сам охотнее всего выбрал бы его себе в противники.

И вот они раздеваются и отправляются плавать.

— Ну что, поглядим для начала, кто дальше заплывет?

— Идет, — говорит тот, — а ежели ты одолеешь меня в этом, приступим к другим состязаниям32.

После этого Хеминг уплывает далеко от берега. Они плывут долго, и наконец Николас спрашивает:

— Тебе не кажется, что пора бы нам повернуть назад?

— Я подумал, что прежде, чем заворачивать, вам, конунговым шурьям, захочется продвинуться подальше, — и плывет себе вперед, как ни в чем не бывало.

Николас поплыл помедленнее и спустя некоторое время спрашивает:

— Я полагаю, ты в состоянии позаботиться о себе, если тебе захочется воротиться на берег. Что до меня, то я поплыву дальше.

С этими словами Николас поворачивает назад. Однако не успел он немного отплыть, как начинает тонуть. Хеминг подплывает к нему и спрашивает, как ему плывется.

— По мне, так поделом тебе, но все же теперь нам будет разумнее держаться вместе.

Так они и поплыли к берегу. Николас смог сам выйти на сушу, но был в большом изнеможении, а Хеминг уселся на камне на отмели.

Конунг спрашивает у Николаса, чем закончилось состязание в плавании.

— Не пришлось бы мне теперь рассказывать вам новости на берегу, когда бы Хеминг не обошелся со мной более по-дружески, чем вы.

— Выходи-ка теперь против Хеминга ты, Халльдор.

— И не подумаю, — говорит Халльдор. — Похоже, тому, кто состязался тут в плавании прежде, это не слишком понравилось.

Конунг сбрасывает с себя одежду, а Аслак идет к Хемингу и говорит:

— Тебе надо бежать отсюда и спасать свою жизнь. Конунг желает твоей смерти, а тут недалеко до леса, — говорит Аслак.

— Орлам пристало когтить друг дружку клюв к клюву, да и, буде на то Божья воля, не худшая выпадет мне доля. Раз ему так хочется, пускай себе приходит.

Тут Хеминг встает с камня. Конунг входит в воду в другом месте, а когда они встречаются, конунг подплывает к нему вплотную и увлекает под воду. Другим не видно было, как они там боролись, только море над ними сделалось очень неспокойным. Стало вечереть и вскоре совсем стемнело. Тут море успокаивается, и конунг подплывает к берегу. Он был в таком гневе, что никто не посмел заговорить с ним. Конунгу принесли сухую одежду. Хеминга же нигде не было видно, и все решили, что он мертв, однако никто не осмелился спросить о нем. Конунг со своими людьми пошел в дом. В тот вечер за брагой ожидалось не много веселья: конунг был хмурым от гнева, а Аслак — от горя. В покое зажгли огни, и конунг уселся на свое сиденье. Тут входит в покой Хеминг, подходит к конунгу и кладет ему на колени нож, который прежде висел у того на ремне. Все поняли, что этот нож он забрал у конунга33.

И вот проходит ночь, а наутро Аслак говорит конунгу:

— Мы всё подготовили для вашей поездки на тот случай, если вы пожелаете уехать.

— Мы не станем дольше задерживаться, но только пускай и Хеминг отправляется на материк вместе с нами.

Они снаряжаются и отплывают на материк. Пристав к берегу, они высаживаются у большой горы. Там был крутой обрыв и шла узкая тропа, так что можно было пройти пешком по склону. Внизу лежали глубокие пропасти, а сверху возвышалась гора, по выступу которой мог проехать верхом всего-навсего один человек.

— А теперь потешь нас: мы желаем поглядеть, как ты бегаешь на лыжах.

— Сейчас не время бегать на лыжах, — говорит Хеминг, — ведь нет снега, гора обледенела и очень тверда.

— Что ж за испытание бегать на лыжах, когда для этого сложились наилучшие условия?

Тут Хеминг встает на лыжи и принимается бегать то вверх, то вниз по склону, и все говорят, что никогда не видали никого, кто бы делал это столь же искусно. Он подбегает к конунгу и говорит:

— Еще один раз, и тебе не потребуется больше этого делать. Теперь ты должен будешь подняться на гору и сбежать вниз. Но берегись: тебе придется очень постараться, чтобы остановиться на краю скалы.

— Коли вы желаете моей гибели, вам нет нужды с этим тянуть.

— Выполняй что я приказал, — говорит конунг, — либо ты будешь предан смерти.

— Так или иначе, мне недолго придется ее ожидать. Однако каждый стремится продлить свою жизнь, и я поступлю так же.

Аслак подходит к конунгу и предлагает ему все свое имущество за то, чтобы Хемингу была оставлена жизнь. Конунг говорит, что ему не нужно его добро.

— Как бы то ни было, ему не придется больше состязаться, однако этой поездки ему не избежать, — говорит конунг.

Хеминг попросил, чтобы никто за него не заступался. Он уходит ото всех, а с ним Одд сын Офейга. Тот говорит:

— В недобрый час расстаемся мы с большим храбрецом, но мне бы хотелось, чтобы ты знал, что я желаю тебе остаться в живых. У меня тут платок, который прежде принадлежал святому Стефану. Я оберну тебя им, так как мне известно, что нет такого живого существа, которое погибло бы, завернувшись в этот платок. И если ты сбежишь с горы и погибнешь, я буду считать, что этот платок ничуть не лучше любого другого, но если тебе суждено выжить, а мы с тобой больше не свидимся, ты должен будешь рассказывать об этом после, потому что это я дал его тебе.

— Может статься, и не будет никакого проку от того, что ты мне одолжил, но уж лучше иметь хоть что-нибудь, чем вообще ничего.

Затем они расстаются, и никто не узнал, о чем они разговаривали.

Конунг подошел к обрыву, а с ним все его люди. На конунге был короткий алый плащ на застежках, а в руке он держал копье. Он вынул из плаща застежку и воткнул в землю острие копья. Николас сын Торберга встал у него за спиной и обхватил его обеими руками, поддерживая за пояс; и так встал каждый из них, один за другим.

Хеминг поднимается на гору, надевает лыжи и бежит с горы вниз. Он мчится столь стремительно, что и помыслить невозможно. Никогда еще его так не подбрасывало, как если бы под ним и вовсе не было лыж. Вслед за тем он оказывается внизу, там, где они стояли, и у самого обрыва опирается на палки и подпрыгивает вверх. Лыжи соскакивают с него. Он приземляется на ноги на краю над обрывом и сильно раскачивается из стороны в сторону. Тут он хватается за конунгов плащ, однако конунг тряхнул головой и сбросил его с плеч. Тогда Хеминг полетел вниз с обрыва34.

— Так обреченный умереть расстался с теми, кому предстоит жить.

— Когда бы вы оба погибли, вас ждала бы разная участь.

— И какое же, по-твоему, прибежище уготовано каждому из нас?

— Мне бы хотелось, — говорит Одд, — отправиться в то прибежище, которое, как я считаю, было уготовано Хемингу. И сдается мне, это Христос не пожелал доставить радость дьяволу, не позволив ему забрать тебя к себе этим вечером.

— В этом я не премину тебе поспособствовать, — говорит конунг. — Ты и вправду очень близок к тому прекрасному прибежищу, в которое водворился Хеминг.

Тут он приказывает схватить его и сбросить с обрыва.

— Либо мы, исландцы, нынче погибнем все, либо ни один из нас. Да только мы думаем, что с нами будет не так-то легко справиться.

— Будь по-твоему, Халльдор, — говорит конунг. — Пускай Одд уезжает от меня и живет в мире этой зимой, а весной отправляется в Исландию. Однако как только Одд уедет, я объявлю его вне закона повсюду в Норвегии.

— Все хорошо, что хорошо кончается, и, по мне, так невелика потеря, что мы расстаемся.

Одд тотчас же уезжает. После этого конунг отправляется на пир, который был для него устроен, и остается там некоторое время. А про Одда надо рассказать, что летом он уехал в Исландию, и о нем еще пойдет речь позднее.

Теперь надо рассказать о Хеминге — о том, как он падал вниз с обрыва. С ним произошло то же, что и со всеми, кто прыгает вниз с большой высоты: с него стало срывать всю одежду. И вот платок надувается, его относит к скале, и он застревает там, зацепившись за выступ. Хеминг повис на нем в беспамятстве. Опомнившись, он преисполнился тревоги и ужаса. Однако по мере того, как к нему возвращалась способность соображать, страх выходил из его груди. Тут он сказал самому себе:

— Как могло случиться, что я оказался здесь? Верно, Господу ничуть не труднее вызволить меня отсюда, чем перенести сюда целым и невредимым. Коли так, я приношу обет и клянусь пожертвовать всем, чем я владею, и это — половина всего имущества, которое только есть на Торгаре. Я разделяю его на три доли. Одну треть я обещаю отдать святому Олаву конунгу, другую пожертвовать на паломничество и нуждающимся, а третью я отдаю святому Стефану, и эти деньги я вложу в дело, чтобы они приносили доход до тех пор, пока я не повстречаюсь с Оддом сыном Офейга. И я намерен отправиться в паломничество в Рим, если Богу будет угодно, чтобы я ушел отсюда, и, надеюсь, мне еще доведется стать свидетелем смерти конунга, подобно тому как он полагал, что присутствует нынче при моей гибели.

Стояла ночь, и была непроглядная тьма, когда он увидал над собой яркий свет и человека, шедшего по скале. Тот человек берет Хеминга за руку и вытаскивает его наверх на скалу. Он говорит ему:

— Сюда явился Олав Святой, чтобы встретиться с тобой, потому что я не желаю, чтобы ты погиб и это усугубило вину Харальда конунга. Ты должен исполнить свой обет и отправиться в паломничество. И когда бы ты ни повстречал незнакомых людей, покуда Харальд жив, ты должен говорить, что тебя зовут Лейв35. Ты также получишь то, о чем просил, и ты будешь присутствовать при том, как будет умирать Харальд конунг, однако, я сочту, что ты плохо отблагодарил меня за то, что я даровал тебе жизнь, если ты станешь в это вмешиваться. А теперь мы расстанемся.

Тут Хеминг видит, как конунг удаляется от него ввысь вместе со светом. Хеминг раздобыл лодку и поплыл на Торгар. Он подошел к церкви и увидал, что внутри горит яркий свет и там молятся Аслак и Бьёрн36. Когда Хеминг появился в церковных дверях, Бьёрн сказал:

— Отец, — говорит он, — приключилось великое чудо: здесь мой брат Хеминг.

— Ничего тут нет чудесного, поскольку, как видите, я жив, — и рассказывает им обо всем, что с ним произошло. Они несказанно обрадовались этому.

Хеминг оставался там втайне всю зиму. Весной он разделил свое имущество, как обещал, а затем отбыл в Англию, прихватив с собой треть денег, которая принадлежала святому Стефану, и отдал ее там на сохранение на время своего отсутствия, а сам отправился в паломничество в Рим.

Об Одде сыне Офейга

В Англии тогда правил конунг, которого звали Ятвард Добрый, сын Адальрада37, у него не было детей. К нему приехал Лейв, и конунг хорошо его принял. И после того как он пробыл там некоторое время, он тайком послал весть Одду сыну Офейга, чтобы тот приехал к нему, как только сможет. Как только Одд узнает об этом, он снаряжает свой корабль и отправляется в плавание, сперва на Оркнейские острова, а затем в Англию, и там встречается с Лейвом в Лундуне38. Тот радушно принял Одда, и он остался там на зиму. Одд велел отлить два колокола, а еще он забрал те деньги, которые Хеминг отдал святому Стефану за то, что тот спас ему жизнь, а впридачу и платок. Хеминг попросил Одда построить на эти деньги церковь.

Незадолго до того как Одд приготовился уезжать, он побывал на многолюдном тинге, который устроил конунг. Там он увидал рослого человека в плаще, в руке у него был украшенный золотом меч. Одд подошел к этому человеку и спросил его имя, а тот назвался Адальбригтом.

— Откуда у тебя эти дорогие вещи — меч и плащ? Я знаю, что ими владел мой брат, но он отплыл на одном корабле в Исландию, и с тех пор о нем ничего не известно.

— Ты должен сказать правду, поскольку у конунга есть меч, который зовется Выводящий-на-Чистоту, и тебе будет нанесен удар этим мечом, а у него такое свойство, что он разит всякого, кто лжет, однако не причиняет вреда тому, кто говорит правду.

— В таком случае, он сразит меня, так как нас было много на корабле, и мы захватили один корабль, а те люди защищались храбро, но все же мы убили их всех. И я не стану скрывать, что это я умертвил того человека, о котором ты говоришь39. А теперь я отдаю себя во власть Господа и вашу.

— Я не желаю отнимать у тебя жизнь, однако во власти конунга решать, оставаться ли тебе в стране. Но ты должен будешь заплатить мне сотню марок чистого серебра40.

Затем Одд снарядился в путь. Конунг и Лейв проводили его с большими почестями, и он вышел в море. Ветер пригнал его корабль в Норвегию, и они зашли в пролив, который назывался Эйкундасунд41, и простояли там несколько дней.

Однажды поздно вечером туда прибыл Харальд конунг с пятью кораблями. Конунгу стало известно о приезде Одда. Была темная ночь. Конунг приказал поставить свои корабли поперек пролива перед кораблем Одда и связать их вместе. Сам он находился в шатре на берегу, а Одд оказался заперт в проливе. Люди его опечалились.

— Не стоит печалиться, потому что я скажу вам правду: Хеминг жив, а ведь он подвергался куда большей опасности, чем мы. Так что и нам с вами надлежит искать спасения там же, где и он, — у всемогущего Бога. Я приношу обет, что велю построить церковь на хуторе Песчаник42, как мне было указано, и дать деньги на ее содержание, заложить там монастырь и пожертвовать на него все добро, что находится теперь здесь на корабле. И вам всем также следует что-нибудь пообещать.

Они так и сделали, и как только с этим было покончено, ветер стих. Одд приказал им поднять якорь и поставить парус. Тут задул легкий ветерок. Те, кто находились на берегу, принялись смеяться и спрашивать: куда это, мол, Одд вознамерился плыть — на сушу или к кораблям. Одд же провел свой корабль прямиком по канатам между их кораблей и вышел в открытое море. Он приплыл в Средний Фьорд и поехал к себе домой в Песчаник. Там он велел воздвигнуть церковь и посвятил ее святому Стефану43, и в ней и по сей день хранится тот платок, который был на Хеминге.

Теперь надо рассказать о том, что в Нортумбруланде44 правил ярл, которого звали Гудини. Он был женат на Ингирид, дочери Торгильса Хруст-в-Ноге, она приходилась сестрой Ульву, отцу Свейна, конунга датчан45. У Гудини было много детей. Одного его сына звали Харальдом, другого — Тости Деревянное Копье, третьего — Мёрукари, четвертого Вальтьовом. Имя его дочери было Вейгерда46. Однажды осенью Ятвард конунг отправился верхом в Скардаборг47 на пир к Гудини ярлу. Конунг пригласил к себе Харальда, и тот сопровождал конунга, а когда конунг прибыл домой, он усадил Харальда на второе почетное сиденье подле Лейва.

— Он владеет множеством искусств и обучит им тебя.

Лейв принялся со всем рвением учить Харальда всяческим сноровкам, и тот был единственным человеком в Англии, кому была известна вся правда о жизни Лейва. По прошествии пяти зим Харальд не уступал Лейву ни в чем, кроме силы, и когда он показывал другим свои умения, все дивились тому, где он только смог всему этому обучиться, поскольку никто не знал, что Лейв был столь сведущ в разнообразных искусствах. Харальду было восемнадцать лет48, когда он уплыл из Англии на запад в Валланд49 на двенадцати кораблях. Там тогда правил Родберт ярл Руды50. У него был сын, которого звали Вильяльм, прозванный Незаконнорожденным51. Он был выше ростом, чем большинство людей. У Вильяльма была жена по имени Моольд52, их сыновья звались Хейнрек и Родбьярт53, последний был весьма обходительный и рослый человек. Вильяльм пригласил к себе Харальда, и тот провел там зиму. А весной они заключили союз и договорились о том, что отныне станут сообща владеть всем полученным или еще не полученным к тому времени имуществом и всеми отошедшими к ним или подчиненными ими землями. Каждый из них должен был оказывать другому поддержку во всяком деле и отомстить за другого, как за своего брата54. Затем они отправились в военный поход, взяв с собой двадцать пять кораблей, и поступали так ежегодно в течение шести лет. У Харальда было больше друзей, чем у Вильяльма.

Одного ярла в Англии звали Хейнреком из Глотести55. У него был сын по имени Хельги, человек рослый и сильный. Был он умен и честолюбив. Он собрал войско и стал разорять владения Ятварда конунга. Конунг также собрал войско и выступил против него. Во главе конунгова войска стоял человек по имени Йон. Они сошлись у Валуна Бонольва и там разгорелась жаркая битва. Ярл одержал тогда победу, а Йон пал, обращенные же в бегство воины явились к конунгу. После этого конунг поставил во главе войска предводителя, которого звали Отти, он был сыном Биргира Бертакаппи56. Тот выступил против ярла. Они встретились у Хрутссерка57 и бились там два дня. Отти пал, а ярл подчинил себе страну. Это стало известно конунгу. Он посылает людей за Харальдом сыном Гудини и Лейвом, а сам тем временем собирает войско. Гонцы являются к Харальду и передают ему послание от конунга. Харальд говорит Вильяльму, что намерен оказать поддержку конунгу.

— Раз так, давай разделим наше имущество и воинов.

— Поезжай, если тебе так хочется, однако раздела не будет.

— Одно из двух: либо мы разделим то, что нам принадлежит, либо оба отправимся сражаться.

Дело закончилось тем, что они разделили свое имущество. Поговаривают, что между Харальдом и Моольд, конунговой женой, была слишком большая привязанность, однако когда Вильяльм обвинил в этом Харальда, тот все отрицал, а после Моольд и Харальд сговорились, что он посватается к ее и Вильяльма дочери. Было решено, что их помолвка состоится прежде, чем он уедет в Англию, и что свадьбу сыграют в Рауде спустя двенадцать месяцев, и в тот раз они расстались друзьями58.

Харальд отправляется в Англию и едет на встречу с Ятвардом конунгом. И вот конунг собирает войско, выступает в поход против Хейнрека ярла, и они сходятся у реки, которая зовется Лодда59. Между ними сразу же завязывается жаркая битва. Замысел конунга состоял в том, чтобы Харальд со своими людьми ударил по войску ярла сбоку. Спустя некоторое время после начала битвы Харальд с большим полком нападает на воинство ярла с тылу, и там полегло множество людей. Вслед за тем войско ярла обратилось в бегство, а сам ярл был захвачен в плен, а с ним сотня его людей. Затем ярл был убит, и с ним еще тридцать человек, а другие обращены в рабство.

— Вот человек, он молод и силен. Я хочу, государь, чтобы вы отдали мне его, а я сделаю его своим рабом.

— По его виду не скажешь, что тебе удастся принудить его работать, и если он сбежит, тебе придется за это расплачиваться. Но если тебе не будет от него никакого проку, приводи его назад ко мне.

Бонд отвечал, что не опасается того, что не сможет усмирить его. Затем они отправились домой. Бонд сказал тому человеку:

— Давай заключим сделку: я буду хорошо с тобой обращаться, а ты за это — много работать.

— Если ты не станешь работать, тебя запрут одного в доме и ты умрешь там с голоду.

Бонд запирает его в доме и морит голодом. А еще он калечит Геста, так что тот едва способен ходить, и то и дело избивает его, да так сильно, что кровь заливает землю. Иногда он предлагает ему деньги, если тот согласится работать, но Гест отказывается. Как-то раз Гест сказал бонду:

— Перестань мучить меня и заставлять работать. Говорю тебе раз и навсегда, что ни тебе, ни всем твоим домочадцам все равно не добиться, чтобы я сделался рабом.

— Конунг преуспеет в этом не больше твоего, хотя и можно было бы ожидать, что ему скорее, чем тебе, удастся обратить меня в рабство.

— Очень скоро ты почувствуешь на себе его благодеяния.

— Я не собирался, — говорит Гест, — просить тебя о чем-либо, однако я бы хотел сам решить, когда нам явиться к конунгу.

— В таком случае, пусть это будет на Рождество, когда конунг пойдет к обедне.

— Вот человек, которого вы мне отдали осенью, и мне не удалось сделать его своим рабом, поскольку было бы легче растопить твердый камень, чем его сердце.

— Иди-ка ты домой, хозяин, и самое лучшее, коли мы с тобой на этом расстанемся.

А когда отслужили мессу, Гест предстал перед конунгом и сказал:

— Мне рассказывали, что вы даруете мир всякому, кто придет к вам на Рождество, даже если вы считаете, что он немало провинился перед вами.

— Что ж, ты получишь пощаду, если найдется кто-нибудь, кто захочет взять тебя под свою защиту.

Гест входит в палату вместе с конунгом, направляется к Хемингу и просит его о защите. Тот так и поступает и добивается для Геста пощады на время Рождества61.

А когда Рождество проходит, Гест просит помощи у Хеминга.

— У меня мало охоты просить за тебя, покуда мне не известно, кто ты такой.

— Если у меня не много надежды на твое заступничество, пока ты не знаешь, кто я, то ее и вовсе не останется, когда ты узнаешь, что я за человек.

— Я не стану тебе помогать, коли, по-твоему, ты слишком хорош, чтобы открыть мне свое имя.

— Тебе решать. Меня зовут Хельги, и я сын Хейнрека ярла. Во время бегства я поменялся оружием с моим оруженосцем, и он пал, а они решили, что убили меня.

Хеминг идет к конунгу и просит его разрешить Гесту остаться в стране, и конунг соглашается на это ради него.

И вот идет время, и в начале зимы Ятвард конунг заболевает и лежит больной вплоть до Рождества. Потом он приказывает созвать многолюдный тинг и велит отнести себя на эту сходку. Он сказал:

— Всем вам ясно и заметно, какая мною овладела болезнь и что от этой хвори мне уже не исцелиться. Поскольку же я хочу, чтобы после меня эта держава управлялась хорошо и рачительно, и я не знаю в моем королевстве никого, кто больше бы годился на то, чтобы стать вашим верховным правителем, чем Харальд сын Гудини, который находился при мне некоторое время и показал себя достойнейшим мужем во всех испытаниях и опасностях, которые нам выпали, и заслужил уважение благодаря своим доблестям и умениям, в чем, как я считаю, он не уступает большинству конунгов и прочих предводителей, я сегодня целиком и полностью наделяю его ранее принадлежавшим мне королевским достоинством и обращаюсь к каждому из вас, чтобы вы отныне воздавали ему положенные конунгу почести и выказывали ему должное повиновение.

После смерти Ятварда конунга правителем в Англии стал Харальд сын Гудини, как об этом рассказывается в саге о Харальде сыне Сигурда. Там также говорится о том, что Тости и другие братья Харальда сына Гудини желали править в Англии вместе с ним, однако не получили власти. Тогда Тости ярл отправился в Данию повидаться со Свейном конунгом, своим родичем, и ему был оказан радушный прием. Тости спросил Свейна конунга, не собирается ли тот претендовать на власть в Англии.

— Не буду скрывать, что прежде я думал об этом, однако теперь мне кажется, что все хорошо устроилось, раз правителем там стал Харальд конунг, мой родич, поскольку мы с ним двоюродные братья63.

— Многие там в стране и в его совете поговаривают, что я и мои братья владеем третью страны.

— В таком случае сдается мне, что Харальд не единственный конунг в Англии, раз треть ее принадлежит вам.

— Ежели вы пожелаете пойти войной на Англию, я и мои братья64 окажем вам поддержку и всю ту помощь, какая только в наших силах, в случае если вы захотите возглавить поход, но при условии, что, когда мы завоюем страну, вы поставите нас править ею. Мы будем платить вам подать и передадим вам страну, если вы этого потребуете.

— Я обдумаю свой ответ, — и говорит, чтобы тот остался у него на зиму.

Тости не терпелось поскорее узнать, увенчалась ли успехом его поездка.

Как-то раз осенью конунг поехал верхом на пир, а с ним и Тости. Случилось так, что они сделали привал у одного моста, чтобы поесть. У конунга была пастушья собака, и он захватил ее с собой. Ей дали кусочек хлеба. Собака убежала на мост и увидала свое отражение в воде, и ей показалось, что там другой пес, а в зубах у него другой кусок хлеба. Тогда она прыгает с моста в воду, чтобы отнять хлеб у того пса, но, оказавшись в воде, теряет свой хлеб и выбирается на берег ни с чем.

— Ей показалось, что она увидала в воде другую собаку и что у той в зубах был кусок хлеба, и она решила, что сумеет отобрать у нее хлеб, и прыгнула за своей тенью, а потом вернулась на берег без обоих кусков65. И теперь я знаю, что со мной может произойти, если я отправлюсь в Англию. Я увижу там свою тень, но когда я ворочусь оттуда, может статься, что Харальд конунг66 опередил меня, и тогда я не смогу сохранить и этой державы. Я даю тебе нынче свой ответ: я не поеду в Англию, поскольку намерен оставаться конунгом в Дании, пока это угодно Богу, и мне не следует притязать на большее. Так что ты, Тости, поезжай к Харальду конунгу.

Осенью, еще до приезда Тости в Норвегию, Ториру из Стейга приснился сон67. Он поведал о нем своим людям и попросил их истолковать его. Он рассказал, что ему казалось, что он стоит на тинге, на котором был Харальд конунг. Он восседал на таком огромном престоле, что тот занимал собой всю Норвегию, сам же конунг был настолько велик, что тело его не вмещалось в этот престол и торчало из него во все стороны.

— Мне привиделось, что к нему подошел какой-то человек и облобызал его, и мне показалось, что при этом изо рта того человека в рот конунгу вылетела огромная муха, походившая на ворона. Вслед за тем мне привиделось, что у конунга вырос вороний клюв и этим клювом он принялся клевать в голову всех, кто был на тинге, кроме нас, людей из Стейга. Многие, как мне показалось, умерли от этого, а все прочие были ранены. Я испугался, что так он может заклевать и нас, людей из Стейга. Тут я проснулся, и теперь я могу сам истолковать этот сон. Когда мы стояли на тинге и конунг сидел на престоле, этот престол был его державой, когда же он перестал вмещаться в свой престол, это произошло оттого, что он сделался жаден до власти и возжелал распространить ее за пределы своих владений. А когда мне привиделось, что у него вороний клюв, я испугался того, что он сделается добычей воронов и они будут пить его кровь. Когда же мне показалось, что он клюет в голову людей, то я догадываюсь, это было к тому, что им не сносить головы и многие из тех, кто отправятся вместе с ним, найдут там свою погибель. И мы, люди из Стейга, не последуем за ним.

Осенью, прежде чем Тости прибыл к Харальду конунгу, конунг послал Торарина сына Невьольва и Хьёрта на восток в Хольмгард за козлиной шкурой, которую он оставил Эллисив, конунговой жене, о чем рассказывалось прежде68, и наказал им не возвращаться назад без этой шкуры и богатств, что лежали в ней. Они воротились уже после того, как Тости успел пробыть у конунга некоторое время. Хьёрт предстал перед конунгом и повторил свое приветствие трижды, поскольку конунг был настолько поглощен беседой с Тости, что не обратил внимания на их приход и не слышал его. Тогда Хьёрт сказал вису69:

Свиньи сын70, славный,
охоч до злата —
горазд сбирать,
да скуп делиться.
Хамдир ленивый71
земли получит
чуто́к — ты б чу́ток
был к нам, Харальд.

— И как же мал будет этот кусок земли? — спрашивает конунг.

— Он будет не больше, — говорит Хьёрт, — чем тебе понадобится, чтобы лечь72.

Глянь-ка на двор:
белый козел,
вишь, темноглаз
да бородат,
копытом бьет,
детей берет,
он — козий сын —
браниться рад73.

После этого конунг велел внести это сокровище, и его принесли в козлиной шкуре и положили перед конунгом. Тогда он спрашивает, неужто она отдала им это богатство, ничего не сказав. Торарин отвечает, что она не проронила при этом ни слова.

— В таком случае я спрошу у того, кто больше склонен говорить правду. А что ты скажешь, Хьёрт?

Труслив Харальд —
весной на запад
к брегу англов
струг гнать не станет.
Долго конунг,
страху полон,
земель не добудет,
бесславный, в Англии.

— Подобными предсказаниями они стараются убедить вас поехать в Англию. Неужто, конунг, на это не стоит надеяться?

— Отправляйся к раке святого Олава конунга и поклянись, что скажешь всю правду о силе (…)74, и тогда я соберу войско для похода в Англию. Но я желаю, чтобы во главе его стоял я один.

— Однако если что-то помешает вашей поездке, пускай тогда эти клятвы падут на вас.

Конунг отвечал, что пусть так и будет. Затем конунг рассылает письма75 во все концы Норвегии и велит созвать ополчение. К конунгу тогда явился Эйстейн Тетерев сын Торберга, сына Арни76, и обручился с Марией, дочерью Харальда конунга и Эллисив, дочери Ярицлейва конунга из Хольмгарда. Ее матерью была Ингигерд, дочь конунга Олава Шведского77. Николас сын Торберга управлял тогда сюслой78 ближайшего тинга в Халогаланде. Все войско собралось на островах Солундир79. Туда прибыли конунг с Тости ярлом и пятью десятками лендрманнов80.

Однажды утром, когда конунг ждал попутного ветра, он рассказал Тости свой сон. Ему привиделось, что на его корабль поднялся какой-то человек, и показалось, что он узнал в нем Олава конунга, своего брата.

— Он был в большом гневе, — сказал он, — и произнес вису81:

Князь не раз в сраженье
толстый82 шел за славой;
пал в родных пределах,
смерть снискав святую.
Страшусь, тебе, княже,
путь домой заказан:
корм кобыле тролля83
дашь — вам Бог не в помощь.

— Не мог Олав конунг сказать эту вису. Сдается мне, это скорее ворожба английских колдунов.

— Не думаю, — говорит конунг, — чтобы кто-нибудь был настолько сведущ в ворожбе, чтобы принять облик Олава конунга.

— Хорошим человеком был Олав конунг, — говорит Тости, — и все же колдуны принимали облик не менее святых людей, чем он.

— Я готов поехать с тобой в Англию, но лишь с тем, чтобы помочь тебе искать примирения с конунгом84.

— Если ты откажешься от военного похода, на тебя падет кара за принесенные клятвы.

— Я буду стараться, чтобы этого не случилось.

Рассказывают, что когда конунг плыл вдоль Трандхейма, (…)85 к его кораблю в лодке какой-то человек и попросил конунга пристать к берегу и оказать помощь его больной жене. Конунг спросил, что у нее за хворь. Бонд сказал, что она уснула у ручья (…) привиделось, будто у нее во рту (змея), и с тех пор она постоянно хочет пить. Конунг отвечает, что корабль причалит к берегу:

— Вы убедитесь, что в вашем конунге нет высокомерия, хотя про него и говорят, что он суров и скареден.

Конунг сходит на берег, а с ним Тьодольв скальд86. Они приходят к этой женщине, и конунг распоряжается, чтобы ее отнесли к тому самому ручью, где она заболела. Там он велит положить ее ничком, губами к ручью. Конунг уселся подле нее с клещами в руках и велел развести рядом с ним огонь. Женщина горько плакала и просила дать ей пить, но конунг не позволял ей дотянуться до воды. Тогда мучившая ее боль переместилась выше, в горло, ее рот раскрылся и из него показалась голова змеи. Конунг ухватил голову змеи клещами, вытащил живую змею и швырнул в огонь. Затем женщину отнесли домой, и она быстро поправилась87. После этого конунг возвращается на корабль и плывет на юг вдоль берега со всем своим войском, которое он собрал на севере страны.

Рассказывают, что, когда конунг стоял у островов Солундир, туда прибыл корабль из Гренландии. Кормчим на этом корабле был человек по имени Трупный Лодин, прозванный так оттого, что он по просьбе святого Олава конунга доставил со Стоянки Финна, что находится к востоку от гренландских ледников, тела Финна Веселого и его команды88, поскольку Финн был сыном Кетиля Теленка из Хрингунеса в Хейдмёрке и Гуннхильд, сестры Олава конунга89. Они спустили лодку и подошли на веслах к кораблю конунга. Лодин поздоровался с конунгом.

Тут его спутники развернули лодку. Тогда конунг сказал:

— Похоже, твои люди считают, что ты говоришь неправду. Расскажи все как есть.

— По прошествии двух ночей после того, как мы покинули страну, мы заметили огонь, и он простирался так далеко, что ему не было видно ни конца, ни края. Он был голубым, как зажженное пламя. Дул попутный ветер, однако нам было невозможно миновать этот огонь. Тогда я принял решение направить корабль в то место, где пламя было пониже. Мы (…) жаром от огня, и оба края паруса обгорели (…) А когда мы плыли (…) наш корабль окутало густое облако. Сделалось так темно, что люди не различали собственных рук. Затем мы услыхали сильный грохот, и я посмотрел вверх. Тут облако раскололось и из него полил кровавый дождь (…) точно из огромного водопада, и этот поток крови обрушился на наш корабль, и я велел подставить (щиты) (…) и эту кровь можно увидать и теперь, и она свернулась, когда остыла, а когда лилась на нас, была горяча. А после того, как мы плыли еще три дня, мы услыхали страшный шум и увидали множество птиц, чьи названия были мне известны в Норвегии. Те из них, что летели всего ближе к нам, были (самые большие)90. Они громко кричали и радостно клохтали. Они летели так в течение трех часов, и все это время на небе не было просвета, и все же мы ни разу не заметили над собой одной и той же птицы. После этого мы плыли еще два дня, прежде чем пристали к берегу вчера вечером. Тогда мы увидали тех же птиц, летящих назад с запада (…), самых больших птиц с ними не было, и все они летели молча и, казалось, были печальны, а долетев до берега, разлетелись в разные стороны и уселись каждая в своем месте. И больше мне нечего вам рассказать.

— Ты хотел скрыть это от меня, когда сказал, что ничего не видал.

— Я сказал так, государь, поскольку счел, что в этом нет ничего странного, коли, как мне стало известно, вы приняли решение уехать из страны.

— А оттого что вам не суждено воротиться назад, и всегда следует ожидать чудесных знамений перед гибелью таких больших предводителей.

— Тебе решать. Но я готов разыскивать тела твоих людей, которые там полягут.

— Я больше нуждаюсь в людях, пока я жив. И тебе следует отправиться со мной, поскольку ты сказал, что тебе известно все о наших делах.

— Не кажется ли тебе это удивительным, Тости?

— Случись такое с правдивым человеком, это и впрямь можно было бы счесть весьма необычным.

— Было бы куда лучше, когда бы ты, Тости, произносил не больше лживых слов, чем я.

Сон Хуги священника

Одного священника звали Хуги, он служил в Авалснесе на острове Кёрмт92. Ему приснилось однажды ночью, что он будто бы глядит на кладбище и видит, что все, кто там были похоронены, восстали. Среди них был человек, которого они все толкали и перебрасывали от одного к другому. А по другую сторону от церкви был другой человек, и они тянули его каждый в свою сторону. Оттуда вышла женщина и направилась к священнику. Она была совершенно нагая. Священник спросил, отчего такая суматоха.

— Завтра, когда солнце будет на юго-востоке, в церковь должен прибыть труп, и никто не желает его принимать. А в полдень ожидается другой, и все хотят забрать его к себе. Я бы хотела, чтобы тот труп, что прибудет раньше, был похоронен на восточной стороне кладбища, а тот, что позже, — на северной, у церковной стены в том месте, где сходятся неф и хоры. Там вы найдете человеческие кости, и я желаю, чтобы вы обложили ими со всех сторон труп, потому что это мои кости.

— Скажи мне теперь, — говорит священник, — что произойдет с нашим конунгом, когда он уедет из страны.

— И что за человек тогда станет править в стране?

— Как долго он будет править? — спрашивает священник.

— А каков будет тот, кто станет править после него? — говорит он.

— Потом к власти придет человек воинственный, — говорит она.

— И долго ли он будет править? — спрашивает священник.

— Добрый Правитель, Милосердный Правитель и Суровый Правитель, — отвечает она.

— Как же долго он будет править? — говорит священник.

— Пять зим и еще двадцать, — говорит она, — а после него будет много всякого злодейства. И больше я тебе ничего не скажу.

Священник просыпается, а днем туда, как она и говорила, приносят покойника. Тот же, кого она назвала миролюбивым, это — Олав Тихий, а тот, кого воинственным, — Магнус Голоногий. Добрый Правитель — это Эйстейн, тот же, про кого она сказала, что он Милосердный Правитель, — это Олав, а Суровый Правитель — Сигурд Крестоносец. И это Бог запретил ей говорить о тех злодействах, которые произойдут после93.

Харальд Суровый высаживается в Англии

Теперь надо рассказать о том, что Харальд конунг выходит со своим войском в открытое море. Первым делом он приплывает на Оркнейские острова и оставляет там Марию, свою дочь94, а также много другого народу. Оттуда конунг направляется в Англию. Они приплывают к Скардаборгу. Тут ветер стих, и они остановились там на ночь. Ночью люди пробудились от того, что сверху раздавалась песнь, и каждому из них показалось, что это было прямо над кораблем конунга. Все посмотрели вверх и увидали, что по небу верхом на волке едет великанша. На коленях у нее было корыто, наполненное кровью и кусками человеческих тел. Она произнесла три такие висы:

Зрим: на запад смелый95
спешит в тинге копий
сеять кости — конунг
нас потешит славно!
Сойка крови96 скоро
сокола97 со штевня
струга выбрать сможет,
радость мне даруя.
Радость мне даруя98.

Рухнет гор громада99,
косит мор народы.
Попран мир враждою,
вновь раздор повсюду.
Волчица лакает
кровь на юге — люду
буду песен горьких
Урд100 — пусть всяк узнает!
Урд — пусть всяк узнает!

Близок бой, уж ведьмы101
тарч сияет алый;
прочит гибель князю
мать отродья турса102.
Глядь: кидает в глотку
волку плоть людскую;
зверь не знает гладу,
кровью пасть окрасит.
Кровью пасть окрасит.

Конунг спросил у Тости, бодрствует ли он. Тости отвечает:

— Коли так, у тебя мертвое сердце, — говорит конунг. — Я побывал во множестве сражений, однако никогда прежде не видывал подобных знамений.

Они пристают к берегу в месте, что называется Кливленд103. Конунг спрашивает у Тости:

— Не всякому холму здесь было присвоено имя.

— И все же у этого должно быть какое-нибудь имя, и ты должен сказать мне его.

— Немногим из тех, кто впервые ступил на берег у его кургана, удалось покорить Англию.

— Нынче нечего доверять всяким россказням, которые ходили в старину.

Они сходят на берег со своим войском, а некоторые остаются стеречь корабли.

Братья Мёрукари ярл, Вальтьов ярл и Аки, их зять, как только узнают о прибытии войска норвежцев, собирают войско. Они встречаются у реки, которая зовется Уса105, и там между ними начинается жаркая битва, и она продолжается до трех часов пополудни. Затем Эйстейн прорвался сквозь строй английских ополченцев и сразил Аки Высокого. Видит он тут, что Мёрукари зашел в тыл воинам Тости, тогда он разворачивается и нападает со своими людьми сзади на отряды Мёрукари. А когда Мёрукари ярл замечает это, он призывает своих людей обратиться к ним лицом и доблестно защищаться. Дело закончилось тем, что они были обращены в бегство и устремились к реке. Мёрукари ярл пал там вместе с бо́льшей частью своих воинов, а многие утонули. В это же самое время Харальд конунг захватил в плен Вальтьова ярла.

— Убивай тех, кого ты сам захватил, а как поступить с ним — решать мне.

— Я готов даровать тебе пощаду, если ты поклянешься никогда впредь не сражаться против меня, а еще давать мне знать о предательстве в тот же день, когда тебе станет об этом известно.

— Не стану я клясться ради того, чтобы избежать смерти, и не перестану поддерживать Харальда, моего брата, пока это в моих силах. Однако я готов известить тебя, если узнаю о готовящемся предательстве, и согласен на этих условиях сохранить себе жизнь, но я не стану приносить клятву, поскольку не похоже, чтобы Тости собирался выделить мне большое наследство.

Конунг отпустил Вальтьова с миром, и разрешил ему отправляться куда тот захочет.

— Неразумно отпускать этого человека, да еще и решив, что он слишком хорош, чтобы взять с него клятву!

— У меня больше доверия к его обещанию, чем к соглашению с тобой, хотя мы и ударили по рукам106.

— Давай теперь пойдем на Лундун с нашим войском и разорим страну огнем и мечом. Не будем давать пощады никому — ни женщинам, ни детям.

Они так и делают и возвращаются на свои корабли, а после этого направляются на юг вдоль побережья и останавливаются у Хравнсейра107. Они не обнаружили в тамошних деревнях ни людей, ни скотины, поскольку все бежали от них.

Однажды, когда конунг стоял в одной бухте, сверху на берег спустилась верхом какая-то женщина и спросила, кто из них норвежский конунг. Конунг назвал себя. Она сказала:

— Прими от нее шатер, а после вели сжечь его.

— Сжигай то, что дарят тебе. Да только я не заметил, чтобы твои земляки оказывали тебе какие-нибудь почести.

Он приказал поставить шатер, и все в один голос говорили, что никогда не видывали такого красивого шатра. Конунг спрашивает, какую награду ей бы хотелось получить за шатер.

— У меня двое сыновей и я хочу попросить пощады для обоих.

Конунг сказал, что обоим ее сыновьям и скотине будет сохранена жизнь, если он узнает, где они. После этого она уезжает прочь, а конунг проводит ночь в этом шатре, а наутро говорит Тьодольву скальду, что он думает, Тости был прав, когда сказал, что шатер этот скорее всего заговоренный — «потому что до сих пор у меня было семь разных замыслов, как в каком случае поступать, а теперь, сдается мне, я не припомню ни одного»108.

— Как бы то ни было, мы собираемся осуществить то, что вы решили.

— Теперь мы изменим наши планы. Сойдем на берег с двадцатью тысячами человек, а еще шестьдесят тысяч пусть остаются на кораблях, и их предводителями будут братья Эйстейн и Николас109. А Тости пусть сопровождает меня.

Конунг так и поступает, сходит на берег и принимается жечь и разорять все на своем пути, а когда он подходит к городу, который зовется Йорк, горожане отправляют ему весть, что желают сдаться на его милость и готовы связать себя клятвами. Конунг соглашается на это. Затем он отправляется на свои корабли, с тем чтобы заночевать там, а утром сойти на берег и занять со своими людьми город. А когда наступил день, конунг стал собираться в город. Они захватили с собой щиты и надели шлемы, но никто, кроме сотни самых проворных, не надел на себя кольчуги110.

— Величайшая это глупость — чуть ли не безоружными отправляться прямиком в руки к своим недругам, потому что вам не стоит доверять англичанам, когда вы находитесь в их власти. Как видно, дурно сказался на тебе, конунг, подарок той женщины, что поднесла тебе шатер.

— Меня куда больше страшит, что ты решился ума, чем те висы, которые были сказаны о нас.

— Как бы то ни было, мне решать, — говорит конунг.

Норвежцы так плохо относились к Тости, что никто не желал прислушиваться к его словам.

В тот же самый вечер, когда Харальд конунг с норвежским войском отправился к своим кораблям, Харальд конунг сын Гудини явился с юга Англии и подошел к Йорку с непобедимой ратью и там узнал, как обстоят дела с норвежцами. Как только горожане прослышали о прибытии конунга, они нарушили свои обещания, которые дали норвежцам, и примкнули к войску Харальда конунга. И как только наступило утро, конунг выступил со своим войском к Стейнфордабрюггьюру, который теперь зовется Стэмфорд111, и они двинулись навстречу друг к другу.

— Что это там виднеется вдалеке: вихрь или пыль от конских копыт?

— Конечно, пыль от копыт, и теперь вы сами сможете убедиться, каково это — доверять моим землякам.

Конунг велит своим людям остановиться и подождать, и вскоре видит, что на них движется в полном вооружении несметная рать. Тут подъезжает какой-то всадник и спрашивает Харальда конунга. Ему говорят, где он.

Вальтьов подъезжает к конунгу и приветствует его. Он просит его не теряя времени поворачивать к своим кораблям:

— Поскольку на вас идет Харальд конунг, мой брат, с несметной ратью, и вам было бы не под силу противостоять ему, даже если бы вы были вооружены, а теперь тем более.

— Поезжай с миром, Вальтьов, и поддержи своего брата. Ты честно сдержал свое слово112.

После этого конунг спросил, как им поступить, и большинство стало просить конунга возвратиться на корабли к оставшимся там воинам113.

— Мне никогда еще не приходилось бежать, уклонившись от сражения, и я не сделаю этого и теперь. И я не позволю англичанам одержать победу, не только убив меня, но еще и обратив в бегство.

Затем он посылает людей на корабли сказать Эйстейну Тетереву, что нуждается в подкреплении, а сам велит трубить и выстраивает своих воинов в боевом порядке. Войско англичан также останавливается и начинает строиться. А когда расстояние между ними было немногим более двух полетов стрелы, к строю норвежцев подъезжают три человека114 и спрашивают, услышит ли то, что они намерены сказать, Тости ярл. Один из них, тот, кто говорил, был невелик ростом и с виду человек щуплый, держался он очень обходительно. На нем был золоченый шлем, и он держал красный щит, на котором золотом был нарисован ястреб. Второй был человек высоченный и могучего сложения, он был очень хорош собой. Третий был человек рослый, узкий в поясе и широкий в плечах. Он ехал последним.

Тости велел первому рыцарю говорить то, что он намеревался сказать. Тот сказал:

— Харальд, твой брат, шлет тебе свой привет и предлагает тебе примирение.

— А что он предлагает сверх того, что уже предлагал прежде?

— После всего, что произошло, он считает, что теперь ты заслуживаешь меньшего.

— Так или иначе, мы не намерены за это платить. Так что же он предлагает?

— Он предлагает тебе пятую часть Англии и не станет требовать возмещения за своего брата115. Однако он сказал, что ты должен будешь возместить тот вред, который ты причинил стране.

— Коли так, я не стану скрывать самого важного, что он велел передать: он скорее предпочел бы предложить тебе пол-Англии116, чем чтобы вы стали решать в сражении, кому носить звание конунга.

— А что он предлагает Харальду, конунгу Норвегии?

— Раз уж он не пожелал удовлетвориться собственными владениями, я дам ему в Англии три с половиной локтя земли или несколько больше117, так как ростом он будет повыше других людей, однако на большее ему тут нечего рассчитывать.

— Слишком поздно поступило это предложение. Мне частенько приходилось слыхать, как норвежцы говорили, что если бы мне было сделано хорошее предложение, я тотчас отказался бы от участия в их предприятии, но этого не будет.

— В таком случае конунг возлагает всю вину за то, что случится, на тебя, — и поворачивает прочь.

Харальд конунг сын Сигурда разъезжал верхом на вороном коне с белой звездой во лбу и, пока они разговаривали, давал указания своим полкам. Тут конь под конунгом упал, и это повторилось трижды сряду. Конунг сказал:

— Ты думаешь, это Олав конунг уронил под тобой коня?

— Если он отвернется от меня, я буду обязан этим тебе, как никому другому118.

Он спешился и встал в строй. Конунг сказал Тости:

— Отчего ж ты сказал об этом так поздно? — говорит конунг.

— Я не хотел предавать его, ведь подъехав к нам, он оказал мне доверие.

— Он человек обходительный и видный и хорошо стоял в стременах, однако ему осталось недолго управлять страной119. А кто были те, что стояли по обе стороны от него?

— Один был Хельги сын Хейнрека, а другого зовут Бьярлейв120.

— Не ожидал я увидать здесь этого человека. Он мне знаком, и я не отправился бы в этот поход, знай я, что он жив.

— Нам не должно быть дела до этого человека.

— Лейв, кто тот рослый муж, под которым упал конь?

— Он суров на вид и ему недолго осталось жить, так как похоже, что его дни сочтены.

Конунг Норвегии так построил свое войско, чтобы те его люди, которые были вооружены щитами, стали по кругу и прикрывали остальных — «а те, у кого нет защиты, пускай встанут за ними и сражаются из-за них».

Но когда оба войска сошлись, англичане окружили строй норвежцев. Прежде чем идти в бой, Хеминг открыл свое имя и рассказал обо всем, что ему довелось пережить. Тут англичане издали боевой клич.

Харальд конунг сын Сигурда сказал тогда вису:

И встречь ударам
синей стали
смело идём
без доспехов.
Шлемы сияют,
а свой оставил
я на струге
с кольчугой рядом121.

— Это было плохо сочинено, — говорит конунг, — надо бы сложить получше.

В распре Хильд122 — мы просьбы
чтим сладкоречивой
Хносс — главы не склоним
— праха горсти123 — в страхе.
Несть на сшибке шапок
Гунн124 оружьем вежу
плеч125 мне выше чаши
бражной ель126 велела127.

Харальд конунг сын Сигурда приказал своим людям, чтобы те не кидались в бой очертя голову, но стояли крепко и ничего не страшились. Англичане нападали на них, однако норвежцы защищались так хорошо, что те ничего не добились. Тогда Харальд конунг сын Гудини сказал Хельги сыну Хейнрека:

— Что бы нам такого предпринять, чтобы сломать их строй? Ведь надо ждать, что к ним вот-вот подойдет подкрепление с кораблей, и тогда от наших нападений будет еще меньше толку, чем теперь, когда у них всего-то горстка людей.

— Нам следует, — сказал Хельги, — нападать на них еще отважнее, а если и это не поможет, отойти назад, и тогда, может статься, они решат, что мы обратились в бегство. Вот тогда-то их строй рассыплется и они бросятся преследовать нас, а мы как можно скорее повернем им навстречу.

Они так и поступили. И когда норвежцы увидали, что те повернули прочь, они бросились за ними, а когда те обратились против них, они уже не смогли построиться в другой раз128. Теперь битва была не на жизнь, а на смерть, однако в том месте, где стояли Харальд конунг и Тости, ничего не происходило. Тогда Харальд конунг сын Гудини сказал Хемингу:

— Что толку от твоего везения и меткости, если ты не посылаешь стрелу в конунга, когда только ты можешь узнать его?

— Я не собираюсь скрывать, что узнал его, но я не осмеливаюсь выстрелить в него из-за Олава конунга.

— Не знаю тогда, — говорит Харальд конунг, — зачем ты явился сюда, коли не желаешь сражаться. Пометь его своей стрелой, чтобы я смог узнать его, и тогда я сам застрелю его, поскольку мне Олав конунг не помеха.

Тогда Хеминг выпустил в конунга стрелу без наконечника, и она вонзилась ему в щеку и повисла. Конунг тотчас же выдернул ее, но после этого его стало легко узнать. После этого Харальд сын Гудини выстрелил и попал Харальду конунгу в горло. Конунг опустился на землю. Он сказал Тьодольву скальду:

— Подойди сюда, сядь и поддерживай мою голову, ведь и я долго держал высоко твою.

Тости подошел к конунгу и спросил, не ранен ли тот.

— Мне был послан всего лишь маленький кусочек железа, и все же я жду, что он не напрасно был вынут из горна. Я хочу, чтобы ты принял предложение своего брата и примирился с ним, я же приму ту часть державы, которая была мне предложена нынче утром.

— Сегодня вечером мы оба будем в гостях у одного хозяина.

— Хотелось бы мне, чтобы тот хозяин, на которого ты намекаешь, никогда не оказывал мне гостеприимства.

Затем англичане издают боевой клич. Они говорят, что норвежский конунг пал, и предлагают Тости мир. Тогда Тости схватил знамя и заявил, что покажет им, что еще не все предводители норвежцев погибли — «пока я в состоянии сражаться».

После чего битва продолжается еще некоторое время.

— Отчего ж вы теперь не побуждаете меня сделать выстрел, государь?

— Оттого что я не желаю выносить смертный приговор моему брату.

— Достойно удивления, что вы охотно позволяете убивать ваших людей. Но я бы послал ему кое-что на память, если только вы не станете мне запрещать.

— Я не стал бы мстить, даже если бы ему был причинен серьезный вред.

Тогда Хеминг выпустил стрелу, и она попала Тости в глаз. А Тости, когда в него вонзилась стрела, сказал:

— Бог узнает меня по этой отметине, — и сразу же умер130.

После этого Харальд конунг предлагает норвежцам мир. Как раз в это время подошел Эйстейн Тетерев и спросил у Тьодольва скальда, как обстоят дела. Тьодольв сказал131:

Тяжела расплата,
воинов обманом
завлекли, на запад
зря привел нас Харальд.
Славный пал — не сладко
нам пришлось тут — конунг;
князь погиб, и войску
горше нет утраты.

— Пойдем на них со всей отвагой и не станем прикрываться щитами, поскольку у нас тут не может быть другой цели, кроме как лечь костьми.

Их натиск был так силен, что все войско англичан повернуло вспять. Они говорят конунгу, что те, с кем им пришлось иметь дело, — не люди. Конунг отвечает:

— Мы так устали, что уже не в состоянии больше нападать на них.

— Твоя правда, и нам надо принять какое-то решение. Побежим к лесу: вряд ли много англичан бросится нас преследовать, так как они будут рады любой передышке. А мы там сбросим с себя броню и потом возобновим свой натиск, и каждый из нас будет биться ради славы, а не для того чтобы продлить себе жизнь.

Все сказали, что желают того же, и решили принять этот план. Тут англичане стали кричать и предлагать норвежцам мир. Тогда Эйстейн с другими норвежцами опять ринулись вперед и сказали, что те скоро убедятся, что норвежцам не нужна пощада. Сражение возобновилось вновь, и англичане сотнями бежали, покинув конунга. Николас сын Торберга бился с Хельги сыном Хейнрека, и так теснил его, что Хельги ничего не оставалось, как отскочить назад, защищаясь. Эйстейн Тетерев напал на конунга и Вальтьова. Битва была такая жаркая, что с тех пор в Англии всякий опасный бой стали называть Сечей Тетерева132. Многие были убиты там, и больше всего норвежцев, поскольку они сражались без доспехов. Видит тут Хеминг, что Николас одолевает Хельги. Тогда он выпускает стрелу Николасу под ребра, так что она пронзает его насквозь и выходит с другой стороны. Тогда пали Николас, Тьодольв скальд и множество норвежцев. Эйстейн продолжал сражаться и настолько приблизился к конунгу, что убил его знаменосца. Хеминг увидал это и выпустил стрелу Эйстейну под руку, она попала ему в сердце, и он пал, стяжав себе большую славу. Как только Эйстейн пал, норвежцы, все, кто только мог, обратились в бегство, но англичане не стали их преследовать. Когда Харальд конунг поехал после сражения в Лундун, его сопровождало не более пятисот человек. Он отрядил людей перенести в церковь тела тех, кто был убит, как своих воинов, так и норвежцев, а еще он разрешил Олаву сыну Харальда и всем оставшимся в живых норвежцам отплыть из Хравнсейра.

Вильяльм Незаконнорожденный

Как было сказано прежде, в Валланде правил Вильяльм Незаконнорожденный133. Он узнает о походе Харальда конунга в Англию. Он посылает гонцов во все концы своей державы и созывает большое войско. Он обращается к ним с речью и говорит:

— Вам известно, что вышло из нашего союза с Харальдом сыном Гудини. Мне только что доложили, что на его страну совершено нападение. Я хочу отправиться с этим войском, с тем чтобы отомстить за него, если с ним что-нибудь случилось134. Кроме того, сейчас самое подходящее время отомстить Харальду за тот позор, который он на меня навлек, и потребовать себе Англию. Даже если он и одержал победу, все его самые доблестные воины должны быть изранены и изнурены боем.

В тот самый день, когда Вильяльм готовился выехать из Рудуборга и уже сидел на коне, к нему подошла его жена, схватила его за стремя и хотела заговорить с ним. Однако он пришпорил коня, и она упала прямо перед ним, так что конь затоптал ее и она умерла на месте135. Он сказал:

— Чем хуже начало, тем лучше конец136, а потому надо ожидать, что наш поход будет удачным.

Затем они взошли на корабли и поплыли в Англию, и как только высадились там, принялись разорять страну. Говорят, что, прежде чем приступить к разграблению страны, он приказал сжечь Ивара Без Костей137. Харальд конунг узнает об этом и созывает своих людей. Люди его были сильно изранены. Конунг предлагает им оставить страну, если они считают, что не в состоянии его поддержать, однако они все сказали, что желают следовать за ним.

— Если вы не готовы служить мне верой и правдой, уж лучше оставьте меня.

Те заявили, что никогда не расстанутся с ним.

Он выступает со своим войском навстречу Вильяльму, и между ними завязывается жаркая битва. Это произошло спустя девятнадцать ночей после того, как пал Харальд конунг сын Сигурда138. Там полегло множество англичан, поскольку многие из тех, кто участвовал в этой битве, ни на что не годились. Они сражались весь день, и вечером Харальд конунг сын Гудини пал, а Хеминг, Хельги и Вальтьов построили своих воинов свиньей и выстояли.

— Я дарую тебе пощаду, Вальтьов, если ты присягнешь мне в верности, и тогда ты получишь отцовское наследство и звание ярла.

— Я не стану приносить тебе клятв, однако я готов обещать тебе свою верность, если ты выполнишь то, что предложил.

— Примиримся на этих условиях, — говорит Вильяльм.

— Хельги получит отцовское наследство и звание ярла. Но он должен присягнуть мне в верности и обещать, что будет давать мне советы всякий раз, когда лучше моего знает, как поступить. А Хеминг останется при мне, и если он будет мне верен, я стану ценить его больше других людей.

— Я знаю, что вам, англичанам, кажется, что пора бы уже положить конец этому немирью. Мне же мало радости остаться в живых после этой битвы. И все же я не стану подвергать вас опасности дольше, чем вы этого хотите, хотя мне и кажется, что обещанный Вальтьову мир будет коротким.

— Уж лучше нам быть обманутыми, чем никому не доверять, и я не хочу, чтобы ради меня погибло еще больше людей.

После этого Вильяльм был провозглашен конунгом и они отправились в Лундун. Вальтьов испросил дозволения уехать домой и, получив его, отбыл восвояси в сопровождении двенадцати человек. Конунг поглядел им вслед и сказал:

— Неразумно было отпускать этого человека и позволить ему ехать на все четыре стороны, раз он не пожелал принести нам клятвы. Скачите за ним и убейте его.

Они так и сделали. Вальтьов спешился и запретил своим людям защищаться. Он зашел в одну церковь, и был убит там139. В ней его и похоронили, и люди считают, что он был хорошим человеком.

Исцеление Харальда конунга сына Гудини

На следующую ночь после того, как Харальд конунг сын Гудини был убит, на поле сражения пришел бедный селянин со своей женой, чтобы обобрать павших и присвоить себе их имущество. Они видят там груды мертвых тел и замечают среди них яркий свет. Тогда они посовещались и решили, что не иначе как среди мертвецов лежит святой человек. Принимаются они тут растаскивать в разные стороны трупы в том месте, откуда шел свет, и видят, что из груды тел высовывается рука, а на ней большое золотое запястье. Бонд взялся за эту руку и спросил, жив ли человек, которому она принадлежит. Тот отвечает:

— Стащи-ка с него трупы, сдается мне, что это сам конунг.

Они посадили этого человека и спросили, можно ли его излечить.

— Не буду отрицать, что меня можно вылечить, однако не думаю, что вам это под силу.

Они подняли его, положили в повозку и отвезли к себе домой.

— Вырежь у лошади сухожилие и отрежь ей уши, и если к тебе нагрянут люди, которые станут искать труп конунга, скажи им, что я безумна, а твою лошадь драли волки.

Они омыли конунгу раны, перевязали их и спрятали его у себя. Вскоре после этого туда являются люди Вильяльма конунга и спрашивают, не перенес ли тот к себе домой Харальда конунга, живого или мертвого.

— Нет смысла скрывать это, так как к твоему дому ведут кровавые следы.

— Не больно-то меня заботит ваш конунг. В ночь перед сражением волки задрали мою лошадь, и для меня это куда горшая потеря.

— Возможно это и правда, так как мы и впрямь видали здесь задранную лошадь. Однако мы все же хотели бы войти и обыскать дом на всякий случай.

— Нет конца моим несчастьям! Моя жена помешалась, услыхав, как трубят в рог, и когда раздался боевой клич.

Однако они все равно пожелали войти в дом. А когда они вошли, старуха сидела у очага и ела уголь. Завидев их, она вскакивает на ноги, хватает меч, осыпает их проклятиями и угрожает убить. Они выходят, посмеявшись над ней, и так и уезжают восвояси ни с чем и говорят конунгу, что не смогли отыскать тело Харальда конунга.

А старик и старуха втайне выхаживают конунга, пока тот не выздоравливает. Затем конунг посылает старуху к Хемингу, и она рассказывает ему, где конунг.

— Было бы неплохо, матушка, когда бы у тебя было хоть немного соображения.

На следующий день Хеминг приходит к конунгу, и это была очень радостная встреча. Они беседовали весь день напролет. Хеминг стал убеждать конунга проехать по всей стране и собрать войско, — «и тогда вы вскорости отвоюете страну у Вильяльма».

— Я знаю, что это могло бы увенчаться успехом, однако слишком многие стали бы в таком случае клятвопреступниками, а я не желаю быть причиной столь большого зла. Поэтому я хочу поступить по примеру Олава конунга сына Трюггви, который, после того как он потерпел поражение в Стране Вендов140, не захотел возвращаться в свою державу, а предпочел отправиться в Грецию и служил там Богу до конца своих дней141. И теперь я намерен распорядиться, чтобы для меня приготовили отшельничью келью в Кантарабюрги142, где я частенько мог бы видеть в церкви Вильяльма конунга. Питаться же там я буду только тем, что мне станешь приносить ты.

Хеминг согласился с этим. Конунг дает старику со старухой много денег и после этого удаляется от мира. Так он живет отшельником три зимы, и ни один человек, кроме Хеминга и священника, который его исповедует, не знает, кто он такой.

Однажды, когда Хеминг приходит к Харальду, тот говорит ему, что захворал и что вернее всего умрет от этой болезни. А как-то раз, когда Вильяльм конунг сидел за столом, по всему городу принялись вдруг звонить в колокола. Конунг спросил, отчего это так прекрасно звонят. Хеминг отвечает:

— Полагаю, что скончался один монах, которого звали Харальд.

— И кто ж о нем заботился? — спрашивает конунг.

— Если это правда, — говорит конунг, — то тебе предстоит умереть. Но прежде мы хотим взглянуть на тело.

Затем он направился в келью, где лежало тело отшельника. С него сняли всю одежду, и все узнали в нем Харальда конунга. Он был красив и благообразен, и все, кто стояли рядом, услыхали благоухание и поняли, что это был святой человек. Тогда конунг спросил у Хеминга, не желает ли тот сделать что-нибудь, чтобы спасти свою жизнь.

— Чтобы ты поклялся мне в том, что будешь так же верен мне, как был верен Харальду конунгу, и всегда будешь служить мне так же, как ему.

— Я скорее предпочту умереть с ним, чем жить с тобой. Однако я давным давно мог бы предать тебя, когда бы захотел.

— И то правда, — сказал конунг, — что если ты будешь убит, в Англии станет одним доблестным человеком меньше. И вот что я хочу тебе теперь предложить: я сделаю тебя самым могущественным бароном Англии и поставлю тебя во главе своей дружины. А если ты не согласишься на это, я готов выплачивать тебе доход в триста фунтов143 каждый двенадцатый месяц, и живи в Англии, где тебе больше понравится.

Хеминг поблагодарил конунга за его предложение и сказал:

— Я готов остаться в Англии, но с этой поры я не желаю больше ничем владеть. Я хочу просить вас о милости: дозвольте мне удалиться в эту самую келью, и я хотел бы закончить в ней свои дни.

Конунг долго хранил молчание, а потом сказал:

— Поскольку эта просьба исходит от чистого сердца, она будет удовлетворена.

Затем Вильяльм велел одеть тело Харальда конунга в королевское облачение и устроить ему подобающие похороны, и он был погребен с великими почестями144. Спустя недолгое время Хеминг удалился в вышеназванную келью и служил там Богу до старости. В конце концов он ослеп и умер в своем уединении.

Примечания

1 …Харальд конунг, сын Сигурда Свиньи и Асты, матери конунга Олава Святого. — Об отце Харальда Сурового, конунге Сигурде Свинье, правнуке Харальда Прекрасноволосого, см. примеч. 4 к «Пряди об Эймунде сыне Хринга»; об Асте дочери Гудбранда Шишки см. в «Пряди о Харальде Гренландце».

2 Харальд конунг был правителем Норвегии в течение двадцати лет. — Т. е. с 1046 по 1066 г., когда он погиб в битве при Стэмфорд Бридж (25 сентября 1066), о чем рассказывается далее.

3 …когда он стал конунгом в Норвегии, ему недоставало двух зим до того, как ему пошел четвертый десяток. — Согласно «Саге о Харальде Суровом», «Харальду конунгу было пятьдесят лет от роду, когда он погиб. У нас нет достойных внимания рассказов о его юности, пока ему не исполнилось пятнадцать лет, когда он был в битве при Стикластадире вместе с Олавом конунгом, своим братом, а после этого он прожил тридцать пять лет» (гл. 99: КЗ, 463). Харальд, таким образом, родился в 1015 г.

4 …женат на Эллисив, дочери Ярицлейва. — Так в версии «Hrokkinskinna», где названо правильное имя первой жены Харальда — Эллисив дочь Ярицлейва (в рукописи Ярдслейва), т. е. Елизавета, дочь Ярослава Мудрого и Ингигерд дочери Олава Шведского (о последней см. «Прядь об Эймунде сыне Хринга»). Принято считать, что этот брачный союз был заключен зимой 1043/44 г. (см. примеч. 6). В редакции Flat. сказано, однако, что Харальд был женат на Силкисив, дочери Хаки (это же имя упоминается в позднейшей балладе о Хеминге). Замена имени Эллисив на Силкисив может объясняться влиянием «саг о древних временах» (ср. Силкисив, принцесса в Гардарики, которую взял в жены Одд Стрела, герой одноименной саги; то же имя носит правительница в «Саге об Ингваре Путешественнике»).

5 Хольмгард — Новгород (см. примеч. 21 к «Пряди об Эймунде сыне Хринга»).

6 …оставил в залог большое богатство — целую козлиную шкуру, наполненную чистым серебром… — О происхождении этого богатства рассказывается в сагах о Харальде Суровом. Ср. в «Круге Земном»: «Харальд провел в Африке много лет, захватил огромные богатства, золото и всякого рода драгоценности. Но все имущество, какое он добыл и в каком не нуждался для того, чтобы содержать себя, он посылал с верными людьми на север в Хольмгард на хранение к Ярицлейву конунгу, и там скопились безмерные сокровища» (КЗ, 405); «Когда Харальд прибыл в Хольмгард, Ярицлейв принял его отменно хорошо. Он провел там зиму и получил в свое распоряжение все то золото, которое прежде посылал туда из Миклагарда, и самые разные драгоценности. Там было столько добра, сколько никто в Северных Странах не видал в собственности одного человека (…) В ту зиму Ярицлейв конунг выдал свою дочь за Харальда. Имя ее было Элисабет, а норвежцы звали ее Эллисив» (КЗ, 411). По сообщению «Саги о Харальде Суровом» (гл. 15: КЗ, 410), еще до своей женитьбы, на пути в Восточную Державу (на Русь) Харальд сложил посвященную невесте песнь в 16 вис «с одинаковым припевом в каждой», названную «Висы Радости». Из этой поэмы сохранилось 6 строф, с конца XVIII в. неоднократно переводившихся на русский язык (в том числе К.Н. Батюшковым и Н.М. Карамзиным, см. подробнее: КЗ, 654, примеч. 26; наибольшую известность получила баллада А.К. Толстого «Песня о Гаральде и Ярославне» (1869), отчасти представляющая собой вольное переложение стихов Харальда).

7 У них была дочь Мария… — Согласно другим источникам (ср.: КЗ, 421), у Харальда «и его жены Эллисив было две дочери. Одну звали Мария, другую — Ингигерд». В дальнейшем в пряди упоминается лишь Мария, причем из этих сообщений следует, что она находилась в Норвегии, а впоследствии — во время похода Харальда в Англию — была вывезена им на Оркнейские острова (см. также примеч. 8).

8 …женился в другой раз и взял за себя Тору дочь Торберга сына Арни и Рагнхильд дочери Эрлинга сына Скьяльга из Ядара. — Как сообщается в «Круге Земном» («Сага о Харальде Суровом», гл. 33: КЗ, 420), «Харальд конунг взял в жены Тору, дочь Торберга сына Арни, на следующую зиму после того, как умер конунг Магнус Добрый (т. е. в 1048 г. — Е.Г.)». (О знатном норвежце Торберге сыне Арни, его жене Рагнхильд дочери Эрлинга и о рождении Торы рассказывается в «Пряди о Стейне сыне Скафти»; о Торе см. также в «Пряди о Халли Челноке»; об Эрлинге сыне Скьяльга из Ядара см. «Прядь об Эйндриди и Эрлинге».) Однако позднее, говоря о приготовлениях Харальда Сурового к походу в Англию, автор саги, Снорри Стурлусон (как и авторы некоторых других «королевских саг»), упоминает не только Тору, но и Эллисив: «Тора дочь Торгберга… осталась дома, а Эллисив конунгова жена поехала с ним, и дочери ее Мария и Ингигерд» (гл. 82: КЗ, 453; согласно «Пряди о Хеминге», с Харальдом уехала лишь его дочь Мария). Далее сказано, что он оставил «свою жену, Эллисив» и обеих дочерей на Оркнейских островах, где Мария «внезапно умерла в тот самый день и в тот самый час, когда пал ее отец, Харальд конунг», после чего «Эллисив конунгова вдова отплыла с запада вместе с Олавом, своим пасынком (см. след. примеч. — Е.Г.), а вместе с нею Ингигерд, ее дочь» (гл. 98). Эти противоречивые сообщения саги (а также других источников) дают основание предполагать, что Тора была не женой, а наложницей Харальда (ср.: КЗ, 655, примеч. 45), кроме того, из них следует, что, вопреки дальнейшему рассказу, Елизавета (Эллисив) не осталась на Руси, как утверждается в истории о Хеминге, но отправилась вслед за Харальдом в Норвегию и состояла с ним в браке вплоть до его гибели в Англии.

9 Олав Тихий — правил в Норвегии после гибели Харальда Сурового (1067–1093).

10 Магнус — см. примеч. 31 к «Пряди о Раудульве».

11 Хакон, которого воспитал Торир из Стейга — норвежский конунг Хакон Воспитанник Торира (1093–1094). О Торире из Стейга см. примеч. 6 к «Пряди об Эймунде сыне Хринга».

12 Николас сын Торберга, его шурин — брат Торы, сын Торберга сына Арни; о сыновьях Арни, знатных норвежцах, приспешниках Олава Святого, рассказывается во многих прядях (см. в особенности «Прядь о Раудульве» и «Прядь о Стейне сыне Скафти»), однако о Николасе не сообщается ни в каких других источниках.

13 Халльдор сын Снорри — см. об этом исландце «Первую прядь о Халльдоре сыне Снорри», «Вторую прядь о Халльдоре сыне Снорри» и «Прядь об исландце-сказителе».

14 Арнор Старухин Нос — см. о нем «Прядь о Свади и Арноре Старухин Нос».

15 …Одд сын Офейга из Песчаника в Среднем Фьорде. — Об этом исландце см. предыдущий рассказ — «Прядь об Одде сыне Офейга», а также примеч. к нему. Песчаник — хутор в Среднем Фьорде на севере Исландии.

16 Торарин сын Невьольва — см. о нем «Прядь о Торарине сыне Невьольва», а также в «Пряди об Асбьёрне Тюленебойце». Ко времени действия «Пряди о Хеминге» (1065) Торарин должен был быть очень немолодым человеком.

17 Конунг имел обыкновение разъезжать по пирам… — См. примеч. 83 к «Пряди об Орме сыне Сторольва».

18 Торгар — остров в Халогаланде, на севере Норвегии (совр. Торгет); в пряди также употребляется в другом варианте, Торгир (букв.: торговое место).

19 …мне приходилось слыхать на этот счет кое-что другое. — В редакции пряди в «Hrokkinskinna» конунг утверждает, что «в его книге» сказано иное. Судя по всему, это анахронизм: нет достоверных сведений о том, что этот правитель Норвегии действительно оставил после себя письменный свод законов. В текстах XIII в. нередко можно встретить ссылки на «Законы Олава Святого», однако это наименование указывает лишь на древность и авторитетность права, кодифицированного в существовавших в то время норвежских судебниках, которые было принято возводить к наиболее популярному правителю и святому покровителю Норвегии. О «законотворческой» деятельности Олава рассказывается в его жизнеописании: «одни законы он упразднял, а другие добавлял, если считал это необходимым. Закон о христианстве он установил, посоветовавшись с епископом Гримкелем и другими священниками. Он прилагал все силы, чтобы искоренить язычество и те древние обычаи, которые, по его мнению, противоречили христианской вере. И вышло так, что бонды приняли законы, которые установил конунг» («Сага об Олаве Святом», гл. 58: КЗ, 196).

20 — Нелегко было мне проплыть между рифом и буруном… — См. примеч. 11 к «Пряди об Эйндриди Широкостопом».

21 …не избежать бы мне тогда сидеть на соломе. — Об этом наказании, которому конунг подвергал своих дружинников за разные провинности, см. во «Второй пряди о Халльдоре сыне Снорри».

22 …пока не проходит первый месяц зимы. — По древнему скандинавскому календарю зима наступала в период между 11 и 18 октября.

23 …на север к Снёсу… — местность на севере Трёндалёга (Трённелага), совр. Сноса. Следующее далее описание уединенной жизни Хеминга, возможно, восходит к одному из древних мотивов легенды о метком стрелке. Так, во вступлении к «Песни о Вёлунде» рассказывается, что три брата, сыновья конунга финнов — Эгиль, Слягфид и Вёлунд, живут в уединенном месте в Волчьей Долине, ходят там на лыжах и охотятся.

24 …в алом одеянии (…) голову обхватывал золотой шнурок… — Ср. аналогичное описание облика и одеяния героя в «Пряди об Эйндриди Широкостопом».

25 — Многие сказали бы, что они приехали не слишком рано. — В редакции пряди в «Книге с Плоского Острова» эта фраза, как и предыдущая, вложена в уста приемной матери Хеминга, однако из контекста следует (и это подтверждается редакцией пряди в «Hrokkinskinna»), что ее произносит герой рассказа.

26 …кожу, из которой ты вышел… — Непереводимая игра слов, основанная на значении имени героя. В др.-сканд. hemingr служит обозначением кожи, содранной с задней ноги животного, и конунг намекает на древний ритуал усыновления, в ходе которого принимаемый в род сын, а также его прямые наследники должны были по очереди каждый вставлять ногу в башмак, сшитый из кожи, содранной с правой голени трехлетнего быка.

27 …наконечник вонзается в насечку для тетивы той стрелы, которую выпустил конунг. — Ср. аналогичный эпизод в «Пряди об Эйндриди Широкостопом» (см. также примеч. 17 к этой пряди).

28 …возьмем орех и положим его на голову Бьёрну, твоему брату (…) ежели промахнешься, это будет стоить тебе жизни. — Ср. соответствующий эпизод в «Пряди об Эйндриди Широкостопом» (см. также примеч. 18 к этой пряди).

29 …пускай конунг встанет рядом (…) Я встану рядом с тобой. — См. примеч. 19 к «Пряди об Эйндриди Широкостопом».

30 Стрела летит… — В редакции пряди в «Книге с Плоского Острова» (Flat.) оружие, посланное Хемингом в брата, дважды именуется «копьем», но в другой редакции пряди (в «Hrokkinskinna»), сказано лишь, что герой «выстрелил», однако оружие не упоминается, из чего можно понять, что Хеминг выпустил стрелу. Издатель пряди (редакции Flat.), Э. Гардинер, считает несомненным, что речь в действительности идет о выстреле из лука и копье упомянуто по ошибке (FS, 226). В сходном эпизоде в «Пряди об Эйндриди Широкостопом», восходящем к настоящему рассказу, говорится о выстреле из лука.

31 (…) и проспали всю ночь. — В рукописи очевидный пропуск.

32 …приступим к другим состязаниям. — В другой редакции пряди (в «Hrokkinskinna») Николас предлагает Хемингу выбрать, в чем им сперва соревноваться: плавать или нырять.

33 Ср. описание состязания в плавании в «Пряди об Эйндриди Широкостопом» (см. также примеч. 16 к этой пряди).

34 …Хеминг полетел вниз с обрыва. — Аналогичный эпизод известен из «Деяний датчан» («Gesta Danorum», кн. X) Саксона Грамматика, где, как и предшествующее состязание в стрельбе из лука, он связан с именем Токо (Toko Jumensis), приближенного датского короля Харальда Синезубого (ум. ок. 986). В версии Саксона Токо, искусный лучник и лыжник, сперва имел неосторожность похвастаться, что сумеет с первого же выстрела попасть в насаженное на палку яблоко, в результате чего был подвергнут датским конунгом жестокому испытанию и вынужден доказать свое умение, попытавшись пронзить стрелой яблоко, лежащее на голове у своего сына. Вскоре после этого несдержанность Токо вновь навлекла на него беду, когда он осмелился утверждать, что бегает на лыжах не хуже самого короля. Прослышав об этом, последний послал его на верную смерть, повелев сбежать на лыжах с отвесной скалы, возвышающейся над морем. Во время опасного прыжка Токо сломал и потерял лыжи (их обломки позднее убедили конунга в его гибели), но благодаря этому спасся и был подобран мореплавателями. В исландской традиции Токо известен как Пальна-Токи из Йомсборга, однако в «Саге о йомсвикингах», где фигурирует этот герой и, как и в книге Саксона, рассказывается о его взаимоотношениях с правителями Дании, нет даже упоминания об этих испытаниях, которым его якобы подверг жестокий король. Очевидно, пересказываемая Саксоном легенда отчасти восходит к истории о Хеминге сыне Аслака, а отчасти — к более ранним сказаниям об Эгиле брате Вёлунда (см. коммент. к «Пряди об Эйндриди Широкостопом»).

35 …тебя зовут Лейв. — Имя Leifr происходит от глагола leifa «оставлять после себя», и предполагается, что оно служило обозначением сына. Не исключено, что явившийся Хемингу св. Олав выбрал это имя не случайно, и оно намекает на чудесное избавление героя от грозившей ему гибели.

36 …молятся Аслак и Бьёрн. — На этой фразе «Прядь о Хеминге» в «Книге с Плоского Острова» обрывается. В дальнейшем рассказ приводится в редакции «Hrokkinskinna».

37 Ятвард Добрый, сын Адальрада — Эадвард (Эдуард Исповедник), английский король (1042–1066), сын Этельреда Неразумного (978–1016).

38 Лундун — Лондон.

39 Ср. аналогичную сцену в «Пряди о Халли Челноке» (гл. 7), в которой герой неожиданно узнает от убийцы о гибели якобы своего брата.

40 …сотню марок чистого серебра. — Т. е. 800 унций серебра.

41 Эйкундасунд — пролив Эгерсунн у побережья Ядара в южной части Норвегии.

42 …на хуторе Песчаник… — хутор Melr (Melstaðr) в Среднем Фьорде на севере Исландии, где, как упоминалось ранее, жил Одд сын Офейга (см. «Сагу о союзниках»).

43 …велел воздвигнуть церковь и посвятил ее святому Стефану… — Посвященная св. Стефану церковь в Песчанике впервые упоминается в составленной в 1318 г. описи церквей, принадлежащих к диоцезу Холара (епископство в Холаре в Скагафьорде — Полуостровном Фьорде — в северной четверти Исландии было основано в 1106 г.); церковь на этом месте существует и по сей день.

44 …в Нортумбруланде… — т. е. в Нортумбрии в Англии. Известно, однако, что Годвин (в скандинавской традиции именуемый Гудини; ум. 1053) был ярлом в Уэссексе.

45 …ярл, которого звали Гудини. Он был женат на Ингирид, дочери Торгильса Хруст-в-Ноге, она приходилась сестрой Ульву, отцу Свейна, конунга датчан. — В действительности дочь Торгильса Хруст-в-Ноге, на которой был женат ярл Гудини сын Ульвнадра (англ. Вульфнота), носила имя Гюда, о чем сообщает и ряд «королевских саг» (см., например, «Сагу об Олаве Святом», гл. 152 (КЗ, 315), а также «Красивую Кожу», гл. 58). Как утверждается в некоторых источниках, Торгильс Хруст-в-Ноге (Спракалегг) был сыном Стюрбьёрна Воителя Шведов (см. прядь о нем) и Тюри, дочери Харальда сына Горма (Синезубого). Ярл Ульв (убит в 1026) был женат на Эстрид, дочери Свейна Вилобородого и сестре Кнута Могучего, от его брака с которой родился будущий датский конунг Свейн Ульвссон (Свен Эстридсен) (см. примеч. 11 к «Пряди о Храфне сыне Гудрун»).

46 У Гудини было много детей. Одного его сына звали Харальдом, другого — Тости Деревянное Копье, третьего — Мёрукари, четвертого Вальтьовом. Имя его дочери было Вейгерда. — Исландские источники содержат противоречивые сведения о сыновьях ярла Гудини. Так, согласно «Саге о Харальде Суровом» (гл. 75) в «Круге Земном», его старшим сыном был ярл Тости (Тостиг), вторым — ярл Мёрукари (Моркар), третьим — ярл Вальтьов (Вальтеоф), четвертым — ярл Свейн, младшим — Харальд (Харольд), воспитанник конунга Эадварда (см. примеч. 37). В действительности, однако, у ярла Годвина было шестеро сыновей: Свейн (Swegen), Харольд, Тостиг, Гюрд, Леофвине и Вульфнот, тогда как Моркар (исл. Мёрукари) был сыном Эльфгара, ярла Мерсии, а Вальтеоф — Сиварда, ярла Нортумбрии. В другой редакции пряди, сохранившейся в ряде бумажных списков XVII в., сразу же вслед за тем приводится эпизод, объясняющий прозвище ярла Тости. Чтобы заполучить приглянувшееся ему копье короля Эадварда, Тости отрубил наконечник собственного копья, после чего заострил его древко и, подъехав к королю, показал ему свое копье, сказав, что на нем нет металла. Король понял намек и отдал Тости свое копье, присовокупив к драгоценному подарку прозвище: Деревянное Копье (Hemings þáttr Áslákssonar. P. 31; CXXVIII f.). Вейгерда — по сообщениям других скандинавских источников, у Гудини была лишь одна дочь — Гюда (Eadgyth); в действительности дочерями ярла Годвина, помимо Гюды — Эадгюд (ставшей женой Эдуарда Исповедника), были Гунхильд и Элфгиву (Ælfgifu).

47 Скардаборг — Скарборо.

48 Сразу же вслед за этим и вплоть до рассказа о переходе власти в Англии к Харальду следуют вставки из рукописи последней четверти XVII в. GKS 1006 fol. (также не содержащей полного текста пряди) и дополняющих ее двух других списков XVII в. — AM 329 4to и AM 326c 4to.

49 Валланд — Франция.

50 Родберт ярл Руды — герцог Нормандии Роберт II Великолепный (также известен как Роберт II Дьявол; 1027 — ок. 1030). Ко времени описываемых здесь событий (ок. 1064) Роберта, таким образом, уже не было в живых. В скандинавских источниках он также именуется Родбьярт (см.: КЗ, 448). Руда (или Рауда) — Руан.

51 Вильяльм, прозванный Незаконнорожденным — Вильгельм II Нормандский, или Вильгельм Незаконнорожденный (1027/1028 — 9 сентября 1087), герцог Нормандии (с 1035 г.), в результате организованного и возглавленного им нормандского завоевания Англии с 1066 г. — английский король Вильгельм I Завоеватель.

52 Моольд — Матильда Фландрская (ок. 1031–1083), впоследствии королева Англии.

53 …их сыновья звались Хейнрек и Родбьярт… — Хейнрек — Генрих I Боклерк (франц. Beauclerc — «Образованный»), младший сын Вильгельма Завоевателя, король Англии (1100–1135) и герцог Нормандии (1106–1135). Родбьярт — Роберт III, по прозвищу Куртгёз (франц. Courteheuse — «Короткие штаны»), старший сын Вильгельма Завоевателя, герцог Нормандии (1087–1106, ум. 1134), неоднократный претендент на английский престол. Роберт был одним из руководителей Первого крестового похода (1096–1099).

54 …заключили союз (…) отомстить за другого, как за своего брата. — Описанный здесь равноправный союз двух правителей не имеет под собой исторической подоплеки: на самом деле Харольд попал в зависимость от нормандского герцога и поклялся ему в верности. Это подтверждается источником XI в., чье свидетельство пользуется доверием у исследователей (см.: Stenton F. Anglo-Saxon England. Oxford, 1971. P. 577 f.). На одной из сцен, вытканных на гобелене из Байё, Харольд изображен стоящим между двумя реликвариями, на которых лежат его руки, и приносящим клятвы в присутствии Вильгельма, при этом надпись гласит: «Вильгельм явился в Байё, где Харольд принес клятву герцогу Вильгельму»; уже в следующей сцене Харольд возвращается в Англию. В «Гнилой Коже» (гл. 52) также упоминается о том, что «ярл Харальд принес клятву ярлу Вильяльму на реликварии Одмара (Odmarus), что он никогда не выступит против него» (Mork., 123).

55 …Хейнрек из Глотести. — Т. е. из Глочестера. Ни о ярле, носящем это имя, ни о прочих названных здесь лицах, ни об описанных далее происшествиях (включая и места, где произошли упоминаемые здесь сражения) не известно из других источников. То обстоятельство, что большинство «английских» эпизодов пряди не имеет аналогий ни в одной из существующих версий саги о Харальде Суровом, сообщения которой к тому же нередко не совпадают с фактами, изложенными в нашем рассказе, дало основания предполагать, что при создании второй части «Пряди о Хеминге» ее автор использовал некий источник, который был утрачен впоследствии (см.: HÞÁ, CXXVIII).

56 Биргир Бертакаппи (bertakappi) — возможно, это прозвище следует толковать как Ясный Витязь.

57 Хрутссерк — неустановленное место; Hrútzserkr — букв.: Баранья Рубаха.

58 …между Харальдом и Моольд (…) слишком большая привязанность (…) в тот раз они расстались друзьями. — Аналогичным образом этот эпизод изложен и в «Гнилой Коже» (Mork., 284 f.). В «Саге о Харальде Суровом» (гл. 76) в «Круге Земном» обстоятельства поездки Харальда в Нормандию и эпизод с женой Вильяльма представлены иначе: «Однажды летом Харальд сын Гудини совершил поездку в Бретланд. Он плыл туда на корабле. Но когда они вышли в море, подул противный ветер и погнал их в открытое море. Они достигли земли на западе в Нормандии, перенеся страшнейшую бурю. Они бросили якорь у города Руды и посетили Вильяльма ярла. Он приветливо принял Харальда и его спутников. Харальд долго пользовался его гостеприимством, потому что бури продолжались и нельзя было выйти в море. С наступлением зимы ярл и Харальд рассудили, что Харальд должен остаться там на зиму. Харальд сидел на почетном сиденье по одну руку ярла, а по другую руку сидела жена ярла. Она была красивее всех женщин, каких только видели люди. Они все вместе весело беседовали и пировали. Ярл часто уходил спать рано, а Харальд подолгу сиживал по вечерам, беседуя с женою ярла. Так продолжалось всю зиму. Однажды, когда они беседовали, она сказала: “Ярл нынче говорил со мной и спрашивал, о чем мы все время говорим, он начинает гневаться”. Харальд отвечает: “Нужно рассказать ему поскорей обо всех наших беседах”. На другой день Харальд сказал ярлу, что хочет поговорить с ним, и они пошли в приемную палату. Там была и жена ярла и их советники. Харальд сказал так: “Надобно сказать Вам, ярл, что большее скрывалось за моим прибытием к Вам, чем то, о чем я Вам поведал. Я хочу просить твою дочь себе в жены. Я часто говорил об этом с ее матерью, и она обещала мне помочь в этом деле перед Вами”. И как только Харальд сказал так, все, кто слышал, хорошо приняли его предложение и поддержали его перед ярлом. Кончилось это тем, что девушка была помолвлена с Харальдом, но так как она была еще молода, было решено отложить свадьбу на несколько лет» (КЗ, 448 и след.). По сообщению Снорри, Харальд, однако, так и не вернулся за своей невестой. Английские и нормандские источники также сообщают о помолвке Харольда с дочерью Вильгельма и Матильды, однако лишь в скандинавских источниках дело изображается так, что эта помолвка была призвана скрыть его роман с матерью невесты.

59 …у реки, которая зовется Лодда. — По-видимому, р. Луд (Lud) в Линкольншире. Это название присутствует в туле (стихотворном перечне) рек в некоторых рукописях «Младшей Эдды».

60 Гест — имя, под которым скрывается незнакомец (см. примеч. 1 к «Пряди о Норна-Гесте»).

61 …на время Рождества. — Здесь рукопись пряди в GKS 1006 fol. обрывается. Нижеследующий эпизод приводится по списку AM 329 4to (см. также след. примеч.).

62 — Всем вам ясно и заметно (…) конунг скончался. — Предсмертная речь короля Эадварда (Ятварда), в которой он передает власть в стране Харольду (Харальду), известна только из рукописи AM 326c 4to (конец XVII в.) и считается позднейшей вставкой, сделанной с целью восполнить лакуну в кодексе, с которого был сделан этот список (см.: HÞÁ, XXIII f., CXXXII, 34–35). В «Саге о Харальде Суровом» в «Круге Земном» (гл. 77) мы находим другую версию эпизода передачи власти: «Люди рассказывали, что, когда конунгу пришло время испустить дух, около него был Харальд вместе с несколькими другими людьми. Харальд наклонился тогда над конунгом и потом сказал: “Я призываю вас всех быть свидетелем того, что конунг только что завещал мне свою корону и всю власть над Англией”. Вскоре после этого тело покойного конунга было поднято из постели. В тот же день состоялось совещание предводителей. Обсуждали, кто будет преемником конунга. Тогда Харальд представил своих свидетелей того, что конунг Эадвард в свой смертный час передал ему власть. Совещание закончилось тем, что Харальд был провозглашен конунгом…» (КЗ, 449).

63 …Харальд конунг, мой родич (…) мы с ним двоюродные братья. — См. примеч. 45.

64 …я и мои братья… — Во всех прочих источниках ярл Тости говорит лишь о собственных притязаниях на английский престол, не упоминая своих братьев; ср., например, «Сагу о Харальде Суровом» (гл. 78) в «Круге Земном». В некоторых из них иначе представлено и путешествие Тости: согласно Снорри, покинув Англию, он направился во Фландр (Фландрию), «провел там некоторое время, а затем отправился в Страну Фризов, а оттуда в Данию» (КЗ, 450).

65 …вернулась на берег без обоих кусков. — Автор пряди использует здесь басню Эзопа о собаке и ее тени. В соответствующих эпизодах «королевских саг», где рассказывается о попытке ярла Тости склонить к походу на Англию датского конунга, эта сцена отсутствует (ср. ответ Свейна в «Круге Земном»: «Я настолько меньший человек, чем мой родич Кнут конунг, что едва могу удержать Датскую Державу, воюя против норвежцев. Кнут Старый получил Данию по наследству, Англию же он завоевал, да и то одно время казалось, что это будет стоить ему жизни. Норвегия досталась ему без боя. Так что лучше уж я буду жить в соответствии с моей малой доблестью, нежели пытаться повторить подвиги Кнута конунга, моего родича», КЗ, 450).

66 Харальд конунг — Харальд сын Сигурда, норвежский конунг.

67 …Ториру из Стейга приснился сон. — Этот эпизод подробно излагается только в «Пряди о Хеминге», тогда как в «Саге о Магнусе Добром и Харальде Суровом» в «Гнилой Коже» и в «Hulda» всего лишь упоминается, что Торир из Стейга не стал участвовать в походе в Англию по той причине, что ему приснился «дурной сон».

68 …Эллисив, конунговой жене, о чем рассказывалось прежде… — См. начало пряди и примеч. 8. Приведенный здесь эпизод не известен из сохранившихся саг о Харальде Суровом, из которых (исключение представляет лишь «Гнилая Кожа») следует, что Эллисив находилась в Норвегии и вместе со своими дочерьми, Марией и Ингигерд, отправилась с Харальдом в плавание в Англию, однако, как и ее дочери, была оставлена им на Оркнейских островах.

69 Тогда Хьёрт сказал вису… — Поскольку на первых строках этого эпизода текст в редакции «Hrokkinskinna» обрывается, в дальнейшем прядь приводится в редакции «Книги Хаука» («Hauksbók»).

70 Свиньи сын — конунг Харальд, чей отец носил прозвище Свинья (см. также примеч. 17 к «Пряди о Хрейдаре Дураке»).

71 Хамдир ленивый — Хамдир — герой древнескандинавского эпоса, сын Гудрун и Йонакра. Как рассказывается в одной из древнейших песней «Старшей Эдды», «Речах Хамдира», Гудрун посылает своих сыновей Хамдира и Сёрли вместе с их сводным братом Эрпом отомстить Ёрмунрекку за убийство ее дочери Сванхильд. По дороге Хамдир и Сёрли совершают неразумный злодейский поступок — убивают Эрпа, которому при осуществлении мести надлежало обезглавить Ёрмунрекка, в результате чего терпят неудачу и погибают. Судя по всему, упоминая Хамдира в висе, Хьёрт намекает на недальновидность Харальда, готовящегося отправиться воевать в Англию, где вместо земельных владений, которые ему посулил Тости, ему достанется всего лишь крохотный лоскут земли, отведенный под его могилу.

72 — Не больше (…) чем тебе понадобится, чтобы лечь. — Слова Хьёрта перекликаются с известным замечанием в «Саге о Харальде Суровом» (гл. 91: КЗ, 457). На вопрос ярла Тости о том, что бы его брат, английский король Харальд сын Гудини, предложил конунгу Харальду сыну Сигурда за его труды, посланец короля отвечает: «Он сказал кое-что о том, что он мог бы предоставить ему в Англии кусок земли в семь стоп длиной или несколько больше, раз он выше других людей».

73 Эту вису принято относить к «детским стихам» (исл. barngælur, соответствует англ. nursery rhyme; см.: Heusler A. Die altgermanische Dichtung. B.; Neubabelsberg, 1923. S. 99), при этом указывалось на ее сходство с сочиненной в этом жанре поэмой XIV в. «Skaufhalabálkur» («Висы о Хвосте-с-Кисточкой»), принадлежащей перу Свартура из Ховстадира (Svartur á Hofstöðum; см.: SkP II, 346).

74 Пропуск в рукописи.

75 …рассылает письма… — Очевидный анахронизм: нет никаких данных о том, чтобы в это время в Норвегии уже был в ходу алфавит на латинской основе. Самые ранние сохранившиеся рукописи восходят к середине XII в.

76 …Эйстейн Тетерев сын Торберга, сына Арни… — Ближайший соратник Харальда и самый выдающийся предводитель в его войске; о его помолвке с дочерью конунга говорится во всех источниках. В «Саге о Харальде Суровом» (гл. 87) в «Круге Земном» он впервые упоминается в сообщении о прибытии норвежского войска в Англию («…Эйстейн Тетерев, сын Торберга сына Арни. Он тогда был самым знатным из всех лендрманнов и ближайшим другом конунга. Харальд конунг обещал ему в жены свою дочь Марию», КЗ, 455). Согласно «Гнилой Коже» (Mork., 271), Эйстейн, приходился Торбергу внуком.

77 Ингигерд, дочь конунга Олава Шведского — см. примеч. 4.

78 Сюсла — см. примеч. 28 к «Пряди об Асбьёрне Тюленебойце».

79 Солундир — острова в устье Согнефьорда на западе Норвегии.

80 Лендрманн — см. примеч. 47 к «Пряди о Торстейне Бычья Нога».

81 …произнес вису… — Эта виса приводится во всех известных версиях «Саги о Харальде Суровом» (см. в переводе О. А. Смирницкой в КЗ, 453).

82 Князь (…) толстый… — прозвище, которое Олав Харальдссон носил при жизни (Олав Толстый).

83 …кобыле тролля… — волку.

84 …но лишь с тем, чтобы помочь тебе искать примирения с конунгом. — Этот мотив отсутствует в других историях об английском походе Харальда Сурового.

85 Здесь и дальше единственная рукопись испорчена.

86 Тьодольв скальд — Тьодольв сын Арнора, главный скальд Харальда Сурового (см. о нем в «Пряди о Халли Челноке», а также примеч. 3 к этой пряди).

87 …она быстро поправилась. — Аналогичная история об исцелении Харальдом женщины, проглотившей змею, рассказывается в одном из эпизодов «Саги о Магнусе Добром и Харальде Суровом» в «Гнилой Коже» (а также в младшей части «Книги с Плоского Острова» и «Hulda»), однако этот эпизод не связан с походом норвежцев в Англию. См. рассказ «О Харальде конунге и Ингибьёрг» в разделе «Дополнения 4».

88 …доставил со Стоянки Финна (…) тела Финна Веселого и его команды… — Это единственное упоминание Финна сына Кетиля в исландских текстах, однако название Стоянка Финна (Finnsbúðir) появляется в исландских анналах, а устная традиция, связанная с именем Финна, была письменно зафиксирована в Гренландии в середине XIV в. (см. об этом: HÞÁ, CXXXV f.).

89 …Кетиля Теленка из Хрингунеса в Хейдмёрке и Гуннхильд, сестры Олава конунга. — Кетиль Теленок, знатный и могущественный лендрманн из Хейдмёрка (совр. Хедмарк — область на юго-востоке Норвегии), неоднократно упоминается в «Саге об Олаве Святом» (гл. 45, 52, 75, 128). Это Кетиль донес конунгу Олаву о заговоре пятерых конунгов, о котором говорится в начале «Пряди об Эймунде сыне Хринга» (см. примеч. 9 к этой пряди). С одобрения Олава Кетиль женился на его сестре Гуннхильд, дочери Сигурда Свиньи и Асты. В «Саге о Харальде Суровом» (гл. 54–55) рассказывается о сыне Кетиля Теленка и Гуннхильд по имени Гутхорм, родиче и советчике конунга Харальда. Хрингунес (совр. Рингнес) — название усадьбы Кетиля.

90 Рукопись испорчена, заключенные в угловые скобки слова восстановлены по контексту.

91 Помимо «Пряди о Хеминге», эпизод, рассказывающий о видении Трупного Лодина и его спутников, известен еще из двух источников. Это «Гренландские анналы» (AM 115 8vo, первая половина XVII в.), из которых следует, что существовала еще одна (утраченная) редакция «Пряди о Тости» («Tosta þáttr») — очевидно, так назывался текст, к которому восходит «английская» часть истории о Хеминге. Второй источник — это фарерская баллада о Гейти Аслакссоне, основанная на легенде о Хеминге (см.: HÞÁ, LXVI f., CXXXV). Мотив «кровавого дождя» присутствует в ряде саг. Так, о «кровавом дожде» говорится в «Саге о Ньяле» (гл. 72) в эпизоде, где на копье Гуннара проступает кровь, что тут же истолковывается им как предвестие жестокого боя. Однако ближе всего к видению Лодина описанные в этой же саге (гл. 156) знамения перед Клонтарвской битвой (с неба льет кипящий кровавый дождь, с шумом налетает воронье и т. д.). О кровавом ливне рассказывается и в «Саге о людях с Песчаного Берега» (гл. 51), в которой он предвещает скорую смерть Торгунны с Гебридских островов. Огонь на море также упоминается в видениях: см., например, в «Саге о Стурлунгах» (Sturlunga saga / Udg. K. Kålund. København; Kristiania, 1911. Bd. II. S. 45).

92 …служил в Авалснесе на острове Кёрмт. — Авалснес — более позднее название Эгвальдснеса. См. примеч. 15 и 16 к «Пряди об Асбьёрне Тюленебойце».

93 Тот же, кого она назвала миролюбивым, это — Олав Тихий (…) И это Бог запретил ей говорить о тех злодействах, которые произойдут после. — Здесь названы норвежские конунги Олав Тихий (1067–1093), сын Харальда Сурового, Магнус Голоногий (1093–1103), сын Олава Тихого, а также сыновья Магнуса: Эйстейн (1103–1122), Олав (1103–1115/1116) и Сигурд Крестоносец (1103–1130). Ср. сходный сон Олава Святого о будущих правителях Норвегии в «Пряди о Раудульве». Следующее из рассказа о пророческом сновидении Хуги представление о чередовании на норвежском престоле воинственных и миролюбивых правителей нашло наиболее последовательное воплощение в «Круге Земном» Снорри Стурлусона. Как замечает А.Я. Гуревич (История и сага. М., 1972. С. 99), Снорри «прибегает при сопоставлении характеров конунгов, выступающих по отношению друг к другу как современники или непосредственные преемники, к методу противопоставления: в роду норвежских государей воин сменяется миролюбцем, угнетатель — милостивым правителем, завоеватель — устроителем страны, язычник — христианином. Эти контрасты придают дополнительный интерес повествованию и ритмизируют его». Относительно событий, намек на которые содержится в заключительной фразе, см. примеч. 35 к «Пряди о Раудульве». Высказывалось предположение, что замечание автора рассказа, отказывающегося говорить о последующих «злодействах» (illvirki), могло восходить к латинской «Истории о древних королях Норвегии» («Historia de antiquitate regum Norwagiensium», конец XII в.) монаха Теодорика (Theodoricus Monachus), который доводит свое сочинение до этого же момента, заявляя о нежелании описывать грядущие «злодеяния», «убийства», «клятвопреступления» и т. п. (см.: HÞÁ, CXXXVII f.).

94 …приплывает на Оркнейские острова и оставляет там Марию, свою дочь… — См. примеч. 7 и 8.

95 Зрим: на запад смелый… — Эта строфа цитируется также в разных версиях «Саги о Харальде Суровом», однако обстоятельства ее произнесения отличны от описанных в пряди. Так, в «Круге Земном» предупреждение, прозвучавшее в этой висе, было произнесено еще в ту пору, когда войско Харальда стояло у островов Солундир в Норвегии. Как и в пряди, она принадлежит великанше, однако здесь последняя является во сне некоему Гюрду, человеку, находившемуся на корабле конунга: «Приснилось ему, что он стоит на корабле конунга и смотрит на остров, и там стоит огромная великанша, и в одной руке у нее большущий нож, а в другой — корыто. Ему казалось, что он видит все их корабли, и на носу каждого корабля сидит птица. Это были всё орлы и вороны. Великанша сказала вису…» (гл. 80: КЗ, 452).

96 Сойка крови — ворон.

97 …сокола… — т. е. воина.

98 Удвоение конечного стиха для придания висе большей силы и вескости обычно для строф, приписываемых сверхъестественным существам; чаще всего оно встречается в так называемых draumvísur — висах, услышанных во сне (см. об этом: Гуревич Е. А. Стихи, услышанные во сне: Об одном типе поэтических вставок в древнеисландской прозе // Стих и проза в европейских литературах Средних веков и Возрождения. М., 2006. С. 86–116).

99 Рухнет гор громада… — Эта виса известна только из «Пряди о Хеминге» и, как полагает издательница пряди, Дж. Феллоуз Йенсен (см.: HÞÁ, CXXXIX), по всей вероятности, она восходит к утраченному источнику, рассказывающему об английском походе Харальда Сурового.

100 Урд — одна из норн, имя которой означает «грядущее»: «буду песен горьких Урд», очевидно, надо понимать как «буду провозвестницей грядущих бед».

101 Близок бой, уж ведьмы… — Как и первая виса великанши, эта строфа (в несколько отличных редакциях) известна из разных версий «Саги о Харальде Суровом», однако, хотя она и относится к походу в Англию, произносится в них при иных обстоятельствах. В «Круге Земном» она приводится в следующем за видением Гюрда (см. примеч. 95) эпизоде «Саги о Харальде Суровом» (гл. 81), причем, как и в первом случае, здесь эти пророческие стихи отнесены ко времени, предшествующему отплытию норвежского войска в Англию. Ср.: «Тордом звали человека, который находился на корабле, стоявшем поблизости от корабля конунга. Ему приснилось ночью, будто корабли Харальда конунга подплывают к берегу и будто он знает, что это — Англия. На берегу он видел выстроившиеся полчища, и обе стороны готовились к бою и подняли множество знамен, а перед войском жителей той страны огромная великанша едет верхом на волке и в зубах волка — человеческий труп, и кровь падает из пасти волка, и когда он сжирает одного, она бросает ему в пасть другого, и так одного за другим, и он всех проглатывает. Она сказала вису…» (КЗ, 452).

102 …мать отродья турса — великанша (турс — великан).

103 Они пристают к берегу в месте, что называется Кливлёнд. — Kliflönd (Cleveland, букв.: скалистая земля) — область в северо-восточной Англии. Все версии «Саги о Харальде Суровом» упоминают Кливленд как место высадки норвежцев.

104 …курган Ивара Без Костей. — Ивар Без Костей, правитель Англии (ум. ок. 873), один из сыновей Рагнара Лодброка (см. о нем в примеч. 93 к «Пряди о Норна-Гесте»). Ивар получил свое прозвище из-за неведомой врожденной болезни: он не мог ходить и «вместо костей у него были хрящи». Не исключено, что упоминание о кургане Ивара и связанном с ним поверье было почерпнуто автором рассказа из «Саги о Рагнаре Лодброке». Согласно последней (гл. 18), Харальд Суровый высадился в Англии по соседству с местом погребения Ивара и «пал в этом походе». Когда же недолгое время спустя в страну прибыл Вильяльм Незаконнорожденный, он отправился к кургану Ивара, проник в него, обнаружил, что тело Ивара не истлело, и приказал сжечь его на костре, после чего его поход увенчался победой (см. упоминание об этом ниже в нашем рассказе). Предание о посещении кургана Ивара норвежским и нормандским военачальниками — не более чем легенда: в отличие от Харальда, Вильгельм Завоеватель высадился в Сассексе.

105 Уса — т. е. река Уз (Ouse), на левом берегу которой, у деревни Фулфорд в двух милях к югу от Йорка, 20 сентября 1066 г. произошла битва между норвежцами и ополчением Северной Англии.

106 — У меня больше доверия к его обещанию, чем к соглашению с тобой, хотя мы и ударили по рукам. — Эпизод пленения ярла Вальтьова приводится только в «Пряди о Хеминге», тогда как во всех известных версиях «Саги о Харальде Суровом» говорится, что Вальтьов вместе с частью войска, которой удалось спастись, бежал с поля боя.

107 Хравнсейр — Рейвенсир, или Рейвенсперн (ныне Сперн-Хед), мыс в устье реки Хамбер (др.-сканд. Хумбра).

108 Однажды, когда конунг стоял в одной бухте (…) не припомню ни одного. — Эпизод с шатром отсутствует во всех прочих рассказах о походе Харальда в Англию.

109 …братья Эйстейн и Николас. — Имеются в виду Эйстейн Тетерев и Николас, сыновья Торберга сына Арни, о которых уже шла речь выше. В других источниках Николас не упоминается вовсе, но сказано, что для охраны кораблей вместе с Эйстейном остались сын конунга Олав и оркнейские ярлы Паль и Эрленд (ср.: КЗ, 455). Во всех версиях «Саги о Харальде» говорится при этом, что с Харальдом выступило в поход вдвое больше воинов, чем осталось на кораблях.

110 …никто, кроме сотни самых проворных, не надел на себя кольчуги. — В «Гнилой Коже» и в «Круге Земном» беспечность норвежцев получает иное объяснение: «Был погожий день, и очень пригревало. Люди сняли свои кольчуги и пошли на берег, взяв только щиты, шлемы, копья и опоясавшись мечами, но у многих были луки со стрелами. Все были очень веселы» (КЗ, 455).

111 …к Стейнфордабрюггьюру, который теперь зовется Стэмфорд… — Стэмфорд Бридж на реке Дервент в восьми милях к северо-востоку от Йорка, где 25 сентября 1066 г. произошла битва между норвежцами и англичанами.

112 — Поезжай с миром, Вальтьов, и поддержи своего брата. Ты честно сдержал свое слово. — Сцена, в которой Вальтьов предупреждает Харальда Сурового об опасности, отсутствует во всех прочих текстах, повествующих о битве при Стэмфорд Бридж.

113 …большинство стало просить конунга возвратиться на корабли к оставшимся там воинам. — Во всех версиях «Саги о Харальде» этот совет исходит от ярла Тости (ср. в «Круге Земном»: «Первое, что нужно сделать, это как можно скорее повернуть назад к кораблям, чтобы взять людей и оружие, и тогда мы дадим отпор изо всех наших сил. Либо пусть корабли защищают нас, и тогда рыцарям нас не одолеть», КЗ, 456).

114 …к строю норвежцев подъезжают три человека… — В других источниках говорится, что к рядам норвежцев подъехали 20 рыцарей.

115 …не станет требовать возмещения за своего брата. — Речь идет об убитом ранее ярле Мёрукари.

116 …предпочел бы предложить тебе пол-Англии… — В известных версиях «Саги о Харальде Суровом» предложения английского конунга и ответы Тости отличаются от приведенных в этой сцене. Ср. в «Круге Земном»: «“Харальд, твой брат, шлет тебе привет и предлагает тебе жизнь и весь Нортимбраланд. Если ты перейдешь на его сторону, он уступит тебе треть своей державы”. Тогда ярл отвечает: “Это — несколько иное предложение, нежели вражда и оскорбление, какие были зимою. Будь тогда сделано это предложение, многие были бы живы из тех, кто теперь мертв, и власть в Англии была бы прочнее. Но если б я принял это предложение, то что бы он предложил конунгу Харальду сыну Сигурда за его труды?”» (КЗ, 457).

117 …я дам ему в Англии три с половиной локтя земли или несколько больше… — Английский король, таким образом, в отличие от прочих вариантов рассказа, раскрывает здесь свое инкогнито. Еще одно отличие составляет размер клочка земли, предложенный норвежскому конунгу, — в других источниках говорится о «семи стопах»; ср. в «Круге Земном»: «Он сказал кое-что о том, что он мог бы предоставить ему в Англии кусок земли в семь стоп длиной или несколько больше, раз он выше других людей» (КЗ, 457). Тогда как «стопа» (fótr) приблизительно соответствует английскому футу (ок. 30 см), «локоть» (alin) — это приблизительно пол-ярда (ок. 46 см).

118 В «Саге о Харальде Суровом» (гл. 90) в «Круге Земном» (как и в других версиях саги) это происшествие предшествует беседе с английскими рыцарями, кроме того, оно описывается несколько иначе: «Конунг Харальд сын Сигурда стал объезжать тогда свое войско и осматривать, как оно построено. Он сидел на вороном коне с белой звездой во лбу. Конь упал под ним, и конунг свалился с него. Он быстро вскочил и сказал: “Падение — знак удачи в поездке!” А английский конунг Харальд сказал норвежцам, что были с ним: “Не знаете ли вы, кто тот рослый муж, который свалился с коня, в синем плаще и блестящем шлеме?” “То сам конунг”, — сказали они. Английский конунг говорит: “Рослый муж и величественный, но похоже, что удача оставила его”» (КЗ, 456).

119 …однако ему осталось недолго управлять страной. — Эти пророческие слова норвежского конунга, очевидно призванные «уравновесить» аналогичное пророчество в его адрес, произнесенное вслед за тем его тезкой, королем Англии (см.: HÞÁ, CXLIII), присутствуют только в «Пряди о Хеминге».

120 Бьярлейв — т. е. Лейв, он же Хеминг.

121 Перевод О. А. Смирницкой (ранее опубликован в КЗ, 458). Обе висы Харальда цитируются во всех версиях «Саги о Харальде Суровом», однако в них они приводятся в преддверии битвы.

122 В распре Хильд… — в битве.

123 …Хносс (…) праха горсти… — женщина (прах горсти — золото, Хносс — богиня). Возможно, речь идет об Асте, матери Харальда Сурового.

124 …на сшибке шапок Гунн… — в битве (шапка Гунн — шлем, Гунн — валькирия).

125 …вежу плеч… — голову.

126 …чаши бражной ель… — женщина.

127 Перевод О. А. Смирницкой (ранее опубликован в КЗ, 458).

128 …они уже не смогли построиться в другой раз. — В «Круге Земном» описанная здесь военная хитрость англичан представлена как вынужденная реальной опасностью их поражения (ср.: «Бой был жестоким, и с обеих сторон пало много народа… Англичане были близки к тому, чтобы обратиться в бегство», КЗ, 458).

129 После этого конунг умер. — Столь подробно сцена гибели Харальда Сурового изображена только в «Пряди о Хеминге» (ср. лаконичное сообщение в «Круге Земном»: «Стрела попала конунгу Харальду сыну Сигурда в горло. Рана была смертельной. Он пал, и с ним все, кто шел впереди вместе с ним, кроме тех, кто отступил, удержав его знамя. Возобновилась жесточайшая битва. Тости ярл встал под знамя конунга», КЗ, 459). В предсмертных словах Харальда усматривают намек на его беседу с Оддом сыном Офейга (см. выше) в связи с предполагаемой гибелью Хеминга (см.: HÞÁ, CXLIV).

130 …и сразу же умер. — Сцена гибели ярла Тости присутствует только в «Пряди о Хеминге», при этом обстоятельства смерти ярла (выстрел в глаз) могли быть заимствованы автором рассказа из известных ему сообщений о гибели короля Харольда в битве при Гастингсе.

131 …Эйстейн Тетерев и спросил у Тьодольва скальда, как обстоят дела. Тьодольв сказал… — Виса Тьодольва цитируется также в различных версиях «Саги о Харальде Суровом», однако ни в одной из них ее произнесение не связано с прибытием Эйстейна Тетерева.

132 …стали называть Сечей Тетерева. — Сеча Тетерева (orrahríð) описывается во всех версиях «Саги о Харальде Суровом», однако лишь здесь о ней рассказывается подробно, причем поименно перечисляются видные ее участники и говорится о гибели Эйстейна и скальда Тьодольва.

133 …в Валланде правил Вильяльм Незаконнорожденный. — Вильгельм правил не во Франции (Валланд), а в Нормандии. В других источниках он называется ярлом Нормандии или Руды.

134 …отомстить за него, если с ним что-нибудь случилось. — «Прядь о Хеминге» — единственный рассказ, в котором в качестве одного из мотивов нормандского похода в Англию названа месть за бывшего союзника.

135 …конь затоптал ее и она умерла на месте. — Во всех исландских рассказах о событиях, предшествовавших нормандскому вторжению, говорится о гибели Матильды, однако обстоятельства ее смерти изображаются по-разному (ср. в «Круге Земном»: «В тот день, когда он выезжал из города к своим кораблям и уже сел на коня, к нему подошла его жена и пожелала с ним поговорить. Но когда он увидел ее, он пихнул ее пяткой, так что шпора вонзилась ей в грудь. Она упала и тотчас же умерла», КЗ, 460). В действительности Матильда умерла в 1083 г.

136 — Чем хуже начало, тем лучше конец… — В «Саге о Харальде Суровом» Вильяльм никак не комментирует гибель жены. Предполагается, что эта фраза (исл. bysna skal til batnaðar) могла быть почерпнута из «Саги об Олаве Святом» (Flat. II, 77), где сообщается о реакции Олава на падение его коня по дороге на Стикластадир (см.: HÞÁ, CXLVI f.).

137 …приказал сжечь Ивара Без Костей. — См. примеч. 104.

138 Это произошло спустя девятнадцать ночей после того, как пал Харальд конунг сын Сигурда. — Битва при Гастингсе состоялась 14 октября 1066 г. Из всех скандинавских источников лишь в «Гнилой Коже» утверждается, что это сражение имело место спустя 12 месяцев после гибели Харальда Сурового.

139 …был убит там. — Тогда как английские источники ничего не сообщают об участии Вальтьова (Вальтеофа) в битве при Гастингсе, скандинавские тексты (за исключением «Гнилой Кожи») рассказывают о его предательском убийстве (ср. в «Круге Земном»: «Вильяльм был провозглашен конунгом Англии. Он послал Вальтьову ярлу предложение примириться и обещал ему безопасность на время встречи. Ярл поехал в сопровождении немногих людей, но когда он доехал до пустоши севернее Касталабрюггьи, ему навстречу вышли двое посланцев конунга во главе отряда и схватили его, заковали в цепи и затем обезглавили», КЗ, 461). В действительности Вальтеоф участвовал в заговоре против Вильгельма и был казнен за предательство в 1076 г.

140 Страна Вендов — см. примеч. 3 к «Пряди о Рёгнвальде и Рауде».

141 …в Грецию и служил там Богу до конца своих дней. — Олав Трюггвасон, потерпев поражение в морском сражении при острове Свёльд (1000 г.), прыгнул за борт. Ходили слухи о его чудесном спасении (см. «Первую прядь о Халльдоре сыне Снорри») и о том, что он закончил свои дни в монастыре в Греции или в Палестине.

142 Кантарабюрги — Кентербери.

143 …доход в триста фунтов… — Фунт равнялся 24 маркам.

144 Приведенный здесь рассказ о спасении Харальда сына Гудини бедными селянами, его отказе от попыток возвратить себе власть, избрании отшельнической жизни по примеру Олава Трюггвасона и последующем погребении Вильяльмом мог быть почерпнут автором пряди из «Саги об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда Сноррасона (конец XII в.), где он дан менее подробно, чем в нашей пряди, в которой к нему были добавлены новые красочные детали, например сцена безумия, разыгранная старухой. Согласно монаху Одду, Харальд прожил в своем уединении не три года, а «долго» (см.: Saga Óláfs Tryggvasonar af Oddr Snorrason munk / Udg. af Finnur Jónsson. København, 1932. S. 245 f.). Сходный рассказ о спасении Харальда с некоторыми вариациями содержится в «Саге о Ятварде» («Játvarðar saga») — жизнеописании Эдуарда Исповедника, написанном в XIV в. в Исландии.